Меня поставили дововольно давно, лет десять назад совершенно голую под раскидистое дерево, далеко от прогуливающихся людей. Пьяный столяр забыл обработать меня наждачной бумагой и я конечно кусалась своими зазубринами. Кусала влюблённых, уоторые находили меня неким чудесным образом, чтобы целоваться до иступления в тени кроны дерева с вечера до утра, и не только целоваться. Вы понимаете как они ругались на оставленные мной занозы в их разных частях тела.
С наступлением тепла я оживала и с первыми холодами меня забывали.
Пока нк появился человек, который решил реконструировать место на котором я стояла, срубил дерево, меня пеиеставил ближе к тропе по которой прогуливались люди, и наконец-то меня одели в зелёное маслянное платье, радости моей не было предела, хотя к тому времени от моих зазубрин не осталось и следа. Тела людей отшлифовали меня до блеска.
я стояла и очень собой гордилась: зелёная, обновлённая, с приделанной спинкой, я стала гораздо удобней доя людей.
Шли года. Снег, дождь, солнце постепенно лишили меня ожежды и я опять стала шершавой.
Я растраивалась потеряв свой лоск. Плакала вместе с дождем, сохла вместе с солнцем, мёрзла с первыми холодами и грелась с первыми лучами зари.
Видела много жоп и больших и маленьких, довольных и не очень, страшных и красивых, тощих и жирных, разных. Но неизменно лишь одно совершенно не важно какое у тебя обличие и где ты находишься и кто тебя окружает, оставаться собой гораздо важнее, чем страдать от хорошего или плохого мнения о тебе чужих жоп.
Скоро меня уберут.
Я не помню как я появилась и не знаю куда уйду.