Родственники жены поделились историей. Решили порадовать своего десятилетнего питомца фейерверками с петардами на днюху. Закупили чутка заранее и спрятали, вроде бы надежно.
Пытливый мелкий, в ходе изучения окружающей среды, обнаружил пиротехнику и решил незамедлительно ее испытать. Фитиль чота не поджигался, поэтому надо было долго держать над зажигалкой чудо бомбу типа "Корсар", мощностью около двух Хиросим.
Петарда ебнула как положено и, учитывая что находилась в руках пионера, причинила ему боль и телесные повреждения со страданиями.
Прибывшие на звук хлопка домочадцы в ужасе от кишек, крови и распидорашения, вызвали всех и поехали в больницу.
Малого полечили, наложили 11 швов на ладони и пальцы. На вопрос врача о том, че случилось, малой не моргнув глазом гордо ответил: - Граната взорвалась...
Почти тоже самое, только на одной руке
Следуя буквам инструкции врач передал информацию в милицию, так как травма была криминального характера. Слово "граната" стало роковым...
Семья малолетнего пиротехника еще даже не доехала до дома, в котором жили вместе с родителями по линии жены, а там уже стояли машина ППСМ и дежурная машина РОВД, которая привезла опергруппу в полном составе.
Все попытки объяснить причину травмы были отвергнуты руководителем следственно оперативной группы и она приступила к обыску. При этом следак сообщил, что учитывая обстоятельства и ночь, он об этом прокурору сообщит в течение суток.
Зашуганные и сонные понятые бродили по комнатам, подписывали документы, которые не читали. Были слезы, смех, истерики родственников. Короче, веселились до утра.
Ничего не нашли. Мелкого пиротехника в присутствии отцов, матерей, дедов и бабушек спросили: - Почему ты сказал, что это была граната? Ведь это была петарда!
Малой, утомленный всей этой суетой и травмой, злобно ответил: - Может и пекарда - но взорвалась, как граната!
По итогу конечно ничего не было, отказной. Возможно протокол на самого малоправного из родителей за уклонение от воспитания (не точно). Урок на всю жизнь всем сторонам. С рукой и пальцами малого все норм.
В последние годы стали в большей степени вспоминать историю Второй мировой войны. В том числе и наших родственников, которые принимали в ней участие. В свете происходящих событий многие взглянули совсем иначе на те сложные годы, чем в школе с учебником истории в руках.
Мои два деда прошли Великую Отечественную от самого начала и до мая 1945 года. Они очень не любили вспоминать войну и мало рассказывали о том, что им пришлось пережить. Ведь реальная война сильно отличается от той, которую показывают в фильмах. В редкие моменты они делились в узком семейном кругу обрывками своих воспоминаний о минувших событиях. Которые я попробую объединить в один рассказ и показать войну их глазами.
Дед по маминой линии с лета 1941 года был принят в танковые войска. Возможно из-за приоритетного для этого рода войск телосложения, он был худощавый и невысокий. Как раз своими скромными габаритами я пошёл в него.
Одним из воспоминаний деда было освобождение его родного города. Это крупнейший в южном регионе СССР транспортный и железнодорожный узел, где сходились сразу три направления. По количеству железнодорожных путей внутри города он напоминал трамвайный Ленинград, возведённый в куб. А день работника железнодорожного транспорта негласно был приравнен ко дню города и жители в этот день дружной толпой выходили праздновать на улицы. Потому что каждая семья была связана с работой на железной дороге. А запах деревянных шпал, пропитанных креозотом, стал родным для его жителей. В первые месяцы войны он был оккупирован немцами и следом превращен в неприступную крепость. Так как и для них он имел стратегическое значение.
Отгремела битва на Курской дуге и в конце 1943 года советская армия вплотную подошла к родному для деда городу. Впереди предстоял тяжелейший штурм, который мог напомнить Сталинград. Где велись кровопролитные бои за каждую улицу и каждый дом. Потери могли исчисляться десятками тысяч. Командование армии за картами обсуждало возможные варианты наступления. Как вдруг им предложил совершенно иной план молодой командир танковой роты. Рискованную авантюру, которая могла спасти жизни тысяч солдат. А был он родом из этого города, где каждая улица и главное нити железнодорожных путей были знакомы ему с детства.
Перед рассветом танковая рота выдвинулась в сторону неприступной крепости. Под прикрытием уходящей ночи танки съехали с дороги и взобрались на насыпь железнодорожных путей и дальше поехали прямо по рельсам. Паутина которых комроты была прекрасно знакома. На рассвете, пройдя незаметно все оборонительные сооружения, внезапно для немцев ворвались на полном ходу в город. Всего десять танков Т-34 против целой армии. Они понимали, что эта дорога была в один конец. Не было задачи именно вести бой. Силы противника несоизмеримо больше. Необходимо было создать как можно больше шума. С чем они отлично справились.
Танки палили из пушек во все стороны, горели сараи, склады топлива и боеприпасов. Стреляли из пулемётов и автоматов иногда просто в воздух. На полном ходу они пролетали по улицам, сея вокруг настоящую панику. Срезая всё так же через артерии железной дороги, они появились в разных частях города и не переставая создавать всё больше шума. Среди немецких солдат началась неразбериха, поступающие приказы командиров противоречили друг другу. И лишь в одном они были уверенны — советская армия немыслимым образом прорвала их оборону и уже волной покатилась по городу. Произошло невероятное. Армия Вермахта в этой неразберихе начала оставлять свои позиции. Советские войска на рассвете начали наступление и вошли в город, почти не встретив сопротивления. Ночная авантюра танковой роты спасла десятки тысяч жизней. В память об этом знаменательном событии был сохранён один из тех самых десяти танков. И в освобождённом городе он занял почётное место на постаменте на крупном перекрёстке.
Командиру роты было присвоено звание Героя Советского Союза. Он продолжил воевать в танковых войсках до завершения Великой Отечественной. А затем вернулся в свой родной город. В тот же самый город вернулся и мой дед, который рассказывал об этих памятных событиях как участник танковых битв. И вполне возможно он в лучах того самого рассвета освобождал свой родной город. После войны он устроился киномехаником в кинотеатр на центральной площади города. Вскоре в бухгалтерию кинотеатра пришла работать моя бабушка. Возможно в тот момент она даже не могла подозревать, что останется работать в кинотеатре до самой пенсии и выйдет замуж за этого серьёзного киномеханика. После рождения детей дед смог достать несколько грузовиков классического красного кирпича. За один тёплый сезон развалил стены послевоенной мазанки, где он жил с молодой женой. И отстроил капитальный дом заново.
В этом доме из красного кирпича я провёл часть своего детства, приезжая в город каждое лето. Попадая из "техногенного" Петербурга в совершенно другую жизнь. Тёплый южный регион, где основным видом деятельности было животноводство и сельское хозяйство. На десятки километров вокруг города простирались бескрайние поля, которые пронизывали артерии в виде несчётного количества маленьких грунтовых дорог. Мелкая река, вдоль берегов которой склонились плакучие ивы. Высокое ясное небо и земля, которая пахнет. Стада коров, бродящие на лугах сами по себе. Совсем другие люди, простые и открытые. Которые уходят из дома и кладут ключ под коврик у двери. Когда дружили всей улицей, а я до сих пор не знаю своих соседей по лестничной площадке.
Пробирался я ребёнком и внутрь этого танка через случайно открытый люк в его днище. Он не был в музейном состоянии. Такое ощущение, что его поставили в виде "как есть" после боя, лишь сняв всё необходимое. Внутри ветошь и густой запах машинного масла. Множество мелких деталек и пожелтевших от времени бумаг из тех давних времён. Детство без мессенджеров и телефонов. Самодельными рыболовными снастями ловил карасей и гонял на старом велосипеде по окрестностям. Дома жили наглые куры, кролики и собака с котом. Во дворе росла большая яблоня, малина, шелковица и сливы. А прямо за домом был настоящий огород — груши, клубника, абрикосы, орехи, смородина, крыжовник, черешня и запасы картопли на год вперёд.
Тогда у нас была нерушимая традиция — приезжать со всех краёв всей роднёй летом в этот дом из красного кирпича. Чтоб увидеть друг друга. Не было понятия степени родства, все родственники любимые и свои родные. Тогда дом оживал и на время превращался в филиал местного детского сада. К сожалению ничто не вечно перед потоком времени. Те самые дети уже сами повели детей в детский сад. Дом опустел и время забрало его владельцев. А вскоре время поглотило и сам дом из красного кирпича.
Дед по отцовской линии так же прошёл войну от начала и до конца. Смог сбежать из концлагеря, продолжить воевать и чудом остаться в живых. Но об этом в следующей части.
Я в 9 лет нашла у родителей эротическую газету с фотографиями, рассказами, объяснениями, как работает кунилингус, как влияет на женский организм, прям в подробностях) Помню, мне нравился мальчик, и он с родителями однажды приехал к нам в гости. И пока взрослые ушли в магазин - я решила ему показать эту газету. Помню, он посмотрел на меня недоумённо так "И чё?" Моему разочарованию не было предела - мальчик не дорос) Хотя не знаю, на что я рассчитывала😁
А в 12 мне другой мальчик показал книгу, что-то типа "откуда я взялся", и там прям подробно описывалось, что человек чувствует во время оргазма, всё про половой акт, доступно) Там ещё пупсы нарисованы были, точно не помню название)
Как-то я спросила маму "а я спрашивала вас откуда дети берутся?" "Да ты как будто с этими знаниями родилась уже" А про месячные она мне рассказала.
Летом прошлого, 2023 года, я сидел на ступеньках крыльца обветшалого домика и курил. Мирно жужжали мухи или пчелы, но главное что не было слышно жужжания квадрокоптера и значит все было очень неплохо, хотя звуки выходов и приходов за горизонтом несколько нарушали идиллию.
Домик как и ещё несколько таких же был на окраине или за окраиной одного населенного пункта Донецкой области и ветер шелестел деревьями и травой которые были вокруг.
Внезапный кашель заставил меня повернуть голову и я увидел приближающуюся черную высокую фигуру, которая оказалась пожилой, высокой худой женщиной.
Откашлявшись и вежливо поздоровавшись она спросила: "Молодой человек, можно я у вас окурки из пепельницы заберу?"
Чуть не поперхнувшись дымом я посмотрел на закопченую алюминиевую кастрюльку возле себя. Окурков там было примерно на треть.
Посмотрев на женщину, на ее черную затасканую юбку, такую же кофту и замусоленую черную шляпку из под которой выбивались седые волосы, я залез в карман на бедре и вытащив пачку сигарет в которой была где то половина протянул ей.
- Зачем окурки? Туда кто то и плюнуть мог, возьмите...
Поблагодарив, и закурив сигарету она, утвердительно спросила:"Вы ведь военный?". Учитывая что я сидел одетый по форме отрицать было глупо.
И внезапно она заплакала, выронив сигарету. И плача рассказала мне что у нее сын тоже военный. Погиб в Бахмуте недавно. Эрик. И что молодой был и красивый. И что она когда узнала то без сознания два дня лежала в потом просто ничего не могла...
Я сидел и слушал, и мне было очень жаль эту женщину, но сделать дать я ничего не мог.
Внезапно, перестав плакать поинтересовалась откуда я, и узнав что из Одессы вдруг рассмеялась, и так же сбивчиво, торопясь начала рассказывать как училась в Одессе в художественном, в Грековке, знаю ли я что это, как она любила море и катера, как потом вернулась сюда, преподавала, потом про сына, и снова начала плакать.
Я понял что женщина не в себе и мне было тяжело это слушать, поэтому сославшись на занятость по службе я откланялся, предварительно заскочив в хату и вытащив из баула пару пачек сигарет что бы отдать ей.
Через пару дней она зашла снова, и опять повторился разговор, кроме рассказов о сыне, в этот раз я узнал и про то что она живёт по соседству с больной мамой, и что у них огромные крысы и они их боятся, и что все дико дорожает, а карта заблокирована почему то банком, но сестра которая работает в банке может понемногу снимать... Подумав что это наверное правильно не давать доступ к деньгам человеку несколько не в себе, и в очередной раз подкинул сигарет.
С некоторой периодичностью эта женщина стала появляться возле нашей хаты, если кто то был на крыльце, то просила что бы позвали "того, интеллигентного", а ребята завидев ее говорили - "О, твоя поклонница идёт".
А я, после того как выслушав ее и дав пачку сигарет и дождавшись когда она уйдет, снова доставал сигарету и сидя на крыльце думал об одиноких матерях не дождавшихся своих сыновей, о своих знакомых которые не вернутся уже домой, об этом не знакомом мне Эрике, о тех о ком даже не знаю.
А потом мы внезапно съехали.
А окурки, кстати, все равно тогда пропадали из кастрюльки.
О переселении некоторых народов- поволжских немцев, калмыков, крымских татар, латышей на Урал, в Казахстан и Сибирь в годы Великой Отечественной войны я узнала в школе. И обозначалось это переселение мудреным словом ДЕПОРТАЦИЯ.
Мы его знать не знали, просто жили в одном совхозе Омской области с такими депортированными калмыками и латышами.
Вперёд, в самом начале войны, латышей привезли. Рубанс, Заринс - такие вот фамилии у них были. Они жили в таких же совхозных бараках, как и все. Квартиры состояли из кухни и комнаты. Поодаль были огородчики и сарайчики. А картошку садили на большом совхозном поле. Дети играли вместе и в школу тоже ходили вместе. Запомнилась девочка Чеся. Она была девочкой, с которой хотелось брать пример. Мы все ходили с косичками, а у неё была стрижка типа карэ и ещё носила она беретик. Мы же ходили в платках и косынках. А ещё Чеся была отличницей, активисткой, быстро бегала, ловко играла в классики и даже в лапту её брали играть старшие.
Однажды мне захотелось пить во время игры, домой далеко идти, а игра в самом разгаре. Чеся позвала меня быстренько сбегать попить к ним . Подала мне воды в красивом бокале. Я восхитилась, она объяснила, что бокал этот майоликовый. У нас таких не было, мы обычно пили из прочных эмалированных кружек или обычных стаканов. Я рассказала маме, попросила и нам купить такие красивые бокальчики, а она ответила, что это они с собой из Латвии привезли, у нас таких нет.
А в семье Заринс было три взрослых дочери: Луция, Конция и Марта. Работали доярками на ферме. На головах у них были красивые завивки, а наши девчата почти все ходили с косами. Это я рассмотрела на танцах. По праздникам скамьи в клубе расставлялись по периметру стен и получалась большая танцевальная площадка. Мы, детвора, устраивались на стульях, а больше за стульями и скамьями и во все глаза рассматривали танцующих, их наряды и определяли "кто за кем бегает".И вот заметили: очень уж за Луцией увивается Юрий Б. Ну, не отходит, на все танцы приглашает. И Луция тоже весёлая, красивая такая.
А чуть позже призвали его в армию весной. И поползли слухи: Луция то беременна. Взрослые думали, что мы маленькие ещё, мало чего понимаем, и говорили вроде с оглядками и понизив голос, а такие- то моменты мы сразу схватывали. Да и где им секретничать, всего апартаментов-то комната да кухня, разделенные даже не дверью, а занавеской.
А тут как раз из армии вернулся другой парень Николай Ч. Стал ухаживать за Луцией. И не посмотрел ведь ни на что - женился. В деревне шушукались и недоумевали : вон девчонок сколько, без всякого " приданого". Две сестры Николая ни с кем не обсуждали этот вопрос. Приняли нормально выбор брата. Совхоз выделил молодожёнам квартиру, и не в бараке даже, а в доме, где раньше была начальная школа, ещё и мать Луции с ними поселилась. Луция родила девочку, такую хорошенькую. Наряжали её как куколку, из Латвии присылали родственники посылки. Пересуды про рождение девочки поутихли, тем более, что Юрий Б.после армии в совхоз не вернулся.
Тётя Шура - ветеринарный фельдшер, взяла сноху к себе в помощницы. Луция поступила в сельскохозяйственный техникум, училась на ветеринара. Родила ещё двоих мальчиков, золовки ей очень помогали растить детей, у обеих детей не было, да и семей собственных не сумели создать, все ещё сказывалась огромная потеря мужчин в войне. Женщин- одиночек было много.
А калмыки приехали во время войны. Их было больше, чем латышей. Расселились они в землянках на краю деревни, место это стали называть Копай- город. После войны, когда совхоз отстроил целую улицу новых домов, мои родители получили один из домов. Из барака, где мы проживали вместе с семьёй маминой тёти, переехали в отдельный дом с большой усадьбой в 20 соток.И некоторым семьям из калмыков тоже дали такие дома. Вот как раз напротив нас жила семья Немяшевых, наискосок- семья Шайгуровых. Я часто играла с Людой Немяшевой и с Ирой Шайгуровой. А двух братишек Люды не любила, такие вредные были, визгливые какие-то. Мы их дразнили : вы волчата - калмычата. Мама ругала за это: ну и что, что не русские, лишь бы люди хорошие были. Их папа работал учетчиком, грамотный был, уж не знаю кем он работал у себя в Калмыкии, а у руководства совхоза был на хорошем счету. Вот и выделил ему совхоз новый дом. Тоже бесплатно, как и другим .Мама была домохозяйкой.
В Копай- городе жил дед Доржа. Старый уже калмык, толстый, на лицо страшный, глаз почти не видать, заплыли от жира или отечности, еле ходил, опираясь на палку, в деревне её называли клюкой. Бормотал русские слова вперемешку с калмыцкими, да ещё клюкой этой замахивался, если рассердится на что- то. Матери пугали им детей: вот дед Доржа подденет клюкой, посадит в мешок и утащит.
Мы боялись, и если дед этот появлялся на нашей улице, то вся ребятня сразу по домам разбегалась.
Однажды мы играли с Людой у них на печи и на полатях и тут заходит к ним в гости дед Доржа. Я замерла, спряталась за трубу, потихоньку выглядываю из - за занавески. Увидела, что он прошёл от двери к столу, сел, а клюку свою поставил чуть в сторонку. Я бегом по лесенке с печки и в чем была - на улицу, без пальто, без валенок, без платка - и через дорогу домой бегом, боялась: а вдруг догонит. Мама ходила забирать мои вещи и больше не пугала этим дедом.
Из калмыков была учительница Нина Шургановна. У неё был сепаратор и некоторые ходили к ней молоко сепарировать на сливки и обрат. Мама тоже ходила, ну и я, конечно, увязывалась. Очень нравилась техника, это вам не ложкой сливки собирать с молока. Сразу собирался утренний и вечерний удой и сливок получался целый литр почти.
Вроде нормально жилось у нас в совхозе и латышам, и калмыкам, но когда в 1956 году им разрешили вернуться на Родину, то уехали почти все. Из латышей осталась Луция, имевшая русскую семью и калмык Кукуев, женатый на русской женщине, имевший шестерых детей. А ещё осталась на память девочка с латышским именем Вия. Её папа похаживал к тёте Тоне, родилась девочка, но он не остался, уехал в Латвию. Помогать - помогал, все время посылки для дочки слал.
Мы с подружкой Людой плакали, не хотели расставаться , тем более, что мы пошли в первый класс и сидели за одной партой.
А вот в деревне, тоже в Омской области, где учительствовала моя сестра, жили переселенные немцы и эстонцы, причём на разных улицах - немецкой и эстонской. Так вот, эти переселенцы так и остались проживать и после 1956 года, живут и до сих пор. Ассимилировались с русскими, много смешанных браков.
Вообще в Сибири национальный вопрос никогда не стоял остро.
Много позже интересовалась вопросом о депортации народов. Выяснила, что калмыков переселили потому, что было немало предательств, и даже действовала калмыцкая дивизия на службе у фашистов.
И про латышей, эстонцев, немцев было разъяснение, что их переселяли глубоко в тыл во избежание диверсий, предательств, шпионажа в условиях войны.
Немцы делали ставку на возможность предательства в среде национальных меньшинств и привлечение их на службу в рядах вермахта путем более благоприятного отношения к ним, чем к русскому населению. Чтобы избежать создания пятой колонны и удара в спину наступающей Красной Армии и было проведено такое масштабное переселение некоторых народов, ненадежных, с точки зрения руководства страны. Получилось, увы, по пословице: лес рубят- щепки летят. Много и невинных людей попали под этот пресс.
Решила написать заметку на эту тему, так как все меньше остаётся людей, которые помнят этот пласт нашей истории. Превалирующий тренд- очернение всего советского. А у нас было так и, возможно, кому- то мой рассказ поможет правильнее понять нашу историю.
О! Есть у меня охуительная история на тему эскорта. Одна подруга всю жизнь была одинокая, сама не красивая, очень на любителя, но перебирала женихов. А когда 41 год ей исполнилось и вес достиг 85 кг, все женихи куда то делись. А секса и романтики хочется.
Что делать?
И в это время, познакомилась с одной эксортницей, которая научила ее где какие сайты и специфике работы. Так она сейчас выставила ценник 10-15 тыс в час в Москве и ебется с молодыми. Оказывается, есть такой фетиш у мужиков: полненькая фигуристая милфа с большими сиськами. Периодически присылает фото букетов цветов, клиенты дарят и показывает фото красавчиков, которые её навещают. Блин. Много интересного из этой жизни рассказывает, показывала переписку с одним известным топ менеджером. Представляете, он выбрал трахнуть её, а не 20 летнюю нимфу? А ещё, один раз летала в другой город для встречи с сингапурским бизнесменом.
Пиздеть ей резона нет, много лет её знаю, во лжи не замечена.
А вы говорите поздно в эскорт. Говорит, что на сайте есть дамочки до 65 лет, а есть дамы 120 кг. Короче, не отчаивайтесь!
Странные порой попадаются названия населённых пунктов в нашей необъятной Родине: недалеко от моего родного посёлка в Пермском крае есть деревни Тупица и Глуша́та, а на другом берегу Камы – Пеньки. Ну ладно, Глушата хоть понятно: глухие места, Тупица – в тупике была, дальше дороги не было, в Пеньках… Ну, про Пеньки тоже понятно, сложно у них там. А вот, например, есть посёлок Самодед в Архангельской области. Ну почему Самодед-то?! Там сам себе дед жил что ли? Велика и могуча русская топонимика…
Полевой лагерь Токшинской геофизической партии, в которую меня перевели из Нарьян-Мара находился в деревне с живописным названием Грязо́во.
Спасение утопающего – дело рук самого утопающего.
Первый год в качестве инженера-геофизика я отработал в Ненецкой геофизической партии в городе Нарьян-Маре. Тундра, северные сияния, полярный день с полярной ночью, олени на улице, белые грибы под окном, койка в общежитии – что может быть лучше для молодого специалиста?! Ну разве что северный и полярный коэффициент к зарплате, приятно утяжеляющий кошелёк в день зарплаты. К сожалению, всё хорошее когда-нибудь, да заканчивается. Весной 1991 года Ненецкую партию неожиданно закрыли и меня перевели в Новодвинскую геофизическую экспедицию в город Новодвинск.
В Новодвинск я не хотел. Совсем не хотел. Дышать там нечем – Архангельский бумажный комбинат соврать не даст, тундры нет, полярку не платят. Что там делать? Нет, мне, конечно, выдали ордер на новенькую квартиру в только что построенном доме на улице Советов, но в то время для меня это был очень слабый аргумент: я-то хотел романтики, а не вот это вот всё! Да, такое тоже бывает, особенно в те времена да по молодости! Но соглашаться всё же пришлось, да и кто молодого специалиста то спрашивать-то будет.
Обязательный атрибут любого города, в том числе и Новодвинска. Интересно, Владимир Ильич до сих пор идёт из пивной в ресторан гостиницы "Уют"?
Дом, конечно, красивый, но всё остальное вокруг - сплошная стройка и разбитые дороги. А о том, как я в нём жить устраивался в условиях тотального дефицита, отдельный рассказ нужно писать...
Явился я, значит, в Новодвинскую экспедицию и тут же был направлен на работу в Токшинскую геофизическую партию. Работала эта партия в районе Плесецка, где занималась поисками медно-никелевых руд. Практически с порога меня отправили в деревню Грязово Плесецкого района. «Многообещающее название…» - уныло подумал я и спросил:
- А что я там делать буду?
- Приедешь, найдёшь начальника отряда, он тебе всё объяснит, - ответил мне начальник партии.
Быстро сказка сказывается, да не быстро поезд едет, особенно если это пригородный поезд Архангельск – Пукса. Добирался я до Грязово часов шесть, пришёл на базу партии голодный и уставший, а там суета: бригада геофизиков на выброс собирается.
Выброс — это когда до работы приходится ходить километров по 5, а то и больше, и тогда проще устроиться где-нибудь в лесу маленьким лагерем на несколько дней, чем таскаться туда пешком каждый день.
Естественно, что начальник отряда очень «обрадовался» свалившемуся ему на голову молодому специалисту. Поэтому, как и полагается радушному хозяину, сунул мне ключи от продуктового склада и от нежилого балка́, в котором мне предстояло жить. После чего торжественно вручил электроразведочную станцию АЭ-72 и ткнул пальцем в двух мужичков, слоняющихся по лагерю: «Это твои рабочие будут». Дальнейший наш диалог выглядел примерно так:
- ВЭЗ делал?
- Нет.
- АЭ-72 в руках держал?
- Видел.
- Учебник у меня в балке́, инструкция к прибору там же, посуду по лагерю поищи, продукты на складе - не забывай записывать, что берёшь. Рабочие участок покажут. Ну, пока, счастливо оставаться.
С этими словами начальник со своими орлами забрался в вахтовку и свалил на поиски медно-никелевых руд, оставив меня, как написали бы в 19 веке, в расстроенных чувствах. А попросту говоря, офигевшим.
Автокомпенсатор АЭ-72, что-то вроде мультиметра, только более чувствительный. Ремонтируется раскалённым в печке гвоздём, ломом и кувалдой. Единственный огромный минус - очень чувствителен к влажности. Фото из интернета.
Начать я решил с обустройства своего жилья: ничто так не настраивает на работу, как возможность вернуться в чистый дом. Бало́к свой я помыл и прочистил, походив по базе, нашёл чайник, пару кастрюль, эмалированный дуршлаг и даже подушку. Естественно, всё это катастрофически грязное. Ну да где наша не пропадала!
Я растопил летнюю кухню, бухнул на неё таз с водой, куда закинул стираться выпотрошенную подушку и пару найденных вкладышей для спальника, которые заменяют геологам постельное бельё, а перья из подушки выставил сушиться на солнышко в другом тазу. Эмалированную посуду я закинул в костёр – замечательный способ очистить с неё нагар и любую грязь. Очень рекомендую – дёшево и сердито. Только алюминиевую посуду так чистить не советую.
Пока бельё кипело на костре, я заглянул в продуктовый склад и чуть было не разрыдался. Избалованный изобилием армейских складов Нарьян-Мара, с которых нам выдавали продукты в поле, я совсем забыл, что на дворе у нас 1991 год, который жёстко прошёлся по полкам и ларям продуктового склада. Полмешка вермишели, бочка с солёной селёдкой, пара килограмм сахара да пара ящиков консервированных борщей – не очень-то много на месяц работы. Правда, на складе было ещё огромное количество турецкого чая, не очень вкусного, зато в больших и красочных упаковках. А вместо тушёнки – по 4 банки зельца, который работяги радостно назвали «сиськи-письки и хвосты», что было очень близко к истине.
Ну ладно, с хозяйством разобрались, с продуктами тоже. Осталось только с работой разобраться. А с работой всё было весьма сложно. То есть теоретически я, конечно, представлял, что такое ВЭЗ, и даже умел провести хорошую качественную и количественную интерпретацию полученных результатов, но вот с практикой был полный швах - пара сделанных на учебной практике точек в памяти моей практически не отложились.
Итак - в чём, собственно, смысл ВЭЗ? Любая горная порода имеет сопротивление, и когда мы загоняем в землю электрический ток, то он, проходя сквозь землю, возвращается к нам обратно весьма сильно изменённым. Чем больше сопротивление породы – тем меньше электричества доходит обратно. На этом и основан ВЭЗ – вертикальное электрическое зондирование. Два рабочих расходятся от центра установки, таща с собой провода, подключенные одним концом к здоровенной батарее (чем больше заряд, тем тяжелее батарея глубже можно заглянуть в землю), а на другом конце – к электродам; здоровенным металлическим штырям, которые рабочие втыкают в землю через определённые расстояния. В центре сижу я в окружении электрических батарей, катушек с проводами, приёмной линии и прибором АЭ-72. При помощи этого аппарата я пускаю по проводам ток, и ловлю возвращённый сигнал, после чего рабочие идут дальше. Чем дальше рабочие уйдут от центра, тем больше будет глубина зондирования, а по кривой ВЭЗ, нарисованной в журнале, можно будет рассказать о том, что творится прямо у нас под ногами, причём довольно точно. Особенно если знаешь хоть немножко о геологии района. Наша установка была рассчитана на километр глубины, т.е. работяги расходились в стороны на километр на каждой точке. Далеко, конечно, зато 19 рублей на троих за каждую точку – в то время это было весьма неплохие деньги.
Вроде бы ничего сложного, но поначалу путались все: рабочие пролетали мимо нужных меток, я ошибался при расчётах, все вместе путались в проводах. За первые три дня мы сумели сделать всего с десяток точек, две из которых были забракованы приехавшим на базу главным геофизиком Ювеналием Павловичем. Он-то и поставил мне нормальную работу: объяснил ошибки и показал пару приёмов, значительно упростивших работу.
И начались трудовыебудни...
P.S. Решил начать новую серию про свой первый сезон в качестве настоящего самостоятельного начальника геофизической бригады. До этого я был скорее студентом, чем геофизиком, даже когда отработал первые два сезона после университета в Нарьян-Маре. Для меня этот сезон стал очень важным - одно дело гонять на практику ни за что не отвечающим студентом, и совсем другое дело, когда в твоём подчинении оказывается несколько человек, которых ты обязан одеть, обуть, накормить да ещё и работой обеспечить.
P.P.S. Единственный минус этих историй в том, что у меня нет к ним практически никаких фотографий - свой фотоаппарат я забыл у родителей, когда ездил в отпуск в Пермь, а взятый в пункте проката (были такие в советские времена очень интересные пункты проката, в них даже холодильники и телевизоры можно было брать в прокат) фотоаппарат ФЭД больше плёнки испортил, чем нормальных кадров наделал. Так что буду использовать для иллюстраций чужие фотографии.
P.P.P.S. Как всегда жду ваши комментарии, отзывы и вопросы - мне очень нравится с вами общаться.
