Artem.Prostak

(или Убийство в запертой комнате)

*Шеди́м - персонажи еврейской мифологии, духи в еврейской демонологии, созданные из огня и ветра, которые могут как причинить вред, так и быть дружелюбными.

Мистический детектив.

Дисклеймер. Данное произведение является исключительно художественным вымыслом. Автор не ставит целью какую-либо пропаганду или разжигание. Также напоминаю, что автор не является экспертом, поэтому возможны неточности.

США, Нью-йорк, 1975 год, конец октября.

Той октябрьской ночью, куда как раньше обычно, неожиданно пошел снег.

Серебристый, блестящий в свете уличных фонарей, девственно-чистый слой укрыл округ Квинс, готовясь порадовать с утра живущих на Дапни-роуд местных детишек. Снег в это время большая редкость.

Начавшаяся легкая метель, оживленная приземистым ветром, пробовала окна домов на прочность, заставляя окна вздрагивать под нажимом упругой волны. Тихо гудела в щелях, навевая приятный крепкий сон.

Профессор Освальд Грин, 69-тилетний мужчина, повидавший жизни столь многое, что возможность крепко выспаться без лекарств почитал за счастье, только вздрогнул, когда сквозняк легонечко задел китайский колокольчик, висящий в спальне возле входной двери.

Проснулся он от внезапно заигравшей музыки на стереосистеме. Старая заезженная пластинка тихо скрипнула под иглой, рождая протяжное слитное многоголосье под аккомпанемент тибетских поющих чащ и звон тиньша, ручных бронзовых тарелочек.

Холодный пот мгновенно пропитал тонкую хлопчатобумажную пижаму, вернув сознание на много лет назад. Профессор Грин не сразу понял, что находится всё еще в своей спальне, а не в стылом бараке, но не спешил открывать глаза.

Мантры, которые пели давно умершие монахи, продолжали баюкать, но как бы он крепко не зажмуривался, уснуть больше не получится. Он чувствовал присутствие постороннего в спальне. Незнакомец застыл мрачной тенью, стоя у окна, в ожидании неизбежного.

Наконец, понимая, что глупо отрицать очевидное – происходящее, увы, не было сном, - Освальд Грин взглянул на свою смерть.

- Ты?! – прошептал он хрипло, инстинктивно, и так по-детски, натягивая одеяло до подбородка. – Но как?

***

Детективу Энди МакГрегору в этом году исполнилось ровно 50 лет. И сказать, что он устал от своей работы, было бы пойти против правды.

Правда состояла в том, что он давно омертвел внутри, забитый под завязку кофе, виски, сигаретами и убийствами во всех их многообразных видах. А люди, между тем, словно в насмешку, продолжали придумывать новые способы разделаться с себе подобными. Но каждое новое дело лишь натирало и без того твердую мозоль, давным-давно образовавшуюся в душе.

МакГрегор остановился сразу за патрульной машиной. Чуть дальше припарковались бригада транспортировки тел и криминалисты. Детектив допил кофе и позволил себе выкурить сигарету, настраиваясь на рабочий лад. Взглянул на себя в зеркало заднего вида в салоне.

Обрюзгшее похмельное лицо с трехдневной щетиной, густыми темными бровями, потускневшими серыми глазами, длинным шрамом на скуле и всё еще волевым подбородком. Пожалуй, до инфаркта всего-то пару шагов! Но не сегодня.

На пороге дома его встретил патрульный. Они давно знали друг друга. Чернокожий парень из Бронкса Сэм Джетер, когда-то безродный шалопай без всяких перспектив, а теперь офицер полиции. Они пожали друг другу руки.

Сэм провел его на второй этаж, по пути рассказав, что вызов совершен пожилой домработницей, мексиканкой Розой Арельяно, постоянно проживавшей вместе с погибшим доктором. Утром она обнаружила его мертвым в собственной постели.

МакГрегор, поздоровавшись со вторым патрульным, новичком Джейкобом, вошел в спальню, где над телом уже вовсю хозяйничала эксперт-криминалист Сандра Дево, сорокалетняя упитанная симпатичная брюнетка в очках. Она едва кивнула, увидев детектива. Энди показалось, что она испугана.

- Что тут у нас? – неохотно спросил детектив Сандру.

- А ты ткни в тело пальцем или карандашом, - ответила Дево, отходя в сторону. – Никогда такого не видела. Не единого признака трупного окоченения (1).

Детектив взглянул на доктора, закрытого одеялом по самый подбородок. Из носа и рта кровь щедро залила постель, накапав даже на ковер. Он достал карандаш и сильно дотронулся до живота мертвеца. Удивившись, проделал то же самое рукой. Тело напоминало пузырь, набитый свежим сочным фаршем.

- Что это? Болезнь?

- Не знаю, - ответила Дево. – Домработница утверждает, что доктор Грин никогда ничем не болел, даже простудой. Я, конечно, читала про некоторые вирусы, способные на такое, но ни один из них не превращает внутренности в кисель за одну ночь.

- Может быть, яд?

- Надо дождаться результатов токсикологической экспертизы и вскрытия. – Сандра нахмурилась. – В принципе, такое возможно. Но для этого пришлось бы буквально накачать тело из шланга.

МакГрегор осмотрелся по сторонам, автоматически подмечая разные детали. Выглянул в окно. Обратил внимание на стереосистему и странную – без обозначений – грампластинку на ней. Обернулся к офицеру Джетеру.

- Сэм, расскажи, как всё было.

Здоровенный черный парень подошел ближе. МакГрегор достал блокнот и принялся туда бегло записывать имена и подробности дела.

- Обычный вызов, сэр. Сначала подумали, что простая смерть во сне и вызвали медиков. Но осмотр тела вызвал сомнения. Тогда я присмотрелся внимательнее, как вы учили.

- И что тебе показалось странным? – подбодрил его детектив.

- Надпись кровью сбоку кровати. Вы не заметили, сэр?

Эндрю тяжело вздохнул.

- Старею, дружище!

Он обошел постель и присел на корточки. На светлой древесине боковой панели в потеках засохшей крови темнели две буквы, перевернутые вверх ногами: «ER». Очевидно, что доктор Грин писал лежа, свесив руку, вынужденно воспользовавшись той краской, что была доступна перед смертью. Умирающий очень хотел оставить это послание. И явно неспроста.

- И что это, черт возьми, значит? Не дописал какое-то слово? Или имя?

- Мы тоже так подумали, - сказал Сэм, слегка улыбнувшись. – Но Джейкоб знает немецкий.

- Если это так, - встрял второй патрульный, - то тут написано словно «он».

- Т-а-а-а-к! – протянул МакГрегор, с заметным усилием вставая с колен. – Это уже интересно. Следы вокруг дома есть? Как удачно снег выпал!

- Никаких следов. Нет следов взлома. Ничего.

Детектив достал пачку сигарет. Дево, успевшая собрать свои вещи, с неудовольствием на него посмотрела поверх очков. Пришлось убрать.

- Понятно. Я бы хотел тогда побеседовать с домработницей. Где она?

Что ж, действительно – тут возможно отравление. Существуют яды, которые аккумулируются в организме, если понемногу добавлять в пищу. Домработница могла что-то подмешивать, даже не подозревая об этом. У МакГрегора было похожее дело о наследстве, когда один богатый старик зажился, как посчитали наследники, на этом свете. Вот только эти люди оказались не в курсе возможностей современной криминалистики.

Роза Арельяно, невзрачная тихая женщина лет шестидесяти, прибиралась на кухне, - по необходимости и чтобы отвлечься от происходящего. Домывала посуду. В небольшой кастрюльке на плите булькало какое-то варево, распространяя запахи вареной кукурузы, моркови и других овощей.

Энди, возникнув за её спиной незаметной тенью, протянул руку и бесцеремонно взял только что вымытое блюдце, чтобы было, куда стряхивать пепел. Дождался, когда мексиканка испуганно повернется к нему, и только тогда закурил сигарету Lucky Strike. Темные глаза домработницы даже не дрогнули. Женщина вытерла мокрые руки о передник и вопросительно посмотрела на детектива.

- Итак, - начал он, - вы обнаружили тело, миссис Арельяно? Во сколько это было?

- Я вдова, - тихо пояснила мексиканка мелодичным молодым голосом. – Постоянно живу у сеньора Грина. Прибираюсь в доме и готовлю. Доктор редко бывал здесь. Но когда приезжал, то просил будить его ровно в 8. Я зашла к нему в спальню, и увидела, что он лежит в крови. Тогда я позвонила в полицию.

Арельяно, как понял детектив, была из той породы женщин, которые через многое прошли в жизни, закалив характер. Все новые потрясения они встречали смиренно и стойко. Поэтому не было слез, заламываний рук и истерики. Были только остатки былой красоты сквозь налет испытаний и прожитых лет – об этом говорили выразительные черные глаза, в глубине которых сверкал огонек.

- Накануне кто-то приходил в гости к Освальду? Может быть, имел место неприятный телефонный звонок? Кто-то угрожал? У него есть дети? Супруга?

- Доктор Грин был очень замкнутым человеком. Друзей у него почти не было. Всю энергию он отдавал работе в клинике, - отвечала Роза, продолжая двигаться по кухне. – Жена умерла 4 года назад. Дети? Да, двое. Алекс и Сара. Оба живут в соседнем штате. Я им позвонила, они должны приехать завтра с утра. – Женщина повернулась к детективу. – Кофе сварить вам? У вас усталый вид. Да и мне не повредит.

МакГрегор закурил вторую сигарету, присев на стул с высокой спинкой, и принялся наблюдать за тем, как домработница готовит кофе по-мексикански с молоком, какао и красным молотым перцем.

- Насчет угроз ничего не знаю. Сеньор со мной такими вещами не делился. Но допускаю, что такое могло быть из-за его профессиональной деятельности. Пациенты разные бывают.

- А где работал доктор Грин?

- Редко читал лекции в местном университете Святого Иоанна, а в основном – клиника в Кингс-парке.

- Психиатрический Центр Кингс Парк? – уточнил МакГрегор.

-Да, - подтвердила Роза. Достав из шкафчика небольшую бутылку бальзама, щедро добавила спиртовой настойки на травах в две чашки кофе. А МакГегору с улыбкой пояснила: - Мой муж был полицейским, его застрелили. Так что, я в курсе ваших привычек.

- Благодарю. – Энди сделал глоток и блаженно зажмурился. Идеальное сочетание мягкости, сахара, спирта и возбуждающей жгучести перца. Отличный бодрящий напиток!

Строчка за строчкой блокнот покрывали свежие записи. Чашка опустела. Детектив с сожалением посмотрел на дно посуды, не осталось ли ещё глотка. Мексиканка мягко улыбнулась, правильно его поняв, и взялась сготовить вторую порцию.

- Я бы пока осмотрел кабинет доктора, - произнес Эндрю, убирая блокнот в карман.

- Вверх по лестнице и налево до конца, - ответила Роза Арельяно, не оборачиваясь.

Осмотр кабинета удивил детектива. Нет, обстановка была вполне ожидаемой: широкий письменный стол, печатная машинка, кое-какие мелочи и бумаги, связанные с профессиональной деятельностью психиатра, диван, книжный шкаф, несколько домашних растений – ничего особенного.

Выделялись разве что несколько картин в массивных рамках на стенах среди памятных фотографий и дипломом (детектив узнал, что доктор Грин окончил Психиатрический институт штата Нью-Йорк, расположенный в Медицинском центре Ирвинга Колумбийского университета в районе Вашингтон-Хайтс в Манхэттене). Судя по подписям в углу картин, автором являлся Освальд Грин. МакГрегор не был ценителем живописи, но понял, что перед ним работы весьма неплохого портретиста. Судя по семейным фотографиям, на картинах были изображены супруга и дочь психиатра.

Особое внимание привлекли полки с книгами. Помимо нескольких работ авторства самого Освальда Грина по трансперсональной психологии (знать бы ещё, что это) (2), тут были: Дневники Анны Франк, Фабрика смерти Ота Крауса и Эриха Кулка, Я пережила Освенцим Кристины Живульской, «Досье ODESSA» Фредерика Форсайта и книги Симона Визенталя, известного охотника за нацистами, включая Убийцы среди нас: мемуары Симона Визенталя. Нью-Йорк: Макгроу-Хилл (1967). И всё в таком же духе. Отдельно на столе лежала Тибетская книга мертвых (Бардо Тюдол), полная закладок и подчеркиваний.

Возможно, это зацепка, подумал детектив, наугад полистав несколько печатных изданий. Он знал, что ODESSA (нем. «Organisation der ehemaligen SS-Angehörigen», «Организация бывших членов СС») – это международная нацистская организация-сеть, основанная после Второй мировой войны бывшими членами СС; фактически Общество взаимопомощи бывших членов войск СС (3).

В 1945 году Эндрю МакГрегор в составе дивизии 3-й армии США побывал в Германии, навсегда запечатлев в памяти увиденное в концлагерях, которые они освобождали. Тогда многие из Германии эмигрировали в Штаты, включая и самих нацистских преступников.

Сделав в блокноте необходимые пометки, детектив спустился вниз. К тому времени криминалисты и фотограф закончили свою работу. Тело выносила бригада транспортировки. Энди перекинулся парой слов с офицером Джетером и вернулся на кухню, где его ожидал кофе.

- Я воспользуюсь телефоном? – спросил он мексиканку, сидящую в легкой прострации над чашкой дымящегося ароматного напитка. Роза автоматически кивнула. Вполне возможно, что сейчас она думала о том, как изменится её жизнь в связи с известными обстоятельствами.

Из прихожей МакГрегор позвонил в участок и запросил досье на психиатра. Он предполагал, что доктор не совсем тот, за кого себя выдает. Сделать телефонный запрос в соответствующие ведомства дело не долгое.

Заодно отчитался лейтенанту Филипсу. Тот только поинтересовался:

- Один справишься?

После этого, отдав Арельяно свою визитку и велев никуда не исчезать, детектив попрощался.

Выйдя на улицу, Энди с удовольствием вдохнул прохладный воздух. Напротив, через дорогу, среди черных голых деревьев, утаптывая свежий снег, уже собрались соседи. Но их опросом займутся патрульные.

Только сейчас, на контрасте, он понял, что в спальне погибшего доктора его смутил незнакомый запах, напоминающий лежалую старую ткань. Ничего похожего на привычные флюиды, сопутствующие смерти.

МакГрегор лихо вырулил на шоссе и повел автомобиль к университету, отключившись от пейзажа за окнами автомобиля. Замерзший город замер, с неохотой стряхивая оцепенение. Люди по краям дороги, те редкие прохожие, которые считали, что погода идеально подходит для прогулки, - они шли, высоко подняв воротники и пряча лица от ветра, швырявшего снежную крупу горстями.

Детектив откровенно ухмылялся, радуясь, что не приходится разгребать дело на улице.

Вскоре он подъехал к кампусу и припарковался.

Увы, разговор с ректором ничего не дал. Доктор Грин бывал здесь два раза в месяц. Ни с кем особо не контактировал. Почему? Занят в клинике важными исследованиями. Впрочем, ожидаемо. Чутьё полицейского подсказывало, что ответы кроются в другом месте.

Да больницы в Кингс-парке около 40 миль. Так что МакГрегор, кряхтя, снова уселся за руль и вывернул на Нотерн Стейт Паркуэй, сделав лишь одну остановку, чтобы позавтракать в придорожном кафе. Яичница с беконом удалась, а вот пирог с персиками он забраковал и оставил кусок недоеденным.

Там же он внимательно изучил карту.

И уже более уверенно вёл свой старенький Форд Седан 1963 года выпуска, отчего-то вспомнив сына Мэтью. 23-хлетний балбес увлекся культурой хиппи и колесил с приятелями в разукрашенном фургоне по Америке. Звонил редко, проводя время весело. Достоинства молодости: всё как о стену горох. МакГрегору же часто приходилось ночью вспоминать всех увиденных мертвецов, перебирая их имена, словно зерна четок. А утром, напившись кофе, разгребать очередное дерьмо, только чтобы вечером, выпив бутылку виски, уснуть на несколько часов в измятой постели рядом с опротивевшей одеревеневшей женой Самантой. Выслушать от сына последние новости про какие-то их фестивали и увиденные города  и просьбы срочно перевести через почту денег.

Возможно, стоит на всё однажды плюнуть и так вот и ехать по шоссе, куда глаза глядят, остановившись у первого мотеля, и хорошенько выспаться, прежде чем ехать дальше.

Энди включил радио. Голос Джима Моррисона из группы The Doors он узнал сразу. Сын его просто обожал. Хорошие были времена, когда Мэтью ещё был дома, слушал музыку и сам играл на гитаре. Тогда и Саманта была живее. А теперь совсем сдалась и начала стремительно стареть. Нужно было её подтолкнуть к чему-то, дать надежду, увлечь делом вместо скучной работы библиотекарем. Но что именно делать теперь, он не представлял.

С шоссе 25А в Кингс-Парке Энди свернул на Олд-Док-роуд в сторону залива. Повернул направо на Сент-Джонленд-роуд, а затем снова направо на бульвар Кингс-Парк. И только  двигаясь по кольцу на бульваре Кингс-Парк, он заметил комплекс зданий и парковку рядом.

Не смотря на легкий морозец и ветер, несколько сотен пациентов были выведены на прогулку. Детектив подошел к одному из санитаров, веселому черному парню с небольшой бородкой. Тот вызвался проводить полицейского к заведующему клиникой.

МакГрегора откровенно поразил комплекс зданий Психиатрического Центра Кингс Парк. По дороге санитар грубо тыкал пальцем в высящиеся или прячущиеся в зарослях строения, поясняя, что где находится. Он же и рассказал, что в своё время, лет 20-ть назад, тут находилось более 9000 пациентов.

- Здание 39, корпус для ветеранов. Вон там 15-е: Дом Глициний, отделение для насильников строгого режима. Стосороковка, изолятор для самых долбанутых, - санитар засмеялся. – Там коттеджи для проживания врачей.

По пути словоохотливый черный парень стрельнул у детектива сигаретку и попытался вызнать, с какой он целью прибыл.

- Вот мы и пришли, сэр! – Санитар махнул рукой вперед. – Вам туда. Здание номер три, административный корпус.  Там вам подскажут, как пройти к директору.

Шедим - 1 (2\2)

(сноски в конце второй части первой главы)

Щеглец (финал 1\2)

Утром, как ни в чем не бывало, хозяин накрывал на стол и будил нас к завтраку, интересуясь, как спалось. Одуряюще вкусно пахло блинами.

Мы переглянулись с Иваном и усмехнулись. Любит дедушка дурочку валять. Ну, да и мы не промах!

Илья выключил газ на небольшой плите, питаемой от баллона с пропаном, и сел за стол.

К блинам и ароматному чаю с травами старик выставил клубничное варенье, сметану и творог – всё местное. Завернув творог в тесто, и макая получившиеся рулетики в плошки с добавками, мы втроем лихо смели угощение, запивая чаем. Еще бы! Набегались за ночь-то!

После Иван отправился в сарай разбирать оборудование, а я бегом побежал звонить Шефу. Мне было, о чём ему поведать. По дороге навестил Юлю. Она собралась на заветную поляну собирать улики, фотографировать и всё такое.

- Ну, чем порадуешь, Каменев? – жизнерадостно поинтересовался Егор Васильевич, когда связь установилась.

Однако наши ночные приключения его не впечатлили. Скорее опечалили. Это означало дополнительные хлопоты.

- В общем, такие дела, Шеф! – продолжал я рапортовать. – Узнайте про Рому Нефора. Жаль парня, молодой совсем. С участковым Николаем также картина ясна.

- Мы думали, что он с вами остался…

- Увы. Подозреваю, что если бы я не вернулся с подмогой, то на его месте, как человек пришлый, мог быть я. Участковый же тоже не местный.

- Понятно. – Шеф пожевал губами, причмокивая. – Когда в часть пойдете?

- Сегодня же. Смирнова отправилась на поляну, собирать улики. Что нам делать с Ильей?

Начальство не стало рассусоливать.

- Вяжите его к едрене фене, чтобы не отсвечивал!

- Как бы с местными проблем не вышло, - засомневался я.

Но приказ был однозначен.

- Разрешаю боевое столкновение. Хватит ходить вокруг да около! А завтра уже с утра наши спецы прибудут, вычистят колдовское гнездо. Вам только день простоять, - он усмехнулся, - да ночь продержаться.

- А с молотом что?

- Ищите. Это ценный артефакт из древнего захоронения на Рюриковом городище. Кузнец этот Андрей Андреевич незаконно провел раскопки кургана, где захоронен конунг Олаф Прямая спина. Также у него дома обнаружили переписку с местными колдунами. Вот откуда ноги растут. Всё понятно?

- Так точно! – завершил я разговор.

И тут же поспешил к Ивану.

Пока он распаковывал свои доспехи, я рассказал про разговор с Шефом. Майор только кивнул. Я же с любопытством смотрел, как он облачается в экзоскелет.

Тяжелых пехотинцев обучали с детства, пичкая биодобавками и разной жуткой химией. Когда сформировывался скелет, часть костей заменяли титановыми трубками. Вывести из строя такого бойца было ой как не просто!

Шумели сервоприводы, идеально подгоняя бронепластины. Работала гидравлика, когда майор проверял работу сочленений. Идеальная боевая машина! Мне доводилось пару раз видеть «пехоту» в деле издалека. Иван дак и вовсе был вылитый ведьмак со своими белыми патлами! Меча только не хватало.

Я не поленился спросить. Впервые на этом каменном лице появилась улыбка.

- Как же нет? Есть. Входит в стандартный набор вооружения. Позже достану – увидишь.

Вскоре к нам присоединилась запыхавшаяся капитан Смирнова. Похоже, дама совершила только что пробежку.

- Нет там больше ничего! – обрадовала она нас с самого порога. – Ни поляны, ни камня, ни идола!

- Вот тебе, дедушка, и Юрьев день! – отреагировал я. – Тогда айда колдуна допросим! Тем более, что на то есть прямое распоряжение.

Дед Илья, казалось, не удивился нашему появлению. Ухмыльнулся только, увидев майора в доспехах. Половицы жалобно скрипнули, когда Луц ввалился в избу.

- Журналисты, значит? Ну-ну!

- Юленька, солнышко, вколи-ка дедушке чего-нибудь для памяти.

Майор между тем крепко схватил колдуна и так держал, хоть тот особо и не рыпался, пока капитан Смирнова делала нашему гостеприимному хозяину инъекцию.

Но тот лишь рассмеялся. Уверен, что его организм, пропитанный самогоном с мухоморами, выдержал бы и укол тосола. Что ему эта сыворотка правды?

- Где водитель? – спросил его я, тем не менее.

- Какой водитель?

- Дед, не зли меня! Тебе, видно, давно очки в два кармана не складывали? Ночью мы были в лесу и всё видели.

- Привиделось вам, - как ни в чем не бывало гнул свою политику партии старый хрыч. – Приснилось с устатку, да с выпивки. Вы ж городские непривычные!

Я внимательно посмотрел ему в глаза.

- Опоздали вы, робятки, - выдал он под конец, специально коверкая слова. – Вот и вся недолга.

- Ты нас плохо знаешь, старый пидор, - порадовал я Илью откровением о его ориентации в широком смысле. – Завтра прибудут спецы как раз по таким как ты и твои подручные.

- Ну-ну!

По моему едва заметному знаку Иван двинул деду в ухо. Тот без сознания завалился, как куль с тряпьем, на пол, опрокинув табурет. Оставалось только его связать и закинуть на печь, прикрыв от греха подальше какой-то дерюгой. Пусть отдохнет малехо от ночных подвигов.

Избу мы прикрыли на замок и стали решать, что делать дальше.

План был простой. На сборы полчаса. Иван выдвигается первым, как самый быстрый чемпион по ходьбе, а мы с Юлей, позаимствовав велосипеды, двинемся следом. Встретимся уже  у военной части.

Ставим прибор на место, перезапускаем систему и возвращаемся в Рытно дожидаться подмоги.

Нагрузив майора Луца приборами и благословив в добрый путь, мы с Юлей вооружились легким стрелковым оружием и немного прогулялись по деревне.

Помахали ученым, любуясь их работой. Зарослей борщевика и впрямь стало меньше. Разжились двухколесным транспортом.

Послушали оглашенную старуху, что снова из-за забора обещала миру скорый конец. Дошли до магазина, где купили лимонаду Буратино и сушек.

И только тогда выдвинулись по тропе вдоль реки. Лишь проезжая мимо стоянки «туристов», я вспомнил про их тела, так никем и не убранные. Выглядели они скверно. Но куда хуже был тот факт, что пропала половина тела бедного Юрца, которого схомячили фашисты. Этот факт я отметил себе в голове. Решать эту проблемку будем, когда приедут наши специалисты.

***

Полигон встретил нас тишиной. Мы постояли возле КПП, покуривая и балуясь сушками с лимонадом. Слегка накрапывал дождь. Низкие рваные темно-серые разбухшие от влаги облака едва не цеплялись за высокие ели. Ветер гудел, гуляя среди ветвей.

Юля перегрузила себе необходимое оборудование в рюкзак. Мы проверили еще раз оружие и медленно двинулись вглубь полигона. Иван  похвастался узким изящным клинком, электромагнитом намертво присобаченным к спине. Из огневой мощи у него присутствовали: в набедренной кобуре знаменитый Desert Eagle модель 50 AE (12.7x33RB мм) – считай с пулеметным патроном и какой-то жуткого вида навороченный автоматно-гранатометный комплекс. Блеск! Пояс украшали подсумки с боезапасом. У меня аж слюна выделилась.

Тоже захотелось чего-то подобного. Да только не боец я. Наша работа – разобраться на местности, что к чему. Подходящие для этого особенности мозга: оперативники Конторы ничему не удивляются. Так что, хватит с меня и стандартного ГШ-18 с высокой пробивной способностью. А Смирновой за глаза и за уши (красивые, к слову, - должен признать) хватит Глока.

Цепочкой, держась друг за другом на расстоянии, мы проследовали знакомым мне маршрутом. Ум, предатель, шептал, что делов-то осталось на полчаса! Мне уже мерещилась банька, горячий ужин и дедова благородная косорыловка (слеза ангела, напиток бессмертия), к которой я стал уже привыкать из-за богатства вкуса и действия мусцимола, но я понимал, что не так давно дохлые фашисты откуда-то вылезли и закусали до смерти американских шпионов. Да, видел я их во сне, и гнилые кости куда-то пропали. Но факт остается фактом.

Луц остановился, подняв вверх сжатый кулак левой руки. Мы с Юлей осторожно приблизились, достав оружие из кобур.

Майор остановился на развилке. Налево, как я знал, уходила дорожка к ангарам. Прямо – казармы. А вот правый путь, ведший как раз к подземной лаборатории, перегораживали стройные шеренги мертвых СС-совцев.

Десятки, если не сотни трупов стояли, как на параде или выставке манекенов, держа в костлявых руках ржавое оружие. Белела обнаженная кость черепов, проглядывала сквозь прорехи в мундирах. От ветра у некоторых брякали медальки и кое-какая амуниция.

Все как один, пялились в никуда пустыми глазницами. Именно так они и должны выглядеть, перенесшись на тридцать лет вперед, не имея стимулятора, либо же преобразователя времени. Того самого компонента оборудования по установлению коридора в прошлое, которое и умыкнул Юрец-подлец, американский шпион.

О назначении прибора я узнал по дороге от Юли.

Тишина стояла, простите мой каламбур, мертвая. Если бы мы шли в темноте, то легко столкнулись бы нос к носу. Не самая приятная из возможных встреч на вечернем променаде.

Мы молчали. Молчали и немцы, снова простите за каламбур. Я мучительно напрягал мозг, пытаясь понять, как бы миновать этот отряд и проникнуть в бункер.

А потом раздался скрип. Это одновременно в нашу сторону разом повернулись десятки черепов в касках германской пехоты Штальхельм М-40. Вот тут нас всех (я надеюсь, что всех) пробрал озноб. Тихо пробраться не получится, увы!

К счастью для нашей троицы, майор Луц был обучен решать такие проблемы. Как только его мозг понял, что до того мирно стоявшие шеренги дохляков представляют опасность, он отреагировал соответственно.

А, проще говоря, пульнул в фашистов пяток гранат из подствольника. Запоздало среагировав, мы с капитаном Смирновой присоединились к развлечению.

От взрывов, пусть и в паре десятков метров, загудело в голове. Скелеты, разрываемые ударной волной и осколками, разлетались по окрестностям, иногда смешно вращаясь в полете или невольно отдавая честь оторванной рукой.

Застрочил автомат майора, добивая оставшихся на ногах СС-совцев, простреливая черепа в касках и отрубая конечности.  И буквально через минуту всё было кончено.

Ну, это я так понадеялся.

Из-за серого кирпичного строения, слитно бухая подкованными сапогами, вывернули, будто на марше, свежие (ну, вы понимаете) отряды противника. Наше счастье, что оружие у нацистов заржавело и пришло в негодность, и лишь зубы лучших представителей арийской расы представляли угрозу.

- Млять, - выругался я, снаряжая последний магазин.

Майор скрипнул доспехами и словно влитой, напоминая металлическую статую, замер в одной позе, лишь слегка меняя линию прицела. Нашей ему помощи с капитаном, в общем-то, и не требовалось. Лац крайне экономно расходовал стремительно таявший боезапас, метко отстреливая головы врагам. Меткость, надо заметить, просто нечеловеческая! Но и фашня ему невольно помогала, всё так же уверенно маршируя, словно ряды шли в отчаянную психическую атаку. Не хватало лишь барабанного боя.

Они всё лезли и лезли, без конца и без края. И меня уже стала посещать мысль о тактическом бегстве, честно говоря. Мы со Смирновой отстрелялись.

Отбросил ставший бесполезным автомат и майор Луц. Вот он-то, как раз, отступать не собирался.

С громким щелчком отмагнитился меч со спины Ивана, как по волшебству тут же подхваченный правой рукой. Тяжелый пехотинец взмахнул для пробы клинком, с гулом разгоняя воздух. В левой руке появился увесистый Desert Eagle.

Отделявшие нас от нацистов пару десятков метров майор преодолел одной смазанной линией за пару секунд, тихо клацнув броневыми пятками и оставляя в асфальте четкие следы.

Так в пропеллер самолета может попасть стая птиц: равнодушные лопасти наделают фарша хоть с уток, хоть с гусей. Конечно, это не совсем правда. Но образ подходящий. Так как именно так Луц и вкрутился в отряд мертвецов, мощными выстрелами снося целые шеренги гитлеровцев, и бешено вращая мечом направо и налево. Само собой, им это очень не понравилось – отсутствие порядку-то в их рядах, - и доходяги одной сильной яростной атакой облепили, как муравьи, майора. Вот только скорлупа им оказалась не по зубам.

Иван методично уничтожал врага, успев уже завернуть за угол здания, начисто пропав из нашего поля зрения. Оттуда слышались мощные хлопки выстрелов, и пела песню смерти отточенная сталь.

В тот час я мысленно слагал оду тяжелой пехоте, до крайности впечатленный боевой мощью нашего коллеги. Ей-богу, настоящий ведьмак! Надо будет посоветовать Ивану, если не смотрел, сериал соответствующий.

Я успел спокойно выкурить две сигареты, чем вызвал неудовольствие капитана Смирновой, прежде чем на дорогу вышел наш герой и победитель легионов тьмы. Ума не приложу, сколько мертвяков майору пришлось перекрошить. Они тут, похоже, долго копились. Аккурат после моего посещения и начали. Вовремя – как чуял – я тогда убрался подобру-поздорову!

Вытирая на ходу меч какой-то ветошью (скорее всего, частью мундира), Иван медленно подошел к нам и подмигнул. Вернул меч в захват на спине и закурил. Довольный, как кот. Мы с Юлей принялись его поздравлять.

- Это ещё что! – скромно сказал Лац. – Это ж легкое вооружение!

Сериал, к слову, как оказалось, он смотрел. Понятно. Мы еще немного поболтали, будто стояли у подъезда вечерком как добрые соседи.

- Что ж, - сказал уже я, когда мы докурили и привели себя в порядок. – Идем?

Остальное было делом, что называется, техники. Мы спустились в бункер, где Юля подключила недостающий элемент панели, пару минут поколдовав с парой десятков проводков и хитрых разъемов, в которых черт ногу сломит, а дурак – голову.

На перезагрузку системы ушло 15 минут.

И знаете, стало как-то легче дышать. Возможно, что самовнушение это было, - не уверен, если честно. Но на экране ЭВМ зеленела надпись о стабильной работе системы. Другой монитор требовал подключить оператора, но это уже не наша забота. Пусть военные сами решают эту проблему и находят добровольца. Подозреваю, что после известных событий контроль за полигоном усилится супротив существующего распорядка, когда патрули заезжают сюда хорошо если раз в месяц.

Мертвецы исчезли.

Мир, всё-таки, изменился – воздух стал другой. Да и здания вокруг заметно обветшали.

В деревню возвращались не спеша. Посмеивались (Иван после боя показал себя компанейским вполне себе мужиком), да обсуждали грядущие планы. Даже Юля слегка оттаяла, и сказала, что напишет на одну докладную на меня меньше. Вот уж повезло!

Было уже довольно поздно. Лишь в паре домов горел свет.

Проверив деда Илью, крепкого как стоеросовая дубина, не обосрался ли, все вместе поужинали, чем Бог послал, и легли спать.

Уже засыпая, я обратил внимание на отрывной календарь: 2024 год. Ну, кто бы сомневался!

***

Утром, насвистывая незатейливую мелодию, участковый Николай Лемех, дозрев в лесной колыбели, как ни в чем не бывало, запросто и просто, вошел в свой кабинет и привычно включил электрический чайник. За время его отсутствия тут ничего, вроде, не изменилось.

Изменился он сам.

Позже, попивая горячий чаёк с маковыми сушками, Николай едва не подавился, взглянув в окно.

С шумом и гамом (жаль, без фейерверка) на площади лихо приземлились два боевых вертолета, из которых, еще пока до земли не хватало пару метров, начали выскакивать бойцы и рассредоточиваться по деревне. За ними следовали специалисты по колдовству, одетые в форменные серые балахоны, покрытые защитными золотыми вышитыми рунами. У каждого в руке боевой посох по последнему слову техники с ярко сверкавшими кристаллами в навершиях. Им бы еще по седой бороде потехи ради!

Внедорожники с пулеметами окружили деревню, блокируя все отходы. Ни один чертов колдун не уйдет, капкан захлопнулся.

Понятное дело, народ испугался. Загомонили собаки, заблеяли козы, забегали старухи, вмиг помолодев. У пары-тройки больных от шока прошел радикулит и остеохондроз, а древний Савватей Петрович соскочил с печки, на которой лежал уже без малого три года, и схватился за верное ружьё. К счастью, оно было не заряжено.

Первым делом спеленали участкового, успокоив умруна сначала легким ударом приклада, а после – пригладили магическим посохом. Ну, хорошо, потоптали его, оказавшего сопротивление, изрядно: нашим спецам по магии не хватает работы, вот они все дружно и развлеклись, отдубасив драуга посохами будто сноп пшеницы цепáми. Что ему, в принципе, будет-то, нежити? А ребятам веселье! Смогут потом хвастаться, кто именно ему самую большую шишку поставил на голове.

И пошло-поехало. Стариков, подозреваемых в злой волшбе, сканировали и закидывали в вертолеты. Они особо и не сопротивлялись. Лишь одного самого прыткого догнали у самой кромки леса. И тоже слегка помяли.

Вот собственно и всё.

Я мог возвращаться домой. Задание было выполнено. Ну, по большей части. Ибо не бывает в нашем деле всё гладко. Молот ведь так и не нашелся, потеряшка наш из викингского захоронения. Так, поди, и ползает где-то по округе – ищи его свищи, ветра в поле! Пропала и половина Юры-шпиона со-товарищи. Да-да, исчезли все. Может, конечно, волки сожрали – это вполне себе может быть. Ну да на американцев было откровенно плевать. Не уползли же они, в конце концов, вслед за молотом? Пусть их контрразведка ищет! Если осталось что искать.

В рюкзаке весело позвякивали бутылки с дедовым самогоном (а я забрал все его запасы, не поленился – не пропадать же добру!), а карман приятно оттягивала солидная премия. Я уже представлял, как стукну по столу толстой (ну хорошо, тонкой – дайте помечать!) пачкой купюр и накажу женке ни в чем себе не отказывать. Сыну подарю парочку патронов Desert Eagle да немецкую бляху, чудом уцелевшую в том замесе в военной части. На стену приколю совместное фото с майором Луцем в боевой ипостаси.

Так оно и было.

Для меня началась мирная жизнь. С пивком у телека, с походами в театр (Оленька, жена моя ненаглядная, любитель этого дела), встречами с друзьями и «батя, сегодня в школе дискач, дай пару рубликов».

Впрочем, что-то глубоко внутри не давало покоя. Может, молчание лешего в последнюю ночь?

Так что, я не удивился от слова совсем, когда через две недели получил новое задание, пунктом назначения в котором была указана всё та же деревня Рытно. Это, мать её, судьба!

***

Утром следующего дня, как отбыли шумные конторские со своими вертолетами и джипами, трое ученых (про которых будто забыли) проследовали к бочкам. Но не чтобы пополнить запас гербицидов, как привычно подумали поглядывающие из окон жители. Нет. Вскрыв одну из емкостей, помеченную специально для этой цели небольшим неприметным значком, они достали некий продолговатый серебристый предмет, освободив его от пенополистироловой оболочки, размером с пропановый 12-тилитровый баллон. На баллоне, на боковой панели, мигали датчики.

С этой штукой ученые ушли в лес.

А через час набежали черные грозовые тучи. И задул холодный злой ветер, заставивший всех жителей Рытно попрятаться по домам.

Деревня затихла.

Каждый человек, и каждое животное вздрогнули от страха, когда раздался первый раскат грома. Никто не мог припомнить такого жуткого ливневого шторма осенью силой в 8 баллов.

Непогода бушевала над Рытно трое суток, не ослабевая и на час. В небе творилось что-то невероятное, словно ожили древние легенды о битвах богов.

Позднее, обсуждая происшествие, все сошлись в едином мнении, что виноваты в том пропавшие ученые, унесшие в лес загадочную серебристую хреновину.

Постепенно жизнь вернулась в свою колею.

Кунг ученых старались не замечать. Пока один из яйцеголовых не выполз израненный из леса. Но это уже другая история.

Конец.

(продолжуха будет)

Щеглец (2\2)

Камень Щеглец реально существует в Новгородской области. Легко гуглится.

На площади как раз остановились два синих грузовика ЗИЛ-130, когда я туда подошел.

Из первого транспорта сквозь грязное лобовое стекло виднелось бледное лицо Ромки-неформала, нашего новичка. Когда я его увидел впервые, он одевался в косуху и носил длинные патлы. Судя по округлившимся глазам, переход на 50 лет дался ему тяжело.

В кузове были загружены десять бочек каких-то жутких химикатов для ученых.

На второй машине за баранкой сидел усатый Никита. Он ухмылялся. Сегодня у него роль водителя продуктовой лавки. К магазину, в ожидании свежего хлеба и крепленого вина, уже стекались жители деревни.

Я пожал руку Роману, помахал Никите. Весьма кстати подошли трое ученых. Прямо на площадь стали выгружать двухсотлитровые бочки с помощью физических усилий, такой-то матери и лямок. Ученые не переломятся, если будут качать химикаты прямо отсюда. А если кто из деревенских решит по тихому себе что-то слить, ему же хуже.

Много времени это не заняло. Так что вскоре мы, загрузив покусанного шпиона, пылили по дороге прочь из Рытно. Начальство ждало с отчетом и всеми накопившимися на спецаппаратуре данными. Как я понимал, в моем задании будут новые вводные.

- Ну как оно? – спросил меня водитель.

- Привык уже, - усмехнулся я.

Но переход давался тяжело обоим. Голову сдавливало и одновременно распирало изнутри. Казалось, что организм резко стареет, и силы тают как надежды пьяной шлюхи вспомнить, что такое девственная плева. Мысли, да, лезли дикие. Сердце надсадно гнало загустевшую кровь.

Но, чем ближе мы подъезжали к КПП, тем легче становилось дышать.

По краям дороги стал попадаться современный мусор. Жестянки из-под колы ни с чем не перепутаешь!

А окончательно отпустило, когда я почувствовал в кармане рубашке тяжесть возникшего из пустоты мобильника.

Аппарат тут же запиликал входящими сообщениями. Но это потом – почитать и ответить.

Мы подъехали к бетонному заграждению с пулеметами и бронетехникой. От одного вида хотелось развернуться и бежать прочь.

После процедуры выхода за периметр и подписи в журнале на столе дежурного, меня встретил Шеф, нынешний руководитель Конторы. Это сейчас заведение так называют. В советские времена, когда там еще работал мой отец, Контора обозначалась как 21-й специальный отдел при Управлении «РТ» КГБ в закрытом административно-территориальном образовании Загорск-9, куда входили различные лаборатории, НИИ и прочее вкусное тайное. Согласитесь, «контора» звучит проще.

Из черного автомобиля со спецномерами вылез мой начальник, бодрый ещё старикан, лично знавший моего батю Михаила Каменева (я поздний ребенок), Егор Васильевич Ренкель. Выглядел Шеф довольно обыденно. Ни особых примет, ни стильной одежды. Так, пенсионер, держащий себя в форме, одетый в невзрачный серый костюм в полоску. Единственное, что темные очки скрывали необычные глаза – почти белые. Последствия какого-то излучения.

В те времена, вообще-то, наши родители через многое прошли: и аномальную активность, и пси-поля, и ионизирующее излучение, и Бог его знает что еще! Это сказалось на детях, на нас, то есть.

Ему я передал фотоаппарат.

- Ну, как? – спросил он, снимая очки и сканируя меня своими бельмами. Подозреваю, что Шеф слабый телепат. – Готов обратно? Добить, так сказать, врага?

Солдаты вместе с Ромкой выгружали раненого ЦРУ-шника.

- Всегда готов, – нагло ухмыльнулся я.

Парадокс моей работы в том, что пока ты на задании, тебя дико тянет домой. Но стоит только провести в повседневной жизни пару дней, как столь же сильно тянет обратно в аномальные зоны. Мутации, видимо, какие-то. Или просто уже голова набекрень. Психологи Конторы говорят, что это в пределах нормы. Им виднее.

- Тогда слушай, - потрепал меня по плечу Ренкель. – Тебе будет интересно. Пришел отчет от военных, от полковника Джурич – снизошли-таки до объяснений, как узнали, что проморгали ЦРУ. В 70-х годах, и верно, провели опыт по установлению временного коридора. Один ученый провел расчеты, что если, мол, победить Германию хотя бы на год раньше, это сулит СССР невиданные доселе перспективы в деле становления мирового социализма. Вот и решили перебросить современное вооружение. Да, ученый тот нашел камень Щеглец и загадал желание: чтобы ума хватило состряпать такой проект. Ума, как ты уже понял, хватило. Вот только эксперимент имел обратный эффект. Тоннель открыли и даже успели туда послать людей, грузовики с оружием и танки. Но тут же, в противовес, обратно полезли дохлые фашисты. Еле от них отбились. Проект закрыли, так как не смогли никак решить этот парадокс. Так что, украденный прибор нужно срочно вставить на место и стабилизировать поле. Наши спецы надеются, что тогда местность вернется к современному течению времени. Поэтому с тобой пойдут люди.

Я тут же скривился. Тяжело одиночке с людьми. Шеф ухмыльнулся и хитро на меня посмотрел.

- Знакомая тебе Юлия Смирнова из третьего отдела займется этим. Ты же в электронике ни бум-бум? Подключишь что не так, и трындец.

- Господи! – я картинно поднял руки к небу. – Только не она!

Мы пересекались с ней пару раз. Ледяная сука, педант и перфекционист. К тому же флегматик. Терпеть её не могу.

- Плюс для поддержки, на случай неожиданностей, от военных майор Луц. Особый отдел, так называемая «тяжелая пехота».

Про этих я слышал многое. В седые времена именно наши, конторские, разработали как эти доспехи, так и модификации тела для этой самой «пехоты». Их бросали в самое пекло, когда мы, оперативники, не справлялись. Позднее военные подобрали и применили к себе эти разработки. У нас такой отдел прикрыли в 90-е, ибо к тому времени большинство самой опасной хтони уничтожили, и содержать «пехоту» стало не выгодно. В крайнем случае, как сейчас, привлекали военных.

- Хорошо, Шеф! – Уж с майором-то я надеялся сработаться. – Тут вот ещё какое дело. Техники потом считают данные, но я и так уверен, что там действует леший, старый и очень мощный. Не понимаю, как его раньше не засекли?

- И что ты предлагаешь? Привлечь ещё и отдел Васи Кораблева?

- Не, не нужно. Леший очень, как бы это сказать, заботливый. Вероятно еще из первой волны. Лучше его никак не трогать. Поизучать – да, хотелось бы.

Шеф нахмурился.

- А от меня-то чего тебе надо?

- Не знаю даже. Чтобы под руку никто не лез и не провоцировал его. Попробую контакт наладить. – Тут я прямо намекал на компанию майора.

Ренкель махнул рукой.

- Работай. Что-то ещё?

- Да, как данные обработают, нужна информация по кувалде кузнеца.

- Что?

- Кузнец каким-то особым молотом расколол Щеглец. И эта приспособа не дает мне покоя.

- Ладно. Жду звонка. Ещё что-то?

Шефу явно не понравилась моя ухмылочка.

- Остальное по ходу пьесы, Егор Васильевич. Ничего, вроде, особенного. Но, похоже, из камня выпущен злой дух. Возможно, имеет место быть древнее колдовство. Дед Илья, у которого я на постое, какой-то мутный тип. Ну, да разберусь.

Из автомобиля по сигналу Шефа вылезли две колоритные личности. Смирнова, как на параде, на шпильках и в юбке, высокая кареглазая брюнетка с лицом строгой училки. И майор Луц, здоровенный как штангист мужик лет пятидесяти. Белые длинные волосы, бородка, лицо кирпичом всё в шрамах, серая униформа. Он крепко пожал мне руку.

- Ваня, - представился он спокойно.

Я повернул голову к Юле и спросил ядовито:

- Так и поедешь? – имелись в виду в первую очередь туфли на высоком каблуке.

- А что не так? – охладила женщина мой пыл, начисто заморозив сарказм в самом начале его роста. – Кирзовые сапоги мне обуть?

Покачав головой, ничего не сказал. Только представил, как она будет прыгать через лужи, набирая на туфли осеннюю размокшую глину, пока её «лодочки» не превратятся в приличных размеров лапти.

Мне выделили полчаса на туалет и общение по телефону, позвонить близким. В это время в ЗИЛ солдаты загрузили краном деревянный ящик, едва поместившийся в кузов. Оборудование и доспехи для майора, как я понял. Видимо, готовились к худшему.

За то время, пока я отсутствовал, Смирнова переоделась в рабочий синий комбинезон и переобулась в изящные ботинки с высоким берцем.

- От Прада, я надеюсь? – не смог я пройти мимо.

- Ну, уж и не из россельмага, - так же ядовито ответила Юля, – как твои - за пятьсот-то рублей.

Насмешила!

Втроем мы никак не помещались в кабину грузовика. Пришлось нам с Ваней ютиться возле ящика в кузове. К счастью, ехать не шибко долго. Размер аномальной зоны километров тридцать-сорок, как я уже понял. С деревней Рытно в центре.

Шеф, помахав рукой на прощание, отбыл. Человек занятой. Я и так удивился, увидев его лично. Очевидно, дело настолько серьезное, что им заинтересовались на разных уровнях. Никто не ожидал, что в дело будут замешана военная часть и американские шпионы.

По дороге я представлял, что сейчас испытывает капитан Смирнова, пока её мозг перестраивался при погружении на 50 лет. Уверен, у неё это впервые.

***

На площади нас встретил дед Илья. Он хитро улыбался, поглядывая на нашу компанию.

- Что, тоже журналисты? Особенно этот вот бугай с военной выправкой?

- А то! – ответил я, хитро улыбаясь в ответ старому прощелыге. – Он и есть военный журналист. Нам бы на постой как-то, деда Илья.

Старик задумался.

- Ну, паренька к себе берем. Поместимся. А вот подругу твою к соседке, к Глашке определим.

Я молча протянул ему конверт с деньгами.

Мы занялись разгрузкой и перетаскиваем в сарай наших вещей. Возле бочек с ядом терлись ученые. Они подошли поздороваться. Видно было, что они крайне довольны подарком.

- Ну, теперь мы им покажем! – возбужденно тараторил руководитель.  Он лизнул палец в синей густой жидкости. – Амброзия! Нектар!

Иван всё больше молчал и присматривался. У меня возникло ощущение, что происходящее ему глубоко фиолетово. А вот Смирнова скривилась. Ещё бы! Прямое нарушение техники безопасности!

К счастью, прежде чем она смогла накинуться на ученых, её увел Илья устраиваться на новом жилье.

- Завтра в восемь, Юленька! Не проспи! – крикнул ей я, подождав, пока она достаточно отдалится. Ответом мне был средний палец с блеснувшим перламутровым лаком.

В деревне вечерело. Жители, вдоволь насмотревшись на вновь прибывших, расходились по домам. Пошли в избу Ильи и мы.

За ужином (а нас ждали щи и пироги с мясом и грибами), да под свою фирменную самогоночку, дед Илья попытался было порасспрашивать нас, что тут забыли журналисты. Вот же проныра!

- Военную часть, - коротко и емко ответил майор Луц.

Он задумался, глядя на стакан самогона. Мне стало интересно, как на него подействуют мухоморы. Вообще, спирт убирает большинство ядов в этих волшебных грибах, но эффект я прочувствовал на себе в первый свой вечер – первач забирал круто. Надеюсь, что это волевое высеченное из гранита лицо хоть немного изменится.

Палец даю на отсечение, что Луц пить не хотел. Но инструкции были прямыми: сливаться, так сказать, с местностью и не вызывать подозрений. Да, он мог бы сказать, что не пьет. Но дед Илья был щепетилен в этих вопросах. Что значит: нет? Хворый, что ли? Особенности менталитета. Пей и не вякай. И от гриппа поможет, и компании приятно.

Мы втроем лихо махнули, опрокидывая стеклянные граненые посудины, дедов самопляс. Ух, аж слеза попустила! Надо будет у хозяина при отъезде попросить пару бутылочек снадобья. Усталость как рукой сняло.

Вот только палец кольнуло кольцо.

В зубе у каждого агента вживлен анализатор, соединенный с кольцом и браслетом. В браслете универсальное противоядие. Оно мгновенно впрыскивается в запястье, если зуб распознает яд  или – ага, я мельком глянул на браслет: синяя микролампочка загорелась – снотворное.

Испужался дед нашей компании, задергался. Иначе я не мог объяснить его решение нас притравить.

Я подмигнул открывшему было рот майору. Очевидно, что он тоже что-то понял.

- Арргх, хорош твой самодур, дедушка Илья! Давай еще по одной и баиньки. Устал я что-то, спать хочется.

Так мы и поступили.

Хозяин убрал со стола и ушел к себе, в огороженную фанерой спаленку. Я забрался на печь, а Ваня улегся в спальник, сдвинув лавки.

Деревня затихла. Сон навалился тяжелым ватным одеялом, отсекая реальность.

Ровно в полночь кольцо (точнее, массивный перстень – будем называть вещи своими именами) впрыснуло мне стимулятор, проколов кожу. Я взглянул на наручные часы, приспособленные к широкому кожаному браслету с металлическими накладками. Стильная и полезная штука.

Скосил взгляд на майора. Его глаза уже сверкали в полутьме.

В окна ночное светило щедро изливало свои бледные лучи. Я прислушался: привычного сопения старика не было. Куда-то старый пройдоха навострил лыжи.

Мягко соскочив с печи, так чтобы не задеть скрипучую половицу, я прокрался в спальню. Да, деда не было.

- Майор, - позвал я напарника, - одевайся. Пойдем на прогулку.

- Куда делся хозяин? – спросил он, шурша спальником и гремя ботинками. – Зачем ему надо было нас потчевать снотворным? – Мои догадки оказались верными. У военного был свой анализатор. Либо, что также вероятно, помогла Контора.

Какой-то блеск на улице, когда я мельком взглянул в окно, привлек моё внимание. Мы оба прильнули к стеклу, пораженные увиденным.

По дороге, как раз минуя небольшой пригорок, отлично освещенный луной, ползла, мать её, кувалда! Та самая, что пропала из кузни. Ползла, судя по всему, сама – но так, словно её кто-то тащил на веревке.

Пока я обувался, пока Луц доставал из ящика какое-то оружие, и мы выбежали на улицу, молот пропал. Ищи его теперь в траве и темноте!

- Это нормально? – удивился майор.

- Что медведь-то летает? – на ум пришел такой ответ. – Нет, конечно. Но эту кувалду нужно будет найти. Если засечешь, не жди – беги и хватай.

- Зачем?

- Тебе вводную давали?

- По военной части в основном.

Я кивнул, доставая сигареты. Так я и думал. Шеф не стал особо откровенничать с военными.

- Этой кувалдой местный кузнец расколол камень Щеглец. Из камня вырвался злой демон. В происходящем повинен, вероятно, больше он, нежели украденный компонент панели в бункере.

Лац тоже закурил. Мы заозирались вокруг. Никого не было. Ни одно окно в деревне не горело.

- И где этот кузнец?

- Повесился.

- Зачем?

- Да хуй его знает! – в сердцах ответил я, слегка раздраженный упрямой прямотой майора и его рублеными вопросами. – Он вообще странный был. С ебанцой. Совесть там чего-то взыграла – мол, насолил деревне, приютившей сиротинушку. У него уже не спросишь.

- Понятно.

Скрипнула дверь в соседней хате. К нам крадучись приблизилась Юля. Где-то рыкнула псина, звякнув цепью, но не залаяла. Не хватало ещё всю деревню разбудить.

- Что у вас? – спросила она зачем-то шепотом.

- Снотворное у тебя тоже было?

- Да.

- Тогда ищем, ребятки, пропавшего дедушку Илью.

- Где? – спросил Луц, давя ботинком окурок.

Я махнул в сторону леса.

- Там, больше негде.

- А на хрена нам этот дед? – задала справедливый в это время суток вопрос Юля.

- Подозреваю, что он причастен к событиям икс. Не просто так он нас сегодня решил спать уложить. Да и вообще.

Пока мы шли к лесу (а туда всего-то вело несколько тропинок), я рассказал про свои видения и сны. И если Иван скривился и фыркнул, то Смирнова к этому отнеслась серьезно.

С пригорка, с которого дорожка спускалась к лесу, обходя заросли борщевика и кунг ученых, виднелась вся деревня, тянущаяся вдоль изгиба реки, чья яркая лента белела в ночи, отражая полную луну и чистое небо с россыпью звезд. Осенью ночное небо самое красивое.

Деревья – сначала мелколесье, потом березовая роща и, наконец, чаща леса – сомкнулись за нами. Видимость ухудшилась. Того света, что обтекал стволы, едва хватало, чтобы держаться тропинки. Помогала яркая листва и тот факт, что дорожка была хоженая. Фонари включать мы не стали.

- А мы туда идем-то? – влезла под руку Смирнова.

- Не знаю. Тут несколько тропинок. Пройдемся час. Если ничего не найдем, проверим другой путь.

- А с чего ты вообще решил, что он в лес ушел, а не на, скажем, поебушки к соседке?

- Не тупи, а снотворное зачем?

- Да и зачем из этого тайну делать? – вставил майор. – Напротив, похвастался бы перед мужиками.

Юля промолчала.

Через полчаса ходу (читай: осторожного петляния между деревьями) впереди мы увидели отблески огня. Все разговоры разом прекратились. Повезло! Видать, леший нас вывел.

Дальше мы двигались крадучись, крайне тихо переступая по земле, изобилующей сухими ветками. До нас донесся разговор и треск поленьев в большом костре.

Прячась за разлапистой елью, мы осмотрели поляну. В центре, понятное дело, полыхало пламя. По краям было изрядно натыкано факелов. Стоял темный деревянный идол выше роста человека, изображающий какого-то бога в виде бородатого мужика. Рядом – расколотый здоровенный валун. Уж не Щеглец ли? И с десяток стариков, топчущих булыжную мостовую метра четыре шириной (не поленился же кто-то натаскать камней!) вокруг кострища.

Каждый старик прятал лицо в капюшон, только бороды и торчали. Голоса мне были не знакомы. Кроме, конечно, дедушки Ильи.

- Время полной луны, братья, - начал он вещать, перебив общий хор, - не пора ли проверить – не испекся ли Николашка?

И все эти чудоборóды разом запели заклинания на старославянском, перемежаемом скандинавскими словами. Нет, я не лингвист. Просто знал, что, к примеру, Рюриково городище рядом с Новгородом основали скандинавы. Их тут хватало в своё время. С тех еще времен как новгородцы пригласили на княжение варяга Рюрика, давшему семя будущему царскому роду. А от Новгорода до этой местности верст сорок. Так что, я даже ожидал чего-то подобного с учетом того, что языки смешивались. Некоторые слова я разобрал даже: налим и щука, четыре угла (стороны), драуг, крокр (крюк), кнутр.

- Драуг, драуг, драуг! – колдуны нараспев подхватили одно слово. А вот это интересно. Память мне услужливо подсказала: живой мертвец по-норвежски.

- Разойдитесь, мхи! – заорал Илья, вскидывая вверх руку.

Из леса совершенно волшебным образом зазмеились корни, вынося на свет кокон. Часть корней открыла бледное лицо человека. Дед Илья потыкал в драуга палкой, но тот не шевелился. По мановению его руки корни убрали труп обратно в темноту.

- Не допекся! – выдал вердикт колдун. Все старики тяжело вздохнули. – Еще денек ему готовиться! И будет турсу сосуд! Я сказал! Несите жертву!

Совершенно обалдевшие от происходящего на поляне мы даже затаили дыхание. Если бы не укол кольца, я был бы уверен, что меня накрывает с самогона на грибах. Но я и не такое видел. А вот мои спутники занервничали.

- Надо брать их, - зашептала Юля. – Надо что-то делать.

Старики-разбойники лихо вынесли из-за идола связанного пленника. Вбили металлические штыри между камней и резво распяли человека, привязав к четырем колышкам, а сами отошли в стороны, давая обзор. Я с ужасом узнал в нем Ромку Нефора, нашего водителя. Как же так? Неужели его похитили на обратном пути?

Иван взвел курок пистолета.

И я уже готов был дать отмашку, как Илья что-то крикнул и камень Щеглец словно утюг резко проехался по человеку, с хрустом размалывая кости. Раз! И готово. Лежал себе расколотый валун, и вдруг резко проехался туда-сюда, превращая бедного Ромку в кровавый блин, и как губка впитывая кровь.

На своё место Щеглец вернулся уже целым и невредимым.

Разом, тут же, погасло пламя костра, и затухли факела, что твои лампочки. Щёлк – и темнота.

И тишина, мать её! По спине от страха потек холодный пот. Наши фонарики мазнули лучами света по капищу. Пусто.  Я шепнул всем: отходим.

Только прибыв обратно в Рытно, мы заговорили, остановившись напротив наших домов. Иван курил, флегматично осматриваясь вокруг. Никаких зловредных стариков видно не было.

- И что это было? – спросила Юля, вцепившись ногтями мне в руку. – Чего ты ждал? Я на тебя докладную напишу!

- Да хоть накладную! – Пришлось постараться и отцепить её блестящие лаком когти. – Не видела, что ли? Колдовство класса А. Тут посерьезнее подход нужен, а не то камушек тот, чую, и по нам бы так же лихо проехался. Хорошо, что не сунулись!

- Он прав, - поддержал меня майор Луц. – Что будем делать?

Я закурил и задумался.

- Спать. Утро вечера мудренее. А уж тогда я сразу побегу звонить начальству. Пусть присылают спецов по колдовству. А мы, как и планировалось, двинемся в часть, на полигон – решать вопрос с временнóй ямой.

На том и порешили. Разошлись по жилищам, пожелав друг другу спокойной ночи.

Нашего хозяина, к счастью, не было.

В избе я, повинуясь голосу интуиции, махнул целый стакан дедушкиного пойла и завалился на печку досыпать.

Ночью мне приснился леший, скрытый тенью деревьев. Я уже догадался, что это он доселе посылал мне видения, медленно, но верно пробиваясь к моему сознанию. Он что-то рассказывал, тихо бормоча себе под нос, больше погожий на гриб сморчок. Я же его историю видел отрывками, словно нарезку кадров из длинного кинофильма.

Паззл складывался. Да, были тут в своё время викинги. Был у них злой колдун, которому служил турсу – дух великана, которых ещё называли ётунами. Леший вступил с ним в борьбу и загнал турсу в камень. Щеглец исполнял желания людей, но делал это с подвохом, выстраивая целую событийную сеть, медленно, но верно в которую, в итоге, и попался кузнец, освободив демона.

Одно пока мне оставалось не понятным: почему леший не мог совладать с этим духом сейчас. Очевидно было следующее: леший нуждался в нашей помощи.

Что ж, для этого мы здесь.

Ночью возвращавшийся из леса дед Илья остановился на пригорке и ковырнул носком сапога глину, к которой прилипли несколько наших окурков. Колдун злобно усмехнулся и прошел в избу.

Щеглец (Финал 2\2)

Щеглец (1\2)

(Хроники странной деревни – 1)

Несколько юморной рассказ про будни спецагента Конторы, расследующего одно крайне странное дело.

Утром я проснулся бодрым и свежим. Взглянул на календарь: 29 сентября.

Пока дед Илья шаманил на кухне с оладьями, я сделал себе укол. Мозг стабилизировал восприятие реальности, отдаленной от привычной мне жизни на полсотни лет.

На подоконнике я заметил стеклянную банку со странными семенами, длинной сантиметра два, похожие на клопов. Этот факт я, на всякий случай, отложил в памяти.

За завтраком я поинтересовался у хозяина насчет военной части.

- Ну, да, есть, - кивнул головой старик. От жара печи и горячих блинов с чаем его нос покраснел ещё больше. – Химический полигон. 15 км вдоль реки. Я там грибы собираю.

Я поперхнулся чаем, вспомнив ужин. Илья засмеялся.

- Не боись. Там химия хорошая. Добрая.

- А не оттуда ли борщевик лезет-то, а? – Матюгнувшись про себя, я добавил: - Да и что это за добрая такая еще химия у военных? Так вообще бывает?

- Там уже давно не проводили никаких испытаний, – охотно пояснил Илья. – А остаточные элементы в почве и позволяют растительности буйно цвести как на черноземе. И, нет, борщевик только с месяц как появился. Военные тут ни при чём. Я бы знал.

Так, конечно, мне и поверилось в «добрую» химию! Смешно. Куда вероятнее, что одни опыты прикрывают другие – вот это в нашем духе! Готов спорить, что борщевик оттуда ползет. Да, не все 15 километров, само собой. А вот ветром могло принести семена. Нужно будет проверить, сделал я очередную мысленную зарубку, нет ли в окрестных селах подобных зарослей. Сдается мне, это растение тоже звено цепи.

- Откуда?

- Откуда знал-то? – Дед покачал головой, словно стряхивая налипшую муть. – Работал там.

Так вот что у него с лицом! Понятно. А всё туда же: про «добрую» химию мне плетет, старый паук! С этим старичком глаз да глаз!

Семена, семена, химия… Ах, да! Когда я взглянул на подоконник, он оказался пуст. Странно.

По дороге к стоянке туристов я размышлял так: никто меня на полигон не пустит просто так. Даже если я знакомый деда Ильи, который тут у вас работал когда-то при царе Горохе. Такие визиты нужно согласовывать на самом верху, имея на то вескую причину. Но всё равно я туда шел. Зачем? Да хотел хотя бы издалека взглянуть. Если там до сих пор что-то испытывают, то охрана будет на уровне. Если нет, просто прогуляюсь.

Никаких запахов до меня на этот раз не доносилось. Неужто сбежали хлопцы? Спугнул я их своим появлением?

Но уже из-за кустов в ноздри шибануло кровью, которой щедро была полита стоянка. В красных лужах лежали четыре тела. Хоть и зверски покусанные, но трое из них мне были знакомы: это чернявые братья. А вот четвертый, разделенный надвое, совсем еще молодой паренек, скорее всего и был пропавшим Юрой. Точнее, была его верхняя половина, да и та не вся.

Значит, стрельба мне не приснилась! Интересно, что тут произошло? Водки перепили, да перестреляли друг друга? А откуда тогда отпечатки зубов? Местами ажно мясо выдрано до кости. Я пошевелил ногой гильзы от «калаша». Стреляли от души, не считая патронов. Если бы по своим, то тут валялись бы не покусанные, а буквально изрешеченные тела. Вот Юрке, да, голову начисто снесли выстрелами из ружья. Кровавые лохмотья забрызгали рубашку на спине и дальше траву на несколько метров. Едва ли не в упор палили. Значит, не ждали, расслаблены были.

Дела! И где интересно блондин?

Из палатки послышался стон. К запахнутому входу вел кровавый след. Очевидно, последний герой этой ночи выжил и заполз внутрь. Чтобы мне не прилетело с «калаша», я прилег за бревно и крикнул:

- Это я! С ФСБ который.

Ответом мне был громкий стон.

- Не стреляй, я загляну. Ок?

- Allright man! Come on! – почему-то по-английски ответил мне четвертый «турист», с заметным трудом переводя дыхание. (Все в порядке, парень! Давай! Англ.)

Внутри палатки лежал белобрысый, весь в бинтах и перепачканный кровью. Рядом с ним лежал автомат.

- Ну, и кто вы такие? – спросил я болезного парня, для верности отодвинув оружие и надавив на рану.

- ЦРУ, - нехотя сознался шпион, шипя от боли.

- А по кому стреляли?

- По скелетам, fucking shit!

Прежде чем он потерял сознание, я задал ему ещё несколько вопросов. Что ж, теперь стало понятнее. Но дел еще оставалось много.

Обыск палатки выявил наличие некоего агрегата, тщательно упакованного в рюкзак, а также ампулы со стимулятором. Откуда ЦРУ прознало про местную заварушку, мне гадать было недосуг. Возможно, просто готовились к худшему. Но, скорее всего, кто-то слил информацию. Об этом пусть дознаватели спрашивают. Если конечно шпион этот выживет.

Захватив таинственный прибор, я поспешил обратно в деревню, где собрал кое-каких людей и велел им двигать на стоянку «туристов», чтобы принести раненого американца. А сам, оккупировав кабинет участкового, принялся названивать своему начальству.

С трудом, но это удалось. Сначала связавшись с КПП, где была соответствующая аппаратура, я, наконец, услышал голос Егора Васильевича. Кратко отчитавшись в своих поисках, я запросил пропуск на полигон.

- Так ведь часть уже лет 20-ть как заброшена и законсервирована! – удивился шеф. – В бункер нам никто проходу не даст, даже и не мечтай!

- Вот как? А что там вообще было?

- Эксперименты со временем, - поделился мой начальник. – Но базу закрыли. Что-то пошло не так.

- И вы молчали?! – В моем голосе хватило раздражения, и половина которого могла светить разжалованием. В Конторе такой тон не принят.

- А я только вчера узнал, - легко пояснил Егор Васильевич, с пониманием усмехаясь.

- Всё равно что-то не сходится, - поделился я сомнениями. – Здесь сейчас 1974 год, должны быть солдаты!

- А их там нет, что ли?

- Откуда я знаю? Я еще там не был!

- Тогда как я тебе дам разрешение? – Должно быть, шеф в этот момент покрутил пальцем у виска. И верно: глупость говорю. – Возможно сбой какой-то. Пойди и выясни!

Мне показалось, что теперь-то удалось ухватить истину за хвост.

- А в каком году провели эксперимент со временем?

В трубке повисло тяжелое молчание. Что-то громко щелкнуло, и связь оборвалась. Я терпеливо ждал.

- В 1973 году, - поведал мне шеф после того, как связь возобновилась. Очевидно, что он уточнял информацию. – После этого переключились на ботаническое оружие.

- Ботаническое? – уточнил я.

- Да. Была мысль распылять над землями врагов семена вредных растений, чтобы подавить сельское хозяйство и лишить противника пропитания.

- Понятно. Весьма дальновидно! Тогда буду работать, Егор Васильевич. Ждите доклада послезавтра.

- Бывай, Каменев! Жду.

Едва я успел попрощаться с начальством, как в помещение ворвались селяне. Из их невнятных восклицаний, стонов и плача я с трудом разобрал, что в сарае повесился кузнец.

Вместе с ними, в окружении шумных старух, чувствуя себя распорядителем балагана, я и направился к сараю.

Действительно, там, в петле, болталось грузное тело Андрея Андреевича. Из кармана торчал сложенный листок бумаги.

Предсмертная записка меня, стоит признать, удивила.

В ней бывший преподаватель университета жалился, что так некрасиво и эгоистично повел себя по отношению к приютившей его деревне. Выходило так, что вконец заклеванный женой, злобной мегерой и сукой, Лабазин, не в силах более выносить обвинений в криворукости, решил кардинально изменить свою жизнь. Для этого, зная о легенде камня Щеглец, он и приехал в Рытно, вооружившись неведомо где найденным древним скандинавским молотом. Андрей Андреевич рассудил так: супротив местного колдовства вполне себе подойдет заморское колдовство – это на тот случай, если заключенная сущность в камне откажется выполнить его заветное желание. Желание то было вполне понятное: иметь «золотые» руки. Очевидно, что лишь выполнив свою угрозу, кузнец и обрел искомое. Правда, как он считал, он и навлек, таким образом, беду на селение.

Я же, в свете последних данных, счёл, что самоубийца, напротив, спас всю страну. Ибо неизвестно, как бы сложились обстоятельства, не найди Юра расколотый камень. Как знать, может поганые ЦРУ-шники уже бы плыли за океан, увозя тайный и могучий прибор, позволяющий играться со временем. Об этом мне поведал блондин, прежде чем потерять сознание.

Велев снять тело кузнеца немногим присутствовавшим мужчинам, я принялся ждать посланных людей на стоянку «туристов». Четыре крепких еще старика, едва волоча тело на жердях, вернулись не скоро.

Но нам было чем заняться. Все местные жители, вдруг как-то ощутив во мне представительность власти, повадились жаловаться на свой быт, на соседей и военных, окруживших КПП-шками изрядно территории, и никого не пропускавших под страхом смерти. В те часы я горько пожалел о пропавшем участковом. Пришлось на ходу юлить и выкручиваться. Не объяснять же людям, что тут творится на самом деле!

Израненного американского шпиона (а слухи неведомым образом уже поползли) тут же принялись оскорблять. На его счастье он был без сознания. Столько ненависти трудно было бы выдержать и подготовленному человеку. Блондина пришлось определить на постой к одной не привередливой старухе за неимением фельдшера, пообещав премию от правительства и выделив лекарства из личного запаса.

- Человек этот важен для безопасности страны! – дал я сразу понять, что плененный американец не подлежит скорому суду и расправе.

К вечеру селяне накрыли столы и принялись горевать над судьбой кузнеца. Едва ли не до полуночи звучал баян, внося свою ноту в застолье. Откровенно говоря, всё это мне было совсем не понятно. Ну да, тут свои порядки. Всё же, в череде скучных осенних дней, какое-никакое, а развлечение. Было о чём посудачить.

Стоит ли удивляться, что я сильно не выспался?

***

Дед Илья, тихо передвигаясь по избе, творил волшбу с завтраком. Попутно оторвав листочек на календаре, и переместив, таким образом, нас в 30 сентября, старик пыхтел над кастрюлей.

Судя по донесшемуся запаху, нас ждала пшенная каша на молоке. На столе я заметил белый хлеб, масло и самогон. Илья, вчера усугубив вместе с селянами, поправлял здоровье сразу с утра, не мудрствуя лукаво. Это меня слегка разозлило.

- Праздник продолжается? – ядовито поинтересовался у него я, одеваясь и доставая зубную щетку.

Нависая над столом большим красным носом, старик цедил свой самопляс на мухоморах, погружая меня в тоску и сожаление о судьбах русского села.

К счастью, каша удалась! Умел дед готовить! Две тарелки вошли в меня, как по маслу. Впрочем, по маслу и вошли. В каждую порцию я отрезал приличный кусок сливочного продукта. А, глядя на очки деда Ильи, мне пришла в голову прекрасная идея.

- А могу я тут у кого-нибудь разжиться велосипедом?

- Тебе зачем? – хозяин вскинул брови, будто я у него динамит просил.

- Надо. Хочу проехаться по округе. – Нечего ему знать, что мне нужно на полигон.

- Вопрос решаемый, - порадовал меня селянин. – Третий дом от нас слева. Ленька Тракторист. У него спроси.

Контора щедро снабдила меня деньгами, подходящими случаю, поэтому вопрос с транспортом был улажен легко и просто.

Жители Рытно, пока в небольшом количестве, уже крутились вокруг столов, не обращая внимания на заросли проклятого борщевика, вплотную подобравшемуся к деревне. Ученых пока видно не было.

Погода, в отличие от последних дней, располагала к прогулке. Так что, я весело крутил педали по тропинке вдоль реки все положенные 15 километров. Надо признать, что затея с колесами здорово меня выручила.

Довольно быстро я преодолел это расстояние, остановившись только осмотреть стоянку лже-туристов еще раз. Как и вчера, никаких скелетов я там не обнаружил. Примятая трава, да, была. Но мало ли, как тут кувыркались пьяные американцы, забавляясь с оружием, водкой и – вероятнее всего – с наркотиками?

Тропинку пересекала узкоколейная железная дорога. Рельсы, прихотливо петляя, исчезали в лесу. Судя по грязи на металле и шпалах, давненько тут никто не ездил. Спрятав в кустах свой транспорт, я перебрался на асфальтированную дорогу, изгибом мелькнувшую среди зарослей бузины.

Дорога тянулась вдоль забора метров на тридцать, заканчиваясь контрольно-пропускным пунктом. Всюду царило запустение. Не было никаких звуков.

Колючая проволока на столбах местами проржавела и сиротливо провисла, скрутившись в мертвые узлы. Желтели надписи: «Запретная зона!» и «Стой! Буду стрелять!».

От КПП с гостеприимно распахнутыми воротами вглубь части вела дорога, вдоль которой росли березы.

По части я блуждал несколько часов, петляя по тропинкам и заглядывая в разные строения. Миновал столовую, штаб, медпункт, склады и гаражи. Крыши зданий местами просели. Всюду валялся мусор: какие-то ненужные трудночитаемые бумаги, обрывки кожаной амуниции и старые противогазы.

Поразили моё воображение разрушенные и сожженные теплицы. Не знаю, что там было внутри, но земля вместе с осколками стекла спеклась в черную корку, не способную родить даже крапиву. Разве что в одной только постройке сквозь ржавые стропила выглядывал гигантский борщевик. Вот и он, родимый!

Этак можно было тут провести и целый день в тщетных поисках! К счастью, я увидел недавнее кострище. Рядом в яме гнили пустые консервные банки. Предполагаю, что именно тут нынче безголовый Юра устроил себе пикник.

От места его стоянки вглубь лесопосадок вела утоптанная в траве тропинка. Не сразу и заметишь!

Пройдя по ней, я уткнулся в здоровенный холм, явно искусственный. Обойдя его по кругу, тут же обнаружил бетонную стену с распахнутым гермолюком. Из кодового замка торчали провода и валялась рядом парочка каких-то приборов, похожих на мобильные телефоны. Очевидно, что американский шпион потратил тут немало дней, пытаясь пробраться внутрь бункера, в конце концов, выбросив ненужные (быть может, и испорченные) приспособления.

Осторожно ступая и подсвечивая себе карманным фонариком, не забывая всё записывать на камеру, я вошел внутрь бункера. Голые стены. Бетонный круглый короб, заканчивающийся таким же люком с другой стороны – весьма неказисто для секретной военной части. И квадратный металлический люк в полу с простой приваренной ручкой из арматуры. Спиленный замок.

Так значит, лаборатория внизу! Откинув крышку, я посветил вниз. Глубоко под землю уходила приставная лестница, какие бывают сбоку зданий на случай пожара. Вздохнув, я принялся спускаться.

Пахло сыростью и разложением. И еще витал некий знакомый сладковатый запах.

От лестницы тянулся скупо освещенный парой плафонов коридор. По стенам змеились толстые кабели. Что-то тихо гудело.

За простой деревянной дверью оказалась комната, все стены которой были увешаны панелями с мигающими желтыми и зелеными огоньками. За столом с несколькими допотопными ЭВМ на стуле сидел солдат. Неподвижный и мертвый солдат, как стало вскоре понятно. Выдавал его слабый запах тления и нож, воткнутый в голову по самую рукоять. Ай да Юра! И база, оказывается, не была совсем уж без присмотра. Я-то удивлялся, расхаживая по части, как у себя на приусадебном участке среди картофельных грядок!

Беглый осмотр дал понять, что один из элементов настенных панелей выкручен. Мысленное сопоставление найденного в палатке американцев аппарата легко вставляло его на пустующее место.

На дисплее одного ЭВМ мигала надпись: «Критическая ошибка! Замените блок 24-5С!». На втором алела надпись: «Нарушитель! Срочно сообщите дежурному!». Непонятно, правда, кто нарушитель: я или американский шпион? Про себя, конечно же, думать такое плохое не хотелось.

Крайне неприятно меня поразил мертвый солдат. Точнее то, что от него осталось. Туловище бойца, буквально вросшее в кресло, опутывали провода и шланги. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться: на посту этот бедняга находился круглосуточно, питаясь через трубки.  Мне его стало по-человечески крайне жаль. Незавидная судьба! Но, вероятно, только он один и стоял на страже между тайным экспериментом со временем и его последствиями.

Оставалось последнее дело. Из фотокамеры я вынул хитро спрятанный универсальный информационный носитель. Нашел нужный разъем и подключил устройство к ЭВМ, тут же жутко заскрипевшее. По дисплею забегали загружающиеся файлы. Несколько надписей мне запомнились, впившись в мозг раскаленной проволокой: «Первый эксперимент 3 февраля 1973 года» и «Временное окно – разрыв 30 лет». Черт возьми, может, и правда были скелеты фашистов, по которым стреляли американцы? Мне очень быстро расхотелось тут находиться. Ажно мороз по коже прошелся.

Что еще сделать для Родины, я не знал. Поэтому, как только данные загрузились, я поспешил покинуть бункер, и думать не думая, что еще тут может скрываться под землей. На то в Конторе есть целый отдел. Пусть согласуют свои действия с военными и как-то решают возникшие проблемы. Я свою работу выполнил.

Никто за мной не гнался, не слышались грозные окрики «стой», а велосипед оказался на месте. Вколов стимулятор мозговой активности, я принялся крутить педали. И чем дальше оказывался от полигона, тем веселее становился. Оставались сущие пустяки.

В Рытно я вернулся поздно. Селяне под раскатистые переливы баяна продолжали праздник. Пели песни и что-то весело кричали. К ним присоединились ученые. Не могу их винить. Кого хочешь утомит борщевик, не поддающийся химикатам.

В избе деда Ильи на столе меня ждал холодный ужин: картошка в мундире, соленые грибы, хлеб и сало. Еду я смел, как огонь сухие щепки. Сразу же поклонило в сон.

Слушая веселье Рытнинцев за окном, я еще раз пробежался мысленно по цепочке фактов, выстраивая конструкцию.

Перед сном (а мне еще долго было, к сожалению, не уснуть из-за возбужденных нервов и шума на улице) сложилась рабочая версия:

• Щеглец действительно исполнял желания. Это, как минимум, подтверждал случай кузнеца. Недаром опыты со временем проводили в этой местности.

• ЦРУ украло прибор, вызнав про лабораторию у бывших сотрудников. Это, скорее всего, и запустило цепь таинственных и зловещих событий.

• Кузнец разбил камень. Нечто, заключенное в камне, открыло себе тропинку. Как не странно, через борщевик. Это были скорее догадки, про растение это. Но очевидно, что в схеме им место было: включая тот факт, что дед Илья работал, по его словам, в той военной части, а также банка с семенами на подоконнике.

• Юра, завербованный шпион из русских эмигрантов, вероятнее всего, действительно нагадил в расколотый камень, разозлив древнее существо.

Вывод: Следовало для начала вернуть прибор на место и срочно помочь ученым с химикатами.

Версия дикая, но в нашей работе и не такое бывало – врать не буду. История Конторы пестрит небывальщиной еще со времен образования под крылом МГБ. Каких-то деталей, понятное дело, не хватало, включая пропавший молот кузнеца и исчезнувшего участкового милиционера, но, в целом, картина складывалась. С этим уже можно было звонить начальству.

Ночью мне приснился дед Илья. Стоя как столб, освещенный луной, он, словно картинный сеятель, разбрасывал семена борщевика-мутанта. Каждое семечко, падая на землю и освобождаясь от скорлупки, издавало характерный треск: тр-тр-тр!

Седая борода старика развивалась по ветру. Он что-то бормотал себе под нос. Прислушавшись, я понял, что злобный дед клеймит всех селян, насылая на них проклятия. Особенно доставалось сумасшедшей старухе и кузнецу.

***

А пока мы спали, из зарослей борщевика Сосновского хлынули орды Трещоток, пожирая всё на своём пути.

К утру в деревне никого не осталось в живых, включая гусей и мышей.

Леший, опершись о самую высокую сосну, чернея высокой громадой на фоне рассветного алеющего неба, печально смотрел на творящееся разорение в Рытно. Трещотки не могли ему навредить в такой форме, хотя и пытались заползти на покрытое корой и мхом тело.

Покачав головой, на которой росла осинка, леший громко щелкнул пальцами.

***

Я проснулся в мокрой от пота постели. Дед Илья колдовал вокруг самовара. Мельком я обратил внимание на отрывной календарь: 28 сентября 1974 года.

Рука сама собой коснулась на рядом стоящем стуле рюкзака с прибором, украденным из лаборатории беспокойным Юрой. Что ж, не так уж и плохо, надо признать!

Хотелось, откровенно говоря, поваляться до полудня, сперва плотно позавтракав. Но долг звал вперед к победам.

Пришлось вставать. День обещал быть хлопотным. Не стоило терять время, а то с ним тут явные проблемы.

Деду Илье я сказал следующее, строго глядя в глаза, перед тем как попрощаться:

- Уезжаю в город. Но вернусь. Ферштейн?

Старик просто кивнул и грустно уставился в окно. Там ученые уже поливали заросли борщевика из пульверизаторов. Химикаты радужно блестели в лучах восходящего солнца.

Конец.

Для дорогих подписчиков. Такой вот вышел кульбит. Планирую также написать рассказ Классическое убийство в запертой комнате (рабочее название): место действие США, 1975 год; в своей спальне найдено тело известного психиатра со следами странной смерти. А уже после вернуться к начатой повести «Молот, пламя и пионерский галстук: 7 «а» против Ведьм». И далее по списку три финальных рассказа: Колесничий, Твари-2  и Дом Черепов-3.

В планах также Мистические истории КГБ, Хроники странной деревни и космические ужасы. Ну, надеюсь всё осилить.