AlexFranz

Вдруг, неожиданно для самого себя, Ботвин заплакал. Заплакал как малое дитя — навзрыд, хлюпая носом.

Слезы, побежавшие по его лицу, показались мужчине горячими. Он плакал долго и протяжно, абсолютно позабыв о том, где находится. Все потеряло значение.

Ботвин улёгся на холодный пол подземного хода и, свернувшись калачиком, уснул.

***

Проснулся Ботвин так же внезапно, как и заснул. Желудок сразу потребовал еды, но Семён отмахнулся от его недовольного урчания.

Он приник к горке снега и трясущимися руками сгрёб ее верхушку. Закинув в рот холодную белую массу, мужчина принялся рассасывать снег, надеясь утолить жажду.

На какое-то время жажда действительно отступила. Зато голод накинулся на Ботвина с новой силой. Есть хотелось так, что сводило желудок.

Тогда Семён впервые закричал.

Он не питал пустых иллюзий и прекрасно осознавал, что в этом проклятом лесу его никто не услышит. Но попробовать все же решился.

— Помогите!!!

Его крик эхом отразился от стен подземелья, из-за чего затих не сразу.

—  Помогите! —  повторил мужчина, но ответа так же не последовало.

Крикнув в третий раз, Ботвин спустился в подземный тоннель и принялся ждать.

Он не мог сказать, чего именно он ждёт. Мужчина знал лишь одно — рано или поздно все это должно закончится. Пусть он и не мог сказать, когда и чем, но конец все же должен был наступить. Всего лишь нужно было дождаться его.

Он просидел в темноте подземелья несколько часов, прежде чем услышал шаги.

Размеренные и четкие, словно кто-то маршировал неподалеку от ямы.

— Помогите!!! —  завопил обрадованный Семён и выполз из тоннеля.

Ответом ему был смех твари. Существо склонило к отверстию в земле обросшую черной шерстью морду и уставилось на свою жертву скаля пасть.

—  Что тебе нужно, тварь?! Хочешь сожрать??! Жри!!! Какого хера ты меня мучаешь?!

Тварь не обратила на слова человека внимания. Она продолжала внимательно рассматривать Семёна, словно найдя в нем знакомые черты.

Затем, немало удивив Ботвина, существо сделало вполне понятный знак когтистой лапой — махнула в сторону, прося отойти.

Опешивший от удивления мужчина безропотно повиновался и скрылся в подземной части ямы.

Глухой удар последовал почти сразу. Тварь скинула в яму что-то тяжёлое и вновь захохотала.

Семён обернулся и увидел тело Михаила.

— Жри! —  прорычало существо и снова рассмеялось.

***

Семён продержался трое или четверо суток. В конце концов, сходя с ума, перестаешь следить за ходом времени. А он определенно сходил. Просидев долгое время в темноте и тишине рядом с трупом человека, которого он сам и убил, Ботвин все-таки снизошёл до ответа голосам. Сначала он разговаривал с покойным отцом. Винил отца и просил у него прощения. Плакал навзрыд и громко, с ненавистью, орал на него. И отец ушел.

Затем пришел Олег.

С ним сложился примерно такой же разговор, как и с отцом. Семён то поддавался эмоциям, то друг начинал говорить вяло и без энтузиазма. Он не мог объяснить человеку, почему решился на убийство, пускай и совершенное чужими руками. Он и сам не мог сформулировать ответ. Знал лишь то, что не мог по-другому. Олег мешал. Олег умер. Что тут объяснять?!

После этого разговора гости к Семёну не приходили долго.

Мужчина тогда подумал, что им, наверное, неприятно слышать урчание его пустого желудка, но ничего не мог поделать. Он пробовал уже есть снег, но наесться им не удалось.

Потом была апатия, высосавшая из Ботвина все силы без остатка. Он сидел на земле, обхватив колени руками и, не отрывая взгляда, пялился в одну точку перед собой.

Так он снова уснул.

***

Он и сам не понял, как это получилось. Он пришел в себя, когда первая порция жёсткого мяса провалилась ему в желудок.

Семён, чувствуя привкус меди во рту все ещё жевал, когда мозг принялся осмыслять все, что видели глаза. Оголённый, полностью раздетый труп Михаила. Одежда, сорванная с трупа, кучей валяется неподалеку.

Она грязная и воняет. Но Семён не чувствует отвращения, даже вспоминая о том, где совсем недавно плавало тело, которым она пытался насытиться. Он чувствует лишь голод. Голод сводит его с ума.

Именно поэтому он рвет зубами промёрзшую плоть умерщвлённого им человека. Рвет жадно и, почти не жуя, глотает.

Поборов тошноту, Семён оторвался от трупа.

Он старался не думать, что успел натворить. Нет, ему не было страшно. Он не ужасался собственным действиям... Он берег еду, которую уже успел проглотить. Ему нужно было есть, чтобы выжить! И он ел!

Насытившись сырым мясом, Семён вновь уснул.

Проснулся он от того, что кто-то заворочался рядом с ним. С трудом разлепив глаза, мужчина постарался обнаружить источник разбудивших его звуков и увидел существо, загнавшее его в эту самую ловушку.

Существо, не мигая, смотрело на него с явным интересом.

—  Что тебе нужно, тварь?! —  пробормотал Семён, отшатываясь от существа.

То вновь расхохоталось, но в этот раз заметно тише. Отсмеявшись, существо как-то очень по-человечески покачало головой и ответило басом:

—  Из-за тебя покончил с собой один человек. Следующего ты отправил собственноручно. Затем трупы и вовсе следовали один за другим. Ты даже имён всех своих жертв не знаешь... А тварь - я?! Ты убил человека, которого обкрадывал годами. Потом убил его брата, пригласившего тебя в гости. Убил и, как я вижу, частично — сожрал его. А до этого — попытался скрыть труп в дерьме. И ты считаешь тварью меня?! Ничего... Когда ты проведешь в этой яме достаточно времени, ты всё поймёшь! Ты, главное, слушай внимательно всех, кто к тебе приходит! Слушай и, возможно, заслужишь прощения. Я вот, поймав тебя, заслужил. Я - свободен благодаря тебе! Выйдя отсюда, я просто умру. А ты займёшь мое место. Теперь проклятье перейдет на тебя. И будет только твоим до тех пор, пока кто-нибудь, кто окажется ещё хуже тебя, не окажется в здешних местах.

Семён отказывался верить тому, что говорило ему существо. Но тому было все равно. Красноглазая тварь и не думала убеждать своего сменщика. Существо знало о чем, говорило.

Договорив, тварь хихикнула напоследок и побрела к яме. Как существо выбралось наружу Семён не видел, да ему, собственно, уже было все равно.

Все равно ему было и на услышанное. Он вновь ощутил голод.

Издав смешок похожий на тот, что издавало исчезнувшее существо, Ботвин подполз к трупу. Мяса оставалось ещё достаточно, и Семён одобрительно зарычал, сглотнув слюну.

Какое-то время обнюхивал тело, распростертое на холодной земле, после чего все же впился в мертвую плоть зубами.

Голод терзал его изнутри, и он желал лишь одного — утолить его. Заглушить.

Позже его навестят голоса и постараются объяснить ему, что это он Тварь. Тварь, так и не ставшая за долгие годы человеком. Тварь, которая в жизни была ведома лишь голодом и жаждой.

Но это будет потом. Сейчас же Семён пытался насытиться. Остальное было неважно.

Конец.

Он старался забыть кровавые пузыри, выпускаемые Михаилом через рот при каждом тяжёлом выдохе, но эта картина стояла перед его глазами словно ролик, поставленный на повтор.

Хруст снега пусть и не сильно, но все же приглашал довольное порыкивание хищников, пытавшихся утащить свою добычу подальше от двуногого с ружьём.

Напрасно.

Семён не представлял для них угрозы. Он потерял к хищникам всяческий интерес.

***

09 января 2008г.

Ботвин не знал, являлась ли тварь в первую ночь, проведенную им в охотничьем домике. Он попросту не мог этого знать.

Вернувшись, он сильно напился. Напился до соплей и полного отруба. Насколько Ботвин помнил эту ночь, он несколько раз даже всплакнул.

Но затем попросту отрубился и проснулся лишь после обеда следующего дня.

Похмелье хоть и мучило его, он все равно достаточно быстро пришел в себя и вспомнил все, что произошло прошлой ночью.

Волки. Их вой. Молния, бьющая в одно из растущих рядом деревьев. Смерть Михаила Разанова. И его роль во всем этом сумасшествии.

Помнил, но... Не чувствовал своей вины во всем произошедшем.

Почувствовав желание похмелиться, Ботвин быстро опорожнил рюмку коньяка и принялся думать, что ему делать дальше.

Насколько Семён знал, волки не могли съесть тело Михаила полностью. Что-то по-любому должно было остаться. Плюс ружье, которое нес Михаил. Да и своё ружье Семён потерял где-то по пути к домику. Как и где он вспомнить не мог, но почему-то знал, что до дома он ружье так и не донес.

Выходило так, что он — убийца. Убийца, которому необходимо каким-то образом подчистить место преступления.

Как?!

Да и куда девать труп?!

—  Мда... Что один братец был дерьмом, что второй. Неужели нельзя было просто сдохнуть?! —  пробормотал Семён и вдруг вспомнил слова Михаила про туалет.

Кирпичный туалет с современным септиком, который можно откачивать.

Догадка поразила Семена и он, решив подтвердить или опровергнуть ее, спешно оделся в мокрую после ночной прогулки одежду и вышел на улицу.

"Будка терпимости" приткнулась возле сарая и ожидала посетителей, покрываясь снегом.

Обойдя туалет, Семён нашел то, что искал — люк, открывающий доступ к септику.

Едва не издав радостный возглас на всю округу, Ботвин принялся собираться в лес. Взяв не допитую бутылку коньяка, накинув теплый свитер под мокрую куртку, мужчина был готов к прогулке.

Первым порывом, овладевшим мужчиной на улице было сесть в "Ниву", но помня, что ключи от машины и ключи от дома у Михаила были в одной связке, отмёл эту затею.

Глубоко вздохнув, мужчина вышел за ограду и направился в лес.

***

Каким-то чудом его следы не замело. Он явственно видел огромные овалы, оставленные его ногами на ровной снежной глади, и брел в ту сторону, откуда они шли.

Спешить Семёну было некуда, и он внимательно осматривал окрестности, надеясь найти оброненное им ружье. Тщетно.

Даже намека на творение тульских оружейников найти не удалось. А вот к деревьям, с которыми была связана местная сказка, он, к своему удивлению, пришел быстрее, чем рассчитывал.

Но и это было далеко не самым странным... Куда страннее было то, что волки почти не тронули тело Михаила. Он лежал чуть дальше того места, куда завалился после выстрела Семёна и, на первый взгляд, был относительно целехонек.

По крайней мере — Семён не увидел изъеденных рук или ног. Впрочем, он не особо и присматривался.

Вместо осмотра трупа он схватил окоченевшего за ночь Разанова за капюшон куртки и поволок по направлению к охотничьему домику.

Ружье, висевшее у Михаила на плече, то и дело норовило зацепиться за что-то, скрытое под снегом и Семён чуть было не зашвырнул его подальше, но вовремя передумал. От оружия следовало избавиться. Оно могло привлечь ненужное внимание.

Рассуждая о своем явно незавидном положении, Ботвин медленно волочил труп человека, пригласившего его на отдых.

"Иронично. Пригласил отдыхать, а вынудил трудиться в поте лица."

Эта мысль вызвала у Семёна улыбку, вышедшую мимолётной против его желания. Откуда-то со стороны сплетённых деревьев раздался громкий и отчётливый звук, походивший то ли на смех, то ли на рык.

Обернувшись, Семён ожидал увидеть какого-нибудь местного жителя, случайно оказавшегося в лесу. Но там, откуда вели следы волочения, не оказалось никого.

Списав услышанный им звук на нервное перенапряжение и разыгравшуюся фантазию, Ботвин продолжил свой тяжёлый путь.

***

Михаил не соврал — септик действительно был сделан качественно. По крайней мере, его содержимое не застыло даже зимой.

Убедился в этом Ботвин ещё тогда, когда с булькающим звуком внутрь ямы опустилось ружье. Тяжёлое тело Разанова Семён опускал аккуратно, стараясь уложить тело как можно компактнее. Ещё не хватало, чтобы труп всплыл на поверхность.

Захлопнув крышку септика, Семён вернулся в домик и попытался отогреться водкой.

Тогда-то он и ощутил признаки простуды в первый раз, но проигнорировал их.

Мужчина и сам не заметил, как уснул, завалившись на диван в зале. Сон выдался беспокойный, хоть Ботвин и не помнил, что же именно ему снилось.

Снова визит в родительскую квартиру?! Или ночной забег от волков?!

Нет, память все равно отказывалась говорить, а Семён и не сильно хотел знать ответ на свои вопросы. Куда сильнее его занимал вопрос "Что делать?!". И ответа на него он ещё не придумал.

По всему выходило, что дела его плохи. Он застрелил своего компаньона. Никто не поверил в рассказ о напавших на них волках. Никто.

Да и... Он самолично выстрелил Михаилу сначала в ногу, а затем и в грудь. Потом ещё и утопил труп в туалете.

Рассуждения Семёна прервал резкий и неприятный звук, донесшийся с улицы. Опять этот то ли смешок, то ли рёв.

Выглянув в окно, Ботвин резко отшатнулся, словно его ударило током.

Прямо напротив него, с той стороны окна стояло нечто. Нечто чёрное с красными, горящими глазами. Стояло и пялилось.

Звук повторился. Семён, оцепенев, продолжал смотреть на существо по ту сторону окна и не знал, что ему делать.

Одна — единственная мысль заставила его собраться с силами.

Дверь! Входную дверь он оставил открытой, не ожидая в этой глуши ни гостей, ни свидетелей Иеговы с их букетиками.

Хохочущая тварь если и хотела открыть дверь, то опоздала. Семён закрыл верхний и нижний замки на два оборота каждый и спиной приник к прохладному металлу.

Ноги предательски задрожали. Стараясь дышать как можно тише, Ботвин прислушался к происходящему на улице.

Хруть. Хруть. Хруть.

Хруст сминаемого снега вторил шагам твари, приближающейся к двери.

Резкий удар по металлической двери заставил мужчину подпрыгнуть, и он с трудом сдержал крик. Медленно, на негнущийся ногах, Семён отошёл от двери и прокрался вглубь дома.

Почему-то именно кухня показалась ему более надёжным укрытием и он, стараясь не смотреть в зарешеченное окно, уселся на пол возле кухонного шкафчика. Новый удар в дверь, к которому Семён был готов.

"Что это за тварь?! Как такое вообще может существовать?!"

Существо словно услышало мысли человека и подойдя к кухонному окну, принялось стучать по решетке.

Семёну хотелось заорать благим матом, но он сдержался. Прогнать существо, покрытое черной, спутанной шерстью криком вряд ли бы получилось. Даже его затуманенный страхом мозг понимал это.

Но и сидеть без движения, затаив дыхание, было невыносимо.

Вдруг к рыку красноглазой твари добавился какое-то отдаленное завывание, опознать которое Ботвин смог далеко не сразу. Лишь посмотрев в окно и заметив хоровод снежинок, мужчина понял — началась метель.

Смутная надежда на то, что тварь ретируется восвояси, оборвалась сразу, стоило ей появиться в душе мужчины. Тварь отошла от окна кухни и направилась в сторону туалета. Грохот откинутой в сторону крышки септика насторожил Семёна, но выглянуть в окно мужчина не рискнул.

В томительном ожидании прошло минут десять, показавшихся бизнесмену вечностью. Он уж было понадеялся, что существо не вернётся, но, к ужасу своему, вновь услышал шаги твари. Вой метели хоть и приглушал их, но не полностью.

Тварь встала под кухонным окном, и какое-то время была чём-то занята.

Затем, подойдя к окну, неподалеку от которого находился скрывшийся от существа человек, тварь застучала по оконной решетке и захихикала.

Семён почему-то был уверен, что тварь именно смеётся, издеваясь и подтрунивая над ним.

Постучав ровно столько, сколько было нужно для того, чтобы стук услышал и мертвый, тварь отошла в сторону, словно приглашая человека выглянуть в окно.

Семён выглянул.

Мужчина никак не ожидал увидеть то, что открылось его взору. Тварь зачем-то вытащила из септика тело Михаила и расположила его под деревом, растущим неподалеку от сруба. Видеть изуродованный красноглазым существом труп было невыносимо, но с минуту Ботвин не сводил глаз с покрытого фекалиями Михаила. Вернее того, что относительно недавно было Михаилом.

Метель разыгралась снова, подняв нападавшие снежинки в воздух и закружив их в хороводе. Снежинки оседали на труп Разанова медленно, угрожая рано или поздно засыпать его.

Смешок твари и хруст сминаемого ею снега возвестил Семена о возвращении существа. Стараясь не шуметь, мужчина вернулся к своему укрытию и уселся на пол.

***

" Нужно бежать". Одна мысль укоренилась в голове Ботвина и не давала ему покоя.

Он пытался составить план побега, но не мог. Ключи от "Нивы", которые Семён вытащил из кармана Михаила, давали ему пускай и смутную, но все же надежду на спасение. Добежать до автомобиля. Открыть быстро дверь. Прыгнуть на водительское сиденье. Завести двигатель. Уехать.

Мужчина хмыкнул. "А если сел аккумулятор?!". Такой вариант бизнесмен исключить не мог. Тогда весь план его шел наперекосяк.

Бросить машину и бежать в лес? Куда?! В какую сторону?!

Тут вдруг Семён вспомнил слова покойного Михаила о деревне, в которой осталось всего несколько жилых домов. Попробовать добраться до человеческого жилья и попросить помощи?! Спрятаться среди людей?!

Возможно... Но гарантии, что тварь не сунется за ним следом, попросту не было. О том, что могут пострадать посторонние ему люди, Ботвин даже не подумал.

Его куда сильнее волновала его собственная судьба.

Решившись на попытку побега, Семён принялся готовиться...

***

Глоток коньяка даровал тепло, разлившееся по телу Семёна. Ещё один глоток прояснил сознание, но мужчина вдруг ощутил усталость. Захотелось лечь и подремать хоть немного.

Но Семён понимал, что тварь рано или поздно воспримет новую попытку добраться до него. И гарантий того, что попытка эта не увенчается успехом, Семён не имел.

Натянув на себя всю одежду, которою только смог найти в охотничьем домике, Ботвин вновь прислушался, надеясь услышать шаги твари или метель, но на улице царила тишина, от которой он успел отвыкнуть.

Бизнесмен в какой-то момент даже поймал себя на мысли, что объяснить эту гнетущую тишину достаточно просто — он всего-навсего оглох, но хлопнув несильно в ладоши, опроверг это предположение.

Метель вновь прекратилась. Мужчина понимал, что она, скорее всего, просто копит силы на новый заход. А вот исчезновение твари не поддавалось разумному обоснованию. Ушла в лес?! Или, может быть, готовит очередной "сюрприз", вроде трупа, вытащенного ею из септика?!

Как бы то ни было, ждать возвращения твари Ботвин не хотел. Если уж бежать, то именно сейчас. И без того на улице уже изрядно потемнело.

Обувшись в мокрые ботинки, Ботвин приник к холодной двери ухом и прислушался вновь. Ничего. Ни хруста снега, ни воя.

Верхний замок открылся легко, издав два непростительно громких щелчка. Нижний задело, но провозившись с ним с минуту, мужчина все же отпер дверь.

Нажав на ручку, Семён помедлил. Он ожидал, что вот именно сейчас услышит шаги твари, но тишину по-прежнему нарушало лишь громкое биение его сердца.

Распахнув дверь, мужчина одним быстрым прыжком переместился на крыльцо домика.

Наспех осмотревшись и не увидев красноглазую тварь, Ботвин, пригнувшись, направился прочь со двора. Остановившись у машины, мужчина вытащил из кармана связку ключей Михаила и отыскал в ней ключ от дверей "Нивы".

Провозившись с замком двери с минуту, бизнесмен всё-таки открыл машину и спешно плюхнулся на сиденье с водительской стороны.

Мысленно призвав на помощь всех известных ему богов, Семён попался завести автомобиль, но тот отказался повиноваться.

— Черт! —  громко крикнул бизнесмен и ударил по рулевому колесу, что было сил.

Надежда на "Ниву" не оправдалась. Однако мужчина, все же несколько обнадёженный появившейся вдруг мыслью, потянулся к перчаточному ящику за телефоном. Но и тут его постигла неудача – пролежавший в холодном салоне вазовского внедорожника телефон разрядился и отказался включаться. Зашвырнув телефон обратно в бардачок, Семён глубоко и шумно вдохнул воздух, успокаивая расшатанные нервы.

Посидев так с минуту Ботвин понял, что тратить время впустую для него было непозволительной роскошью, и он спешно покинул салон отечественного внедорожника и направился в лес. Ему предстояло отыскать деревню, о которой ему рассказывал Михаил.

***

В лесу царили покой и тишина, единственным нарушителем которых оказался сам Ботвин. Он, подобно слону в посудной лавке, не мог передвигаться по заснеженному лесу тихо и аккуратно. Громко трещали ветки, и хрустел снег. Мужчина, то и дело, проваливался в снег по пояс, все равно пробираясь вперёд.

Тварь выскочила неожиданно для Ботвина.

Он скорее почувствовал ее появление, нежели услышал ее.

В этот раз существо уподобилось четвероногим животным, что придало его движениям стремительности. Снежная масса, укрывшая белым пологом землю, словно расступалась перед существом, разлетаясь в стороны.

Семён побежал, не разбирая дороги.

Он как-то сразу потерял направление, в котором, по его предположению, должна была находиться деревня. Более того — ему уже было абсолютно наплевать на деревню и ее жителей.

Он хотел лишь одного — убежать как можно дальше от твари, покрытой черной свалявшейся шерстью.

Но тварь стремительно сокращала расстояние, отделяющее ее от беглеца.

Семён боялся оборачиваться назад. Он не хотел смотреть на то, как пасть существа раскрывается шире от предвкушения добычи.

Впереди замаячили два дерева, что сплелись давным-давно. К ним, как мотылек на свет лампочки, и кинулся Семён, что было сил.

Выбор направления был неосознанным и и немало удивил самого Ботвина. Впрочем, он не имел возможности обдумать свои действия.

Его гнал страх.

А существо догоняло.

***

Все произошло неожиданно... Вот он бежал и вдруг — ощущение полета. Затем — стремительное и быстрое падение, закончившееся болью в правой ноге. Его приглушённый мат и стоны.

Смех твари откуда-то сверху.

Ботвин осмотрелся по сторонам и с трудом сообразил, что попал в ту самую яму, о которой упоминалось в сказке, поведанной ему Михаилом.

Сырая и холодная земля за спиной. Под ногами — то же самое.

Ощупав ногу, Ботвин с облегчением выдохнул. Скорее всего — вывих. Никакого перелома.

Ощупав пространство вокруг себя, мужчина вдруг осознал, что впереди действительно какая-то пустота, направленная вглубь земли. Что-то похожее на тоннель с небольшим, но ощутимым, уклоном.

Встав на четвереньки, мужчина пополз вперёд, надеясь скрыться от существа под землёй.

Но тварь видимо и не думала отставать от человека. Она снова захохотала, подойдя к ловушке, в которую провалился бизнесмен.

Тварь издевалась, находя забавным положение, в котором оказался беглец.

Глаза мужчины постепенно привыкали к темноте, царящей в подземелье. Он видел лишь темные земляные границы подобного кишке тоннеля. Не найдя выхода из подземного убежища, Семён улёгся на спину и попытался перевести дух.

Тварь все равно не спешила спускаться под землю и шумно топтала снег вокруг дыры в земле.

— Что тебе нужно от меня, тварь?! —  не выдержав, завопил Ботвин, обращаясь к существу.

Тварь в ответ лишь рассмеялась.

***

Сколько прошло времени мужчина не знал, да и имело ли это для него значение?! Важно было лишь то, что тварь наконец-то отошла от ловушки, в которую попал Ботвин.

Она какое-то время продолжала издеваться над мужчиной, но, видимо, твари это все же наскучило, и она ретировалась восвояси.

Темнота, царившая под землёй, давила на психику напуганного и уставшего Семёна. Он, выждав какое-то время и вылез из тоннеля, уставившись наверх.

Сказка не врала. Яма действительно была глубиной около четырех метров, но Ботвин все равно попытался выбраться.

Мёрзлая земля от прикосновений крошилась комьями и Семён, чертыхнувшись, попытался зацепиться за какой-то корень, торчавший над его головой.  Корень обломился, стоило мужчине взяться за него рукой.

Семёну вдруг захотелось закричать, позвать на помощь, но осознав безвыходность своего положения, мужчина решил поберечь силы, коих и без того было мало.

Ему хотелось есть. Пить хотелось ещё сильнее.

Он уже сгрёб в кучу весь снег, нападавший внутрь ямы и какую-то часть кучи закинул в рот. Снег показался ему несколько горьковатым на вкус, но выбирать Ботвину не приходилось.

Именно тогда он и услышал их впервые.

Продолжение следует...

Семён отрицательно помотал головой, отказываясь от пищи. Есть ему действительно не хотелось. А вот осмотреть дом он желал, чему и посвятил первые полчаса своего пребывания в охотничьем домике.

Интерьер домика подтверждал, что это действительно охотничий домик. Место, в котором может переночевать человек, промышляющий или увлеченный охотой. На одной из бревенчатых стен висело панно из рогов. На другой — старая, скорее декоративного, нежели боевого, вида двустволка.

—  Оно не стреляет. От прошлого хозяина мне досталось. Да и рога тоже. Старик охотиться любил, да старость — штука такая... Вот и продал он мне дом. Сторговались как-то легко с ним. Хороший старик. Много интересного рассказать может и о лесе, и о местах здешних.

Семён непроизвольно кивнул, продолжая осматриваться по сторонам. В зале из мебели были лишь пара табуретов и большой диван, укрытый вязаным пледом.

Спартанская, но при этом, уютная обстановка, вполне подходящая для отдыха.

Видя заинтересованность гостя домом, Михаил заговорил вновь:

—  Единственный минус — удобства во дворе. У деда, как я уже говорил, вообще будка терпимости была сколочена из досок. Я, в первую очередь, облагородил нужник и теперь он кирпичный, с большим септиком. Уж не знаю, как его откачивать, но так все же явно лучше.

Семён хмыкнул. Упоминание туалета, расположенного на улице, лишний раз подчёркивало отдаленность от цивилизации.

—  А бар тебя тут есть?! А то холодновато что-то...— пробурчал Семён, присаживаясь на диван.

***

Спиртное у Михаила нашлось. Не ахти какой выбор, но все же варианты были. Для себя Семён выбрал армянский коньяк с золотыми звёздами на бутылке. Звёзды напитку были даны явно авансом, но Ботвина это не смутило.

Сам же хозяин домика выбрал водку, на которую и приналёг. Разговаривали сначала вяло и на отвлеченные темы, но вскоре холодок таять и разгорячённые спиртным мужчины перешли на более личные темы.

—  Слышь, Миха, а ты то почему не женат?! Ты, вроде, мужик ничего... Не урод, бабки есть. Бизнес вот поднимать пытаешься. Иди ты это, не по этой части, а?! —  с прищуром поинтересовался раскрасневшийся Семён, опрокинув очередную стопку коньяка.

Михаил громко рассмеялся.

—  Да был я женат. Дочка от первого брака. Но как-то... Всех сравнивать с первой начинаю. Стоит познакомиться с девушкой или женщиной — начинаю сравнивать. Стрижка у Оли лучше. Или нос красивее. Смех задорнее. Понимаю, что бред, но нафига кому такое нужно?! Тебе бы вот, например, понравилось, если бы тебя постоянно сравнивали с кем-то?

Семён, никогда и никого в этой жизни не любивший кроме себя самого, удивлённо крякнул и задумался.

—  Да фиг знает. Никогда не думал об этом. Да и зачем усложнять?! В койку затащил - а дальше будь как будет. Или ты в монахи податься решил?! Целибат там, все дела?!

Михаил вновь рассмеялся.

— Да нет, какой уж целибат. Просто возраст уж какой?! Правильно. Тут о быте думать нужно, а не о койках. Как бы эту койку заправить поудобнее, а не раскачать погромче. Да и нет у меня сейчас на это время! Сам знаешь, какие у нас проблемы. Завал бы этот разгрести и то хлеб! Эх... Был бы Олег жив...

Воспоминания об Олеге несколько насторожили Семёна, но он лишь согласно кивнул.

Но Михаил, затронув эту тему, решил не менять ее и продолжил:

—  Вот ты с моим братом сколько лет работал! А я... Редко виделся с ним. У нас всегда так было — вместе долго находиться мы не могли. Ссорились, ругались. И ведь оба понимали, что ближе друг друга у нас никого нет и не будет. Но это все из-за характеров, наверное. Не уживались. Вот и в последнюю встречу поругались так, что даже созваниваться прекратили. Я хотел, было, помириться, да видишь, как оно повернулось... Не успел. Минута делов, а не успел. Одно словно - "Прости".

Слова Михаила напомнили Ботвину о сне, который он увидел по пути в лес. Мурашки пробежали по его спине, стоило мужчине вспомнить неестественно выгнутую шею Олега.

—  Эй, Сём! Ты чего побледнел то?! Так! А рюмка почему пустая?! Так не пойдет!- заявил Михаил и сам наполнил рюмку компаньона.

Тот, едва дождавшись, когда стеклянный сосуд наполнится янтарной жидкостью, схватил рюмку и быстро опрокинул ее, проглотив содержимое одним глотком.

— Правильно... За тех, кого знали — не чокаясь! —  одобрительно прокомментировал нетерпение Семёна Разанов и последовал его примеру.

И тут с улицы до мужчин донёсся громкий и протяжный вой. Где-то вдалеке, в глубине леса, надрывая глотку, завыл волк.

***

Опьянение как-то мигом отпустило и Семён, резко вскочив на ноги, подошёл к окну и посмотрел в сторону леса. На улице стремительно темнело, из-за чего лес казался сплошной стеной, закрывающей воющего хищника от людей.

— Да не увидишь ты его, Сём. Он далеко. Бывает, что волки выходят к дороге, но редко. Я такое видел лишь раз, да и то отделался лёгким испугом.

Но волк, явно не согласный со словами Михаила завыл вновь.

Семён обернулся к компаньону и с усмешкой спросил:

—  Далеко, да?! Да он как будто под калиткой твоей сидит вообще!

Разанов как-то сразу посерел лицом и, подскочив на ноги, заметался по залу.

—  Скоро бензин в генератор заливать нужно будет! А если эта тварь во двор залезет?! Хотя...

Произнеся последнее слово с характерной задумчивой интонацией, Михаил направился в сторону спальни, не объяснив гостю своих действий. Семён пожал плечами и последовал за хозяином дома.

К удивлению Ботвина, Михаил, встав на колени, принялся ощупывать пол под кроватью, что-то бурча себе под нос.

—  Миха, ты чего?! —  удивлённо протянул Семён, не понимая, что же Разанов выискивает на полу. Но тот лишь отмахнулся от гостя и продолжил ощупывать доски пола.

Одна из них, к удивлению Семёна, слегка подалась вниз. Михаил издал восторженный вопль и принялся тянуть доску на себя, открывая нишу в полу.

Запустив руку в образовавшееся отверстие, Михаил склонился ниже и принялся что-то выискивать под полом.

Затем, явно найдя то, что искал, принялся вытаскивать какой-то длинный свёрток.

—  Возьми! Тут ещё есть! —  окликнул Семена Михаил, протягивая что-то длинное, завёрнутое в промасленную мешковину.

Вскоре он вытащил второй такой же свёрток и принялся разворачивать его прямо на полу.

Увидев, что же именно было завернуто в промасленную тряпку, Семён присвистнул. Его глазам предстало старое, явно советских времён, ружьё.

—  Это что такое, Мих?! —  удивился Ботвин и сжал крепче свёрток, который так и продолжал держать в руках.

—  Это от бывшего хозяина дома подарочки остались. ТОЗ-54 собственной персоной. Дед старый стал. Думал уж было сдать их в органы, да я его уболтал. Стволы в лесу лишними уж явно не будут. Мало ли.

Вновь пошарив в тайнике, Михаил вытащил на свет коробку патронов. Латунные гильзы призывно заблестели под электрическим светом.

— И нахрена тебе сейчас эти ружья?! —  недоуменно протянул Семён, уже подозревая, что услышит в ответ.

Изрядно захмелевший от водки Михаил поднял глаза на компаньона и с каким-то одержимым видом ответил:

—  Мы пойдем охотиться на эту воющую тварь!

***

Переломить стволы. Вставить два патрона. Курки пока не взводить.

Эту последовательность действий Семён повторил про себя несколько раз и наконец-то понял, что готов перейти к действиям. Щелчок — переломить стволы. Выполнено.

Вогнать два снаряженных патрона в стволы.

Щелчок. Готово. Останется лишь взвести курки и нажать на спусковой крючок.

Семён, ранее никогда не стрелявший из ружья, несколько опасался смертоносной палки, попавшей ему в руки. Но и отпускать Михаила одного не хотел.

А Разанов, напустив на себя воинственный вид, быстро оделся и распихал по карманам патроны. Поторапливая Ботвина, он переминался с ноги на ногу возле входной двери, готовясь отправится в лес.

Семён пытался было вразумить компаньона, но тот отказывался прислушиваться к голосу разума.

—  Сёма, если сдрейфил — так и скажи! Я тебя насильно не тащу! Просто в два то ружья мы всяко быстрее справимся с этой тварью! Ты просто представь, что тебе ночью приспичит до ветру сходить, а эта тварь по двору лазит! Каково?!

Семён, прикинув на секунду, мысленно согласился с изрядно захмелевшим Михаилом. Вслух, однако, он свои мысли озвучивать не стал. Напротив, вновь принялся отговаривать Разанова.

—  А если он там не один?! Ты об этом не подумал?!

Издав смешок, Михаил помотал головой.

—  Да не ссы ты! Стоит разок шмальнуть из ружья, и волки просто разбегутся. Один или нет — без разницы!

Помотал головой, Семён обречённо подошёл к двери, пропуская Михаила вперёд.

***

У самой кромки леса мужчины остановились, словно собирая всю решимость в кулак. Вой разносился по округе уже несколько раз, но воинственный настрой Михаила никуда не делся. Напротив — мужчина лишь в очередной раз принялся подгонять своего компаньона.

—  Шевели ногами, не то все волки от старости сдохнут!

Пьяный гогот Михаила уже порядком поднадоел Ботвину, но тот шел молча, стараясь чаще смотреть по сторонам.

И тут тьму, уже сгустившуюся в глубине леса осветила вспышка. Подскочив от неожиданности, Семён ошалело пялился вдаль, пытаясь понять, что же это было.

—  Никогда не видел молнию зимой? —  издав громкий смешок спросил Михаил. Увидев недоумение на лице Семена, принялся объяснять:

—  Это была простая молния, Сём. Явление такое погодное. Зимой ее, конечно, редко можно увидеть, но бывает. Да только вот по словам старика, что дом мне продал, тут она бывает частенько. Он и сам ее видел, да и в деревне ему рассказывали. Когда ещё было кому рассказывать, конечно. Местные, кстати, с легендой одной связывали эту молнию. Сказки, конечно, но все же. Фольклор, блин. Так вот... Жили якобы в здешних краях два друга. Зверя били и промыслом этим жили. Мясо, шкура... Неплохо жили, но и богачами не были. Бывало, накопят шкур и сообща на ближайший торг несут. И вот после одного такого торга Макар, один из друзей, перебрал спиртного, да и сболтнул, что поторговали они с другом удачно. Макара Федор с трудом утащил домой, да через лес чуть ли не пинками гнал... Да только не дошли они. Слова Макара слышали любители лёгких денег, да обогнав друзей, затихорились чуть ли не у самой деревни.

Федор, тот, что не пил, деньги, полученные за товар, припрятал, как мог. И Макару не сказал. Как уж там вышло — но напали на них неожиданно и давай деньги искать. Помяли для затравки и пообещали убить, если деньги не отдадут. Макар на колени упал и принялся пощады молить. Клялся — божился, что деньги у Федора. Мол, только он знает, где все до копейки. Бандиты тогда начали пытать и мучить Федора. Пальцы ломали, резали, кололи... Молчал мужик. Только зло и с осуждением на Макара смотрел. А тот от страха портки обделал. Потешались над ним, да внимания не обращали. До поры... Пока не надоело пытать Федора. Тогда Макара на ноги подняли и поставили перед выбором — либо ты друга своего убьешь и деньги найдешь, либо мы тебя и его. И обыщем уже обоих. Макар, трус такой, Федору то нож в грудь и воткнул... Раздел труп, но денег так и не нашел. А не нашел он их из-за того, что были они у него. В штанах. Это уже бандиты после смерти Федора узнали. Ну и разозлись они естественно на труса этого... Не убили, нет... Хуже.

В лесу два дерева росли. Их все местные знали. Два дерева, переплетающихся между собой привлекали внимание. И вот под ними уже тогда была яма глубокая. Сначала вниз на метра четыре уходит, а затем — вбок. Проваливались иногда зазевавшиеся путники в нее, да выбирались с помощью. Но все, кто там побывал, рассказывали странное — мол, голоса там в яме какие-то слышны. Кто деда своего покойного слышал, кто слышал соседа, отошедшего намедни, да силуэт его мерещился... Туда-то бандиты и сбросили тело Федора, а затем и живого Макара...

Никто уж не помнить почему, но мимо деревьев этих и ямы, никто из деревенских месяца два не ходил... Поэтому и вытащить Макара оказалось некому. Голод, холод, жажда... Голоса, что-то требующие... Короче, Макар начал есть тело Федора. Нож то, которым Макар друга зарезал, бандиты не тронули. Так и оставили в груди убиенного.

А когда мимо дерева все же прошел старик, Макар привлек его внимание жалобным визгом.

Вытащили его... И сами с помощью веревки в яму спустились. Увидев, что натворил Макар, жалеть его не стали. Просто сбросили вниз и ушли. Напоследок осыпали проклятьями, пожелав мучительной смерти, которую он заслужил. Усерднее всех проклятьями сыпала старушка, которую деревенские ведьмой считали.

Пока он жив был, люди клялись, что по ночам его вой слышен. Но вскоре и он превратился.

Тут странности и начались! Деревья эти, что рядом с ямой росли, всегда молодежь привлекали. Парочки свои имена на них вырезали в знак вечной любви. Друзья таким же образом братались. Макар и Федор не были исключением. Их имена так же стволы деревьев украшали. И знаешь... В то дерево, на котором было вырезано имя убийцы и людоеда, молния и начала бить. Оно лишь обгорает слегка, да и все. Темное стоит. Безжизненное. А вот то, что рядышком — живехонько. Не растет только ввысь, но живо.

Вот так до сих пор молния и лупит в дерево, а то все никак не сгорает.

Семён слушал сказку Михаила с улыбкой, не веря ни единому слову из его рассказа. Чуть ли не в каждом уголке планеты могли рассказать похожую историю и попытаться выдать ее за реальные события, произошедшие в прошлом.

Но Михаил, немного переведя дух, продолжил:

—  Но и это ещё не всё... Старик рассказал мне по секрету, что Макар это и не помер вовсе. Он просто перестал быть человеком. В конец оскотинился и стал зверем. Переродился в яме и стал под стать своей душе — черным, уродливым. И, бывает, бродит по округе, пытаясь обрести покой.

Договорив, Михаил, не посмотрев на Семёна, свернул влево. Туда, откуда, по его мнению, и доносился вой.

Семён в очередной раз подивился тому, как легко люди верят любой сказочной истории, забывая простую истину: главные чудовища — звери в человеческом обличии. Звери, ничуть не отличающиеся от нас самих.

Но говорить Ботвину ничего не хотелось. Он хотел лишь одного — поскорее покинуть этот лес и, приняв очередную порцию коньяка, завалиться спать.

Он давно уже замёрз и не хотел лазить во лесу до самого утра. Но Михаил неумолимо пёр вперёд, меся снежные барханы.

Покачав головой, Семён крепче сжал опостылевшее ему ружье и постарался ускориться.

***

— Прогулялись — пора и домой, — пробурчал Семён, почти догнав Михаила.

Но тот отмахнулся от компаньона словно от назойливой мухи и продолжил идти.

Семён готов был ударить его, повалить на снег и несколько раз сильно тряхнуть, чтобы мозги в бестолковой голове Разанова заработали. Но он этого не сделал по нескольким причинам.

Причина первая — новая вспышка молнии, перечеркнувшей потемневшее небо и ударившая куда-то в лес.

Причина вторая — вой, раздавшийся откуда-то неподалеку сразу после удара молнии.

Сердце Семёна бешено заухало в груди, разгоняя кровь по дряблым мышцам, не привыкшим к физической активности. Адреналин подстегивал тело бежать. Бежать, как можно дальше... Да только Ботвин не успел. Волки оказались позади него.

Четыре хищника свалились, приближаясь медленно, но неумолимо. Пригнувшись к покрытой снегом земле, они, казалось, выжидали удачного момента для прыжка.

Но Семён не собирался сдаваться легко.

В голове его металась одна — единственная мысль: их четверо. Четыре хищных твари, готовых порвать человека, оказавшегося на их территории в неурочное время. А патрона у него только два. Да и то не известно, что это за патроны... Обернуться, взвести курки, навести стволы на волков и... В случае осечки потерять драгоценные секунды.

Решив не рисковать попусту, Семён припустил вслед за Михаилом.

От чего-то ему вспомнилась передача про волков." Волки нападают на слабых, бегущих последними, особей. Именно поэтому их и именуют санитарами леса".

Новая мысль заставила его ещё сильнее ускорится. Он вдруг понял, как ему спастись. Вспомнилась не только передача, но и анекдот. Ему нужно бежать не быстрее волков... Всего лишь быстрее Михаила.

Увидев впереди спину Разанова, Семён щелчком взвел правый курок и вскинул ружье на изготовку.

Прицелившись навскидку, спешно нажал на спусковой крючок.

Отдача ударила в плечо так, что он, чуть было, не уронил ружье в снег.

Вскрик Михаила не остановил его. Напротив — Семён только сильнее ускорился, желая обогнать Разанова хотя бы на несколько метров.

***

Два дерева действительно переплелись. Одно из них действительно принимало на себя удары молнии и почернело от высоких температур.

Семён с удивлением смотрел на два этих дерева и не мог поверить. Но они были в каком-то метре от него. Прильнув спиной к тому дереву, что не было опалено молнией, сидел раненый Михаил Разанов и с ненавистью во взгляде, пялился на Семёна.

От чего-то Ботвину захотелось объясниться с человеком, приговоренным им к смерти.

—  Ничего личного, Миш... Правда. Ты сам виноват! Это было твоей идеей! Чертовски глупой, нужно сказать, идеей. Но умирать я не хочу. А волки... Волки — хищники. Их повадки хорошо изучены. Ты вот, например, помнишь, что нападают они на больных особей?! Нет?! Зря... Нужно было больше читать, Миша! Мне не было нужды убивать тебя. Мне нужно было лишь сделать из тебя больную особь. И ты со своей кровоточащей ногой стал для волков жертвой.

Монолог дался Семёну с трудом. Лёгкие все ещё горели от бега, но он старался не обращать на это внимания.

—  Ответь честно — Олег из-за тебя умер?! —  тихо, с какой-то обречённость в голосе проговорил Михаил, и откинул голову назад. Затылок его стукнулся в ствол дерева и с веток вниз посыпался снег.

Семён кивнул. Подумав несколько секунд, ответил:

—  Да, Миша. Да, из-за меня. Понимаешь, твой брат помешал мне. Он хотел продать свою долю нашим конкурентам, а я допустить этого не мог. У меня были далеко идущие планы, и я не мог допустить такого исхода. Радуйся, что Олег умер быстро. Любовнице его повезло меньше. Да и так ли все это важно? Тебе о себе думать надо, Миша.

Волки приближались к своей жертве, истекающей кровью. Запах багряной жидкости пьянил хищников, но они все равно сдерживали свой порыв наткнуться на двуногого и пустить в ход свои острые клыки.

Волки вышли к Михаилу с двух сторон медленно и настороженно. Вожак с черно-серой спиной, исподлобья посмотрел на Семёна, явно опасаясь ружья в его руке.

Оскалившись, вожак глухо зарычал, надеясь отогнать двуногого с палкой, выпускающей огонь. Ботвин хмыкнул и отошёл на шаг назад.

Продолжение следует...

Организовать случайную, по мнению Разанова, встречу, перешедшую в приятное знакомство, оказалось достаточно легко. Распорядок Разанова Семён знал неплохо и поделился этим знанием с Натальей.

Та разыграла целую сценку и позавидовать актерской игре девушки могли бы именитые служительницы МХАТа.

Олег Разанов, обрадовав Ботвина, клюнул и увлекся женщиной настолько, что чаще стал отсутствовать дома к недовольству супруги. Та даже несколько раз звонила Ботвину и интересовала, где же пропадает ее благоверный. И Семён без труда составлял Разанову алиби. Разанов принимал помощь Семена с благодарностью, считая, что это простая мужская солидарность.

А Ботвин, заметив, что компаньону уже не до бизнеса, вновь принялся прокручивать махинации.

Продлилось такое положение дел недолго и в один прекрасный день Семён узнал, что Разанов, околдованный чарами Натальи, задумал продать свою долю конкурентам и, разведясь с супругой, укатить на тропический остров со своей молодой нимфой. Известие это оказалось для Ботвина сродни удару обухом по затылку. Он и помыслить не мог, что сдержанный и скромный обычно Разанов решиться на такое.

Ботвин встретился с Натальей и принялся давить на нее, требуя срочно бросить Разанова, угрожая лишить ее всего, что девушке причиталось за выполнение договоренностей. Но та лишь рассмеялась, заявив, что она и без его жалкой подачки сможет не только разобраться со всеми своими житейскими трудностями, но и обеспечит себя на долгие годы за счёт Разанова.

Резон в словах девушки был, что не мог не признать Ботвин, но и сдаваться он не собирался. Первый порывом бизнесмена было попросту рассказать Разанову всю правду, но обдумав этот вариант, Ботвин отмёл его как несостоятельный. Ни к чему хорошему эта правда не привела бы.

Тогда он судорожно принялся выискивать другой способ остаться при своем. И нашел.

Бывший начальник службы безопасности фирмы предложил Семёну несколько вариантов устранения Разанова. И тот, в свою очередь, нашел привлекательным ДТП, в котором Разанов должен был погибнуть вместе с Натальей.

Купить путевку на побережье Черного моря для Разанова и его пассии Ботвину оказалось не сложнее, чем разыграть искреннюю радость за компаньона. И мужчина, не уловив фальши и злого умысла в словах и поступке Семёна, принял подарок.

Человек, которому заплатил бывший начальник безопасности фирмы, осуществил все так, как и было запланировано. Он, загодя угнав ничем не примечательный автомобиль и сменив на нем номера, дождался черный Мерседес Разанова в условленном месте и выдавил его с дороги перед опасным поворотом.

Но вот исход этой аварии несколько отличался о того, что был запланирован. Нет, Разанов действительно получил травмы, не совместимые с жизнью - в этом все сложилось так, как нужно было Ботвину...

Однако Наталья почему-то не умерла. То ли все дело было в том, что она была куда моложе свое спутника и ее молодой организм легче перенес произошедшее, то ли она, в отличие от водителя была пристегнута ремнем безопасности, но девушка осталась жива. Хотя, по мнению Семена, участь, которая постигла ее, была для неё куда хуже смерти.

Перелом позвоночника. Сильные ожоги, изуродовавшие не только ее кукольное личико, но и неподвластное девушке тело.

Наталья стала овощем.

Переживать по этому поводу Ботвин не собирался, да и некогда ему было раздумывать о том, к чему привели его действия. Он ждал, кем же окажется наследник Разанова.

К его удивлению, владеть частью компании, что принадлежала совсем недавно усопшему стал его родной брат. Супруга покойного Разанова в бизнес лезть не решилась, но и терять постоянный источник доходов не пожелала. Она просто передала все дела родственнику, которой, по ее мнению, способен был продолжить дело мужа.

И тот достаточно бойко вник в дела фирмы, кое-что переиначив на свой манер. Семён был шапочно знаком с Михаилом Разановым, младшим братом Олега и понимал, что он может представлять для него угрозу.

Впрочем, сначала Михаилу нужно было перелопатить кучу бумаг и с головой погрузиться в дела фирмы, а это давало Ботвину какое-то время на спокойное обдумывание сложившейся ситуации.

Михаил Разанов, умный и волевой мужчина, чуть младше самого Семёна, имел аналитический склад ума и достаточно споро схватывал на лету. Руководил он так же умело и, к удивлению Ботвина, не стал тянуть одеяло на себя. Он во всем советовался с компаньоном покойного брата и учился у него ведению дел.

Некоторые конфликтные ситуации, конечно, возникали, но мужчины умудрялись решать их сообща. Какое-то время такое положение дел устраивало Семёна. Он попросту занимался своим делом, видя, что их с Разановыми совместное детище крепнет и развивается, выходя на новые рынки. Но ненасытная натура Ботвина все равно взяла над ним верх и толкнула к очередной авантюре.

Семён давно уже затевал строительство коттеджного поселка на окраине города и пытался согласовать его план с Олегом, но тот, взвесив все риски, отказался от этого сомнительного предприятия. Разанов-старший аргументировал свою позицию развернуто и ёмко, желая довести до конца строительство тех объектов, что уже были начаты и целый ряд объектов за городом взваливать на себя попросту не хотел.

Но Ботвин не унимался. По его плану, коттеджный поселок, один дом, в котором, по его плану, отходил ему самому, должен был стать второй Рублёвкой и принести немалый доход. Он грезил этим поселком во сне и наяву, уже подсчитывая дивиденды, которые он сможет получить от выгодных сделок с власть имущими.

Подсунуть проект поселка Михаилу оказалось легко. Тот и сам видел, что коттеджи на берегу озера способны привлечь потенциальных покупателей, но удивился смете, предоставленной Семёнов.

Ботвин, без обиняков, рассказал, что, помимо работы и материалов реально включено в смету, чем привел в замешательство партнёра. Тот прекрасно осознавал, что в их бизнесе без откатов попросту невозможно вести дела, но такой масштаб и представить себе не мог.

По плану Семёна, едва ли не треть коттеджей отходила полезным людям по бросовой цене. Полезным людям, от которых он желал впоследствии получить преференции, но говорить об этом Михаилу не собирался. В его план входило единоличное владение фирмой. Пусть не сейчас, но в обозримом будущем. И провернуть это он планировал с помощью и благодаря попустительству сильных мира сего. Он им уступку — они ему. Рука руку моет, как знает каждый.

И ведь Михаил чуть было не согласился начать строительство, о котором грезил Семён!

Помешала деревенька с не поэтичным названием Грязево. На плане поселка, предоставленного Михаилу Ботвиным деревеньки этой уже не было, но на деле она была. Пускай и жило в ней всего два с половиной калеки, но деревня числилась жилой.

Семён как-то раз сам заезжал в эту деревеньку и предлагал жившим там людям баснословные деньги за их полуразвалившиеся дома и клочки земли, на которых они стояли. Оставшиеся в деревне жители, преимущественно — старики, были непреклонны.

Михаил обратил свое внимание на эту деревеньку и посетовал, что платить за землю в этом месте у фирмы нет денег. Семён лишь ухмыльнулся, посчитав, что с уговорами жителей Грязево покончено.

На помощь снова пришел бывший начальник безопасности фирмы, которого Ботвин заботливо пристроил на новое хлебное место. И деревня попросту сгорела. Пожар, из-за которого крохотный населенный пункт перестал существовать, по официальной версии произошел из-за неаккуратно брошенного окурка.

Выкупив землю у оставшихся в живых погорельцев и наследников тех, кто так и не пережил пожар за смешные, по современным меркам, деньги, Ботвин вновь предложил стройку поселка Михаилу.

В этот раз Разанов, скрепя сердце, согласился, не увидев помех в осуществлении плана Семена.

Все разрешения Ботвин получил достаточно быстро, потянув за доступные ему ниточки. Дело спорилось, и часть коттеджей уже готовились к сдаче собственникам, когда разразился очередной экономический кризис.

Как это часто бывает, первой из отраслей, ощутивших на себе влияние кризиса, оказалась строительная. Фирма Разанова и Ботвина не была исключением.

Возведение некоторых объектов грозило остановиться полностью, переведя их в ранг "долгостроев". Дольщики грозили судами и без конца жаловались на затягивание сроков.

Но коттеджный посёлок Ботвин все же планировал закончить в срок. Он направлял деньги фирмы исключительно на реализацию своего проекта, отодвинув все остальные стройки на второй план.

Аргументы, коими он пичкал Михаила, сводились лишь к тому, что бедняки могут и подождать своих квартир. А вот заставлять ждать прокурора области, мэра и дочь губернатора — негоже. Мало того — ещё и чревато проблемами.

И Михаил, стиснув зубы, терпел такое положение дел. Он, понимая, что фирма вот-вот может лопнуть как мыльный пузырь, изо всех сил пытался заткнуть пробоины тонущего корабля пальцами. Находя инвесторов, выбивая кредиты в банках, мужчина пытался хоть как-то спасти положение, казавшееся даже ему самому безвыходным, и даже умудрился преуспеть, достроив несколько многоквартирных домов в срок.

Занятость и проблемы отвлекли его от действий Ботвина. А тот, в свою очередь, продолжал строительство поселка с непозволительным для сложившейся в стране экономической ситуацией размахом.

Премиальные материалы, эксклюзивный дизайн, газон во дворе, бассейны на заднем дворе каждого из коттеджей... Все это увеличивало затраты, которые Михаил призывал сократить.

И при этом — Семён не забывал часть средств переводить на оффшорные счета.

Деньги таяли. Фирма дышала на ладан.

И вдруг Михаил, решив взять небольшую передышку, пригласил Ботвина в охотничий домик, которым владел уже несколько лет.

—  Зима, свежий воздух! Выпьем, отдохнем! Что мы как кони, в самом деле?! Пашем и пашем на износ... Так и загнуться недолго! —  уговаривал Семёна Разанов младший несколько дней, пока тот не сдался.

Ботвину даже показалось, что компаньон что-то подозревает, но улыбка Михаила несколько успокоила его.

***

О том, что Михаил владеет небольшим охотничьим домиком в лесу Семён знал, но как-то не придавал этому значения. Мало ли какие у человека могут быть загоны?! Кто-то вон марки собирает, кто-то к апокалипсису готовится. А кто-то покупает старый сруб, затерянный в непролазной глуши. При этом — этот кто-то способен построить себе большой и комфортный дом, в котором можно прожить до конца своих дней, не ведая забот. Но Михаил почему-то предпочел купить дом в лесу.

При этом, на сколько знал Ботвин, Михаил заядлым охотником не был. Разанов, как-то раз в момент особого расположения духа, поведал Семёну, что только в своем охотничьем домике способен по-настоящему отдохнуть и собраться с мыслями. Аура там якобы особая и умиротворяющая.

Семён тогда понимающе покивал для вида, да и забыл то признание компаньона.

Не мог он помыслить, что наступит день и он окажется приглашён в святая святых Михаила Разанова. Мало того – он это предложение примет и отправится в лес без охраны. Уж больно нелепа казалась Семену мысль, что Михаил может представлять для него угрозу.

***

08 января 2008г.

То ли так совпало, то ли Михаил сознательно так подстроил, но ретрит в домике посреди леса совпал с протяженными зимними праздниками. Не склонный праздновать религиозные праздники Семён удивился, когда Михаил озвучил дату планируемой поездки. Восьмого января переться к черту на куличики мужчине не улыбалось, но что-то подсказывало ему — Михаил не с проста пригласил его в эту поездку. Он явно желал о чем-то поговорить с глазу на глаз. Это одновременно и настораживало, и интриговало.

Второй раз удивился Семён, увидев, на какой машине Разанов решил отправиться в лесные дебри по заснеженной, и вряд ли почищенной, дороге. Старенькая "Нива" бежевого цвета, непонятно откуда взявшаяся, заставила мужчину крякнуть.

- Старушка моя! Давненько на ней никуда не выбирался. В гараже стоит, бедная. Вот и решил приятное с полезным совместить. И машинке дать побегать и доехать с гарантией! Твоя-то уж точно нас не довезёт. Застрянем где-нибудь и задубнем. А этот вездеход хоть с виду и неказист — вывезет! - принялся пояснять Семёну Михаил, увидев недоумение на его лице.

Ботвин брезгливо поморщился усаживаясь, но смолчал. Кивнув в знак приветствия, показал, что готов двигаться в путь.

Разанов верно воспринял кивок компаньона и нажал на газ, трогаясь с места несколько резвее, чем было нужно. Машину чуть повело на покрытом снегом асфальте, но водитель, казалось, даже не заметил этого.

Попытавшись устроиться в Вазовском внедорожнике поудобнее, Семён подумал было пристегнуться, но тут же от чего-то на ум ему пришла Наталья и участь, постигшая ее. Рука, протянувшаяся к ремню безопасности вдруг дрогнула и безвольно опустилась.

«Нашел что вспомнить, дурак», - мысленно укорил себя самого мужчина и чуть помотал головой, прогоняя дурные воспоминания.

— Вот увидишь — тебе понравится мой домик. Не поверишь - я туда ещё никого в гости не приглашал. Брата, вон, хотел, да не успел. А больше и некого. Я как купил этот домик — обустраивать его кинулся... Сам — своими руками! До меня домиком дед какой-то владел, так ему ничего и не нужно было. Даже туалет был и тот из досок. А я и ремонт сделал, и мебель какую-никакую туда перевез... Знал бы ты, как геморройно было проводку делать и генератор везти... Но ничего! Зато сейчас — райское местечко! Единственное — связи там нет абсолютно. Да и не нужна она там, если честно. Если взял с собой мобилу – запихни ее в бардачок. Там она целее будет.

Мужчина послушно достал из кармана свой мобильный телефон и, выключив его, закинул в бардачок.

Довольный щебет Михаила Разанова раздражал Семёна, но он старался не показывать своего настоящего настроения, изредка улыбаясь. Мысли Ботвина были заняты совсем другим. Он, смотря в окно на белый снежный полог, укрывший дорогу и обочину, гадал, с чем же на самом деле связана эта поездка. Неужели Михаил узнал о его махинациях?

Водитель вдруг замолчал и сконцентрировал свое внимание на управлении автомобилем. Тепло от печки, развивающееся по салону и утробное рычание двигателя убаюкивали не выспавшегося за ночь Семёна и он, сам не заметив, погрузился сначала в дремоту, а затем и в сон.

***

Сон был скомканный и сумбурный. Ботвин бежал по бетонной лестнице, явно опаздывая. Он почему-то был уверен, что его ждут. Миновав несколько лестничных пролетов, он вдруг оказался у старой двери квартиры родителей, которую уже давно не видел. Дверь была именно такой, как он ее запомнил — чуть покосившейся в косяке, обитой старым, потрескавшимся местами коричневым дерматином. Единственное, что претерпело изменения — ручка, которую Семён не признал. Позолоченная, современная ручка никак не походила на ту, что была на входной двери в тот период, что Семён жил с родителями.

Но долго рассматривать входную дверь ему не дали — дверь распахнулась и на ее пороге возник отец. Ещё достаточно молодой и поджарый, явно не пренебрегающий спортом мужчина. Увидев Семёна, мужчина расплылся в теплой улыбке и широко раскинул руки в стороны, словно предлагая сыну обняться.

—  Заходи, Сёма! Все давно уже тебя ждут! Где ты пропадаешь?!

Но Семён медлил. Предчувствие чего-то не хорошего сковало его, и он не мог сделать и шага. Но предчувствие вдруг отпустило его, и он медленно и вяло, словно разом лишившись всех сил, проследовал внутрь квартиры, давно не знавшей ремонта.

Старые советские обои пожелтели и местами отслаивались от стен. Подняв глаза вверх, Ботвин-младший увидел, что потолок квартиры был усеян большими, расходящимися в стороны, трещинами. Да и вообще — вся квартира пребывала в упадке.

Но его снова поторопили.

—  Сёма! Не стой ты столбом! Чай стынет! —  донёсся до Семёна задорный и весёлый голос матери.

Она, по всей видимости, ожидала его на кухне. Отец вновь улыбнулся Семёну и хлопнув его по плечу, подтвердил догадку сына, направившись к двери кухни.

Присев, Семён хотел было разуться, но, посмотрев на пол, покрытый пылью и частичками побелки с потолка, передумал. Помявшись несколько секунд, он последовал следом за отцом.

Первым открытием было то, что кухню, вопреки его ожиданиям, заливал яркий теплый свет, не свойственный, по его воспоминаниям, родительской квартире. Свет был настолько ярок, что Ботвину-младшему захотелось крепко зажмуриться.

Но он не мог.

Вместо этого он удивлённо озирался по сторонам, даже не скрывая своего удивления. На маленькой кухоньке ютилось слишком много людей. Людей, которых он некогда знал.

Тихон Антонов сидел возле подоконника, так и не найдя себе места возле маленького стола, за которым, по воспоминаниям Семена, было тесно и троим. На шее парня без труда можно было рассмотреть сине-лиловый след от петли.

— Привет, Сём! Как жизнь?! —  с улыбкой проговорил Тихон, поймав на себе взгляд Семёна. Ботвин-младший лишь кивнул, так и не найдя слов, уместных в данной ситуации.

Следующим, кто заметил вошедшего на кухню Семена, оказался Тимофей Аркадьевич, старик, у которого Ботвин-младший некогда арендовал гараж.

Старик расплылся в улыбке и отсалютовал мужчине кружкой с чаем.

— Привет! Ты мне, часом, выпить не принес?! А то тут, видишь ли, все непьющие! —  прошамкал беззубым ртом старик, поднося фарфоровый сосуд с темным напитком к губам.

Семён помотал головой и спешно отвёл взгляд от выпивохи с бледно-серым лицом.

—  О! Здоров, Семён!

Вздрогнув как от удара, Ботвин-младший посмотрел на Олега Разанова, сидящего напротив старика и обнимающего изуродованную ожогами Наталью. Девушка так же широко улыбнулась, отчего обложенная половина ее лица чуть заметно дрогнула. Ее улыбка больше походила на оскал, и Семён невольно попятился назад к двери.

—  Как там дела в нашей фирме?! —  не давая Семёну сбежать с кухни вновь заговорил Олег, с трудов поворачивая сломанную шею.

Ботвин-младший, к своему ужасу, отметил, что грудь его бывшего компаньона раздавлена, отчего поломанные ребра, прорвав кожу и белую рубашку, выглядывали наружу.

Ботвин вновь промолчал, не зная, что и сказать.

Слева от стола, возле мойки, копошились двое мужчин, разговаривая быстро на незнакомом Семёну языке.

К ужасу своему, он отметил, что голова одного из мужчин выглядит так, будто череп его нещадно вмят внутрь одним сильным и резким ударом. Почувствовав дурноту, бизнесмен попытался оторвать взгляд от строителей, но не смог. Его поплывший взгляд зацепился за бордовые пятна на спине второго. Ещё секунда, и Ботвин-младший смог рассмотреть не только пятна, но и дыры, находившиеся аккурат по центру каждого из этих пятен.

"Дыры от арматуры"- пронеслась в голове Семёна мысль, объяснявшая причину появления дыр в спецовке строителя. Кровь так же залила спину мужчины именно из-за прутов арматуры, прошивших его тело насквозь.

Семён хотел было закричать, но изо рта его доносилось лишь жалобное кряхтение, словно он захлебнулся своим собственным криком.

***

Резко выныривать изо сна всегда неприятно. А дернувшись при этом вперёд и ударившись лбом о стойку лобового стекла и подавно. Но все же для Семена это был спасительный побег от его же прошлого, сразу принесший облегчение.

—  С тобой все нормально, Семён?! Ты во всем похныкивал... Кошмар приснился? —  с растерянным видом проговорил Михаил, уставившись в лицо компаньона, словно надеясь увидеть на нем ответ.

—  Ерунда снилась... Бывает, — промямлил в ответ Ботвин и прислонился головой к прохладному окну пассажирской двери.

Михаил помотал головой, но комментировать ответ Семёна не стал. Вместо этого он проговорил:

—  Вовремя проснулся, кстати. Почти приехали!

Но Семён уже и сам видел, что машина, съехав с дороги, углубилась в чашу леса. Присмотревшись, Ботвин увидел колею, ведущую куда-то вперёд.

— Кто-то из деревенских за дровами, небось, выезжал. Тут есть деревенька небольшая. Вернее... Была. Там осталось, от силы, пара жилых домов, да и всё. Иногда даже видно дымок от печей. Но так, чтобы их видеть вне деревни приходилось — такого и вовсе не было. Говорю — тут чуть ли не весь лес мой.

Последнее утверждение Михаил сопроводил смешком, давая понять Семёну, что это всего лишь шутка.

Однако Ботвин, пытающийся осмыслить свой сон, веселья компаньона не поддержал.

Разанов пожал плечами и направил машину вперёд.

Изредка пробуксовывая, "Нива" медленно, но, верно, везла людей к конечной точке их назначения.

Оба мужчины сохраняли молчание вплоть до того момента, как в пределах видимости появился забор, ограждавший старый, но добротный, сруб.

—  Приехали! Вот мой замок! —  громко продекламировал Михаил, резко выкручивая руль. "Нива" повиновавшись указанию хозяина, завернула и капотом чуть было не упёрлась в забор.

Семён поймал себя на том, что эти молодцеватые выходки Разанова его раздражают, что-то недовольно пробурчал и, открыв дверь, выбрался наружу. Только сменив душный, не особо просторный салон отечественного внедорожника, на прохладную, зимнюю улицу, Ботвин ощутил, как устал за эту поездку.

—  Под ноги смотри, Семён. Снега все же навалило немало, — предупредил компаньона Михаил, так же покинувший машину. Направившись к металлической калитке, мужчина достал задорно позвякивающую связку ключей.

Вопреки ожиданиям Семёна, замок калитки открылся достаточно легко и Михаил, распахнув металлическую дверь, махнул рукой, приглашая компаньона во двор.

Тот повиновался и медленно ступая потрусил на огороженную территорию, попутно осматриваясь.

Домовладение Михаила не произвело на Ботвина впечатления. Небольшой одноэтажный домик из бревен с зарешеченными окнами и покрытой снегом крышей. Небольшое, но отремонтированное крыльцо, защищённое от снега небольшим козырьком. Металлическая входная дверь несколько выбивалась из общего антуража, но при этом не была этаким ярким и броским пятном. Простая и надёжная дверь, способная преградить вход в дом всякому названному гостю.

Ничего монументального и эпохального. Дом, который представляет всякий, услышав слово "Изба".

Однако Семён все же ощутил то, о чем рассказывал Михаил, рекламируя отдых в этом самом доме. Уединение. Тишину. Отдаленность от цивилизации. Отрешённость.

Михаил проследовал ко входной двери и повторил ритуал с отпиранием замка. Несколько оборотов ключа и дверь открылась.

—  Проходи, Сём. Чувствуй себя как дома. А я пока включу генератор.

Продолжение следует...

Но тварь издевалась. Врезав по двери, что было сил, она вновь затихорилась на какое-то время, словно решила дать человеку, спрятавшемуся внутри дома, возможность перевести дыхание.

Подумав об этом, мужчина нервно усмехнулся. Ему действительно была нужна эта передышка. Хотя бы для того, чтобы вытереть испарину, покрывшую лоб.

Смех смехом, но он, по всей видимости, умудрился простудиться. Но рассудив здраво, что простуда - меньшая из всех зол, Ботвин проигнорировал хворь, приняв с утра лишь таблетку аспирина.

Сейчас же куда более насущной проблемой была тварь, явно пришедшая по его, Семёна, душу.

Когда метель затихала, мужчина слышал хруст сминаемого лапами существа снега и этот звук сводил его с ума. Хруть. Хруть. Хруть. Тишина. Тварь останавливалась подле окна, словно желая разглядеть намеченную ею жертву, скрывшуюся в деревянном строении и, не увидев ее, продолжала свой моцион вокруг дома. И снова хруть, хруть, хруть. Шаги то отдалялись, то приближались.

На ум Ботвину пришло сравнение с акулой, нарезающей круги вокруг клетки с находящимися внутри металлического защитного сооружения аквалангистами. Хищник, ждущий первой же возможности для нападения.

Семён помнил из какой-то передачи, увиденной им по телевизору, что акулы могут долго нарезать эти круги, но их терпение не безгранично и они все равно начинают бросаться на клетку, надеясь выманить мясо, оплаченное в гидрокостюмы.

И тварь, снующая вокруг сруба, все же потеряв терпение, принялась ломиться в единственную дверь. Наверное, подумалось Ботвину, таков инстинкт хищника. Попытаться добраться до жертвы всеми способами. Если уж не получается - то хотя бы выманить.

Но Семён не собирался сдаваться. Да, возможно, самым простым выходом и было бы просто открыть дверь и выбежать наружу. Возможно, у него бы даже получилось добежать до машины. А дальше? Что, если аккумулятор отечественного вазовского внедорожника попросту разрядился из-за минусовой температуры?! Слишком уж тогда коротким выдастся забег Семёна и уж явно не переведет к желаемому спасению.

Впрочем, прятаться бесконечно Ботвин не мог и прекрасно осознавал это. Если еда в охотничьем домике какая-никакая была, то вот с водой оказалась напряжёнка. Покойный Михаил что-то говорил про запас воды, который был в багажнике "Нивы", но добраться до него нужно было умудриться. Да и не успел бы он сделать ни единого глотка - тварь только и ждёт, когда он высунется.

А пить хотелось нещадно. Сказывались похмелье от выпитого прошлой ночью и температура, явно перевалившая порог нормы в 36,6°c.

Снег, валивший на улице уже больше суток, белел за зарешеченным окном, лишний раз напоминая человеку о жажде. Но Ботвин терпел. Страх перед неизведанной опасностью в лице темного, смертоносного существа был куда сильнее желания напиться вдоволь.

И все же мысль о снеге, который можно растопить дабы получить воды, заставила мужчину застонать и тихонько приоткрыть дверь шкафчика. В очередной раз обшарив полки, Семён с досадой чертыхнулся и неаккуратно закрыл дверь шкафчика, отчего она, стукнувшись о стенку, громко хлопнула. Твари словно только этого хлопка и не хватало. Она, в несколько прыжков преодолела расстояние, разделявшее входную дверь дома и окна кухни, возле которого и затаился Семён. Он, закрыв глаза, принялся молиться по себя, обращая не озвученные слова мирозданию. В голове родились мысли, среди которых была лишь одна радостная - он догадался сесть так, что окошко оказалось за его спиной, отчего страшная, перекошенная от злобы морда твари ему не видна. Впрочем, как и он не виден красноглазому существу, заросшему шерстью.

Ему хватило одного раза, чтобы понять — ничего хорошего от встречи с этой тварью ждать не стоит. В самом лучшем случае — умрёшь быстро. В худшем — муки растянутся по времени.

Снова резко затихшая метель сменилась гнетущей тишиной, в которой мужчина без труда расслышал, как существо, покрытое черной, спутавшейся шерстью шумно втягивало воздух, принюхиваясь. От этого звука по спине Ботвина пробежали мурашки, заставившие его вздрогнуть. Мысленные мольбы несколько сменили вектор, и Семён умолял мироздание сделать так, чтобы существо, приникнувшее к окну, ушло.

И, о чудо, до слуха мужчины донеслась очередная серия шагов, сопровождаемых хрустом сминаемого лапами снега. Шагов, к радости, напуганного до дрожи человека, удаляющихся.

Но расслабляться Семён Ботвин не собирался. Тварь уже не раз разыгрывала свою жертву, давая той ложную надежду на скорое спасение. Семён, считая себя не самым глупым человеком, клевать на этот трюк не собирался.

Отпрянув от шкафчика и приподнявшись над подоконником так, чтобы увидеть происходящее на улице, Ботвин осмотрелся. К своему облегчению, изогнутой подобно знаку вопроса твари мужчина за окном не увидел и слегка успокоившись, приподнялся повыше. Теперь его взору открывался чуть ли не весь двор, примыкавший к срубу.

Мозг Семёна непроизвольно отмечал перемены, затронувшие двор и все, что было видно из окна с того момента, как он вынужден был прятаться на кухне охотничьего домика. Снега намело не так много, как он ожидал — даже тело Михаила, прислоненное к дереву, было лишь слегка припорошено, отчего взгляду Ботвина представали чуть ли не все ужасающие травмы, которым подвергся человек, затащивший его в эту глушь. Смотреть на развороченный живот и вывалившиеся из него внутренности без содрогания было невозможно, поэтому мужчина спешно отвёл свой взгляд выше - к груди. Огромная дыра на некогда ярко-оранжевой зимней куртке, так же была припорошена белым, холодным крошевом, прикрывающем смертельную рану. Сейчас же куртка, как и вся остальная одежда, в которую был облачён труп, была покрыта фекалиями, делая хладное тело похожим на фигуру, слепленную из свежей, не успевшей затвердеть, глины.

Впервые за сутки в груди у Семёна зародилось чувство, больше похожее на совесть. Однако мужчина спешно отогнал его подальше, не собираясь винить себя в произошедшем.

—  Сам виноват, — глухо пробурчал Ботвин и отвернулся от тела Михаила, выставленное тварью на обозрение.

Тихо прокравшись в спальню, Семён прислушался к звукам, доносящимся с улицы.

Хруть. Хруть. Хруть.

Тварь снова начала свою прогулку, решив не отставать от намеченной жертвы.

***

Смерть приходит ко всем. Рано или поздно, костлявая приходит без приглашения и забирает то, что принадлежит ей.

Всякий, ещё при жизни, сталкивался с ней так или иначе. Кто-то разминулся, так как время его ещё не пришло. Кто-то же просто стал свидетелем посещения косточкой родственника, близкого, знакомого.

Она рядом. Ждёт своего часа.

Банальная аксиома, примириться с которой может далеко не каждый.

Есть те, кто считает, что старуха с косой обойдет его и наведается позже. Но существуют и те, кто и вовсе помыслить о своей кончине не может. Такие люди, как правило, считают себя хозяевами не только своей жизни, но и какой-то части мироздания.

Успешные дельцы, ведомые жаждой наживы и не ценящие моментов, повтора которых попросту не будет. Такие люди считают, что материальный успех в жизни главное и не обращают внимания на то, что жизнь, по сути своей, проходит мимо них. Ускользает день за днём.

Парадокс. Счёт "пухнет" - жизнь сокращается.

Дети, которых такие родители годами обделяли вниманием, отдаляются все больше, пока вовсе не становятся посторонними людьми, живущими с родителями под одной крышей. Соседи, связанные родственными душами.

Дружба для таких и вовсе досадная помеха, места которой в их жизни просто нет. Они смотрят на тех, кто не разделяет их ценностей свысока и с чувством собственного превосходства. Возвышают себя, позабыв, что они такие же живые существа. Такие же смертные.

Одним из таких людей и был Семён Анатольевич Ботвин, 1962 года рождения. Единственное — детей он так и не нажил, не видя в этом никакого смысла. Он привык жить для себя одного и его этот вариант вполне устраивал. Сходиться с людьми Ботвин предпочитал исключительно ради собственной выгоды и только на своих условиях. Нет, несколько человек, подходящих под определение "Друг" у Семёна когда-то были, но это было давно.

При всей своей одержимости накоплением материальных благ, женщин Ботвин любил. Сегодня одну, завтра — другую. Гармоничные отношения, заканчивающиеся так же, как и начались — по договоренности. Мужчина предлагал то, чем обладал — деньги. И получал взамен то, что хотел.

Семёну хватало плотских утех и большего он не требовал. Да и могла ли хоть одна из его знакомых дать что-то большее?! Навряд ли.

Он и относился к ним как к куклам. Милое личико, точёная фигурка - а больше ничего и не нужно.

Ботвин не льстил себе и осознавал, что представительницам прекрасного пола от него нужно было лишь одно — деньги. Осознавал и даже в какой-то мере был рад этому раскладу. Он, уже разменявший пятый десяток, не хотел ничего менять в устоявшейся жизни. Да и зачем?! Ради чего?! Чтобы кто-то в старости подал стакан воды?

Обычно данная мысль вызывала на губах Семёна Анатольевича усмешку. Времена заботливых родственников, по мнению мужчины, давно уж миновали, если вообще хоть когда-нибудь наступали. Сейчас же родственники могут принести воду в тазике. Не для того, чтобы хворый, болезненный предок утолил жажду, нет... Для того чтобы как можно скорее поставить точку и перейти в томительных режим ожидания наследства.

А делиться нажитым Ботвин не хотел. Он с детства не любил делиться. Не понимал этого. Более того — он брал то, что ему нравилось. Когда было возможно — брал силой. Когда такой вариант не проходил — брал хитростью.

Отбирать понравившиеся игрушки у слабых Семён начал ещё в песочнице, что находилась во дворе. Рос Семён в небольшом провинциальном городке, затерянном где-то на просторах необъятной, богатой страны в семье бедных инженера и врача. Родители старались вырастить из сына человека под стать их представлениям. Но...

Но Семен был словно из другого теста. Он видел, как родители считают медяки, прикидывая, что могут себе позволить. Жить впроголодь Ботвину не улыбалось и он, возненавидев нищету, твердо решил для себя добиться успеха в жизни. Всеми возможными способами.

Именно это решение и стало основополагающим в его жизни.

Будучи школьником, Семён ленился учиться, чем немало огорчил родителей. Но все переменилось, стоило Ботвину найти способ получать отличные оценки, не прикладывая для этого особых усилий. Он попросту нашел более слабого физически, но более успевающего в учебе одноклассника, на которого и возложил миссию по решению домашних задач. Симонов Роман, забитый и щуплый мальчик, опасаясь побоев Семёна, безропотно выполнял все требования Ботвина. Но не только тумаки заставляли Ромку решать задачки за Семёна. Неуч вполне здраво рассудил, что принцип кнута и пряника куда лучше на практике, нежели исключительно кнут и принялся защищать Симонова от любых сторонних посягательств, несколько раз кинувшись в драку с обидчиками Симонова. И Симонов это расценил по-своему. Он, из свойственной ему детской наивности, расценил это как проявление дружбы. Ботвин-старший разубеждать мальчика не стал и со свойственным ему безразличием принимал плоды этой неравноценной дружбы до самого выпускного класса.

Учителя, конечно, знали, что оценки Ботвина не отражают его уровень знаний, но поделать ничего не могли. Все работы Семён делал на отлично, да и экзамены, на которых Симонов старался усесться с Ботвиным рядом, так же прошли предсказуемо.

Золотой медали Семён, конечно, не получил, но поступить на "бюджет" в ВУЗ все же смог.

Он, понимая, что без бегающего за ним хвостиком Симонова не сможет "вытянуть" учебную программу ни по гуманитарным, ни по физико-математическим направлениям, пошел по той стезе, которая показалась ему проще — он выбрал Институт физической культуры.

Родители Ботвина поохали-поахали для приличия, но вскоре махнули рукой, понимая, что любое образование их сыну все равно нужно для "галочки".

А Семен, не найдя среди одногруппников "тяглового мула", способного "притащить его" к красному диплому, нашел другой выход. Молодой человек, все так же предпочитающий пользоваться любыми мало-мальски полезными знакомствами, ударился в "фарцовку". Имея множество знакомых среди спортсменов, выезжающих на соревнования в заграничные страны, Ботвин смекнул, что с лёгкостью может наладить торговлю иностранными товарами, коих в Союзе была явная нехватка.

Активнее всего шли жвачки и джинсы. Парень прекрасно осознавал, что "лавочку" его могут прикрыть в любой момент и постарался обезопасить себя от возможной поимки способом, первым пришедшим ему на ум. Он попросту нашел себе компаньона.

Тихон Антонов, учившийся с Ботвиным на потоке, был неплохим бегуном, подающим надежды. Спортсмен, которым гордились некоторые преподаватели, был родом из далёкой деревни и отчаянно нуждался в деньгах. На этой нужде Семён и решил сыграть. Дав несколько раз Тихону в долг, Ботвин без труда взял в оборот Тихона.

Уговаривая Антонова на первое дело, Ботвин пел сладко и велеречиво, сулил золотые горы и называл другом. Простой парень, развитый физически, но умственными способностями не блещущий, клюнул и вскоре стал "толкачом".

Ботвину оставалось лишь делиться с Тихоном деньгами и считать "барыши". Но щеголеватые джинсы, в которые наряжались студенты ВУЗА, заинтересовали компетентные органы, что не стало для Ботвина неожиданностью. Он что-то подобное предполагал и готовился к тому, что в один "прекрасный" день его предприятие закроется. Закроется вместе с поимкой Антонова.

Так и вышло.

Однажды вечером Тихон, как обычно, пришел на встречу с покупателем, неся в авоське свёрток с зарубежными джинсами. Невзрачный покупатель сбивчиво, и явно нервничая, принялся рассказывать Тихону, что джинсы он покупает на подарок дочери и очень рад, что один из коллег посоветовал ему обратиться к Антонову. Простак-Антонов расплылся в улыбке и спокойно отдал товар, получив взамен деньги. Тут то его и "скрутили".

Допрашивали Тихона умело. Кричали и угрожали вначале. Понимали и сетовали на неукоснительность исполнения сволочного закона впоследствии. Но каким бы наивным Тихон не был, Ботвина он не сдал.

За что и поплатился. "Накрутили" Антонову столько, что на суде он чуть было не упал в обморок. Да и дальнейшей его судьбе позавидовать было невозможно — попав в места не столь отдаленные, простой деревенский парень подвергся издевательствам и унижениям, окончательно сломавшим его. На второй год, отчаявшийся и забитый парень попросту повесился.

А Ботвин, лишившись подельника, свернул свою бойкую торговлю дефицитным товаром, рассудительно отложив накопленные деньги про запас, благо товар он распродал втихую, уже после суда над Антоновым.

Бойкий делец, промышлявший "фарцовкой", имел небольшой гараж, номинально принадлежавший старику-выпивохе, жившему неподалеку от ВУЗа. Именно этот гараж Ботвин и использовал как склад для запрещённого законом товара. Знать о нем не полагалось никому. Даже хозяину гаража. Впрочем, старик и не совал нос в дела Семёна, предпочитая получать раз в месяц несколько бутылок водки и купюры в качестве арендной платы.

На какое-то время Ботвин угомонился. Он продолжал платить за гараж, который простаивал, ожидая своего часа. И час все же пробил.

Закончив ВУЗ и устроившись на работу в школу учителем физкультуры, Семён заскучал. Ему не хватало самореализации и денег. Влачить нищенское существование было для него равносильно смерти.

И тогда он вновь замыслил предприятие незаконное, но, по его прикидкам, прибыльное. Ботвин, сам не пьющий, знал, что алкоголь в стране стал дефицитным товаром и решил сыграть на этом. Тут-то ему и пригодился гараж, за который он продолжал платить.

Первой мыслью Семена был небольшой цех с самогонным аппаратом, но все же подумав подольше, данный вариант Ботвин отмёл, как несостоятельный. Нет, он, конечно, мог бы найти способ варить самогон в небольшой жестяной коробке, но долго такое предприятие вряд ли продержалось бы. Кто-нибудь из вездесущих старушек уловил бы испарения, обладающие характерным запахом, и позвонил бы по короткому номеру, известному каждому гражданину Союза с малых лет.

Так подставляться Ботвин не мог.

Тогда он пошел другим путем — он нашел знакомого, имевшего доступ к спирту. Тот и без того привык тащить с производства все, что не было прикручено к полу и стенам, а получив от Семена Ботвина хрустящие купюры, напрочь позабыл про все сомнения.

Бутылки и этикетки для них Семён купил уже позже, воспользовавшись удобным случаем. Деньги вдруг потекли рекой, чему несказанно радовался сам Семён, не забывая, однако, про осторожность. Он наладил целую сеть распространения самопальной водки через местных пьянчуг, знавших всех любителей горячительного в округе. Да, ему пришлось мириться с тем, что какая-то часть его продукта употреблялась этими пьянчугами задарма, но это были незначительные издержки, не стоящие, по мнению Семена, его внимания.

Однако без помех все же не обошлось. Старик, владелец гаража, вдруг захотел поучаствовать в производственном процессе чуть-ли не на правах совладельца, пригрозив Семёну сообщить куда нужно, если тот не согласится.

Пойти на это Ботвин не мог. Да и сама ситуация, когда пожилой алкоголик имеет над ним хоть какое-то подобие контроля претила Семёну. Немного поразмыслив над неприятной и скользкой ситуацией, он не придумал ничего лучше, чем оборвать тонкую ниточку, способную положить начало целому клубку.

В конце месяца он, как обычно, наведался к старику с бутылкой и туго свернутыми в рулончик купюрами. Пообещав в очередной раз подумать над исполнением требований хозяина гаража, Семён ретировался, едва ли не вприпрыжку. Он знал, что стоит только закрыться двери за его спиной, старик сорвёт крышку с бутылки и вольёт в себя грамм сто-двести пойла. Подумав об этом в очередной раз, он вдруг ощутил ни с чем несравнимое ощущение истинной свободы.

Пока хитрый делец, в уме подсчитывающий свою прибыль за этот месяц, спешил к гаражу старика, пропойца наливал в гранёный стакан раствор, концентрация метанола в котором не оставляла ему ни малейшего шанса.

Обжигающие рот и горло глотки ядовитой жидкости модели закономерный итог жизни старика и он, скрючившись от нестерпимой рези в желудке, повалился на пол и забился в предсмертных конвульсиях, продлившихся недолго. Затихнув раз и навсегда, старик испустил дух, оставив гараж в попечение Ботвина.

Уже изрядно разложившийся труп старика нашли только из-за запаха, распространившегося за пределы его квартиры. Но это Семёна уже абсолютно не волновало. Он, избавившись от изрядно надоевшего ему старика, достаточно оперативно свернул свой небольшой ликёро-водочный завод и перевез его на новое, загодя найденное место.

Таким образом, Ботвин в очередной раз ушел от ответственности за свои темные делишки.

Распад СССР Семён встретил с нескрываемой радостью, что окончательно поссорило его с отцом, ярым коммунистом до мозга костей. Впрочем, Ботвин-младший не особо переживал по этому поводу. Он давно уже не ощущал нити родства, связывающей его с родителями. Он выбрал свой путь в жизни, и он значил для него куда больше, чем голодные годы, прожитые в отчем доме. А честность и принципиальность отца и матери, осуждение, с которым они смотрели на него, лишь раздражали Семена. Родители, готовые перебиваться с хлеба на воду, считали честность залогом счастья. Он же был другого мнения. Для него значение имели исключительно деньги и их добыча.

Вложившись в МММ по совету экранного Лёни Голубкова, Ботвин несколько приумножил свой постперестроечный капитал, вовремя смекнув, что Мавроди затевает что-то грандиозное, но нехорошее. Потом он с гордостью рассказывал о своей "чуйке" знакомым, подчёркивая, что главное — вовремя "спрыгнуть".

Через несколько лет, когда страна переживала расцвет бандитизма, умер отец Семён. И Ботвин-младший, кинув горсть земли на крышку гроба родителя, отметил с неким удивлением, что не чувствует по поводу кончины отца ничего. Абсолютно. То же самое произошло и несколько лет спустя, когда следом за отцом ушла мать Семёна.

Он не чувствовал горя и скорби. Не радовался смерти родного человека. Он чувствовал лишь пустоту. И мужчина отметил про себя, что это тоже некая часть свободы. По крайней мере — для него.

Он не делился ни с кем этим открытием, да и не с кем ему было вести разговоры по душам. Просто отметил это для себя как некий факт, открытый им случайно.

А вскоре Семён и вовсе ушел с головой в очередное предприятие. Он с удовольствием принял участие в делёжке некогда общественного достояния и приватизировал то, до чего успел добраться.

Один из приобретений стала часть городского рынка, на котором достаточно бойко шла торговля. Челноки с клетчатыми сумками, распухшими от товара, платили аренду за места, предназначенные для ведения торговли безропотно. Но аппетиты Ботвина росли, а с ними росла и арендная плата.

Расцвет бандитизма не обошел Семёна стороной, и он неоднократно подвергался "наездам" братвы. Но и тут природная хитрость помогла Ботвину с проблемой. Он попросту стравил между собой две противоборствующие шайки широкоплечих бандитов, пообещав и тем и тем немалый куш.

Простая конфликтная ситуация переросла в перестрелку с кучей трупов. Спустить на "тормоза" такой исход главари шаек не могли и кровопролитие продолжалось какое-то время до тех пор, пока оба лидера преступных групп не скончались. Одного застрелили, другого зарезали.

А Ботвин, о котором в этом хаосе все забыли, лишь ухмылялся, когда ему по телевизору попадался очередной сюжет криминальной хроники.

«Лихие девяностые» закончились и Семён, почуяв новые веяния, решил перевести свой бизнес в законное русло. Выйдя из всех сомнительных предприятий, способных бросить на него тень, Ботвин принялся выискивать дело, способное легализовать все его состояние.

Нашел.

Один из его старых знакомых, Олег Разанов, учредил строительную компанию, бурными темпами возводящую жильё чуть-ли не по всей стране. Семён долго и нудно обхаживал знакомого, пытаясь войти в дело, но тот, в свою очередь, оставался непреклонен, сводя предложение Ботвина к шутке.

Помог случай. Семён, как бывший совладелец рынка, был знаком с представителями различных диаспор и смекнул, что дешёвая рабочая сила — залог успеха для любой строительной фирмы. Раз отвалив немалую сумму лидеру диаспоры, Ботвин получил доступ к каналам, по которым в страну поступали нелегалы. А дальше все пошло по накатанной.

Бизнес, за счёт труда бесправных, не знающих даже языка, трудяг ширился и развивался. Ботвин и его компаньон Разанов обрастали не только деньгами и имуществом, а ещё и связями, ограждающими бизнесменов от различных проблем. О проверках бизнесмены нередко узнавали даже раньше самих проверяющих. За такую информированность приходилось платить, но это было терпимо. Издержки бизнеса.

Но Ботвин все же вел дела в свойственной ему манере. Зачем платить реальную заработную плату, если можно платить меньше?! Но как платить меньше тем, кто работает чуть ли не за миску супа?!

И Семён смекнул... Можно и вовсе не платить этим грязным оборванцам. Нужно всего лишь "подкормить" кого нужно в миграционной службе и организовать проверку на стройплощадке.

Первый раз прошло отлично. Компаньон, отсутствовавший в городе по неотложным делам, не смекнул, что к чему. А Ботвин, решивший к своей доле присовокупить заработанные мигрантам деньги, лишь развел руками — бывает, мол.

То, что зарплату работникам выплатили ровно за сутки до рейда на стройку, списали на совпадение. Но на самом же деле деньги до работников так и не дошли, осев на одном из счетов Семёна.

Второй раз такую схему Ботвин провернул через полгода. Рвать и метать снова никто не стал. Все попросту сделали вид, что ничего страшного не произошло.

Но как бы не так... Произошло. Молва о странных проверках, организованных специально чтобы не платить деньги, разлетелась быстро и вскоре найм новых работников стал проблематичен.

Однако Семён и в этом случае не растерялся и с выгодой для себя "разрулил" проблему. Он извлёк из оборота немалую сумму и заявил, что попросту "подмажет" кого нужно и проверки прекратятся. И они действительно прекратились.

Лидеры диаспоры так же наладили приток мигрантов за кое-какое материальное поощрение, размер которого для компаньона Ботвин преувеличил, разницу оставив себе.

Всё бы ничего, но... Более или менее квалифицированных работников на стройплощадки попадало все меньше и меньше, что нередко приводило к трагедиям.

Такое понятие, как техника безопасности у мигрантов из ближнего зарубежья отсутствовала напрочь и ЧП со смертельными исходами стали обыденностью. Сообщать о них, естественно, Семён никуда не собирался. На помощь пришел начальник службы безопасности, которого на работу взял лично Ботвин. Его интересы тот, в основном, и защищал.

Погибших строителей увозили на пусть за городом и попросту закапывали без каких-либо сожалений. За несколько лет пустырь превратился в братскую могилу, знать о которой полагалось лишь немногим.

Мигранты — народ кочевой и получив пинок под причинное место споро снимались с места и находили новую работу. Бежать в правоохранительные органы никто не спешил.

Но Разанов, человек, не растерявший совесть окончательно, все же смекнул, что у Ботвина рыльце в пушку и принялся приглядывать за компаньоном.

Семён почуял неладное, когда его ставленника, начальника охраны, вдруг уволили без всякой на то причины. Этот первый тревожный звоночек сообщил Ботвину многое. Например, то, что Олег Разанов оказался все же не настолько глуп, как казалось Семёну.

И тогда Семён решил отвлечь компаньона от своих темных делишек. Сперва он долго думал над тем, что же сможет заставить Разанова забыть о его махинациях хотя бы на время, но без толку.

Продолжение следует...