Codfo18

В августе 2007-го в Московский институт государственного и корпоративного управления (МИГКУ) на юго-востоке столицы нагрянула пожарная проверка. Претензий было море – это и аварийные выходы, заблокированные металлическими дверями, и электропроводка, которая не менялась лет 40, и отсутствие противопожарной сигнализации, и просроченные огнетушители, и помещения, отделанные горючими пластиковыми панелями. Инспектор дал два месяца на исправление ситуации, в вузе кивнули, а дальше – начался учебный год.

2 октября в 13:24 на пульт пожарной охраны поступило сообщение о возгорании в МИГКУ. Огнеборцы оказались на месте через три минуты – и почти сразу присвоили пожару наивысшую категорию сложности. В это время в вузе находилось до 200 человек, многие из которых оказались в ловушке.

Огонь вспыхнул на 4-м этаже пятиэтажки, построенной в 1939 году как заводское здание. Возгорание произошло в бухгалтерии около 12:30 и по какой-то причине игнорировалось почти час, пока кто-то с улицы не увидел в окнах огонь.

К приезду пожарных два верхних этажа были объяты пламенем. Огонь быстро распространялся по пустотам между деревянными перекрытиями. Люди в панике прыгали из окон, десятки из них поймали строители, прибежавшие от соседнего здания с брезентовым тентом.

Больше остальных досталось студентам 3-го курса, находившимся на лекции по английскому. Их аудитория была дальше всех от основного выхода. Ребята бросились к запасному, но уткнулись в наглухо закрытую дверь (спасатели со специнструментами смогли вскрыть ее лишь за полтора часа). Некоторое время студенты барабанили в эту проклятую дверь, но, не дождавшись помощи, разделились на три группы. Кто-то махнул к основному выходу через задымленный коридор – и спасся, кто-то сиганул в окно – и стал инвалидом, а еще семеро вернулись в аудиторию в надежде на чудо – и погибли.

«Позвонила дочь, Маргарита, – рассказывала Елена, мать одной из студенток с урока английского. – И вы представляете, она мне говорит, что они стоят у окон, задыхаются и зовут на помощь. После этого связь прервалась. Я в это время была на Петровско-Разумовской. До Дубровки добиралась час. Когда приехала, нашла свою дочь лежащей на асфальте с вывернутыми ногами, всю черную от копоти. У нее сломан тазобедренный сустав».

На месте работали два пожарных вертолета, но тушение с воздуха оказалось бессмысленным – вода просто стекала вниз с недавно обновленной кровли. Лишь в 15:30 возгорание локализовали. Причиной пожара признали неисправность проводки.

В тот день пострадало около сотни человек, 49 оказались в больницах (29 из них стали инвалидами), погибло 11 человек.

«Согласен, что халатность с нашей стороны присутствовала, – рассказывал в интервью Борису Соболеву ректор института Андрей Звягин. – Это во-первых. Во-вторых, мы, безусловно, оказываем сейчас материальную помощь – это первично. И детей мы не бросим».

В итоге Звягин свалил в Черногорию на собственную виллу стоимостью миллион евро. Студентам вуз предложил компенсацию в виде 100 тысяч рублей, в то время как родители тратили на реабилитацию детей миллионы.

Звягина, у которого нашлись также пентхаус в Израиле и элитные апартаменты в Белграде (в сумме еще около двух миллионов долларов), записанные на жену, экстрадировали в Россию из Черногории лишь в конце 2010-го. Ректор признал, что через его вуз за год проходили миллионы в долларовом выражении, а следствие установило, что хитрец незаконно выводил их на свои счета, заключая договоры с фирмами-однодневками. Естественно, у МИГКУ не оставалось денег на пожарную безопасность.

За присвоение 86,5 миллионов рублей и пожар, испортивший жизнь десяткам семей, Андрей Звягин получил 8 лет колонии общего режима и штраф 1 миллион рублей в пользу государства. Бывший ректор должен выйти на свободу в апреле 2020 года. А дальше может спокойно взяться за старое – права занимать руководящие должности его не лишали.

После пожара МИГКУ перешел к другим владельцам и перебрался в еще более запущенное здание. В 2015 году безобразие наконец-то закончилось: вуз лишили аккредитации, после чего ценность его дипломов сравнялась с туалетной бумагой. Сайт МИГКУ заброшен, но все еще работает. На главной странице по-прежнему обещают самое доступное высшее образование в Москве.

Другие свирепые истории в телеграм-канале «Пекло» и группе в ВК

5 февраля 1914-го в семье Берроузов, преуспевающих промышленников из Сент-Луиса, родился мальчик по имени Уильям. Он рос на всем готовом, в 22 года окончил факультет английской литературы в Гарварде и умчался путешествовать по Европе.

В парне зрел талант писателя, но долго не находил надлежащего выхода. Пытаясь отыскать призвание, Берроуз поступал в венскую медицинскую школу и возвращался в Гарвард, где изучал антропологию. Но все не то.

На личном фронте тоже творилось странное. В Вене Уильям скоропостижно женился на еврейке Ильзе Клаппер. Не по любви – а лишь затем, чтобы ей было проще улизнуть в США от преследований нацистов. Уже в Штатах Берроуз влюбился в некого Джека, но оказался в положении Дулина, который почти безрезультатно прессовал Михалыча. Чтобы завоевать сердце юноши, Берроуз отсек себе последнюю фалангу мизинца на левой руке – и угодил в психушку.

Впрочем, совсем ненадолго. После дурдома Уильям продолжил искания: полез добровольцем в армию США, но не понравилось – до офицера было не дослужиться, а муштра пришлась Берроузу не по душе. Он испугался, что служба без возможности повышения окажется бессрочной, и нажаловался маме, которая через знакомых врачей пробила справки о признании сыночка негодным.

Отмучившись в армии, Берроуз перебрался в Нью-Йорк, где познакомился с будущей женой. Джоан Воллмер устраивала в своей квартире сборища начинающих писателей. В той компании тусили Джек Керуак, Аллен Гинзберг и другие молодые люди, которых сегодня принято называть бит-поколением (разбитым поколением) американской литературы. В квартирке Воллмер ребята накачивались алкоголем и наркотой: Джоан наслаждалась любимым бензедрином, Уильям – морфием, остальные – тоже не скучали.

Берроуз был в восторге от того, что в его жизни появилась женщина, равная ему по эрудиции. Прежде чем окончательно сойтись паре пришлось ненадолго расстаться. Берроуза повязали копы при покупке лекарств по фальшивому рецепту, а Воллмер (на фото) настолько увлеклась бензедрином, что словила психоз и отправилась на отдых в клинику.

Родители Берроуза помогли молодоженам с переездом в техасский городок Нью-Вейверли. Там у них в июле 1947-го родился сын – Билли (еще у Воллмер была дочь Джули от первого брака). В будущем Билли стал известным писателем, а также фанатом бухла и амфетамина. В 1981 году 33-летнего Билли нашли в канаве, а на следующий день он испустил дух. Возможно (скорее всего), на судьбу Берроуза-младшего повлияло поведение мамочки: во время беременности она и не думала отказываться от наркотиков. Уильям тем временем подсел на героин.

В Техасе Берроуз и Воллмер выращивали марихуану и сами же занимались сбытом. Бизнес не клеился: на выходе получался наркотик отвратительного качества, продажи приносили сущие гроши. Техасская глушь быстро разонравилась молодым, в 1948 году они махнули в бурлящий и свободолюбивый Новый Орлеан.

Там все начиналось отлично. С наркотиков ребята переключились на алкоголь. Возникла другая напасть: в городе, переполненном гей-барами, Уильяма снова потянуло к мужикам. Сам он не считал это изменой, но у Джоан прилично подгорало. Вскоре в дом Берроуза и Воллмер вернулась наркота. Полицейские это пронюхали и грозили Берроузу тюрьмой. Тогда семейка решилась на еще один переезд – в Мехико.

На новом месте Берроуз вновь ударился в фермерство – выращивал хлопок и коноплю. Бизнес опять не ладился, зато в Мексике было проще достать героин. Еще больше Уильяму нравились мексиканские цены и, конечно же, мальчики. Джоан кайфовала значительно меньше. Во-первых, негде было взять бензедрин. Во-вторых, муж-гомосек совсем перестал обращать на нее внимание. В сентябре 1950 года парочка подала на развод, но вскоре одумалась.

6 сентября 1951-го Берроуз и Воллмер закатили домашнее пати. Уильям рассказывал корешам о мечте перебраться в Южную Америку, где стал бы охотником. Джоан ответила панчем, что если бы Берроуз и правда стал охотником, они бы умерли с голода.

Уильяма это задело. Он предложил жене поставить на голову стакан, а сам взялся за пистолет. Угашенный алкоголем, Берроуз попал 28-летней Джоан точно в лоб, навсегда избавив ее от наркозависимости. Воллмер успели довезти до больницы, где она и скончалась.

В приемном покое полицейские схватили Берроуза. Ему светило от 8 до 20 лет тюрьмы, но вновь вмешались родители. Через адвоката они занесли куда надо – результаты баллистической экспертизы магическим образом изменились в пользу обвиняемого. В общей сложности Берроуз провел за решеткой две недели.

Несмотря на отсутствие уголовных последствий, убийство жены встряхнуло Берроуза. Вскоре он написал первый серьезный роман – «Пидор», в котором прошелся по собственным гомосексуальным переживаниям. В 1959-м вышла самая известная работа – «Голый завтрак».

«Я вынужден с ужасом признать, что если бы не смерть Джоан, я никогда не стал бы писателем, вынужден осознать, до какой степени это событие послужило причиной моего писательства и сформировало его», – писал Берроуз в предисловии к «Пидору».

В 1957 году Уильям соскочил с героина. Впереди была долгая жизнь, два десятка романов (в основном про наркозависимость и гомосексуальность) и признание. Берроуз умер 2 августа 1997 года от последствий перенесенного инфаркта в возрасте 83-х лет. А творчество писателя широко востребовано до сих пор.

Другие свирепые истории в телеграм-канале «Пекло» и группе в ВК

В воскресный вечер огромная толпа дачников собралась у остановки в ожидании автобуса из Падозера в Петрозаводск. Некоторые посмотрели на это, махнули рукой и пошагали к пригородным поездам. Но в вожделенный ЛиАЗ-677 все равно набилось 82 человека, включая водителя.

Дорога была недолгой, чуть больше 30 километров, поэтому люди смиренно переносили тесноту. В тот день пассажиров мужского пола больше беспокоил финал чемпионата мира по футболу. Мужики неистово желали увидеть Марадону и всю дорогу подгоняли 26-летнего водителя. Неизвестно, был ли он сам болельщиком, но очевидно, что давление суровых карельских ультрас и привело к странной ситуации на железнодорожном переезде.

Горел красный сигнал светофора, автобус остановился. Что произошло дальше – сложно понять, не окунувшись в материалы дела. По свидетельствам пассажиров, прямо перед путями автобус тронулся, но снова встал уже на рельсах. Возможно, кто-то из пассажиров опять запричитал насчет футбола и сказал что-то вроде «да поехали – проскочим!» Молодой человек за баранкой поддался, но, увидев на путях приближающийся поезд, разнервничался и заглох. Оценить расстояние до поезда, не заезжая на пути, было затруднительно из-за густого леса. Когда поезд увидели все, про футбол забыли даже самые отбитые фанаты. Послышались крики: «Трогай, открывай двери!» Но было уже поздно.

Тепловоз протаранил автобус на скорости 80 км/ч. От удара в задней части ЛиАЗа образовалась дыра, из которой прямо под колеса железнодорожного монстра посыпались люди.

Первыми на помощь подоспели пассажиры поезда, который остановился через километр после столкновения. В вагонах почувствовали удар, но поначалу подумали, что сбили корову. Хотя кто-то видел тело женщины, пролетавшее мимо окна. Лишь когда по всему составу в поисках медиков забегали машинист и помощники, стало ясно, что случилось нечто ужасное.

Из поезда выскочили все и увидели жуткую картину. Возле остатков автобуса лежали десятки людей – кто без руки, кто без ноги.

«Запах крови там стоял, – рассказывал Геннадий, пассажир поезда. – Помню женщину молодую, русоволосую. Ходит как чумная и все спрашивает: «Вы мальчика не видели вот такого [роста]?». Ко всем подходит, у самой голова вся в крови. Так и не нашли мальчика. Я уже потом в списках погибших специально искал его. Илюшей, оказалось, звали. 11 месяцев всего».

Среди пассажиров поезда нашлись медики, именно они взялись за раненых до приезда карет скорой помощи. Искалеченных людей сажали на попутные легковушки и отправляли в больницы. «Я уже когда оттуда ехал на машине с соседом, увидел тело мертвое на дороге. Видимо, умер в пути кто-то, а водитель выбросил», – вспоминал тот же Геннадий.

Всего погибло 33 человека (по другим данным – 35), 31 – получил травмы. Все – из автобуса.

Водитель ЛиАЗа выжил и угодил в колонию поселения на 14 лет. Многих тогда смутила мягкость приговора, но у парня нашлись смягчающие обстоятельства в виде жены и маленького ребенка. По-хорошему, стоило бы привлечь и тех, кто капал на мозги и торопил на футбол.

Есть информация, что водитель отмотал весь срок, а после – навсегда уехал из Карелии.

Дом №77 по улице Полины Осипенко (теперь – Садовническая) построили в 1929 году. Это была длинная кирпичная пятиэтажка. Длинная настолько, что в 1930-х помешала строительству съездов с только что возведенного Большого Краснохолмского моста.

Казалось бы, часть дома можно снести и проложить на этом месте транспортные развязки. Но в те лихие времена не искали легких путей: дом распилили на две части и ту, что подлиннее, передвинули на катках под углом в 19 градусов по отношению к короткой. При этом дом перемещали вместе с шестью сотнями жильцов, не отключая у них электричество, воду и канализацию. Обе части одного дома снова соединились, когда между ними построили жилую перемычку – и в тихом районе Замоскворечья на три десятилетия наступил покой.

Он был нарушен в канун новогодних праздников, когда москвичи думали, где достать мандарины и с кем смотреть «Голубой огонек». 25 декабря 1967-го в 21:30 случилось нечто невообразимое. В пристройке-перемычке что-то дважды взорвалось, в результате чего дом снова разделился на две части.

В тот вечер погибло 147 человек (по другим данным – около 200). Комиссия, расследовавшая дело, изучала самые феерические версии, ни одна из которых не объясняла, что же произошло в действительности. Выбирая между взрывом бомбы, происками неведомых диверсантов и взрывом газа, следствие выбрало последнее – на том и завершилось. Брежнев, увидевший руины дома на следующее утро, продавил отказ от газификации строящихся высоток. С тех пор новостройки Москвы стали оснащать исключительно электрическими плитами.

Но, судя по свидетельствам уцелевших жильцов, в декабре 1967-го рванул отнюдь не газ. В тот вечер люди испытали один и тот же эффект, будто на месте дома временно отменили гравитацию. И правда, три верхних этажа пристройки отделились от всего остального, приподнялись вверх, на мгновение застыли в воздухе и лишь затем рухнули вниз.

Из показаний жительницы второго этажа А.И. Дроздовой: «Я стирала. Вдруг вода из ванны поднялась и выплеснулась вместе с бельем. Меня подбросило и ударило о стену. Пол в ванной вспучился. В комнате упали холодильник, телевизор, комод. Сына ударило о дверь и выбросило в коридор. Часть соседнего корпуса оказалась разрушенной. Некоторые блоки отбросило на окрестные улицы вместе с жильцами. Люди висели на деревьях. Одну женщину вместе с балконом зашвырнуло на Садовое кольцо».

Вот что говорила ее соседка Н.И. Гудкова: «Стекла в нашем доме выбило даже с противоположной от взрыва стороны. На улице встретила мужчину – идет, держится за голову. Сказал, что его выбросило вместе с кушеткой с пятого этажа. Некоторых жильцов отбросило очень далеко – до [Краснохолмского] моста. Жутко было».

Таких историй, когда людей отбрасывало на дикие расстояния, и они оставались в живых, сразу несколько. Жильцы уцелевших квартир говорят, что в момент взрыва неведомая сила подняла их к потолку (а потолки там трехметровые).

Возможно, реальные причины бедствия стоит искать в хитроумной московской геологии. По версии геофизика Евгения Барковского, дело в том, что дом стоит на геологическом разломе. В одном только XX веке на этом месте строили доходный дом и булочную – и оба сооружения загадочным образом рухнули.

Остатки дома по Садовнической стоят до сих пор. В длинной части располагается Институт повышения квалификации госслужащих, в короткой – живут люди. Вот только нумерация квартир в ней начинается с №63.

Другие свирепые истории в телеграм-канале «Пекло» и группе в ВК

В Европе Хеллоуин – праздник для всех, а не только для самых одаренных, как у нас. 30 октября 1998 года македонская община шведского Гетеборга сняла помещение на втором этаже бывшего промышленного здания ради адской тусовки.

Маркетологи хорошо постарались, вечеринка имела успех: в комнату, вмещавшую 150 человек, набилось 398. И это при том, что вход был платным (40 шведских крон – около 4$). Публика собралась разношерстная, в основном дети эмигрантов из Македонии и Сомали, все – в возрасте от 12 до 25 лет. Чтобы зал вместил всех, из него вытащили мебель и скидали у аварийного выхода.

Попасть на праздник хотели и четверо иранских парнишек. Единственным препятствием был билетный столик, расположенный прямо перед дверью, за которой гремела дискотека. Один из персов планировал оторваться бесплатно, но у кассы его поставили перед очевидной истиной: даром – за амбаром. Обидевшись, ребята ушли к мебельной свалке у аварийного выхода, накидали туда бумаги и подожгли.

Огонь лихо пошел по перекрытиям, но в 23:25 по местному времени тусовка была в самом разгаре. Диджей крутил треки, молодежь радостно прыгала и не обращала внимания на запах дыма. Когда вечеринка действительно разгорелась, путь к спасению превратился в жестокий квест.

Единственный доступный маршрут наружу пролегал через основной выход, но туда еще надо было попасть. Для начала предстояло вырваться из помещения, где и без того все толкались как сельди в бочке. Путь преграждала узкая дверь, а сразу за ней – билетный стол. Дальше паникующей толпе нужно было просочиться по лестнице шириной 1,4 метра и лишь затем выпорхнуть на улицу через входную дверь – 0,83 метра. Именно такой кросс в считанные секунды необходимо было преодолеть четырем сотням человек.

Разумеется, получилось не у всех. У каждого из препятствий на пути к выходу случилась жуткая давка. Кто не наделся прорваться сквозь массу тел, прыгал из окон. Расстояние до земли было не убийственное – всего 5 метров – но достаточное для того, чтобы переломать руки и ноги. Впрочем, даже покалеченные благодарили бога, что для них все закончилось именно так.

Первый звонок в пожарную часть поступил в 23:42, но диспетчер не расслышал адрес из-за громкой музыки. Лишь в 23:45 стартовали две пожарные машины – стандартный минимум для любого вызова. Звонившие ничего не сообщили о масштабе бедствия, по этой же причине к пылающему зданию вовремя не подъехало достаточное количество карет скорой помощи. Оперативно попасть внутрь помещения пожарные не смогли из-за толпы, устроившей затор на входе. В 0:30 спасать было некого, за это время пожарные вывели из огня примерно 70 человек.

Медики и пожарные, прибывшие на место, испытали шок. Таких пожаров в Швеции еще не было. Эмигранты, собравшиеся возле здания, били ногами и кулаками растерявшихся пожарных и медсестер. Им казалось, что пассивность служб вызвана нежеланием спасать детей приезжих.

В 2:02 пожар потушили. В этот момент и открылась страшная картина: погибло 63 человека, еще 214 получили травмы и ожоги.

Первым делом полиция обвинила в поджоге шведских националистов. Так же считали и многочисленные диаспоры Гетеборга, выходившие на демонстрации. В частности, мелькали плакаты, призывающие в ответ убивать шведских детей.

Иранских шалопаев поймали только в 2000 году. Оказалось, что трое из них уже имели судимости. Всех обвинили в поджоге с отягчающими обстоятельствами. Трое получили от шести до восьми лет тюрьмы, четвертый – несовершеннолетний на момент преступления – отделался трешкой. Сроки смешные, так как шведское законодательство тех лет не предполагало, что подобный ужас может случиться в реальности.

Другие свирепые истории в телеграм-канале «Пекло» и группе в ВК

Не читайте, если любите хэппи-энды. В этой истории ужасно все.

В 1987 году 30-летний эмигрант из Египта Ясер Саид женился на 15-летней американке Патрисии Оуэнс. Пэтти выросла в не слишком благополучной семье, там только обрадовались, что так рано выпнули из дома иждивенку.

С муженьком Патрисии пришлось несладко – побои, унижения и это вот все. Но бежать было некуда. К тому же у Ясера водились хоть какие-то деньги, с которыми можно было забыть о нищете. Саид работал таксистом, но участвовал в темных делишках арабской общины и явно жил не на одну зарплату. Совершеннолетие Патрисия отметила в статусе трижды мамы: в 1988 году родился сын Ислам, в 1989-м и 1990-м – дочери Амина и Сара.

Детей Ясер муштровал в мусульманских традициях. Но если сын до сих пор благодарен отцу за воспитание, то дочери протестовали с самого начала. Никакой свободы, никаких друзей, за ослушание батюшка мог жестоко побить. Девчонки месяцами не ходили в школу, потому что иной раз походили на поверженных бойцов UFC. В больницы не обращались по настоянию матери, иначе папика закрыли бы всерьез и надолго.

Саид организовал круглосуточную слежку за дочерьми. Мотался за ними в школу и секцию, тайком снимая на видео. Когда не успевал следить сам, узнавал о каждом шаге Амины и Сары от многочисленных агентов из арабской общины.

Но побоями и слежкой отец не ограничивался. С раннего детства обе дочки стали частью его гарема. В сознательном возрасте Амина и Сара жаловались матери, что готовы сдать насильника полиции. Но все порывы разбивались о вопрос Патрисии: и как же мы будем без кормильца?

Дальше становилось только хуже. Однажды Сара устроилась в магазин, а после смены ее сумасшедший папаша потребовал видео с камеры наблюдения. Удостоверившись, что дочь была излишне улыбчивой перед покупателями, отец освежил на ней слой синяков.

По старшей дочери у Михаила Хачатуряна (зачеркнуто) Ясера Саида были серьезные планы. Когда Амине стукнуло 16, папулик свозил ее в Египет, где собирался выдать замуж за какого-то своего дружка. Ей чудом удалось соскочить с этой темы и вернуться в США. Но батя предупредил, что в следующий раз продаст дочек с аукциона в том же Египте. Мысли о щедром приданом приводили папашу в экстаз.

Несмотря на запреты, насилие и мрак, обе девочки были вполне коммуникабельными. Амина и Сара успели завести парней, с которыми общались шифрами и тайными записками. Отец это все контролировал и догадывался, что дочки не собираются ехать в Египет за семейным счастьем.

Но у Ясера был еще один рычаг для подчинения дочерей. Когда он понял, что можно остаться без приданого, пригрозил девочкам так называемым убийством чести. Это вполне распространенная практика у мусульман, когда легально умертвляются женщины, якобы опозорившие семью.

В конце 2007-го страх погибнуть от рук отца приобрел реальные очертания. Девчонки убедили мать, что их спасет только побег. Похоже, все было действительно ужасно. Впервые сердце матери дрогнуло: сразу после Рождества Патрисия усадила дочек в машину и вывезла к родне в Оклахому. Там девчонки купили новые сим-карты и безбоязненно созвонились с парнями, чтобы обсудить будущее.

Но Ясер не сидел сложа руки. Целую неделю он названивал жене и ездил по ушам. В какой-то момент безвольная Патрисия сломалась. Под видом поездки в Техас на могилку к бабушке, мамаша упаковала дочерей в машину. У Амины и Сары случилась истерика, когда они вновь увидели отца.

Ясера было не узнать. Он уверял, что все переосмыслил и простил дочек, а затем предложил Амине и Саре поговорить наедине и заодно перекусить. Саид усадил девушек на заднее сиденье своего такси и повез к придорожной забегаловке. Остановившись на обочине, он достал пистолет и выстрелил в лицо 18-летней Амине и 17-летней Саре.

Сара успела позвонить в 911: «Боже, отец стрелял в нас, я умираю». К приезду скорой обе сестры были мертвы.

Ясер Саид как сквозь землю провалился. Сейчас он входит в топ-10 самых разыскиваемых преступников США, а за информацию о нем ФБР сулит 100 тысяч долларов. Скорее всего, Саид заранее сделал себе поддельные документы. У сыщиков по нему две версии: либо он улетел в Египет, либо бомбит за рулем такси в Нью-Йорке. Мать девочек, фактическая соучастница убийства, избежала судебного преследования.

Другие свирепые истории в телеграм-канале «Пекло» и группе в ВК