Эта гнусная провокационная выходка мне показалась настолько глупой и нелепой, что я даже не считал нужным об этом писать в ЦК ВКП(б) и Вам, но если я был бы враг, ведь из этой глупой провокации я же смог бы построить неплохую маскировку для себя. Значение в моем деле этой провокации мне стало ясно только задолго после моего ареста, о чем я писал народному комиссару Л.П.Берия.
На собрании руководящих работников Главного Управления государственной безопасности НКВД СССР 19 марта 1937 года в своем докладе «Об итогах пленума ЦК ВКП(б)» Ежов, ссылаясь на телеграмму тов. Сталина и решения февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б), потребовал от всех работников органов государственной безопасности сделать из этой, как он выразился, «суровой оценки» тов. Сталиным работы Наркомвнудела «все необходимые выводы».
Подводя итоги работы этого совещания, Ежов сказал: «...важно усвоить, что у нас имеется ряд таких недостатков, которых мы терпеть не можем, времени упущено очень много... Поэтому главная задача, которую мы должны себе поставить, – это в относительно короткий срок наверстать все упущенное и в нашей агентурной работе, и в разгроме врага.
Мы громим врага, и громим крепко. Погромили троцкистов, крепко погромили. Я цифр не буду называть, но они довольно внушительны, уничтожили их немало. Громим эсеров, громим шпиков и немецких, и польских, и японских, но это пока что, как говорят, с наскока, это еще не все». (Стенограмма актива ГУГБ 21.III.1937 г., л.д. 401, 402).