Дом у дороги
Дождь лил как из ведра. Даже хуже. Впечатление было, будто брандспойт для разгона демонстраций во всю дурь лупил в морду грузовика. Василий в сотый раз пожалел, что оставил относительно уютный трак-стоп и выехал прямо на адрес. План был прост — переночевать на парковке непосредстенно на месте, чтобы утром сразу разгрузиться. И все бы было хорошо — каких-то сто миль по пустынному ночному шоссе, если бы не эта гроза. И не просто себе гроза — самая настоящая буря. За все годы, которые Василий отпедалил по необьятным просторам Соединенных Штатов и провинций Канады, он не мог припомнить такой заварухи. Машина, плетущаяся едва-ли сорок километров в час, словно врезалась в стену дождя, мощным потоком бьющего из низко нависшей тьмы наверху. Вода заливала лобовое. Дворники, хоть и на максимуме, все равно не справлялись. Света фар хватало метров на десять. Если бы не следующие одна за другой блики молний, Василий почти не видел бы дороги. Они, как фотофспышки, кусками высвечивали сюрреалистическую картину: деревья, качающиеся будто в неистовом шаманском танце, под беспощадными порывами ветра. Узкая лента дороги, уходящая в непроглядную тьму. Поток, словно кипящей от ударов тяжелых капель, воды, закрывающий асфальт и разметку белой пеленой...
«Какого хрена?! Какого же хрена я не остался там?!» - тихо повторял про себя Василий, чувствуюя как страх все больше расползается по телу, вызывая нервный озноб и засталяя крепче держаться за руль. Ветер кидал машину из стороны в сторону, и Ему с трудом давалось удерживать грузовик на своей полосе. Благо, ни встречных, ни попутных машин не было. «Ну конечно, кто ж в такую погоду сунется на дорогу — думал он — Все по домам сидят. Один я тут, как баран... Еще и в Пенсильвании, блин!» Особенностью штата Пенсильвания является то, что, за исключением нескольких крупных магистралей, так называемых «интерстэйтов», остальная инфраструктура представляет собой сеть узких двухполосных шоссе. Они беспорядочно вьются по лесистым холмам и долинам, соединяя между собой мелкие провинциальные городки. С точки зрения дальнобойщика — весьма неудобная система. С грузовиком негде толком ни припарковаться, или развернуться. Да и по весу некоторые дороги закрыты, и мосты низкие встречаются. В общем, сплошной головняк для тракиста.
Вот и сейчас, по мере того, как его надежда таки добраться до места назначения все больше улетучивалась, Василий понимал, что у него билет в один конец. Узкая полоса шоссе извивалась змеей, то вдруг круто взбираясь на холм, то, через парочку поворотов, резко спускаясь в долину. Обочины нет. Сразу за краем асфальта – заросший травой полуметровый кювет и непроглядная стена леса. Остановить грузовик прямо посреди дороги – не выход. Поэтому Василий продолжал медленно продираться скозь непогоду. Других вариантов не оставалось. Он еще успел подумать: «Интересно, инженеры испытывали эту колымагу в таких жестких погодных?», как вдруг двигатель натужно заревел на повышенных оборотах, как будто потерял передачу. Потом, закашлявшись, снова вернулся в рабочий режим, чтобы через секунду снова улететь за четыре тысячи РПМ. На приборной панели засветился красный кружок с восклицательным знаком, а стрелка тахометра заметалась, словно выписывая кардиограмму.
«Твою-ж то мать...!!!» - Василий вложил в ругательство все свое отчаяние и тревогу. Теперь надо остановиться как можно скорее. Но где, блин, где?! Вокруг лишь узкое шоссе, плотно обступленное лесом, нещадно терзаемым бурей. Хорошо еще хоть под уклон. Василий включил нейтралку, позволяя машине катиться накатом, сам, тем временем, высматривая место хоть мало-мальски подходящее, чтобы припарковать грузовик. Свет фар светил неровно, то тускнея, то снова набирая силу, и это был пипец какой нехороший признак.
Вдруг, за очередным поворотом, впереди замерцал огонек, едва различимый за стеной дождя. Похоже дом. И точно, через сотню метров справа от дороги показался дом. Характерный такой для Пенсильвании, или Массачуссетса, с остроконечной крышей, каменный дом со здоровенным амбаром и двором, как будто выпрыгнувший из XVIII века. Таких немало разбросано по холмам отсюда и до самого Нью Йорка. Места там как раз хватало, чтобы припарковать грузовик. Почти стопроцентная вероятность наличия оружия у хозяев, делало их беспокойство очень плохой идеей, но у Василия не было другого выхода. Более-менее приемлемо запарковав свой трак, все также чихающий и не держащий оборотов, он накинул дождевик и вышел обьясняться с владельцами дома. Ливень все не утихал. Подгоняемый его мокрыми шлепками, Василий двинулся на свет, то и дело ступая в лужи. В освещении вспышек молний, каменный дом мог бы показаться зловещим, как замок Дракулы, или резиденция Франкенштейна, но Василий был слишком занят своими проблемами, чтобы обратить на это внимание.
При ближайшем рассмотрении, свет, которй он заметил с дороги, был светом керосиновой лампы в окне первого этажа. «Электричества нет. Видно буря оборвала провода» - подумал Василий, стучась в дверь. Хозяин открыл сразу, будто стоял прямо за дверями. Видимо слышал, как трак паркуется перед домом. Василий, на своем ломанном английском с жестким акцентом, рассыпался в извинениях, стараясь обьяснить ситуацию, но хозяин жестом пригласил его войти. Ну, понятно. Никому не охота разбираться под проливным дождём и грохотом грома. Василий шагнул в дверной проем, как через портал в другую вселенную. Внутри дома горел камин и пахло таким уютным приятным запахом, как у бабушки в далеком детстве. Шум грозы казался далеким и таким не страшным. Ну, конечно — полметровые каменные стены. По убранству комнаты, наш Вася сразу понял, что имеет дело с богатыми людьми, любителями антиквариата. Интерьер был выдержан «под старину». Все было просто и со вкусом, как сейчас модно. Старинный шифоньер из массивного дерева, такой же массивный обеденный стол. У противоположной стены – буфет с антикварным фарфором. На полах — ручной работы ковры из натуральной шерсти. У камина — медвежья шкура и два деревянных кресла с подушками. Картину довершало колесо от телеги, цепями подвешенное к потолку вместо люстры. Однако. Василий даже предположить не брался, сколько по нашим временам стоит такое убранство. Стянув капюшон дождевика, он еще раз сбивчиво поведал о неисправном грузовике и необходимости припарковаться хотя бы до утра. Хозяин выслушал его со странной грустной улыбкой. Затем, сказав что-то вроде: «конечно же, не можем мы отказать в пристанище путнику, застигнутому в пути непогодой», жестом пригласил его пройти и взялся помогать снять оранжевый дождевик. Вася хотел было возразить, что просил лишь разрешение на парковку, и вполне может переночевать в траке, в котором есть спалка, но не решился перечить. Повесив его дождевик на вешалку у камина в виде оленьих рогов, Хозяин позвал его к столу, толкуя о том, что они, де, как раз собирались ужинать. «Ужинать? В два часа ночи?» - мелькнуло в голове у Василия. Что-то здесь не сходилось. Тем более, он был наслышан о не очень-то гостеприимных американцах, которые, максимум, предложат кофе... Эти смутные подозрения вызвали у него легкую тревогу. Он отодвинул тяжелый дубовый стул и сел за стол, недоумевая.
В этот момент со второго этажа по лестнице спустилась жена хозяина усадьбы. Это была невысокая, стройная женщина лет тридцати. Её можно было назвать даже красивой, хотя на усталом лице не было ни тени косметики. Но Василия поразило другое, из-за чего у него в груди что-то нервно сжалось от нехороших предчувствий. То, как была одета хозяйка, было очень странно. На ней было прямое черное платье до пят, с длинными рукавами. Очень старомодное. Таких уже сто лет никто не носит. Сверху на платье был одет черный же, с оборочками, передник. Картину довершал белый кружевной воротник, и такой же платок, приколотый к волосам убранными в буклю на затылке. Можно было бы сказать, что она загримирована, как какая-нибудь актриса для исторического фильма, но в свете керосиновой лампы, которую она держала в левой руке, она выглядела точно, как привидение. Черная Женщина, да и только. Василию стало реально жутко. Подойдя к столу, хозяйка взглянула сначала на мужа, а потом поприветствовала гостя кивком с усталой улыбкой. Было в её взгляде что-то такое, отчего вся тревога Василия сразу улетучилась. Там не было ни тени угрозы или злобы, только простая усталая покорность судьбе. Такая грустная стоическая готовность принять все, что только ниспошлет коварный рок. Василий успокоился, и подумал про себя, что эти люди либо жестко повернуты на старине, чтобы даже дома ходить в такой одежде, либо... Ну точно же, точно! Они амиши! Тут у Василия картинка сложилась. Мы же в Пенсильвании! Тут их пруд пруди. Принадлежность хозяев к данному религиозному течению, сразу ставила все на свои места — и старомодную одежду, и обстановку дома, и неожиданное гостеприимство. Тем временем, хозяйка разложила на столе прибры и принесла кастрюлю с жаркое и кувшин домашнего вина. Прежде чем приступить к трапезе, они тихо склонили головы в короткой благодарственной молитве, что еще больше укрепило нашего Васю в его догадке.
Ужин прошел практически в тишине. Хозяин только проронил пару фраз про грозу, про неурожай, и что корова в эту весну не понесла. При этом, он выражался на каком-то дремучем диалекте, и Василий едва мог понять смысл его фраз. Он просто мычал что-то несуразное в ответ, чтобы не показаться невежливым. Внезапно сверху, со второго этажа, раздался детский плач. Хозяева переглянулись и женщина поспешно ушла. Через минуту сверху послышалась какая-то возня и её тихий голос. После чего плач затих. Закончив ужин, Василий поблагодарил хозяина за гостеприимство, и попытался обьянить ещё раз, что у него в траке есть спальник и он совсем не хочет их беспокоить, и переночует там. Хозяин дома выслушал его с отсутствующим взглядом. Было неясно понял ли он хоть слово. Он просто встал, взяв со стола лампу, и жестом пригласил Василия следовать за собой. Ситуация становилась сюрреалистично неловкой. Оставаться за столом, в полной темноте, было нелепо. Тем более нелепым и к тому-же бестактным было бы просто встать и выйти на двор к машине, игнорируя приглашение. Волей-неволей, Василий последовал за мужчиной по коридору вглубь дома. Тот привел его в небольшую комнату. Типа гостевую спальню. Комната была выдержана в том же стиле, что и остальной дом: пол из толстенных, грубо тесанных досок, устланых домотканными дорожками из натуральной шерсти. Узкая массивная односпальная кровать. На стене какая-то шкура. То ли оленя, то ли медведя. У другой стены — тот самый мойдодыр, как в стихах Чуковского. Эмалированная емкость с латунным краником на тяжелой дубовой тумбе. Василий затруднялся определить насколько старинная это вещь. Только если раньше он предпологал природу такого убранства в прихоти богачей, теперь он был склонен считать, что это всё вполне могло достаться им по наследству. Хозяин дома поставил лампу на прикроватный столик и приглашающим жестом призвал гостя распологаться. Потом пожелав спокойной ночи тихо вышел, прикрыв за собою дверь, оставив Василия с тем неловким чувством, которое испытывает всякий, оказавшись в жилище незнакомых людей.
Впрочем нет. Было нечто еще. Какая-то смутная тревога, неясный страх. Как-будто что-то вот-вот должно случиться. Слишком уж непривычным было все происходящее. Граничащее с безумием, в своей непонятности и непредсказуемости. Словно черезчур ясный но странный сон в стиле арт-хаус. А может он заснул за рулем, и все это ему только снится, пока его грузовик катится по инерции? Василий постоял минуту прислушиваясь. По его нутру разливалась волна мутного иррационального страха. «Почему я здесь? Что они задумали? Похитить меня? Схватить спящим, заковать в подвале? Выпить мою кровь? Разрезать на куски и съесть?» То, как легко он оказался один в комнате, дома у посторонних загадочных людей, воевало с его житейским опытом, заставляя искать подвох. Мысль о том, что просто добрые самаритяне пустили на ночь путника, застигнутого бурей, казалось слишком простой. Слишком очевидной, чтобы так просто её принять. И Василий продолжал напрягать весь свой слух, стараясь уловить хотя бы шорох с той стороны двери.
Но в доме царила тишина. Лишь снаружи, время от времени, продолжали доноситься раскаты грома. Делать нечего. Василию пришлось успокоить себя и отмести все эти подозрения. Вздохнув и пожав плечами, он снял верхнюю одежду, настроил будильник в смартфоне на пять утра и забрался под одеяло. Подушка пахла свежестью и тем еле уловимым запахом, который напомнил далекое детство, домик бабушки в деревне, открытое в звёздную летнюю ночь окно... Неожиданно для себя, Василий быстро погрузился в глубокий сон.
Где-то около четырех часов ночи его разбудили легкие шаги, и к нему под одеяло скользнуло нежное женское тело. Женщина прильнула к нему, подрагивая от возбуждения. Василий замер от такой неожиданности, ощущая на своей щеке её горячее дыхание. Она прижималась к нему всё крепче, закинув на него бедро и гладя рукой по его груди. Василий не был ни святошей, ни лицемером. Мог бы он воспользоваться такой ситуацией в других обстоятельствах? Он и сам не знал. Но сейчас, в контексте всего происходящего летней ночью, во время грозы, в странном чужом доме – это был перебор. Весь его предыдущий жизненный опыт никак не помогал Василию разобраться и найти приемлемый выбор. Его сознание отказывалось принять, что это происходит с ним здесь и сейчас. Это было безумие, бред на яву, сон шизофреника. Он схватил жещину за запястье и быстро зашептал: «No, no, no! I can't do it! I can't do it, please! I'm really sorry, but no!..” В охватившей его панике, Василий мог ждать чего угодно: что она закричит, зарыдает, завоет как ведьма, или зарычит как какой-нибудь оборотень. Или сейчас распахнется дверь, и в комнату ворвется её муж с ружьем наперевес. Вместо этого женщина на секунду замерла, а потом покорно встала и тихо вышла. Больше ничего. Василий сел на кровати, стараясь не дышать и мучительно вслушивался в тишину за стенами его комнаты. Но всё, что он мог слышать – это стук собственного сердца. Прошло какое-то время. Может минута, может полчаса. Тут запиликал будильник в смартфоне. Словно вспоров невидимую пелену ватной тишины. Испытывая чувтсво облегчения, Василий быстро оделся и, стараясь создавать как можно меньше шума, пошел на выход. Он вышел за дверь, на встречу тихому раннему летнему утру, как будто выскользнув из муторного липкого кошмара. Светало. От ночной грозы не осталось и следа. На посветлевшем небе были лишь легкие перистые облака. Прозрачный воздух пах кристальной свежестью. Василий прошел до грузовика, впитывая окружающее умиротворение. И всё, что случилось с ним этой ночью, стало казаться чем-то нереальным, неким помутнением, ночным кошмаром. Его сознание отказывалось принять этот опыт, как действительно пережитые события. Отгоняя недобрые предчувствия, Василий завел трак. Тот завелся абсолютно без проблем. Двигатель заработал ровно. Неисправности этой ночи будто растворились, испугавшись утренней свежести. Вася перевел дух, окончательно прощаясь с ночным наваждением, но потом его взгляд упал на дом. Он все еще стоял там: большой каменный дом, с остроконечной крышей, в окружении раскидистых деревьев. Внезапно, Василий поймал себя на желании отблагодарить этих людей. Всё же, несмотря ни на что, они реально ему помогли в трудную минуту, неважно что там за непонятка потом случилась. И он был им благодарен. Идея созрела быстро: у них ведь есть ребенок, а он возит с собой купленного по случаю плюшевого медвежонка. Не долго думая, он схватил игрушку и направился ко входной двери. Внутри дома все ещё царила тишина. Василий разместил розового медведя на каминной полке, и, прошептав “thank you, guys” возвратился к грузовику.Остальная часть пути прошла без каких-либо происшествий. Городок, в котором находился его пункт назначения, неожиданно скоро показался из-за поворота. Оказалось, Василий не доехал ночью всего каких-то пару миль. Он без труда отыскал адрес и подкатил задним ходом фуру к грузовым воротам. Все было как обычно, как всегда на сотнях грузов, которые Василий принял и доставил на своем веку. Пока трейлер разгружали, он разговорился с менеджером, принимавшим груз.
- Слушай, ну и гроза была этой ночью! Настоящая буря! Я уже семь лет езжу — ни разу такой не встречал... - он осекся видя удивленный взгляд американца.
- Какая гроза? Не было никакой грозы...
- Как же не было?! Шторм был просто ужасный! У меня машина начала глохнуть. Думал сломаюсь, не доеду.
- Да не было никакой грозы! Я прогноз погоды регулярно проверяю. Вот, посмотри. -
Менеджер протянул ему смартфон. Таблица на экране ясно давала понять, что ни прошлой ночью, ни всю предыдущую неделю никаких гроз в округе не было.
- Но как же... Говорю тебе, в такой ливень попал – с траком проблемы начались. Чуть посреди трассы не встал. Хорошо ещё - там у вас, при въезде в город, за холмом, дом есть. Люди дали трак поставить, переночевать пустили...
- Нет там никакого дома за холмом,- менеджер смотрел на него с недоумением,- От моста через речку город и начинается. А до этого места миль двадцать никакого жилья. Лес один.
- Но как же... - только и смог произнести Василий, изменившись в лице.
Видя, как он побледнел, менеджер еще спрашивал в порядке ли он, предлагал воды, но Василий уже не слушал. Он машинально забрал подписанные накладные, запер фуру и вернулся в кабину. Внутри него как-будто лопнула какая-то нить. В голове, подобно заевшей пластинке крутилась одна лишь мысль. Снова и снова: «Но как же... Но как же...»
Василий ехал медленно. Нарочно очень медленно. До конца оттягивая тот момент, когда станет очевидным, что в его реальности произошел критичекий сбой. Он до последнего надеялся, он хотел верить, что все будет хорошо, и это все ему лишь показалось, это лишь глупое наваждение, которое рассеется с минуты на минуту. Но всем своим существом он уже чувтвовал ту волну жути, которая подымалась изнутри, словно прилив, не оставляя ему места для отступления...
Вот и тот самый поворот. Рыча от натуги, грузовик медленно вполз по дуге на ту сторону холма. Дом был там. Старинный каменный дом, с остроконечной крышей. Стропила обвалились внутрь, обугленные балки торчали тут и там над зазубринами обветшавших заброшеных стен. Оконные проемы пустыми глазницами уставились в никуда. Вместо двери — пролом, сквозь который внутри виднелись кучи обломков, заросшие сорняком. Это место было заброшено. Очень давно. Много лет назад. Василий остановил трак чуть ли не посреди полосы и подошёл. На покрытом грязью дворе остались отпечатки его шин. Он был здесь ночью. Этого не оспорить. Не зная, не понимая, что делать дальше, усталой походкой старика, Василий направился к пролому. Внутри царило запустение и беспорядок. На потемневших стенах зияли раны осыпавшейся штукатурки с ребрами шпалер. Беспощадное время и дожди сделали свое дело. Целым оставался лишь камин. Василий оцепенел. С покрытой мхом каминной полки, бессмыслеными стекляными глазами, на Василия смотрел розовый медвеженок. Дальше он ничего не помнил.
Шериф и его помошник проводили взглядом санитаров, уводящих пациента внутрь клиники. Толпа любопытных, привлеченная их приездом, быстро рассасывалась.
– Как думаете, сэр, это оно? В этот раз ведь совсем по другому?
Шериф снял шляпу и промокнул вспотевший лоб платком. Потом задумчиво уставился на восьмиконечную кокарду.
- Да, я думаю это оно. Проклятое поместье МакФирсона!!! Все десять лет, пока я здесь шериф, прошу мэра снести эти гребанные развалины. Раскатать его бульдозерами к чертям собачьим! Так нет же. «Земли поместья отошли национальному парку. Они вне нашей юрисдикции...» А у нас там труп находят каждые несколько лет...-- шериф злобно сплюнул себе под ноги.
- То есть, вы хотите сказать, что трупов было больше?...- помошник как-то странно посмотрел на шерифа,- Я просто в вашем округе не так давно. Прошлый раз, по телу с поместья МакФирсона работал Ларсон. Он потом перевелся в другой округ, помните?
- Мутное это дело, Джефф.-- шериф глянул на часы. – А пошли-ка поедим.
Они уселись за самый дальний столик в бургерной у Мо, подальше от лишних ушей. Как только официантка ушла, приняв заказ, шериф наклонился к помошнику через стол и быстро заговорил негромким голосом:
- Да, очень мутное это дело. Ты старайся держаться подальше от этого дерьма. И упаси тебя Бог шататься по этим развалинам! Там трупы находят регулярно раз в несколько лет. Каждый раз в середине Июля. Моя семья пострадала от этого. Мой дед был шерифом. Он считал это дело рук серийного убийцы. Дед решил подкараулить его, ведь время каждый раз одно и тоже. Наутро, его обугленное тело нашли среди развалин. Ни следов, ни зацепок. Делом даже занималось ФБР. В итоге закрыли и отправили в архив. А я вот что тебе скажу, Джефф, не маньяк это. Это проклятье! Чертовщина. Ад на земле. – он ткнул пальцем в грудь опешившему помошнику, – И не вздумай смеяться! Я собирал записи.
Все началось больше века назад. Тогда в поместье жил молодой МакФирсон со своей женой и ребенком. Как-то ночью, в середине июля, разразилась страшная гроза. Молния ударила в дом. Начался пожар. МакФирсоны так и не проснулись. Задохнулись во сне. Утром люди нашли на пожарище их тела. Одно только было странно: останки жены МакФирсона были не на месте хозяйской спальни, где оставался муж и ребенок. Она была в гостевой, в постели с кем-то четвертым. Опознать кто это был или определить как он попал в дом так и не получилось. Тогда ДНК тестов не было. В городе пошли разговоры. Даже дошло до скандала, когда священник отказался хоронить миссис МакФирсон в фамильном склепе вместе с супругом. Её семье пришлось вмешаться и забрать тело. А через несколько лет это началось. Среди развалин, на месте гостевой спальни находили обугленные до неузнаваемости трупы. Когда поднимался шум, все затихало на года три — четыре. А потом по новой. Мой дед отнесся к расследованию очень серьезно. Тогда, как раз, в криминалистике появилось понятие о серийных убийцах, и он считал что это дело рук одного из них. Его обгорелое тело нашли наутро. То, что останки принадлежит ему, определили только по оплавленному значку. Но все это тянется слишком долго, чтобы быть делом рук одного человека. Мой отец считал, что это дело рук тайного общества, в котором состоят члены городского совета. Поэтому он собрал семью и вывез нас в Филадельфию. Подальше отсюда. Но времена изменились. С тех пор этот город превратился в сраную провинциальную дыру. Здесь больше нет никаких сливок общества. А трупы в поместье Мак Фирсона по прежнему появляются.
Шериф хотел было ударить по столу кулаком, но сдержался. Вместо этого он схватил помошника за рукав. В его глазах светилось яростное злорадство.
– Но теперь, Джефф, теперь у нас есть шанс разобраться в этом дерьме! Теперь у нас есть парень, который пережил ночь в этих проклятых развалинах. Уж он то нам расскажет, что за срань там творится. Так что послушай меня, Джефф: возьми Ларри и Госса и организуйте там, в клинике, круглосуточное дежурство. Глаз с него не сводите! Ни днем, ни ночью. Пока доктора его не оклемают от нервного срыва, и он не расскажет все, что с ним случилось!
На конкурс крипи стори "это ужасное лето"