Щеглец (2\2)⁠⁠

Щеглец (1\2)

(Хроники странной деревни – 1)

Несколько юморной рассказ про будни спецагента Конторы, расследующего одно крайне странное дело.

Утром я проснулся бодрым и свежим. Взглянул на календарь: 29 сентября.

Пока дед Илья шаманил на кухне с оладьями, я сделал себе укол. Мозг стабилизировал восприятие реальности, отдаленной от привычной мне жизни на полсотни лет.

На подоконнике я заметил стеклянную банку со странными семенами, длинной сантиметра два, похожие на клопов. Этот факт я, на всякий случай, отложил в памяти.

За завтраком я поинтересовался у хозяина насчет военной части.

- Ну, да, есть, - кивнул головой старик. От жара печи и горячих блинов с чаем его нос покраснел ещё больше. – Химический полигон. 15 км вдоль реки. Я там грибы собираю.

Я поперхнулся чаем, вспомнив ужин. Илья засмеялся.

- Не боись. Там химия хорошая. Добрая.

- А не оттуда ли борщевик лезет-то, а? – Матюгнувшись про себя, я добавил: - Да и что это за добрая такая еще химия у военных? Так вообще бывает?

- Там уже давно не проводили никаких испытаний, – охотно пояснил Илья. – А остаточные элементы в почве и позволяют растительности буйно цвести как на черноземе. И, нет, борщевик только с месяц как появился. Военные тут ни при чём. Я бы знал.

Так, конечно, мне и поверилось в «добрую» химию! Смешно. Куда вероятнее, что одни опыты прикрывают другие – вот это в нашем духе! Готов спорить, что борщевик оттуда ползет. Да, не все 15 километров, само собой. А вот ветром могло принести семена. Нужно будет проверить, сделал я очередную мысленную зарубку, нет ли в окрестных селах подобных зарослей. Сдается мне, это растение тоже звено цепи.

- Откуда?

- Откуда знал-то? – Дед покачал головой, словно стряхивая налипшую муть. – Работал там.

Так вот что у него с лицом! Понятно. А всё туда же: про «добрую» химию мне плетет, старый паук! С этим старичком глаз да глаз!

Семена, семена, химия… Ах, да! Когда я взглянул на подоконник, он оказался пуст. Странно.

По дороге к стоянке туристов я размышлял так: никто меня на полигон не пустит просто так. Даже если я знакомый деда Ильи, который тут у вас работал когда-то при царе Горохе. Такие визиты нужно согласовывать на самом верху, имея на то вескую причину. Но всё равно я туда шел. Зачем? Да хотел хотя бы издалека взглянуть. Если там до сих пор что-то испытывают, то охрана будет на уровне. Если нет, просто прогуляюсь.

Никаких запахов до меня на этот раз не доносилось. Неужто сбежали хлопцы? Спугнул я их своим появлением?

Но уже из-за кустов в ноздри шибануло кровью, которой щедро была полита стоянка. В красных лужах лежали четыре тела. Хоть и зверски покусанные, но трое из них мне были знакомы: это чернявые братья. А вот четвертый, разделенный надвое, совсем еще молодой паренек, скорее всего и был пропавшим Юрой. Точнее, была его верхняя половина, да и та не вся.

Значит, стрельба мне не приснилась! Интересно, что тут произошло? Водки перепили, да перестреляли друг друга? А откуда тогда отпечатки зубов? Местами ажно мясо выдрано до кости. Я пошевелил ногой гильзы от «калаша». Стреляли от души, не считая патронов. Если бы по своим, то тут валялись бы не покусанные, а буквально изрешеченные тела. Вот Юрке, да, голову начисто снесли выстрелами из ружья. Кровавые лохмотья забрызгали рубашку на спине и дальше траву на несколько метров. Едва ли не в упор палили. Значит, не ждали, расслаблены были.

Дела! И где интересно блондин?

Из палатки послышался стон. К запахнутому входу вел кровавый след. Очевидно, последний герой этой ночи выжил и заполз внутрь. Чтобы мне не прилетело с «калаша», я прилег за бревно и крикнул:

- Это я! С ФСБ который.

Ответом мне был громкий стон.

- Не стреляй, я загляну. Ок?

- Allright man! Come on! – почему-то по-английски ответил мне четвертый «турист», с заметным трудом переводя дыхание. (Все в порядке, парень! Давай! Англ.)

Внутри палатки лежал белобрысый, весь в бинтах и перепачканный кровью. Рядом с ним лежал автомат.

- Ну, и кто вы такие? – спросил я болезного парня, для верности отодвинув оружие и надавив на рану.

- ЦРУ, - нехотя сознался шпион, шипя от боли.

- А по кому стреляли?

- По скелетам, fucking shit!

Прежде чем он потерял сознание, я задал ему ещё несколько вопросов. Что ж, теперь стало понятнее. Но дел еще оставалось много.

Обыск палатки выявил наличие некоего агрегата, тщательно упакованного в рюкзак, а также ампулы со стимулятором. Откуда ЦРУ прознало про местную заварушку, мне гадать было недосуг. Возможно, просто готовились к худшему. Но, скорее всего, кто-то слил информацию. Об этом пусть дознаватели спрашивают. Если конечно шпион этот выживет.

Захватив таинственный прибор, я поспешил обратно в деревню, где собрал кое-каких людей и велел им двигать на стоянку «туристов», чтобы принести раненого американца. А сам, оккупировав кабинет участкового, принялся названивать своему начальству.

С трудом, но это удалось. Сначала связавшись с КПП, где была соответствующая аппаратура, я, наконец, услышал голос Егора Васильевича. Кратко отчитавшись в своих поисках, я запросил пропуск на полигон.

- Так ведь часть уже лет 20-ть как заброшена и законсервирована! – удивился шеф. – В бункер нам никто проходу не даст, даже и не мечтай!

- Вот как? А что там вообще было?

- Эксперименты со временем, - поделился мой начальник. – Но базу закрыли. Что-то пошло не так.

- И вы молчали?! – В моем голосе хватило раздражения, и половина которого могла светить разжалованием. В Конторе такой тон не принят.

- А я только вчера узнал, - легко пояснил Егор Васильевич, с пониманием усмехаясь.

- Всё равно что-то не сходится, - поделился я сомнениями. – Здесь сейчас 1974 год, должны быть солдаты!

- А их там нет, что ли?

- Откуда я знаю? Я еще там не был!

- Тогда как я тебе дам разрешение? – Должно быть, шеф в этот момент покрутил пальцем у виска. И верно: глупость говорю. – Возможно сбой какой-то. Пойди и выясни!

Мне показалось, что теперь-то удалось ухватить истину за хвост.

- А в каком году провели эксперимент со временем?

В трубке повисло тяжелое молчание. Что-то громко щелкнуло, и связь оборвалась. Я терпеливо ждал.

- В 1973 году, - поведал мне шеф после того, как связь возобновилась. Очевидно, что он уточнял информацию. – После этого переключились на ботаническое оружие.

- Ботаническое? – уточнил я.

- Да. Была мысль распылять над землями врагов семена вредных растений, чтобы подавить сельское хозяйство и лишить противника пропитания.

- Понятно. Весьма дальновидно! Тогда буду работать, Егор Васильевич. Ждите доклада послезавтра.

- Бывай, Каменев! Жду.

Едва я успел попрощаться с начальством, как в помещение ворвались селяне. Из их невнятных восклицаний, стонов и плача я с трудом разобрал, что в сарае повесился кузнец.

Вместе с ними, в окружении шумных старух, чувствуя себя распорядителем балагана, я и направился к сараю.

Действительно, там, в петле, болталось грузное тело Андрея Андреевича. Из кармана торчал сложенный листок бумаги.

Предсмертная записка меня, стоит признать, удивила.

В ней бывший преподаватель университета жалился, что так некрасиво и эгоистично повел себя по отношению к приютившей его деревне. Выходило так, что вконец заклеванный женой, злобной мегерой и сукой, Лабазин, не в силах более выносить обвинений в криворукости, решил кардинально изменить свою жизнь. Для этого, зная о легенде камня Щеглец, он и приехал в Рытно, вооружившись неведомо где найденным древним скандинавским молотом. Андрей Андреевич рассудил так: супротив местного колдовства вполне себе подойдет заморское колдовство – это на тот случай, если заключенная сущность в камне откажется выполнить его заветное желание. Желание то было вполне понятное: иметь «золотые» руки. Очевидно, что лишь выполнив свою угрозу, кузнец и обрел искомое. Правда, как он считал, он и навлек, таким образом, беду на селение.

Я же, в свете последних данных, счёл, что самоубийца, напротив, спас всю страну. Ибо неизвестно, как бы сложились обстоятельства, не найди Юра расколотый камень. Как знать, может поганые ЦРУ-шники уже бы плыли за океан, увозя тайный и могучий прибор, позволяющий играться со временем. Об этом мне поведал блондин, прежде чем потерять сознание.

Велев снять тело кузнеца немногим присутствовавшим мужчинам, я принялся ждать посланных людей на стоянку «туристов». Четыре крепких еще старика, едва волоча тело на жердях, вернулись не скоро.

Но нам было чем заняться. Все местные жители, вдруг как-то ощутив во мне представительность власти, повадились жаловаться на свой быт, на соседей и военных, окруживших КПП-шками изрядно территории, и никого не пропускавших под страхом смерти. В те часы я горько пожалел о пропавшем участковом. Пришлось на ходу юлить и выкручиваться. Не объяснять же людям, что тут творится на самом деле!

Израненного американского шпиона (а слухи неведомым образом уже поползли) тут же принялись оскорблять. На его счастье он был без сознания. Столько ненависти трудно было бы выдержать и подготовленному человеку. Блондина пришлось определить на постой к одной не привередливой старухе за неимением фельдшера, пообещав премию от правительства и выделив лекарства из личного запаса.

- Человек этот важен для безопасности страны! – дал я сразу понять, что плененный американец не подлежит скорому суду и расправе.

К вечеру селяне накрыли столы и принялись горевать над судьбой кузнеца. Едва ли не до полуночи звучал баян, внося свою ноту в застолье. Откровенно говоря, всё это мне было совсем не понятно. Ну да, тут свои порядки. Всё же, в череде скучных осенних дней, какое-никакое, а развлечение. Было о чём посудачить.

Стоит ли удивляться, что я сильно не выспался?

***

Дед Илья, тихо передвигаясь по избе, творил волшбу с завтраком. Попутно оторвав листочек на календаре, и переместив, таким образом, нас в 30 сентября, старик пыхтел над кастрюлей.

Судя по донесшемуся запаху, нас ждала пшенная каша на молоке. На столе я заметил белый хлеб, масло и самогон. Илья, вчера усугубив вместе с селянами, поправлял здоровье сразу с утра, не мудрствуя лукаво. Это меня слегка разозлило.

- Праздник продолжается? – ядовито поинтересовался у него я, одеваясь и доставая зубную щетку.

Нависая над столом большим красным носом, старик цедил свой самопляс на мухоморах, погружая меня в тоску и сожаление о судьбах русского села.

К счастью, каша удалась! Умел дед готовить! Две тарелки вошли в меня, как по маслу. Впрочем, по маслу и вошли. В каждую порцию я отрезал приличный кусок сливочного продукта. А, глядя на очки деда Ильи, мне пришла в голову прекрасная идея.

- А могу я тут у кого-нибудь разжиться велосипедом?

- Тебе зачем? – хозяин вскинул брови, будто я у него динамит просил.

- Надо. Хочу проехаться по округе. – Нечего ему знать, что мне нужно на полигон.

- Вопрос решаемый, - порадовал меня селянин. – Третий дом от нас слева. Ленька Тракторист. У него спроси.

Контора щедро снабдила меня деньгами, подходящими случаю, поэтому вопрос с транспортом был улажен легко и просто.

Жители Рытно, пока в небольшом количестве, уже крутились вокруг столов, не обращая внимания на заросли проклятого борщевика, вплотную подобравшемуся к деревне. Ученых пока видно не было.

Погода, в отличие от последних дней, располагала к прогулке. Так что, я весело крутил педали по тропинке вдоль реки все положенные 15 километров. Надо признать, что затея с колесами здорово меня выручила.

Довольно быстро я преодолел это расстояние, остановившись только осмотреть стоянку лже-туристов еще раз. Как и вчера, никаких скелетов я там не обнаружил. Примятая трава, да, была. Но мало ли, как тут кувыркались пьяные американцы, забавляясь с оружием, водкой и – вероятнее всего – с наркотиками?

Тропинку пересекала узкоколейная железная дорога. Рельсы, прихотливо петляя, исчезали в лесу. Судя по грязи на металле и шпалах, давненько тут никто не ездил. Спрятав в кустах свой транспорт, я перебрался на асфальтированную дорогу, изгибом мелькнувшую среди зарослей бузины.

Дорога тянулась вдоль забора метров на тридцать, заканчиваясь контрольно-пропускным пунктом. Всюду царило запустение. Не было никаких звуков.

Колючая проволока на столбах местами проржавела и сиротливо провисла, скрутившись в мертвые узлы. Желтели надписи: «Запретная зона!» и «Стой! Буду стрелять!».

От КПП с гостеприимно распахнутыми воротами вглубь части вела дорога, вдоль которой росли березы.

По части я блуждал несколько часов, петляя по тропинкам и заглядывая в разные строения. Миновал столовую, штаб, медпункт, склады и гаражи. Крыши зданий местами просели. Всюду валялся мусор: какие-то ненужные трудночитаемые бумаги, обрывки кожаной амуниции и старые противогазы.

Поразили моё воображение разрушенные и сожженные теплицы. Не знаю, что там было внутри, но земля вместе с осколками стекла спеклась в черную корку, не способную родить даже крапиву. Разве что в одной только постройке сквозь ржавые стропила выглядывал гигантский борщевик. Вот и он, родимый!

Этак можно было тут провести и целый день в тщетных поисках! К счастью, я увидел недавнее кострище. Рядом в яме гнили пустые консервные банки. Предполагаю, что именно тут нынче безголовый Юра устроил себе пикник.

От места его стоянки вглубь лесопосадок вела утоптанная в траве тропинка. Не сразу и заметишь!

Пройдя по ней, я уткнулся в здоровенный холм, явно искусственный. Обойдя его по кругу, тут же обнаружил бетонную стену с распахнутым гермолюком. Из кодового замка торчали провода и валялась рядом парочка каких-то приборов, похожих на мобильные телефоны. Очевидно, что американский шпион потратил тут немало дней, пытаясь пробраться внутрь бункера, в конце концов, выбросив ненужные (быть может, и испорченные) приспособления.

Осторожно ступая и подсвечивая себе карманным фонариком, не забывая всё записывать на камеру, я вошел внутрь бункера. Голые стены. Бетонный круглый короб, заканчивающийся таким же люком с другой стороны – весьма неказисто для секретной военной части. И квадратный металлический люк в полу с простой приваренной ручкой из арматуры. Спиленный замок.

Так значит, лаборатория внизу! Откинув крышку, я посветил вниз. Глубоко под землю уходила приставная лестница, какие бывают сбоку зданий на случай пожара. Вздохнув, я принялся спускаться.

Пахло сыростью и разложением. И еще витал некий знакомый сладковатый запах.

От лестницы тянулся скупо освещенный парой плафонов коридор. По стенам змеились толстые кабели. Что-то тихо гудело.

За простой деревянной дверью оказалась комната, все стены которой были увешаны панелями с мигающими желтыми и зелеными огоньками. За столом с несколькими допотопными ЭВМ на стуле сидел солдат. Неподвижный и мертвый солдат, как стало вскоре понятно. Выдавал его слабый запах тления и нож, воткнутый в голову по самую рукоять. Ай да Юра! И база, оказывается, не была совсем уж без присмотра. Я-то удивлялся, расхаживая по части, как у себя на приусадебном участке среди картофельных грядок!

Беглый осмотр дал понять, что один из элементов настенных панелей выкручен. Мысленное сопоставление найденного в палатке американцев аппарата легко вставляло его на пустующее место.

На дисплее одного ЭВМ мигала надпись: «Критическая ошибка! Замените блок 24-5С!». На втором алела надпись: «Нарушитель! Срочно сообщите дежурному!». Непонятно, правда, кто нарушитель: я или американский шпион? Про себя, конечно же, думать такое плохое не хотелось.

Крайне неприятно меня поразил мертвый солдат. Точнее то, что от него осталось. Туловище бойца, буквально вросшее в кресло, опутывали провода и шланги. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться: на посту этот бедняга находился круглосуточно, питаясь через трубки.  Мне его стало по-человечески крайне жаль. Незавидная судьба! Но, вероятно, только он один и стоял на страже между тайным экспериментом со временем и его последствиями.

Оставалось последнее дело. Из фотокамеры я вынул хитро спрятанный универсальный информационный носитель. Нашел нужный разъем и подключил устройство к ЭВМ, тут же жутко заскрипевшее. По дисплею забегали загружающиеся файлы. Несколько надписей мне запомнились, впившись в мозг раскаленной проволокой: «Первый эксперимент 3 февраля 1973 года» и «Временное окно – разрыв 30 лет». Черт возьми, может, и правда были скелеты фашистов, по которым стреляли американцы? Мне очень быстро расхотелось тут находиться. Ажно мороз по коже прошелся.

Что еще сделать для Родины, я не знал. Поэтому, как только данные загрузились, я поспешил покинуть бункер, и думать не думая, что еще тут может скрываться под землей. На то в Конторе есть целый отдел. Пусть согласуют свои действия с военными и как-то решают возникшие проблемы. Я свою работу выполнил.

Никто за мной не гнался, не слышались грозные окрики «стой», а велосипед оказался на месте. Вколов стимулятор мозговой активности, я принялся крутить педали. И чем дальше оказывался от полигона, тем веселее становился. Оставались сущие пустяки.

В Рытно я вернулся поздно. Селяне под раскатистые переливы баяна продолжали праздник. Пели песни и что-то весело кричали. К ним присоединились ученые. Не могу их винить. Кого хочешь утомит борщевик, не поддающийся химикатам.

В избе деда Ильи на столе меня ждал холодный ужин: картошка в мундире, соленые грибы, хлеб и сало. Еду я смел, как огонь сухие щепки. Сразу же поклонило в сон.

Слушая веселье Рытнинцев за окном, я еще раз пробежался мысленно по цепочке фактов, выстраивая конструкцию.

Перед сном (а мне еще долго было, к сожалению, не уснуть из-за возбужденных нервов и шума на улице) сложилась рабочая версия:

• Щеглец действительно исполнял желания. Это, как минимум, подтверждал случай кузнеца. Недаром опыты со временем проводили в этой местности.

• ЦРУ украло прибор, вызнав про лабораторию у бывших сотрудников. Это, скорее всего, и запустило цепь таинственных и зловещих событий.

• Кузнец разбил камень. Нечто, заключенное в камне, открыло себе тропинку. Как не странно, через борщевик. Это были скорее догадки, про растение это. Но очевидно, что в схеме им место было: включая тот факт, что дед Илья работал, по его словам, в той военной части, а также банка с семенами на подоконнике.

• Юра, завербованный шпион из русских эмигрантов, вероятнее всего, действительно нагадил в расколотый камень, разозлив древнее существо.

Вывод: Следовало для начала вернуть прибор на место и срочно помочь ученым с химикатами.

Версия дикая, но в нашей работе и не такое бывало – врать не буду. История Конторы пестрит небывальщиной еще со времен образования под крылом МГБ. Каких-то деталей, понятное дело, не хватало, включая пропавший молот кузнеца и исчезнувшего участкового милиционера, но, в целом, картина складывалась. С этим уже можно было звонить начальству.

Ночью мне приснился дед Илья. Стоя как столб, освещенный луной, он, словно картинный сеятель, разбрасывал семена борщевика-мутанта. Каждое семечко, падая на землю и освобождаясь от скорлупки, издавало характерный треск: тр-тр-тр!

Седая борода старика развивалась по ветру. Он что-то бормотал себе под нос. Прислушавшись, я понял, что злобный дед клеймит всех селян, насылая на них проклятия. Особенно доставалось сумасшедшей старухе и кузнецу.

***

А пока мы спали, из зарослей борщевика Сосновского хлынули орды Трещоток, пожирая всё на своём пути.

К утру в деревне никого не осталось в живых, включая гусей и мышей.

Леший, опершись о самую высокую сосну, чернея высокой громадой на фоне рассветного алеющего неба, печально смотрел на творящееся разорение в Рытно. Трещотки не могли ему навредить в такой форме, хотя и пытались заползти на покрытое корой и мхом тело.

Покачав головой, на которой росла осинка, леший громко щелкнул пальцами.

***

Я проснулся в мокрой от пота постели. Дед Илья колдовал вокруг самовара. Мельком я обратил внимание на отрывной календарь: 28 сентября 1974 года.

Рука сама собой коснулась на рядом стоящем стуле рюкзака с прибором, украденным из лаборатории беспокойным Юрой. Что ж, не так уж и плохо, надо признать!

Хотелось, откровенно говоря, поваляться до полудня, сперва плотно позавтракав. Но долг звал вперед к победам.

Пришлось вставать. День обещал быть хлопотным. Не стоило терять время, а то с ним тут явные проблемы.

Деду Илье я сказал следующее, строго глядя в глаза, перед тем как попрощаться:

- Уезжаю в город. Но вернусь. Ферштейн?

Старик просто кивнул и грустно уставился в окно. Там ученые уже поливали заросли борщевика из пульверизаторов. Химикаты радужно блестели в лучах восходящего солнца.

Конец.

Для дорогих подписчиков. Такой вот вышел кульбит. Планирую также написать рассказ Классическое убийство в запертой комнате (рабочее название): место действие США, 1975 год; в своей спальне найдено тело известного психиатра со следами странной смерти. А уже после вернуться к начатой повести «Молот, пламя и пионерский галстук: 7 «а» против Ведьм». И далее по списку три финальных рассказа: Колесничий, Твари-2  и Дом Черепов-3.

В планах также Мистические истории КГБ, Хроники странной деревни и космические ужасы. Ну, надеюсь всё осилить.