PerfectGog

- Ты слышала, что кто-то на этот завод пытался пробраться в контейнере с сырьем? – спросил я свою спутницу.
Был конец осени. Деревья уже скинули свою золотистую одежду. Мы вместе с Марьей пробирались по водянистой земле к пятнадцати метровой стене полностью автоматизированного завода компании СинНефть.
- Да, он даже не прошел первый уровень защиты, андроиды сразу же засекли его и вынули из контейнера.
- Казалось, что это не плохая идея. Сырье сюда поставляют каждый день.
- Любые простые способы сюда пробраться приведут либо в могилу, либо в тюрьму, а то, что сделал тот человек, нельзя назвать замысловатым планом.
- Наш план так же нельзя назвать замысловатым.
- Отнюдь, об этом входе знают только верхушка СинНефти и несколько людей, кто его делал.
Этот проход делался на случай чрезвычайного положения на заводе. Если он будет так же работать исправно, то об этом входе будет продолжать знать только узкий круг лиц.
- А ты не думала, что эта информация могла быть недостоверной или неполной?
- Каждый день, но, если мы не предпримем что-то и продолжим ждать, то потеряем задание, чего допустить нельзя. Такой шанс…
- Выпадает только раз в жизни, - закончил я за нее, - ты часто говоришь то, что я и сам знаю… Да, если мы упустим ее, то будем сожалеть всю оставшуюся жизнь.
- А, если мы выполним ее, то будем жить беззаботно все отведенные нам дни.
Слова Марьи, ее надежда подкрепляли, давали силу идти дальше.
Мы встретились глазами. У меня появилось жгучее желание поцеловать ее. «Простое, естественное желание», - думал я, когда она подошла ко мне и сама прильнула к моим губам. Я прижал ее к себе. Теплая, дорогая Марья. Ты спасала меня от саморазрушения и оберегала все эти долгие годы. Я бы умер, если бы не ты.
Марья мягко оттолкнула меня, снова посмотрела в глаза и произнесла:
- Нам нужно идти.
И мы пошли дальше.

- Ты догадываешься, что нас может ждать за этой дверью? – спросила Марья, когда я начал расчищать тайную дверь в завод СинНефти.
Дверь находилась в земле, скрытая в небольших кустарниках и грязи.
- Как никто другой.
- Что бы там мы не встретили, будь осторожен.
- Мы оба будем осторожны, - произнес я и со скрипом отворил дверь в неизвестность. В нос ударил затхлый воздух, - видимо, этим входом долго не пользовались.
Я достал фонарик и посветил во тьму, ступеньки в тоннеле уволили вниз, но конца не было видно.
- Ну что ж, пойдем, - я мимолетно посмотрел на Марью, которая стояла слева от входа, и начал спускаться.
Чуть позже я услышал легкие шаги и увидел лучи света, пробирающиеся из-за моей спины. Перед моими глазами стали представать воспоминания.

Я стоял у подъезда многоэтажного дома. Стояла зима. Мне было мокро, холодно, но ни в каком другом месте я не хотел находиться. Я был влюблен, и это согревало меня.
Сначала послышался звонкий стук ботинок за дверью, затем появилась Марья, она без слов бросилась на меня и поцеловала. Ее поцелуй был сладким, обжигающим…

- Лексо, - обратилась ко мне Марья, - кажется, ступеньки должны вот-вот кончиться.
И вправду, ниже осветился конец лестницы.
- Приготовься, мы только подходим к настоящей защите.
Моя напарница промолчала.
Лестница кончилась, дальше перед нами предстала металлическая дверь. Справа от нее находилась кнопочная панель.
- Это будет не сложно, - произнес я, подойдя к панели.
Я открепил от пояса Кей Кламбер, небольшую металлическую таблетку, которую затем прикрепил под панелью.
- Теперь нужно немного подождать, - обратился я к Марье.
- Лексо, ты не думал, что мы будем делать потом? Если у нас получится.
В свете фонаря моя спутница выглядела еще красивее.
- У меня не было времени об этом думать.
- А я мечтаю о небольшом одиноком домике, скрытом от чужих глаз. Чтобы там были только мы с тобой и больше никого. Лексо, а ты бы хотел этого?
- Думаю, да, - посмотрел я на Марью.
Как никто другой хотел быть с тобой, вечно.
В этот момент Кей Кламбер сработал и дверь отворилась. Перед нами открылся длинный коридор, уходящий далеко вперед.
- Тогда, мы обязаны сделать это, - сказала Марья, заглянув в дверной проем.

Мы шли около двадцати минут. В туннеле так же не было света. Моя спутница шла рядом со мной, вглядываясь в темноту.
Мы уже точно находились под заводом, и меня беспокоило, что слишком легко это у нас вышло.
Наши фонари разрезали темноту холодным, неослабевающим светом. Как когда-то на войне…

Наши фонари пронзали темноту, словно шпага пронзает плоть. Николаус шел в такт со мной. Мы передвигались по невысокой траве, пробираясь к нашей базе. Над нами нависали ветки деревьев, скрывая за собой звездное небо. Мы шли с рюкзаками, винтовками - в полной военной форме.
- Тебя кто-нибудь ждет? – задал он мне вопрос.
- Моя школьная любовь. Мы с ней обручились перед тем, как я ушел на службу.
- Ты не боишься, что у нее не хватит сил тебя дождаться?
- Она выдержит, я уверен в этом.
- Не всегда они способны выдержать, Лексо.
- Я чего-то не знаю?
- Моя меня бросила.
Я споткнулся о корень, торчащий из земли, но не упал.
- Но у вас же ребенок.
- Она написала, что больше не может ждать и начала с кем-то встречаться. Дионисиоса она отправила к своим родителям, а мои вещи отвезла матери.
- Сожалею брат.
- Ничего, это всего лишь женщина. Таких, как она миллионы, - грустно произнес он.

Мы зашли в помещение, заполненное столами с различными датчиками. Воздух здесь был свежее, чем раньше, на левой и на правой стене этой комнаты работали два огромных вентиляционных винта.
- Что это? – удивилась Марья.
- Не знаю.
Мы прошли до центра помещения. Дальше виднелась закрытая дверь.
Для чего же служит эта комната, если все столы повернуты к заводу?
Мы подошли к двери. Она была немного ржавой, монолитной. Ни на ней, ни рядом с ней не было никаких кнопок, датчиков, панелей.
- Как же она открывается? - Сорвалось с моих губ.
Внезапно, загорелся свет, и я с непривычки зажмурил глаза. Послышался скрип металла за нашими спинами – это был звук закрывающегося входа. Осознав это, я мгновенно побежал к нему… Но не успел, дверь закрылась, когда я был в нескольких шагах от нее.
После двери перестал двигаться и винты.
Почему перестала работать вентиляция?
Я смотрел на потолок, но ничего выделяющегося не мог заметить.
- Ты к чему-то прикасалась?
- Нет, - испуганно ответила Марья.
Я снова обвел взглядом всю комнату, мои глаза остановились на огромных винтах. Почему они здесь? Почему не ближе к поверхности? И почему они такие огромные? Винты нужны, чтобы быстрее двигать воздушные массы в нужном направлении. А если эти массы не воздушные?
- Это ловушка, - сказал я.
- Что?
- Винты перестали работать, чтобы прекратить подачу воздуха в это помещение. Я думаю, сюда скоро будет поступать газ.
- Но здесь никакого газа пока нет.
- Мы его или не замечаем, или его пустят позже.
- И мы ничего не можем сделать?
- Только, если попробовать взорвать дверь, но помещение невелико и нас может задеть взрывной волной.
- Сделай это, - я опешил от слов Марьи, - чего ты ждешь? Взорви эту древнюю бандуру!
- Хорошо.
Я подбежал к двери и начал прикреплять заряды. Мои глаза слезились, а видел я, словно в замедленной съемке. После я прикрепил каждый заряд к таймеру, который установил посередине.
- Прячься за столом, как можно ближе к выходу, - крикнул я и завел таймер.
Не знаю, бежал ли я или шел. До меня доносились какие-то звуки, но я не понимал их. Я был словно между двумя мирами, пока не прогремел взрыв.

- Не умирай! – Выкрикнул я, держа Николауса за руку.
Мы лежали в окопе, кругом слышались выстрелы, взрывы. Николаус тяжело дышал, на его лице были ужасные ожоги, а левая рука была оторвана. Мой друг улыбнулся и сказал:
- Ничего, это всего лишь царапина, иди.
- Я не брошу тебя!
- Вспомни о своей Марье и иди.
- Я помогу тебе.
Я сделал жгут из своего рукава и начал перевязывать рану друга.
- Ты никогда не сдаешься, Лексо, даже, когда тебя просят, но это ничего, я не в обиде. Это даже хорошо, умереть рядом с другом.
- Ты не умрешь, - со слезами ответил я.
- Это ничего, Лексо… Ты вернись к своей Марье… Сделай это за нас обоих, и тогда я буду рад… - сказал Николаус, затем напрягся и сделал свой последний вздох.

- Лексо! Лексо!
Надо мной возникло милое лицо Марьи.
Я почувствовал боль, сильную ноющую боль во всем теле.
- У меня получилось?
- Да, но нам надо срочно уходить, газ еще подается.
После ее слов я понял, что мне трудно дышать.
Помещение было задымлено, кругом валялись горящие осколки. Марья от взрыва не пострадала, но я… На глаза попались мои руки.
- Что со мной?
- Это не важно, Лексо, нам нужно убираться отсюда.
- Я обгорел?
- Давай руку, нам нужно идти.
Хотя я и был испуган видом своих обожженных рук, но все же, через боль, выполнил ее просьбу.
- Мое лицо то же обгорело?
- Не знаю, Лексо, нам нужно скорее иди.
Мы стали медленно двигаться к взорванной двери. При каждом шаге мои спину, ноги, руки словно пронзали каким-то тупым предметом.
- Я говорил, что до войны у меня была девушка? Ее звали так же, как и тебя, Марья.
- Да, говорил.
Но я не помнил об этом, правда, это было не важно. Мне хотелось рассказать все.
- Она бросила меня, не дождавшись окончания службы. Она была такая красивая, как ты.
Я посмотрел на Марь

«Где я?» - стояло в моей голове.

Я находился у разбитой машины, в которой ехал на работу. Меня окружала мгла. Сквозь туман с трудом можно было различить редкие осенние деревья, стоящие вокруг, небольшое шоссе и придорожный рекламный щит, с миловидной девушкой, держащей в руке фотоаппарат.

Моя голова гудела, но это было естественным следствием недавней аварии.

Я не узнавал места. Мне казалось, что до столкновения с придорожным столбом лес был гуще, и я мог поклясться, что в нескольких метрах от происшествия должна была находиться кафешка, на месте которой сейчас находился пустырь.

На дороге никого не было, ни машин, ни людей, хотя это странно для этого места.

Сначала, я долгое время искал в своей машине мобильный телефон, но после тщательного обследования пустого салона так его и не обнаружил. Затем я, свесив ноги из автомобиля, сел на водительское сидение и стал ждать кого-нибудь, кто мог бы помочь.

Время шло. Мне казалось, что я провел около часа в ожидании помощи, но так никто и не появлялся. В конце мне надоело это занятие, и я решил взять судьбу в собственные руки: закрыв все двери в машине, я пошел вдоль шоссе в надежде изменить сложившуюся ситуацию.

За час до столкновения я проезжал небольшого городка. По моим скромным подсчетам, мне надо было идти около десяти часов до него. Поэтому, с первого шага, я был готов к длительному путешествию.

Никаких указателей, знаков, только всепоглощающий туман вокруг. Везде стояла кладбищенская тишина, которую нарушал редкий скрип веток. Голые деревья и дорога были моими единственными спутниками в этой непроглядной дымке. Иногда мне даже казалось, что ландшафт, по-которому я иду, повторяется, я списывал это на утомление и больную голову, но неприятное чувство паники все же закрадывалось в мою душу.

Мне так и не встретилось ни одной машины: дорога была пуста, словно заброшена.

Туман расступился, и передо мной появилась вывеска, которая гласила город «Берн». Во мне сразу же проснулась какая-то старая, давно забытая, детская радость при взгляде на эту табличку.

Пройдя еще несколько метров, из-за мглы я увидел первые дома. Они были словно заброшены: только в немногих окнах были стекла, в большинстве же они были разбиты или их вовсе не было. За окнами ничего не было видно, словно владельцы давно покинули эти жилища, забыв о их существовании.

Когда я подошел к первому многоэтажному дому, у меня уже не было сил для продолжения путешествия. Я устал ожидать, что вот-вот из-за дымки появится человек или автомобиль.

Я направился к ближайшему подъезду, думая там отдохнуть, возможно, поспать.

Раздался скрип качелей.

Я остановился и, затаив дыхание, стал всматриваться во мглу, в сторону, откуда донесся звук. Медленно в дымке начала вырисовываться детская площадка.

Скрип продолжался. Казалось, что это был самый неприятный звук, что я слышал за всю свою жизнь.

Я осторожно направился к игровому полю. Площадка была пуста. Только одни качели, подобно маятнику, качались из стороны в сторону.

Я остановил качели и, наконец, спокойно выдохнув, направился к дому.

Скрип донесся снова, когда я почти зашел в подъезд.

Медленно развернувшись, я увидел те же качели, качающиеся из стороны в сторону. Но ветра не было. Они словно сами по собственному желанию начинали двигаться, разнося по округе этот неприятный звук.

Я решил больше не приближаться к зловещей детской площадке и с острым чувством беспокойства зашел наконец-таки в дом.

Подъезд был пустой, бетонные стены ничем не покрыты, некоторые двери в квартиры отсутствовали. На полу были разбросаны растоптанные чипсы, которые «дорогой» уходили по лестнице на верхние этажи. Я пошел по «картофельному» следу.

С улицы все еще раздавался скрип качелей, из-за которого у меня все переворачивалось в нутрии.

Чипсы прекратились на седьмом этаже, у приоткрытой двери.

«Может не стоит этого делать», - раздалось в моей голове, - но на улицу я не пойду, это точно. Значит, или эта дверь, или любая другая. Но, возможно, там есть кто-то живой. Упускать такой шанс нельзя».

Осторожно отворив дверь, я увидел худого мужчину лет сорока, сидящего под окном. Перед ним, на полу, лежала винтовка с открытой коробкой патронов. Вокруг на полу валялись пустые бутылки из-под воды. В углу лежали угли из-под костра, весь потолок покрыт сажей.

Незнакомец не удивился моему приходу. Он пристально осматривал меня с ног до головы.

- Наконец-таки живой человек, - сказал я и прикрыл за собой дверь.

Он не ответил, только прищурился, не отрывая от меня взгляда.

Я направился к сидящему человеку.

- Не подходи! – крикнул незнакомец и направил на меня дуло ружья. Я остановился посреди комнаты, подняв руки вверх. Удостоверившись, что я не сделаю больше ни одного шага, он метнул дуло ружья в сторону самого дальнего от него угла и произнес, - сядь там.

Ощущая на себе его пристальный взгляд, я медленно выполнил приказ.

- Кто ты? – спросил он, когда я уселся напротив.
- Марк Ленс, - неуверенно ответил я.

- Сколько ты в этом мире?

- Не понимаю.

- Когда ты оказался в тумане?!

- Часов одиннадцать-двенадцать меня окружает туман, может больше.

- Хорошо… Ты еще не видел «местных»?

На слове местных он сделал особый акцент, словно оно что-то значило.

- Каких местных? – недоуменно спросил я.

- То же хорошо, - сказал самому себе незнакомец и, уставившись на потолок, задумался.

Он не торопился: временами напрягая мышцы на лице, исследовал сажу наверху и бормотал что-то себе под нос. Потом, через несколько минут незнакомец поднялся, опираясь на ружье и, прислонившись к стене, сказал:

- Ты, наверное, думаешь: «Где я оказался? Туман не может так долго стоять». Может, - он усмехнулся, - еще как может, если ты умер! – незнакомец ненадолго замолчал, затем продолжил, - этот мир, это наказание за то, что мы не верили. Ведь, ты не верил ни в кого и ни во что, Марк?

- Имеете в виду религию?

- Именно о ней я сейчас и толкую.

- Я атеист.

- Вот видишь, - незнакомец разразился смехом, - за то, что не верил, ты будешь скитаться по этому пустому миру, пока не умрешь от голода или в пасти одного из «местных», - собеседник задумался, видимо, осознав, что я не понимаю его, - чудищ. Да, точно, чудищ. Они ходят, скитаются по этой проклятой земле в поисках нас, людей, которых им приказано убить и они никогда не отступятся от этого, даже если ты раскаешься и будешь в слезах валяться у его ног. Люди сбиваются в группы, думают, что это им поможет. Да, как бы там! Если они умирают не от «местных», но от голода. Чем больше людей в группе, тем больше еды для кормежки, а еды то тут как раз таки и нет!

- Как же вы здесь живете? – не знаю, откуда у меня возникла смелость для вопроса.
- В отличие ото всех сижу на месте.

- А как же питание?

- На себя посмотри. Или ты думал, что та дорога ведет к сытному обеду?! Да, к обеду, но этот обед не для тебя!

- Но вы не можете! – в истерике закричал я.

- Мне это не мешало жить до этого. Что же мне сейчас помешает?

- Но это бесчеловечно, - запротестовал я.

- Человечно, бесчеловечно. Сам человек решает, чем для него все это является!

- Но я же вам ничего не сделал, - почти заплакал я, закрывая голову руками.

- Ничего личного, но жить, видимо, я хочу больше, чем ты.

Послышались приближающиеся шаги.

Я бежал по лестнице наверх офисного здания.

В моих глазах проплывали этажи, которые были зловеще темны и пустынны. Для меня их не существовало, как и не существовало и всего остального мира, только пролетающие лестничные проемы и моя цель, находившаяся где-то в конце.

Я выбивался из сил, но не сдавался, бежал, преодолевая проем за проемом, как будто, только достигнув этой призрачной цели, смогу жить дальше, а иначе умру. Это, от части, было правдой. Мне было известно, что за мной, пробегая этаж за этажом, гналось нечто, собиравшееся растерзать меня на куски, хотя, для меня это не имело и малейшего значения.

«Зачем я это делал? Что меня ждало?» - я не знал ответов на эти вопросы, меня увлекало действие, а не причина, подталкивающая меня. «Этаж за этажом, этаж за этажом», - я видел совершенство в этом повторении, которое просто нельзя было нарушить.

Раздался звук схожий с лаем собаки и ревом слона, источник которого находился на два этажа подо мной. Я даже успел заметить когтистую лапу, схватившую перила и исчезнувшую так же скоро, как и появившуюся. Это ненадолго развеяло дурман в моих глазах, но не прошло и нескольких секунд, как скорая близость неизвестной цели снова овладела моим рассудком.

Еще проем, и снова тот звериный крик, который уже начал сливаться с другими звуками в моей голове. Мои руки начали дрожать. Это происходило толи от нетерпимости, толи от страха, я не мог разобраться в своих ощущениях.

Еще несколько шагов, и я внезапно остановился. Мою голову стала разъедать немыслимая доселе боль от неизвестного звука, который раздавался на этаж выше меня. Существо, гнавшееся за мной, побежало прочь, вниз по бесконечным пролетам, и я был уверен в этом, хотя, не знал, почему.

Звук не прекращался, заставляя биться каждую клетку моего тела в ужасных болезненных конвульсиях. Время остановилось, чтобы свести меня с ума. Я схватился за голову в надежде притупить болезненное ощущение, но это не помогало. Я упал под надписью «69» и сжался, как эмбрион в матке матери.

Я хотел, чтобы это прекратилось. Я отдал бы все, чтобы это прекратилось: жизнь, душу, воспоминания.

Я бился головой об пол, кричал, но источнику этого дьявольского звука не было до этого дела. Мне казалось, что я слышу, как некто смеется над моими страданиями. Я ненавидел его.

Из моих глаз полились слезы, и я в последний раз крикнул изо всех сил. Потом мысли смешались: мне виделся тоннель, облака, звезды, потом пустота.



Тьма расступилась, и я очнулся под надписью «69». Мои руки были в крови, из ушей по щекам стекали до подбородка и падали на пол теплые капли крови.

Я поднялся и мгновенно прильнул к перилам: меня тошнило. Приходилось делать глубокие, тяжелые вздохи, чтобы отогнать тошноту. Постепенно это помогало, и я начал приходить в себя.

Из всего водоворота мыслей в голове передо мной снова возникла та призрачная цель, к которой я так стремился. Желание достигнуть ее снова поглотило меня, и я, облокачиваясь на перила, медленно стал подниматься на семидесятый и последний этаж.

Я остановился. Передо мной предстала огромная, светящаяся голубым светом дверь. Один ее вид отнял у меня способность говорить, мыслить, я весь был привязан к манящим, таинственным надписям, украшавшим её. Они словно что-то пели мне, переливаясь в собственном свете, но я не мог их услышать: я больше не мог слышать ничего, я знал это.

Дверь медленно отворилась, и я прошел в божественную обитель, полную того же голубого света. Передо мной был огромный зал, украшенный разнообразными росписями на стенах. Вдалеке, посреди зала, находилось нечто.

Робкими, неуверенными шагами я проходил метр за метром, и неразборчивая фигура медленно превращалась в огромный светящийся кокон, подойдя к которому я остановился. Он светился тем же светом, что и все вокруг, и пульсировал, словно человеческое сердце. В нем что-то двигалось, то и дело, дотрагиваясь до стенок волнующегося сосуда.

Я стаял и наблюдал, надеясь уловить каждое его движение.

Мне не было известно, сколько прошло времени, пока кокон ни раскрылся, и из него ни восстала прекрасная, девушка. Ее кожа светло-голубого цвета была украшена темными волнистыми линиями, закрученными в волшебные узоры. За ее спиной раскрылись два крыла, похожие на крылья бабочки. Они были восхитительны, если где-то и существовала божественная красота, то это была именно она.

Девушка медленно открыла глаза, осветив меня своим прекрасным взглядом. На её гладком личике засверкала ангельски милая улыбка.

Я заулыбался ей в ответ.

Она взмахнула крыльями и мгновенно оказалась передо мной.

Ее глаза цвета утреннего моря медленно скользили по моему лицу. Сладкий запах, исходивший от нее, возбуждал и успокаивающе расслаблял меня, как дурман. Ее ровное, холодное дыхание ласково касалось моей кожи, оставляя легкое покалывание после себя.

Ее холодные ладони медленно поднялись и дотронулись до моих вспотевших щек, и я почувствовал боль от царапающих когтей. Я не боялся этого ощущения, а наоборот, желал этого, как высочайшее наслаждение в этой жизни, которое возможно было испытать.

Она поцеловала меня ледяным поцелуем, ради которого можно было отдать все. Ее длинные когтистые пальцы скользили по моей спине, разрезая мою плоть словно масло, но я не пытался вырваться или убежать. Её руки медленно скользнули к моему животу и возились внутрь моего тела. Поцелуй стал еще яростнее, еще желаннее. Чем глубже ее руки вонзались в меня, тем большее наслаждение я получал. Хотелось бы, чтобы это длилось вечно.

Но, потом, её руки покинули меня, и я, одинокий, упал на холодный пол.

Он усмехнулся, если это можно так назвать, скорее это было похоже на кашель существа, которое ни разу не смеялось, но пыталось это сделать.

- Там, где вы произнесли свое имя, нет исчисления времени, - я промолчал, хотя эти снова остались для меня загадкой. Послышался снова этот покалеченный смех, - вам не следует задавать вопросы, ответы на которые вы не готовы услышать.

- А что же мне следует делать?

- Смириться и выслушать меня, ибо выбора у вас не было и нет.

- Я могу уйти.

- Думайте так, если это придает вам силы.

- А что, если я тебя убью?

Наступила тишина. Человек в черном стоял на прежнем месте, не шелохнувшись.

- Вы не сможете это сделать.

- Да? Но тут никого нет. Что же мне помешает?

- Вы лучше подумайте, почему тут никого нет, - незнакомец развернулся и направился в таверну, что находилась рядом.

И вправду, почему улица пуста?

До меня не доносилось городского шума. Тут даже не было ветра.

Что за человек способен очистить улицу от людей? И человек ли он?

Я посмотрел на черное неприветливое здание, в которое зашел незнакомец. «Раскат грома», - гласило на вывеске.

Окон у таверны не было, большая часть черепицы на крыше уже давно облезла, стены были черные, словно пропитанные сажей, а входная дверь - перекошенной, расслоившейся в нескольких местах.

Я испугался. Это было похоже на одну из тех страшных небылиц, которые мне в детстве рассказывал Вагус, и они никогда не заканчивались ничем хорошим.

По моему телу пробежали мурашки.

«Надо уходить», - подумал я и пошел прочь от зловещего места. Но улица не отпускала меня: она словно удлинялась с каждым моим шагом, не давая мне отойти от здания даже на расстояние вытянутой руки. Я побежал, но это так же не помогало: краем глаза я все еще видел дверной проем, за которым скрывался человек в черном.

Как это возможно?! Неужели я не могу выбраться?

Мое сердце словно стремилось вырваться из груди. Я чувствовал себя дичью, загнанной стаей собак, и уже не имеющей шанса на спасение.

Видимо, это место не отпустит меня, как бы я ни старался.

Я остановился, чтобы перевести дух.

Мне казалось, что окружающие меня здания растут и нагибаются надо мной, словно огромные каменные владыки, заинтересованные, что сделает этот маленький человек.

Я начал злиться. Моя беспомощность казалась оскорбительной для меня.

Вытянув перед собой кинжал, я осторожно направился к таверне.

Надавив на дверную ручку, я отворил дверь. От раздавшегося скрипа у меня замерло сердце. Я увидел небольшое темное помещение с несколькими ветхими столами, за одним из которых расположился человек в черном. Его лицо по-прежнему скрывал капюшон, а на руках все еще были одеты перчатки.

Я направился к нему.

- Я так и не услышал твоего имени, - садясь напротив незнакомца, сказал я и положил кинжал на стол, рядом со своей рукой.

- Я его и не говорил, Умбр младший.

- И что же ты хотел сказать мне, Умбр?

Незнакомец не сразу мне ответил, он как будто что-то ждал.

В этой тишине можно было бы услышать, как скребутся мыши, которых здесь не было.

Собеседник сидел не дернувшись, смотрел на меня. Когда послышались его первые слова, он словно вырос в размерах:

- В день, когда с неба будут литься слезы от света до тьмы, когда в земле будут утопать ноги, а деревья клониться ко сну, когда грязь смоет ложь и вы умрете, тогда вы будете готовы, чтобы отправиться на юг, к горам Фригус, где и найдете свою судьбу.

- Это все, что ты хотел сказать мне, Умбр?

- Вы не верите, - тихо сказал он, - но вы поверите, когда наступит назначенное время.

- Просто скажи, как ты все это сделал и зачем тебе я?

- Сейчас вы нужны только, чтобы умереть.

- Да? – произнес я, почуяв угрозу в его словах, и, быстро схватив кинжал, ударил им в горло Умбра.


Я очнулся в таверне, полной людей. Вокруг меня кричали, веселились.

Присмотревшись к столам, стенам и стульям, я понял, что находился в «Раскате грома», хотя сейчас он был немного другой: освещение здесь было ярче, стулья новее, а стены казались немного светлее. В этом месте я не испытывал того неспокойного чувства, которое ощущал некоторое время назад.

Я не двигался, лежал в том же положении, в котором очнулся. Все мое тело ломило, и у меня не было сил, чтобы хотя бы приподняться.

Что это было? Это был сон? Но как я здесь оказался?

Я стал наблюдать за находящимися передо мной людьми: двое незнакомцев за столом напротив меня что-то возбужденно обсуждали, веселая компания, сидящая у стены, пела неизвестную мне песню о похождениях моряка и несчастной суженой, небольшая скрюченная старушка, находившаяся недалеко от шумной компании, одиноко отпивала из деревянной кружки, которая казалась еще больше из-за державшей ее маленькой старческой руки.

Мимо меня прошел человек с подносом, на котором лежали несколько глиняных приборов. Он даже на мгновение не посмотрел на меня, словно меня здесь и не было вообще.

Я собрался с силами и попытался подняться, но мои мышцы в тот же момент стала сковывать боль. Она была неприятная, вязкая, как болото, в которое нечаянно наступивши начнешь проваливаться уже весь. Но все равно это ни в коей мере не остановило меня.

Я осторожно поднял голову и посмотрел вперед. От увиденного по моему телу пробежали мурашки: на стуле напротив меня лежала знакомая черная ряса, а из-под ее складок выглядывал мой кинжал.


«Что это было, сон или реальность?» - Эта мысль никак не могла уйти из моей головы.

Изгнание Ментором, загадочная встреча с Умбром – все это не давало мне покоя даже ночью. На следующий день мне так же было не по себе. Выходило так, что мне просто было необходимо как-то отвлечься, и последнее приключение, предлагаемое главарем банды, как ничто иное подходило на эту роль.

Наш путь простирался до самой границы Хемении в город Ордос.

За все время путешествия мне не верилось, что я последний раз ехал на задание со своими братьями, казалось, что нам еще предстоит немало свершений, но это было не так.

Мне было неизвестно, знали ли они о предстоящем изгнании, но в пути ни один из них и словом не обмолвился об этом.

Ментор так же не разговаривал со мной. Я бы даже сказал, что наш лмдер стал избегать меня: он постоянно находил какие-то занятия или просто заводил длинные разговоры с братьями.

Так мы приехали в Ордос, город-границу между Хеменией и Мерией.

Мы его увидели из-за холма в свете заходящего солнца.

Ордос был небольшим поселением, окруженным со всех сторон лесом, его защищали небольшая насыпь и частокол.

Стражники у ворот уже держали зажженные факелы, когда мы подъехали к ним. С первого взгляда было видно, что они нервничали.

- Кто вы? – Спросил один из воинов.

- Уставшие путники, - ответил Ментор.

- К какому государству принадлежите?

- Послушай, если бы мы были разбойниками, то ваши головы уже бы лежали на земле, - не стерпел глава банды.

Стражник нервно кивнул, затем трижды постучал по воротам, которые через какое-то время отворились.

«Кто вообще назвал это городом?» - сказал один из братьев, и с его словами я был полностью согласен. Там было совсем немного простых деревянных домов, потрепанных временем. Дороги были ветвистые, убитые. В центре возвышался двухэтажный постоялый двор, единственные здания, отличавшиеся от остальных резьбой и росписью.

Мы подъехали к выделяющимся строениям и остановились у входа.

- Ждите здесь, - произнес Ментор и, поспешно покинув седло, направился к трактиру. Я не успел и глазом моргнуть, как за ним уже захлопнулась дверь.

Время тянулось так медленно, словно и вовсе остановилось. Уже на небе стали проглядывать звезды, а глава банды все не возвращался.

- Он там, что решил выесть все запасы? – Сказал Унгрид, один из братьев, стоявший рядом со мной.

Он был невысокого роста, одетый в шкуру убитого медведя, которой часто хвастался, будто сам ее добыл, и которую не снимал даже в самую теплую солнечную погоду. На поясе у него красовался литой восьмигранный пернач, отобранный несколько лет назад у одного воина, что с пьяна оскорбил Унгрида, как-то неаккуратно выразившись. С головы этого человека спадали длинные черные волосы с редкой проседью, а на лице красовалась неопрятно подстриженная борода. Руки его были тонкими длинными, когда он двигал пальцами, мне вспоминались скользкие щупальца осьминога, что однажды я увидел в припортовом рынке.

- Наверно, девку себе нашел. Вот и забавляется сейчас, - усмехнулся Профф, поправляя свой посох.

О Проффе мне мало, что было известно, ибо примкнул он к нашей банде совсем недавно. У него была густая седая борода, спадающая до пояса, и такие же волосы. На нем был одет потрепанный серый плащ, служивший владельцу явно не первый год, ибо запах был соответствующий. Сидел он на серой с белыми пятнами кляче, над которой часто подшучивали братья из-за причмокивающего звука, который она издавали при ходьбе.

- Или сразу несколько девиц, - ответил на слова старика Илларит, молодой воин с начисто выбритым лицом и ухоженными волосами, сидевший на стройной кобыле, под стать ему самому. Он из-за своей внешности был очень популярен среди девушек, чем и подтапливал зависть некоторых из братьев. На поясе у него висел небольшой стальной меч, который, как говорили многие псы, вскоре и убьет своего владельца.

- Не знаю, как вы, а по мне Ментор просто забыл о нас, - утвердил Унгрид, сверля взглядом двухэтажное здание.

- Если так, то его не осудишь, когда вокруг ездят люди в медвежьих шкурах с облезлым мехом и запахом словно от трупа загнанного козла. Не удивлюсь, Унгрид, если в ней живность какая-нибудь поселилась после стольких лет-то службы.

- Следи за языком, мальчик, - сквозь зубы проговорил человек в медвежьей шкуре.

- А что?

- Я…

Внезапно, дверь распахнулась, и в банде наступила тишина. На пороге, отбрасывая тень на землю, стоял Ментор.

- Нам придется ждать. В трактире нет свободных мест, поэтому мы едем за город, - с

- Только ночь отражает истинную суть этого мира, - внезапно произнес Ментор, - обидно осознавать, что и я являюсь частью этой тьмы. Иногда так и хочется прекратить все это, забыть, что было до, и начать жизнь заново, по-другому, но потом я вспоминаю, что не знаю как это, по-другому. Да и уже поздно…

- По-моему это иллюзии, и иная жизнь ничем не лучше нашей.

- Хотелось бы верить в это, Филиус...

Мне показалось, что мой собеседник улыбнулся, но посмотрев на него, я понял, что это было не так. Наступила недолгая тишина. Не знаю, о чем тогда думал главарь банды, но его лицо словно окаменело в тот момент. Это было не похоже на него.

Потом, неожиданно, словно предыдущих слов и не было, Ментор засмеялся:

- Да, не этого человека хотел увидеть в тебе Вагус.

- Возможно, но и он не хотел, чтобы моих родителей убили мерийцы и ему пришлось одному заботиться обо мне, чтобы он подался в наемники в Семь королевств и, убежав от одной бойни, попал уже на другую войну, чтобы при одной из битв он умер, даже не увидев в предсмертной агонии того, ради кого прожал все последние годы своей жизни. Не всему, что мы желаем, суждено сбыться.

- Это слова не мальчика, перед которым совсем недавно открылся мир.

- Я и не тот мальчик, о котором ты говоришь, он давно умер вместе со своими родителями, оставив после себя лишь только воспоминания.

- Но ты еще и не насытился жизнью, так не нужно говорить, словно тебе больше нечего терять!

- И что же по-твоему у меня такого осталось?

- Будущее. Не стоит давать прошлому отнимать его у тебя.

Я поднялся и взял голову в правую руку, потом обернулся к главарю банды и произнес: «Но это уже произошло», - затем, покинув Ментора, неспешно направился к своей лошади.


Прошло два дня с момента казни купца. Мы ехали и днем, и ночью, делая недолгие остановки для отдыха. За все это время ни я, ни Ментор не проронили и единого слова в присутствие друг друга, пока не подъехали к Дельсграду.

Дневной свет освещал перед нами небольшой город, его стены были невысокими, но крепкими, над укреплениями изредка возвышались смотровые башни. Городские ворота были деревянными, оббитые железными пластинами.

- Ждите меня в трактире, - крикнул Ментор своим псам, когда увидел вывеску на придорожном доме, располагавшемся перед городскими воротами.

Потом он подъехал ко мне и, удостоверившись, что никто из братьев не услышит, произнес:

- Мне нужно, чтобы ты сопроводил меня, - я ничего не ответил, лишь слабо кивнул головой, после чего Ментор сказал, - и да, Филиус мне понадобиться то, что осталось от купца.

Затем мы оставили лошадей в конюшне, которая находилась напротив трактира. Я привязал к своему поясу мешок с головой и вместе с Ментором направился в город.

У городских ворот стояли несколько стражников. Они держали длинные алебарды, которые словно знамена возвышались над головами идущих людей, которые вереницей выстроились перед ними.

Мы проскользнули мимо воинов, не обратив на себя внимания.

Перед нами открылась главная улица, по бокам которой были уставлены небольшие двухэтажные дома с выпирающими эркерами, затемняющими путь странникам и горожанам. По улице был раскидан разнообразный мусор, который выглядывал из-под разбросанной по земле соломы. Здесь витал смрад гнили и испражнений.

- Нам нужна ратуша, - сказал мне Ментор и направился вглубь города, я последовал за ним.

- Ненавижу города, - мой спутник вздохнул полной грудью, затем с призрением посмотрел на рядом проходящих горожан, - единственные места, которые вызывают у меня настоящее отвращение. Их жители воображают, что представляют из себя мудрых, повидавших жизнь, свободных орлов, но в реальности, это низкие, привязанные к гнезду коршуны, которые даже не могут хотя бы раз взлететь… Они не стоят и подошвы от моего сапога.

Я слышал слова моего спутника, но никак не реагировал на них.

Ментор посмотрел на меня, потом бесчувственно произнес:

- Я знаю, что тебе не понравился наш последний разговор, но я пообещал Саорию, что пригляжу за тобой.

- Ты не обязан это делать…

- Я поклялся, когда твой дядя был на смертном одре! - Перебил главарь банды, - я обязан помочь тебе.

- Перед тем, как отпустить меня с Вагусом, мой отец пообещал, что мы с ним еще встретимся в Спэре до того, как упадет последний лист… Этого так и не случилось.

- Это другое, - Ментор задумался, затем сказал, - я дал клятву…
- Это такие же слова…

- Нет, Филиус, - повысив голос, перебил меня собеседник, - я не могу это так оставить…. Я весь путь думал над этим решением, и поверь, мне будет так же нелегко, как и тебе.

Я пристально посмотрел на Ментора, ожидая самое худшее: его взгляд был отстранен, а лицо, словно окаменело.

- Твой дядя не хотел, чтобы ты жил такой жизнью, и мне не хочется увидеть повторение своей судьбы… - негромко продолжил глава банды, - поэтому я изгоняю тебя.

Меня словно ударили. Такая жизнь – это единственное, что я знал, и отобрать ее было равносильно, если бы у бедняка забрали его последнюю одежду.

Люди, проходившие мимо нас, казались счастливыми, спокойными, у них не было тех забот, которые сейчас открылись передо мной. Я им завидовал.

- Я должен это сделать, - продолжил Леарий, - иначе, ты так и останешься наемником.

- Значит, я могу возвращаться за лошадью? – мертво проговорил я.

- Нет, не сейчас, - мой спутник посмотрел на меня, - но после этого задания, я хочу, чтобы ты ушел.

Я ничего не ответил, хотя последние слова задели меня еще сильнее.

Мы продолжали идти по главной улице к центру города, сохраняя наступившее молчание. Мимо проплывали ремесленные лавки и люди стоящие у них, но меня здесь как будто не было, я наблюдал со стороны за кем-то другим, идущим по городской дороге и видя все его глазами.

Внезапно, я поймал чей-то взгляд в окне одного из зданий, и моя отстраненность словно испарилось. Не знаю, почему, но у меня от него пробежали мурашки по всему телу. Вновь посмотрев в ту сторону я никого не заметил, хотя ощущение, что за мной кто-то следил не покидало с того момента.

Мы вышли к главной площади. На ней располагался рынок. Это было оживленное место, в котором можно было найти от свиного окорока до рыцарских доспехов.

Обойдя торговые ряды, мы оказались перед ратушей, представлявшей собой каменное двухэтажное здание, первый этаж которого был оформлен арками. Над крышей этого строения высилась высокая башня. На конце башни находился флюгер с летящей цаплей, гербом этого города. У входа стояло четверо стражников с обнаженным оружием.

- Я к Крунсу сапожнику по поводу обещанной награды, - сказал Ментор стоящим перед нами воинам, один из которых после произнесенных слов поспешно скрылся за дверью.

Наступила неловкая тишина: стражники недоверчиво смотрели на нас, явно не меньше нашего, ожидая появления удалившегося охранника, мой спутник в нетерпении ходил перед зданием, полностью уйдя в свои мысли, а я же стоял и наблюдал, за главарем и подозрительными воинами.

Посыльный вернулся через какое-то время со словами, обращенными к Ментору:

- Управляющий Крунс примет вас. Прошу оставить оружие, - потом он посмотрел на меня и продолжил, - без сопровождающего.

- Отдай мне мешок, - подошел ко мне Ментор.

Я выполнил его приказ. Потом он передал мне свой топор и произнес: «Никуда не уходи», - затем подошел к стражнику, и они скрылись в темноте здания.


День подходил к концу.

- Ты нужен мне, Филиус, еще на одно задание, - произнес Ментор, когда мы отходили от ратуши.

Я удивленно посмотрел на своего спутника.

- Мне не сказали подробностей, но нужно сопроводить кого-то до столицы. За эту маленькую услугу нам заплатят большие деньги.

Я остановился и возмущенно произнес:

- Ты смеешься надо мной?

Ментор обернулся:

- Я знаю, как это выглядит, и ты волен отказаться, но там что-то нечисто и мне нужен каждый.

- Ты так быстро отрекаешься от своих слов.

- Это необходимость, Филиус, ничего больше.

Я ненадолго задумался.

Ментор никогда бы не стал так унижаться без причины. Значит, правда, его это сильно беспокоит.

- Мне нужно время, - ответил я.

- Понимаю. Мы уедем с восходом солнца, и если тебя не будет, то так тому и быть.

Я почти незаметно кивнул головой и пошел прочь от главаря банды.

Мои ноги сами вели меня. Я проходил дом за домом, побывав на бессчетном количестве улиц. Мне уже было неизвестно, как вернутся обратно к Ментору и братьям, правда, меня это вовсе и не волновало, казалось, что вокруг все исчезли, и я оказался наедине со своими бушующими мыслями. Образы, как раскаты грома, представали перед моими глазами. Ментор, Вагус, мне казалось, что все принимают решения, строя мою судьбу, кроме, непосредственно, меня.

Пройдя очередной трактир, я остановился из-за кого-то, схватившего мое запястье.

Я рефлекторно вынул кинжал из ножен на правой ноге и несмотря ударил незнакомца. Но там никого не было.

- Вам следует быть осторожнее, господин, - послышался чей-то бесчувственный голос за моей спиной, в чем-то он даже был нечеловеческий.

Я обернулся: это был невысокий мужчина, укутанный в черную рясу, его лицо скрывала тень от капюшона, а на руках были одеты черные перчатки. От него веяло холодом, словно я находился рядом с глыбой льда.

- Что тебе нужно? – я направил в его сторону лезвие ножа и отошел на пару шагов.

- Вы. Я давно искал встречи с таким, как вы, господин.

- Зачем?

- Трудно сказать. Зачем утром восходит солнце, а ночью его сменяет луна? Зачем волны неизбежно разбиваются о скалы или берега? Ради этого я появился на свет, это суть моего существования.

- Ты лишился рассудка.

Я развернулся и пошел прочь от безумца.

- Постойте, господин Филиус, - окликнул меня он.

Я остановился.

Откуда он знает, как меня зовут? Он знаком с братьями или это какое-то волшебство?

- Как ты узнал мое имя? – я посмотрел вновь на человека в черном.

- Вы сами его сказали.

- Когда?

Он

Повествование ведется от глаз Филиуса.


Мой противник был измотан, я это определил по тяжелому хриплому дыханию, которое доносилось до меня от впереди бегущего воина. Я знал, что это случится с самого начала, с того самого момента, когда он бросил свое оружие и побежал вглубь леса, после этого у него уже не было и малейшего шанса на спасение.

Я бы мог нагнуться, достать кинжал, спрятанный на правой ноге, и метнуть его в своего неприятеля, но тогда был небольшой шанс, что я промажу или попаду в кольчугу, которая была на нем, а такой исход событий меня совершенно не устраивал. Поэтому я ожидал, когда силы покинут его, как ожидает жертву терпеливый хищник.

Шло время, но я не нагонял свою цель. Мне оставалось около десяти шагов, и дело было бы сделано, но, то ли у моей жертвы открылось второе дыхание, то ли я начал уставать, но так или иначе расстояние между нами не сокращалось даже на полшага.

Я был в нетерпении, ждал, когда эта погоня закончится. Но этого не происходило: ломались ветки на деревьях, мялась трава, но расстояние между нами так и не сокращалось.

Я стал думать, что кинжал – это не такая уж и плохая идея. Постепенно, отметая другие варианты, я все сильнее убеждался, что только при помощи спрятанного оружия смогу остановить впереди бегущего воина. Оставалось поймать момент.

Но я его не видел: все продолжалось так же, как и некоторое время назад. Я даже перестал концентрировать внимание на своей цели, а просто бежал, мечтая о конце этого марафона.

«Хватит», - эхом раздалось в голове. Я даже заметил, что косточки на моих руках окрасились белым цветом, - «я не могу больше ждать».

Я переложил палицу в левую руку, а правой - потянулся за кинжалом. Мое сердце билось в безумном темпе, а движения казались быстрыми и уверенными, но в тот самый момент, когда в руке уже находилось заветное оружие, и я был готов бросить его, до меня донеслись звуки ломающихся веток и удара кого-то или чего-то о землю.

Я застыл. Это было совершенно неожиданно для меня, и я даже боялся поднять голову, убедиться в том, что услышал.

- Прошу… Пощады – пробудило меня всхлипывание жертвы.

- Не беспокойся, - я оставил кинжал на месте и переложил палицу в правую руку, - я не собирался тебя убивать.

Я поднялся и подошел к лежащему воину. Его левая ступня была неестественно вывернута, и он в панике, цепляясь руками за траву и выпирающие из земли корни, пытался отползти от меня.

- Я не наврежу тебе.

Мне пришлось поставить правую ногу на спину своего противника, чтобы тот больше не мог двигаться. Даже тогда он пытался ползти, не понимая, почему у него этого не выходит. Затем я со всего размаха ударил палицей по его голове, смяв ее, словно набитый пухом мешок, и потом, кинув оружие неподалеку, нагнулся, чтобы обыскать свежий труп.


«Если я вам дам кость, а потом отберу, то вы не подадите и виду, но если на этой кости будут остатки мяса, то вы уже никогда ее не отпустите» - как-то раз сказал Ментор нам, банде своих наемников.

Я часто вспоминал эти слова, наблюдая за братьями. И в тот раз они снова всплыли в моей голове.

«Братьями» называли друг друга все члены банды Ментора. Не помню точно, когда мы стали использовать это слово. Кажется, что оно являлось неотъемлемой частью этой группы с самого начала ее основания.

Солнце склонялось к закату. Я шел по окровавленной траве, сквозь толпу наемников, грабящих убитых стражников. Меня не замечали, словно я был призраком. Их интересовала только лишь легкая нажива, а остальное оказывалось за их маленьким миром.

Покинув место побоища, я отправился к Ментору, который издалека наблюдал за происходящим. Он сидел на лошади, держа одной рукой узду, а вторую расположив на рукояти топора. Его взгляд был обращен ко мне, но навстречу он не ехал.

Ментор являлся лидером нашей группы. Хотя, он не выглядел так, словно за ним стояла банда головорезов. Скорее, можно было подумать, что этот человек был разорившимся дворянином нежели главарем наемников: у него было гордая, величественная осанка, из-за которой он казался выше других, надменный взгляд, носил он потертый черный плащ, сделанный из недорогих, но качественных материалов, его темно-русые волосы, с редкой проседью, были собраны в небольшой аккуратный пучок, на поясе у него, под правой рукой, висел стальной топор с резным древком, скорее являющийся одним из элементов одежды, чем смертоносным оружием.

Глава банды заговорил только тогда, когда я оказался в шаге от его лошади:

- Ты видел купца?

- Его связали у повозки.

Он засмеялся. Этот смех был подобен буре, так же неожидан и безудержен. Я не знал, как реагировать на это, поэтому просто смотрел и ждал, что будет дальше.

Ментор заметил выражение моего лица и сменил смех на улыбку, затем произнес:

- Увидишь, Филиус. Все происходит в свое время, - потом он пришпорил коня и снова повторил, - все в свое время, - и поскакал к братьям.


Стояла ночь. Трупы убитых были сложены в одну кучу и подожжены.

Я находился в толпе братьев, обступивших деревянный пьедестал, который до этого был перевернутой купеческой повозкой. Он стоял рядом с горящей, зловонной горой и был освещен ее светом. На помосте возвышался Ментор, держа в правой руке топор, а рядом с ним со связанными руками и закрытой мешком головой на коленях стоял купец.

- Наши земли вытерпели немало несчастий за последние годы: война, гнет мерийцев, голод, - громогласно говорил глава банды, - эта темная полоса не покидает нас и по сей день. В это ужасное время, среди наших же братьев восстают предатели. Хемены, чьи темные сердца радуются несчастьям ближних, ибо их карманы ширятся от звонкой монеты.

- Я не предатель, - послышался слабый голос купца.

Ментор на какое-то время замолчал. Он напряженно посмотрел на торговца, который с трудом стоял на коленях, затем, видимо подумав, что это больше не повторится, перевел взгляд на толпу, тяжело вздохнул и продолжил:

- Сред…

- Это ложь! - резко перебил его крик богача, раздавшийся уже эхом в толпе.

Лицо Ментора исказилось от злобы. Он ударил торговца ногой, от чего тот упал с повозки.

- Здесь нет места для крысиных речей! – с отвращением произнес он, смотря на лежащего купца, который теперь больше не пытался подняться. Я даже заметил проступающие пятна крови на его мешке.

- Помогите крысе залезть, чтобы принять свою судьбу, - обратился к нам главарь банды.

Один из братьев вышел из толпы, поднял торговца, словно шкуру, и швырнул его обратно на повозку. Купец по-прежнему не двигался, и Ментор, заметив это, злобно посмотрел на воина, который помог богачу оказаться на деревянном помосте. Тот, поймав взгляд главаря, без слов понял его и, с равнодушием взобравшись на пьедестал, снова поднял несчастного, словно тряпичную куклу. Ментор, еще раз раздраженно взглянув на купца, продолжил:

- Среди нас появляются братья, чьи деяния схожи с деяниями истинных врагов, - он сделал недолгую паузу и начал ходить по помосту, - этот человек, - Ментор указал на торговца, - использовал наше горе, чтобы обогатиться! Ведомый лишь одной корыстью, он отнимал последнюю кроху у бедняков и разорял честных горожан! Не от его руки, но через его слова погиб ни один почтенный хемен… И за свои поступки он должен понести справедливое наказание!

В толпе послышались слова согласия.

Я заметил, как Ментор ненадолго улыбнулся. Потом он указал рукой стоящему рядом воину, чтобы тот зашел купцу за спину, затем тяжелым, но резким движением поднял свой топор и рубанул им.

Время замедлилось. Голова купца медленно покатилась со сломанной тележки и остановилась у ног толпы.

Наступила гробовая тишина, внимание всех было приковано к лежащему на земле окровавленному мешку.

- И справедливое наказание свершилось, - вздохнул Ментор и, достав где-то из складок одежды тряпку, начал ей вытирать топор.

Затем он, кинув грязную ткань на землю, спрыгнул с деревянного помоста.

- Сожгите повозку и собирайте вещи, скоро мы отправимся в путь, - крикнул Ментор братьям и направился в мою сторону.

Он не остановился около меня, лишь замедлил шаг, чтобы произнести слова, которые мог услышать только я: «Возьми голову, я буду ждать тебя на холме», - потом поспешно скрылся за братьями.

Голова лежала нетронутой на прежнем месте. Под ней на земле образовалась небольшая багровая лужица, на которой играли блики костра. Сквозь дырку в мешке я увидел застывший в предсмертном ужасе глаз купца.

«Значит, он притворялся», - подумал я, - «даже, когда этот человек слышал последние слова Ментора, он не терял надежды, что, будучи без сознания, не пострадает… глупец».

Я осторожно подошел к голове и поднял её, не снимая багровой ткани. Кровь падала со свисающих краев мешка небольшими струйками. Я переложил ношу в правую руку и понес к главарю.

Покинув братьев, мне пришлось снова взбираться на холм. Легкий ночной ветер ласкал мою кожу, тяжелые шаги эхом раздавались в моей голове.

Я думал о словах купца и его искренней надежде. Глупец цеплялся за ускользающую жизнь из последних сил, но все равно для судьбы это не имело никакого значения. Может быть, ему просто стоило смириться?

Преодолев преграду, я подошел к главарю банды. Он, как и в прошлый раз, сидел на лошади и наблюдал за суетящимися братьями, которых с трудом можно было различить в непроглядной тьме.

Я расположился на земле, у копыт его скакуна, положив голову перед собой.

- Никто из псов не залаял, когда ты взял его? – послышался голос Ментора.

- Нет, они даже не обратили внимания.

- Хорошо. Я хочу попросить тебя сохранить голову, пока мы не приедем в Дельсград.

Я ничего не ответил.

Мы какое-то время сидели молча, просто наблюдали за мелькающими огоньками под холмом.

- Только ночь отражает истинную суть этого мира, - внезапно произнес Ментор, - обидно осознавать, что и я являюсь частью этой тьмы. Иногда так и хочется прекратить все это, забыть, что было до, и начать жизнь заново, по-другому, но потом я вспоминаю,