DemianWriter

Впервые Лера увидела его месяца полтора назад. Поздним вечером она стояла возле окна своей квартиры в хрущевке и допивала кофе. Глядя во двор, Лера обдумывала идею конкурса для бьюти-блога. Конкурс должен был привлечь несколько тысяч подписчиков. Может, десятки тысяч.

Лера заметила странного человека, но не придала значения. Человек стоял метрах в пятидесяти от дома. Мало ли кому захотелось погулять в ночи.

Прикончив кофе, Лера вернулась в свою импровизированную студию. Штатив для телефона и кольцевая лампа для равномерного освещения лица, собственно телефон с петличным микрофоном и кресло для классной, веселой и остроумной блогерши - вот и вся студия.

- Привет! Я Лерок, и у меня все ок! - привычно поздоровалась с аудиторией Лера, и записала видео с розыгрышем набора косметики Кайли.

Дней через десять, опять же вечером, Лера стояла возле окна и заметила того же человека. Даже одежда была как в прошлый раз - черный балахон. Это был блондин или блондинка. Длинные волосы ниспадали из-под капюшона и заслоняли лицо. Почему-то человек не поправлял прическу. Он вообще ничего не делал. Просто стоял на месте. Лера вспомнила, что уже видела его, только в прошлый раз он стоял чуть подальше от дома. “Странный” - подумала Лера и вернулась к записи видео.

- Привет! Я Лерок, и у меня все ок! Сегодня я, наконец, купила тушь Живанши, и мне не терпится подкрасить реснички.

Спустя еще несколько дней Лера, попивая вечерний кофе, обдумывала сюжет следующего видео. Конкурс, что называется, не взлетел, но полторы тысячи подписчиков Лера урвала. Подойдя к окну, девушка заметила знакомую фигуру. Человек стоял еще ближе и, тут Лера отпрянула, он смотрел прямо в ее окно. Девушка осторожно посмотрела в щелку между стеной и занавеской. Человек стоял, не шевелясь, волосы опять закрывали его лицо, но голова была повернута ровно на окно девушки.

Еще через несколько дней на канале Леры появилось несвойственное ей видео. На нем девушка, дрожала от страха, и рассказывала вовсе не о косметике.

- Привет! Я Лерок, и у меня вообще все не ок. Совсем не ок. - говорила Лера. Качество видео было хуже, чем обычно. Лера сидела на полу, телефон держала в руке, освещение было отвратительное, да и звук паршивый. - Дело в том, что уже несколько дней или недель, точно не знаю, за мной охотится маньяк. Это не прикол и не розыгрыш. Я тоже думала, что друзья шутят, но я уже всех проверила. Я не знаю, кто он, когда и откуда приходит. Короче, какой-то козел стоит у меня во дворе каждую ночь и пялится в мое окно. Мне очень страшно. Это не прикол, повторяю. Сейчас сами увидите.

Девушка развернула телефон и дрожащей рукой подняла его. На дергающемся видео сложно было что-то разобрать. Подоконник, край окна, темная улица. Когда изображение сфокусировалось, там и правда можно было разобрать человеческую фигуру. Но все было очень невнятно и смазано. Камера затряслась и зрители снова увидели испуганное лицо блогерши.

- Вот, вы сами все видели. Я не знаю, что делать. Я пробовала звонить в полицию. Они говорят, когда мне начнут угрожать или ломиться в квартиру, тогда, типа, звони. А пока, типа, предъявить нечего. И штрафом пригрозили за ложный вызов, - Лера заплакала. - Самое стремное, что он каждый день стоит ближе и ближе к подъезду. Просто стоит на месте. Ничего не делает. Я не понимаю, что ему нужно. А потом, когда я отвлекаюсь и отворачиваюсь от окна, он просто исчезает. Я не видела ни разу, куда он уходит. Вчера собиралась проследить, но он стоял, пока я не отрубилась. Когда проснулась, его уже не было.

После публикации видео, подписчиков на канале Леры стало заметно больше. На следующем видео Лера срывалась на писк и захлебывалась соплями:

- Вчера он снова появился. Уже совсем близко к подъезду. А потом ветром сдуло на секунду волосы с его лица. Блин, у него нет лица! Я клянусь! Там ни глаз, ни рта! Мне так страшно!

Если до истории с человеком в балахоне на канале Леры было меньше сорока тысяч подписчиков, то теперь их стало свыше трехсот тысяч. Аудитория активно обсуждала последние ролики. Все сошлись на том, что блогерша решила таким способом привлечь подписчиков, и теперь обсуждали ее актерские способности. Одни считали, что девушка достойна чуть ли не Оскара, другие, подобно, Станиславскому, кричали: “Не верю!”

Спустя неделю на канале Леры вышло видео, где она, довольная и накрашенная, сидела в своем кресле.

- Привет! Я Лерок, и у меня, наконец, все ок! Несколько дней назад ко мне приехали двое друзей, чтоб навалять этому маньяку, раз уж полиция ни на что не способна. Этот урод снова появился во дворе. Он стоял прям возле подъезда. Друзья спустились вниз. Видимо, придурок, как-то запер дверь, потому что выйти из подъезда они не смогли. Не знаю, куда делся этот урод. Я как раз звонила друзьям, спросить куда они пропали, а когда подошла к окну, его уже и след простыл. Друзья вышибли дверь, облазили весь район, но не нашли его. Видимо, он понял, что не на ту напал, потому что уже несколько дней не появлялся. Слушай, урод! Я знаю, ты смотришь мои видео. Если ты еще раз сунешься, мои друзья тебя уроют. Они чеченцы, они таких как ты не боятся, понял? Урод! И можешь какие хочешь маски надевать. Без глаз, или с Фредди Крюгером. Мне вообще пофиг на тебя! Короче, еще раз появишься, пеняй на себя! Я все сказала! - Лера сильно разозлилась от этой речи и теперь тяжело дышала и смотрела в сторону. Наконец, она повернулась к камере. - Простите меня, дорогие подписчики. Я вас всех люблю. Но сами понимаете. Ладно, у меня сегодня праздничное настроение, и не будем его портить. Я покажу как сделать такой же праздничный макияж, как у меня.

От Леры отписалась сразу половина подписчиков, и еще около ста тысяч ушли в течение недели. Леру называли лгуньей и тупой шмарой. Девушка выложила в Инстаграм гневное сторис, в котором сказала, что все обвинения беспочвенны, что она честная девушка, а кто не верит, пускай валит. Ей не нужны злобные идиоты в подписчиках. После этого Лера потеряла еще процентов тридцать зрителей.

Через неделю, когда Лера шла на кухню приготовить вечерний кофе, в дверь квартиры постучали. Лера оторопела. На цыпочках она подкралась к двери и посмотрела в глазок. На лестничной клетке стоял человек в черном балахоне. Волосы по прежнему закрывали его лицо. Он стоял не двигаясь, и вдруг в дверь еще раз настойчиво заколотили. Лера взвизгнула и отбежала от двери. Она вытащила из заднего кармана джинсов смартфон, и тут в дверь застучали с такой силой, что от испуга девушка выронила телефон.

Той же ночью на канале Леры началась странная трансляция. Перед камерой сидел человек в черном балахоне. Лица его не было видно за длинными волосами. Человек просто сидел молча. Даже не шелохнувшись. Сначала трансляция собрала много зрителей. Кто-то из комментаторов ругал Леру, кто-то соревновался в остроумии. Трансляция длилась несколько дней. Постепенно количество зрителей уменьшалось, люди отписывались от канала Леры, и когда последний подписчик ушел, видео закончилось. Больше на канале не появилось ни одного видеоролика.

P.S.: Не забываем подписываться на мой телеграм-канал: DemianWriter

В клинике счастья доктора Радунцева пациентов всегда хватало. С тех пор как он изобрел способ моментального излечения от депрессии, поток жаждущих счастья не иссякал.

- Следующий! - выкрикивал доктор в приоткрытую дверь кабинета, и грустные глаза очередного посетителя озарялись надеждой.

- Что тут у нас? - задумчиво пробубнил Радунцев, разглядывая МРТ мозга очередного пациента, обрюзгшего щекастого мужчину в растянутом свитере, который то и дело поправлял кривенькие разболтанные очки и ерошил жидкие седеющие волосы. - Господи! Да как Вы живете-то до сих пор? С такими мозгами!

- А что не так с моими мозгами? - удивился пациент. - Я вообще-то профессор, доктор философских наук.

- Сам вижу, - вздохнул Радунцев. - Вот, гляньте на потемнения в мозге, - он взял ручку и провел по экрану монитора, где на снимке были темные пятна.

- Что это? Рак? - испугался пациент.

- Это Кант, - сказал Радунцев. - И Юнг с Гегелем. И, прости господи, Ницше. И, наверняка, кто-то еще.

- Кто-то! - возмутился пациент. - Платон, Гоббс, Юм, Шопенгауэр. Но почему потемнения? Они должны быть выделены светлым!

- Если Вам угодно, сделаю инверсию, - Радунцев улыбнулся, кликнул мышкой, и темные пятна посветлели, а белые почернели. - Так больше нравится?

- Ну-у-у-у… - протянул пациент.

- А живется как? Счастливы? - поинтересовался Радунцев.

- Если честно, не очень, - опустил глаза пациент.

- И зачем, спрашивается, читали гадость такую? - Радунцев смотрел с укоризной на съежившегося профессора. - Заставлял кто? Или почитать больше нечего? Или я что-то пропустил, и профессора философии теперь зарабатывают много?

- Да если бы! - воскликнул обиженный профессор. - Просто в школе еще увлекся, когда Достоевского читал. Любопытно было, думал много. Решил философов разных поизучать. Казалось, смысл какой-то найду.

- Достоевский... Думал... Смысл... - качал головой Радунцев. - Так оно и начинается. Нашли смысл-то?

Пациент понурил голову.

- Молчите... - вздохнул доктор.

- Казалось, - начал пациент, - смысл рядом. Но чем больше я читал, тем пустыннее и серее выглядела жизнь. А потом я и вовсе потерял нить. Может Вы знаете, зачем мы живем?

- Ой, только не начинайте, ладно? - поморщился Радунцев и, повернувшись к монитору, увеличил снимки и принялся их изучать. - Зачем… почему… - протянул задумчиво доктор.

Пациент снял очки, потер глаза, надел очки. Помолчали.

- Ладно! - доктор  хлопнул в ладоши и поднялся с кресла. - Трагедии я не вижу. Все поправимо. Потерянных лет, конечно, не верну, но оставшейся жизни не разочаруетесь. - Радунцев взял со стола шлем, к которому тянулись провода от огромного электрического шкафа с множеством кнопок, рубильников и лампочек. Взяв со стола пузырек с антисептиком, доктор опрыскал внутреннюю поверхность шлема и протянул его пациенту, - Надевайте!

- А что это? - пациент принял шлем, но водружать на голову не торопился.

- Надевайте-надевайте! - Радунцев уже стоял напротив шкафа и щелкал тумблерами. - Вы разве не поняли, что любые вопросы к несчастью? Хотя, кого я спрашиваю? Конечно, не поняли. Ничего, вылечитесь и заживете нормально. Без всяких вопросов. Работу, конечно, поменять придется. Есть что на примете?

- У меня вообще-то ученая степень, кафедра, студенты, - запротестовал пациент, аккуратно положил шлем на край стола и одним пальцем отодвинул подальше.

- Не только себе жизнь обломали, но и молодежь гробите! - воскликнул Радунцев. - Не стыдно? А сюда пришли зачем? Жизнь налаживать будем или дальше вопросы задавать? Там желающих целый коридор. Или шлем надевайте, или на выход.

Пациент искоса посмотрел на шлем, снял очки, надел, снова снял, достал из кармана брюк носовой платок и завернул в него очки. Спрятав их, он потянулся к шлему, с недоверием осмотрел со всех сторон, надел на голову. Радунцев подошел к пациенту, застегнул ремешок под небритым профессорским подбородком и затянул потуже. Вернувшись к приборной панели, доктор нажал на большую зеленую кнопку. Шкаф тяжело зажужжал.

- Я участвую в этом, чтобы получить новый опыт. И если мне не понравится… - успел сказать пациент и вдруг выпучил глаза и уставился в точку на стене. Лампочки перемигивались разными цветами, иногда что-то пищало, на экране монитора вырисовывались хитрые графики. Изредка пациент дергался, будто его било током. Шкаф в такие моменты жужжал особенно натужно. Вдруг что-то щелкнуло и в верхней части приборной панели заморгала теплым электрическим светом большая лампа. В такт ей на шлеме пациента замигал маленький зеленый светодиод.

Радунцев спешно подошел к пациенту, расстегнул ремешок шлема и освободил голову философа. Пациент издал нечленораздельный звук и пустил слюну.

- На меня смотрим! - скомандовал Радунцев. Он пощелкал пальцами перед носом пациента. - Видно меня? Слышно?

Пациент, часто дыша и сощурившись, быстро и рвано осмотрел кабинет. Потом успокоился, заулыбался, достал завернутые в платок очки. Надел их, а платком утер испачканный слюнями подбородок.

- Как чувствуете себя? - поинтересовался Радунцев.

- Отлично, доктор! - сказал пациент.

- Пройдитесь, - сказал доктор. - Посмотрите в зеркало.

Пациент послушался.

- Что скажете? - спросил Радунцев.

- Побриться надо бы, - сказал пациент, потирая щеки перед зеркалом. - Да и одежду купить новую не мешало бы.

- Прогресс налицо! - обрадовался доктор. - Ну, а в целом? Что о жизни думаете? Планы какие?

- Да все прекрасно, доктор! - воскликнул пациент. - Жизнь прекрасна! Планов громадье. Завтра уволюсь из института и найду нормальную работу. Буду зарабатывать и тратить деньги. Столько всего купить надо! Весь гардероб обновить. Квартирой, наконец, обзавестись. Семьей.

- Ну, а когда все это купите, женитесь... - заговорил доктор, внимательно следя за реакцией пациента. - Вот, будет у Вас квартира и семья, дальше что?

Бывший профессор философии посмотрел на Радунцева как на глупца.

- Квартиру обставить еще надо. Ремонт сделать.

- Отремонтируете, обставите. А дальше что? - не унимался доктор.

- Как что? Дальше автомобиль.

- Ну а после автомобиля?

- Квартиру! - воскликнул пациент. - Квартиру куплю!

- Так есть уже квартира!

- Вторую куплю! Метражом побольше, и чтоб в центре была.

- Ну, купите Вы вторую квартиру, обставите, - не отступал доктор. - Что дальше?

- Машину куплю.

- Да купили ведь! Перед второй квартирой как раз.

- Так я когда купил-то? - заорал пациент. - С тех пор уж модель новая вышла! Да и жена без машины!

- А потом? - вопрошал доктор.

- Коттедж куплю загородный! Трехэтажный! С балкономи! С бассейном! И с гаражом на две машины! Нет, на три!

- А когда и это все будет, - продолжал доктор, - дальше-то что делать станете?

- Да что Вы, доктор, глупости городите! - махнул пациент. - Это ж у меня в России будет квартира и коттедж. А в Болгарии? А в Италии? А там уж машину новую пора брать.

- Ну, поздравляю! - выдохнул Радунцев. - Вылечились! Главное, библиотеку домашнюю на помойку снесите. Не читать ни в коем случае! Все эти Гоббсы с Шопенгауэром и Достоевским. Выбросить к черту! А то рецидив будет.

- Какое читать, доктор?! Времени нет! Спасибо, я побежал!

- Вот и славненько, - сказал Радунцев и крикнул в закрывающуюся дверь: - Следующий!

P.S.: Подписывайтесь на мой телеграм-канал: DemianWriter

Часть 1
Часть 2
Часть 3

Следующий день и правда стал историческим. И не только для Pelaratti Inc. Перемены ждали и нашу компанию, и человечество в целом.

- Я не мастер красноречия, - начал Франческо, когда акционеры расселись в большом конференц-зале. - Я человек дела. Я работаю. В своей работе я всегда руководствуюсь цифрами и фактами. Я измеряю число сотрудников, количество выпускаемой обуви, оцениваю спрос, меняю технологию, оптимизирую производство. Я оцифровал и измерил весь свой бизнес. Благодаря этому мы наблюдали рост акций в последние годы.

Раздались сдержанные аплодисменты. Было обидно слышать это. Будто Франческо единолично управлял бизнесом. О моих заслугах он предпочел не упоминать.

- И вот теперь факты и цифры говорят, что бизнес перестал расти, - продолжал Франческо. - А если бизнес не растет растет, он умирает. Не знаю как вы, а я не готов хоронить свой бизнес. Тем более, что он носит мое имя. Я как мог воевал за Pelaratti Inc. Я бился за каждый цент в его акциях, пока кое-кто ставил палки в колеса, - Франческо остановил взгляд на мне. В тот миг я еще не понимал, что все это значит. Франческо отвернулся и  продолжил тираду. - Я словно ребенка, выносил этот бизнес, я видел его первые шаги и капризы. Когда мой бизнес обсирался, я подтирал за ним говно и не стыдился этого. И, конечно, сейчас, когда мой бизнес захворал и чахнет на моих глазах, я не собираюсь бросать его. Я намерен вылечить своего малыша. Хоть он уже давно не малыш, и его стоимость превышает сто миллиардов долларов, для меня он - все тот же маленький ребенок. Должно быть у многих из вас есть дети? Поднимите руки! - в зале поднялось много рук. Я тоже поднял. - А у кого-то уже и внуки. Да, вы хорошо расплодились, и во многом благодаря стабильно растущим акциям. У меня же всегда был только один ребенок - Pelaratti Inc. Уверен, вы прекрасно понимаете чувства, которые я, как отец, испытываю сегодня. В первую очередь - страх. Только став родителем понимаешь, что такое настоящий страх. Да, я боюсь за судьбу моей обувной империи. Но плох тот отец, который лишь боится. Я  готов действовать. Готов воевать за свое дитя. Надеюсь, вы тоже.

Франческо выдержал паузу, прошелся вдоль сцены к столу, взял с него  пульт проектора и нажал на кнопку. На экране появилось фото уличной толпы. Обычный час пик в большом городе, типа Нью-Йорка. 

- Плодитесь и размножайтесь! - взревел Франческо. - До сих пор мы прекрасно справлялись с этим божественным напутствием. Сегодня нас восемь миллиардов. Говорят, планки в девять миллиардов мы достигнем только через двадцать лет. Для сравнения, предыдущий миллиард мы нарастили меньше чем за пятнадцать. Мы что, стали меньше трахаться?

По залу прокатился смех.

- А теперь посмотрите на рост производства нашей обуви.

На следующем слайде мы запустилось видео снятое на наших фабриках. Конвейеры с тысячами пар обуви и маленькие трудолюбивые промышленные робо-руки, прошивающие и проклеивающие ботинки. В ролике под динамичную музыку демонстрировались склады, уставленные обувными коробками до самого потолка. В следующих кадрах десятки грузовиков с нашим логотипом на кузове выезжали на шоссе, чтобы развозить обувь по торговым точкам.

- В прошлом году мы произвели в общей сложности тридцать восемь миллиардов пар обуви, - сказал Франческо, когда видео закончилось. - В этом - еще сорок четыре с половиной, - акционеры дружно захлопали, но Франческо жестом прервал аплодисменты. - Люди не успевают носить наши ботинки. Людей стало слишком мало, поэтому наши акции остановили свой рост. Мало людей - мало ног. Бизнес - это арифметика. Последние месяцы я пытался найти решение этой задачи - как сделать, чтоб людей стало в разы больше? Я всерьез задумался о покупке крупнейших производителей презервативов. С целью закрыть их, разумеется. Но и по самым смелым прикидкам, это не даст многократного прироста людей. Кроме того, даже если люди начнут заводить по пятеро детей, это сильно ударит по их достатку. Да, людей станет много. Но зачем они, если у них нет денег на покупку нашей обуви?

Франческо замолчал и прошёлся по сцене туда и обратно, изредка поднимая взгляд на зал, ища поддержки и одобрения у людей, которые вкладывают деньги в его предприятие. Акционеры молча наблюдали за бизнесменом.

- Я не был бы Франческо Пеларатти, если бы не нашел выход из, казалось бы, безвыходной ситуации. Ответ пришел с неожиданной стороны, и как все очевидное и гениальное, он был скрыт от моих глаз, хоть и лежал на поверхности. Ведь, вдумайтесь, чтобы продавать в разы больше ботинок, нам не нужно, чтобы людей стало в разы больше. Нам нужно, чтобы увеличилось количество ног. Людей может быть столько же, сколько сегодня. Арифметика!

Франческо замолк и, улыбаясь, окинул взглядом сидящих в зале акционеров. Кто-то начал перешептываться.

- Вижу, вы немного обескуражены, - Франческо направил пульт на проектор и нажал на кнопку. - Знакомьтесь! Жозефина Мертл Корбин! - на экране высветилось очень старое коричневатое фото, на котором была запечатлена сидящая на стуле девушка. Ноги ее были широко раздвинуты, и, кажется, на руках она держала ребенка… но нет… между ее ногами со стула свисала пара детских ножек, но никакого туловища ребенка видно не было. И тут я понял, что детские ножки также принадлежали несчастной девушке. У нее были две обычные ноги, между которыми болталась пара ножек поменьше. А Франческо, выдержав очередную паузу, сказал, - думаю, вам бросилась в глаза некая… странность. Мне случайно попалась заметка об этой девушке, жившей еще в девятнадцатом веке. Она, кстати, прожила вполне счастливую жизнь, была богата и знаменита. И когда я увидел это фото, меня осенило. У нее было то, что нам нужно.

Зал загудел ровным недовольным гулом. Кто-то пожимал плечами, кто-то крутил пальцем у виска. Один из акционеров встал и крикнул:

- Я прилетел сюда из Кении. Вместо того, чтоб отправиться на сафари, я сижу здесь и слушаю какую-то загадочную чушь. Как, извините, эта уродка из позапрошлого века поможет нам продать больше обуви?

- Она, пожалуй, никак, - согласился Франческо, - а вот парочка миллиардов четвероногих людей, живущие в наше время, значительно подняли бы нам продажи.

- И где же мы найдем парочку миллиардов, - раздался голос из зала.

- Мы их сделаем, - буднично ответил Франческо.

В зале снова поднялся гам. В тот момент, происходящее казалось мне странной шуткой.

- Синьор Пеларатти, Вы не хотели бы дать нам какие-то пояснения? - поинтересовался высокий худой бритый налысо мужчина с большим носом и маленькими острыми глазками.

- Я понимаю, - Франческо стал расхаживать перед зрителями и оживленно жестикулировать, - все это сейчас кажется невероятным, невозможным и даже безумным. Это именно те чувства, которые люди испытывают, когда перед ними открывается возможность совершить настоящую революцию. Нам с вами повезло. Революции случаются не так часто, и одну из них можем совершить мы. Любая революция так или иначе меняла облик человечества. Мы можем изменить облик человека!

- Вы издеваетесь? - крикнул кто-то возмущенно. - Вы сошли с ума или глумитесь над нами?

- Синьор Пеларатти, - снова подал голос высокий лысый мужчина, - я правильно понимаю, что Вы хотите сделать людей уродцами? Я даже не затрагиваю моральную или техническую сторону вопроса. Мне интересно, что Вы собираетесь сделать, чтобы люди согласились изуродовать себя или своих детей?

- Поменяйте свое отношение к вопросу, - снисходительно улыбнулся Франческо. - Давайте подумаем, какие выгоды люди получат, если у них будет дополнительная пара ног. Большая устойчивость, меньшая нагрузка на позвоночник, повышение выносливости. В конце концов, люди смогут спать стоя, как лошади.

- Что мы вообще такое обсуждаем? - возмутился очередной акционер. - Вы серьезно думаете, что люди купятся на это дерьмо?

- Люди покупаются на идеи, - ответил Франческо. - Однажды Apple продала людям идею, и теперь они готовы купить у Apple любое дерьмо. Нам нужно сформулировать нашу идею.

- Пришить себе лишние ноги - это уродоство, а не идея!

- Я готов скупить акции у каждого узколобого недоумка, который не понимает тех грандиозных возможностей, которые могут открыться перед нашим бизнесом, - отчеканил Франческо. - Вам не нравится идея совершенствования тела? Люди вставляют себе силиконовые сиськи, закачивают ботокс, а некоторые начали вшивать себе чипы. Вас смущает идея получения дополнительных органов? Тогда у меня вопрос, кто из вас взял с собой смартфон? Достаньте, покажите его... Нет!.. лучше поднимите руки те из вас, у кого нет с собой смартфона.

Акционеры замолкли. Ни одна рука не поднялась.

- У каждого из нас всегда есть с собой смартфон. А если его нет, мы чувствуем себя неполноценными. Фактически смартфон давно стал нашим дополнительным органом. Но вы же не называете это уродством? Потому что это идея, которую нам продали. В истории бизнеса были и другие идеи. Бриллианты ничего бы не стоили, если бы “Де Бирс” не продали нам идею, гласящую “Бриллианты навсегда”, идею о том, что свою любовь можно доказать только подарив кольцо с бриллиантом, и чем бриллиант больше, тем сильнее любовь. Еще была прекрасная идея о выпивании двух литров воды в день. Уж не продавцы ли бутилированной воды продали нам эту идею? А что насчет пресловутых десяти тысячах шагов в день? Идею об их пользе давным давно продали людям производители шагомеров. Минуло больше полувека, а люди и сегодня покупают умные браслеты, подсчитывающие шаги. Браслеты поумнели, но люди остались теми же. Кстати, на четырех ногах проделать десять тысяч шагов будет проще.

Раздался дружный смех. Мне же было не смешно. Я понимал, что Франческо не шутит. Один из акционеров, китаец, поднял руку. Пеларатти дал ему слово.

- Мистер Пеларатти, как именно Вы планируете проводить модификацию тел.

- А вот это уже конструктивно! - обрадовался Франческо. - Я думаю, в дальнейшем вопрос будет решен с помощью генной модификации. А тем, кто уже родился двуногим, трансплантация в помощь.

- Но где взять столько ног для трансплантации?

- У трупов, конечно! Люди постоянно умирают. Зачем трупам ноги?

Акционеры оживились, стали поднимать руки, присоединяться к дискуссии, задавать вопросы, предлагать что-то.

- А как будут располагаться ноги, по четыре в ряд или же как у животных?

- Надо рассмотреть различные дизайн-концепты.

- А что насчет половых органов? Их тоже станет больше?

- Правильный ход мысли! - указал Франческо на задавшего вопрос. - Что если между двумя ногами будет пенис, а между двумя другими - влагалище? Заодно решим гендерные противоречия, и сделаем людей нейтральными. Это и может стать нашей идеей!

Я должен был остановить это безумие. Пеларатти, старый алчный кретин, смог заинтересовать ненасытных акционеров своим людоедским планом. Все, чтобы продать чертовы ботинки!

- Минуточку! - я вскочил со своего кресла. - Мы с Франческо вместе создали Pelaratti Inc, и мой голос по прежнему что-нибудь да значит. Неужели вы не слышите себя со стороны? Я слышу, и мне страшно от ваших слов. Что бы вы не решили на этом собрании, в ход дело пойдет, только если в документе появятся две подписи, моя и мистера Пеларатти. И если вы думаете, что я подпишусь под тем, что вы тут обсуждаете, то вы ничего не знаете обо мне.

С возрастом эмоции обходятся все дороже. Я чувствовал стук в висках, а перед глазами закружились светлячки.

- Ах, да! - произнес Франческо и зло посмотрел на меня. - Это еще один важный вопрос, который я должен был с вами обсудить, уважаемые акционеры. Вопрос напрямую касающийся моего партнера. Неприятно, но надо расставить точки над i.

Франческо взял пульт и принялся перещелкивать слайды.

Демьян

Продолжение следует...

Подписывайтесь на мой телеграм-канал: t.me/DemianWriter

Часть 1
Часть 2

Первые ботинки мы с Франческо продавали лично. Надев лучшие костюмы, мы проникали на закрытые вечеринки, где кутили самые богатые люди Италии. Детьми мы с Франческо лазили через заборы, чтоб воровать апельсины. Теперь мы пробирались в огороженные виллы в поисках клиентов. 

Мы общались с богачами, политиками, актерами, пили с ними вино, возраст которого подчас превышал наш собственный и, между делом, рассказывали о своем бизнесе. Людям нравились наши ботинки и они заказывали себе такие же. Спустя несколько месяцев желающих приобрести хорошую обувь стало много и мы наняли нескольких человек в подмастерья.

Было весело. Мы много ходили, много говорили, мало спали и много, очень много рисовали, считали, проектировали. У нас появились собственные дизайнер и технолог, мы выкупили небольшую швейную фабрику. Бизнес ширился.

Не всегда дела шли хорошо. Однажды поставщик кинул нас. Мы слишком доверились ему, сложили яйца в одну корзину, и потеряли много денег. Наступили трудные месяцы. Пришлось уволить людей, работу которых мы с Франческо могли взять на себя. Я лично бегал курьером, разносил обувь, ходил по четырнадцать часов в сутки. Мои кроссовки порвались, а купить новые я просто не успевал - воистину, сапожник без сапог. И все же мы выбирались из тех жоп, в которые закидывала нас судьба. Бренд Francesco Pelaratti стал узнаваем и уважаем. Он стал синонимом качества. Франческо этого было недостаточно. Он не хотел продавать обувь только богачам. Пеларатти мечтал, что все люди наденут ботинки его производства. Он начал захватывать другие сегменты. Мы создали еще несколько брендов - каждый под свою аудиторию: для женщин, для студентов-хипстеров, для среднего класса, для спортсменов.

Бизнес превратился в рутину. Пропало воодушевление от первых продаж. Мы больше не посещали закрытые парти, не разносили обувь. Мы безвылазно сидели в офисе. Договаривались с поставщиками, открывали новые фабрики, магазины, нанимали людей, много людей. Мы нанимали их сотнями, потом тысячами, а потом тысячами же и увольняли, когда Франческо запустил автоматизацию производства.

Как раз тогда мы и начали закусываться с Франческо. Наши взгляды на бизнес принципиально разошлись. Франческо обзывал меня коммунистом, а я лишь хотел элементарной справедливости.

Но мы добились столького именно благодаря нашему тандему. Франческо был жаден до денег, а я упирал на качество. Я бился за каждый микрон в толщине подошвы, Франческо воевал за каждый цент. Я требовал хороших условий труда для работников, Франческо пытался удешевить производство. Мы балансировали, спорили, договаривались, ссорились, а наши акции росли из года в год.

И все же так не могло продолжаться вечно, и на то были объективные причины. Постепенно Франческо, как и хотел, скупил все крупные обувные фабрики. Гордых он разорил, как и обещал. Нам стало некуда расти. Франческо смекнул, что будучи монополистом, он может увеличить прибыль просто подняв ценник. И он поднял, точнее - взвинтил. Сначала на десять центов, потом еще на тридцать, потом на доллар. Франческо испытывал людей. Как же я ненавидел его в тот период. Жадный, алчный, он все повышал и повышал цену на обувь, а качество ухудшал. Франческо заставил технологов проектировать обувь таким образом, чтобы та разваливалась на второй сезон носки. Он хотел пойти дальше, сделать так, чтобы обувь рассыпалась сразу после истечения гарантии. Именно тогда я выбил Франческо зубы, а он сломал мне ребра.

Притормозить Франческо заставили начавшиеся повсеместно босоногие бунты. Люди просто отказались покупать обувь, а уже купленную несли к нашим магазинам, офисам, фабрикам и бросали их в кучи. Две недели люди проходили босиком - миллиарды людей. Акции Пеларатти рухнули. Это был знаменательный день. Тогда Франческо публично попросил прощения за агрессивную маркетинговую политику. Цены на обувь снизились и люди устремились в магазины. Рынок штормило еще несколько недель. Потом улеглось. Акции снова стали дорожать.

Но Франческо затаил обиду. Кажется, впервые после того как спасатели вытащили его мальчишкой из моря, он столкнулся с силой, способной остановить его. Никогда еще Франческо не чувствовал такого унижения. Даже рост акций не приносил ему радости. Пеларатти ходил мрачный.

Рынок насытился, рост акций замедлился. Акционеры хотели роста прибыли, а, значит, роста производства. Но производить было не для кого. Люди или уже носили нашу обувь, или не носили обуви в принципе, потому что не имели денег. Франческо решил не останавливать конвейер. Мы просто делали обувь, которую никто не покупал. Во все филиалы было направлено секретное письмо, в котором Франческо велел тайно уничтожать всю невыкупленную обувь.

Каждую ночь в каком-нибудь обувном магазине на склад приходил грустный уставший человек с канцелярским ножом. Он брал с полок несколько обувных коробок и усаживался на жесткий ушатанный табурет, стоявший в центре тускло освещенного складского помещения. Грустный человек открывал одну из коробок, доставал из нее ботинки, вынимал вставки, благодаря которым обувь сохраняла форму, крутил ботинки в руках. Иногда, если это была дорогая обувь, грустный человек примерял ее, любовался в прислоненное к стене узкое зеркало, ходил по складу, удивляясь ощущениям в ногах - ощущениям, которые испытываешь, когда примеряешь качественную обувь. Потом грустный человек снимал ботинки, выдвигал лезвие канцелярского ножа и резал обувь от язычка к мыску. Сердце его в этот момент начинало стучать сильнее. Грустный человек открывал новую коробку, и, уже не примеряя, полосовал ботинки ножом. Иногда грустный человек входил в раж, швырял ботинки, отрывал подошвы и даже вгрызался в ботинки зубами, испытывая извращенное наслаждение от уничтожения обуви, которую видел годами, но позволить себе не мог. Потом грустный человек распихивал то, что осталось от обуви в большие полипропиленовые мешки. Раз в неделю, тоже ночью, со двора к магазину подъезжал грузовичок, и грустный человек закидывал мешки в кузов. Обувь в итоге должны были сжигать, но, конечно, не всегда это делали. Иногда ее выбрасывали на свалку, а бывало - и не довозя до свалки.

В начале бизнеса мы делали обувь для людей. Теперь… Священных индийских коров забивали ради кожи. Из кожи делали ботинки, и… отправляли прямиком на свалку. Теперь мы делали обувь не для людей, а для цифр. Цифры должны были показывать рост производства. Тогда акционеры были спокойны, и акции росли в цене. А люди, которым не хватало денег на обувь, так и ходили босиком.

Несмотря на то, что обувь утилизировали тайно и под покровом ночи, рано или поздно это должно было всплыть. И всплыло. Прошло не так много времени со времен босоногих бунтов, а имя Пеларатти снова появилось в заголовках, и отнюдь не в хвалебных. Экозащитники взбесились. Франческо вынужденно оправдывался. С одной стороны на него давил Гринпис, с другой - акционеры. Акции перестали расти.

- Поздравляю, друг! Мы сделали это! - сказал я с иронией однажды утром.

- Еще не все… еще не все, - твердил Франческо.

- Мы стали самыми большими. Черт, нет же! Мы стали единственными! Разве не этого ты хотел?

- Мы можем выжать из этого бизнеса больше, - ответил Пеларатти.

К тому моменту я был счастливым дедушкой, входящим в десятку Forbes. Франческо был озлобленным стариком из той же десятки. Он ходил вдоль панорамного окна - напряженный, задумчивый. Иногда останавливался, смотрел на распростертый до самого горизонта мегаполис и говорил:

- Я найду выход. Мы еще повоюем.

Я понимал, что наш бизнес достиг своего Олимпа. Законы экономики: за ростом следовала стагнация, переходящая в рецессию и спад. Нашему пузырю пора было схлопнуться. Я готов был это принять, Пеларатти - нет. Франческо вдруг ринулся к своему столу, сдернул телефонную трубку и набрал номер помощницы.

- Марси, отмени все мои планы и обзвони акционеров. Завтра общее собрание. Что значит мало времени? У них есть сутки, чтобы притащить сюда свои жирные жопы! Сутки, Марси! Можно успеть прилететь с обратной стороны Земли.

Франческо положил трубку и сказал:

- Завтра исторический день. Мою компанию ждут большие перемены.

Пеларатти как-то недобро посмотрел на меня. И еще это “мою”... Раньше он всегда говорил “наша компания”.

Франческо прошелся по кабинету, остановился у окна и посмотрел вдаль, чуть прищурившись и легко улыбаясь - точно как в детстве.

- У меня есть план, - сказал Пеларатти. - Я еще повоюю.

Демьян

Продолжение следует...

Мой телеграм-канал: t.me/DemianWriter

Часть 1

Так началось наше долгое восхождение от мелкой мастерской, пошивающей не более трех пар ботинок в месяц, до международной корпорации, занявшей весь, абсолютно весь рынок обуви, и выпускающей сотни миллионов ботинок, полуботинок, туфель, тапочек, оксфордов, кроссовок, сапог, полусапог, ботильонов, берцев, ботфорт, дерби, кед, мокасин, угг, эспадрилий, танкеток, гладиаторов, кроксов, брогов, сникерсов, сандалий, вьетнамок и так далее, и так далее, и так далее - то, что вы носите на всех своих четырех ногах.

Если вы прочтете заметку в Forbes, вам покажется, что все получилось само собой. Вот были два итальянских мальчугана из бедных семей, вот они открыли магазин обувных аксессуаров, несколькими годами позже начали производить обувь, а потом, бац, и выросли до огромной корпорации стоимостью сто десять миллиардов долларов. Только этот “бац” длился почти сорок лет, за которые мы девять раз чуть не обанкротились и заработали на двоих три инфаркта и с полтора десятка нервных срывов. Я уже не говорю о том, сколько раз у нас с Франческо дело доходило до драки. Однажды я выбил ему два зуба, а он сломал мне руку и три ребра. Но в тот день, когда Франческо спросил “Ты со мной, друг?”, ничто другое для меня не имело значения.

На следующее утро мы обходили обувные магазины, крупные и мелкие, с витринами и без, яркие, оформленные по всем правилам дизайна и неброские с грязными выцветшими вывесками.

Мы мерили ботинки и слушали, что говорят продавцы. Мы прощупывали обувь, нюхали ее, рассматривали через лупу. И мы спорили, как же рьяно мы спорили! Но это было лучшее время.

- Начать с тапочек? - Франческо смотрел на меня, будто я предложил ему выставить его мамашу на панель. - Как я вообще додумался пригласить тебя в дело?

- Материалы дешевле, - увещевал я. - Ты что же, хочешь начать с кожаных ботинок? Начинать надо с малого, постепенно набирать обороты. Ты ведь сам начал с продажи шнурков.

- Вот разница между нами! Я развиваюсь, а ты как был продавцом шнурков, так и остался. Запомни, начнешь с малого - останешься без всего. Тапочки! Когда у тебя будет имя, тогда можешь производить всякое говно, его расхватают и скажут спасибо. А пока ты никто, ты должен метить в элитный сектор. Мы будем делать премиальную обувь. И только так. Пока нас никто не знает, качество - наш единственный козырь. И мы обеспечим такое качество. Мы сдохнем, но дадим реально лучшее качество!

Эти слова запали мне в душу. Я пропитался ими, и потом неоднократно сам проговаривал их Франческо, когда качество перестало играть для него определяющую роль и он сосредоточился на объемах, оборотах и капитализации.

Для лучшего качества нужен был лучший мастер. Первые ботинки мы решили сделать для себя. Франческо закупил материал. Я дал объявление о вакансии обувного мастера. Мы пообещали щедрую зарплату, и соискателей пришло очень много. Они толпились в нашем офисе, кто-то курил на улице. Было душно и гулко.

- Ну, вот что! - объявил Франческо и сделал паузу, пока соискатели не стихли, - Вас оказалось несколько больше, чем мы предполагали, но я знаю… Я прекрасно знаю, что здесь есть лишние. Давайте сделаем так, здесь останутся только те, кто уверен в своих навыках. Пусть останутся лучшие мастера. Остальных я не задерживаю.

Никто не шелохнулся.

- Я так и думал, - продолжил Франческо. - Именно поэтому мы решили, что те из Вас, кто не справится с заданием и не сделает продукт надлежащего качества, оплатят весь испорченный материал.

Наконец, люди расшевелились. Кто-то молча устремился к выходу, иные недовольно бубнили и шли туда же. Половина соискателей ушли сами. Еще часть мы отправили по итогам собеседования. Осталось всего два мастера.

Они сняли мерки, мы выдали им все необходимые материалы, и соискатели отправились выполнять работу. Мы дали им три недели.

Время остановилось. Дни тянулись. Я решил провести их с семьей, чтобы как-то отвлечься. Франческо, насколько мне известно, с удвоенным рвением принялся соблазнять девушек. Несмотря на его репутацию, девушки охотно соглашались ходить с ним в ресторан, а потом прыгали в койку. Видимо, каждая из них считала себя особенной, мол, она-то сможет обуздать свободолюбивого Пеларатти. Франческо думал иначе. 

В назначенный день оба мастера стояли у дверей офиса еще до открытия. Оба сжимали в руках обувные коробки, точно там была не обувь, а фамильные драгоценности. Мастера недобро косились друг на друга.

Мы с Франческо, стараясь не выдавать свое волнение открыли офис и пригласили мастеров.

Один из них был крайне беспокойным, с порога начал что-то говорить, активно жестикулировать. Другой держался словно аристократ. Франческо велел показать обувь. Аристократ молча открыл коробку, а суетливый вытащил ботинок и затараторил: 

- Все прошито, смотрите какие ровные стежки...

- Молча, - остановил его Франческо. - Я просил лишь показать обувь. Звуковое сопровождение необязательно.

Обе пары обуви были искусно сделаны, но Франческо, покрутив ботинки так и эдак, прощупав, и рассмотрев под лупой, выбрал молчаливого мастера.

- Как и было оговорено, - сказал Франческо второму мастеру, - Вы вернете нам деньги за испорченный материал. 

- Вот еще! - возмутился мастер. - Я сделал отличную пару ботинок. Где Вам еще такие сделают? Это Вы должны оплатить мой труд, синьор Пеларатти.

- У нас была договоренность, - парировал Франческо и указал на ботинки, сделанные молчуном. - Его ботинки вышли гораздо лучше.

- Лучше? - заорал оскорбленный ремесленник. - Да Вы посмотрите на эти швы! Только сравните! Мои - стежок к стежку, четко, ровно, выверенно. Как Вы смеете оскорблять мой труд? Вы лжец, синьор Пеларатти! Лжец и грабитель! Если кто-нибудь когда-нибудь спросит меня, что я знаю о Франческо Пеларатти, я скажу, что это самый лживый человек, из всех, что ходит по нашей грешной земле! И верните мне сделанные мною ботинки. Я не потерплю, чтобы такой лживый человек носил обувь, выполненную моими честными руками.

- Верните деньги, и получите свои башмаки, - сказал Франческо.

- Башмаки?! - завопил несчастный мастер. - Это не башмаки! Я сделал первоклассные броги! Вы ответите за это, синьор Пеларатти! Ответите не передо мной, но перед Богом!

Когда униженный мастер ушел, и брань, извергаемая им, стихла, Франческо подошел к нашему новому молчаливому сотруднику, похлопал его по плечу и сказал:

- Швы на твоих ботинках и правда не такие ровные, как у него. Посмотри внимательно и сравни.

Мастер покрутил в руках ботинок принесенный его оппонентом. Поднес его к свету лампы, внимательно изучал со всех сторон.

- Видишь разницу? - поинтересовался Франческо.

- Теперь вижу, - было заметно, что мастер расстроился.

- Надеюсь, через пятнадцать дней ты принесешь две пары обуви идеального качества.

- Через пятнадцать? - переспросил мастер слегка напугано, - Хорошо. Я приступлю сегодня же.

Когда мы с Франческо остались вдвоем, я потребовал объяснений. Меня возмутило поведение моего друга. Он отказался от лучшего сотрудника, потребовал с него денег, назначил второму мастеру нереальные сроки. Не таким я представлял себе начало бизнеса.

- Друг мой! - Франческо рассмеялся. - Мой наивный друг! Смотри на меня и учись вести дела! Никогда не нанимай на работу идеального сотрудника, но бери того, кто стремится к идеалу. Укажи ему на изъяны в его работе, и дай понять, что веришь в него. Такой работник  будет из кожи лезть, чтобы оправдать твои ожидания. А еще он будет уважать тебя за проявленное доверие. А уважение сотрудника - вещь, которую не купишь ни за оклады, ни за щедрые премии. Да, второй мастер был более искусным, но он был еще и разговорчив. Он пытался продавать свою обувь. В нем есть предпринимательская жилка. И это еще одно правило, которое тебе, мой друг, надо усвоить. Никогда не бери на работу бизнесмена - он украдет твое дело. Молчаливый исполнитель - лучший работник. А что касается сроков, да, они нереальны. Но именно с этим мы и столкнемся, когда начнем наш бизнес - мы должны будем делать нереальное. Пусть он покажет, как справляется с нагрузкой.

Это были те прекрасные дни, когда Франческо еще горел идеей создать великий бизнес. Бизнес, величие которого будет измеряться не стоимостью его акций, но самой его идеей. Отличное было время. Потом для Франческо все это потеряло смысл. С годами он стал видеть только цифры, графики, котировки. Идея перестала зажигать моего друга. Но тогда все было иначе. А, может быть, мне просто так казалось...

А ровно через пятнадцать дней мастер принес две пары безупречной обуви.

Второй мастер вернул деньги. Он отказался посетить наш офис. Стоял у крыльца. Франческо вынес обувь и бросил ее на землю. Некрасивый поступок, но Пеларатти умел и любил унижать. Марселло, так звали мастера, отдал деньги, поднял с земли ботинки, прижал их к груди и смачно плюнул под ноги Франческо. Я тайком, чтобы Франческо не узнал, догнал Марселло на улице и всунул ему деньги. Для меня это были гроши, а обижать человека не хотелось.

- Вы честный человек, - сказал мне Марселло. - Не стоит Вам водиться с этим прохиндеем.

Марселло оказался отличным парнем. Мы подружились и частенько встречались, болтали и пили граппу. Разумеется, Франческо ничего об этом не знал.

Демьян

Продолжение следует...

Подписывайтесь на мой телеграм-канал: t.me/DemianWriter

Я знаю, вы любите истории успеха. Эти вдохновляющие сказки о нищих парнях, умом и трудолюбием построивших  многомиллиардные империи. Расскажу вам одну такую. 

Это история Франческо Пеларатти. Того самого Пеларатти, обувь которого вы все теперь носите. Это история о нашей дружбе, совместном бизнесе, и о тех временах, когда люди были двуногими. Это история об одержимости.

Мы с Франческо были дружны с детства. И, да, он уже тогда был лидером. Мне было за ним не угнаться. Мальчишкой он всегда куда-то спешил. Он просто ставил цель, порой безумную, и шел напролом. В словаре Франческо не было слова “сомнение”. Уехать на велосипедах за пятьдесят километров? Пока я пытался понять, какой в этом смысл, Франческо уже крутил педали. И, что поделать, я садился на двухколесного друга и отправлялся следом.

- Франческо, остановись! Мы уже далеко заехали! - кричал я. Франческо лишь щурился, улыбался и смотрел вдаль.

Как-то мы плавали в море. “Поплыли!” - крикнул Франческо и усердно заработал руками и ногами, взрываясь на солнце мириадами слепящих брызг. Он быстро отдалялся. Я пытался догнать его, но тело налилось свинцом от усталости, а соленая вода норовила попасть в рот и дальше - в горло, вызывая приступы кашля. Вскоре голова Франческо затерялась в волнах. Я звал его, сплевывая морскую воду, и тщетно пытаясь ускориться. Все закончилось бы трагедией, не приплыви спасательный катер. Крепкие мужские руки подняли меня на борт, и катер поплыл за Франческо. Когда мы настигли моего друга, тот упорно плыл вперед, будто не видя и не слыша нас. Двое здоровых спасателей с трудом вытащили мальчишку из воды - он брыкался и даже кусался. Спасатели ругались поначалу, потом смеялись над упрямцем. Я посмотрел на еле заметную полоску берега. Тогда я впервые действительно испугался. “Как далеко ты готов зайти, Франческо?” - подумал я.

Никто не знает Пеларатти так хорошо. Он был мне как брат. Мы вместе гуляли, воровали апельсины в соседских садах, учились в одной школе, поступили в один университет. Франческо во всем хотел быть первым: заплыть дальше всех, получить лучшую оценку, иметь больше женщин.

Женщины… Кажется, Франческо потерял им счет еще на первом курсе университета.

- Остановись, Франческо, - говорил ему я. Франческо заводил роман за романом. Каждую неделю у него появлялась новая пассия. Иногда, если не было срочных дел, он соблазнял двух или трех девушек в неделю.

- Я трахну их всех, - он щурился и, улыбаясь, смотрел вдаль, как в детстве.

- Всех? Одумайся, на Земле три миллиарда женщин!

- Только симпатичных. Их куда меньше.

Таков был Франческо Пеларатти. И, разумеется, он уже тогда хотел заработать все деньги. Франческо начал зарабатывать лет в десять. Пока остальные дети гуляли и катались на велосипедах, Франческо подметал тротуар возле магазинов и ресторанов, продавал газеты, иногда стоял на стреме, высматривая полицию, пока местные мафиози проворачивали сделки.

К пятнадцати годам Франческо накопил денег и открыл магазинчик. Мы были лучшими друзьями, и он взял меня в долю. Так мы начали продавать шнурки и средства по уходу за обувью. Признаться, я никогда не гнался за огромными прибылями. Мне нравилось следить за качеством. Франческо интересовало количество. К выпуску из университета мы владели сетью магазинов, продающих аксессуары для обуви. Они работали без нашего непосредственного участия. Франческо было мало этого и он взялся за новое направление - ремонт обуви.

А вооружившись знаниями в университете, Франческо и вовсе заявил, что нам пора переходить на новый уровень и заняться производством обуви.

- Франческо, расслабься, - взмолился я. - Мы обеспеченные люди. Мы можем больше ни дня не работать! Чего тебе не хватает?

- Я сделаю обувь, которую будут носить все люди на Земле, - Франческо смотрел вдаль с таким знакомым прищуром и легкой улыбкой. - Пройдет время, и мы будем единственными, кто производит обувь. Кроме нас никого не останется.

Я рассмеялся и поинтересовался, куда денутся остальные.

- Я их куплю, - ответил Франческо.

- Всех не купишь, - не унимался я.

- Остальных разорю, - Франческо посмотрел на меня. - Ты со мной, друг?

Конечно, я согласился. И не потому, что мне были нужны деньги. Мне было далеко до амбиций Франческо. Но в тот момент он спросил: “Ты со мной, друг?” - и я понял, как важно мне иметь такого друга, как важно, чтоб он считал меня своим другом. Я согласился, а сам вспомнил тонкую полоску берега, соль на губах и бьющегося в истерике мальчишку, которого с трудом удерживали двое спасателей. Как далеко ты готов зайти, Франческо? Кто сможет остановить тебя?

Демьян

Продолжение следует...

Подписывайтесь на мой телеграм-канал, чтобы не пропустить: t.me/DemianWriter