Серия «Диффузия»

Едва Виктор сделал шаг вперед, как услышал шаги. В проёме появился, сверкая бельмами, безносый парень. Видимо, что тот самый, которого Кобзарев подстрелил. Не похоже, чтобы безносого беспокоила рана. Босоногий, в мокрой одежде, - тот стоял напротив и ухмылялся.

- Нашел-таки?

- Не дрыгайся, - велел Кобзарев, достав оружие и держа пистолет у бедра.

На безносого Санитара (а это явно был он) угроза не произвела впечатления.

- Я не дрыгайся? – уточнил он. – Это ты не дрыгайся! Тебя же предупреждали, дауна: не лезь! Похоронил бы близких, и пиздовал бы обратно в Москву. Нет, бля, мало всё! Ну, пеняй на себя! Теперь и новую семью придется хоронить. Сам виноват.

- Что? – не понял Виктор.

В кармане завибрировал телефон. Санитар усмехнулся.

- Ответь. Не бойся, я подожду.

Виктор ответил на звонок. Рука затряслась.

- Да, я приеду, - сказал он и нажал отбой.

Темный гнев мутной волной смыл привычные настройки сознания, ударил в виски. Гнев пульсировал в голове, заливая красным глаза. Виктор зарычал как зверь, оскалив зубы.

- Ах ты, сука!!

Он выстрелил от бедра, но безносый сделал шаг в сторону, и пуля ушла мимо, в подвальный проём. Виктор встал наизготовку, перехватив оружие двумя руками, словно находился в тире, и произвел второй выстрел. Пуля лишь слегка задела плечо Санитара.

Засмеявшись, он дернулся сначала в одну сторону, потом резко в другую. Ещё один выстрел в молоко! Бля! Да этот безносый, понял Виктор, вполне профессионально качает маятник.

Санитар резко подпрыгнул и длинным прыжком вцепился в крюк под потолком, нанося в полете удар пяткой. Виктор едва успел убрать голову. Нога безносого пролетела в сантиметре от виска Кобзарева. Выстрел. Мимо!

Словно гимнаст, Санитар играючи соскочил на пол и с усмешкой уставился на подполковника. Игра его явно забавляла. А Виктор, гася гнев, вспомнил, что ему рассказывала Валя про то существо в клубе. Судя по всему, демон мог залезать в голову своих жертв. Что если нечто подобное могут и метисы? Это объяснило бы прыткость противника. И это же заставило покрыться холодным потом: в магазине 18 патронов, и с такими темпами стрельбы скоро потребуется перезарядка – полсекунды, но останется без оружия.

Неуверенность Виктора не осталась незамеченной. Скользящим движением Санитар внезапно оказался рядом, занося руку для удара. Он слишком быстрый! Виктор никак не успевал поймать нападавшего в прицел.

И тут с ним случился – страх подстегнул инстинкты, заставил мозг заработать – редко, но уже происходивший феномен замедлившегося времени. Не столь уж и редкое явление. В стрессовой ситуации такое со многими людьми бывало. Виктор знал, ещё со времени спецподготовки, что феномен изучали ученые по всему миру, специально создавая опасные условия для испытуемых. Знали об этом и буддисткие монахи. К ним приезжал как-то один бурят. Практику пытались привить среди сотрудников. Медитации, специальные тренировки, разгон психики – всё это было. Мозг в моменты смертельной опасности просто-напросто отключает много второстепенных функций, концентрируя всю энергию в текущем моменте. Но, к сожалению, это явление не удалось полностью подчинить, как некоторым монахам. На это требовались десятилетия упорного труда. Хотя иногда умение включалось, спасая Кобзареву жизнь.

Всё произошло само собой. Он будто наблюдал за кем-то на тренировке, когда инструктор медленно показывал прием. Левой ладонью Виктор перехватил кулак Санитара – шаг вперед, подшаг и разворот корпуса, - поддел под вторую руку, хватаясь за спину и не выпуская оружия, и провел бросок через бедро. Идеальный бросок! Безносый грохнулся на грязный пол, громыхнув костями о деревянные половицы.

Вернулся звук. Вернулось ощущение естественного хода времени. Кобзарев направил пистолет в голову Санитара, чтобы оборвать его жизнь.

Санитар извернулся, лежа на полу, и отбил руку Виктора в сторону. Грохнул выстрел. И тут же последовал мощный удар ногой в живот фсб-шника. Охнув, Виктор отлетел в сторону, сломав спиной хлипкий столик. Почувствовал, как расщепленное дерево раздирает куртку и спину. Заорал от боли, но оружия не выпустил. Перекувырнулся, и уже лежа выстрелил два раза.

Первый выстрел попал в колено поднимающегося Санитара. Тихо охнув, безносый завалился на бок. Вскинул белые глаза, чтобы не потерять из виду врага. Второй выстрел попал точно в голову. На лице Санитара застыло изумленное выражение.

- Бля! – выругался Кобзарев, с трудом поднимаясь. – Вот же пидар шустрый!

Он подошел к телу, вокруг которого начинала расплываться лужа крови, держа Санитара на прицеле. Пнул ботинком в бок. Готов сученок! Виктор усмехнулся, испытав теплое чувство победы и свершившейся мести. Захотелось курить.

Лишь краем глаза он успел увидеть смазанную тень сбоку. Блядь, рано расслабился! И ослу должно быть понятно, что Санитар мог быть в доме не один. Смутило только то, что тот вышел наружу без поддержки. Вообще, по-хорошему, следовало вызвать помощь заранее. Но нет, захотелось погеройствовать! Никому, мля, верить нельзя – так он думал. Один полезу и всё разузнаю!

Нападавший вцепился в Кобзарева и они покатились по полу. Безносый рычал, пытаясь вырвать пистолет. Рычал и Виктор, пытаясь сбросить более массивного противника.

Ещё одна тень мелькнула, и в лоб подполковника прилетела босая пятка третьего нападавшего. Рука разжалась. Всё поплыло перед глазами. Инстинктивно он нанес удар локтем в голову безносого, что нависал сверху. Смог сбросить. Извернулся. Прилетел ещё один удар в спину, опрокинув Кобзарева навзничь. Краем глаза он увидел, как из проёма выходят ещё несколько нелюдей, сверкая белыми глазами с черными точками зрачков.

Рука потянулась к наплечной кобуре. Успеть бы достать табельное! К нему тут же подскочил кто-то ещё и принялся наносить беспорядочные удары ногой. В живот, по руке, в голову. Виктор отчаянно защищался, но чувствовал, что любой удар может стать последним. Закрываясь локтями, извернулся и пнул ботинком в голень противника. Сумел даже выхватить пистолет. Но выстрелить ему не дали. Выбежавшие с подвала безносые набросились на Виктора всей гурьбой. Один намертво вцепился в руку. Кобзарев вцепился в него зубами, откусив кусок щеки и почувствовав вкус крови.

На его счастье, что все они были без обуви, иначе он давно потерял бы сознание от множества ударов. Да он и близок был к этому. Лишь ярость и старая закалка не давали ему потерять сознание. Извиваясь среди облепивших его безносых, Виктор готов был рвать врага зубами, но силы таяли. Он тихо охнул, когда кто-то особо умный умудрился пнуть его в пах. Сознание поплыло.

Виктор скорчился на полу. Безносые отстали от него. Некоторые тяжело дышали, с ненавистью глядя на поверженного человека. Один из полукровок взял в руку «Гюрзу» подполковника и направил ствол.

Бух! Виктор инстинктивно прикрыл глаза, но боли не почувствовал. Текла только кровь из рваной раны на лбу, заливая лицо.

Он открыл глаза. Безносый, схватившийся за его табельное оружие, оседал на пол. С дыркой в голове. Виктор, пытаясь сфокусировать зрение, покосился в сторону. Грохнули ещё выстрелы. Несколько безносых упали. Крики, топот ног. Смазанные тени.

Он увидел, как мимо пробежала неразлучная троица, шурша плащами, в шляпах трильби. Снова крики. Резкий звук вспарываемой сталью плоти. Женский визг, переходящий в завывание.

Грохот выбитого стекла.

- Несколько бегут через окно! – кричит один из троицы. – Я за ними!

Снова перестук каблуков и голых пяток, будто кто-то решил станцевать на заляпанном кровью полу будоражащий танец смерти. Выстрел. Ещё несколько выстрелов – уже на улице.

Виктор с трудом отполз к стене. Нашел свой пистолет и намертво в него вцепился. Огляделся.

Женщина сцепилась с безносой. Держа её за волосы, наносила быстрые удары ножом. Отбросила умирающую прочь. Развернулась. Встретила следующего нападавшего прямым ударом ноги. Усатый, ещё один боец из неразлучной троицы, развернулся и всадил в того пулю.  Лихо работают! У Виктора мелькнула мысль, что ребята, скорее всего, из спецотдела. Подготовка на уровне!

Всё закончилось. Усатый вместе с женщиной обходили комнаты и добивали безносых. Виктор едва смог прохрипеть:

- Оставьте одного!

Но его не услышали.

Вернулся третий. В руке мужчина с эспаньолкой держал черный пистолет. Из комнаты вышли остальные представители этой странной тройки. Искали свои шляпы на полу, отряхивались от пыли.

Тот, что с эспаньолкой, присел на корточки рядом с Виктором.

- Ты как, братан? – спросил он.

- Заебись, - прохрипел Виктор и показал большой палец. – Вы нахера всех завалили?

- А что не так? – удивился мужчина, поднимаясь.

- Допросить надо было!

Кобзарев с трудом поднялся на ноги. Болело всё тело. Каждое движение отдавалось болью. Он сжал зубы.

Вся троица встала рядом.

- Нужно вызывать наших, - просипел Виктор, сплевывая кровь. И свою, и чужую.

- Ты езжай домой, - сказала женщина. Харди, кажется? – Или в больницу. Херово выглядишь. А мы тут всё порешаем. Тебе лучше не светиться. Или тебя подвезти?

- Погоди, надо подвал проверить, - сказал Виктор, покрепче сжимая рифленую рукоять пистолета. – А то эти гоблины повыскакивали оттуда, как чертики из табакерки. Ещё немного, и пиздец. Кто ж знал, что их тут целый выводок.

Усатый кивнул.

- Да. – И добавил: - Вовремя мы, однако.

Вместе они спустились в подвал и долго смотрели на висящие тела. До них не сразу дошло, что люди живые.

- Пиздец, - прошептал Виктор. – Будто филиал ада.

- Да уж, - согласился мужик с эспаньолкой. – Пиздец.

В свете тусклой лампы качались и вздрагивали тела людей. Полный сюр! Виктора затошнило. Похоже сотрясение.

Он поднялся наверх и, прислонившись к стене, убрал табельное. Закурил, прикрыв глаза. Голова сильно кружилась. Староват он для таких передряг.

- Поеду я, - сказал он неразлучной троице и поводил глазами вокруг, ища потерянный «Грач». –  Но надо сначала от ствола левого избавиться. Как с вами связаться?

- От ствола избавимся, - понял его усатый по-своему. – Тебе сейчас не до этого. А связываться с нами пока не нужно. Отдыхай, мы обо всем позаботимся.

Виктор кивнул. Сто процентов они из спецотдела. Кто ещё? Значит, у них особые полномочия. Спросить, что ли, удостоверения? Так могут сказать что угодно. Как и показать. За этих ребят куда красноречивее говорили их действия. Да и ни к чему сейчас это ему было. Нужно отлежаться, навестить Семенова и ехать в Москву. С него хватит! Пусть тут эти прибираются.

- Спасибо, - сказал он и выбросил окурок в кровь. – Не прощаюсь.

- Ага, - весело сказала Харди. – Сам точно доедешь?

Махнув рукой, Виктор вышел из дома. Закурил в машине и достал аптечку и воду. Нужно хоть немного привести себя в порядок. В ноздрях всё ещё стояли запахи «филиала ада». Он содрогнулся. В ушах звенело.

*

Открыв входную дверь, Виктор ввалился в квартиру, едва стоя на ногах. До дома он добирался час. Съездил ещё в аптеку.

И сразу почувствовал: в доме есть чужак. Запах мужского парфюма. Это, конечно, мог быть и гость, но…

- Лида, ты дома? – позвал он бывшую жену, доставая оружие.

- Я на кухне! – сдавленно ответила Лида.

Кобзарев прошел на кухню.

За столом сидел молодой мужчина в темных очках. Короткая прическа, темные густые волосы. Волевой подбородок. Стильный дорогой пиджак. Рядом притихшая женщина. Вороненый ствол на столе. Красноречиво. Доходчиво. В чашке дымится, судя по аромату, кофе.

- Присаживайся, - велел незнакомец Виктору. – В ногах правды нет. И пукалку-то спрячь.

Виктор присел. Медленно убрал пистолет.

- Отпусти бабу, - попросил Кобзарев. Если Лиды не будет, у него есть шанс завалить подонка. На кухне полно предметов, которые можно использовать по непрямому назначению. – Серов?

- Серов, Серов, - поддакнул мужчина и снял очки. Сверкнули белые глаза. Лида вздрогнула. – Пусть идет.

- Лида, - сказал ей Виктор, - посиди пока у соседей. Никуда не звони. Не вздумай! И Валька где?

- Гуляет, - прошептала бывшая жена и бочком покинула кухню, постоянно оглядываясь через плечо.

Виктор поводил взглядом по кухне. В кофейнике ещё было кофе. Он налил себе чашку, игнорируя непрошеного гостя. Серов, расслабившись, закурил и с ухмылкой смотрел за Кобзаревым. Подполковник достал из холодильника коньяк, но налил только себе.

Виктор присел за стул и тоже закурил. Выпил коньяку и кофе.

- И что теперь? – спросил он. – Убьешь меня?

- Нет, - искренне изумился Серов, - зачем? Мало, что ли, тебе досталось? Кстати, для тебя есть хорошая новость. Убили только твою супругу. Дети живы. Они у нас. Понятно, что это значит? Больше никаких выебонов, и так нормально подгадил. Тебя по-хорошему предупреждали. Теперь знаешь, насколько уязвим. Мы друг друга поняли?

Сквозь завесу табачного дыма Кобзарев, не мигая, какое-то время смотрел в белые глаза Серова. Наконец, кивнул.

- Вот и славно! Не смею задерживаться.

Серов допил кофе, затушил окурок и поднялся. Убрал оружие. Хмыкнул и ушёл.

Вот и всё. Виктор сжал голову ладонями. Сука! Но хоть дети живы! Крепко они взяли его за яйца. Но хер там плавал! Есть надежда на эту троицу. Есть ещё Семенов. Что-то они смогут сделать.

Виктор залпом выпил коньяк и добавил ещё одну порцию. Достал из кармана телефон. Увы, он был всмятку. Немудрено.

Пришлось брать телефон Лиды (он нашелся в прихожей) и переставлять симку. Пиликнуло сообщение. Семенов звонил несколько раз. Он попробовал перезвонить, но оказалось, что абонент недоступен. Работает, наверное, подумал Кобзарев. На всякий случай отправил смс: «Я дома, если что. Помят. Но завтра зайду».

Позвал Лиду, сходив к соседям. Она помогла снять одежду и обработать раны на спине.

Виктор проглотил горсть таблеток, запил кофе и рухнул в кровать. Отключился сразу.

*

Утром проверил телефон. От Семенова никаких сообщений. Виктор позвонил, но снова голос робота сказал, что абонент недоступен.

Виктор позавтракал в одиночестве. Дочь и бывшая жена ещё спали. Выпил лекарства. И только тогда поехал в контору.

В приемной Семенова его встретила заплаканная секретарша.

- А Юра где? – спросил он женщину, уже подозревая, что с другом что-то случилось нехорошее.

- Юрий Владленович разбился вчера, - сообщали она. – Насмерть. И он, и водитель.

Кобзарев посмурнел. Сердце сжалось. Вот оно как, выходит. Убрали и Семенова, чтобы не путался под ногами. Видимо, стал неудобные вопросы задавать, за что и поплатился. Эх, Юрка!

Как в тумане, Виктор вышел из приемной и побрел в курилку. Едва кивнул двум курящим сотрудникам. Один, вроде, на лицо знакомый. Тот поздоровался в ответ и вернулся к прерванному разговору.

- В общем, это московские, говорят, олигархи начудили. Вся эту кутерьма с клубом. Консервный завод. Вот же, млять, шутники хуевы! В банках оказалась не человечина, а обычная свинина. Это они такой розыгрыш устроили, прикинь?

Говоривший покосился на Кобзарева, не сболтнул ли лишнего. Но Виктор смотрел прямо перед собой. В голове проносились обрывки мыслей. Розыгрыш? Ну, да. С чего он решил, что варили человечину? По собранной в кучу окровавленной одежде? Смешно. Или?.. Подделать экспертизу этим раз плюнуть. Что доказать-то хотели? Что могут? Могут. Виктор уже ничему не удивлялся.

В курилку зашла пожилая уборщица с ведром и шваброй. Виктор покосился на неё. И вздрогнул. У женщины не было носа. Она с ухмылкой посмотрела на подполковника.

- Ольга Петровна, - с чувством сказал ей сотрудник, - ведь просил же вас: прикрывайте, хм, нос! Жутко выглядит.

- Мне стесняться нечего, - сказал уборщица веско. Словно она тут была начальником. – Я такая родилась. А вы шли бы работать, бездельники! Нет, всё курят сидят. Когда ж вы накуритесь, сволочи?

Мужики засмеялись. Выбросили окурки и покинули курилку. За ними двинулся и Виктор. Уборщица злобно зыркнула ему вслед.

Вместо эпилога

Виктор потерянно брёл по улицам, не глядя по сторонам. Накрапывал мелкий дождик. Мокрый асфальт блестел под ногами.

Что делать дальше? В голове полный хаос. Видимо, нужно возвращаться в Москву, чтобы похоронить жену и позаботиться о детях, если их вернут. А потом что – месть? Ничего другого не остается. И пусть он будет вне закона, хоть что-то сможет сделать.

Впрочем, как быстро на него выйдут его же коллеги – такие как Серов и купленные им? Сколько на самом деле у этих безносых сил и власти? Бой с ветром – смысла нет никакого. Он лишь раздразнил зверя, и тот сейчас лениво разворачивает свою огромную голову с пастью, полной жутких клыков, чтобы сожрать наглеца за один укус. Да, ему показали его уязвимость. Но это и плюс: теперь он точно знает, где нужно прикрыться.

Виктор остановился и, сплюнув, закурил. Огляделся. Рядом стрекотал отбойный молоток, слышался шум стройки. Работал кран, грузовики вывозили мусор. Он посмотрел на забор через дорогу. Надо же! Ноги сами привели к бывшему клубу Диффузия.

На заборе был повешен огромный баннер: «Клуб Arcanum – скоро открытие!». Кобзарева разобрала злость. Всё у «этих» идет чётко по плану, невзирая на потери, которые, как он надеялся, были весомыми. Обидно стало до слез или это дождь усилился?

Рядом остановились какие-то люди – он не сразу на них и внимание-то обратил, поглощенный своими чувствами, - и тоже стали любоваться стройкой.

- Лихо работают, - услышал он женский голос. – До зимы точно управятся.

Кобзарев обернулся и тихо застонал.

- Опять вы? Кто вы, мать вашу, такие? Спецотдел какой-то?

Рядом, весело ухмыляясь, стояла неразлучная троица.

- Ночные Странники, - ответил усатый мужик, серьезнея. – Тебе это что-то говорит?

- Нет. Но что вам надо от меня?

- От тебя? – хмыкнул их главный, тот, что с эспаньолкой. - Ничего! Просто мы идем одной дорогой, друг, и похоже, ты сейчас на развилке. Ты же понимаешь, что эти вернутся, - он кивнул на забор напротив, - и скоро всё начнется заново?

Виктор уныло посмотрел на стройку. Достал помятую пачку сигарет и забрал оттуда последнюю. Не сразу прикурил от барахлившей зажигалки. Прохожие, прикрываясь от накрапывающего дождя,  обтекали странную компанию, застрявшую посреди тротуара.

- Да, вернутся, - согласился Виктор. – И что делать прикажете? Что мы можем? Или у вас армия? – Он криво усмехнулся и добавил: - В шляпах.

- Нет, - ответила женщина, - мы организация молодая и небольшая. Здесь нас только трое. Ну, и ты. Найдутся и ещё крепкие духом в помощь. Пару вот пареньков, можно сказать, завербовали. Шадурский и Корф.

- Так или иначе, - вставил усатый, - ты и один смог им подговнять. Кто знает, может тем самым ты уже отодвинул Апокалипсис. Пуская и ценой больших жертв. О, я понимаю, как это звучит! Но такова правда. Теперь мы будет действовать умнее и слаженнее.

- Разве можно победить этих ублюдков? – заскрипел зубами Виктор. – Они всюду проникли!

- Ну, - не согласился третий Странник, - если ничего не делать, то мы точно проиграли. Зло потому и побеждает, что многие сдаются и равнодушно или со страхом проходят мимо, надеясь, что пронесет.

Виктор поднял воротник, защищая шею от ветра и холодных капель дождя. Посмотрел на пасмурное небо. Взглянул на часы на руке.

- Пойдем в кафе, перекусим и поговорим, - предложил он Странникам. – Посмотрим, что мы можем сделать.

Усатый развеселился и по-свойски хлопнул Кобзарева по плечу.

- Вот это по-нашему! Пойдем, подумаем, конечно.

- Да, и ещё, - сказала как бы между делом женщина, - с твоей семьей всё в порядке. Наши люди в Москве их забрали. Все живы.

Виктор изумленно покосился на неё. Им определенно есть, о чем поговорить.

Вместе они медленно двинулись в сторону кафе.

А вслед им брёл мальчонка в кепке, надвинутой на глаза. Темнели два провала на месте носа. Он зло и криво ухмылялся, снимая компанию впереди на камеру телефона. Вот они остановились на переходе, ожидая сигнала светофора.

Внезапно женщина обернулась и встретилась с мальчиком взглядами. Со зловещей усмешкой она подмигнула мелкому шпиону и сделала быстрый длинный шаг навстречу, доставая нож. Безносый мальчик впервые в жизни испугался, но бежать было поздно. Не по-женски крепкая рука схватила его за одежду.

Шум стройки и проезжей части заглушили  тихий стон и крик боли. Никто ничего не заметил. Безносый, пошатываясь, отошел в сторону и присел у дерева, словно хотел отдохнуть в жаркий полдень в тени. В образовавшихся лужах в выемках асфальта растворялись капли крови, смешиваясь с водой.

Женщина помахала изъятым у мелкого шпиона телефоном, явно намекая на доступные контакты. Да и кто такой Серов, теперь было прекрасно известно.

А дождь усиливался…

*

P.s.

Замучила меня эта Диффузия, но однозначно стала одной из любимых тем, несмотря на её непопулярность у читателя. Что могу сказать в завершение? Прямого продолжения вряд ли стоит ждать, хотя уже написанный объём как бы намекает на то, чтобы довести дело до книги. Вероятнее всего отклик эта история получит в других произведениях. Например, в «Секте», продолжение которой я хочу сделать. Впрочем, посмотрим. Творческий процесс своеобразная вещь,  вполне способная, как норовистая лошадь, закусить удила и поскакать в совершенно ином направлении, отличном от задумок автора.

Замечу, что повесть хотел сделать мрачнее и жестче, запутаннее в контексте алхимических реакций и образов. Чтобы в конце остался один потерянный Виктор Кобзарев, полный мук морального выбора: сдаться или воевать дальше в гордом одиночестве. Само собой, гнил бы в палате Шадурский. Погиб бы Корф на дороге. Во время родов умерла бы Валя. Так было задумано. Но добро уверенно заявило, что не сдается))) и это очень хорошо. В целом, признаю, что тему слегка проебал. Задумка, имхо, была шикарная. Но уже в самом начале админы сайта мне подрезали крылья, и это убило вдохновение. РКН бдит, и всё такое. Да и выдохся я, честно говоря. Дописывал уже через не могу. Что сказалось на качестве. Мои косяки – их признаю. И приношу извинения.

Почему Диффузия? Так пришло. Да и термин более чем открыт, применимо к дискурсу текста. И по мне наиболее ясно показан в последней сцене.

Итак, что дальше? Фанфик по миру Сталкера Хабар-2. Следом новое самостоятельное произведение на грядущий летний конкурс (или когда он там?)) После - Дом черепов-3, чтобы закрыть тему. И далее по списку, включая не дающую мне покоя историю в космосе. Но сначала выспаться и отдохнуть. Всё же, труд был значимый для меня. Много инфы (а я это обожаю) было перелопачено.

Отличный, несомненно, опыт. И один вывод я сделал однозначно в пользу читателя: выкладывать всё разом. Нах эти «в процессе». Только полный объём!) И если не прёт – отставить в сторону, как в случае с задумкой про пионеров и ведьм (к этому ещё вернусь, даст Бог).

Спасибо, что вы читаете и поддерживаете моё творчество! Искренне благодарю пытливого и верного читателя! Надеюсь, что ещё нас ждет много интересных и увлекательных встреч. Всего вам доброго!))

P.p.s. а всё-таки хочется довести дело до логического конца. Что ж, посмотрим.

С удовлетворением услышав крики боли, Кобзарев осторожно поднялся наверх и заглянул внутрь помещения. Один из безносых скрючился у стены, пуля попала ему в голову. Ещё один, сидя на диване, держался за простреленный живот и дергал ногой, отодвинув столик и опрокинув пиво.

Третий прятался за диваном. Это как раз был давешний стрелок на Ниссане. В сторону Виктора, сбивая ему прицел, полетели пустые пивные бутылки. Грохнул выстрел почти наугад. Мимо! В дверном проёме просвистел ещё один снаряд. Ну всё, этому чёрту конец! Виктор почувствовал злость и желание разрядить всю обойму.

Окно взорвалось, разлетаясь на куски. Сначала оттуда вылетел телевизор, а сразу после – безносый. Высота приличная, метра четыре. Но прыгун легко приземлился, и тут же припустил между станками и хитросплетениями труб.

- Да бля! – выругался Виктор и, присев, начал ловить прыткого безносого в прицел.

И хотя тот грамотно петлял, опытному стрелку удалось поймать беглеца. Грохнул выстрел. Пуля попала в плечо безносого, опрокинув того на пустые пластиковые бочки.

Да хрен там! Вскочил, как ни в чем не бывало! Исчез в проёме. Виктор очнулся и дернулся вслед.

Но когда он выбежал на улицу, безносый успел запрыгнуть в тачку и рвануть.

- Вот же сука!

Виктор достал телефон и позвонил дежурному ФСБ. Дело срочное и важное. Хоть и вечер, а придется кое-кому поработать. Успокоившись и закурив, он вернулся обратно. Прошелся по рабочим, давай знак прекращать деятельность цеха. Постепенно замолкали машины, грохот стихал. Кобзарев, прихватив «Грач» под лестницей, поднялся в комнату с выбитым окном, чтобы проведать раненного в живот.

Безносый, одной рукой зажимая рану, злобно смотрел на ФСБ-шника и пил пиво, чудом уцелевшее в этой неразберихе.

- Ты кто, млять, такой? – спросил безносый.

Виктор присел рядом, держа дымящуюся сигарету губами, приобнял раненого за шею и сильно ткнул стволом в живот. Бедолага захрипел, задергался и поперхнулся пивом.

- Куда этот гоблин побежал? Где у вас база?

- Пошел ты на хуй, пидар! – зарычал безносый. – Тебе конец!

Кобзарев ловко бросил окурок ему в пиво и ухмыльнулся.

- Скоро не так запоёшь. Ладно, сиди и балдей, пока можешь, Буратино!

Поднимаясь с дивана, Виктор резко ударил безносого рукоятью пистолета в висок. Бутылка упала на пол и покатилась, разливая остатки пива.

Кобзарев вышел на улицу, игнорируя просьбы рабочих их освободить. Мнение об этом месте он уже составил, делать ему там больше было нечего. Оставалось дождаться коллег.

Он докуривал вторую сигарету, когда на площадку въехал целый кортеж: спецназ ФСБ, начальство в лице Семенова с помощником и бригада криминалистов. Что ж, их явно ждет бессонная ночка. Как минимум. Тут десятки, если не сотни жертв, упакованы в консервные банки и батончики гематогена. На такое уже никак не закрыть глаза. Правда о безносых выйдет наружу в своё время. Кто-то да проговорится.

Пока спецназ прочесывал здание, к Виктору подошел Юра и с явным неудовольствием посмотрел на друга.

- Бля, и суток не прошло! Так ты об этом говорил, когда сказал, что хочешь кое-что проверить? Лучше бы о таком предупреждать.

Семенов закурил и дал знак помощнику. Тот мигом достал из автомобиля кофе в стаканчиках с крышкой. Виктор тоже не отказался. День бы суетливый и голодный. Он даже на секунду подумал про батончики, но тут же сплюнул горькую слюну.

- Это, хм, побочное явление, - ответил Виктор, жадно отхлебывая кофе. – Но след, как видишь, привел сюда.

- И что там? – поинтересовался Семенов.

- Там пиздец, Юра! Эти гоблины из людей консервы делали.

Семенов помрачнел.

- Пойду, осмотрюсь, - он кивнул помощнику, давая знак следовать за собой. – Никуда не девайся, лады?

- Да, начальник, - дурашливо отдал честь Кобзарев. - Я задержан для дачи показаний?

Юра посмурнел ещё больше. Он явно отвык от такого обращения.

- Не дури, Кобзарев! – сказал он с угрозой. – Не в бирюльки играем. Напишешь бумажку и свободен.

Виктор кивнул.

- Извини. Я там пострелял. Ну, увидишь.

- Ладно. Разберемся. – Семенов вошел внутрь здания.

Вскоре бойцы вынесли раненого безносого. Освобождали рабочих. Всех их под автомат усадили возле стены цеха. Суетились криминалисты.

Вышел и Юра.

- Ну, поехали, что ли, - сказал он, закуривая и становясь рядом с Виктором. Тот уже курил и с сожалением смотрел на дно стаканчика из-под кофе. – Напишешь рапорт и гуляй пока. Но не пропадай. У начальства будут вопросы. Как у твоего, так и у моего.

- Само собой, - скривился Виктор. Неизвестно, как тут всё устроено, и куда кривая вывезет. В некотором смысле есть шанс попрощаться с карьерой. Нужно было сразу вызывать спецназ, а не бегать с пистолетом. – Да, кстати, один ушел. Вот номера машинки.

Он продиктовал номер. Помощник Семенова записал данные и тут же принялся названивать.

- Гоблин ранен в плечо, так что вряд ли далеко уйдет.

Семенов кивнул.

- Лёша, рули тут, а мы поехали, - сказал он сотруднику. – Вызывай ещё людей.

Водитель, увидев, что начальство двинулось в сторону автомобиля, завёл двигатель.

Когда Кобзарев вернулся домой, бывшая жена и Валя уже спали. Оно и понятно: времени было почти к полуночи. Пока давал показания и записывал всё убористым почерком, пока свою тачку искал, вот время и пролетело.

Он разогрел котлеты с пюре в микроволновке, достал из холодильника винегрет и початую бутылку коньяка, что остались с поминок. Поужинав, прошел в комнату отца. Зажег ночник и снял с полки пару фотоальбомов со своими детскими снимками. Вот отец учит его стрелять. Вот он за рулем. Детское чистое лицо. Не знал тогда этот мальчик, что его ждет в жизни. А оно вон как всё повернулось!

Допивая коньяк, Кобзарев думал про безносого, который в него стрелял. Довольно топорная работа, стоит признать. Либо полные дилетанты, либо хотели его привести к цеху. Вот только зачем? Напугать? Или дали понять, на что способны? В любом случае след он взял. К тому же этой ночью будут допрашивать раненого в живот, не стесняясь в средствах.

Едва его голова коснулась подушки, как подполковник провалился в сон.

На следующий день он узнал, что окровавленную машину безносого нашли в безлюдном месте, а сам он исчез.

*

Утром Виктор первым делом после душа принялся выполнять разминочный комплекс, а после засел в медитацию на полчаса. Несколько лет кабинетной работы – и вот он уже оброс жирком, стал совершать глупые ошибки. Лет десять назад тот безносый от него бы не ушел. Стоило, как минимум, проколоть шины у тачки стрелка. Успокаивало лишь то, что никто не мог и предположить, с чем придется столкнуться, когда от Вали пришла смс-ка «папа, помоги». Тут не шайка хулиганов, здесь целая организация. Странно, что Семенов молчит. Не может быть, чтобы контора пропустила такое дело! Либо старый друг замазан, как говорится, либо, что более вероятно, кто-то другой прикрывает эту лавочку.

А вот и Семенов звонит, легок на помине.

- Заедешь? – спросил Юра. Не приказал. Голос усталый. Хорошо если он, в  отличие от Кобзарева, поспал в кабинете пару часов. – Пропал этот хуила раненый.

- Как пропал? – Виктор нашарил на столе новую пачку сигарет и поплелся на кухню. – А охрана?

- Приезжай, короче, Витёк, я у себя. Не телефонный разговор. Меня и так тут дрючат.

Пока Виктор варил кофе, на запахи из спальни вышла сонная Валька. Поводила носом, зашла в уборную и отправилась досыпать. Время раннее: почти 7 утра.

Позавтракав наскоро кофе с бутербродами, Виктор отправился в контору.

Там его ждал слегка помятый Юра. В кабинете витали запахи кофе и табака. Семенов держал телефон возле уха и только поддакивал: да, товарищ генерал-майор! Работаем. Вызов завершился, и Семенов выдохнул.

- Бля, все кому не лень звонят! Поставил ты всех на уши, Витя! Спасибо!

- Мне? – усмехнулся Кобзарев. – Скажи спасибо этим гоблинам. Кстати…

- Да, подранок пропал с больнички, - перебил его Юра. – Охрану вырубили. Прикинь? А там не подростковый клуб шахматистов был. Опытные бойцы.

- И что охрана говорит?

- Ничего. Они в коме. Но хоть живы…

Виктор помрачнел. Закурил и задумался.

- Круто кто-то за дело взялся. Тут явно или профи действовали, или эти безносые.

- В смысле? – Юра нажал кнопку селектора и попросил два кофе. Тоже закурил и пересел поближе к Кобзареву.

- Да шибко бодрые они и живучие, - пояснил Виктор. – Я самого прыткого подстрелил. А он поднялся и дальше побежал.

Семенов кивнул. Машину беглеца нашли, но что толку: тела там не было, а значит безносый скорее всего жив; тачку бросил и либо сам ушел, либо его увезли – а увезти его могли только после его звонка.

- Возможно, - сказал Семенов и замолчал. Вошла секретарь и поставила перед мужчинами две дымящиеся чашки. – А возможно и другое, Витя. Кто-то из своих. Надо было везти не в простую больницу, что поближе, а в нашу. Моя оплошность. Точнее, Алексея, но спрос-то с меня!

Оставалось лишь согласиться. Но!

- Если свои, то и там бы достали. Если бы и не забрали, то убили.

- Ну, да, - согласился Семенов. – Тебе есть ещё что сказать? Зацепки какие?

Кобзарев скривился. Ну не рассказывать же другу про сайвок и демона!

- Нет, но попробую найти. Вы с владельцем клуба не разговаривали?

- А он тут причём?

- Как причём? – удивился Кобзарев. -  Это одна шайка-лейка!

- Уверен?

- На все сто.

Юра кивнул, соглашаясь.

- Ещё?

Кобзарев прищурился, глядя сквозь завесу дыма на друга.

- Я бы присмотрелся к Серову этому. Мутный тип. Вообще бы хорошо на прослушку.

- Увы. Он лично подчиняется моему шефу. Нужен веский повод.

- Так может?.. – выразил сомнение Кобзарев.

- Может. – Юра пожал плечами.

- Ещё хочу подергать патологоанатома, - продолжил подполковник, -  который проводил вскрытие отца. Хочу удостовериться, что всё чисто. Всё это детали одной схемы, уж поверь.

- Ясно. Надо бы тебе на всякий случай выписать спецпропуск, а то хули тут твои московские корки? Может и не прокатить.

- Ты рискуешь креслом, если что, - заметил Виктор, нахмурившись.

Семенов внезапно побагровел, рванул ворот и зло прошипел:

- А насрать! Я не дам этим сукам мурманчан на консервы переводить! Там  может наши соседи, бля, в банках! Суки!! Людоеды ёбаные! Беспредел!!

Юра трясущейся от гнева рукой налил себе воды из графина и пересел в кресло за рабочим столом, отдуваясь. На лбу выступила испарина. Удар бы не хватил! Виктор поднялся и раскрыл окно настежь. Душно и накурено.

На столе затрезвонил телефон, и Юра махнул рукой: мол, проваливай! День обещался быть суетливым. Виктор с улыбкой махнул в ответ и вышел из кабинета.

Через час он узнает, что бывший владелец клуба Diffusion якобы застрелился у себя дома. Совесть замучила? Сильно так переживал, что клуб сгорел? Или мог вывести на владельцев? Ещё одна ниточка оборвалась. Виктор подумал, что кабинет Юры, скорее всего, на прослушке. Либо он очень хороший актер. Но факт есть факт: стоило ему озвучить подозреваемого, как с тем случилась беда.

Кобзарев не поленился позвонить патологоанатому  пенитенциарной системы Мурманска и предупредить о своем приезде, а также посоветовал не находиться одному. Только вряд ли тот под ударом: что он мог знать про организацию безносых? Ничего.

*

Исследования Шадурского натолкнули его на мысль посетить шамана лапарей.  У него даже был один знакомый. Летом группа саамов жила в обустроенном для посещения туристов лагере, где красовался почти настоящий чум.

Сам шаман выглядел как обычный прохожий, а вместо него в чуме сидел ряженый артист. Липовый нойда бил в бубен и развлекал гостей, то впадая в транс, то делая предсказания. Посетителям нравилось. И лишь немногие допускались до настоящего чудодея, и впрямь обладавшего некими сверхъестественными силами. По крайней мере, несколько раз он вполне реально и ощутимо помог конторе.

На этот раз, правда, шаман развел руками.

- Извини, Виктор, - сказал он, сыто щурясь на солнце, как кот нализавшийся халявной сметаны, - ничем помочь не могу. У нас с ними договор.

- Да бля! – выругался Кобзарев в сердцах. Для этого он тащится в такие дали? – А ты в курсе, что эти ублюдки в городе консервный завод построили? Только там не скотину забивали, а людей!

Шаман вздохнул и посмотрел на небо. Ни облачка. Хороший  день. Много будет туристов.

- Это не наше дело, - отрезал лапарь. – Если они нарушили ваши законы, то поймайте их. Что ты от меня-то хочешь? Чтобы я сплясал с бубном и наложил на тебя защитные чары? Сайвок гораздо сильнее человека. Даже полукровки сильнее. Столкнешься с ними – считай, что вышел на медведя в одиночку с рогатиной. Будь осторожнее. Разговоры их фильтруй. Они не лгут так, как люди, и расскажут охотно тебе всю правду. Вот только она своя у них, как не трудно догадаться. А с самими сайвок простому человеку лучше не встречаться. Только если очень духом силен.

Виктор нахмурился и закурил. Шамана понять можно. Он старается сохранить от культуры их народа, как и сам народ, то немногое, что ещё осталось.

- А почему у них глаза белые? – задал он неожиданный для себя вопрос, просто сорвавшийся с языка.

- Такая у них особенность, - пожал плечами саам. – От них пошла легенда про чудь белоглазую. Не слышал разве?

- Понятно. Слышал, да что толку. Ладно, бывай, Ёлле! – начал прощаться фсб-шник.

- Воардэгге тиррвень! (счастливого пути! саам.) – пожелал шаман Виктору.

- Кудтсалле тирвень! (счастливо оставаться! саам.) – ответил тем же подполковник.

Ушел он разочарованным. Хотя, что мог сказать шаман? Вот тебе, взрослый дядя, волшебный амулет, он убережет от злых сил? Или подскажет, где их база? Сомнительно – это стало понятно с первых слов.

Следующим в списке оказался патологоанатом. Испуганный прокуренный человек в огромных очках. Тщедушное тело, немытые пряди седых волос. Такое чувство, что работа наложила на него свой отпечаток, и тот стоит одной ногой в могиле, а второй отчаянно цепляется за жизнь. Такая вот несложная метафора пришла на ум Виктора, когда он пожимал сухую узкую ладонь специалиста.

- Это проверка? – сразу спросил патологоанатом.

- С чего бы? – удивился Виктор.

- Ну, от вас уже приходил же человек. Он и просил, эмм, отнестись к этому делу – я про Бориса Петровича Кобзарева – несколько более внимательнее, нежели чем принято.

- Это как? – не понял подполковник, про себя всё больше изумляясь.

- Ну, вы понимаете, - патологоанатом принялся крутить пуговицы на куртке фсб-шника, чем вообще ввел того в ступор.

- Нет, не понимаю, - отрезал Виктор и усмехнулся. – Поясните дураку!

- Ваш коллега просил не упоминать в отчете о вскрытии след от укола в шею. Забыл его фамилию…

Виктор убрал руку доктора от своих пуговиц.

- Серов?

- Да. Точно!

- Ладно, допустим. А что за укол? Яд? Сильнодействующее лекарство?

Специалист отшатнулся.

- А почему, собственно, вы?..

- Внутренняя проверка, – успокоил его Виктор. – Не о чем переживать. Так что скажете по сути вопроса?

Патологоанатом вздохнул, принимая его ответ.

- Нет, человек умер от сердечного приступа. Ну, инфаркт миокарда. Спазм коронарных сосудов. Никаких веществ ему не вводили. Просто укол мог спровоцировать приступ. А так – стресс, курение. Возраст, что вы хотите?

- Понятно. Спасибо! – Кобзарев развернулся, чтобы уйти, но бросил напоследок. – Никому не слова, док. Съездите пока лучше в отпуск. Лето всё-таки.

Доктор кивнул. Вид он имел потерянный и печальный. Не хотелось ему впутываться в неприятности. Да и что он, по сути, такого сделал? К нему пришел серьезный человек и попросил о незначительной мелочи. И всё. А вот в отпуск, да, стоило бы съездить. Неизвестно, сколько ему судьбой уготовано, прежде чем и сам попадет в руки подобного же как он специалиста.

*

Елена Петровна Корф (в девичестве Истомина) оказалась дома. Ухоженная приятная женщина, отметил Виктор, входя в квартиру. С чудинкой. Но это даже и интереснее. Таких людей всегда издалека видно: по некоторым деталям одежды или украшений, по жестам и блеску глаз, улыбке и т.д. Он развернул удостоверение, прикрыв пальцем фамилию на всякий случай. Ни к чему лишнее волнение.

- Ваш сын дома? – спросил Виктор, убирая корочки во внутренний карман куртки.

- Да, а что такое?

- Ничего такого, - успокоил женщину подполковник. – Просто пару вопросов задам. Как свидетелю.

Хозяйка кивнула и показала рукой на запертую дверь в конце коридора. Виктор, не разуваясь, прошел внутрь, отворив дверь без стука.

На кровати, лицом к стене, лежал юноша в черной одежде. В ушах - айрподсы. Обычная комната подростка неформала, на стенах мрачные плакаты музыкальных групп. Несколько полок с книгами – и то неплохо. Компьютер выключен.

Виктор подвинул стул, присел и довольно бесцеремонно пихнул в бок Никиту. Парень вздрогнул и вытащил наушники.

- Ты кто? – поинтересовался он у Кобзарева.

- Виктор Борисович, - представился подполковник, сверкнув удостоверением. – Я отец Валентины. Ты был у неё недавно.

Никита Корф выключил в телефоне музыку и сел на кровати, прислонившись к стене.

- А, да, видел мельком. И что тебе надо, Виктор Борисович?

Мужчина усмехнулся криво. Пацану явно не хватало воспитания.

- Безотцовщиной, поди, рос? Но не суть, - вздохнул Виктор, сдерживая себя. – Я ознакомился с материалами, что ты оставил Вале. И кое-что уже обнаружил. Вопрос простой: тебе что-то известно о том, где они дислоцируются? Где у них места обитания? Может, намеки или прямо говорили. Ты же контачил с этими.

- Не, ничего не знаю. – Никита прикрыл глаза, стараясь не выдавать волнения.

Однако Виктор ему не поверил.

- Не хочешь говорить? Боишься? Отдал девчонке файлы, - попробовал поддеть парня Кобзарев, - а сам в кусты? Полежу, пока она разгребает дерьмо, на кроватке и музыку послушаю. Пиздец поколение!

Корф весь встрепенулся и сверкнул глазами. Слова подполковника его задели за живое.

- Ты не понимаешь, что я видел! – с жаром начал Никита. - Я ездил и сам был свидетелем того, как их главный – они зовут его Принц – ушел в будущее. У них сила и власть. Не, старик, не всё так просто, как тебе, видимо, кажется. Тебе думается, что можно побегать по городу с пистолетиком за какой-то бандой, и на этом всё. Будущее уже состоялось, так или иначе. Что у них не получается сейчас, они подкорректируют завтра. Человечество обречено!

- И что – в гроб теперь сразу лечь и крышкой накрыться для тепла? Даже если это всё правда, нужно бороться.

- Да? Ну так вперед! Я же для себя сделал простой вывод: проживу свою жизнь, уеду нахер из этого города, заработаю денег. Может, вообще из страны свалю.

- А если в это время они твою мать убьют?

Парень вздрогнул и отвел взгляд. Ничего не ответил.  Повисло тяжелое молчание.

Корф пошевелился и достал из кармана черную коробочку, похожую на пачку сигарет. Протянул Виктору.

- И что? Ну, «Палач».

- Год выпуска, - пояснил Никита Корф. – И это необычные сигареты. Точняк. У меня после двух затяжек так голова отъехала, что чуть под машину не попал. Хорошо, мимо какие-то странные чуваки в шляпах проходили и вытащили меня.

Опять эта троица!

- Одна из них женщина? – на всякий случай уточнил Виктор, не поднимая головы и вчитываясь в надписи на коробочке.

Никита поддакнул.

- Я возьму пару сигарет на анализ, - сказал Виктор. – Посмотрим, что там за чудо.

Он спрятал сигареты в свою пачку и задумался.

- Ладно, допустим, ты не знаешь, где они скрываются. Может, они связывались с тобой?

Парень непроизвольно кинул мимолетный взгляд на телефон, лежащий рядом. Виктор протянул руку за аппаратом. Корф попытался ему помешать, за что получил увесистую плюху.

- Ты что творишь, мэн? – возмутился Никита.

- Не зли меня, - прошипел Виктор, гася бунт в зародыше, и принялся изучать списки входящих и исходящих звонков за последние дни.

Сфотографировав номера телефонов, он вернул смартфон. Особенно Кобзарева заинтересовал контакт «Санитар».

- Кто такой этот Санитар?

И опять Никита заелозил, выдавая себя.

- Понятно, - заключил Виктор. Не откладывая дело в долгий ящик, позвонил в техподдержку и попросил «пробить» номерок. – Спасибо за помощь, Никита! И не вздумай сообщить Санитару, что я тут был – узнаю. И тогда пойдешь как соучастник. Ясно? Подумай, надо ли тебе это перед началом твоей новой жизни, - добавил сарказма фсб-шник.

Не попрощавшись с парнем, подполковник вышел в коридор. Никита злобно посмотрел гостю вслед. Он не верил ему, и всей правды не сказал. А она состояла в том, что гот колебался. Да, мысли о том, чтобы строить свою жизнь согласно своим правилам всё ещё его не отпускали, как и вероятность примкнуть к победителям. Но состоялся обстоятельный разговор с той троицей, которая его спасла из-под колес грузовика, и нарисовалась другая перспектива: попробовать проникнуть в ряды полукровок и стать информатором. Красиво и страшно. Было отчего задуматься и мучиться моральным выбором.

В прихожей Виктора встретила хозяйка, Елена Корф. В руках женщина держала прозрачный пакет со скальпелем и распечатку. Кобзарев вопросительно взглянул на Елену.

- Вот, - сказала она тихо, почти шепотом, - это анализ крови того существа. Вы же по этой теме тут?

- Э, да, - нашелся Виктор. – Конечно.

- Оказалось, что это никакой не робот, как я думала. Я вообще думаю, что это инопланетянин!

Трудно было сохранить серьезное выражение лица, но Кобзареву это удалось. Он тоже понизил голос, подыгрывая.

- Разберемся! Спасибо за информацию. А чего сразу не сообщили?

- Боялась, - пояснила Елена.

Виктор ещё раз поблагодарил Елену и попрощался. Про историю с телом он был в курсе, видел и фотографию. Корф, видать на эмоциях, щедро поделился всем, что узнал к тому времени. А заднюю только сейчас включил.

На улице он выдохнул. Ну и семейка! Виктор достал пачку сигарет и задумчиво посмотрел на выделявшуюся чернотой сигарету «Палач». Хмыкнул и закурил. Придумают тоже: из будущего! На любом принтере можно хоть доисторические сигареты распечатать.

Голова закружилась так, что Виктор был вынужден присесть на лавочку возле подъезда. На какое-то время он выпал из реальности, будто его ударили дубинкой. Сердобольная старушка, проходящая мимо, запричитала «с сердцем плохо, милок?» и выдала таблетку Валидола. Поохала и посеменила себе дальше.

Виктор медленно приходил в себя. Что это за дрянь в сигаретах? Наркотики? Пожалуй, стоит сделать анализ.

Поднявшись со скамейки и слегка пошатываясь, он направился в магазин, где купил минеральной воды. Постоял возле магазина, медленно отпиваясь. В кармане завибрировал телефон. Так он получил адрес в частном секторе на окраинах города. Подполковник злобно ухмыльнулся. Теперь Санитару не уйти. А через него он получит контакты остальных.

Вопрос только в том, звонить ли Семенову. Нет, решил он, рано. Сначала следует всё разведать самому, а дальше по обстоятельствам.

ДИФФУЗИЯ - 5\5 (финал)

*

Несколькими днями ранее.

Виктор Кобзарев, нахмурившись, курит и смотрит в окно. Туда же равнодушно смотрит и его дочь Валентина, ожидая, что скажет отец.

На столе открыт ноутбук. Только что Виктор ознакомился со всеми материалами, собранными недавно побывавшим у них в гостях молодым человеком в черной одежде. Никита Корф. Знакомая фамилия.

Во дворе по-прежнему цветет и пахнет лето. Играют в песочнице дети. Молодые мамы с колясками обсуждают последние новости. Несколько парней пьют пиво возле автомобиля с открытой дверцей. Будто параллельный мир.

Тяжело поверить в то, что он услышал. Хотелось бы, чтобы случившееся являлось чьим-то злым розыгрышем – пранком, как сейчас говорит молодежь. Но вот напротив за столом сидит Валя, потерянная и заторможенная. Для неё случившееся точно не фантазия. Рассказ Вали – отдельная тема для размышлений. По старой конторской привычке он прогнал дочь по упрощенной схеме допроса. Способов много. Один из них элементарный, но действенный: попросить всё рассказать происшествие заново, но не с начала, а с последнего события. В голове может быть весьма продуманная история, но человек начинает путаться, если сбить привычный ритм. Плюс несколько вроде бы случайных вопросов: «сколько, говоришь, их было - двадцать?» - «нет, пятнадцать».

Нет, желания допрашивать собственную дочь у Виктора не было. Просто он подошел к делу максимально серьезно, понимая, каково положение дел.

- М-да уж, - произносит он, наконец, вслух, сильно выдыхая дым в приоткрытое окно, откуда доносится щебет птиц, детский смех и легкий матерок под ритмичную музыку, – дела!

Валя какое-то время смотрит на отца с недоумением, а потом неожиданно начинает смеяться. Но под внимательным  и строгим взглядом отца быстро берет себя в руки. Вытирает слезинку, выступившую с краю глаза.

- Дела, папа? Да это пиздец просто! Извини…

Виктор ухмыльнулся. Живые эмоции куда лучше ступора.

- Ты же понимаешь, что в такое трудно поверить?

- Конечно! Но все эти смерти разве совпадение?

Виктор затушил окурок и поставил на плиту чайник.

- Чай будешь?

Валя кивнула.

- На совпадение не похоже, - сказал Виктор. Он уже успел примерно прикинуть, что к чему. – Я лишь сказал, что трудно поверить.

Корф – он вспомнил, кто это. Мама этого юноши, принесшего флешку, в девичестве была Истоминой. Её отец, шишка из ГО, в числе жертв. В числе жертв и отчим Шадурского. Прочесть новости и всё сопоставить было не так и трудно. Надо же, как всё сплелось! Одно пока ему точно не давало покоя: почему отец так жестоко поступил? Неужели и впрямь, как говорят, головой повредился?

- Так ты поможешь? – спросила Валя, отхлебывая чай с мелиссой и мятой.

- Само собой, я копну, - ответил Виктор, - и уже знаю, с чего начать.

*

Вопросов по-прежнему много. И главный вопрос, пока что, связан с поведением и смертью отца в камере. Итак, Валя, перед тем как Борис Петрович поехал с друзьями на охоту, рассказала деду свою историю: и про беременность, и про странное поведение этого Ромы из клуба, и про собственно непосредственно увиденное в Диффузии. По её словам, дело не в наркотиках. То существо, которое часто всплывало в полученных данных, обладало некой гипнотической силой и буквально вскрыло память Валентины, вытащив наружу психотравмирующий фактор из глубокого детства. Могло это как-то спровоцировать на агрессию его отца? Он, конечно, был мужчина боевой, но далеко не дурак. Вероятнее всего просто бы дождался Виктора. Да и друзья его на охоте не последние люди в городе. Очевидно, что Борис Петрович мог поделиться с ними этой историей – это с учетом того, что пасынок Геннадия Тарских на слуху. А вот что случилось дальше?

Виктор уверенно вёл автомобиль, взятый на прокат, к конторе, где когда-то начинал службу. Там сейчас в начальниках (точнее, замначальника) старый приятель, знакомый ещё со двора, с самого сопливого детства, - Юрка Семенов. Вместе учились, вместе дела распутывали, но дорожки разошлись. Он надеялся, что тот поможет ему в неофициальном расследовании. Предварительно они созвонились и договорились о встрече. Кобзарев даже не поленился заехать в алкомаркет за бутылочкой хорошего коньяка.

И вскоре, минуя приемную, а по пути поздоровавшись в здании с парой знакомых, пожимал руку Семенова, располневшего, но всё ещё бодрого и подвижного низкорослого крепыша со светлыми волосами и пышными соломенными усами.

- Ну, здорово, Витёк! – приветствовал его Юра. – Хреново, что по такому поводу видимся, да что делать. Присаживайся. Рассказывай.

Виктор ухмыльнулся, доставая бутылку. Давно не виделись, а Юрка почти тот же. Высокий пост его не испортил. Он запросто достал стопки и подвинул пепельницу, давая понять, что готов к неформальному разговору.

- Вопрос у меня простой, Юра, - сказал Кобзарев, когда они выпили. – Про отца. Сам понимаешь. В полиции я был, и даже сверкнул корочками, но ничего мне не сказали, кроме того, что дело взяла контора. Я в курсе официальной версии, но, сам понимаешь, это какая-то чушь. Борис Петрович был здоров и физически, и психически. А тут такое! Ты вообще, представляешь, что у вас в городе происходит?

Семенов опасно сузил глаза на это замечание, но быстро расслабился: друг приехать его вежливо попросить об услуге, а не допрашивать.

- Ты про клуб? Да, в курсе. Но, прости, не могу ничего сказать. Должен понимать.

На столе Семенова зазвонил телефон. Он поднял трубку и коротко взглянул на бутылку и Виктора.

- Перезвони через минут сорок, - сказал Юра и вернулся к теме. – Так чего ты хочешь?

Кобзарев закурил и задумался.

- Протокол допроса и отчет патологоанатома. Ну, и фамилию того, кто вёл дело.

Семенов разлил коньяк по стопкам, закурил и, глядя в окно, задумался. Ход его мыслей примерно был понятен: дружба дружбой, а служба службой.

Наконец, Юра выпил и махнул рукой. Встал из-за стола и подошел к шкафу с документами, откуда вытащил тонкую папку. Бросил перед Кобзаревым.

Значит, приготовился.

- Ознакомься, но копии не дам. Только по памяти.

- Добро! – он тоже выпил и погрузился в чтение. Юра сел в своё кресло и принялся работать на компьютере. Один раз коротко ответил на звонок по мобильному.

- Как там, в Москве? – спросил Юра между делом. – Как семья?

Виктор ухмыльнулся, не отрываясь от чтения.

- Работаем. Там свои приколы. И в начальники так быстро не выбьешься. А семьей нормально, повезло с женой. Дети растут, двое. Как твои?

- Ай, - махнул рукой Юра, - мои выросли уже, и только деньги тянут. – Он хохотнул. – Хоть по клубам не шоркаются, и на том спасибо! Извини. У тебя там дочь старшая погибла.

- Ничего, дело житейское, - отреагировал Кобзарев, давая понять, что оговорку принял правильно. Он закрыл папку и спросил: - Слушай, а Серов этот – он из новеньких, молодой?

Семенов пересел к другу и забрал документы.

- Наливай, - кивнул он на полупустую бутылку. – Да, новенький. Кстати, из Москвы переведен меньше года назад. Но ничего, вроде толковый. Нареканий нет. А что?

- Да так, просто, - неопределенно ответил Кобзарев, хватаясь за бутылку.

Мужчины выпили и закурили. Юра внимательно разглядывал друга, зная того как облупленного и заметив по жестам легкую нервозность, которую легко можно было бы списать на недавние похороны, если бы не тема разговора.

- Ты знаешь что-то ещё? – спросил он прямо.

- Возможно, Юра, возможно, - Кобзарев поднял взгляд. -  Проверю кое-что и заеду. Добро? И – да – я немного, хм, разузнаю, что к чему. Может, слегка пошумлю. Если что, прикроешь?

- Если в меру, сам понимаешь, Витёк.

- Само собой, Юрок, само собой! Как соберу информацию, проведаю тебя ещё разок.

Бутылку допили и Кобзарев стал собираться, понимая, что время сейчас очень дорого. В дверях он остановился и сказал с чувством:

- Рад был видеть, Юра! Спасибо за помощь. Да, кое-какая информация имеется небезынтересная, но всё нужно проверить. Я тебе подготовлю файл и принесу.

- До встречи! – махнул рукой Семенов, спроваживая гостя. Работы ещё на сегодня хватало. – Забегай.

На том и расстались.

А выйдя из конторы, Виктор зашел в кафе, где не спеша выпил пару кофе и ещё раз прокрутил в памяти прочитанные документы, закрепляя нужные сведения. Не сегодня-завтра стоит посетить и тюремный морг, где проводилось вскрытие.

И уже выезжая из города по направлению к санаторию «Полярный», получил с незнакомого номера смс: «Не лезь в это дело, не то пожалеешь». Виктор самоуверенно  усмехнулся. Значит, он на верном пути, а дело и впрямь не чисто.

*

Итак, предварительная рабочая версия, - думал Кобзарев, держа одной рукой руль, а другой зажженную сигарету, - касается деятельности клуба Diffusion. А если точнее, то тех, кто за всем этим стоит. Судя по всему, каша заварилась примерно год назад. Тогда же началось строительство клуба, и уже осенью появились первые случаи как пропажи людей, так и сумасшествия среди молодежи. Собрать такую информацию, если понимать, что на первый взгляд разрозненные случаи имеют под собой общую основу, с помощью закрытых сайтов МВД и ФСБ не трудно. Клуб давно «на карандаше» в связи с подпольной деятельностью засевших там кучки извращенцев, а также распространения наркотиков. Но, такое ощущение, что следственные действия под предлогом недостатка улик всячески затягивали. Какой из этого вывод? Либо кто-то имел долю и собственный интерес, либо хозяева клуба припугнули. Последнее весьма вероятно в свете массовых смертей.

Владельцы Diffusion появились тут примерно год назад. Как, кстати, и Серов Ю.А, переведенный из Москвы. Валя, также, рассказывая про отца её ребенка, упоминала столичных гостей. И вся их последняя деятельность – особенно убийство друзей отца на берегу озера – может быть связана с тем, что некоторые «отцы города» решили москвичам помешать. Все остальные случаи, включая галлюцинации Валентины, легко объяснялись хоть массовой истерией, хоть гипнозом или распыленными наркотиками.

Факты говорят одно: кто-то стоит за клубом и своими действиями просто бросает пыль в глаза, путает следы. Сюда Виктор отнес рассказы Шадурского и Корфа. Парням задурили голову, а те и рады уши развесить. Нет тут никакой мистики. Всё банально. Правда, размах впечатляет. Это отнюдь не банальная ОПГ, решившая толкать новую дурь и искать рынки сбыта. Эти ребята работают с фантазией. Молодые, умные и дерзкие. Плевать им на закон, на последствия и разбитые судьбы. Осталось лишь взять след. А дальше – привычная работа «в поле», которой так не хватало последних несколько лет, как засел в кабинете, и появились дети.

Дюжий охранник в бронежилете (ого!) на воротах не хотел пускать невзрачного посетителя, не могущего толком сказать, к какому пациенту он приехал. А просьбы пустить поговорить с главврачом и вовсе вызвали смех.

Пришлось Виктору сверкнуть корочками. Это вообще была его слабость. Ему нравилось видеть, как вытягивается лицо человека напротив по мере того, как до сознания доходила информация записанная в служебном удостоверении. Так и сейчас. Охранник попытался даже честь отдать, дебил. Кобзарев просто махнул рукой: мол, понятно, ты на работе, у тебя инструкции, а что повыделываться хочется – так то от скуки.

Заведующий клиникой, прячась за монитором, показался лишь после того, как Виктор повысил голос. Под глазами главврача растеклись два приличного размера бланша, играя приятной синевой и багрянцем.

- Что вам надо? – испуганно спросил заведующий, вчитавшись в звание посетителя. – Ваши уже приходили.

Виктор вздохнул.

- Эдуард Шадурский мне нужен.

Доктор вздрогнул.

- Так забрали его родственники, я же вашим говорил!

- Какие родственники? Как выглядели? Есть запись с камер наблюдения? – Виктор упорно игнорировал заявления заведующего о «ваших».

- Есть запись, да. Как выглядели? Наглые. Трое в костюмах, плащах и шляпах с полями. Знаете, такие модно раньше было носить в советские времена.

Виктор задумался.

- А одна из них не женщина, часом?

- Да, - кивнул доктор и поморщился. – Она меня и ударила.

- Понятно…

Виктор вышел наружу и прошел к автомобилю. Там спокойно закурил. Вот тебе и «сектанты»! Неужели пасли его всю дорогу? И, пока он занимался похоронами, начали подчищать следы? Возможно.

Что ж, с Шадурским оказалась не судьба пообщаться, но список ещё приличный: формальный владелец клуба, патологоанатом, Никита Корф, бывший санитар морга (если ещё в городе), выживший персонал Diffusion, ну и, конечно, на сладкое капитан Серов Юрий Алексеевич. С последним, правда, нужна осторожность. Просто дружеская беседа, про отца задать пару вопросов – что такого?

По пути обратно в город Виктор думал, кого первого навестить, но жизнь, что называется, сама расставила приоритеты. За ним уже минут десять неотрывно следовала мелькавшая уже в поле зрения тачка. Тот факт, что она ехала в сторону от города – нормально, а вот что увязалась за ним обратно, уже не совпадение. Кто-то решил проследить за его передвижениями. Не очень умело, но крайне старательно.

И когда они выехали на поворот, и рядом никого не было, преследователь втопил по газам. Виктор был готов к такому исходу. Ну, так ему казалось. Он считал, что его попробуют подрезать. Однако когда автомобиль лихого гонщика поравнялся с Кобзаревым, Виктор увидел и водителя. За рулем, крутя головой, сидел безносый парень и, вращая белыми глазами, пытался выцелить подполковника, держа в руке пистолет с глушителем.

Одновременно прозвучал выстрел и визг тормозов, когда Виктор успел среагировать на угрозу. Он быстро выпутался из ремней безопасности и, выскочив на проезжую часть, достал табельное оружие (СР-1 «Гюрза») – не для того, чтобы стрелять (тем более что безносого и след простыл за поворотом), а чтобы напугать и отбить желание продолжать хулиганить.

Виктор выдохнул и, сев обратно в автомобиль, свернул на обочину. Закурил и записал номер тачки безносого в блокнот. После этого позвонил в контору и, представившись, попросил «пробить» транспорт преследователя. Не ахти какая зацепка, но всё же. Если малый не дурак, то машина оформлена на левого человека, а то и вовсе в угоне.

А ещё он задумался о том, что пора вооружаться. Табельным особо не посветишь, быстро за яйца возьмут - с этим строго. Но, поскольку дело начало принимать скверный оборот, следовало подготовиться. Не думал он, что так быстро и глупо попробуют его убрать.

Докурив, Кобзарев позвонил сначала по одному номеру, но тот оказался «не абонент», а по второму ему ответили быстро. Небезызвестный в городе бандит Еремей по кличке Рыжий. Рыжий потому что золото любил. А ещё Еремей приторговывал оружием.

- О, какие люди! – приветствовал он звонившего. – Товарищ майор!

- Уже подполковник, - поправил Виктор безэмоционально. – А что, Лёха Сидоров не трудится больше?

- Посадили его, - засопел Еремей в трубку. – За дело. Начал стволы приезжим толкать, вот его и убрали.

Кобзарев усмехнулся.

- Главное что ты наплаву. Поможешь чистой машинкой?

- Одну?

- Одну плюс расходники. Должен буду. Куда подъехать?

Еремей неопределенно замычал.

- Да не бзди, у меня личное, - правильно понял его затруднения Виктор. – Новости, что ли, не смотришь?

- А, ты про это. Ладно, подъезжай. Адрес скину смс-кой.

- Скоро буду.

У Еремея Кобзарев задержался почти на час, выбирая пистолет и смакуя кофе со сладостями. Рыжий ещё больше располнел с тех пор, как они виделись последний раз. Дородный лысый детина с толстенной, едва ли не якорной цепью на шее, - бандит никак не мог отойти от 90-х, и всё ностальгически вздыхал по бесшабашной юности. Сейчас у него воли не было: он, по сути, работал на контору, и только потому ещё не чалился на зоне и не мерз в земле. Если в поле его зрения появлялись какие-то мутные типы и желали приобрести оружие, либо же продать, Еремей стучал, за что и получал различные преференции в своем деле. А в остальном, бандит он и есть бандит. Осторожный, хваткий, жестокий. И тот факт, что все эти годы Рыжий находился «в теме» и не спалился перед своими, кое о чем говорил.

В итоге, перебрав с десяток стволов, Виктор выбрал МР-443 «Грач», он же пистолет Ярыгина. Хорошая рабочая машинка с магазином на 18 патронов. Плюс кобура, боеприпасы и запасная обойма.

- А твои в курсе? – между делом поинтересовался Рыжий. – У меня проблем из-за этого не будет?

Виктор закурил и открыл одолженный ноутбук.

- Не, Семенов обещал прикрыть. В меня сегодня стреляли, - разоткровенничался Кобзарев. – Какой-то безносый пиздюк. Не в курсе, что за тема?

Рыжий откупорил бутылку пива и шумно её всосал. Он явно посмурнел.

- Слыхал. Они борзо сунулись в город, даже успели кое с кем поцапаться. Пошумели, слышал, на вотчине покойного Генки Тарских. Но с ними никто не связывается. Во-первых, у них свои темы. Клуб в основном. Был какой-то интерес в порту. Пацаны хотели с них лавэ стрясти, ну, как водится. Так вся бригада Звонкого пропала. Сивый и вовсе куку, повредился умом, - бандит хохотнул, - если он у него вообще был. Что-то про демона лопотал. Ну, и, во-вторых, быстро выяснилось, что у этих московских мохнатая лапа. Кому надо тут они занесли щедро. Так что сейчас от них никакого вреда. Тем более, хе-хе, что клуб сгорел к хуям.

Виктор кивнул и уткнулся в ноутбук. Сказанное Рыжим только подтверждало его версию.

Он внимательно прочитал присланный на почту файл. Права водителя, фото с камер слежения по городу. Парень вообще не прятался. Авто и вовсе числится за мелкой конторой ООО «Спецглавпродукт», базирующейся в промышленном районе. Судя по снимку (а камера засекла безносого стрелка 20 минут назад), преследователь как раз и поехал туда.

Прихлебывая кофе, Кобзарев подчистил ноутбук, и захлопнул лэптоп.

- Спасибо, Еремей! – он поднялся и протянул бандиту руку. – Не прощаюсь.

Рыжий, кряхтя, поднялся с дивана и пожал сухую жилистую ладонь подполковника своей лапищей.

- Ага, - отозвался хозяин, - заглядывай.

Кобзарев вышел во двор усадьбы Рыжего, прошел мимо будки вооруженной охраны и со спокойной совестью сел за руль. Наводку он получил. Так отчего бы не заглянуть на огонек к стрелку? Это может быть весело. Да и за попытку его убить следует спросить.

*

Автомобиль Виктор припарковал на стоянке возле торгового центра, а дальше отправился пешком. Всего-то и нужно было перейти проезжую часть, пройти метров триста по короткой улочке, свернуть за точкой заправки газовых баллонов, как уже после вспомогательной ветки железной дороги начинались промышленные джунгли.

Завод громоздился на заводе, небольшие площадки перемежались то строительными базами, то пунктами приема металлолома. Рабочий день. Из-за высоких бетонных заборов доносились звуки механизмов и тяжелой техники. По дороге, поднимая пыль, проносились груженые и пустые фуры и грузовики. Жизнь кипела. Свой мир, в котором легко запутаться и потеряться.

Дорогу ему подсказал сторож-охранник одной из баз. Старик в фуфайке, одетой несмотря на летнюю пору, курил и ждал, пока загрузят транспорт, настежь распахнув ворота. Вопрос Виктора его удивил, но путь сторож указал, отчего-то скривившись и сплюнув Кобзареву под ноги.

Тупиковая улица, по краям которой стояли явно закрытые цеха, привела его к промплощадке с искомой табличкой. Ворота внутрь были закрыты, но имелась металлическая желтая дверь, явно не так давно покрашенная.

Никакого транспорта рядом. Нет камер слежения. И тишина. Разительный контраст по сравнению с тем, что осталось позади. Так и не скажешь, что завод работает.

Виктор толкнул дверь. Она оказалась не заперта.  Дальше – пустая площадка и пыльные здания по краям. Ничего лишнего. А вот это странно. Всегда в таких местах присутствует строительный и прочий мусор, окурки, транспорт, разбросанные шины. Ничего этого не было. Только потрескавшийся асфальт и растущая трава.

Пришлось двигаться дальше, огибая здания.

Вот оно! У последнего цеха с заколоченными окнами оказался припаркован давешний Ниссан, на котором безносый подрезал Кобзарева, рядом с ГАЗелькой. Огромные ворота в цех закрыты. Серая краска давно облупилась. И лишь приблизившись к стене, он услышал доносящийся гул изнутри здания.

Жаль, нет возможности посмотреть в окна, чтобы понять, сколько там находится людей. Единственный доступный вход, так же как на промплощадку, только через дверь в воротах из металлического уголка, обитого досками. Виктор, проверив оружие, шагнул внутрь.

А вот здесь уже слышались производственные мощности. Где-то за стеной работали механизмы, что-то лязгало и пыхтело. Кобзарев осторожно миновал первую площадку, заставленную ящиками, среди которых прятались прикрытые пленкой разобранные станки. Среди этого хлама оставался один проход, заканчивающийся широким проёмом с эстакадой. Проём был закрыт полосами полупрозрачного пластика, висящего впритык так, что не оставалось щелей.

За этой завесой его ожидал неприятный сюрприз. Он явно попал в цех кровесбора. Пол и стены выложены светлой плиткой. В центре – длинная выемка с темными сливными отверстиями. Сверху с низкого потолка свисают крюки. И без этого, по въедливому металлическому запаху понятно, что здесь с животных выкачивали кровь, а после наскоро помыли пол и крюки со шланга. Вот он валяется - черный гибкий хвост, торчащий из стены.

Большую часть крови собирали с помощью установки В2-ФВУ-100 – об этом красноречиво говорила табличка на агрегате, увешанном шлангами с двумя полыми ножами.

Виктор осмотрелся. У дальней стены – аналогичный проход, завешанный пластиком. Только туда ведет металлическая направляющая конвейера, к которой и крепятся подвижные крюки. У входа тележки. Небольшой пульт управления. Всё понятно: здесь туши цепляли на крюки, давали крови слиться, а после отправляли мясо дальше. Что здесь делают? Колбасу или консервы?

Справа его внимание привлекла пластиковая ёмкость высотой в половину его роста. Виктор заглянул внутрь и тут же отпрянул. На лбу  выступила испарина. Не может быть!

Вся ёмкость была завалена одеждой и обувью! Окровавленной. Вот почему здесь нет убойного цеха. Тела привозили откуда-то, перегружали на ручные тележки, вешали на крюки и сливали кровь. Кобзарев достал «Грач», снял с предохранителя и дослал патрон в патронник. Весело тут живут! Понятно, почему давешний сторож плюнул ему под ноги. Видать, слухи-то расходятся.

Следующий цех оказался разделочным. Тут уже было прохладно. И снова пустота, тишина и чистота. Очевидно, рабочий день заканчивается – Виктор бросил взгляд на наручные часы: 16.27, – и основная деятельность перенесена дальше. А что там дальше думать не хотелось. И так понятно. Станки лязгали всё громче, перерабатывая мясо.

Он с опаской заглянул в цех, раздвинул полог. В ноздри тут же шибанула вонь разваренной плоти и специй. От котлов вдаль уходил конвейер. Огромные мясорубки перерабатывали плоть в фарш, который поступал дальше, чтобы механизм упаковал готовый продукт в банки. И вот там Кобзарев заметил нескольких человек, сгружавших жестяные банки в коробки. Каждый из этих людей был прикован цепью к своему рабочему месту. Подневольные выглядели изможденными, но шевелились бойко.

Также работали ещё два конвейера. Виктор прокрался между агрегатов и посмотрел на процесс. В одном шестерни дробилки перемалывали кости, а другая линия перерабатывала кровь – прозрачные баки с красными разводами на слетках показывали дно. Всё шло в дело.

Бородатый мужик, бросавший останки людей в костедробилку, заметил гостя. Виктор прикоснулся указательным пальцем к губам. Рабочий кивнул. Тогда Кобзарев нарисовал рукой в воздухе вопросительный знак и сделал такой жест, будто отрезал себе нос. И снова мужик его понял, указав в дальний угол цеха, где для экономии места и лучшего обзора возвышалась небольшая пристройка с окнами. Подневольный показал три пальца. Теперь уже кивнул Виктор. Понятно: их там трое.

Поглядывая на окна, Виктор дошел до прямой наклонной металлической лестницы и, держа пистолет наготове, начал подниматься. Агрегаты всё так же грохотали, особенно аппарат, выбивавший из листов жести консервные банки, - так что его шаги не были слышны даже ему самому. Остановившись у двери, Виктор, поддавшись куражу, постучал в дверь.

ДИФФУЗИЯ - 5\5 (вторая треть пятой части)

Эдуард сверкнул очками, повернув голову к Никите. Длинные волосы наполовину скрыли лицо.

- Итак, молодой человек, что вас привело ко мне?

Никита повернулся и внимательно посмотрел на Шадурского, как на экспонат паноптикума.

- Ты ёбу дал, мэн? Я по делу, а не расшаркиваться тут приехал. Завязывай так говорить.

Эдик закашлялся.

- Слушаю.

- Короче, дело такое…

Никита объяснил всё, что увидел и узнал за последнее время. Про тело в морге, про знак и остальное. Они закурили еще по одной сигарете. Эдик задумался.

- Почему я должен тебе верить?

Гот пожал плечами. Он расслабленно облокотился о перила и любовался пейзажем, то прихлебывая кофе мелкими глотками, то затягиваясь табачным  дымом.

- А зачем бы мне тебя путать? – спросил он, скосив глаза. – Что за прикол, чел?

- Не знаю, - искренне выдохнул Эдик. В отличие от гостя, он оставался напряженным и собранным. – Но от этих всего можно ожидать.

Никита коротко хохотнул.

- Ты охуенно, смотрю, важен в своих глазах, Эдуард. Если бы они хотели что-то с тобой сделать, у них было сто возможностей. Я не прав? По-моему, ты «их» переоцениваешь. Это просто люди. Пусть богатые и со связями.

- Да нет, мой юный друг, - Никита скривился от такого обращения, но промолчал, - это не просто, как ты выразился, люди. Я подозреваю, что и не люди это вовсе. Разве тело в морге тебя не смутило?

- Смутило. Но не то, чтобы слишком. Ну, урод какой-то. Не кальмар же с рогами с Альфа-центавра! Безносые эти: ну, ещё пару человек с уродствами. Тебя послушать, так там целая организация!

Эдик затушил окурок в пустой банке из-под кофе. Посмотрел на гота поверх очков.

- Ты вообще в курсе, что со мной случилось? Что и кого я видел?

- Нет, только слухи.

- Вот-вот! – Шадурский жестом попросил ещё одну сигарету. Никита нахмурился, достал себе сигарету и отдал пачку. – Рассказать?

- Ну, жги, мэн!

Задумчиво крутя так и не зажженной сигаретой, Эдик медленно, взвешивая слова, поведал гостю про свои злоключения.

- Я в курсе, что про меня говорят. Видел даже ролик этой, как там её? Лавады. Но, блин, подумай сам: это сколько нужно потратить сил и ресурсов, чтобы такое провернуть? И главное на хрена? Чтобы меня в дурку упечь? Впрочем, думаю, что меня использовали как своего рода катализатор для химической реакции. А то, что у меня колпак подтек, это издержки производства: с детства впечатлительный рос.

- Это как? Я про реакции.

- Ну, ты же видел их знак?

Никита достал телефон и показал фотографию тела в морге.

- Этот знак?

- Да. – Шадурский закурил и, откинув голову назад, подставил лицо солнечным лучам. Прикрыл глаза, словно возвращался в памяти в то время, когда он столь наивно поверил в свою «избранность». – Монада Ди. По одной версии, это просто значок, ничего не значащий, по другой – соединение нескольких алхимических символов. Они явно тут не просто развлечение себе устроили. Они что-то либо искали, либо добывали. Не уверен точно. У их предприятия была цель. Клуб этот открыли не просто так, заработка ради. Это, хм, не знаю, нечто вроде сита. Они так людей просеивали в поисках нужных им. И уже избранных, - он скривился как при зубной боли, - ставили в некие невыносимые условия и ждали реакции. Понимаешь?

Никита Корф кивнул. Эдик повернулся к нему, открыв глаза.

- Хорошо.

- Хм, а почему сейчас они это затеяли? И кто, всё же, они такие? Есть идеи?

Шадурский усмехнулся и кивнул головой в сторону комнаты.

- Пойдем, кофейку ещё бахнем. Накурился, хватит.

Они прошли в комнату, и присели за стол. Эдик достал к кофе сушки с маком и конфеты.

- Так что? – спросил Никита, закидывая ногу на ногу и испытующе глядя на собеседника. Стоит признать, Шадурский явно не был дураком, и историю рассказал интересную.

- Кто они такие, я точно не знаю. Но есть предположения. Возможно, ответ кроется в саамских легендах. Надеюсь скоро выписаться и съездить к ним, пообщаться лично. Кто, как не они, должны знать о том, что тут происходит? Если ты хочешь знать ответы – раз уж взялся за дело, - не желаешь присоединиться?

- Да, можно.

- Есть, конечно, общедоступная информация о неком сказочном народе, жившем тут давным-давно, но ушедшем под землю. Вот только там упоминаются карлики - сайвок. Сайвок жили тут до людей. Какой-то катаклизм загнал их в пещеры. Но, уверен, если найти шамана саамов – нойда – тот расскажет больше.

Никита усмехнулся и захрустел сушками.

- С чего бы шаману откровенничать с нами?

- Потому что на этот раз дело серьезное. – Эдуард развернул шоколадную конфету и отправил её целиком в рот. – Вот моя версия: эти безносые откуда-то приехали, появившись здесь разом. Они что-то искали. Или, скорее, кого-то. Ты же знаешь, что в этих местах жил святой, Варлаам Керетский? Да? Варлаам, как пишут, прогнал черта, который жил под горой. Но это общеизвестная версия. Я раскопал информацию поинтереснее: святой сначала изгнал черта (или демона), но тот отомстил через супругу Варлаама, и тогда монах вернулся, и уже сжег это существо. Тело демона хотели отвезти царю, но по дороге на обоз напали некие безносые люди. Смекаешь? Солдаты открыли настоящую охоту на этих подпевал безносых. Согласись, с такой приметой трудно спрятаться. Да они и не спрятались. А вот тело своего старшего спрятать успели. Тех, кого поймали живьем, пытали на дыбе. Тщетно, никто не проговорился. В итоге всех казнили. И с тех пор тишина. Нашлись придурки, которые выкопали и украли мощи Керетского. Думаю, что искали останки демона, но прогадали. А потом пошла шумиха на кладбищах. Гена же кладбищами рулил - я был в курсе, что они ловили там копарей. Предполагаю, что тело демона, всё же, нашли как-то. – Никита отвел взгляд. На этот счет у него была одна версия: выложенные им снимки креста на форумах привлекли ненужное внимание. В определенном смысле, это его вина. – После этого безносые и закрутили тут бизнес, чтобы – вероятно – как-то напитать силами своего босса.

Никита допил кофе и кивнул в сторону балкона.

- Перекурим ещё.

Там, снова облокотившись о перила, он сказал:

- Да, похоже, на правду. Но как ты всё это раскопал?

Шадурский усмехнулся снисходительно.

- Время, интеллект и деньги. Ну что, поможешь?

- А что именно ты хочешь? Прикрыть их заведение? Так уже прикрыли! Спасибо съехавшему с катушек старику.

- Ну, во-первых, знание это сила. Надеюсь, что саамы знают, как лучше бороться с этими существами. Во-вторых, не думаю, что это конец. Их прервали, да. Но не уничтожили.

- Понятно.

Молодые люди вернулись в палату после перекура. Там Эдик протянул готу флешку.

- На всякий случай. Моя история без прикрас и то, что успел нарыть.

- Какой ещё случай? – подозрительно спросил Никита.

- Ну, мало ли что со мной случится!

- Ладно, - легко согласился гот. После почти бессонной ночи у него опухла голова от той информации, что он получил от Шадурского. И тут два варианта: или Эдик прав на все сто, или его не долечили.

Никита обменялся с Эдуардом номерами телефонов и покинул санаторий, договорившись держать связь.

А через полчаса в палату зашла пожилая дородная женщина в белом халате, со шприцем в руке. Эдик отложил ноут и присел на кровати.

- Здрасьте, - поздоровался он настороженно. – А Настя где?

- Угорела Настенька, - как показалось Шадурскому, несколько наигранно, со слезой в голосе ответила докторша. – Теперь я за неё.

Шадурский помрачнел.

- А это что? – он кивнул на шприц.

- Витамины, Эдичка, витамины, - женщина добавила в голос патоки и мёда. У парня мороз прошел вдоль позвоночника, но уже знал по опыту: не согласится так, добром, позовут санитаров – здесь с режимом лечения крайне строго.

Он лег на кровать и оголил ягодицу. Укол неприятно обжёг.

Через минуту перед глазами появился туман, и тело скрючила первая  судорога.

- Что вы мне вкололи? – прошептал парень.

- Всего лишь галоперидол, - улыбнулась докторша, - но двойную дозу. Так что тебе ближайшие дни будет ни до чего. Ни до саамов, ни до безносых демонов, Эдик.

- Что?

- Микрофон, дурилка, в каждой палате – наследие советской эпохи. Мало ли что! – охотно пояснила женщина, присаживаясь в ногах Эдика. Тот вяло заворочался на кровати. – Доктор послушал, что ты сегодня рассказывал посетителю, и решил, что у тебя ухудшение. Ничего, полечим, не переживай! И радуйся, что старые добрые времена прошли, не то я бы вколола тебе «серу», вот бы поорал, сученыш! – она злобно хохотнула. – Ишь, умник-разумник, какой выискался! «Интеллект, деньги», - передразнила Шадурского, - дурак ты, малый! Хотя, ты начал копать в правильном направлении. А вот это зря! Так бы тебя отпустили скоро на все четыре стороны. Теперь сам на себя пеняй! Будешь тут ещё год мариноваться, балда!

Врачиха, насвистывая, покинула палату, а Эдик заскрипел зубами. И верно: дурак! Но хорошо хоть успел отдать флешку Нику…

А ещё через час мимо поста охраны прошли трое не по погоде одетых людей в костюмах, плащах и старомодных шляпах с короткими полями. Они прямиком отправились в кабинет главного врача. Останавливать их никто не рискнул.

*

Пока Никита ожидал такси, успел крепко призадуматься. В частности о своей безопасности. Он с чего-то решил, что участвует в некой забавной игре, где в конце все снимут маски, и под личиной демона окажется сосед дядя Толя: «Сюрприз!». Нет, смерти вполне реальны. И как бы не хотелось постебаться на беднягой Шадурским, Корф верил рассказу парня. И размах этой как бы игры впечатлял. Он довольно ясно представил себе, как в пещере пытали людей. Для жертв это было лишено всякого смысла. Только одна бесконечная боль.

Он похлопал себя по карманам. Ах, да! Сигареты отдал Эдуарду. Наткнулся на флешку.

Запросто и с ним может что-то такое случиться. Вот, к примеру, такси сейчас приедет. Кто знает, не заблокирует ли водитель двери и не отвезет ли его в лес? Да любой несчастный случай! Пырнут ножом, толкнут под машину. Способов избавиться от человека великое множество, для этого не нужно быть семи пядей во лбу. А «эти» явно обладают демонической хитростью и безжалостностью. Легко могут сыграть и на его слабостях. Тут он задумался о своих слабостях. Мама разве что. В остальном с самомнением у него был полный порядок.

Никита усмехнулся. Подъехало такси. Он смело сел в машину, отгоняя не прошенные глупые мысли и назвал адрес. Подумав, набрал брата и попросил телефон той пигалицы с телевидения и по совместительству блогера. Кому как не ей доверить информацию? Тем более что, по словам Мауса, Валентине Кобзаревой тоже досталось. Захочет – поделится.

Но Валентина не брала трубку. Пришлось сначала отправить смс: «Это брат Мауса. Есть инфа по делу от Шадурского. Надо пообщаться». И только потом появилась возможность поговорить. Дело понятное: наверняка журнашлюшки допекают их семью.

- Давай встретимся после похорон, - тусклым голосом предложила Валя. – Сейчас не до того. – Она помолчала и спросила: - Как там Эдик?

- Жив, - усмехнулся Никита, - и даже здоров. Скоро выписывают. Парнишка намерен докопаться до правды.

- Ясно. А тебе чего неймется?

Корф широко улыбнулся. Хорошо, что она его не видит. Не поняла бы.

- Потом расскажу.

- А, ок. Ну, пока тогда.

- Ага.

Никита велел шоферу завернуть к магазину «Охотник», где расплатился и вышел из такси. В магазине купил перцовый баллончик, и твердо решил снова ходить с тростью. Это хоть что-то. По меньшей мере, от некоторых опасностей убережет.

До дома гот, купив сигарет, прогулялся пешком. Там сделал копию данных, переданных Шадурским, пообедал и начал смотреть фильм. За просмотром его сморил сон.

А потом настал день похорон. В городе наступил настоящий хаос. На улицах хватало похоронных процессий, зевак, журналистов, полиции и неравнодушных граждан. Это хорошо ещё, что старика Кобзарева будут хоронить отдельно в другой день и скрытно, иначе толпа, скорее всего, просто разорвала бы останки.

Для Никиты всё происходящее выглядело как дурной цирк. Умом он понимал, что для десятков, даже сотен людей, случившееся глубокая трагедия, вот только не согласен он был в корне с их подходом. Но кто его спрашивал? Верно, никто.

Поскольку дед был важной шишкой, удалось выбить место на Старом кладбище. Это только порадовало Никиту: заодно можно посетить ту могилу с крестом, на котором был тайный знак.

Выдержав положенное время, в который раз удивившись нелепому виду покойного, напоминавшего восковую куклу, бросив горсть земли поверх гроба и обняв маму, Никита развернулся и побрел известной ему дорогой. Печальные родственники в черных одеждах остались позади.

Никита закурил и посмотрел в хмурое небо. Что-то много он стал курить в последнее время. Нервы шалят?

Издалека он увидел группу людей, копошившихся – определенно! – вокруг нужного ему места. Никита выругался про себя. Только этого не хватало! А, подойдя поближе, и вовсе растерялся. Вокруг разрытой могилы суетились около десятка человек. И все, как один, безносые. Молодой паренек, какой-то здоровенный бугай, несколько женщин, какие-то мужчины. И – знакомый санитар из морга. Вот так встреча! Хотя, стоит отметить, что безносые в таком количестве смотрелись одновременно и жутко, и комично. Санитар помахал Никите рукой.

Гот, держа трость наготове, медленно приблизился. Осмотрелся. Да, могила была разрыта, разваливающийся гроб вынут, а рядом лежала каменная плита, обвязанная веревками с выбитыми на ней символами.

- О, известные всё люди! – навстречу Никите вышел санитар, задорно улыбаясь и протягивая руку.

Чтобы поздороваться, Никите пришлось убрать ладонь с навершия трости.

- Тебе это не понадобится, - кивнул безносый на трость. – Ты в безопасности.

- С чего бы вдруг? – задал закономерный вопрос Корф. – У вас тут кладбищенская вечеринка? Танцуем до упаду?

Безносый ухмыльнулся. Он обернулся и сказал:

- Закапывайте плиту, а я пообщаюсь с человеком.

- Что это? – гот показал тростью на плиту.

- Камень призыва, - охотно ответил санитар. – С его помощью древние шаманы лапарей связывались с нашим народом. Любопытно? Твой приятель Шадурский неплохо покопался в прошлом. Кстати, он же и обнаружил эту плиту в одной пещере. Он тебе рассказывал ведь?

Никита напрягся.

- Возможно.

- Не бзди, Ник! – засмеялся санитар. – Мы тебе благодарны, что ты нашел это место. Да и проект закрыт. Тебе ничто не угрожает. В отличие от Шадурского.

- Так вы в курсе?

- Конечно. Палата на прослушке. Эдика превратили в овощ. Правда, - разоткровенничался безносый, - вышла небольшая заминка. Паренька увели. Но мы найдем, не переживай.

Никита закурил. Выходит, всё же это он положил начало всей эпопее, выложив фото в сеть. Он снова ткнул тростью в сторону могилы, куда мужчины покрепче опускали на веревках плиту.

- Значит, там спрятали тело вашего босса?

- Принца, - поправил его безносый. – Уж куда смогли. Вот только перебили всех тех, кто об этом знал.

- Понятно. И кто вы такие?

- Кто мы такие? – безносый санитар тоже выщелкнул сигарету и закурил. Никита с интересом смотрел, как тот выдыхает дым через черные отверстия в черепе. Жутковатое зрелище. – Путешественники во времени. Сейчас. А раньше, не поверишь, коренное население Земли.

У Никиты округлились глаза.

- И ты мне так легко всё это рассказываешь?

- А что такого? Один ты ничего не сделаешь, помешать не сможешь. Кто тебе поверит, даже если расскажешь по телевизору всей стране? Есть доказательства? Нет. Да и проект закрыт. Пусть и раньше, чем нужно, но энергии хватит, чтобы отправить Принца в будущее, где он полностью восстановит форму. А тебе от нас такой вот подарок. Спрашивай, если любопытно.

Компания безносых опустила плиту в могилу и взялась за старый гнилой гроб.

- Даже не знаю, что спросить, - слегка растерялся Корф. – Фантастика какая-то. Будущее, всё такое. Это правда?

- Вполне. Поехали завтра с нами на Сейдозеро. Сам увидишь. Может, единственный из людей. Палач, - санитар кивнул на здоровяка, - откроет портал.

- Э-э, ладно. – Голова кружилась. Такого Никита точно не ожидал. – Так кто вы?

- Ну, конкретно мы – метисы, скажем так. Наш Принц – он представитель древней расы, жившей тут до того, как ваш бог выгнал людей из рая. Сайвок, как их позже назвали саамы, видели первых людей, кутавшихся в звериные шкуры. Они скулили и плакали по потерянному раю, просили помощи. И сайвок помогли на свою голову. Люди стали сильнее, размножились. И… стали воевать друг с другом, используя украденные древние технологии сайвок. Вот тогда они и ушли под землю, ибо не желали войны. Оттуда сайвок шагнули в другие миры.

Никита скривился и тяжело вздохнул. Не издевается ли над ним рассказчик?

- Не хочешь – не верь, - отреагировал санитар, - мне всё равно. Но это правда. Люди деградировали и потеряли многие знания. У их шаманов ещё оставалась сила, и те призвали сайвок. Умоляли о помощи, когда на саамов двинулось войной соседнее племя. Принц взялся помочь. Так он коснулся зла. Так произошел обмен. Так появились мы. Вот только саамы решили подчинить Принца, чтобы использовать его силу для становления своего народа. В великой битве он уничтожил их армию, но вынужден был остаться здесь, ослабев. Ему пришла в голову отличная идея. Если человек так склонен к самоуничтожению, зачем ему мешать? Напротив, нужно подтолкнуть! Помочь. А для этого Принц взял в союзники народ из другого мира (для вас он выглядит как ад), и смело шагнул в будущее, где прямо сейчас бушует война на истребление всего человечества. Там его род незримо подталкивает мир к апокалипсису. Мы перемешались с людьми. К худу ли, к добру? Сам думай, Никита Корф, - безносый усмехнулся. – Человек выбрал свой путь, сорвав плод с древа познания добра и зла. И теперь некоторые избранные, которые в будущем могли бы нам помешать, сейчас либо мертвы, либо сошли с ума. Принц вернется, игра продолжится. Будет весело. – Он замолчал и посмотрел на притихшего юношу. -  Всё, кстати, случилось бы раньше, не вмешайся здесь один въедливый старик четыреста лет назад.

- Варлаам?

- Да.

Они оба замолчали. Безносые закапывали могилу, разбирали лопаты и веревки и потянулись прочь. Повернулся и санитар.

- Последний вопрос, - остановил его Никита. – Почему сейчас? Неужели просто дело случая, и на моем месте мог быть кто угодно?

- Ну, Вселенная выбрала тебя, - засмеялся безносый. – Не просто же так. Мало кто любит гулять по кладбищам. А вообще, именно сейчас в другом месте зреет новый Владыка мира. Мы зовём его Колесничий. В целом, для истории несколько сотен лет не особо важны. Сам факт свершения – вот что важно. А мы все – всего лишь песок под колесами эпохальных событий. Но важен каждый, Ник. В конечном итоге, все, хм, трудятся на благое дело. Человечество будет уничтожено. Даже ваш библейский бог невзлюбил своих детей и, как я помню, играючи смыл всю цивилизацию с лица Земли будто дерьмо в унитаз. Забавно, правда? Так что, почему бы и не сейчас? Вообще, на планете существуют разные силы. Есть Падшие, мечтающие снова править человечеством. Есть древние боги, что спят в своих склепах и ждут пробуждения. Существуют разумные твари, живущие под городами, никогда не видевшие солнца, но полные ненависти к нему. В мире полно волшебства, Ник, и только ты его не видишь, живя в узком сегменте реальности. Вы слишком заняты собой и своими мелочными потребностями: успеть урвать своё, послаще есть и мягко спать, пусть и за счет ближнего. Всё, что требуется, это даже не направить ваше зло против вас, а просто, м-м-м, обозначить его как реальную зримую силу. Грядет время великой жатвы. – Он внимательно посмотрел на притихшего юношу. - Вот ты лично чего хотел от жизни? Выучиться на экономиста, заработать много денег, жить в особняке и плевать сверху на плебс, не так ли? Ужасающе плоско и банально! Тебе повезло, не смотря на всё это, напрямую соприкоснуться с подлинным. Ты для этого избран. Цени!

- Ясно… - Корф совсем расстроился и вспомнил Шадурского. Похоже, шутки про «избранных» у них популярны.

- Завтра позвоню, - сказал безносый на прощание, хлопнув парня по плечу. – Захочешь узреть Принца – соглашайся. Уникальный шанс, Нео, - смеется. – Только в глаза ему не смотри. Тебя никто не тронет, гарантирую. Это тебе наша благодарность.

Никита присел на землю и опустил голову. Ему хотелось верить безносому, но разум протестовал против такой правды. Он протянул руку и достал телефон. Выключил запись. Устало вздохнул. Действительно, что теперь делать с этой информацией? Да и как вообще, впрочем, можно доверять этим нелюдям (или недолюдям)?! Что значит: игра продолжится? Вот же твари! Знают, что он на крючке и никуда не денется. Наплевать на всё, и уехать в Питер? Забыть случившееся как страшный сон? А какой смысл? Если этот санитар не врал, то они продолжат реализовывать свой план. А это снова смерти и страдания. Как им помешать? Что он может, кроме как гонять алкашей на кладбище?

Впервые в жизни Корф напился до невменяемого состояния. Ещё никогда он не чувствовал себя таким одиноким и беспомощным, а собственная жизнь не казалась до ужаса никчемной.

Но такова была неприятная правда. Кто бы ни были на самом деле эти «метисы», хоть даже и кучкой сумасшедших, за ними Никита и впрямь почувствовал нечто подлинное, жестокое как закон выживания, но всё равно прекрасное.

И всё же он был человеком. Они – нет. Моральная проблема разрешилась к вечеру, когда показало дно третья бутылка вина.

- Пошли они нахуй, - пробормотал Никита, укладываясь спать в одежде. – Пиздаболы.

*

Валя равнодушно смотрела на страдающего похмельем парня. Никита шумно хлебал вторую кружку чая и тяжело вздыхал. Она едва успела вернуться с похорон деда, во время которых всё же случился скандал. Какой-то настырный журналист выследил их. Хорошо, что отец был рядом и отогнал назойливого репортера. А тут ещё и Корф, брат Мауса, с невероятной записью. Раньше бы она ухватилась за такую информацию и сделала увлекательное видео в блоге. Сейчас ей было всё равно. Сказывался стресс, оказывали действие таблетки, да и психика включила блок, чтобы не перегореть.

- И чего ты от меня хочешь? – спросила она, наконец, парня. Его рассказ не произвел особого впечатления. Вале и так давно было понятно, что  с этими существами человеку не по пути.

- Не знаю, - ответил Корф. – Смотри сама. Опубликуй. Или просто сохрани информацию, если со мной что-то случится.

Девушка слабо улыбнулась и накрыла рукой флешку.

- Меня, как я тебе сказала, не тронули только потому, что я беременна. Да и что с ними сделаешь? С их-то способностями и возможностями? Этого их Принца уже жгли, а он жив и здоров!

- Они не всесильны! – возразил Никита. – И что-то делать нужно.

Валентина задумалась. На самом деле, она испытывала двойственные чувства. Если всё так, как она слышала на записи, то человечество себя уже приговорило. Какие в этом могут быть сомнения? Достаточно посмотреть новости. Но и сдаваться без боя – разве это правильно? Когда-то этому Принцу подпалили хвост. Подгадил и её дед их организации. А если отец поможет? Если, конечно, поверит. В конце концов, она может выпустить видео. Так сказать, прощальное. А после уехать в Москву. Вместе с мамой. Её отец поможет им там устроиться.

- Я подумаю, - подвела Кобзарева итог разговору.

Никита допил чай и попрощался.

Через несколько минут на кухню вошел отец. Он присел напротив и спросил:

- Ты готова рассказать, что с тобой случилось?

Валя кивнула.

- Только ты мне не поверишь…

Эпилог

Утром следующего дня безносый привез Никиту обратно в город. Гот пошарил по карманам в поисках сигарет. Вид парень имел откровенно потерянный. Его «экскурсовод» протянул ему пачку сигарет и попрощался, сказав, что курить «опасно для жизни».

Никита брел по улице, сонно переставляя ноги. Мурманск оживал. Люди спешили на работу, и не подозревая, что творится под самым их носом. Ему казалось, что он участвует в каком-то дурном спектакле. Куда и зачем едут сотни автомобилей? Куда и зачем бегут тысячи людей?

Перед глазами до сих пор стояло жуткое и небывало зрелище, свидетелем которому он стал этой ночью.

Вчера вечером ему позвонил безносый, и они отправились на Сейдозеро. Там, когда они прибыли, у дороги были припаркованы десятки автомобилей с включенными фарами. Должно быть больше сотни «метисов» столпились вокруг возвышающейся над всеми темной зловещей фигуры Принца, за спиной которой гудела черная, пронзаемая короткими молниями сфера.

От вида такого количества безносых и белоглазых людей Никите стало не по себе. Он почувствовал себя откровенно лишним, но на него не обратили никакого внимания. Не посмотрел на него и Принц.

Главный демон простирал руки над своей паствой и что-то говорил. Санитар, знакомый Корфа, повёл его ближе к центру действа. И тогда Никита услышал, что вещал Принц.

- Через год я вернусь с новыми силами! Продолжайте подготовку! Час придет: планета снова будет нашей!

- Нашей! – истово выдохнули безносые.

Принц просто шагнул в сферу, и та мгновенно схлопнулась. Безносые расходились по машинам, и вскоре вереница транспорта потянулась к Мурманску.

Обратно ехали молча. Если у Никиты и были какие-то сомнения в реальности происходящего, то они полностью отпали. Никто бы не стал ради одного человека затевать столь зрелищное и массовое мероприятие. Мороз шел по коже от вида этих нелюдей. Зловещая фигура Принца внушала иррациональный ужас.

Медленно Никита шел по улице, переваривая увиденное ночью. Как дальше жить? Бороться? Что он может один? Может, и верно – уехать да прожить свою жизнь, как получится? Растекшееся по телу липкое чувство беспомощности лишало сил и воли. Снова захотелось напиться. Мелькнула мысль, что так и спиться недолго, и что так вот всё и начинается: с ощущения невозможности изменить ситуацию. Смириться и опустить руки? Чтобы потом бродить в одиночку по кладбищу и воровать конфеты? Нет! Примкнуть к этим? Чем не вариант? Разве, пусть и негласно, не этот путь открыт для него? Почему, собственно, нет? Он всегда презирал людей в своей массе – тупое быдло, не способное подобрать за собой окурок.

Никита достал подаренную безносым пачку сигарет. Полностью черная, только название и немного текста серебряной краской. «Палач». Говорящее название. Символичное. Никогда таких не видел! Парень бегло прочитал текст и не поверил своим глазам. Год выпуска – 2058-й.

Он достал сигарету (опять же, черная бумага и серебряная надпись возле фильтра) и закурил. Тут же сильно закружилась голова, картинка перед глазами раздвоилась. Вот это крепость! Или – на лбу мгновенно выступила испарина – сигареты отравлены? Значит, вот она какая была последняя шутка безносого: курить опасно для жизни. Забавно!

Как в тумане Никита, уже толком не видя ничего вокруг и не понимая, что происходит, сделал фатальный шаг на проезжую часть. Почувствовал всей кожей надвигающую металлическую массу грузовика – свою смерть. Он закрыл глаза в ожидании тяжелого удара.

Но вместо этого некая сила рванула его назад.

- Не дури, малец! – услышал он мужской голос. Желания огрызнуться на такое обращение не возникло.

Никита обернулся. Перед ним стояли три человека, одетых в деловые костюмы и плащи. Двое мужчин и женщина. У каждого на голове красовалась старомодная шляпа.

- Пойдем-ка с нами лучше с нами, Никита, - сказала женщина, весело ухмыляясь. – Нужно поговорить. И выброси эту гадость!

Никита выронил дымящуюся сигарету и вздохнул. Теперь он был не один.

ДИФФУЗИЯ - 5\5 (первая треть пятой части)

В подготовке материала использованы источники: Белых О. Священное озеро: Сердце Кольского края хранит множество загадок. (pskov.aif.ru)

Магия Севера: Путешествие в Кольский полуостров и Мурманск. (russkiedali.ru)

Пролог

Мурманск, Старое кладбище, лето 2023 г.

Трость из массива бука хлестким ударом разорвала кожу на лице алкаша. Брызнула кровь. Остальные бичи, глухо ропща, отшатнулись от странного и опасного юноши.

Тем более что он сверкнул спрятанным в трости лезвием, которое успел достать из буковых ножен и выставить вперед.

- Господа желают продолжить разговор? Или конфликт исчерпан?

- Да пошёл ты, сучёныш! Выблядок! – разошлись бичи. – Ишь, какой нашелся!

- Сдриснули резко! – Никита с презрением посмотрел на оборванную пьяную компанию.

Кладбищенские побирушки, злобно поглядывая на молодого человека в черной одежде, потянулись прочь. Алкаши, ругаясь, вели под руки раненого товарища. Один из них уже звенел мелочью и предлагал взять «спиртяшки», чтобы полечиться.

Никита спрятал шпагу и с видимым удовольствием закурил, прислонившись к ограде. Победа над неотесанным мужичьём (в его воображении) определенно вдохновляла жить. Он ещё раз посмотрел им вслед и скользнул взглядом по старинному каменному кресту, так его заинтересовавшего во время прогулки по кладбищу.

А вот это любопытно! Когда бичара толкнул Никиту в грудь, юноша облокотился о поверхность креста, чтобы восстановить потерянное равновесие, – рука как раз попала в выемку, где красовалась полустертая надпись с датами рождения и смерти. И там что-то скрипнуло.

Никита внимательнее изучил подвижный каменный прямоугольник. Так и есть. Тайник, скрытый поворачивающейся вокруг оси крышкой. Никита толкнул тростью крышку, но внутри было пусто к его большому разочарованию. А вот на внутренней поверхности крышки красовался вырезанный символ, напоминавший стилизованного человечка с рожками.

И впрямь любопытно. Он достал телефон и сделал несколько снимков. Выходит, что не зря сегодня провел своеобразный обряд перед прогулкой, улов оказался что надо. С этим местом явно связана какая-то тайна.

На городском форуме в теме «легенды и предания» Никита прочёл, что если поехать на 13-м маршруте, предварительно пропустив 12 автобусов, то можно будет попасть в иное измерение, портал которого открыт на кладбище. Корф терпеливо, с самого утра, ожидал 13 номер. Автобус, конечно же, привез его на то же самое место, что и всегда. Ничего не изменилось. Но своеобразный подарок, как оказалось, его ждал.

Никита любил гулять по кладбищам, ценя покой и одиночество. Однажды он услышал в каком-то фильме, что не стоит бояться мертвых, а стоит бояться живых. В этом был определенный смысл. Впрочем, и мертвецов стоило бояться – а точнее их слов, их наследия, их зловещей тени, отбрасываемой на будущие поколения. Но что касается покоя – здесь его хватало. Как и четкой соразмерности в протяженных рядах могил, оград и памятников. Хватало и старинных надгробий. А за каждым – история, судьбы, загадки.

Вот только иногда местная публика не радовала юного гота, - как и в этот раз. На него и так косо посматривали некоторые посетители кладбища, привлеченные импозантным и праздным видом юноши, явно прогуливающегося по кладбищу без всякой цели.

А эти побирушки, лазавшие по могилам как гиены в поисках падали, всюду совали свой нос. Собирали конфеты, выпивали поминальные стопки с водкой, воровали цветы. В странном пареньке в черной одежде они отчего-то увидели конкурента. В какой-то момент они, как стая уличных псов, охраняющих свою территорию, сочли Никиту легкой добычей.

А оттуда и до конфликта оказалось рукой подать. Он как раз рассматривал старинный каменный крест, когда его окружила компания алкашей.

- Ты что тут шоркаешься, малец? – дыхнул перегаром бородатый потрепанный жизнью мужик.

- Малец? – вскинул брови Никита. - Малец, дядя, у тебя в штанах!

Бичи, пуганые жизнью, зароптали. Но их было больше, они были старше, и потому полагали себя превосходящей силой. И стоило одному из них потянуть руку к юному готу, чтобы оттаскать того за ухо, как странный паренек хлестким и быстрым ударом трости дал понять, что не он тут жертва.

Крайне довольный собой, Никита вышел  кладбища, включил группу Lacrimosa и, держа трость под мышкой в подражание джентльменам прошлого, неторопливо двинулся по улице, радуясь лету и безделью.

Встретил по дороге одноклассников, которые едва ему кивнули. В гимназии, где учился Корф, он держался особняком. Пара друзей, да пара приятелей – этого для школьной жизни было более чем достаточно. Основная жизнь кипела в интернете на специфических форумах и в компании готов и неформалов.

В гимназию Никита перевелся в 9-м классе. Публика была в своей основе довольно цивилизованной, но и там нашлись желающие попробовать силу новичка, держащегося подчеркнуто независимо. Вот тогда он и взял за привычку не расставаться с тростью. А навыки фехтования позволили играючи справиться с тремя нападающими. С тех пор его не трогали. Никита никому не мешал жить, не мешали теперь и ему. Напротив, нашлись даже своего рода поклонники его острого ума и едких острот, которые юный гот позволял в адрес преподавателей.

В тот день Корф вернулся домой, и тут же залил фотографии креста на несколько форумов с одним вопросом: «есть идеи, что это такое?». Но всё, что он смог узнать, это то, что на пластине изображена иероглифическая монада английского эзотерика Джона Ди. Кто и зачем оставил этот знак, скрыв его поворачивающейся пластинкой, так и оставалось загадкой.

До определенного дня.

*

Профиль.

Никита Артемович Корф, 17 лет. Занятость: абитуриент.

Интроверт. IQ 120.

Темперамент: меланхолик-сангвиник.

Характер: одиночка, мечтателен, независим, хладнокровен, настойчив, самокритичен, сообразителен, ответственен, циничен, жесток.

Особая отметка: нацелен после поступления в СПбГЭУ  покинуть г. Мурманск.

Состояние здоровья: здоров.

Увлечения: готическая субкультура, поэзия, кладбища, холодное оружие, фехтование.

Зависимости: табакокурение.

Психологические травмы: в детстве был свидетелем того, как дед зарезал его родного дядю во время пьяной ссоры.

Статус: отвод. Проект закрыт досрочно.

*

23 июня 2024 г.

Телефон Насти Кобзаревой зазвонил в десять вечера. Женщина устало глянула на дисплей: Ирина Соловей.

Она тихо застонала. Только удалось пристроить детей тёще (она жила в соседнем подъезде и недавно развелась с мужем, а детей забирала, чтобы дать Лёшеньке поспать – и заодно уж невестке) и задремать. Забыла звук отключить. Лёшка сонно выругался: завтра у него смена в морге, и он мечтал выспаться.

- Не спишь, Анастэйшн? – весело спросила бывшая одноклассница, как ни в чем не бывало. – Айда в Диффузию! Попляшем, оторвемся. Давно не были. А то всё: у тебя дети, у меня – салоны.

-  «Давно – это хорошо, если две недели», – подумала Настя. – Ириша, я только поспать собралась! Вымоталась вся.

- Ну и хорошо, сладкая! Вот и отдохнешь! – начала уговаривать подругу Ирина. – А для бодрости там найдется кое-что.

Соловей задорно рассмеялась и громко шмыгнула носом в трубку.

- Давай завтра, а? Правда, что-то настроения нет, - неожиданно для самой Кобзаревой её охватило дурное предчувствие.

- Эх, Настюха! – деланно расстроилась Ирина Соловей. – Завтра я, скорее всего, уже уеду.

- Куда?

- В Москву! Не поверишь, на меня такой мэн запал – закачаешься!

- А как же твой «папик»?

- Ай, ну его! Скучный. Да и укатил на какую-то там охоту. А Ромка молодой, веселый. Просто зверь во плоти!

У Насти постепенно разгорался интерес, но она высказала последнее сомнение:

- Слушай, с деньгами напряг сейчас.

Ирина снова засмеялась.

- Для нас теперь там всё бесплатно!

- Как так?

- А вот так! Ромка там хоть и барменом работает, но это для души. Он один из совладельцев клуба. Прикинь?

- Ладно, - согласилась Настя. – Но недолго!

- Отправлю на такси домой, Анастэйшн, как только скажешь! Я скоро за тобой заеду, одевайся быстренько.

И уже через двадцать минут подруги окунулись в ночную жизнь города. Гремела музыка, ритм сносил голову. Ноги сами просились в пляс. Вокруг буйствовала возбужденная молодежь, в едином порыве праздновавшая жизнь и модного диджея из Голландии.

Время растворилось как сахар в чае. Ушли все заботы и тревоги. Стимуляторы придали сил, и танцевать, паря на невидимых крыльях, хотелось до самого утра. Быт откровенно заел. Дети появились неожиданно и отвлекали на себя, как думала Настя, её лучшие годы. Да и Лёшка оказался безалаберным маменькиным сынком. Она ещё и на работу изредка выходила на подмену. Так что: в отрыв!

Ещё коктейль «за счет заведения» - и обратно на танцпол! Плясать так, что кажется: вот-вот взлетишь!

И вдруг толпа дернулась единым настороженным зверем. Прошла рябью легкая волна едва зачинающейся паники. Раздались первые испуганные крики. Замолкла музыка, тишина больно ударила по ушам.

- Пожар! – раздался чей-то возглас, и ужас охватил молодежь. Иррациональный страх, доставшийся от предков, но вполне понятный даже обдолбанным наркотой тусовщикам.

Тамбур на входе в зал, так грамотно устроенный с целью отсекать лишних людей и гасить музыку, сейчас стал смертельной ловушкой. Молодежь, крича и толкаясь, пыталась выбраться наружу, хотя вначале не было ни пламени, ни дыма.

Огонь появился позднее, проникнув возможно через вентиляцию, либо ещё как-то. Появился и едкий дым, застилающий и без того полутемное помещение. И случилось страшное: возбужденная масса молодых людей, ведомая стадным инстинктом, создала в тамбуре пробку; двери, настроенные автоматически открываться и закрываться, чтобы пропускать посетителей небольшими группами, просто-напросто заклинило.

Ни Насте, ни Ирине выбраться было не суждено.

*

24 июня 2024 г.

В тот день Никита Корф так и не доехал до кладбища. Помешал звонок.

Звонила мама с городского номера. И, плача в трубку, сообщила новости: застрелили деда, Истомина Петра Савельевича.

Никита вышел из автобуса и закурил. Что за день такой? Он неожиданно почувствовал себя крайне уязвимым. Вспомнил, что благодаря поездке в Питер оставил привычку не расставаться с тростью. Это следовало исправить. Почему-то ему показалось, что вокруг их семьи сгущаются тучи. Слишком много странного и необычного стало происходить в последнее время. Иметь оружие просто необходимо.

Пришлось возвращаться назад в морг. Там он узнал всю последнюю информацию:  о смерти деда, его приятелей и даже любовника матери. Узнал и о пропаже странного тела вкупе с безносым санитаром. Это только укрепило его подозрения, что дело нечисто.

А к вечеру весь город знал о трагедии. И хотя подробности следствия не разглашались, журналисты успели понастроить теорий: и о происках конкурентов, и о бандитских разборках, и про арест Кобзарева. Факты (а кадров с места пожара в клубе хватало) откровенно испугали общественность. Тут уже никак властям было не отделаться общими словами: любительские видео сразу попали в сеть, и на них четко было видно, кто устроил стрельбу и пожар; тем более, что старик Кобзарев и не скрывался.

К сгоревшему клубу потекли неравнодушные люди. Устроили даже небольшой митинг возле здания МВД, требуя крови виновника. Тогда же стало известно и об устроенной им бойне на базе отдыха. Для города и едва ли не сотен родственников – горе, а для блогеров и журналистов просто подарок судьбы. Людей с профессиональными и любительскими камерами хватало повсюду. А если и этого кому-то было мало, все кому не лень снимали на телефоны. Новости просочились даже на центральные каналы телевидения.

Дома мама пила вино и висела на телефоне, разговаривая с родственниками и друзьями. Телевизор в гостиной не замолкал, вспыхивая броскими надписями и кадрами с мест происшествий. Вездесущие журналисты нарыли немало всевозможной информации, и сейчас щедро делились подробностями биографий как застреленных на базе отдыха (не последних людей в городе), так и самого стрелявшего, Бориса Петровича Кобзарева.

К счастью для их семьи брат Никиты Маус в ту ночь был у подружки, хотя там погибли несколько его друзей и знакомых. Так что сейчас Иван Корф смолил вейп за компьютером, нацепив наушники, запивал горе слабоалкогольными коктейлями и переписывался с друзьями в сети, попутно просматривая новости.

Никита вздохнул и поплелся на кухню. Закурил, задумчиво глядя в окно. К смерти он относился философски: все там будут. Стоит разве ради этого, в принципе, рядового события поднимать такую волну негатива? В некоторых странах и вовсе праздник устраивают, когда кто-то покидает земную юдоль. Нет, родственников-то можно понять: кто детей потерял, кто кормильца – тут явно не до веселья. Но остальные-то причём тут? Или народ вдруг стал потрясающе единым? А не сосед ли Гриша, который сегодня у подъезда выражал соболезнования его маме, не так давно ругал Никитиного деда, Истомина Петра Савельевича – мол, народ всё видит и знает: и про взятки, и про молодых любовниц!? Тьфу!

Савельича, конечно, по-своему жаль. Нормальный был мужик, хоть и на своей, что называется волне. К Никите и его интересам относился с пониманием, помогал деньгами. И вот, блин, съездил на охоту с друзьями! Протекла крыша у старика Кобзарева. По телевизору не так давно обсосали все кости боевого прошлого военного пенсионера. А вот что послужило причиной вероятной ссоры, кто знает. Версий много, догадок ещё больше. «Ведется следствие»…

На кухню зашла мама. Под глазами пролегли глубокие тени. Глаза пьяно блестели. Она села за стол и достала из Никитиной пачки сигарету. Он, с любопытством глядя на родительницу, поднес огонек зажигалки. Обычно мама не курила, разве что после тяжелых смен.

- Все просто с ума посходили, - поведала она сыну. – Завтра ещё в ментовку тащиться. Труба дело!

- С чего бы? – Никита закурил вторую сигарету и, повернувшись на стуле, приоткрыл окно.

Мама открыла холодильник (кухня была небольшой) и достала початую бутылку настойки.

- А с того, сына! В одном из мешков был странный робот, - Никита вздрогнул и внимательнее присмотрелся к маме, - или чучело, не знаю. Реалистичный очень. Ха-ха! Семицкий и вовсе подумал, что это инопланетянин. Так вот он пропал. А с ним пропал и санитар новый. Может, видел. Безносый такой? – Никита кивнул. – Он, похоже, и Лёшку по башке тюкнул и украл пробы жидкости, возможно биологической, с того самого робота. А заодно и мой телефон с фото этого «инопланетянина». Ах, да, ты же тогда заезжал…

Никита шумно сглотнул, но про свои снимки промолчал.

- И?

- И то! Полиция, само собой, заинтересовалась. Робот там, не робот, а тело пропало! И телефон пропал, и…

Никита поднялся со стула и открыл шкафчик. Достал рюмку и нацедил маме настойки. Она выпила и с благодарностью посмотрела на сына.

- А в телефоне все контакты, он-лайн банки – всё! Как будто всего этого мало! – Никита понял, что речь идет о смерти деда. – И Генка погиб. – Тут Елена Петровна не выдержала и пустила слезу.

Никита курил и внимательно наблюдал за мамой. Реакции ожидаемые, но в пределах нормы. Всё же, человек работает в морге. Он сжал мамины пальцы. Кольнула мысль, что теперь он за старшего. От отца давно не было вестей, даже судебные приставы не могли найти. Быть может, и в живых уже нет, или за границу уехал. Родня с этой стороны ничего путного не говорила: либо и впрямь не знали, либо покрывали сына, открыто пренебрегшего отцовским долгом. А от Ивана чего ждать, кроме дурости? Ничего. Придется ему не только учиться, но и думать о подработке в Питере. В самом худшем случае и вовсе в Мурманске оставаться.

- Знаешь что странно, Никита, - он не сразу вынырнул из мыслей, - это значок этот дурацкий!

- Что?

- Ну, говорю же: на роботе том – хотя вряд ли это игрушка! – знаки стояли. Я такой уже видела. На рекламе клуба этого, как там? Диффузия?

- Да.

- Странное название, - мама весело посмотрела на Никиту. – Был там?

Никита театрально вздохнул.

- Не по адресу. Это вон Ванька там все мозги оставил. А я учиться хочу.

- Ну, да. Да. – Елена Петровна сама наполнила стопку и выпила. – Так вот значок этот. И на, хм, уродце этом. А ещё, - мама подмигнула, - Генка рассказывал, что пасынок его, Шадурский Эдик, такие же знаки у себя в палате рисовал. Трудно не узнать.

- Вот как? – Никита постарался не выдать своего любопытства. – И где он, Эдик этот?

Елена Петровна вздохнула.

- Там же, где и был: в пансионате для «уставших» от жизни. А что? Любопытно стало?

Никита пожал плечами.

- Да так. Постольку поскольку. Но адресок мне нужен.

Мама не стала задавать вопросы, а просто продиктовала адрес.

- Туда вообще пускают посетителей?

- Не знаю. Позвони. Скорее всего, запросто. Это же не тюрьма.

Никита кивнул.

- А Эдик этот, как – в адеквате?

- Гена говорил, что вроде идет на поправку…

В прихожей затрезвонил домашний телефон. Как специально. Но никто не спешил снять трубку. Первым не выдержал Иван, выскочив из своей комнаты.

- Ма! Баба Люся звонит! Поговори.

- Иду я! Иду…

Выходя с кухни, мама обернулась и подмигнула. Никита сдержанно улыбнулся и потянулся к пачке сигарет, заодно включив электрический чайник. Очень хотелось кофе. Этой ночью он планировал прошерстить форумы, поспрашивать народ, не в курсе ли кто каких-либо странностей, связанных с последними событиями. Авось что всплывёт. А заодно не лишне подумать, о чём и как поговорить с Шадурским. Эдуард явно что-то знает.

*

25 июня 2024 г.  Поезд Москва – Мурманск.

Виктор Кобзарев, подполковник ФСБ, с большим трудом смог выпросить у начальства небольшой отпуск. Работы хватало. Но дочь есть дочь, он за неё готов был горы свернуть.

Тяжело пришлось немного и с новой семьей. Нынешняя супруга, конечно, всё понимала, но ревновать к прошлой семье – ревновала. Слава Богу, обошлось без драм и заламывания рук. Виктор давно «построил» жену, выбрав в жены умную и покладистую женщину. Сошлись, что называется, характерами. Никому из них не нужно было кричать и пытаться доминировать, каждый осознавал свои функции и делал своё дело, помогая пассии тянуть хозяйство и воспитывать детей. Другое дело, что как раз намечался день рождения сынишки. А тут такой срочный отъезд.

Уже в дороге он получил новости из Мурманска. И ужаснулся. Корил себя, что задержался. Хотя, что он смог бы сделать?

В общем, отдыха не получалось, как не крути. Переживал за дочерей, переживал за отца. Страдал из-за смерти старшей, Насти. Обычное его хладнокровие здесь пошло трещинами. Виктор оказался один на один перед сложной дилеммой: его родной отец убийца, и по его вине погибла Анастасия, у которой уже были и свои дети.

Соседи по купе, странная одинаково одетая троица, его стремление продегустировать коньяк, подаренный в дорогу коллегами («чтобы в поезде не скучать»), не поддержали. Они так и сидели, не снимая до самого вечера старомодных шляп трильби. Двое мужчин в деловых костюмах, и женщина – тоже в костюме, и тоже мужском. Незнакомцы вели себя вежливо, но подчеркнуто отстраненно, словно ехали со слабоумным.

Троица, как оказалось, любила поговорить. Но чем больше, пусть и краем уха, их слушал Виктор, тем сильнее ему хотелось коньяка. «Сектанты – палец даю на отсечение!», - думал он и косился то на этих людей, то в окно. А вот его никто не стеснялся.

- Опоздали мы, - с жаром говорила женщина. – Нутром чую!

- Ну, Харди, ты не совсем права, - не согласился с ней один из мужчин с эспаньолкой. Возможно, старший в группе. – Выехали, как смогли. И нас троих собрать было трудно. Людей мало. Работ и забот полон рот, - он усмехнулся. – А что опоздали… Ну, бывает. Доверимся, как говорится, Вселенной.

- Не думаю, что опоздали, - вставил второй мужчина. Отличали его чуть тронутые сединой короткие усы. – Если бы они успели собрать жатву, мы бы знали. Разве нет?

- Кто его знает! Далековато от их привычных мест. По идее, время позволяет.

Та, которую назвали Харди, соскочила с места (Виктор едва не разлил коньяк от неожиданности) и нервно прошлась по купе, насколько позволяло место.

- Зачем они вообще так далеко полезли? Это же Заполярье!

Мужчина с эспаньолкой с улыбкой следил за ней.

- Значит, ты не в курсе?

Харди присела, наконец, выплеснув легкое раздражение, и тоже улыбнулась.

- Нет, амиго, сеньор Юрий! Я как получила весточку, сразу на самолет и в Москву.

- О, там целая история, как оказалось! Давным-давно там жил один святой, Варлаам его звали. Так вот, легенда гласит, что он сжег в тех места демона. Вот только тело демона пропало, и его так и не смогли найти. А хотели, между прочим, царю отвезти!

- И что?

Усатый усмехнулся и присоединился к разговору.

- А то! Видимо, наши ребятки как-то нашил это тело. Смекаешь?

- Да бля! – не выдержал уже Виктор и выскочил в тамбур перекурить. От разговоров этой троицы мозги закипали. Как есть сумасшедшие! Хоть и одеты прилично. Вести себя с ними вежливо не было никакого желания. Мало того, что компанию не поддержали, так даже не представились. А ему, может, хотелось хоть с кем-то разделить своё горе. Можно было, конечно, посетить вагон-ресторан, но привычки старого чекиста взяли верх: молчание и еще раз молчание!

Когда он вернулся, выкурив пару сигарет, соседи по купе уже укладывались спать, наконец-то расставшись со своими шляпами. Мужчина с эспаньолкой подмигнул ему, как ни в чем не бывало.

- Спокойной ночи! – пожелал незнакомец и повернулся на бок.

Виктор допил коньяк и растянулся на нижней койке. Мерно стучали колеса, мелькали огни за окном. Легкий ватный сон укутал его. Никаких мыслей не было, он умел их убирать, когда нужно.

Утром, когда Виктор проснулся, удивительно свежий и бодрый, на столе уже дымились четыре стакана чая с лимоном, а соседи, полностью одетые, сидели на соседней койке и тихо переговаривались. Все их разговоры вились вокруг какого-то демона и его подручных.

Допив чай, он собрал бельё и едва ли не бегом покинул купе. Вслед ему летел смех. Ну их, сумасшедших! Не возникло даже желания сверкнуть корочками – да и был ли повод-то? Просто поставить на место? Так они на своем месте – полные психи. С таких, как знал по опыту Кобзарев, только анализы брать или пальцы ломать. Подполковник скрипнул зубами. Хоть поспал дали, и на том спасибо!

Остаток пути он провел в тамбуре, покуривая сигареты, читая новости в телефоне, когда появилась связь, и любуясь видами Мурманской области. Давно он тут не был. Лет, наверное, пять? Или даже больше? Эх!

И, сходя на перрон, с одной стороны он радовался, что посетил малую родину и увидит родных и близких. Жаль лишь, что впереди его ждали крайне неприятные хлопоты, связанные с делом отца и похоронами Насти.

А потом ему позвонили и сообщили последние новости. Батя умер в камере от сердечного приступа.  Он остановился посреди людского потока. Руки предательски мелко задрожали.

Как же так? Настенька сгорела. А теперь и отец, виновный в её гибели, не то ушел от наказания, не то…

Виктор до хруста сжал челюсти и шагнул вперед.

*

Санаторий «Полярный» находился сравнительно недалеко от города, на берегу  живописного залива, с видом на море и возвышающиеся сопки, поросшие не густым ельником. Лечиться тут было дороговато, но зато гарантировался индивидуальный подход, покой и возможность оставаться на любой срок.

Всё это Никита узнал, найдя соответствующий сайт. Там же он нашел телефоны санатория. С посещением никаких проблем не возникло, лишь бы не возражал сам пациент.

Никита заказал такси, с удовольствием прокатился по городу, и вскоре стоял у ворот «Полярного». Вход свободный, хоть ночью приходи, как к себе домой, но охрана с высоким забором присутствовали.

Уточнив палату на ресепшене, Никита поднялся на второй этаж санатория, построенного ещё в советское время для передовиков производства и переделанного в 90-е под частную клинику узкого профиля, и вскоре с любопытством смотрел на Эдика Шадурского.

ДИФФУЗИЯ - 4\5 (финал четвертой главы)

- Валька-то? – бубнили гнусавые, неузнаваемые мерзкие голоса. - Да та ещё сучка! Прикинь: звонит мне и денег просит. Мол, отработает.

- И что, отработала?

- Да ваще! На хую вертелась как пропеллер. А сосет как богиня!

- Да, жаль, что её нет с нами!

- Ничего! Придем – пустим по кругу! Зачем таланту пропадать?

- А деньги-то ей зачем? – Смех.

- А я откуда знаю? Мутила что-то с клубом этим. Вот, блядь, и домутила…

Руки сами протянулись к прислоненной к скамейке Сайге. Кобзарь тихо зашел внутрь домика и аккуратно затворил за собой дверь.

На него, выпучив мутные глаза, уставился Александр Петрович Шиис с поднесенным ко рту стаканом. Увидели оружие в руках старика и другие.

- Ты чего, Борис Петрович? Что с тобой? – спросил, затрясшись, Истомин. У него всегда был нюх на неприятности. – Тебе плохо?

- Сдурел, старый? – рявкнул, выпив, Шиис. Лицо его раскраснелось сильнее прежнего. К алкоголю добавился нешуточный гнев, вызвав новый прилив крови к лицу. – Брось!

Ему первому заряд картечи и снес часть головы с лицом. Второй выстрел попал в грудь Истомина.

Привычный к бандитским перестрелкам, успел среагировать Гена Тарских. Он прикрылся телом Коли Липатова. Бух! Рубашка бывшего теперь уже директора порта взорвалась на животе черной кровью.

Тарских нырнул под стол и закричал оттуда:

- Крыша совсем поехала, сука?! Не стреляй! Давай договоримся!

Кобзарь сделал шаг в сторону, освобождая проход.

- Можешь уходить.

Вначале из-под стола показалась пустая рука Генки. Потом и он сам. Подняв руки вверх, он цепко осмотрел старика с Сайгой, контролируя его движения. Борис Петрович опустил ружьё и махнул слегка стволом: мол, проваливай.

Тарских, явно ему не поверив, выхватил из-за спины нож, которым недавно нарезал помидоры, и метнул в Кобзарева, а сам тут же бросился к двери.

С неожиданной прытью старик уклонился от брошенного ножа и привычным движением мгновенно вскинул Сайгу. Картечь разворотила спину Гены Тарских. Мужчина отлетел вперед, стукнувшись головой о дверь. Та приоткрылась на несколько сантиметров.

Майор Кобзарь повернулся к остальной компании. В живых никого не осталось. Завалился навзничь именинник Шиис с запрокинутой назад размолотой в фарш головой. Съехал под стол Липатов. Возможно даже, что просто потерял сознание, но вскоре кровопотеря сделает своё дело: с такими ранами долго не живут.

Мертвый и усталый сидел на скамейке Петя Истомин с закатившимися глазами и запекшейся кровью на губах, вольготно прислонившись к стене напротив входа. Одна рука свободно свисала, другая чудом зацепилась за стол, когда короткая агония и кашель тряхнули тело.

Капала кровь густыми каплями, оставляла дорожки на стенах, двигаясь вниз под действием закона тяготения. Стекала на пол водка и рассол из опрокинувшейся банки с маринованными огурцами.

Кобзарь криво усмехнулся. Красота! Он втянул насытившийся разными запахами воздух. Жаль, что их, болтунов этих за столом, было так мало! Он присел на свободное и чистое место, налил себе стакан водки и выпил его в несколько жадных глотков.

- За вас, мужики!

Майор положил голову на стол, закрыл глаза и тяжело вздохнул. Очень хотелось спать. Этот неожиданный всплеск сил исчерпал все ресурсы организма. По телу прошла еле ощутимая судорога. Хмельной и боевой кураж несли на своих крыльях в славное прошлое, не смотря на крайнюю утомленность. Тьма шептала имена тех, кого уже нет рядом – всех тех, кто сложил свои головы там, в ущелье. Тьма милосердно баюкала. А они звали к себе.

Мигнула и погасла лампочка.

Выключилось и сознание…

*

Очнулся Борис Петрович Кобзарев в почти полной темноте. Тело затекло от неудобной позы. В ноздри бил тяжелый запах застоявшейся крови. Во рту ощущался неприятный кислый привкус.

Светящиеся стрелки наручных часов показывали время:23.11.

Словно удар молотка – приходит осознание сделанного. В помещении царит мертвая тишина, будто кто-то намеренно выключил звуки. Лишь шелестит одежда, когда Кобзарев меняет позу.

Гаснет, как свеча на ветру, воля к жизни. Прожитые годы наваливаются на плечи пудовыми гирями. Как никогда сильно ощущается старческая немощь и собственная никчемность.

«Таков мой финал».

Руки в темноте нашаривают карабин. Он пристраивает Сайгу так, чтобы дуло упиралось в нижнюю челюсть. Один выстрел, и всё решится.

- Не делай этого, братка, - вдруг слышит он голос, доносящий откуда-то рядом. – Грех это.

«Вот и всё, я точно поехал головой», - думает Кобзарев, тщетно пытаясь увидеть в темноте источник голоса.

И тут же пространство, словно в кино, слегка раздвигается. От страха сильно колотится сердце. Открывается небольшое окно с рваными краями – так можно пробить отверстие в натянутой в рамке бумаге. Конечно же, он принимает происходящее за галлюцинации, но не может оторвать взгляда от созерцания иного мира, приоткрывшегося сквозь прореху в реальности.

Он видит – чуть сбоку, в слегка искаженной перспективе -  старика в простых монашеских одеяниях. В руке у него посох – сжатый так сильно, что побелели костяшки пальцев. Косматые седые брови гневно насуплены.

А перед монахом стоит какой-то жуткий урод, с которого словно давным-давно содрали кожу и оставили высыхать на солнце. Выпучив белые глаза, это нечто в упор рассматривает старца и шумно втягивает воздух дыхательными отверстиями, подходящими скорее какой-то рептилии. Кобзареву становится понятно, что это не человек.

Ему откуда-то также становится понятно, что монах – это святой Варлаам Керетский, защитник земли Мурманской.

- С кем ты говоришь, монах? – интересуется это странное существо.

- Не важно, демон! Ты виновен в преступлениях против рода человеческого и должен ответить за свои деяния.

Безносый демон сверкает белыми глазными яблоками, словно сканируя святого и ища в том подвох, но зацепиться в Варлааме не за что.

- Твоя взяла, старик, - говорит демон, оскаливая пасть полную острых зубов. –  Так чего ты хочешь?

- Отправить тебя обратно в ад, порождение диавола!

Демон смеется.

- В ад? О, нет! Ты бы сильно удивился, монах, если бы узнал правду.

- Лги и дальше, сын отца лжи!

- Я ГОВОРЮ ПРАВДУ! – рычит демон гневно. – В отличие от сильных мира сего. Грядет век Колесничего, и это не изменить!

Монах терпелив даже с порождениями сатаны.

- Колесничего?

- Вы зовете его Антихрист. И его время скоро придет. Четыре коня впряжет он в колесницу. Их копыта взроют землю, и реки потекут вспять, а горы сдвинутся с места. Мир изменится, и кровь будет вместо воды.

- Посмотрим, тварь. Посмотрим! – в голосе монаха появляется праведный гнев.

Снова смеется безносый.

- Ты ненавидишь меня. Но за что? За то, что я не такой, как ты? Что я сделал лично тебе, старик? Ничего! И никому я не в силах сделать того, чего сам человек не желал бы так страстно. Причастность к тайне, ощущение избранности, гнев, похоть – мы лишь показываем взыскующему, кто он есть на самом деле. Да, за это есть своя цена.

- Вот как? И что же? Душа?

- Боль, страдание, страх – этого у вас в избытке, и мы пьем это словно вино. Как нектар бессмертия! Как посвящение в «человечность»! Разве это не сообразно твоей вере, монах? Разве в твоем учении нет места этому знанию?! Кто висел на кресте, кто сгорел на солнце? Кто поймет цену искупления? А глупцы всё так же лезут туда, куда боятся ступить ангелы! И, подобно Икару, падают в море! Если бы ты только ЗНАЛ!

- Мне достаточно верить, ты, порождение ада!

- Но я был призван сюда людьми!

- Глупыми и невежественными? Не велика заслуга искушать таких! И не равняй нас, тварь! Ты – искуситель!

Демон неожиданно улыбается – если эту гримасу можно принять за улыбку.

- Возможно. А возможно я - просто зеркало, ваше отражение в воде. Разве не стоял тот, кого вы зовете Сатаной, у престола Бога, когда тот проверял Иова? Разве не действовал Сатана по велению Бога, как его слуга? Грядет время Великой скорби, и вина на том лежит исключительно на человеке!

- Будь проклят, демон Преисподней! – кричит монах, вздымая посох.

- О, нет, монах! Мы просто иные, выбравшие свободу и волю… Вы же сами нас постоянно призываете! Вам же так не нравится власть вашего бога! Вы – рабы, кусающие руку хозяина и мечтающие о своих рабах, и о том, чтобы возвыситься над прочими – знанием либо богатством. Нас позвали - мы пришли. Так что же не так?!

- После власти Антихриста грядет Царствие Божье, демон!

- А если нет? Что если я скажу, что точно это знаю?!

- Лукавый! Не искушай! Не на того напал. Слаб человек, но может стать сильным в Вере!

Демон неожиданно закрывает на несколько секунд глаза и делает шаг назад.

- Делай, что должен, монах! – устало машет рукой безносый.– Ты меня утомил. Ничего нового ты не скажешь для меня…

Варлаам тут же трижды осеняет демона крестным знамением.

- Вот имя Отца, и Сына, и Святага Духа! Аминь!

И демон вспыхивает! Пламя быстро разгорается и охватывает всё тело безносого. Демон не издает ни звука, продолжая спокойно разглядывать монаха, как нечто глупое и удивительное. Варлаам не отводит взгляда.

Наконец, глаза демона закрываются. Он падает сначала на колени, а потом рушится и на землю бесформенным кулем. Только теперь Кобзарев видит позади затихшего безносого демона одного человека с факелом, а второго с бочонком, из которого тот плескал на черное тело у своих ног что-то горючее.

Монах поворачивается к Кобзареву и печально смотрит тому в глаза.

- Не делай этого, братка, - повторяет монах.

- Кто ты?

- Воин Христов, - отвечает Варлаам, - как и ты.

Картинка пошла рябью, и всё пропало. Борис Петрович снова очутился в темноте, дрожа от испуга. Он всерьез начал опасаться, что его поглощает подлинное безумие – так же, как коварное болото засасывает свою жертву.

Всё также воняло кровью и пролитой водкой. А ещё – дерьмом из чьих-то пробитых кишок. Возможно обгадился перед смертью Липатов.

Кобзарев поднялся на нетвердых ногах и щелкнул выключателем, включая мигнувший свет, и с ужасом созерцая следы устроенной им бойни. Руки тряслись. До него только сейчас начало доходить осознание того, что он не мог со своим плохим слухом слышать разговор своих приятелей. Это было наваждение. Борис Петрович снова посмотрел в сторону карабина, прислоненного к скамейке. Как ему теперь смотреть в глаза людям? Что он скажет родным и близким? Это проклятое место! Зря они сюда поехали! Что-то злое витало в воздухе, некое древнее зло тянуло свои щупальца к слабым духом людям…

Вот оно что! Он вспомнил слова демона. Неужели Кобзарев страстно желал этих смертей? Что если он просто хотел убивать и нашел-таки, наконец, повод?

Борис Петрович взял себя в руки, насколько это было возможно в его состоянии. Налил себе стакан водки из уцелевшей бутылки и, перекрестившись, залпом выпил. Нашел плавающий в рассоле огурец и закусил. Терять было нечего.

Он хмельно усмехнулся и нашарил на столе пачку сигарет, заляпанную кровью. Закурил и откинулся на спинку деревянной скамьи. Какой уж теперь здоровый образ жизни?

Что делать дальше? Злая воля извне подталкивала его к самоубийству. И он едва не поддался соблазну.

- Выкусите, суки! – пробормотал Кобзарев.

Его глаза остекленели. Он принял решение. Помирать так с музыкой! Если ему суждено утонуть, он захватит с собой тех, кто виноват в последних событиях. Все факты указывали на клуб Диффузия. Сейчас он почти верил своей внучке и её рассказу. Вот туда он и поедет.

В багажнике, как он помнил, лежала канистра. Проверить, что в ней, - минутное дело. И – да – там плескался бензин. Ему найдется достойное применение! Вероятно, кто-то ещё может пострадать. Но: лес рубят – щепки летят.

Борис Петрович вернулся за стол и налил себе ещё. От былого страха и неуверенности не осталось и следа. Он снова был на войне, и снова знал, где враг.

- Простите, мужики! Пью за вас! На том свете сочтемся…

Когда он обшаривал тело Липатова в поисках ключей, это взволновало его не больше, чем перебирание одежды в платяном шкафу. А мертвецы… их он видел достаточно.

В джип Кобзарев загрузил всё оружие. Надел патронташ. Захватил бутылку водки и пачку сигарет. Он чувствовал себя по-настоящему живым, бодрым и полным сил. Словно сбросил лет двадцать минимум. Последние прожитые годы показались ему донельзя жалкими. Неужели он так и старился бы, дряхлея постепенно и впадая в маразм? Нет, он старый пёс войны, и он умрет сражаясь.

Загорелись фары, мягко заурчал мотор. Полковник Кобзарь приложился к бутылке и закурил. Глядя вперед остекленевшими глазами, он улыбался. Отличное завершение жизненного пути! О таком можно только мечтать.

Сердце радостно скакнуло, когда джип резко тронулся с места.

*

По дороге он не думал ни о чём. Просто ехал, куда следовало. Иногда делал глоток водки, курил и смотрел вперед остекленевшими глазами. Какие они хотели по приезду в город устроить проверки клубу? Гнездо разврата и похоти – его следовало выжечь, вот и весь разговор!

Странно, что он практически не пьянел, словно застыв в определенной фазе. Вероятно, адреналин делал своё дело.

Так он и въехал в город, направляясь к последней точке своего пути.

Он остановился напротив клуба Диффузия, привычно сверкавшим неоновой вывеской и пляшущим чертиком, в котором теперь Кобзарь видел прямоё указание на истинную природу этого места.

Сайгу он повесил за спину, взяв в руки карабин Вепрь под патрон 7,62 × 39 мм – его он нашел в чехле, когда тщательно проверял всё, что лежит в багажнике.

Легкой упругой походкой Кобзарь перешел дорогу, ни у кого не вызвав подозрений. Ни охрана, ни молодежь у входа не обратили на него никакого внимания, занятые собой.

Лишь когда прозвучал первый выстрел, и один их охранников клуба упал на колени, изумленно глядя на окрасившуюся красным белую майку, фокус внимания переключился. Ещё какое-то время им понадобилось, чтобы осознать сквозь пелену алкоголя и наркотиков: точно происходит нечто запредельное. Раздались первые крики. Заорал от боли раненый охранник.

Кобзарь направился в административное здание. Навстречу ему выскочил лишь один защитник этого вертепа, вооруженный пистолетом. Разбираться, что за пукалка у того в руках, он не стал. Меткий выстрел в голову отбросил безвольное тело к стене.

Снаружи нарастала паника. Резко стартовали автомобили. Стучали каблуки по асфальту. Замолкла, наконец, музыка.

Водя стволом по сторонам, полковник Кобзарь осмотрел первый этаж. Пусто. Жаль! Он ожидал сопротивления. Многие двери оказались закрыты. Можно было их выбить, но что толку? Зря он поехал ночью. Администрация клуба, скорее всего, находится здесь днем. Спрашивать-то стоило с них. О чём он думал? Но дело нужно доделать.

Он вернулся к джипу и схватил канистру с бензином. Всё так же спокойно, игнорируя возникшую суету, Кобзарь пересек проезжую часть и вернулся в здание.

Канистру он открыл и зашвырнул в коридор подальше. Ёмкость упала на бок, из горлышка потекла горючая жидкость. Отойдя к двери, он два раза выстрелил из Сайги-12. Картечь выбила из металла канистры искру и пары бензина вспыхнули. Пламя жадно перекинулось на стены из горючего пластика.

Хмыкнув, Кобзарь вышел наружу и, отойдя несколько метров, услышал зловещий рык за спиной. Полковник удовлетворенно ухмыльнулся - всё же он был прав - и направился к автомобилю. Достал оттуда недопитую водку и сигареты. Закурил и принялся наблюдать остановившимся взглядом, как огонь едва ли не за секунды охватывает здание. Про пожарную безопасность тут явно не думали.

Вдалеке зазвучали сирены спецтранспорта. Отпущенное ему время точно заканчивалось.

Пусть так. Он выполнил свою работу, тяжелую и мужскую. Кто-то должен был это сделать. Жаль, не было особого сопротивления и не удалось вволю пострелять. Впрочем, чего он ожидал? Что из подвала начнут выскакивать демоны, а он, словно волшебный герой, поубивает их и спасет город? Смешно!

Остатки водки обожгли пищевод, и Борис Петрович с сожалением выбросил бутылку. Бывший майор, бывший полковник – все они с сожалением уходили, тая как дым.

Он поднял взгляд, чтобы ещё раз полюбоваться на горящее здание. Пламя гудело, разгоняя тьму вокруг. Небо давно потемнело от набежавших туч, начало слегка моросить.

Кричали люди от боли и страха. Пожарные выходы из клуба предусмотрены не были, и поэтому бункер превратился в ловушку. В проходах возникла давка.

Он подставил разгоряченное лицо каплям начинающегося дождя и закрыл глаза. Ему уже было всё равно.

*

Утро следующего дня, СИЗО.

Загрохотала дверь камеры, заставив Кобзарева вздрогнуть. Он, в отличие от прочих сидельцев, к существующим порядкам еще не привык. Да и устал Борис Петрович порядком – не молодой уже давно. Давали знать о себе две практически бессонных ночи: ночь пожара, последовавший за ней день с допросами и ночь среди сокамерников, для которых после отбоя жизнь только начиналась – люди пили чай, курили, общались и «гоняли коней», то есть переписывались с другими камерами через систему натянутых веревок. А также стресс и выпитое накануне – всё это подорвало здоровье.

- Кобзарев, на выход!

Его хлопнул по плечу сосед, Митрофан, тоже когда-то отдавший долг Родине сполна.

- Не бзди, полковник! Казаки и не такое терпели!

Бориса Петровича по коридорам повел флегматичный охранник, придерживая старика, где надо. Следом за ними шоркал ботинками второй сотрудник, бряцая ключами. Они лениво перебрасывались ничего не значащими для него фразами.

«Господи, помилуй!»

Кобзарева завели в кабинет, где уже находился, видимо, новый следователь, и усадили на стул. Полковник устало сложил на коленях руки в наручниках. Охранники вышли. А он осмотрелся. Не похоже на следственный кабинет, где он был вчера – там он был отгорожен от стола следователя решеткой. Здесь же он сидел почти свободно, а через пустой стол его разглядывал мужчина в костюме и темных очках.

Тот показал удостоверение в раскрытом виде и ухмыльнулся:

- ФСБ. Капитан Серов Юрий Алексеевич.

Капитан достал из стола пепельницу и пачку недорогих сигарет. Закурил сам и предложил Кобзареву. Борис Петрович кивнул и неуклюже принял зажженную сигарету. Держался он лишь на силе воли, и тело нуждалось в стимуляторах. Утром он даже не успел допить чай.

- Как же вы так, Борис Петрович? – затянул свою песню следователь. – Боевой офицер, и такое!

Кобзарев поднял на него воспаленные глаза, щурясь из-за дыма.

- Я всё вчера рассказал. Что ещё ты хочешь услышать?

Серов хмыкнул. Выспавшийся, сытый, сильный и уверенный в себе человек – он довлел над усталым стариком, как дородная сиделка над парализованным инвалидом. Что он хотел услышать?

- Ну, например, что вас сподвигло на такие решительные действия? Я имею в виду: сжечь клуб? Серьезные люди пострадали, между прочим.

Капитан поднялся из-за стола и принялся ходить кругами. Кобзарев лишь первый раз скосил на него взгляд, но потом замер в той же позе, что  принял в начале допроса. Болела шея и сильно кружилась голова от недосыпания, стресса, гнетущей атмосферы СИЗО и табака.

- Наитие, - тяжело выдохнул Борис Петрович.

- Наитие?

- Да. Ты не поймешь.

- А вы попробуйте. – ФСБ-шник продолжал ходить вокруг Кобзарева, медленно и мягко ступая по каменному полу.

- Я осознал, что там рассадник зла, - устало признался полковник, закрывая глаза. – Кто-то должен был их остановить.

Серов остановился за его спиной.

- Это как? Крыша поехала или подсказал кто-то?

- Не поверите: святой явился.

- М-м, понятно…

На пол упал колпачок от шприца, выкатившись между ног Бориса Петровича. Он не удивился, когда почувствовал укол в шею.

А капитан, всё так же мягко ступая, вернулся на своё место. Присел и снял темные очки. На Кобзарева в упор смотрели чуть выкаченные абсолютно белые глаза с черными точками зрачков, живо напомнившие видение со святым и демоном.

- Ты кто, блядь, такой? – спросил Борис Петрович, нахмурившись. – И что ты мне вколол, сученок?!

- Дед Пихто в кожаном пальто! – засмеялся Серов. – Подгадил ты нам, полковник, конечно. Ох, подгадил. Но ничего! Казаки же и не такое терпели? – Он подмигнул старику.

ФСБ-шник поднялся из-за стола, надевая очки обратно, и рявкнул:

- Увести!

А через час в камере Борис Петрович, скорчившись на тонком матрасе, вдруг захрипел и дернул ворот рубахи из последних сил.

«Господи, помилуй!» - успел он подумать, прежде чем остановилось сердце.

Он уже не мог слышать, как сокамерники стучат в дверь и зовут охрану.

- Врача! Полковнику плохо! Помогите!

Но было слишком поздно.

Полковник умер.

От укола воды.

Эпилог

Are we gazing into the abyss

On the verge of rescinding our genesis

When there's nowhere left to go

But into the great unknown

(Remina «cinderfall»)

Прежде чем его вытолкал из морга безносый санитар, Никита успел достать телефон и сделать снимок.

Включив музыку снова, он присел на скамейку в ближайшей аллее и всмотрелся в изображение, увеличив его.

«Невозможно!»

И этот знак! Странно, что он не подумал о нем, когда видел рекламу этого долбанного клуба. Как сейчас, он вспомнил, что год назад, гуляя по кладбищу, нашел странную могилу и сделал фото, а после выложил  в сеть. Не с этого ли всё началось?

Никита взглянул на время. Он решил съездить на Старое кладбище и удостовериться, что всё это ему не приснилось.

*

Елена Петровна Корф (в девичестве Истомина), сморщив носик, смотрела как санитары укладывают очередной черный мешок на прозекторский стол. Её ассистент вышел покурить. Так что она сама подошла и открыла мешок. Его чернота сильно контрастировала с белой плиткой помещения.

Минуту она изумленно смотрела на тело. Вдохнула воздух с усилием. Запаха жженой плоти точно не было, хотя труп выглядел скверно. Лишенный кожи полностью, с рельефной темной мускулатурой, напоминавшей свитые жгуты, безносый неизвестный мало напоминал человека. В плечи и вовсе были вплавлены две вероятно медные или бронзовые круглые печати, покрытые копотью, размером с пятирублевую монету. Скорее всего человек (если это вообще человек) задохнулся в пожаре. Это покажет вскрытие.

Она наклонилась над телом и приподняла губу неизвестного странного мертвеца. Отпрянула, увидев два ряда острых как иглы зубов. Медленно достала телефон из кармана халата и сделала несколько снимков с разных ракурсов.

Не может быть, чтобы это являлось человеком, пусть даже и уродливым! Возможно, манекен из клуба, которого в сумерках приняли за очередного погибшего человека. Или даже робот какой-то. Весьма реалистичный робот, стоит признать. Но такое объяснение ей подошло и успокоило: для кино и пострашнее реквизит делают.  

Положив телефон рядом с головой «робота», Елена взяла скальпель и сделала небольшой надрез на его груди. Выступили несколько капель красной жидкости.

«Надо же, как реалистично! Интересно, что там еще есть?»

Вздохнув, она приложила к разрезу предметное стекло, чтобы взять пробу жидкости. Скальпель бросила в мойку.

Позади неё зашуршал халатом ассистент Лёша. Дохнув на Корф табаком, он встал рядом и выругался:

- Блядь, это что еще за обезьяна?!

Елена протянула ему стекло с красной каплей.

- Лёша, сделай пробы. На всякий случай. Думаю, что это робот или манекен из клуба. Но…

- А, ясно! Прикольная хрень! Зря я в Дифьюжн так и не сходил. Там, наверное, полно такого было. – Ассистент взял предметное стекло в руку. – Такой, наверное, миллиона два-три стоит. Как живой! Ха-ха!

- Да, смешно, - скривилась Корф.  – Как живой! Давай, работай. Тел ещё много.

Лёша покинул прозекторскую, что-то насвистывая себе под нос. Работа ему нравилась. Он от неё балдел.

Стоило ему выйти, как в дверном проеме показался патологоанатом Семицкий, розовощекий усатый толстячок.

- Ого! – воскликнул он, увидев тело. – Красавчик! Откуда такой – из космоса?

- Ты чего хотел, Лёва?

- А! Ленок, тебя к телефону! В твоем кабинете уже полчаса надрывается. Я трубочку-то снял: из полиции беспокоят. Так что, давай резво.

Корф вздохнула и принялась снимать резиновые перчатки.

- Иду.

Стоило ей покинуть прозекторскую, как «робот» открыл глаза. Сверкнув бельмами, он поднялся и выбрался из мешка…

Когда Елена Петровна вернулась назад, то обнаружила пропажу. Исчез и её телефон.

- Да бля! – выругалась она. – Какого хрена? Что за шутки?!

Позднее обнаружилось отсутствие безного санитара. Бесследно испарилась и биопроба. С разбитой головой на полу валялся Лёша.

Она потерла воспаленные глаза. Неужели ей это всё приснилось? Не может быть! Что за бред!

А вскоре её внимание полностью захватили другие новости, куда как печальнее: убили отца и Гену Тарских.

(Продолжение следует: часть 4 "Гот" и часть 5 "Арканум")

Пролог

Мурманск, 24 июня 2024 года, 8. 14 утра, городской морг.

So why

Are we willingly dancing with death

On the edge of an imminent precipice

When there's no one left

To ask the question Why?

(Remina «cinderfall»)

Никита Корф выключил музыку и вытащил наушники. Свежий релиз от Хайке Лангханс, обладательницы чарующего, нежного голоса откровенно порадовал. Хоть что-то в жизни стоящее!

У входа в морг курил молодой мужчина с примечательной внешностью. На его лице почему-то отсутствовал нос. Смотрелось, конечно, непривычно и жутковато. Санитар (или кто он там: медбрат, доктор?) обратил внимание на юношу, одетого во всё черное, который практически в упор беззастенчиво разглядывал безносого.

- Тебе чего, малец? Закурить? Или ты на похороны?

Никита принял сигарету и легким кивком головы поблагодарил санитара. Прикурил от стильной черной зажигалки.

- Мама у меня тут работает, - снизошел он до объяснений. А ещё ему хотелось поговорить с незнакомцем.

- А, ясно. Корф?

- Ага.

Безносый шумно прочистил горло и смачно сплюнул. Посмотрел на небо. Тучи, цепляясь друг за друга, наползали на город.

Никита с любопытством за ним наблюдал. Уродство имеет свойство притягивать внимание. Ещё и поэтому он любил бывать на работе у мамы, пользуясь её служебным положением, и разглядывать трупы. Надо же: жил вот человек, что-то думал, мечтал, а теперь валяется бессмысленным куском тухлого мяса. А ведь наверняка много о себе воображал.

Вчера поздно вечером он вернулся из Санкт-Петербурга, где подал документы в ВУЗ. С удовольствием прогулялся по городу. Потом сутки в дороге обратно. Когда Никита приехал домой, мама уже спала. Брат, как всегда, пропадал в клубе. А утром она не стала его будить. Вот он и решил прогуляться до морга, чтобы поздороваться и заодно напомнить самому себе о бренности существования. Полезно «memento» - бодрит и заставляет сконцентрироваться только на самом важном.

- А где твой нос? – спросил Никита санитара с таким наивным простодушием, будто спрашивал про оторванную пуговицу.

Санитар сначала изумленно вскинул брови, а потом рассмеялся.

- Бля, весь в мать!

Что правда, то правда: Маус пошел в отца, Никита – в мать.

- И всё же?

- Мертвецы откусили, - куражился безносый. И пояснил: – Да родился я такой.

Никита мог бы поклясться, что видел похожего мужика на кладбище, где любил гулять в одиночестве.

- А брата у тебя нет?

Санитар с ответным любопытством посмотрел на непосредственного юношу.

- У меня большая семья.

- И все такие?

- Да.

- Ясно. А почему не скрыть это? Ну, маской или ещё как-то?

- На хера? Уж лучше людей пугать.

Такой ответ понравился Никите. Он криво улыбнулся и выбросил окурок в урну.

- Ладно, пойду. Удачи с пуганием.

Санитар покачал головой и посмотрел Корфу вслед: забавный парень.

Войдя внутрь морга, Никита вдохнул сладковатый запах тления, переполнявший коридоры с той же неизбежной силой, с какой вода наполняет легкие утопающего. Поздоровавшись по пути с парой сотрудников, Никита проскользнул в нужный кабинет. Мама, оторвавшись от монитора компьютера, улыбнулась будущему студенту.

- Ну как Питер, понравился?

- А то! Думаю, что надо туда переезжать. Там простор. Люди другие.

Никита зачем-то широко развел руки в стороны, словно хотел то ли обнять маму, то ли показать размеры этого самого «простора».

- Другие? - переспросила мама, улыбаясь. Младший сын её радовал, хоть и рос странным и замкнутым подростком. Она видела, что у него большое будущее.

- Да, другие. Более, хм, привычные ко всему необычному.

Мама кивнула.

- Понятно. Это хорошо. Всё же – культурная столица.

- Ага…

Он только хотел сказать, что даже успел познакомиться с компанией готов, как почти одновременно зазвонили телефоны: мамин мобильный и городской.

По коридорам тут же забегали люди, хлопая дверями. Мама вызванивала дополнительных сотрудников из отгулов и отпусков. В кабинет просунулась сначала одна голова, потом вторая. И всем что-то было нужно.

Вместе они вышли в коридор.

И вскоре стали поступать тела. Десятки тел. Их просто скидывали в мешках прямо в коридоре. Отчетливо завоняло горелой плотью.

Его мама, прильнув ухом к смартфону, куда-то умчалась вместе с несколькими подчиненными. Не часто случается такой аврал.

Никита, оставшись один, как завороженный смотрел на растущую груду тел. В этом было что-то иррациональное: очевидно, что совсем недавно эти люди были живы и строили планы. А сейчас их складировали как бревна, которые позже надо будет распилить.

Ему показалось, что один из мешков слегка шевельнулся.

Он подошел и открыл молнию мешка. Его глаза округлились, когда он увидел того, кто внутри. Но особенно его поразили знаки на медальонах, вплавленных в обожженную плоть плеч жертвы пожара. Такие знакомые знаки!

- Не может быть! – прошептал Никита, вспомнив, где он видел такой же знак впервые. – Бля, не может этого быть…

Его оттеснил от трупа безносый санитар. Он тут же резко закрыл мешок, вжикнув молнией так, словно хотел её оторвать.

- Съеби, шкет! Не до тебя.

Никита развернулся и направился к выходу, затылком чувствуя злой взгляд санитара.

***

Мурманск, 23 июня 2024 г.

Профиль.

Кобзарев Борис Петрович, 71 год. Занятость: военный пенсионер, сторож.

Экстраверт. IQ 110.

Темперамент: сангвиник-холерик.

Характер: авторитарность, нетерпеливость, сварливость, гордость, исполнительность, дружелюбие, активность, организованность, консервативность, педантизм, храбрость.

Состояние здоровья: удовлетворительное. Тугоухость вследствие контузии (носит слуховой аппарат). Больное колено (ранение осколком) - беспокоит редко, по погоде.

Увлечения: ЗОЖ, гимнастика цигун, закаливание, ходьба, кроссворды, сканворды, русская классическая литература, оружие, охота, посещает церковь.

Зависимости: отсутствуют. Бросил курить 15 лет назад. Изредка выпивает в компании по праздникам.

Психологические травмы: участник боевых действий в Афганистане.

Статус: принят.

***

Борис Петрович, чуть прищурившись, с сочувствием смотрел на внучку. Валентина, после того как её отпустили из больницы в тяжелом психологическом состоянии, постепенно приходила в себя. Молодая нервная система справлялась с потрясением, какое бы оно там ни было. Плюс помогали таблетки.  Которых, к слову, заметно убыло в один день. Об этом ему рассказала невестка, мама Валентины. Вероятно, девушка находилась на грани и думала о самоубийстве.

Дождаться подходящего времени для разговора было трудно. Бывший полковник, участник боевых действий, видный общественный деятель – Борис Петрович не привык сидеть без дела и ждать, что называется, у моря погоды. Ситуация требовала, в его понимании, немедленного и жесткого решения.

Сегодня он счел, что внучка вполне готова к откровенному разговору. Поэтому во время утреннего чаепития он деликатно покашлял и, как привык, спросил прямо:

- Зачем ты деньги у меня брала? Ведь не на наркотики же? Во что ты влезла? Долги? Кому и за что?

Валентина, находясь под действием препаратов, отреагировала спокойно. В принципе, у них были достаточно доверительные отношения. В душу никто никому не лез.

- Нет, деда, никаких долгов. В карты я не играла, наркотиками не торговала. – Она криво усмехнулась. – Тут всё гораздо хуже.

Видя, что Валя замолчала и не собирается продолжать, Борис Петрович продолжил:

- Так расскажи. Ты же знаешь, что у меня остались связи.

- Я написала папе. Он должен скоро приехать.

- Вот как?

Виктор Кобзарев, его сын, занимал не последнюю должность в Федеральной Службе Безопасности. Однажды он поехал в Москву в служебную командировку, да так там и задержался. И место «хлебнее», и работа интереснее, и новая жена моложе. Борис Петрович его не винил, дело житейское. Но, действительно, кто ещё мог лучше решить проблемы Валентины, какие бы они не были, как не её отец?

- Ты не лезь туда, пожалуйста! Там опасные люди, очень опасные. – Девушка сделала паузу и продолжила шепотом: -  Да и не люди там вовсе, деда. Не́люди! Твари мерзкие.

- Да где там-то? – он наклонился поближе и поправил слуховой аппарат.

- Да в клубе этом новом! – глаза внучки загорелись. Она, как ей казалось, нашла благодарного и понимающего слушателя. – Я же репортаж делала. И такое увидела! За это меня и подставили. Накачали наркотой и выбросили под куст. А кто обдолбанной девке поверит?

- Вот как?

Валя сверкнула глазами.

- Деда, я что похожа на наркоманку? Постоянно валяюсь в канавах? Да и зачем мне врать?!

Борис Петрович хмыкнул смущенно и разгладил усы. Отпил остывший чай.

- Ладно, ладно! Не горячись. Так, а что за люди-то там, говоришь?..

Валя зашипела и закатила глаза.

- НЕ, - сказала она раздельно, - ЛЮДИ.

- А кто?! – повысил голос, начав раздражаться, Борис Петрович.

- Черти какие-то! – Девушка махнула рукой. – Ай! Деда! Такому я и сама бы не поверила раньше.

- Сатанисты, что ли?

Девушка сначала нахмурилась, а потом рассмеялась, напомнив себя прежнюю, веселую и бесшабашную. Но осеклась и посмурнела.

- Нет. Хуже.

Борис Петрович покряхтел по недавно появившейся стариковской привычке, хотя выглядел едва ли на 60 лет и на здоровье особо не жаловался. Взглянул в окно. Над сопками ползли тяжелые тучи. Синоптики обещали кратковременные дожди. Это хорошо. Не хотелось бы таскаться по мокрому лесу с его-то коленом! Днем должно распогодиться.

- Хм, да. Ладно, - подвел он итог разговору. Он понял, что дело в танцевальном клубе, и что там скрываются опасные люди. – Я сегодня с мужиками на охоту еду. Истомин будет, да Петрович. Поговорю ещё с ними, авось чего присоветуют. Приеду завтра.

- Хорошо.

- А Витька когда приедет?

- Папа? Через два дня вроде бы, - ответила Валя. Ей отчего-то стало гораздо спокойнее. В конце концов, у деда связи. Отец работает в серьезной структуре. А эти, не́люди,  явно не всесильны, раз скрываются.

Борис Петрович поднялся. Помассировал слегка колено. Сустав ныл из-за дождливой погоды. И отказался бы от поездки, да очень уж хотелось из нового ружья пострелять.

- Ну, ладно, не кисни тут, - сказал он внучке ободрительно, подмигивая. – А я пойду собираться, через час уже ехать.

- Ни пуха, ни пера!

- К черту! – ответил привычной присказкой пожилой охотник и вышел с кухни.

Варя нахмурилась и отвернулась, мрачно уставившись в окно. Её отношение даже к случайным словам подобного толка сильно изменилось. Она точно знала, что или кого видела. То существо не было человеком. И на ангела тоже не смахивало.

Хотя – вот странность – отчасти она была рада, что вскрылась застарелая боль. Теперь боль уходила, как уходили и ночные кошмары. В конце концов, это была не её вина в том, что с ней случилось в Калининграде. Ей просто не повезло.

*

Первые километров пятнадцать пролетели за болтовней. Обсуждали погоду и кое-какие дела в городе. Борис Петрович больше слушал и глазел по сторонам, зацепившись мыслью за разговор с внучкой.

Машину, огромный мощный внедорожник, вёл Николай Сергеевич Липатов, начальник порта. Этот Липатов, небольшого роста круглый веселый человек, напоминал Кобзареву Пьера Безухова. И внешностью, и очками. А также добротой и кажущейся неуклюжестью.

Помимо них двоих ехали Петя Истомин, Александр Петрович Шиис (шишка из УМВД) и Генка Тарских, заправлявший кладбищенским бизнесом. Петрович, крупный неторопливый мужчина со сверкающей лысиной, сидел впереди рядом с водителем и, хмурясь, что-то писал в телефоне. Истомин с Тарских вернулись, видимо, к старому разговору.

- Бес жил под Абрам-Мысом, - уверенно вещал Гена, шумно хлебая финское пиво. – Оттуда его Керетский изгнал.

За чертой города, когда только выезжали, остановились на заправке - там мужики и прикупили себе напитки. Кто кофе, а кто и похмельнее. Сам Борис Петрович обошелся минералкой без газов. Несколько упаковок пива забросили в багажник, в дополнение к ящику водки.

- Первомайский? – уточнил Истомин, имея в виду округ, где находился Абрам-Мыс.

- Ага.

- А куда едем-то? – спросил Петрович, раздраженно бросая телефон в бардачок.

- Ефимозеро, - коротко ответил Липатов, сосредоточившись на дороге. Руль он держал одной рукой. Во второй начальник порта сжимал стакан кофе и часто прихлебывал из него мелкими глотками. – Рыболовно-охотничья база на Ловозере.

- А чего так далеко-то? Хотели же к Егорычу, пострелять.

- Место интересное, - ответил с улыбкой водитель. – А утром порыбачим.

Вклинился Генка Тарских:

- Я закурю?

- Валяй.

Тарских приоткрыл окно и закурил. Салон автомобиля наполнился ароматным дымом. Кобзарев сглотнул. Давно бросил эту привычку. Но нет-нет, а тянуло.

- Бля, это не там ли рядом Сейдозеро? – спросил Гена, весело сверкая глазами. Он откровенно радовался поездке и уже успел выпить две банки пива. – Бабка рассказывала.

- А что с ним? – разволновался Петрович. Начальник УМВД достал серебряный портсигар и задымил небольшой сигарой. Одновременно он пшикнул крышечкой пивной банки, и одним большим глотком ополовинил её.

- Да всякое говорят, - усмехнулся Липатов.

- Например? – громко спросил Истомин. В салоне из-за открытых окон было шумно. Но хотя бы дым быстро уходил.

- Ну, тут целую лекцию можно прочитать.

- Так прочитай, хули, - веско бросил Петрович. – Ехать еще почти два часа.

Но Липатов подождал, пока все докурят и закроют окна. Стекла поднялись, отсекая шум трассы М-18.

- Ну, например, люди там пропадали и помирали, - начал он неохотно. – Туристы. В последние годы и вовсе охрану поставили и не пускают никого. Опасно. А место интересное, конечно. – Липатов всё больше увлекался рассказом. – Сейдозеро – у местных это «священное озеро». На скале одной гигантский человек то ли нарисован, то ли прожжен как-то. Старик Куйво. Обряды, опять же, проводились. Ну, подношения там и всё такое. Но это мелочи. Говорят, что в 1917 году тут побывал Николай Рерих. Картины писал, да всё разнюхивал. Согласно его дневниковым записям он нашел замурованный вход в пещеру, но попасть туда не смог. А в конце 20-х годов вслед за Рерихом ученый, а по совместительству сотрудник 9-го отдела ГУГБ НКВД, Александр Барченко первым начал системные исследования на Кольском полуострове. На прибрежных склонах Сейдозера он обнаруживает развалины древних мегалитических сооружений; ступени, уходящие под ледник; тоннель, засыпанный огромными валунами; обработанные гигантские каменные блоки; каменные изваяния животных. По времени строительства относит их к доледниковому периоду, т.е. старше 12 тысяч лет.

Находит он и пирамиды некие. Пещеру, опять же, уходящую вниз. С обработанными стенами, кстати. Понятное дело: кто-то руками работал.

Барченко возвратился в Москву, написал отчет и принялся готовиться ко второй экспедиции. Но его арестовали как германского шпиона и поставили к стенке. Документы пропали.

- Откуда же тогда всё это известно? – поинтересовался Кобзарев.

- Остались только публикации в немецком археологическом журнале с многочисленными фотографиями, - ответил Николай Липатов. – А с 1997 по 2001 год экспедицию уже проводит некто Дёмин, ученый, философ и писатель. Он подтверждает открытия Барченко и находит много нового: каменные дороги, пирамиды и рукотворные пещеры. Георадар показывает, что ходов в горе хватает. На склоне горы Нинчурт - мегалитический комплекс: каменные кладки с остатками фундаментов, геометрически правильно обработанные плиты весом до 10 тонн с «руническими» знаками и остатки сооружения, идентифицированного как древняя обсерватория наподобие Стоунхенджа. Разрушенная крепостная стена и бункеры из гигантских блоков – в общем, добра этого хватает. В пещеры, к сожалению, не пройти – они завалены. Считается, что найден древний город, которому может быть больше 10.000 лет. Я хрен его знает, может тут от потопа народ шкерился.

Вот. Ну и потянулись сразу все подряд – от РенТВ до ебанутых на всю башку. Кто-то пытался взорвать проход в пещере, да все подохли – завалило к едрене фене. Власти всё это заебло, и свободный доступ закрыли.

Действительный член Русского географического общества Лидия Ефимова тоже много чего нашла. Типа, целый подземный город. Так что, не так прост местный народец.

- Да, - согласился Гена Тарских. – Бабка рассказывала – сейчас вспоминаю – про легенды саамов, что были какие-то древние жители, которые ушли жить в подземелья. Она ещё про какую-то хуйню странную рассказывала… мельтешение?

Липатов перебил его:

- Наверное, про мерячение? Это когда у людей кукуха едет, они впадают в транс. Массовый психоз, бред, галлюцинации. В общем, гарантированно странное место. Загадка еще в том, что во времена СССР тут проводились направленные подземные взрывы – я про эксперименты Днепр-1 и Днепр-2. По ходу, шуганули подземных жителей, - засмеялся Липатов. - Так что, если будет желание – можем прогуляться завтра. На лодке. После взрывов тех, говорят, мерячение в тех местах больше не случается.

Все мужики как по команде зашевелились. Пшикали банки пива. Задымились сигареты. Кобзарев поморщился.

- Ого, бля! – высказался Александр Петрович Шиис. – Нормальное местечко!

- Откуда всё это знаешь? – спросил Кобзарев, открывая окно (он сидел с левого края).

- Ну и хуйня. Честное слово! – вздохнул Истомин. – Правда, занимательная. Хм, интересно: нет ли тут какой-то связи с последними событиями?

- Интересовался историей края ещё с института, - ответил Николай Липатов Кобзареву,  закуривая. - Сначала по учебе, а потом увлекся.

Гена Тарских смачно рыгнул.

- Мало нам в городе хуйни всякой!

- Ты про клуб? – уточнил Истомин.

- Ага.

Александр Петрович Шиис, дымя сигаркой, выбросил в окно смятую банку и требовательно обратился к водителю:

- Остановись, Сергеич. Поссать надо.

На воздух выбрались все без исключения и, встав рядком у обочины, облегчились. Разговор про Сейдозеро и его тайны не прекращался ни на минуту. Было что обсудить. Тема неожиданно понравилась, пробудила внутри что-то мальчишеское, не чуждое волшебных открытий и тайн.

Вспомнили и про Кольскую сверхглубокую скважину, про эксперимент «Хибины» с испытанием магнитогидродинамического генератора упомянули,  и уже откровенно начали фантазировать и приплетать не по делу различные теории вплоть до пришельцев из космоса.

Но постепенно разговор о тайнах иссяк, перейдя на более привычные темы: политику и местные новости.

К Борису Петровичу повернулся сидящий посредине заднего сиденья Истомин.

- Забыл спросить: как там Валя? Пришла в себя?

Повернулся и Шиис:

- А что с ней?

- Да это всё та же тема вокруг клуба, - пояснил Истомин.

Борис Петрович пожевал губами и ответил с неохотой:

- Да нормально с ней всё. Девка молодая. Пьет таблетки. Но – в пику к разговору о чертовщине – всё твердит, что в клубе этом дело нечисто.

- А можно пояснить для тех, кто в танке, - поинтересовался Николай Сергеевич Липатов, посматривая в зеркало заднего вида.

Мужики загомонили все разом, перебивая друг друга.

- Мутная там тема с клубом этим! – высказался Тарских. – Ещё с того года.

- Да, дела копятся, так или иначе,  - прокомментировал ситуацию Александр Петрович. – Возмущение общественности растет. В край москвичи охуели!

- Верно! – поддержал его Истомин. – Факты вещь упрямая. Только тут, среди нас, двое пострадавших детей. А их гораздо больше. Случаи разрозненные, но если видеть причину, то многое становится понятно.

- Это что же, например? – включил дурака Александр Петрович Шиис.

Гена Тарских задымил очередной сигаретой и громко заговорил, переключая разговор на себя:

- А то! Директор Диффузии этой – наш местный ларечник, млять. От горшка два вершка! А сразу такой бизнес. Хуйня в том, что некислые налоги с него идут. Деньги в клубе вращаются будь здоров. А вот откуда они там – никого не интересует.

- И откуда, Гена? Просвети! – подначил его Шиис, посмеиваясь.

- А то ты не знаешь, Петрович! Ты же мент. Твоя вотчина! – разгорячился Тарских.

- Ты эти свои бандитские замашки брось! – разозлился Александр Петрович. – Никого, вроде, там не убили. А что у молодежи от наркоты крыша едет – так на то другое ведомство есть! Люди работают, я уверен. И вообще, кто этому ларечнику, как ты выразился, бункер в аренду сдал? А, Истомин?

- Я тут причём? Сдают много кому площадки – не простаивать же им. Это раз. И два: надо мной своего начальства хватает. Не туда копаете, мужики! Что, будто не слышали про клуб в клубе, млять? Для избранных. Потрахушки и всё такое, да кое-что похлеще.

Липатов бросил на него взгляд через зеркало заднего вида.

- Так что: всё же, наркотики?

- Мне, бля, не понятно, -  зашумел Тарских на эмоциях, - хули они к нам-то поперлись?

- Может, и не только к нам, - сказал Истомин.

- Может, - согласился Гена Тарских. -  Но люди-то у нас пропадают и по больницам киснут. Эдик, Валя, сын банкира… как там его, мля? – Сикорского. Народу, я узнал, много. Кто в Сочи на минводах, а кто в Бали. Страдают-то наши дети! Я вообще думаю, что эти тут какую-то новую супер наркоту тестируют.

- Надо что-то делать! – повысил голос Кобзарев. Говорил он резко и зло. – Так не может продолжаться. Генка верно бает: это наши дети, и наш город.

Атмосфера в салоне явно накалилась.

- Правильно! – подвел итог Шиис. – Вот что, мужики: как вернемся в город – завалимся к мэру. Вместе. Надо на всех уровнях задействовать проверки. Всех собак натравить: пожарных, налоговую, эпидемстанцию. Согласны? Дожмем гадов!

С таким решением согласны были все. Воодушевленные грядущей борьбой,  приятели обсудили план действий, но вскоре подустали от чрезмерных  эмоций, и общий тон разговора сошел на нет.

Проехали Оленегорск, и дальше двигались в тишине, думая каждый о своём. Кто-то мысленно воевал с неведомыми «москвичами», а кто-то полностью предвкушал отдых.

Изредка перешучивались и комментировали вид за окном.

Липатов, заехав сначала в управу базы и взяв ключи, по одному ему известному маршруту вывез их к берегу озера, где желтел новой крышей небольшой гостевой домик. У короткого причала на воде болталась моторная лодка.

Борис Петрович вылез из джипа и размял затекшую ногу. Глубоко вдохнул свежий воздух с озера. Окинул взглядом окрестности: спокойную гладь воды, заросший  низким кустарником берег. Здесь примерно, в этой местности, смешивались тундра и лесотундра. На камнях среди низких берез и елей хватало мха и лишайника. Вдали расплывались силуэты каменных массивов гор.

Мужики принялись, перешучиваясь, выгружать вещи: разборный кованый мангал, угли, воду в канистрах, ведро замаринованного мяса, чехлы с ружьями и всё остальное.

- А удочки? – задал справедливый вопрос Петрович, вытирая пот со лба.

- Завтра выдадут, - ответил Липатов, взявший на себя роль организатора праздник. - С нами гид поедет. Насчет охоты оказалось очень строго, а вот рыбкой разживемся. Может, ухи наварим, а? Или на углях запечем?

- Посмотрим. – Петрович рыгнул и взял ещё одну банку пива. – Бля, жрать уже охота. Кто мангалом займется?

- Я, - отреагировал Тарских, вставая с Шиисом рядом и закуривая. – Люблю это дело. Хули: и мясо я мариновал.

- А, ну здорово!

Кобзарев достал своё ружьё и рюкзак. Из термоса налил себе травяного чая и присел на скамейку, любуюсь озером.

Пока Тарских устанавливал мангал и раздувал угли, остальные шустро накрывали на стол: мясная нарезка, соленые грибы, маринованные огурцы, хлеб, сыр, сало, зелень и свежие овощи. Звенели бутылки. Гора снеди росла как по волшебству.

Истомин тут же разлил бутылку водки «Laplandia» в пять стаканов и позвал Гену с Кобзаревым. Борис Петрович не стал ломаться, а выпил со всеми.

- За приезд!

- Между первой и второй… - сострил Петя Истомин, откупорив вторую бутылку. – Ну, за именинника!

Он снова опорожнил бутылку до капли. Мужики выпили и потянулись к закуске.

Петрович, покраснев как вареный рак после выпитого, вышел на воздух, захватив с собой две пустых бутылки. Их он отнес на скамеечку. Туда же поставил три пустых банки из-под пива. Захватил расчехленную Сайгу-12 и отошел в сторонку, метров на восемь-девять. Отщелкнул магазин, проверил затвор.

Бах-бах-бах! Бутылки, разбитые картечью, разлетелись мелкими осколками. Два попадания с трех выстрелов – хороший результат. Первый пристрелочный ушел немного вверх.

- А, бля! Заебись! – обрадовался именинник Шиис и рассмеялся, расстреливая магазин просто так в воздух, в сторону озера.

- Молодец, Петрович! Можешь еще, - Истомин счел нужным похвалить виновника торжества, который уже снаряжал новый магазин патронами из коробки. – Давно, видать, не стрелял? Но быстро сообразил!

- А то! – Шиис повернулся к Борису Петровичу. – Руки помнят! Полковник! Слышал, у тебя ружьишко новое. Ну, давай, похвастайся.

Кобзарев удовлетворенно погладил подбородок и достал из чехла ружьё Beretta Bellmonte, купленноё недавно за 140 т.р.

Встал наизготовку и с первого же выстрела сбил банку.

- А, старый солдат! – Петрович приобнял пенсионера за плечи. – Рука не дрожит!

В воздухе витал дым от мангала. Тарских, колдуя над углями и жонглируя шампурами, с доброй усмешкой смотрел на «стариков». То ли ещё будет! Надо попробовать подбрасывать бутылки под выстрел. А то, что посуда будет, он не сомневался. Гена, стоя возле раскладного столика, нанизывал куски мясо на шампуры и мечтательно щурился на показавшееся из-за облаков солнце.

Липатов, сверкая стеклами очков, любовался бликами воды. Стрельбу он не очень любил, предпочитая медитативную рыбалку, но с удовольствием краем уха слушал, как обсуждают оружие именинник Шиис, Истомин и Кобзарев.

Жажду утоляли пивом. Тут же расстреливали пустые банки. Петр Савельевич достал своё ружьё Байкал и присоединился к уничтожению пивных банок.

Вскоре Генка сообщил, что шашлыки готовы (их аромат давно дразнил обоняние) - это вызвало всеобщий восторг.

Третью бутылку приговорили уже под горячее. Петрович шумно выражал своё одобрение, громко чавкая мясом. Он был из породы тех людей, кто быстро пьянеют, но потом могут долго пить, оставаясь умеренно пьяными.

- Ну, Генка, ну – волшебник, ёптить! Мясо – пальчики оближешь.

- Это точно, - сдержанно улыбнулся Липатов.

Посыпались похвальбы и шутки. Мужчины с аппетитом ели шашлык, щедро сдабривая его свежими овощами. Неугомонный Истомин откупорил четвертую бутылку.

Веселье только набирало обороты, и время летело незаметно. Генке пришлось снова встать за мангал и сготовить вторую порцию мяса.

Под них ушла и пятая «финляндия».

Изрядно захмелевший с непривычки Борис Петрович, успевший соблазниться сигаретой, почувствовал, что ему хватит. Облокотившись о стол, он с трудом поднялся.

- Я на воздух, мужики. Отвык я пить столько. Пройдусь немного…

Борис Петрович медленно шел вдоль линии берега, жадно вдыхая прохладный свежий воздух. Солнце медленно клонилось к закату, окрашивая поверхность озера и облака в яркие краски. Полярный день предстал во всей красе: хотя уже заметно вечерело, солнце и не думало заходить.

В голове после выпитого сильно шумело, к горлу подкатывала тошнота. В ушах поселился противный писк, до боли напоминающий один пугающий звук. Или это барахлил слуховой аппарат?

Он посмотрел на яркий круг светила. Луч мазнул по краю облака и коснулся глаза.

Вспышка! Громкий противный писк…

Взрыв. Это начал работу миномет душманов. Именно мина издавала тот звук, который он слышал в слуховом аппарате.

Слуховой аппарат? Откуда мина? Где озеро?..

Майор Кобзарь растерянно крутит головой, всё чётче и яснее осознавая новую реальность из воспоминаний. Он каким-то образом провалился в прошлое – большей частью своего раздвоенного сознания удается это понять. И кто-то невидимый постепенно будто включает все рецепторы. Резко воняет жженой резиной и человеческой плотью. Всюду слышны крики – ярости и боли, страха и команд. Прерывистыми нервными морзянками бьют по ушам выстрелы – в основном от автоматического стрелкового оружия. Гулко и сухо бьёт 30-мм  пушка БМП-2. Пули огненными росчерками кромсают тела врагов. Брызжет кровь на песок и камни.

Из дымного облака на склоне напротив быстрый росчерк выстрела из РПГ-7 прерывает огонь БМП. В тот же миг стрелок валится на бок, роняя гранатомет и зажимая разорванный живот руками.

- Кобзарь! Твою мать! Контужен?! – кричит его друг Юра, не прекращая стрелять короткими очередями по врагу из пулемета Калашникова.

… Их группа прикрытия сопровождала колонну техники. В ущелье ждала засада. Разведрота, выдвинутая вперед, натолкнулась на подкрадывающихся душманов и, приняв бой, начала отступать. Это позволило успеть занять оборону. А дальше…

Дальше был кровопролитный яростный бой среди скал. Почти сутки. Пока командование не смогло подключить артиллерию и авиацию и выдвинуть подкрепление…

Взвизгнул металл каски, и голова Юры, его земляка, бессильно склонилась набок. Кобзарь бешено заорал и перехватил ПКМ. Пулемет затрясся, яростно выплевывая горячий свинец. Майор видел, как очередь срезала сразу трех бегущих и что-то вопящих душманов.

…Чуть позднее совсем рядом разорвется ещё одна мина, и майор Кобзарь, контуженный и посеченный осколками, потеряет сознание…

Диффузия - 3\5 (финал третьей главы)