В паутине из картофельных чипсов
«Где я?» - стояло в моей голове.
Я находился у разбитой машины, в которой ехал на работу. Меня окружала мгла. Сквозь туман с трудом можно было различить редкие осенние деревья, стоящие вокруг, небольшое шоссе и придорожный рекламный щит, с миловидной девушкой, держащей в руке фотоаппарат.
Моя голова гудела, но это было естественным следствием недавней аварии.
Я не узнавал места. Мне казалось, что до столкновения с придорожным столбом лес был гуще, и я мог поклясться, что в нескольких метрах от происшествия должна была находиться кафешка, на месте которой сейчас находился пустырь.
На дороге никого не было, ни машин, ни людей, хотя это странно для этого места.
Сначала, я долгое время искал в своей машине мобильный телефон, но после тщательного обследования пустого салона так его и не обнаружил. Затем я, свесив ноги из автомобиля, сел на водительское сидение и стал ждать кого-нибудь, кто мог бы помочь.
Время шло. Мне казалось, что я провел около часа в ожидании помощи, но так никто и не появлялся. В конце мне надоело это занятие, и я решил взять судьбу в собственные руки: закрыв все двери в машине, я пошел вдоль шоссе в надежде изменить сложившуюся ситуацию.
За час до столкновения я проезжал небольшого городка. По моим скромным подсчетам, мне надо было идти около десяти часов до него. Поэтому, с первого шага, я был готов к длительному путешествию.
Никаких указателей, знаков, только всепоглощающий туман вокруг. Везде стояла кладбищенская тишина, которую нарушал редкий скрип веток. Голые деревья и дорога были моими единственными спутниками в этой непроглядной дымке. Иногда мне даже казалось, что ландшафт, по-которому я иду, повторяется, я списывал это на утомление и больную голову, но неприятное чувство паники все же закрадывалось в мою душу.
Мне так и не встретилось ни одной машины: дорога была пуста, словно заброшена.
Туман расступился, и передо мной появилась вывеска, которая гласила город «Берн». Во мне сразу же проснулась какая-то старая, давно забытая, детская радость при взгляде на эту табличку.
Пройдя еще несколько метров, из-за мглы я увидел первые дома. Они были словно заброшены: только в немногих окнах были стекла, в большинстве же они были разбиты или их вовсе не было. За окнами ничего не было видно, словно владельцы давно покинули эти жилища, забыв о их существовании.
Когда я подошел к первому многоэтажному дому, у меня уже не было сил для продолжения путешествия. Я устал ожидать, что вот-вот из-за дымки появится человек или автомобиль.
Я направился к ближайшему подъезду, думая там отдохнуть, возможно, поспать.
Раздался скрип качелей.
Я остановился и, затаив дыхание, стал всматриваться во мглу, в сторону, откуда донесся звук. Медленно в дымке начала вырисовываться детская площадка.
Скрип продолжался. Казалось, что это был самый неприятный звук, что я слышал за всю свою жизнь.
Я осторожно направился к игровому полю. Площадка была пуста. Только одни качели, подобно маятнику, качались из стороны в сторону.
Я остановил качели и, наконец, спокойно выдохнув, направился к дому.
Скрип донесся снова, когда я почти зашел в подъезд.
Медленно развернувшись, я увидел те же качели, качающиеся из стороны в сторону. Но ветра не было. Они словно сами по собственному желанию начинали двигаться, разнося по округе этот неприятный звук.
Я решил больше не приближаться к зловещей детской площадке и с острым чувством беспокойства зашел наконец-таки в дом.
Подъезд был пустой, бетонные стены ничем не покрыты, некоторые двери в квартиры отсутствовали. На полу были разбросаны растоптанные чипсы, которые «дорогой» уходили по лестнице на верхние этажи. Я пошел по «картофельному» следу.
С улицы все еще раздавался скрип качелей, из-за которого у меня все переворачивалось в нутрии.
Чипсы прекратились на седьмом этаже, у приоткрытой двери.
«Может не стоит этого делать», - раздалось в моей голове, - но на улицу я не пойду, это точно. Значит, или эта дверь, или любая другая. Но, возможно, там есть кто-то живой. Упускать такой шанс нельзя».
Осторожно отворив дверь, я увидел худого мужчину лет сорока, сидящего под окном. Перед ним, на полу, лежала винтовка с открытой коробкой патронов. Вокруг на полу валялись пустые бутылки из-под воды. В углу лежали угли из-под костра, весь потолок покрыт сажей.
Незнакомец не удивился моему приходу. Он пристально осматривал меня с ног до головы.
- Наконец-таки живой человек, - сказал я и прикрыл за собой дверь.
Он не ответил, только прищурился, не отрывая от меня взгляда.
Я направился к сидящему человеку.
- Не подходи! – крикнул незнакомец и направил на меня дуло ружья. Я остановился посреди комнаты, подняв руки вверх. Удостоверившись, что я не сделаю больше ни одного шага, он метнул дуло ружья в сторону самого дальнего от него угла и произнес, - сядь там.
Ощущая на себе его пристальный взгляд, я медленно выполнил приказ.
- Кто ты? – спросил он, когда я уселся напротив.
- Марк Ленс, - неуверенно ответил я.
- Сколько ты в этом мире?
- Не понимаю.
- Когда ты оказался в тумане?!
- Часов одиннадцать-двенадцать меня окружает туман, может больше.
- Хорошо… Ты еще не видел «местных»?
На слове местных он сделал особый акцент, словно оно что-то значило.
- Каких местных? – недоуменно спросил я.
- То же хорошо, - сказал самому себе незнакомец и, уставившись на потолок, задумался.
Он не торопился: временами напрягая мышцы на лице, исследовал сажу наверху и бормотал что-то себе под нос. Потом, через несколько минут незнакомец поднялся, опираясь на ружье и, прислонившись к стене, сказал:
- Ты, наверное, думаешь: «Где я оказался? Туман не может так долго стоять». Может, - он усмехнулся, - еще как может, если ты умер! – незнакомец ненадолго замолчал, затем продолжил, - этот мир, это наказание за то, что мы не верили. Ведь, ты не верил ни в кого и ни во что, Марк?
- Имеете в виду религию?
- Именно о ней я сейчас и толкую.
- Я атеист.
- Вот видишь, - незнакомец разразился смехом, - за то, что не верил, ты будешь скитаться по этому пустому миру, пока не умрешь от голода или в пасти одного из «местных», - собеседник задумался, видимо, осознав, что я не понимаю его, - чудищ. Да, точно, чудищ. Они ходят, скитаются по этой проклятой земле в поисках нас, людей, которых им приказано убить и они никогда не отступятся от этого, даже если ты раскаешься и будешь в слезах валяться у его ног. Люди сбиваются в группы, думают, что это им поможет. Да, как бы там! Если они умирают не от «местных», но от голода. Чем больше людей в группе, тем больше еды для кормежки, а еды то тут как раз таки и нет!
- Как же вы здесь живете? – не знаю, откуда у меня возникла смелость для вопроса.
- В отличие ото всех сижу на месте.
- А как же питание?
- На себя посмотри. Или ты думал, что та дорога ведет к сытному обеду?! Да, к обеду, но этот обед не для тебя!
- Но вы не можете! – в истерике закричал я.
- Мне это не мешало жить до этого. Что же мне сейчас помешает?
- Но это бесчеловечно, - запротестовал я.
- Человечно, бесчеловечно. Сам человек решает, чем для него все это является!
- Но я же вам ничего не сделал, - почти заплакал я, закрывая голову руками.
- Ничего личного, но жить, видимо, я хочу больше, чем ты.
Послышались приближающиеся шаги.
Я находился у разбитой машины, в которой ехал на работу. Меня окружала мгла. Сквозь туман с трудом можно было различить редкие осенние деревья, стоящие вокруг, небольшое шоссе и придорожный рекламный щит, с миловидной девушкой, держащей в руке фотоаппарат.
Моя голова гудела, но это было естественным следствием недавней аварии.
Я не узнавал места. Мне казалось, что до столкновения с придорожным столбом лес был гуще, и я мог поклясться, что в нескольких метрах от происшествия должна была находиться кафешка, на месте которой сейчас находился пустырь.
На дороге никого не было, ни машин, ни людей, хотя это странно для этого места.
Сначала, я долгое время искал в своей машине мобильный телефон, но после тщательного обследования пустого салона так его и не обнаружил. Затем я, свесив ноги из автомобиля, сел на водительское сидение и стал ждать кого-нибудь, кто мог бы помочь.
Время шло. Мне казалось, что я провел около часа в ожидании помощи, но так никто и не появлялся. В конце мне надоело это занятие, и я решил взять судьбу в собственные руки: закрыв все двери в машине, я пошел вдоль шоссе в надежде изменить сложившуюся ситуацию.
За час до столкновения я проезжал небольшого городка. По моим скромным подсчетам, мне надо было идти около десяти часов до него. Поэтому, с первого шага, я был готов к длительному путешествию.
Никаких указателей, знаков, только всепоглощающий туман вокруг. Везде стояла кладбищенская тишина, которую нарушал редкий скрип веток. Голые деревья и дорога были моими единственными спутниками в этой непроглядной дымке. Иногда мне даже казалось, что ландшафт, по-которому я иду, повторяется, я списывал это на утомление и больную голову, но неприятное чувство паники все же закрадывалось в мою душу.
Мне так и не встретилось ни одной машины: дорога была пуста, словно заброшена.
Туман расступился, и передо мной появилась вывеска, которая гласила город «Берн». Во мне сразу же проснулась какая-то старая, давно забытая, детская радость при взгляде на эту табличку.
Пройдя еще несколько метров, из-за мглы я увидел первые дома. Они были словно заброшены: только в немногих окнах были стекла, в большинстве же они были разбиты или их вовсе не было. За окнами ничего не было видно, словно владельцы давно покинули эти жилища, забыв о их существовании.
Когда я подошел к первому многоэтажному дому, у меня уже не было сил для продолжения путешествия. Я устал ожидать, что вот-вот из-за дымки появится человек или автомобиль.
Я направился к ближайшему подъезду, думая там отдохнуть, возможно, поспать.
Раздался скрип качелей.
Я остановился и, затаив дыхание, стал всматриваться во мглу, в сторону, откуда донесся звук. Медленно в дымке начала вырисовываться детская площадка.
Скрип продолжался. Казалось, что это был самый неприятный звук, что я слышал за всю свою жизнь.
Я осторожно направился к игровому полю. Площадка была пуста. Только одни качели, подобно маятнику, качались из стороны в сторону.
Я остановил качели и, наконец, спокойно выдохнув, направился к дому.
Скрип донесся снова, когда я почти зашел в подъезд.
Медленно развернувшись, я увидел те же качели, качающиеся из стороны в сторону. Но ветра не было. Они словно сами по собственному желанию начинали двигаться, разнося по округе этот неприятный звук.
Я решил больше не приближаться к зловещей детской площадке и с острым чувством беспокойства зашел наконец-таки в дом.
Подъезд был пустой, бетонные стены ничем не покрыты, некоторые двери в квартиры отсутствовали. На полу были разбросаны растоптанные чипсы, которые «дорогой» уходили по лестнице на верхние этажи. Я пошел по «картофельному» следу.
С улицы все еще раздавался скрип качелей, из-за которого у меня все переворачивалось в нутрии.
Чипсы прекратились на седьмом этаже, у приоткрытой двери.
«Может не стоит этого делать», - раздалось в моей голове, - но на улицу я не пойду, это точно. Значит, или эта дверь, или любая другая. Но, возможно, там есть кто-то живой. Упускать такой шанс нельзя».
Осторожно отворив дверь, я увидел худого мужчину лет сорока, сидящего под окном. Перед ним, на полу, лежала винтовка с открытой коробкой патронов. Вокруг на полу валялись пустые бутылки из-под воды. В углу лежали угли из-под костра, весь потолок покрыт сажей.
Незнакомец не удивился моему приходу. Он пристально осматривал меня с ног до головы.
- Наконец-таки живой человек, - сказал я и прикрыл за собой дверь.
Он не ответил, только прищурился, не отрывая от меня взгляда.
Я направился к сидящему человеку.
- Не подходи! – крикнул незнакомец и направил на меня дуло ружья. Я остановился посреди комнаты, подняв руки вверх. Удостоверившись, что я не сделаю больше ни одного шага, он метнул дуло ружья в сторону самого дальнего от него угла и произнес, - сядь там.
Ощущая на себе его пристальный взгляд, я медленно выполнил приказ.
- Кто ты? – спросил он, когда я уселся напротив.
- Марк Ленс, - неуверенно ответил я.
- Сколько ты в этом мире?
- Не понимаю.
- Когда ты оказался в тумане?!
- Часов одиннадцать-двенадцать меня окружает туман, может больше.
- Хорошо… Ты еще не видел «местных»?
На слове местных он сделал особый акцент, словно оно что-то значило.
- Каких местных? – недоуменно спросил я.
- То же хорошо, - сказал самому себе незнакомец и, уставившись на потолок, задумался.
Он не торопился: временами напрягая мышцы на лице, исследовал сажу наверху и бормотал что-то себе под нос. Потом, через несколько минут незнакомец поднялся, опираясь на ружье и, прислонившись к стене, сказал:
- Ты, наверное, думаешь: «Где я оказался? Туман не может так долго стоять». Может, - он усмехнулся, - еще как может, если ты умер! – незнакомец ненадолго замолчал, затем продолжил, - этот мир, это наказание за то, что мы не верили. Ведь, ты не верил ни в кого и ни во что, Марк?
- Имеете в виду религию?
- Именно о ней я сейчас и толкую.
- Я атеист.
- Вот видишь, - незнакомец разразился смехом, - за то, что не верил, ты будешь скитаться по этому пустому миру, пока не умрешь от голода или в пасти одного из «местных», - собеседник задумался, видимо, осознав, что я не понимаю его, - чудищ. Да, точно, чудищ. Они ходят, скитаются по этой проклятой земле в поисках нас, людей, которых им приказано убить и они никогда не отступятся от этого, даже если ты раскаешься и будешь в слезах валяться у его ног. Люди сбиваются в группы, думают, что это им поможет. Да, как бы там! Если они умирают не от «местных», но от голода. Чем больше людей в группе, тем больше еды для кормежки, а еды то тут как раз таки и нет!
- Как же вы здесь живете? – не знаю, откуда у меня возникла смелость для вопроса.
- В отличие ото всех сижу на месте.
- А как же питание?
- На себя посмотри. Или ты думал, что та дорога ведет к сытному обеду?! Да, к обеду, но этот обед не для тебя!
- Но вы не можете! – в истерике закричал я.
- Мне это не мешало жить до этого. Что же мне сейчас помешает?
- Но это бесчеловечно, - запротестовал я.
- Человечно, бесчеловечно. Сам человек решает, чем для него все это является!
- Но я же вам ничего не сделал, - почти заплакал я, закрывая голову руками.
- Ничего личного, но жить, видимо, я хочу больше, чем ты.
Послышались приближающиеся шаги.