Andrey.Avdey

Было у царя три сына — красавцы молодые да неженатые. Позвал он однажды их к себе и говорит:

«Дети мои милые, возьмите себе по стреле, натяните тугие луки и пустите в разные стороны; на чей двор стрела упадет, там и сватайтесь».

Вот с тех пор пошло поверье «и такую кто-нибудь полюбит» среди девок в лосинах леопардовых. Зачем париться? Стрелу во двор ждать нужно.

Трое путников долго шли сквозь непроходимую чащу векового леса. Много дней они прорубали себе путь среди колючих кустарников, пробирались сквозь топкие болота, переползали через поваленные деревья. И вот, вконец измученные, вышли они на поляну.

Глядят - в центре камень огромный, а от него три дороги расходятся. Влево – брусчатка, вправо – шоссе асфальтовое, а прямо – еле заметная тропинка, ведущая прямо в густой лес.

Сказал первый путник:

- Устал я продираться сквозь лес дремучий.

И пошел по брусчатке.

Второй путник молвил:

- Надоело по болотам топким хаживать.

И ушёл по шоссе.

А третий хмыкнул, гинул молодецки и со словами «Слабаки», пошёл по тропинке.

Первого привела дорога в деревню, встретил там девушку, женился, построил мельницу, и жил долго и счастливо.

Второй – пришёл в город, нанялся в стражники, дослужился до чинов высоких и жил в почете и богатстве.

А третий – так и пропал где-то в непроходимом лесу.

Мораль: не стоит усложнять себе жизнь. И да: понты до добра не доводят.

Шли как-то братец Иванушка и сестрица Аленушка. Видят пруд, а около пруда пасется стадо коров.

- Я хочу пить, - говорит Иванушка, - и склонился над водицей, заполнившей след от копытца.

- Не пей, братец, а то будешь теленочком, - говорит Аленушка.

Не раз ещё просил Иванушка у сестрицы напиться, но слышал в ответ только:

- Не пей, братец, а то сделаешься жеребеночком.

- Не пей, братец, а то будешь баранчиком.

- Не пей, братец, а то будешь поросеночком.

- Не пей, братец, а то будешь козленочком.

В общем, ещё в сказках предупреждали - НЕ ПЕЙ, братец, а то превратишься в животное.

Ехал мужик с горшками и потерял один горшок. Прилетела муха-горюха и спрашивает:

— Чей домок-теремок? Кто в тереме живет?

Видит — никого нет. Она залетела в горшок и стала там жить-поживать.

Таким же нехитрым способом вскоре горшочек населили комар-пискун, мышка-погрызуха лягушка-квакушка, заюнок-кривоног, по горке скок, лиса - при беседе краса и волк-волчище — из-за куста хватыще.

В общем, проблема нелегальной сдачи жилья незаконным мигрантам существовала с незапамятных времён.

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь с царицею, и было у них трое сыновей. И как-то раз выкрал их мать Кощей Бессмертный. Ушел на поиски матери сначала старший сын, потом средний. Да пропали они без вести.

Пришла пора младшему Иванушке собираться. Долго ли, коротко ли, а пришел он в логово злодея Бессмертного, где томились в заточении братья старшие и матушка.

Спрятала мать сыночка, а тут уж сам хозяин входит в дом и говорит: "Фу, фу! Русской костки слыхом не слыхать, видом не видать, а русская костка сама на двор пришла! Кто у тебя был? Не сын ли?"

Что было дальше, вы знаете. Обиделся Иванушка и навалял костлявому от всей широты души.

Мораль: не нравится у гостя вода туалетная, держи мнение при себе, фукать то зачем?

Автор - Андрей Авдей

Источник-https://vk.com/four_ls

- Вот так, - Тимофей снял с руки жгут и отложил в сторону пустой шприц.

Откинувшись на спинку кресла, он закрыл глаза и застыл в томительном ожидании. Теплая мягкая волна медленно покатилась от живота к голове. В кончике носа появился приятный зуд, а на душе стало легко и свободно. Исчезли все волнения – сорвавшийся отпуск в Таиланд и штраф за превышение скорости, ссора с девушкой и несостоявшееся повышение в должности. Внутренняя опустошенность канула в небытие. В голове стукнуло, очень нежно, легко и приятно.

Он замер, да, сейчас…

- Здравствуй, - молодой человек в ярко – желтом костюме приветливо улыбнулся.

- Кто ты, - стараясь не нарушить великолепие звучащей вокруг музыки, тихо спросил Тимофей.

- Хозяин этого рая. Добро пожаловать и не бойся, здесь нет тревог и страхов, негатива и переживаний, здесь только спокойствие, радость и невероятная красота, смотри ...

А посмотреть было на что. Вокруг плясали ослепительные нимфы с глазами, более глубокими и прозрачными, чем небеса и родниковая вода. Каждый камушек, каждая травинка и линия открывали свой тайный, скрытый от непосвященных смысл. Тимофей вдруг понял то, что веками не могли постичь философы - глубину жизни во всей её цельности и во всем многообразии её проблем. Да, это был самый настоящий рай.

- Нравится? – хозяин бесшумно подошёл сзади.

- Очень. Это, это невероятно, настоящее чудо.

- Настоящее чудо не здесь, а там, - молодой человек показал на возникший ниоткуда сказочный домик с крохотными башенками, зайдёшь?

- А можно?

- Конечно, мой дорогой гость. Всё, что пожелаешь, прошу, - и хозяин приветливо распахнул сияющую дверь.

- Входите и присаживайтесь.

Тимофей растерянно осмотрелся. Белая комната с голыми стенами. Стул в центре и стол поодаль, за которым сидели, вероятно, близнецы, настолько они были похожи друг на друга. В одинаковых строгих костюмах, одинаковых галстуках и даже с одинаковыми прическами.

Единственно отличие – глаза. У одного они были ярко – синими, как небо, у второго – черными, как обсидиан.

«Темный и светлый», - окрестил их про себя мужчина и робко присел на краешек стула.

- Здравствуйте.

- Итак, - не обратив внимание на приветствие, темный внимательно посмотрел на гостя, - вы обвиняетесь в предумышленном убийстве. Что можете сказать в своё оправдание?

- Простите, но я никого не убивал, это какая-то ошибка.

- Мы никогда не ошибаемся, - вмешался светлый, - по вашей вине погибнет молодой мужчина. Он умрет, несмотря на все усилия врачей.

Ещё не отошедший от райских танцев нимф, Тимофей возразил:

- Но я же здесь, как я могу убить?

- Здесь не вы, а только часть вас, - ухмыльнулся темный, - та самая часть, которая решила среди грудастых…

- Подожди, - остановил светлый, - не так быстро, кажется, он не понимает, что происходит.

- Всё он отлично понимает, - резко возразил собеседник, - посмотри в его глаза.

- Кто вы?

- Мы? – неожиданно усмехнулся светлый, - ваши вечные спутники с самого рождения. Правда, обо мне вы слышали гораздо больше, чем о коллеге. Но в данном случае наши имена не принципиальны, потому что сейчас мы – ваши судьи. Итак, продолжим. Зачитай приговор.

Темный торжественно достал лист бумаги:

- Обвиняемый – мужчина тридцати лет, не женат, к ответственности не привлекался, ранее в комнату не попадал. Потерпевший, также мужчина, – тридцать пять лет, диагноз – инсульт. Исход – летальный. Отягчающие обстоятельства – остались без отца трое детей.

- Поясняю, - вступил светлый, - вам повезло дважды. Во - первых, забыли закрыть входную дверь в квартиру, во – вторых, пока вы здесь любовались эротическими танцами и наслаждались философскими озарениями, ваше тело рухнуло на пол с таким грохотом, что забежала соседка, которая и вызвала «Скорую помощь».

- Типичная ситуация, передозировка, - добавил темный.

- Так уж вышло, - продолжил светлый, - что за вами выехала последняя свободная бригада врачей. В тот день было очень много вызовов. Поэтому на глазах жены и детей, бессильных чем-либо помочь… Вижу, вы догадались.

- Я, я не хотел, как передозировка, я не думал…

- Мозг вам дан не для противовеса, а чтобы им пользоваться, - оборвал темный, - но вместо этого вы ищете любые возможности его отключить, даже на время, а потом лепечете, вытирая слёзы и сопли, «я не хотел», «я не думал».

- Без эмоций, - вмешался светлый, - вы готовы выслушать приговор?

Неожиданно страх и неуверенность исчезли. Какое убийство? Какой суд?

- Это чушь! – Тимофей сжал кулаки и вскочил со стула, - если вы те, о ком я думаю, то почему не спасли мужчину сами? Почему сами не направили врачей, вы же всемогущи!

Криво усмехнувшись, он добавил:

- И вообще, кто вам дал право судить за то, что мне дана такая судьба? Не я её выбирал, не меня и судите.

- Каждый раз одно и то же, - тихо буркнул темный, - так говорите, судьба?

- Да!

- Позвольте мне дать пояснения, - вмешался светлый, - начнём с бригады скорой помощи. Вы всерьёз уверены в том, что количество не задействованных на вызовах врачей зависит от нашей, а точнее, ЕГО воли? И вы утверждаете, что ОН заставил вколоть веселящее зелье?

- Да, ОН дал мне такую судьбу, а от нее, как известно, не уйдёшь, - выкрикнул Тимофей, - признаю, я решил немного расслабиться, но… Если меня никто не остановил, значит, так ЕМУ и было угодно. И прекратите этот балаган, верните меня обратно!

- Куда, - спросил темный, - к нимфам? Их давно нет, а вы, наш дорогой друг, уже второй день находитесь в реанимации. Врачи, надо признать, постарались на совесть.

- Как второй день?

- Здесь нет понятия времени, - светлый пригладил рукой волосы, - и вы должны быть нам благодарны за то, что сейчас не корчитесь от ломки…

- Тихо сопя под капельницей, - добавил темный.

- А мужчина? – тихо спросил Тимофей.

- Умер, врачи боролись за его жизнь изо всех сил. Но чудес не бывает. При инсульте принципиальное значение имеет немедленно оказанная помощь, которая, увы, слишком запоздала. Однако мы отвлеклись. Итак, приговор…

- Подождите, почему приговор? Я уже говорил, если такова моя судьба…

- Упрямству слабых духом пою я песни грустно, - темный подошел к мужчине и посмотрел прямо в глаза, - будьте честны перед собой хотя бы сейчас. Это не ЕГО воля, это ваш выбор. Вы просто испугались мелких жизненных неурядиц и испугались. Подумаешь, не дали повышение и рухнули грандиозные планы на Таиланд, горе - то какое, не пережить. Знаете, сколько тысяч таких, как вы, проходят через этот кабинет?

- И только единицам, - добавил светлый, - можно найти оправдание. Бывает так, что человек хочет заглушить невыносимую боль, страдание, муки. И тогда ОН принимает оправдания, и по воле ЕГО мы пытаемся помочь.

- А разве я недостоин вашей помощи, или моя боль недостаточно сильна? Чем я хуже тех, кто удостоился чести разжалобить вас и ЕГО?

- Вы потеряли своих детей? Вы собирали в каску то, что осталось от вашего друга после прямого попадания? Вы неизлечимо больны или, может, вас жутко изувечил пьяный водитель, пролетевший на запрещающий сигнал светофора? – каждое слово темного заставляло Тимофея вздрагивать.

- Назовите хотя бы одну причину, по которой вы стремитесь покинуть реальный мир и уйти в царство фантазий и покоя, - вмешался светлый, - но прежде подумайте о молодой вдове и трех её детях, а затем сравните их горе со своими проблемами. Мы готовы выслушать.

Тимофей на минуту задумался:

- Объяснение у меня только одно – такова …

- Ваша судьба, - закончил темный, - мы помним, вы озвучивали данный тезис, который, вынужден вас огорчить, не является оправданием …

- Сейчас вы убедитесь в этом сами, - продолжил светлый, - представьте. Чтобы обеспечить всех крышей над головой, один архитектор создал проект, по которому был выстроен огромный, красивый, удобный, уютный дом. Люди в нем зажили счастливо, наслаждаясь светлыми квартирами, бесшумными лифтами, цветами на окнах и комфортом. Однако со временем кто-то стал разрисовывать стены и выбивать стёкла, жечь кнопки и почтовые ящики, разбивать цветочные горшки и мусорить на лестничных пролетах.

- Дом разрушался, - вступил в беседу темный, - и вскоре из яркого дворца он превратился в полуразвалившуюся хибару. Жильцы зароптали, а где же тот комфорт, который был раньше, почему дребезжат загаженные лифты, нет цветов и стекол?

- По-вашему, кто виновен? – тихо спросил Тимофея светлый.

- Сами люди, естественно, - уверенно ответил мужчина.

- Как люди, а почему не архитектор, - выкрикнул темный, - ведь это ЕГО проект, ОН создатель дома?

- Простите, но не архитектор же мусорил на лестнице, это очевидно.

- Тогда почему вы обвиняете ЕГО в своей судьбе? ОН дал вам жизнь, то есть дом, а жечь в лифте кнопки или нет, разбивать стекла или нет – это ваш выбор, согласны? – мягко закончил светлый.

- Да, - мужчина опустил голову.

- Однако предлагаю вернуться к началу нашей беседы, - темный взял в руки лист бумаги, - за убийство невиновного обвиняемый приговаривается к душевным мукам средней степени тяжести. Исполнение приговора мы будем контролировать постоянно. Досрочное прекращение наказания самим обвиняемым исключено. Вам всё понятно? В соответствии с правилами вы имеете право задать последний вопрос.

- И это…всё, - Тимофей растерянно посмотрел на своих судей, - к душевным мукам?

- Наказание полностью соразмерно преступлению, - светлый встал из-за стола, - кстати, вы ничего не спросили о сроке действия приговора.

- А зря, - ухмыльнулся темный, и повторил, - а зря.

- Вы свободны, возвращайтесь назад и …

***

.. – просыпайся, хватит придуриваться, - кто-то бесцеремонно хлестал его по щекам.

Тимофей громко выдохнул и открыл глаза. Палата, капельница, писк какого-то прибора, и пожилая медсестра, безо всякого сочувствия смотревшая ему в лицо.

- Ожил что ль? Пойду врача позову, обрадую.

Дверь палаты закрылась, и уже из коридора донеслось приглушенное ворчание:

- Обколются своей гадостью, а ты за ними только успевай утки выносить.

***

- Надеюсь, молодой человек, вы сделаете соответствующие выводы. Мы – врачи, а не Боги, имейте в виду. В этот раз закончилось удачно, ваш ангел - хранитель постарался на совесть, но не стоит надеяться, что он всегда успеет вовремя, - заведующий отделением поднял голову.

Тимофей вздрогнул.

Ярко – синие глаза ему что-то смутно напоминали, этот взгляд…

- До свидания, следующий!

В квартире ничего не изменилось, разве что возле опрокинутого кресла валялся разбитый шприц. Аккуратно убрав мусор, он поставил на плиту чайник и глубоко задумался. Третий день, заканчивается третий день с момента вызова «Скорой помощи», а ожидаемые ощущения не появились. Может, его вылечил это странный сон?

- Ты так думаешь?

Тимофей испуганно вскочил и оглянулся.

- Не стоит делать резких движений, закружится голова, - в дверях стоял мужчина примерно тридцати пяти лет. Строгий черный костюм, белая рубашка, начищенные до зеркального блеска туфли. И неестественно серое, землистое лицо.

- Как вы…

- Сюда попал? Сквозь стену, - рассмеялся гость, - ой, прошу прощения.

Он нагнулся и что-то поднял, внимательно рассматривая:

- Зуб выскочил. Понимаю, что звучит и выглядит не эстетично, но ничего поделать не могу.

- Почему, - начиная подозревать самое страшное, прошептал Тимофей.

Его тело неожиданно покрылось гусиной кожей.

- Видишь ли, долгое нахождение под землей, пусть даже и в гробу не способствует улучшению цвета лица и тем более не обладает укрепляющими организм свойствами.

Жуткий озноб заставил присесть.

- Собственно, - не обращая внимания на происходящее, невозмутимо продолжал гость, - я не собирался совершать никаких визитов, но краем уха услыхал о приговоре…

На смену дрожи от холода пришел жар. Тимофей мгновенно вспотел.

- А так как я – потерпевший…

Резкая боль нахлынула волной. Спина, руки, ноги, шея. Болело всё. Пытаясь встать, он рухнул на пол: ноги не слушались.

- … дал согласие.

Вены невыносимо зачесались изнутри, теперь всё стало на свои места – она никуда не делась.

- Ломка, - кивнул головой гость и присел рядом, - ты прав, она ждала своего часа. И дождалась, как себя чувствуешь?

- Мне нужно… - с трудом прохрипел Тимофей.

- Шприц в комнате, сбегать? Оцени доброту, - издевательский смех вызвал громкий звон в ушах, - в отличие от меня, ты не будешь мучиться, просто укол, минута ожидания и свобода. А в следующий раз, возможно, я приду к тебе не один.

- С кем? – руки и ноги свела судорога, тело тряслось мелкой дрожью, вены зудели так, что хотелось вырвать их зубами.

- С очередной твоей жертвой, или с несколькими, так что, принести?

Тимофей понял – это был не сон, комната, судьи, приговор…

- Душевные муки средней степени тяжести, - имя, конечно, звучит не так красиво, как в жизни, но и выбирать мне не приходилось. Возьми.

На серой ладони лежал наполненный шприц.

«Укол и опять суд? Если это – всего лишь средняя степень, что тогда – высшая? А может, в этот раз врачей хватит на всех?»

- Кто знает, мой дорогой друг, решать тебе. Подумай, только хорошенько подумай, второго шанса может и не быть. А мое предложение пока в силе.

Перед лицом опять мелькнул заветный шприц.

- Нет! Есть другой выход! – собрав силы, Тимофей вскочил и всем телом бросился на окно.

Но вместо ожидаемого звона разбитого стекла он почувствовал сильную боль в затылке.

- Что-то с памятью моей стало, - издевательский смех, прерываемый всхлипыванием, раздавался прямо над лицом, - досрочное прекращение наказания самим обвиняемым исключено. Так сказано в приговоре, забыл? Вставай.

С трудом поднявшись, Тимофей сел на небрежно пододвинутый табурет.

- Даже не старайся, ничего не выйдет, - гость немигающим взглядом смотрел прямо в душу, - глупый трусливые человечишка всерьёз подумал, что муки можно прекратить таким образом? А знаешь, я даже завидую, ты как горец – не утонешь, не собьет машина, даже если на мину наступишь, она сделает вид, что не заметила.

- И что мне делать? – волна боли, судорог и жара накатила с такой силой, что каждое слово давалось с огромным трудом.

- У тебя есть выбор: терпеть или…

- Или что?

Гость молча протянул руку. На серой ладони лежал наполненный шприц.

***

- Вот так, - он снял с руки жгут и замер.

Несколько секунд томительного ожидания и вот уже теплая мягкая волна медленно покатилась от живота к голове.

- Упрямству слабых духом пою я песни грустно.

Тимофей вздрогнул: сквозь белесый туман прямо в душу смотрели глаза гостя, ставшие черными, как обсидиан

***

- Входите и присаживайтесь.

Он растерянно осмотрелся. Знакомые белые стены. Стул в центре и стол поодаль, за которым сидел уже знакомый мужчина. В этот раз один. Темный.

- Вижу, свой выбор вы сделали. Сразу отвечу на ваш вопрос – того, придуманного рая больше нет, есть только эта комната. И так будет всегда.

- Я, было так больно, простите, я не хочу, чтобы кто-то ещё…

- Ваши желания не являются основанием для изменения правил, - темный взял в руки лист бумаги, - вы обвиняетесь…

- Подождите, если можно, одну секунду, - Тимофей ухватил мелькнувшую в голове мысль.

- Слушаю вас.

- Что должно случиться, чтобы за мной не выехала бригада «Скорой помощи»?

- Ничего, приговор не подлежит изменению. Итак, - в руках вновь зашелестела бумага.

- Пожалуйста, постойте, но бригады бывают разные.

- В каком смысле? – темный с интересом посмотрел на собеседника.

- Например, доставляющие умерших в…

- Исключено. Досрочное прекращение наказания самим обвиняемым…

- Я помню, простите, значит, выбора нет? – Тимофей опустил голову.

- Почему же, - неожиданно улыбнулся темный, - выбор есть всегда, так уставлено ИМ.

- И какой он, этот выбор?

- Наркотический рай можно заменить безумием. Другой диагноз, специализированная бригада. Никаких посторонних жертв.

- Я не хочу быть виновным в смерти других, прошу вас, - Тимофей с надеждой посмотрел в черные глаза.

- Покупайте, - с готовностью кивнул темный, - цена известна, вы умный человек и понимаете, о чем я говорю. Условия просты – с момента заключения договора вы всегда будете находиться в этой комнате, в тишине, спокойствии и одиночестве. Ваше тело будет кривляться, возможно, бегать по стенам, либо лежать привязанным к кровати. Однако, не думаю, что это имеет какое – либо значение. Итак?

- Я согласен.

- Принято, - собеседник встал и вышел сквозь появившуюся в стене дверь.

- Жертва или слабость, как вы думаете? – тихо раздалось за спиной.

Даже не оборачиваясь, Тимофей понял, кто задал вопрос.

- Думаю, второе, однако это ваше решение и оно принято, - светлый встал напротив, - вы сейчас думаете о последствиях, понимаю, они плачевны.

- И шанса на прощение нет, - тихо шепнул мужчина.

- Он есть всегда, так установлено ИМ. Вы имеете право, естественно, с соблюдением традиций и антуража заключенной вами сделки, раз в день, в шесть утра шесть раз повторить фразу из шести слов, которую вы скажете сейчас. Это ваш единственный шанс.

***

Шумная группа студентов в белых халатах остановилась возле следующей двери.

- А здесь, мои юные дарования, - седой профессор указал на дверь палаты, - находится самый удивительный пациент нашей клиники. Наркоман, вероятно, так и оставшийся в мире нимф и философских озарений. Его историю мы рассказываем таким же любителям убегать в придуманный затуманенным мозгом рай, а затем, оставляем в этой палате на несколько минут. Начало сеанса – ровно в шесть ноль ноль.

- Профессор, а почему именно утром, - смешливая девушка с любопытством прильнула к дверному окошку.

- Дело в том, что в это время по невыясненным, к сожалению, причинам глаза больного меняют цвет на абсолютно черный, как обсидиан. При этом пациент шесть раз повторяет «Я избавился от мук, продав душу».

- Вы думаете, такой оригинальный метод окажется эффективным средством? - спросил кто-то из студентов.

- Для наркоманов – это, возможно, один из многих шансов вернуться к нормальной, свободной от зависимости жизни. А вот для него, - ярко – синие глаза профессора блеснули, - это единственный шанс тем самым заслужить прощение.

Автор - Андрей Авдей

Источник-https://vk.com/four_ls 

Шли по улице отроки, шесть или семь человек, из секты свидетелей Пергидроля. А навстречу им - батюшка православный. Окружили они святого отца и давай убеждать, что и молится он неправильно и не так, и не тому, и иконы должен выбросить и….

Батюшка- то по молодости в десанте служил. И после того, как отжались бедолаги по сто раз, и присели по двести, да отец святой голосом ласковым пообещал все ребра переломать, приняли они веру святую православную.

Ибо силушка молодецкая, на зарядках да марш – бросках полученная, помогает наставить заблудших на путь истинный.

Сосед Витька поехал как-то в Германию. Там с немцем знакомым пошли они в зал спортивный, да раздевалками ошиблись. Заходят, мама дорогая, девок немеряно, визжат, руками прикрываются, не на чем взгляду остановиться. Немец-то немец и есть, глядит и бормочет «О, я, я, даст ист фантастиш».

А Витька усмехнулся да как гаркнет:

- Хенде хох! - и стоит, любуется красотой девичьей неприкрытой.

Ибо находчивость армейская всегда в жизни гражданской поможет.

Пригласил однажды молодец девицу красную в гости чаю попить. После третьей ватрушки, дело - то молодое и шаловливое, на кровать переместились. Но так уж получилось, что не получилось. Девица злая, кричит, ругается.

А молодец глянул вниз, да как запоет:

- Взвейтесь, соколы, орлами, полно горе горевать!

И так громко и отчетливо, что взвился сокол, а девица горевать перестала.

Ибо песня строевая не только дух боевой поднимает.

Времена сейчас демократичные, поэтому не все желают нести службу ратную, уклоняются, хвори разные выдумывают. Но о таких хитрецах говорится ещё в древних сказках.

Каких? Да хоть о Колобке, который на комиссии призывной про болячки свои лекарям пел жалобно. Зайцу – очень плохо слышит, волку – что почти не дышит, а медведю – спит с ведром. Вот к лисе попал – облом.

Ибо на всякого скользкого колобка всегда найдётся профессиональный армейский проктолог с цепкими пальцами.

Многие возмущаются, что в армии только полы моешь и держишь ухо востро, дабы начальство не пропустить. Поэтому требуют службу альтернативную.

Что ж, не хотят мыть полы в казарме с мужиками настоящими, пусть моют в клубах с отроками альтернативными. Глядишь, после дембеля победят на толерантном Евровидении.

Ибо копия не должна быть лучше оригинала.

В день защитника поздравлять принято. Бегают девицы по магазинам да гипермаркетам, выбирают, волнуются, а вдруг не понравится. Милые вы наши, не переживайте. Важен не подарок, а внимание.

Ибо служба армейская научила: счастье не в пенке для бритья и дезодоранте, а в спиннинге или вертолете радиоуправляемом, или танке.

Мораль: цена носков на день служивых - два чупа чупса в женский день.

С праздником, мужики!

Автор - Андрей Авдей

Источник-https://vk.com/four_ls

В славном граде стольном жил да был молодец, из семьи знатной, боярской. Звали его Паралипоменон. С детства купался он в роскоши да неге, ни горя не знал, ни нужды. Вырос, понятное дело, юноша наглым закаканцем. Целыми днями только и делал, что гонял на повозке лихой, заморской, гелендвагеном называемой, по улочкам. Давил курей, гусей и поросят, сбивал плетни да горшки глиняные. А уж сколько девиц красных в опочивальню заманил – им же несть числа. И никто не мог управы на него найти.

Жаловались люди простые и в мэрию, и мэрину лично, да все без толку. Отец недоросля звался то ли депутат думы боярской, то ли Олин Гарх, но богат был - страсть, да с самим царем за ручку здоровался. Потому жалобщиков секли розгами нещадно.

И случилось раз Паралипоменону на повозке своей за город поехать, развеяться. Остановился он у леса, и пошёл, куда глаза глядят. Долго ли коротко ли бродил по чащам да опушкам, выбрался он на полянку глухую. Глядь – избушка стоит, на курьих ножках, по крыше кот ходит, мурлычет что-то, да бабка сидит на крылечке, самогон гонит.

- Здрав буди, карга старая, - хмыкнул Паралипоменон.

- И тебе не хворать, шпырь невежливый, - бабка молвила, - по делу пытаешь, али от дела лытаешь?

- Да так, брожу по лесу, делать нечего, думу думаю.

- И о чем ты думаешь, кобелина, как бы ещё девицу в опочивальню затянуть?

- Устал я от утех плотских, не радуют они меня.

- Что так, дитя блудливое, неужто силушка мужская поугасла?

- Силушка есть, а нету горенья телесного, - тяжко вздохнул Паралипоменон.

- Гляжу, зажрался ты, курощуп столичный. Управы нет на тебя, вот и бесишься с жиру – то.

- Верно молвишь, старая, экстрима да новизны хочется. Грешным делом, решил попробовать, как в фильме знатном, «50 оттенков серого».

- Это где ентот поганец Грэй девицу бедную Настеньку зазря плетью хлещет и, прости мя господи, страпоном насморк лечит?

- Истинно.

- Неужто понравилось, мухоблуд бесстыжий?

- Нет, не радуют меня игрища такие, и в жизни я знатный да богатый, и в жизни все не ровня мне – холопки. Так, в опочивальне шлепнул пару разиков по заду белому, повизжала девица, на том и закончилось. Может, присоветуешь что-нибудь, бабка, ты ж за свою тысячу лет, поди, чего только не видала.

- И присоветую, - хлебнув самогону, ухмыльнулась бабка, - ведаю я беду твою, Паралипоменончик, и помогу. Ты ведь не только утех желаешь, но и славы жаждешь.

- А ты права, старуха, - воспрянул отрок, - хочу знаменитым стать, в фильме сняться, глядишь, и Оскара получу за роль главную?

- Получишь, – хмыкнула бабка, - а теперяча слушай меня внимательно. По первости – влюбиться тебе надо, да любовь должна быть не привычная, а экзотичная, ликом черная и с замашками барскими. В опочивальне ты холопом будешь, уж как сядут на тебя да как хлестнут плетью по заду поганому, да как взвоешь ты...

- Эге гей, ой ты гой еси, забава молодецкая, - радостно прервал Паралипоменон, - а ить права ты, бабка, ой права. Но рази ж удастся такое дело?

- Удастся, удастся, - бабка что-то пошептала над ковшиком и протянула гостю, - выпей самогончика заговоренного и свершится чудо чудное, диво дивное.

- Какое? – замер отрок.

- Встретишь ты любовь свою африканскую, властную да страстную, и будет у тебя с ней счастье и удача. Снимут о тебе фильм, актером главным будешь. Слава придет, узнавать будут, а в опочивальне, как и обещала - холопом верным станешь. Пей.

- Ух, - Паралипоменон, давясь, влил в себя ароматную жидкость, - ну, я побежал.

- Беги, беги, блудяшка, - бабка закурила и с наслаждением затянулась, - за Оскаром.

Так все и случилось. Встретил Паралипоменон любовь чернокожую, на людях они были парой счастливой, а в опочивальне становился отрок холопом верным. Вскорости стал знаменитостью и Оскара получил за главную роль в фильме об истории своего семейного счастья.

Вы спросите, и что, богатый мальчик получил все, что хотел, а где мораль?

Бабуля с самогоном нахимичила немного,

Фильм назывался – «50 оттенков голубого».

автор - Андрей Авдей

источник - https://vk.com/four_ls

Август. Воздух напоен густыми дурманящими ароматами свежескошенного сена, зреющих яблок и меда. На пасеке у пригорка пчелиная семья, заканчивая свою работу, лениво шелестела крыльями и, беззлобно жужжа, заползала в ульи. Припозднившиеся трудяги - медоносы терпеливо кружили вокруг, дожидаясь своей очереди.

- Ай, она мне на руку села, - испуганный голосок привлек внимание ещё нескольких пчел, и они устало приземлились на детской ладошке рядом с собратом.

- Ой, и ещё! – мальчишка лет восьми, как завороженный смотрел на свою руку, по которой медленно ползали покрытые пыльцой насекомые, - они сейчас ужалят, деда, мне страшно!

Седой, как лунь, старик, ласково погладил внука по голове:

- Не бойся, Митька, они тебя не тронут. Пчелки хорошего человека узнают и никогда ему плохого не сделают.

- А зачем они ко мне на руку сели, - ребенок пытался незаметно стряхнуть жужжащую компанию, но насекомые упорно отказывались взлетать с так полюбившейся им детской ладошки.

- Знают, что ты добрый и послушный мальчик, - улыбнулся дед, - не прогоняй, отдохнут и полетят к себе в улей, а может – они хотят привет тебе передать хотят от пчелиного царя.

- От кого? У них есть свой царь? – Митька от удивления открыл рот и уже без страха посмотрел на неожиданный десант, который, казалось, притих, внимательно слушая разговор.

- Зовут его Крапчик, - кивнул головой дед, - он с вершок ростом, а лицо человеческое, на голове корона. У каждой пасеки есть свой царь, его Пчелич выбирает из самых лучших и трудолюбивых пчел.

- Пчелич? – внук, не веря своим ушам, ещё раз внимательно посмотрел на гостей, застывших на ладошке. На секунду ему показалось, что они подняли свои головы и подмигнули растерявшемуся мальчишке.

- Божок пчелиный, его ещё сладким богом называют, внук самого Велеса.

- Деда, а если у них есть свой маленький Бог, значит, пчелки, как люди? – ребенок уже совсем по другому смотрел на деловито ползающих по руке насекомых.

- Да, внучек, - старик аккуратно поднял с земли запутавшуюся труженицу медосбора и осторожно посадил на улей, - в них живут души наших древних предков. Не зря говорят, что от пчелы никто ни на земле, ни под землей не укроется, все она слышит, все-то видит, обо всем Богу говорит. Потому считается, что пасека – чистое место от темной силы и людской злобы. Боятся они заходить сюда, не пустит Крапчик в свои владения, а армия у него, сам видишь, какая. Когда тебе помощь понадобится или опасность грозит, всегда защиту найдёшь среди ульев, если душа у тебя добрая и царя пчелиного попросишь.

- Они ведь как люди, - дед нагнулся и аккуратно накрыл сеном обмотанный тканью глиняный горшочек, вкусно пахнущий свежим медом, - без страха бросаются в бой, жалят врага и погибают. Но к умершему товарищу слетаются другие и не щадят своих жизней, защищая ульи.

- Как наши солдаты, да, дед?

- Да, Митька, как наши солдаты. Пришёл враг, и они грудью встали за землю родную, погибают, а на их место идут другие. Тысячи других. И так будет до тех пор, пока не прогоним эту нечисть

- А зачем ты горшок спрятал?

- Вот глазастый, - старик улыбнулся и, не удержавшись, потрепал по голове непоседу, - сегодня третье августа, Пчеличу в этот день принято приносить требу. Издревле мед ставили возле ульев три дня в году – 17 апреля, 27 июня и 3 августа. За это сладкий бог и его наместник Крапчик берегут пасеку, да и людям помогают, коли они того заслужили.

- Смотри, улетели, - Митька показал пустую ладошку.

- Увидели, что треба стоит, теперь доложат царю, - рассмеялся дед, - пойдём домой, внучек.

***

- Весной, когда семьи просыпаются, сразу вылетают разведчицы, которые ищут полянки с цветами. Если увидишь только одну пчелку, а других рядом нет – это она, родимая, значит, скоро полетит к улью с новостями

Спокойный рассказ старика прерывался звонким мальчишеским голосом:

- И что они делают, когда находят?

- Подают сигналы и приводят на это место рой.

- Деда, у них всё как в армии? И разведка есть, и командир?

- У них, Митька, всё как у людей, только зависти нет, злобы, и войн не начинают.

В лучах заходящего солнца в воздухе, громко жужжа, застыла огромная, с вершок, пчела, внимательно смотревшая вслед старому пасечнику и внуку.

***

- Когда вырасту, буду пасечником, как ты, - Митька воодушевленно уплетал кусок хлеба, щедро политого медом.

- Будешь, будешь, - старик улыбнулся, - ну что, поел? Иди спать.

И уложив внука на лавку, старик присел за стол:

- Соберу котомку на завтра, к вечеру пойдём на пасеку, посмотрим, как там наша семья поживает.

- Деда, а ты Крапчика видел? - судя по горящим глазам, ребенок спать не собирался.

- Он не любит, чтобы об этом говорили, обидится. Если захочет – сам покажется, а если нет – никогда его не найдешь, схоронится в ульях, а рой к нему не подпустит.

- Хоть бы одним глазком на него посмотреть, – мечтательно протянул Митька.

- Ты уснёшь или нет, непоседа, - улыбнувшись, старик отложил котомку.

- Партизаны мед ночью заберут?

- Какие партизаны, о чем ты говоришь? – дед замер и даже при свете лампы было видно, как побледнело его лицо.

- А зачем мы каждый день пасеку ходим? Ты за ульями всегда что-то оставляешь.

Старик подошел к печи и обнял внука:

- Весь в отца, такой же, ничего не утаишь. Послушай меня, Митька, никогда никому об этом не говори, хорошо? Никогда. Обещай,

- Обещаю.

- А теперь спать, - и перекрестившись на икону, дед задул лампу.

***

Отделение немцев, с автоматами наперевес, крадучись двигалось к пасеке. Митька, сжав пистолет, притаился за крайним ульем.

Гитлеровцы внимательно смотрели вокруг, они искали спрятанную котомку, но враг даже не подозревал, какой сюрприз их ожидает впереди.

Крапчик, сидя на руке ребёнка, нетерпеливо пошевелил крылышками.

- Не сейчас, потерпи, - шепнул Митька, - пусть подойдут поближе.

Пчелиный царь кивнул.

30 метров, 20 метров.

Вот уже можно было различить крупные капли пота на лицах, услышать хрипловатое дыхание.

- За наши советские ульи, в атаку, ураааааааа, - вскочив, Митька стал палить в сторону растерявшихся немцев.

Крапчик, громко загудев, взмыл ввысь, и через секунду на врага обрушилось огромное жужжащее облако.

Гитлеровцы, размахивая руками и что-то лопоча, побросав автоматы, позорно побежали к деревне.

- Победа! – радостно закричал мальчишка.

- Ты настоящий герой, Митька, - прожужжал над ухом Крапчик, - настоящий герой…

***

- Митька, Митька, вставай.

- Митька, да просыпайся же.

- А, - с трудом вернувшись из только что пережитого боя, открыл глаза ребенок.

Над ним склонился встревоженный дед.

- Внучек, поднимайся, некогда разлеживаться.

- Хоть минуточку…

- Ни секунды, немцы сюда едут.

С трудов вырвавшись из сна, Митька скатился с лавки.

- Хватай котомку, - суетился дед, - и беги за плетень, там густые кусты, сиди там, как мышь, понятно?

- А ты, - ребенок почувствовал, что происходит что-то страшное.

- Я останусь здесь. Запомни, Митенька, чтобы ни случилось, не выдавай себя, а потом – беги к пасеке, спрячься там. За тобой придут. Котомку им отдашь и все расскажешь, что видел.

- Партизаны?

- Они, и вот ещё – дед погладил по голове и, не удержавшись, крепко обнял внука, - семье скажи, что старый пасечник ушел и больше не вернётся. Только не забудь, иначе погибнет рой.

- Куда ты ушел? А я?

- Не переживай, за меня, Митька, ну все, прощай и беги.

- Деда…

- Беги, - старик открыл дверь и вытолкнул внука.

***

Спрятавшись за кустами, ребенок, не дыша, смотрел, как к дому подъехала машина, из которой, как горох посыпались солдаты.

Немецкий офицер, хлопнув дверью кабины, в сопровождении двоих автоматчиков неторопливо вошёл в дом.

Митька почувствовал, как по руке что-то ползает, и опустил глаза. Пчела, как и вечером, удобно устроилась на ладони.

«Если увидишь только одну пчелку, а других рядом нет – это она, родимая, значит, скоро полетит к улью с новостями».

«Разведчица? Что ты тут ищешь?»

Сухой выстрел заставил вздрогнуть.

Из дома вышли автоматчики, за ними все так же неторопливо - офицер. Поправив фуражку, он что-то крикнул, и трое солдат с канистрами забежали во двор, облили стены и бросили горящий факел.

Ревущее пламя в считанные секунды скрыло дом, в котором навсегда остался любимый дед. Митька всхлипнул.

Офицер открыл дверь машины и, замерев, посмотрел в сторону кустов.

«Беги», - прожужжало возле уха.

Пчелы на ладони не было.

«Беги»!

Крепко сжав котомку, он бросился к пасеке. Раздались автоматная очередь и крики. Его заметили. На их стороне был опыт, хладнокровие и абсолютная уверенность в том, что этот ребенок далеко не убежит.

На стороне Митьки – скорость и высокая трава, практически скрывшая беглеца. И .. пасека. Задыхаясь, он выскочил на луг и бросился к ульям. Вот и пригорок.

- Крапчик, Крапчик, помоги!

Над головой просвистела ещё одна очередь. От неожиданности мальчишка споткнулся и со всего размаху рухнул на землю.

Голова гудела как колокол, разноцветные круги перед глазами устроили бешеную пляску. А позади все громче звучали топот сапог и торжествующие возгласы преследователей, которые заглушило неожиданно громкое жужжание. Перед ребенком в воздухе неподвижно зависла огромная, с вершок, пчела… с человеческим лицом.

- Крапчик…

В ушах зазвенели колокольчики и, чувствуя, как по нему забегали тысячи крохотных лапок, Митька потерял сознание.

***

- Пауль, ты его подстрелил? – довольный смех немцев перекрыл глухое ворчание копошащихся возле ульев пчел.

- Сейчас узнаем, - поднимаясь на пригорок, отозвался тот, кого назвали Паулем.

- И котомку не забудь, посмотрим, что этот старик собирался передать.

- Хоро…, - гитлеровец замер на полуслове

- Эй, что с тобой! Пауль!

Немцы подбежали к застывшему товарищу и остановились, как вкопанные.

На земле неподвижно лежал ребенок. Но посторонний об этом никогда бы не догадался: мальчишка был полностью скрыт под плотным ковром из тихо гудящих пчёл.

- Смотрите, - кто-то, прошептав, указал вверх.

В воздухе неподвижно зависла огромная, с вершок, пчела. Наверное, солдаты просто были измотаны жарой, иначе как объяснить то, что они видели у пчелы человеческое лицо. Маленькое бледное личико, выражение которого не сулило ничего хорошего.

Поправив на голове крохотную корону, это невероятное существо шевельнуло губами, и через секунду раздался гул: на оторопевших гитлеровцев обрушилось огромное яростно жужжащее облако…

***

«…Пасека – чистое место от темной силы и людской злобы. Боятся они заходить сюда, не пустит Крапчик в свои владения, а армия у него, сам видишь, какая. Когда тебе помощь понадобится или опасность грозит, всегда защиту среди ульев найдёшь, если душа у тебя добрая и царя пчелиного попросишь. Когда он прилетит к тебе, ты услышишь громкое жужжание… Жужжание… Громкое…»

Жужжание.

Митька перевернулся на спину и открыл глаза. Перед ним висел Крапчик. Маленькое бледное личико, крохотная корона на голове и внимательный добрый взгляд.

- Дедушка просил передать, что, - горячие слезы не дали закончить.

Пчелиный царь скорбно шевельнул усиками и склонил голову.

- Он говорил мне, что ты обязательно поможешь, спасибо, Крапчик.

***

- Крапчик? Да он бредит, бедняга, - мужчина в выгоревшей пилотке повесил котомку на плечо и повернулся к остальным, - помогите.

***

В лучах заходящего солнца в воздухе, громко жужжа, застыла огромная, с вершок, пчела, внимательно смотревшая вслед уходящей в лес группе вооруженных людей, один из которых бережно нес на руках тихо сопящего Митьку.

Автор - Андрей Авдей

Источник - https://vk.com/four_ls

- Как он, мам?

- Врачи сказали, максимум неделя, - женщина вытерла набежавшие слезы, - только не говори ему ничего.

- Не волнуйся, - молодой человек осторожно открыл дверь в палату, - здравствуй, дед.

- Привет, Артём, - пожилой мужчина радостно пошевелился в кровати, - заходи, садись, рад, что не забываешь старика.

- Какой ты старик, - улыбнулся внук, - через месяц выпишут, и будем вместе весной яблони высаживать.

- Мне недолго осталось, Артемка. Смерть уже чувствую, рядом ходит, вот и моей очереди дождалась старуха.

- Дед, что ты такое...

- Не перебивай. Помнишь, ты меня часто просил рассказать о войне, а я молчал. Не о чем говорить было, война и война. Правда, был один случай, он до сих пор перед глазами стоит. Так и не решил, правильно тогда я поступил или нет. Тебе судить. Это было зимой 43-го…

***

- Значит, сегодня?

В блиндаже, освещаемом тусклым светом коптилки, над картой склонились двое.

- Так точно, товарищ майор, прибыл противотанковый взвод, три орудия плюс один лег-кий пулемет, - кивнул офицер в белом маскхалате.

- Разрешите? - в штабной блиндаж заглянул молодой худощавый танкист.

- Заходите, младший лейтенант, не стесняйтесь, здесь все свои, - посмотрел на гостя майор.

Офицеры улыбнулись.

- Знакомьтесь, - начал комбат, - это командир взвода разведки лейтенант…

- Мы знакомы, товарищ майор, - вошедший крепко пожал руку разведчику, - ну что, опять ко мне попутчиком на корму, Серега?

- Уверен, Мишань, ты не против компании, - подмигнул разведчик.

А теперь, товарищи офицеры, к делу, - прервал друзей майор, - задача вашего взвода совместно с разведчиками….

***

Возле «тридцатьчетверок», спрятавшихся за густыми кустами, склонились над картой два офицера.

- Деревня пустая, из мирных жителей никого. Может, ушли, может, убили всех , - Сергей вздохнул и развернул карту, - посты у них выставлены здесь, здесь и здесь, смена караула в пять утра. Пушки стоят так – одна за амбаром, одна в саду, и одна возле этого дома.

- Мины есть? – спросил танкист.

- Как без них, но проход готов, мы указателями отметили, - Сергей показал на карте, - танк пройдёт.

- И ещё, - добавил разведчик, - будь поаккуратнее, сразу за амбаром овраг. Не нравится мне он.

- Овраг?

- Амбар, что-то с ним не так, а что – не могу понять.

- Думаешь, там для нас сюрприз? – танкист посмотрел на пожавшего плечами друга и добавил, - ладно, разберемся на месте, а я сейчас со своими сержантами ещё покумекаю, как лучше поле проскочить.

***

- Айдар, Якуб, все понятно? – взводный внимательно смотрел на своих подчинённых.

Командиры танков, об этом знал весь батальон, были неразлучными друзьями с первых дней службы. Оба невысокие, крепкие, жилистые мужики. Оба сержанты. Но на этом сходства заканчивались.

Хлесткий, как плеть, Айдар, вспыхивал по любому поводу. Полная противоположность, Якуб, был абсолютно невозмутимым и непробиваемым. Как шутили танкисты, проще «тигра» в лоб подбить, чем Якуба разозлить.

«Спокойные беседы» друзей были притчей во языцех. Незаметно для себя сержанты начинали переходить на язык противной стороны, Поэтому в редкие дни отдыха весь взвод, слушая, как переругиваются заклятые товарищи, наслаждался невероятной смесью русского, белорусского и татарского.

Но Михаил знал, что в бою вспыльчивость татарина и непоколебимое спокойствие белоруса сменялись трезвым холодным расчётом, мгновенным принятием решений и полным презрением к смерти. А уж с костлявой они встречались лицом к лицу не один десяток раз.

- А што тут можа быць незразумела, паедзем сюдою (этим путем – бел.), а потым…, - за-думчиво глядя на карту, начал Якуб.

- Бик яхшы, - не выдержал Айдар, - сюдою - тудою, потым – шмотым, сколько раз тебе говорить, говори на русском, юлер (дурак – тат.).

- Идзи у кют, - хмыкнув, ответил Якуб, - ти як там дупа па татарски.

- Заби сваю зяпу (заткнись – бел.), - выкрикнул татарин.

- Тын арга (сам заткнись – тат.), - невозмутимо скрутил кукиш белорус.

- Хватит, - командир остановил перепалку, - теперь серьёзно. Идем походным строем, проходим мины, разворачиваемся задним углом. На мне пушка за амбаром, ваши – две оставшиеся, далее – по обстановке, цели выбираете сами. И не забывайте, что везем десант. По машинам!

***

В предрассветной тишине офицеры наблюдали за тем, как разведчики сосредоточенно устраивались на танках.

- Ну что, Серёга, пора?

Крепко пожав друг другу руки, офицеры разошлись. Михаил шутливо отдал честь разведчику и нырнул в люк. Щелкнув переключателем, он несколько секунд сидел неподвижно, незаметно вздохнул и отдал приказ:

- В походную колонну. Вперёд.

Танки, тихо рыча, двинулись за командирским.

- Прямо, сократить дистанцию.

Через двадцать минут в шлемофоне раздался голос механика – водителя:

- Вижу проход, указатель, правее тридцать.

- Принять правее, - не отрываясь от наблюдения, скомандовал взводный.

Минное поле.

- Прямо, меньше ход!

Командирский танк осторожно въехал в обозначенный разведчиками проход. Все, казалось, не дышали, слушая размеренный лязг гусениц.

- Прямо, - больше для экипажа, чем по необходимости, повторил команду Михаил.

Спокойствие командира передалось экипажу, ожидающему взрыва в любую секунду. Кто знает, может быть, сейчас незамеченная мина, радостно улыбаясь детонатором, с нетерпением ждёт, когда под тяжестью гусениц вся ярость и ненависть, зажатая в жесткий корпус, вырвется наружу и похоронит в бронированном гробу всех, кто осмелился нарушить её покой.

- Вижу указатель, - с облегчением выдохнул механик – водитель.

Пронесло.

- Больше ход!

Взревев, командирский танк рванул к деревне, вслед за ним, проскочив минное поле, вы-строились остальные.

- Развернись! Задним углом! Вперед!

Теперь все решали даже не минуты. Вот засуетился орудийный расчет возле амбара, из окна дома застрочил пулемёт. Лязг гусениц, грохот выстрелов, хриплые команды, все смешалось.

- Дорожка! Осколочным, без колпачка! Готово! Амбар, правее двадцать, триста. Стой! Огонь! Верно, перелёт!

В саду танк Айдара лихо проутюжил артиллерийский расчет и на полном ходу устремился вперёд, поливая пулеметным огнём выбегавших в панике немцев. Экипаж Якуба, разобравшись с последней пушкой, прикрывал разведчиков броней и огнем.

- Попали! Стой!

Офицер увидел бегущего к ним командира разведвзвода.

- Что случилось? – высунувшись из люка, младший лейтенант с наслаждением вдохнул свежий воздух.

- Деревня наша. Некому сопротивляться. Мои ребята уже собрали в кучу выживших, пойдём, побеседуем.

Отдав приказы экипажу и вызвав командиров, взводный проследил взглядом за тем, как его танк проехал сотню метров вперёд и застыл за амбаром. Два других заняли позиции по периметру деревни, вскоре к ним присоединились несколько бойцов разведвзвода.

- Потери есть? – подойдя к другу, спросил Михаил.

- Двоих зацепило немного, идем?

И в сопровождении подошедших неразлучных сержантов – танкистов офицеры двинулись в сторону уцелевшего дома, где под охраной довольно улыбающихся разведчиков зябко ежилось около трех десятков немцев.

***

Слушая, как пленные охотно называли номер части, свои должности и отвечали на вопросы, Михаил смотрел в сторону своего танка, неподвижно стоявшего на месте уничтоженного орудийного расчёта. Непонятно почему, но его, как и Сергея, начал беспокоить амбар. Разведчик прав, что-то было не так.

Младший лейтенант увидел, как его механик-водитель несколько раз присел, разминаясь, что-то сказал заряжающему с радистом и, открыв ворота, вошел внутрь. Михаил внутренне замер, но через минуту солдат спокойно вышел и скрылся в танке. Всё нормально. Интуиция тоже иногда ошибается.

Облегченно вздохнув, офицер повернулся к разведчику, допрашивающему очередного пленного. Где-то глухо раздалось рычание. Недоуменно пожав плечами, танкист поду-мал:

«Танки? Откуда им взяться? Танки!»

Резко развернувшись, младший лейтенант увидел, как от амбара, набирая скорость, его тридцатьчетверка несётся прямо на них.

- Что за…

Разведчики и танкисты в доли секунды отскочили в стороны, и танк на полном ходу врезался в толпу пленных. Крики ужаса, стоны и вопли заглушили рев двигателя. Михаил заскочил на броню и стал бешено барабанить по люку:

- Стой, б.., стой, ты что, сука, творишь, стой!

- Стой! – это кричал Сергей.

Но танк, не слыша офицеров, продолжал свою бешеную пляску. Улучив момент, младший лейтенант спрыгнул и, став перед танком, заорал:

- Стой!

Машина замерла, разочарованно лязгнув гусеницами. Взводный, нервно расстегнув кобуру, достал пистолет и стукнул по броне:

- Выходи, твою мать, быстро!

Со скрежетом открылся люк и механик – водитель, тяжело дыша, встал по стойке «смирно».

- Ты что натворил, боец, посмотри, - офицер повернул голову своего обезумевшего под-чинённого в сторону.

Пленные тряслись, глядя на раздавленные тела и окровавленные гусеницы. Судя по раздававшимся утробным звукам, от увиденного стало плохо не только немцам.

- Под трибунал пойдёшь, скотина, - младший лейтенант задыхался от ярости, - ты понимаешь, что тебе вышак (высшая мера наказания, расстрел – авт.) светит, не штрафбат, и не мечтай о нем, а вышак.

- Лучше здесь меня пристрели, командир, так будет лучше, - ровным голосом ответил механик – водитель.

- Да что с тобой, - взводный не мог поверить, что один из лучших мехводов полка неожиданно сошёл с ума. Достав из кармана пачку «Казбека» (подарок комбата), он протянул её солдату:

- Бери.

- Спасибо, - танкист дрожащими руками взял сигарету, прикурил и снял шлемофон.

Все замерли. Он был полностью седым. Жадно затянувшись несколько раз, танкист посмотрел в глаза своему командиру и спокойным голосом сказал:

- Спасибо, товарищ младший лейтенант, а теперь можете меня расстреливать.

- Что ты увидел, боец? – Сергей обнял вздрагивающего водителя.

- Пойдемте, покажу, - как сомнамбула, он повернулся, и, глядя прямо перед собой немигающим взглядом, направился к амбару.

- Айдар, Якуб, за мной, - Михаил повернулся к сержантам.

Подойдя к воротам, танкист повернулся к своему командиру:

- Товарищ младший лейтенант, я никуда не убегу, обещаю, разрешите мне, - он с трудом сглотнул, - не заходить, честно комсомольское, не тронусь с этого места, только не надо туда ещё раз, пожалуйста.

- Да что там такое, - Михаил посмотрел на друга, разведчик недоуменно пожал плечами, - стой здесь, пошли, мужики.

Рывком распахнув ворота амбара, офицеры и сержанты вошли внутрь.

- Шайтан, - прошептал татарин.

Наступившая тишина изредка прерывалась всхлипами оставшегося снаружи механика – водителя. Все застыли, глядя вперёд.

Младший лейтенант, бравый командир взвода, и его сержанты – командиры танков. Они привыкли к крови и предсмертным хрипам, горели сами и хоронили обугленные тела товарищей. Без гроба и громких речей, в скромной солдатской плащ – палатке, то, что оста-лось, если вообще в огненном аду могло хоть что-то остаться.

Лейтенант – разведчик, со своими лихими ребятами перерезавший десятки глоток, устанавливавший фугасы и радовавшийся, глядя, как после взрыва мечутся, истошно крича, живые факелы. Да и сейчас под охраной его бойцов пленные, вздрагивая, хоронили за домами кровавое месиво, устроенное на минуту обезумевшим механиком – водителем.

На войне нет место жалости, или ты – или тебя. На войне убивают солдат, таковы её правила. На войне под обстрелами и бомбежками, от случайных пуль и шальных осколков погибают и мирные жители, таков её закон. Но то, что офицеры и сержанты увидели, было против всяких. Самых жестоких законов и правил войны.

В центре амбара на столбиках, высотой полтора метра, не больше, лежала перекладина. По всей её длине, с открытыми пастями и высунутыми языками, в петлях застыли щенки и собака, кот и котята. Безумный палач, вероятно, имел извращенное чувство красоты: животные были повешены от самой большой до самой маленькой. В этом садистском порядке явно имелся какой-то нечеловеческий смысл, тайна которого была напротив.

Ещё два столбика, высотой полтора метра, не больше, ещё перекладина. По всей длине которой висели дети, в таком же порядке: самый высокий ребенок напротив самой большой собаки, самый низкий – напротив самого маленького котенка. Мал мала меньше.

- Их не должно здесь быть, вся деревня пустая, их не должно, - прохрипел Сергей и выбежал наружу.

Якуб стянул с головы шлемофон и, подойдя к виселице, упал на колени:

- Дзетки вы мае даражэнькия, хто ж вас так, за што, што вы нарабить магли, вы ж малыя зусим…

Белоруса заглушил громкий скрип зубов - Айдар, закусив губы до крови и сжав побелевшие кулаки, не отрываясь, смотрел на виселицы.

- А што ж вы босыя усе, зима ж на дварэ…

Михаил опустил взгляд и вздрогнул: все дети были босиком, их посиневшие ступни гла-дил обезумевший от увиденного белорус.

- Якуб, - на плечо друга легла рука татарина.

- А каб вас халера пабрала. Вырадки, за что ж вы гэтых маленцау пазабивали…

- Якуб.

Белорус повернулся:

- Пойдём, друг, - недобро улыбнувшись, - тихо сказал Айдар, - дело у нас есть, важное, очень важное.

- Якое?

Наклонившись к самому уху, татарин что-то минуту шептал товарищу на ухо. Тот внима-тельно слушал, кивнул и, встав с колен, направился к выходу.

Младший лейтенант смотрел, как сержанты вышли из амбара. Якуб что-то сказал, и к ним присоединился механик - водитель. Через минуту - радист и заряжающий, всё это время смотревшие внутрь, но не решившиеся войти, подошли к командирам танков.

Бойцы что-то тихо обсуждали, потом в руке татарина мелькнул нож, и танкисты скорым шагом направились к пленным, под присмотром разведчиков засыпавшим могилу.

«Что они задумали… Черт!»

Мелькнувшая догадка вывела Михаила из ступора и, выскочив из амбара, он побежал за танкистами.

Увидев, откуда идут два сержанта, пленные остановились. Они с ужасом смотрели, как Айдар поигрывал ножом, а Якуб сосредоточенно на ходу заряжал обойму трофейного «вальтера».

- Товарищи сержанты, - задыхаясь, прокричал взводный, - ко мне!

Друзья повернули головы, и четко, как на параде, подошли к командиру.

- Мужики, - прошептал Михаил, - остановитесь.

- Товарищ младший лейтенант, - Айдар спрятал нож за спину, - вы не переживайте, мы с Якубом все сделаем, нас и судить будут, вашей вины никакой.

- Да причем здесь вина, - офицер вытер вспотевший лоб, - не боюсь я ни суда, ни расстрела, но сейчас нельзя, похоронить надо ребятишек. Берите немцев, пусть копают могилу, но не рядом с теми, а в саду.

- Сами выкапаем. Хлопцы! - окликнул Якуб танкистов.

Убедившись, что сержанты ушли, Михаил подошел к пленным, где, с трудом сдерживая взбешенных разведчиков, Сергей беседовал с одним из немцев.

- Вначале они повесили зверят, чтобы дети видели, а потом уже и ребятню. Скучно им, сволочам, было, - повернувшись к другу, скрипнул зубами лейтенант.

- Скажи, что по законам военного…

- Не боится, - перебил разведчик, - говорит, мы знаем, пленных вы не расстреливаете.

- Не расстреливаем, тут он прав, - задумчиво протянул Михаил, и повторил, - тут он прав. Так, немцев в амбар, Сергей, твои самосуд не устроят? Поставь на охрану, а мы покурим… Дело есть, дружище, серьёзное дело.

***

Через полчаса возле могильного холмика в саду, опустив головы, стояли разведчики и танкисты.

- Мы их вместе всех похоронили, - прошептал Айдар.

- З катянятами и шчанятками, - добавил Якуб.

- Светлая вам память, детишки, - Михаил отдал честь и надел шлемофон, - по машинам!

* * *

- Командир, - в наушниках раздался голос механика – водителя, - разведка не садится, что стоим?

- Салютовать будем, - прошептал Михаил и, щелкнув переключателем, крикнул, - осколочным без колпачка, амбар, сто!

- Готово, готово, готово!

- Огонь!

- В походную колонну. Вперёд!

Через несколько минут в деревне наступила тишина, лишь издали глухо доносился прощальный рев тридцатьчетверок.

* * *

Неразлучные друзья, Айдар и Якуб, больше никогда не спорили, и не шутили. В редкие дни отдыха они часто сидели рядом, молча, до боли сжимая побелевшие кулаки.

* * *

До Победы дожили не все, кто-то погиб на Курской дуге, кто-то навсегда остался в белорусских болотах. Когда они шли на танковые тараны и уходили за языками в тыл врага, подрывали себя гранатой, окруженные со всех сторон гитлеровцами, и горели в тридцатьчетверках, они не испытывали страха и боли. В те минуты перед их глазами стоял амбар, щенки с котятами и босоногие дети, мал, мала меньше.

… Ни от кого из участников описанных событий рапортов в особые отделы не поступило.

* * *

- Вот так, внук, по всем законам я преступник, - старик закашлялся, на глазах выступили слезы.

- Нет, дед, ты не преступник, ты герой, я тобой горжусь, мы все тобой гордимся, - и Артём крепко сжал морщинистую руку.

* * *

Эту историю незадолго до смерти своему внуку Артёму рассказал дед, участник тех событий - командир танкового взвода 3-ей Чаплинско - Будапештской Краснознаменной, орденов Кутузова и Богдана Хмельницкого танковой бригады, младший лейтенант (войну закончил в звании лейтенанта), кавалер орденов Красной Звезды и Красного Знамени, не единожды отмеченный медалями и нашивками за ранения. Он всю жизнь молчал, и только в её конце решил... Покаяться? Спросите вы.

Наверное, он просто хотел вспомнить ещё раз тех детишек в амбаре, за которых так страшно отомстили солдаты. Может быть, на самом деле кто-то наверху, заглянул в открытые ворота и, ужаснувшись увиденным, решил покарать убийц там же? Хочется верить, что так и есть.

Автор - Андрей Авдей

Источник-https://vk.com/four_ls

Ночь. Ты стоишь и куришь, глядя на друзей.

Семь солдат, семь самокруток, семь тускло сияющих в ночи огоньков.

Как звезд Большой Медведицы.

Которая холодным взглядом смотрит на изрытую и израненную землю.

Она мерцает, изо дня в день, из года в год, из века в век. Ей ничего не страшно, ей не надо ждать рассвета и команду.

***

- Вперёд!

Ты на секунду замираешь.

Первый будет убит или, в лучшем случае, ранен.

- Вперёд!

Нужно оставить ставший родным окоп и бежать.

Бежать, каждую секунду ожидая смерти.

Стрелять, чтобы вырвать право на жизнь.

Кричать, загоняя внутрь жуткий, нечеловеческий страх, бежать и стрелять.

Видеть, как твоего друга разметало взрывом.

Сейчас ты не думаешь о нем, просто на сердце появился рубец, который будет болеть, долго болеть.

Ты должен перепрыгивать через убитых и раненых. И бежать.

Впереди танк и ты завидуешь тем, кто надежно защищен броней, наверное, им не так страшно.

Останавливаться нельзя – это смерть, только вперёд, туда, где ждет смерть.

Она везде.

Выбора нет, но есть надежда.

Надежда на то, что тебе повезет.

Бежать и надеяться.

Стрелять и молиться в душе.

На войне нет атеистов. Каждый молится, как может: Богу, судьбе, удаче, провидению, маме.

Это слово чаще всего звучит в грохоте боя.

В крике, булькающем хрипе, стоне и рычании.

Последнее, что шепчут холодеющие губы молодых парней, брошенных чьей-то безжалостной рукой в адскую мясорубку войны.

- Мамочка!

Надрывный крик прорвался сквозь вой снарядов, взрывы и лязг гусениц.

Друг корчится в грязи, получив пулю в живот.

- Мамочка, мне больно!

Но тебе нельзя останавливаться, ты должен бежать, надеясь, что пожилой санитар успеет добраться и помочь.

Если сам не будет убит.

- Вперёд!

Видишь полыхающий танк и ты понимаешь, что экипаж заживо сгорел в бронированном аду.

- АААААААААААААААААА!

Ты прыгаешь в окоп и сталкиваешься лицом к лицу с тем, кто хочет убить тебя.

Вы оба молоды и оба любите жизнь.

Но она распорядилась так, что сегодня достанется только одному. Поэтому вы душите друг друга, падаете, ты хватаешь что-то в руки и исступленно превращаешь его голову в кровавое месиво.

Ты победил и выжил, до следующего боя.

***

Ночь. Ты стоишь и куришь, глядя на друзей.

Пять солдат, пять самокруток, пять тускло сияющих в ночи огоньков.

И две звезды на небе.

Свет которых заменил оставшихся на поле.

Разорванного взрывом и умершего от пули в животе.

Рядом с санитаром, который успел добежать, но не успел помочь, рухнув рядом.

И два ноющих рубца на сердце.

Ты смотришь на Большую Медведицу.

Которая холодным взглядом смотрит на окопы и тихо перекатывающиеся впереди волны. Она мерцает, изо дня в день, из года в год, из века в век. Ей ничего не страшно, ей не надо ждать рассвета и команду.

***

- Вперёд!

Ты толкаешь плот в реку.

Мешкать нельзя, промедление – это смерть.

Нужно оставить ставший родным берег, запрыгнуть и грести.

Грести, каждую секунду ожидая смерти.

Видеть, как вздыбилась вода, как прямым попаданием раскололо соседний плот, столкнуть чью-то оторванную кисть и грести.

Останавливаться нельзя – это смерть, только вперёд, туда, где ждет смерть.

Она везде.

Выбора нет, но есть надежда.

Надежда на то, что удастся умереть на том берегу.

Грести и надеяться.

Надеяться и молиться в душе о смерти, на земле.

Только не здесь.

На войне нет жалости.

В воде барахтаются солдаты, они стараются ухватиться за любую возможность спастись. За плот.

Ты должен отталкивать руки, иначе он перевернётся и всех ждет смерть.

Отталкивать и грести, не смотреть в умоляющие глаза.

- Вперёд!

Волной смыло друга, может, убило, а может, он старается выплыть.

Но в тумане из брызг, дыма и крови ничего не видно.

Ты должен смотреть только вперёд и грести.

Несмотря ни на что.

Каждый молится, как может: Богу, судьбе, удаче, провидению, маме.

Те, кто в воде, не молятся, они умирают и тонут, тонут и умирают.

А ты должен грести.

Вот и берег.

- Вперёд!

Останавливаться нельзя.

Тебе повезло, ты прыгнул в свежую воронку.

Снаряд два раза в одно место не попадает, это знает каждый солдат.

Кто-то сзади не успел и скатился к тебе под ноги.

Друг, ещё один, смотрит невидящим взглядом.

Но ты пока жив и должен бежать.

- Вперед!

Кричать, загоняя внутрь жуткий, нечеловеческий страх и бежать.

Стрелять, чтобы вырвать право на жизнь.

- АААААААААААААААААА!

Ты бросаешь гранату и прыгаешь в окоп.

Ты готов душить, рвать и резать, но шипящие осколки расчистили путь.

Только убитые.

Ты победил и выжил, до следующего боя.

***

Ночь. Ты стоишь и куришь, глядя на друзей.

Трое солдат, три самокрутки, три тускло сияющих в ночи огонька.

И четыре звезды.

Свет которых заменил оставшихся на поле.

Разорванного взрывом и умершего от пули в животе. Вчера.

Утонувшего в реке и убитого на берегу. Сегодня.

И четыре тихо ноющих рубца на сердце.

Ты смотришь на Большую Медведицу.

Которая холодным взглядом смотрит на окопы и городок впереди. Она мерцает, изо дня в день, из года в год, из века в век. Ей ничего не страшно, ей не надо ждать рассвета и команду.

***

- Вперёд!

Ты ползешь.

Мешкать нельзя, промедление – это смерть.

Впереди дот, щедро поливающий поле сотнями смертоносных жал.

А ты должен ползти, каждую секунду ожидая свинцового укуса.

Замирать под злобным свистом очередей, и ползти.

Вперед.

К смерти.

Выбора нет, но есть надежда.

Надежда на то, что удастся выжить.

Ползти и надеяться.

Загонять страх внутрь. Только не кричать.

Иначе смерть.

Ползти и молиться в душе.

Хрип.

Друг захлебывается кровью, глядя на тебя мутнеющим взглядом.

По спине расплывается кровавое пятно.

Но ты должен ползти вперёд.

К доту.

Который всё ближе и ближе.

А вдруг судьба смилостивится и в этот раз?

Уговорит смерть?

Заставит удовлетвориться уже собранной кровавой жертвой?

От этой мысли ты безумно захотел остаться в живых.

Разве ты этого не заслужил?

Может где-то там, наверху, кто-то ведёт учет пережитому?

Может, он решил, что хватит?

Он же понимает, что ты и так старик в душе, ты так часто смотрел в глаза смерти, что начал с ней здороваться и улыбаться при встрече.

Может, он решил, что ты победил?

Пожалуйста, пусть так и будет!

Ты безмолвно просишь небеса, а сам вскакиваешь и бросаешь связку гранат в амбразуру.

Вторую связку метнул друг.

Очередь, два взрыва и ты на секунду замер.

Смерть махнула косой рядом, не задев тебя.

- Вперёд!

Ты должен бежать.

Бежать, зная, что не умрёшь.

Стрелять, чтобы вырвать право на жизнь другим.

Кричать, чтобы те, кто сейчас сидят в окопах и смотрят сквозь прицелы, отступили.

Стрелять, кричать и бежать.

Бежать прямо в полосу яркого света.

Бежать к друзьям.

Бежать к звездам.

***

Ночь. На темном небосклоне тихо мерцает Большая Медведица.

Которая холодным взглядом смотрит на истерзанную войной землю.

Нет больше тусклых огоньков.

Есть только семь звезд.

Ярко сияющих звезд.

Автор - Андрей Авдей

Источник - https://new.vk.com/four_ls

(рисунок - Ринат Волигамси, "Большая Медведица", источник - http://www.voligamsi.com)