Manasypow

...я жил, я умер, я воскрес... (с) К смерти не привыкнуть, ни к чужой, ни к своей. Чужая отзовётся в любом случае, даже если думать об этом иначе. Своя, если смог удрать от неё, останется навсегда и этот страх прилипнет навсегда, не скинуть. Вот только умирать можно не только физически.

Я родился в год московской Олимпиады. Тот год явно стал хорошим по рождаемости, наше поколение вчерашних пацанов лично убедилось в этом во втору чеченскую, нас тогда хватало с избытком. Мы росли и распускались как полевые цветы, упрямые, упорные и не очень яркие. Это оказалось полезным качеством, в нём мы тоже убедились позже, в зрелую пору.

В 91-ом, вместе со всей страной, я умер. Мы умерли пустопорожне, ярко и красочно, лопнув со вкусом, запахом и цветом пузыря бубль-гума. Именно бубль-гума, ведь правильно называть жвачку бабл-гамом нам ещё только предстояло научиться. Мы умерли бесславно и глупо, развеселив этой гибелью всех вокруг, а многих заставив радоваться.

Мы умерли, заставив себя поверить в обратное, в начало новой счастливой жизни, воскрешение и вообще – чуть ли ни в настоящее второе Пришествие, строительство сияющего Града на холме и прочие блага. Мы умерли, считая себя живыми, а настоящий кадаверин растёкся по остывающему телу огромной страны, отравляя и отравляя его на декады, если не века.

Мы воскресли за пятилетку, воскресли, родившись заново и, как при родах, прорвались через боль, кровь и страх. Рынок, рушащиеся честность, доброта и правильность, войны на окраинах и предательства недавних братьев с сёстрами, обман, ложь и лицемерие, новые русские, банкиры, голубая кровь с белой костью и сами хозяева жизни стали нашими спутниками-учителями.

В 99-ом, пахнущем сгоревшим порохом, пролитой кровью и разодранными потрохами, я умер ещё раз. Умер, похоронив последние крохи доброго советского детства, разодранного острыми шпорами всадника-Войны, оседлавшего кавказского коня с шеврона округа. Умер, потеряв самого себя посреди серой сухой земли, сырой яркой зелёнки, погибших однополчан, старых грязных змей-дорог и сизых выхлопов советского наследства шишиг, сто тридцать первых и восьмидесяток.

Я воскрес следующим летом, пёстрым, крикливым, блестящем жучиными глазами-очками, оставшимися в наследство от первой Матрицы и звучащим эхом недавнего всплеска русского рока. Новая жизнь пахла ещё настоящими сигаретами из табака, подгоревшим сыром модных и совершенно не итальянских пиццерий, недорогим разливным кубанским пивом и приторно-сладкими женскими духами. Чуть позже всё перекрыл запах костров, но они горели мирно, на поляне Грушинского фестиваля и Груша звучала вокруг пьяными добрыми людьми. Мир пришёл в равновесие, замер, подёрнулся ряской покоя.

Мы плавали в этом тёплом и вкусно пахнущем болоте долго и счастливо, почти две пятилетки подряд, пока в США не лопнула ипотека, и её кризис не уделал мир аки Бог черепаху. Не сказать, что тогда кто-то умирал, не сказать, что это показалось очень страшным. Ко всему прочему мы привыкли, совершенно как к 90-ым.

За четверть века в небытие ушло много знакомых и даже тех, кого называл когда-то друзьями. Кто-то вернулся, вытянутый с того света вовремя оказавшимся рядом медиком, но таких один на тысячу. Меня меньше года назад спасло везение, скорость «скорой» и таланты хирургов кардиоцентра.

Я неправильно жил, я почти умер, я не воскрес, а остался здесь, сумев зацепиться за подаренную возможность.Мир изменился полностью и никогда не станет прежним даже больше, чем после войны. И больше совершенно не хочется умирать, воскресать и всё прочее. Только кто ж меня спросит?

За сто с хвостиком лет в кино создано не менее ста двадцати пяти экранизаций самой популярной книги Дюма, включая «по мотивам» и «Портос рядом проходил». За четверть века ренессанса кино в России, на экраны выходило минимум пять фильмов про гасконца и его дружбанов. В воскресенье я первый раз смотрел на мушкетёров в кино.

О новом фильме, снятом французами, и речь.

«Атосу тут пора на пенсию», «д`Артаньян похож на своего отца, а не на юношу», «Арамис как гот, ему полтос и он бородат!», «Портос – цыган!» и всё такое. На Критиканство у французского кино 72%, несмотря на три рецензии с низкой оценкой. А мне? А мне тупо понравилось. Для торопыг – следующий абзац, прочим – всё остальное.

Сюжетные линии книги присутствуют, но основные повороты – сценарные. Главная тема – вражда католиков с гугенотами, память о Варфоломеевской ночи, заговор кардинала и, скорее всего, ещё одной партии. Мушкетёры круты, Миледи великолепна, король душка, кардинал ни рыба и ни мясо, Бэкингем не Орландо Блум, драк мало, но красиво, обнажёнки ноль, очень красивые виды, костюмы, интерьеры и коняшки.

А теперь подробнее и с небольшими остановками на указанные мелочи с нюансами.

Возраст мушкетёров, несомненно, бросается в глаза. Но на самом деле меня задело лишь одно, меня, старого поклонника барона дю Валлона, де Брасье, де Пьерфона и так далее. Так вот, на самом деле с мушкетёрами лишь один косяк: здесь никакой Портос. Он есть, и его как бы нет, он не играет никакой роли и, что куда хуже, не имеет харизмы. В целом мне нравятся лишь два Портоса – наш Смирницкий и ноу-нейм из сериала «Рим», сыгравший в фильме с Йовович. Они оба тянут на здоровяков, а Смирницкий ещё и няшка.

Здесь же Портос натурально смахивает на цыгана, что-то там весело скалится и пару раз бьёт гвардейцев подобранным суком. Всё, более он ничем не запоминается.

Атос сыгран Касселем, пожилым, уставшим, играющим лицом и взглядом и, когда необходимо, красиво берущимся за шпагу. И его возраст тут совершенно не раздражает.

Арамис на самом деле подводит глаза, похож на себя книжного ровно я на балерину, но, тем не менее, обладает чем-то неуловимым, называющемся актёрской химией, что заставляет радоваться его присутствию в обойме лицедеев.

И, да – Атос с Арамисом давние кинокореша. Оба, совсем молодые, играли в фильме 1996-го, фильме Яна Кунена, фильме, где композитором был Шизоманьяк, Арамис играл Маню, а Атос был Доберманом, в честь коего фильмец и назывался.

Д`Артаньян играл старательно. Он натурально старался и ни его вина в глупостях сценария. Дядька тридцати лет явно не должен смущаться из-за полной ерунды в общении с красоткой, не смущался же он убивать бедняг-гвардейцев в начале фильма, не говоря о драке, куда влез только по желанию сценаристов. В общем, местный Шарль де Бац граф Кастельмор вполне себе дартаньянист и хорош, придираться к нему не стоит.

Хорош король Людовик, казавшийся знакомым и оказавшийся братом Евы Грин из «Мечтателей». В отличие от Табакова с «Ла шене» и Ди Каприо, манерничавшего чересчур и слишком, местный король на короля хотя бы похож.

Прекрасна Миледи Винтер, в чём вряд ли стоило сомневаться, ведь Ева Грин есть Ева Грин, она хороша, талантлива и обворожительна. А эпизод с маскарадом, на мой взгляд, вообще украшение всего фильма.

Ну и, главное: этому фильму очень помогла повесточка. Не знаю как там зрителям западным, но лично мне до чертиков надоело видеть то чёрных новгородцев, то королев, ведущих себя как истеричные нимфоманки, то сильных и независимых, чья сила с независимостью в основном кружится вокруг ориентации актрисы в реальной жизни.

И на фоне этого французские французы, белые, гетеросексуальные, не жеманные, не красавцы с красавицами, просто прекрасны. Равно как отсутствие СиДжи сделало этот фильм просто прекрасным за счёт интерьеров, декораций, костюмов и массовки.

Это хорошее кино.

Неко, японско-анимешно, это девочка с кошачьими ушками. Девочки-неко в реале – такие милахи, цепляющие типа ушки на голову. Все цепляют по-разному, у кого капюшон, у кого обруч, кто как, в общем.

Назвать одну из утренних попутчиц девочкой все же не правильно. Девушка – да, не вопрос, максимум 23-25. Мы садимся и выходим на одних станциях, проезжая две и перемещаясь с улицы Победы на Гагарина. Нас таких каждое утро человек десять, едущих в одно время по разным делам.

Девушка-неко таскает уши на наушниках. Такие здоровенные наушники, дающие максимум звучания. Вот к ним и цепляет эти самые уши. Наверное, катается она недавно, половина утренне-знакомых лиц сегодня внимательно ее рассматривали, явно еще не привыкнув. Когда поднималась на эскалаторе, то с опускающегося её проводили взглядами, чуть не вывернув шеи, не меньше пяти человек.

Неко-тян типа милые. Ну, все такие хорошие, с ушками, пушисто-хорошие, желательно в очках и с чашкой чая. Утренне-метрошная девушка-кошка, само собой, без чая. Не, конечно, тот может плескаться в термосе, прячущемся в рюкзаке. А вот очки у нее вроде бы имеются.

Еще она носит что-то тепло-просторное, больше всего напоминающее мешок с пришитым капюшоном. Не сказать, что ее портит, мешок вполне себе стильный. И, что в наше время является прямо показателем здравомыслия, щиколотки спрятаны за штанинами. Вроде бы такая мелочь с глупостью, но учитывая возраст и ее сверстников с ровесниками, в том же поезде до сих пор белеющих где гладкой, где не особо кожей – поневоле замечаешь.

Утренние попутчики вообще интересны, но неко бросается в глаза сразу. И даже не знаешь – радоваться этим самым, явно вручную, сделанным ушкам на наушниках, либо не обращать внимания? Яркие личности явно нужны, с ними жить куда интереснее, потому хорошо, что она присутствует. С другой…

А с другой – какая разница, верно?

В общем, если мы не опаздываем, каждое утро теперь наблюдаю неко-тян, едущую по каким-то там своим человечье-кошачьим делам и слушающую музыку через отличные наушники. От такие дела.

- Хороший, плохой... Главное - у кого ружье!

В лесу стояла хижина, в хижине имелся подвал, в подвале давным-давно творилось что-то непонятное и плохое, а как-то раз туда понаехали студентики и давай по всей делянке самоуби… Понаехала веселая американская молодежь и давай отдыхать.

На свою беду им полезлось в подвал, там отыскалось всякой погани навроде книги в переплёте из человеческой кожи, наполненной изысканно-прекрасными (нет) рисунками разномастных упырей и содержащих заковыристые абракадабры, написанные латиницей.

Долго ли, коротко, но кто-то что-то прочитал, тут-то всё и завертелось…

А, да – среди первой группки понаехавших имелся Эш, т.е актёр Брюс Кэмпбелл, переодетый в персонаж по имени Эш Уильмс, переодетый до такой степени, многие до си пор не помнят настоящего имени исполнителя, но помнят имя героя.

Ремарка: где Эш, там и его любимый обрезанный дробовик марки «ремингтон» 12 калибра (продаётся в супермаркетах «Эс-Март», пенсильванская сталь, ложе из ореха, произведен в Гранд-Рапидс, сотка баксов в отделе спорттоваров, бэби), он же бум-палка, aka бум-стик.

В общем, каждое чадо, родившееся в 70-80-ых помнит эту легенду VHS родом из видеосалонов и пиратских кассет, времени святых-лихих девяностых. И даже широкий прокат третьей части серии «Зловещие мертвецы», куда больше известной как «Армия Тьмы», не лишает её почетного звания легенды.

Здесь трогало и заставляло запоминать многое, включая дико ржущую оленью голову на стене, смешные даже по тем временам спецэффекты и, одновременно, саспенс, нагоняемый камерой, изображавшей невидимого демона. Ровно акула из спилберговского «Челюсти» демон разгонялся где-то в лесу и рвался к людишкам, желая поработить кожаные мешки, превратив их в дедайтов. Кожаные мешки пытались удирать бегом, орали, пучили глаза и, конечно же, попадались, превращаясь в гадких кровожадных монстров.

Пусть местами и не полностью, как случилось с ГГ, коий отчекрыжил себе десницу после заселения в оную жильца-демона. Удивляться тому, что Эш уконтропупил собственную девушку, впустившую в себя перекантоваться гастера из Ада, совершенно не стоило. Тут такое случалось постоянно, чего уж.

Сложно сказать – какая из двух частей пользовалась большей любовью на территории бывшего СССР. Почему из двух? Потому как про первую, откуда и пошёл режиссёр Рейми, мало кто не просто не знал, мало кто подозревал про её существование до эпохи торрентов и ВК, куда её залили очень быстро.

Так вот – лично я любил третью часть, «Армию тьмы». Любил за отвратного дедайта в колодце, за пафосный прыжок к сброшенной бензопиле, за «подсласти губки, красотка», за лихо-пафосное появление Рыжего с кавалерией в конце и, конечно же, за злого Эша и за «клату, верату... акгхммм…». И за самого Эша, в третьей части ставшего карикатурно-крутым настолько, что это из разряда «настолько плохо, что уже хорошо». И перебор оказался на пользу, ведь именно по этой причине на экране случилось много, как-то:

Сиамский близнец Эша вырастал методом деления, вые… (убрано цензурой), выпендривался ровно до:

- Хороший, плохой... Главное - у кого ружье!

После чего помирал дабы воскреснуть. Бибика Эша превращалась в боевую сноповязалку, скелеты тащили на цепях полуголых красоток, злобный клон ГГ воскресал и рвался к «Некрономикону», замковые с чего-то учились у Эша китайской технике драки кольями, а в багажнике машины оказывалось всё нужное, включая учебник химии. Ну и, само собой, ох уж этот протез из латной рукавицы. И Эш.

Эшли Дж. Уильямс, краснобай, кипучий лентяй, Казанова-лузер, явно не девственник, самый обычный продавец, родившийся за-ради кромсания по-будённовски злокозненных дедайтов. Не сказать, что актёру Кемпбеллу не повезло в карьере, но – именно с Эшем связаны большая часть воспоминаний кинопоклонников всего мира. А плохо ли это, либо наоборот – не знаю.

П.С: сериал с ним и прекрасной Зеной не зашёл. То ли всему своё время, то ли просто я вырос.

«Татры», поставляемые к нам из Чехословакии, ходят по путям до сих пор. Немудрено, если не полетела ходовая часть, трамвай ремонтируется кувалдой, шпатлёвкой, краской и такой-то матерью.

Запас прочности старых красно-белых уставших длинных такс огромен, чехи старались. Они всегда стараются, что в варке пива, что в постройке трамваев, что в клепании танчиков с пушками для немцев во Вторую Мировую. На том и стоят, ясное дело, даже продав «Шкоду» с прочими производствами.

Трамваи стали для меня признаком большого города. Метро, имевшееся в Самаре, не имеется во многих больших городах, а вот трамваи совсем другое дело. И если в том же Красе в конце девяностых вовсю гоняли лязгающие хтонические бронепоезда с Усть-Катава, то Самара радовала старыми красно-белыми чешками.

Они металлически грохочут на поворотах, их потрясывает от набираемого хода, обогреватели могут сварить вам тестикулы, а ветер, свистящий через форточки сдувает не только чёлки, но и бейсболки.

Самара стала своим городом в 2000-ом, хотя потихоньку пробовалась на зубок лет пять до этого. Мы играли в баскет на старых советских площадках и катались между играми в метро и на «татрах». Когда провалил поступление на ИЗО самарского педа в 1997, ехал за вещами к родственникам на стареньком траме 4-го маршрута. 4 и 23 бегали и бегают никуда не девшись от нас за почти четверть века жизни в городе. Даже вечно ноющий Варламов не смог пройтись по самарскому трамваю, порадовавшись его наличию.

А самарский трамвай, несмотря на обновление парка и радость ребят с усть-катавского завода, это старые красно-белые уставшие чешские таксы-татры.

На втором курсе универа, когда нас перевезли на Безымянку, наша Инесса как-то запоздала. Явившись и поправив льняные кудряшки, она всем видом показала своё разочарование как в людях, так и во всей самарской трамвайно-транспортной системе:

- Неужели нельзя в году две тысячи втором от Р.Х пользоваться дезиком?! – вопросила она то ли у нас, то ли у вечности, глядя на пока чистую доску, где едва виднелось слово из трёх букв. – А, я вас спрашиваю?!

Что там произошло, кроме того, что соседкой в набитой и горячей сентябрьской колбасе оказалась какая-то кустодиевская красотка, мы так и не узнали. А, да, как выяснилось, кроме нелюбви к дезодорантам от пота, барышня ещё не любила брить самые подмышки. Дальнейшее в моей живой фантазии оказалось настолько мерзким, что пришлось выйти и покурить за-ради успокоения.

Самое потешное было в том, что половина группы приехала на 23-ем и всем попались пустые вагоны, что одиночные, что двойные.

Наша первая собственная квартира стояла далеко от остановки, закрытая двором и тремя хрущами. Но, выходя курить на балкон частенько слышал именно трамвайный перезвон, когда очередная стальная колбаса подкатывала за пассажирами.

На 19-ом, когда Данец пошел в ЦСК стрелять, мы проездили полгода до Стара-Загоры. И на нём же наш сын в свои 12-ть первый раз поехал один туда и обратно. Причем обратно мы даже договорились не встречать его на остановке. Этакий вот выверт во взрослении мальчишки – поездка на трамвае, в наушниках и с желанием помечтать, побыв одному. Стрелять не вышло, но мечты привели в художку, а после неё в класс дизайна архитектурного лицея. И, да, целый год, пока мы жили вне дома из-за ремонта он мотался в город и обратно на тех самых 4 и 23 маршрутах.

А ещё, приветом из прошлого, помню ещё работающий кинотеатр «Звезда» начала 2002-го и огромный плакат «Властелина Колец», на который катался смотреть раза три, не меньше. Катался ради окунуться в детскую мечту и не веря своему счастью. И, зная о ещё двух частях, заранее договорился с сестрой – пересмотреть их через несколько лет дома, с утра до вечера, с колой и чипсами.

Время прошло, мы пересмотрели даже «Хоббита», «Звезда» ни разу не показывает кино, но 23-ий маршрут всё также стучит по рельсам и, хочется верить, старые уставшие красно-белые чешские стальные таксы врежутся в память ещё многим.

Триллер, детектив, альтернативная история и фантастика, смешать, но не взбалтывать. Отличный коктейль на несколько вечеров.

Двадцать лет назад великий Король ужасов, Стивен Кинг, стал жертвой аварии. Его чуть не переехал пополам какой-то задрипанный фургон, маэстро выжил, не стал инвалидом и смог не вернуться к наркотикам, несмотря на обильные обезболивающие, прописанные из-за травм. Дальнейшее известно всем его поклонникам и даже наоборот.

Из-под пальцев Стивена, стремительно и безостановочно, совсем как косяк селедки-иваси от стаи дельфинов, полетели книги. «Темная Башня», до того старательно превращаемая в три книги пару десятков лет, была закончена за три года. Багаж автора обрастал сборниками, повестями, разросшимися до романов и даже «Мобильником». После аварии Король перестал стыдиться фобий и дал себе волю, то расписав ужасы мобильной связи, делающей людей зомби, то купив тот самый фургон и упустив его под нож бульдозера на свалке.

- Кинг исписался! – регулярно появлялось в газетах и Сети, но…

Но Король на то и Король, чтобы показать всем – где раки зимуют. Кинг сделал это тремя книгами: «Дьюма Ки», вернувшую его призраков, «Мистер Мерседес» со всеми продолжениями и, собственно, «11/22/63», огромным рассказом о том, как один единственный человек из будущего спасал Кеннеди от пуль Далласа.

В этой книге нет мистики и ужасов, не считая контролеров с их Джимлой. Из зла здесь лишь люди, а из Сущностей – само Время. Время, как противник, не желающий проиграть.

Джейк Эппинг, преподаватель литературы, оказавшийся в 1958, принимает на себя весь груз ответственности и идет по пути одинокого самурая, не знающего ходов своих врагов, но готовый на все, лишь бы добраться до конца.

Эта книга – живая ностальгия Кинга по времени своего детства и юности, по той самой «старой-доброй» Америке, где джинсы были рабочей одеждой, человек без галстука воспринимался как сегодняшний гастарбайтер, а в еде не было почти ни грамма искусственного при стоимости в сущие копейки… простите, центы.

Эта книга – объемнейшее полотно о времени столкновения двух самых великих держав мира, со всем последующим, едва не стоившим жизни планете.

Эта книга – доказательство простой вещи: Король и есть Король.

Вы не читали «11/22/63»? Восстановите баланс кармы Вселенной, не зря же Стивен так старался, верно?