Это история о выживании через неизменность. О растении, которое согревает себя в мире вечного холода, превращая каждый цветок в миниатюрную солнечную печь. О цене верности ледниковому прошлому в эпоху, когда ледники тают со скоростью метр в год, и холоду некуда отступать.

Архитектура выживания на камнях.

Дриада восьмилепестная (Dryas octopetala) — вечнозелёный кустарничек высотой от трёх до двенадцати сантиметров с побегами, которые цепляются за камни словно когти. Листья кожистые, жёсткие как пергамент, с густым беловойлочным опушением снизу — защита от арктических ветров, дующих со скоростью до ста километров в час. Название дал Карл Линней, разглядевший в миниатюрных листочках сходство с дубами — от древнегреческого δρῦς (дуб). Ирония таксономии: растение высотой с палец получило имя деревьев, возвышающихся на тридцать метров.

Растение относится к психрофитам — организмам, которые не просто переносят холод, но требуют его для нормального развития. Дриада произрастает от Гренландии, где температура опускается до минус пятидесяти, до Чукотки, от архипелага Шпицберген на 80° северной широты до горных систем на высотах до трёх тысяч метров. Предпочитает карбонатные субстраты, где pH почвы достигает 8,5, и большинство растений не способны извлекать питательные вещества.

Вечнозелёность в Арктике — жёсткая необходимость. Вегетационный период длится шестьдесят-восемьдесят дней. Формирование новых листьев отнимает до сорока процентов годового энергетического бюджета. Дриада сохраняет листья до трёх лет, начиная фотосинтез в первые часы после схода снега. Стелющаяся форма роста — точный расчёт: приземный слой воздуха на пять-семь градусов теплее, и здесь зимой накапливается защитный снежный покров толщиной до полуметра.

Солнечная печь в сердце цветка.

Цветки дриады достигают трёх сантиметров в диаметре — непропорционально крупные для растения высотой в несколько сантиметров. Восемь белых лепестков расположены вокруг центра, заполненного сотнями жёлтых тычинок, которые производят до двух миллионов пыльцевых зёрен на один цветок. Форма венчика — идеальный параболоид с фокусным расстоянием точно в центре. Это результат миллионов лет отбора в условиях, где каждый градус тепла решает вопрос жизни и смерти.

Цветки дриады обладают гелиотропизмом — поворачиваются вслед за солнцем с точностью часового механизма. Угловая скорость составляет пятнадцать градусов в час, точно компенсируя видимое движение светила по небосводу полярного дня, который в высоких широтах длится месяцами без перерыва. Результат — постоянная ориентация цветка перпендикулярно солнечным лучам, максимизирующая захват энергии.

Параболическая форма венчика фокусирует солнечный свет. Белые лепестки отражают до девяноста процентов падающего излучения, направляя его в центр цветка. Измерения показывают: при температуре воздуха плюс пять градусов внутри венчика — плюс десять. При плюс десяти снаружи — плюс пятнадцать внутри. Дриада создаёт тропический микроклимат в сердце Арктики. Каждый цветок — автономная система обогрева мощностью около половины ватта, работающая на солнечной энергии.

Термальная ловушка для насекомых.

Повышенная температура внутри цветка — целенаправленная стратегия привлечения опылителей. Арктические мухи, шмели, бабочки — холоднокровные существа, чья активность зависит от температуры тела. При температуре воздуха ниже плюс десяти большинство насекомых неспособны летать. Цветок дриады функционирует как общественная баня для насекомых, где они проводят до часа, согреваясь и одновременно пачкаясь в пыльце. Наблюдения зафиксировали до пятидесяти визитов насекомых к одному цветку за полярный день.

Цветение приходится на июль-август — восемь недель максимальной солнечной активности, когда солнце не заходит за горизонт. Продолжительность жизни одного цветка — до двенадцати дней, что рекордно долго для арктических растений. Растение производит нектар с концентрацией сахаров до тридцати пяти процентов — это плотность мёда. Дриада инвестирует до шестидесяти процентов годового энергетического бюджета в репродукцию, буквально сжигая себя ради следующего поколения.

После опыления формируются плоды с перистыми остями длиной до трёх сантиметров, покрытыми тысячами белых шелковистых волосков. Арктические штормовые ветры со скоростью до ста двадцати километров в час разносят их на расстояния до пятнадцати километров. Семена дриады находили на дрейфующих льдинах в Северном Ледовитом океане, в трёхстах километрах от ближайшей суши.

Растение, давшее имя ледниковому периоду.

12900 лет назад климат Северного полушария катастрофически похолодал. Температуры упали на семь градусов за десятилетие. Ледники, отступавшие три тысячи лет, вновь начали наступать. Похолодание длилось 1300 лет. Геологи называют этот период «поздним дриасом» по массовому распространению дриады восьмилепестной, чья пыльца доминирует в отложениях с концентрацией, которую не показывает ни одно другое растение.

Анализ торфяных слоёв показывает: дриада занимала сплошные территории от Скандинавии до Средиземноморья, от Британии до Урала. Концентрация пыльцы достигает 60-70 процентов — это означает, что на каждые три растения в тундре два были дриадой. Тундровые ландшафты покрывали миллионы квадратных километров — территории, где сейчас расположены Германия, Франция, Польша, большая часть России. Леса исчезли. Их заменили каменистые пустоши с белыми цветами.

С окончанием позднего дриаса 11600 лет назад климат потеплел с той же катастрофической скоростью. Температуры выросли на десять градусов за пятьдесят лет. Дриада исчезла с девяноста пяти процентов своего ареала, вытесненная деревьями, которые росли быстрее, выше, затеняли низкорослый кустарничек. Растение, доминировавшее на континенте, превратилось в беженца, запертого в последних убежищах холода.

Стратегия без будущего.

Дриада — живое ископаемое плейстоцена, пережившее не менее двадцати ледниковых циклов за последние два миллиона лет. Каждый цикл длился около ста тысяч лет: девяносто тысяч лет оледенения и десять тысяч лет межледниковья. Дриада процветала во время холода и отступала во время тепла, но холод всегда возвращался. Генетический анализ показывает катастрофически низкое разнообразие — все растения на Земле произошли от нескольких тысяч особей. Вид прошёл через бутылочное горлышко вымирания и выжил на волоске.

В России дриада встречается от Кольского полуострова до Чукотки, на островах Северного Ледовитого океана, в горах Урала, Алтая, Саян. Общая площадь обитания — около полумиллиона квадратных километров, что кажется много, пока не узнаёшь, что двенадцать тысяч лет назад дриада занимала территорию в двадцать раз больше. Вид занесён в региональные Красные книги как редкий на южной границе ареала — там, где граница тундры отступает к северу со скоростью два километра в год.

Глобальное потепление разрушает последние убежища дриады. Температуры в Арктике растут в два с половиной раза быстрее среднемировых. За последние тридцать лет средняя температура в российской Арктике выросла на два градуса. Граница вечной мерзлоты сместилась на двести километров к северу. Кустарники вторгаются в тундры, затеняя дриаду, которая не способна расти выше двенадцати сантиметров. Растение отступает выше в горы, дальше на север, но отступать некуда. Арктические острова ограничены морем. Горные вершины заканчиваются.

Дриада согревала насекомых в цветках, когда по Европе бродили мамонты. Покрывала белыми коврами земли, где сейчас стоят Париж, Берлин, Москва. Пережила двадцать ледниковых циклов, извержения супервулканов, падения астероидов. Выжила, когда вымерли мамонты, шерстистые носороги, пещерные львы — мегафауна плейстоцена, с которой дриада делила ландшафт.

Сейчас растение отступает к последнему рубежу — туда, где всё ещё холодно, как было десять тысяч лет назад. Но граница холода сдвигается быстрее, чем дриада способна бежать. Возможно, через сто лет белые цветки останутся только на нескольких арктических островах и горных вершинах — острова в океане тепла, медленно затапливаемые поднимающимися температурами.

А пока где-то на склоне горы Полярного Урала белый цветок поворачивается вслед за полуночным солнцем. Внутри венчика температура поднимается до плюс пятнадцати градусов, пока снаружи воздух остывает до плюс семи. Шмель заползает внутрь и греется час, приводя в порядок окоченевшие мышцы. Уползает, унося пыльцу — два миллиона пыльцевых зёрен, которые, возможно, станут последним поколением дриады на этой вершине. Потому что согревать себя в мире, который становится слишком тёплым — стратегия без будущего.

Источник.

Ботаника вертикального гиганта.

Ceroxylon quindiuense принадлежит к роду восковых пальм, все одиннадцать видов которого растут в Андах на высотах от тысячи восьмисот до трёх тысяч метров. Это единственные пальмы на планете, способные выживать в условиях, где ночные температуры регулярно опускаются до нуля градусов. Адаптация к холоду потребовала радикального решения: покрыть ствол толстым слоем воска до трёх миллиметров толщиной.

Но главная загадка ceroxylon quindiuense — не воск, а архитектура роста. Ствол пальмы имеет диаметр всего пятьдесят сантиметров у основания и сужается до десяти сантиметров у вершины. При высоте шестьдесят метров это означает соотношение высоты к диаметру один к ста двадцати — рекорд среди всех деревьев планеты. Для сравнения: у самых высоких секвой это соотношение составляет один к пятнадцати.

Такая конструкция возможна благодаря уникальной структуре ствола. У пальм нет годичных колец. Проводящие пучки идут вертикально, без разветвлений, создавая структуру похожую на армированный бетон. Прочность на изгиб у такого ствола в три раза выше, чем у древесины эквивалентной толщины. Именно поэтому ceroxylon quindiuense выдерживает андские ветры, которые на открытых склонах достигают скорости тридцати метров в секунду.

География исчезающих облачных лесов.

Киндиойская восковая пальма растёт почти только в департаменте Киндио в центральной части Колумбийских Анд. Исторический ареал охватывал примерно двести квадратных километров. Сегодня реальный ареал сократился до пятнадцати квадратных километров разрозненных участков. Это означает, что девяносто два с половиной процента исторических местообитаний уничтожены.

Долина Кокора располагается в зоне туманных лесов — постоянно влажных экосистем, где облака конденсируются на растительности. Годовое количество осадков достигает трёх тысяч миллиметров. В таких условиях восковые пальмы формировали уникальный тип растительного сообщества. Взрослые деревья создавали вертикальную структуру высотой в двадцатиэтажный дом, а под их кронами развивался многоярусный подлесок из папоротников и орхидей.

Экология восковой пальмы содержит трагическую уязвимость. Семена прорастают только в полной тени взрослых деревьев. На открытых участках проростки гибнут от солнечного излучения в течение первых двух месяцев. Когда в середине двадцатого века вырубка приняла массовый характер, регенерация популяции остановилась. Молодые пальмы перестали появляться не потому, что не было семян, а потому, что исчезла тень.

Генетический анализ оставшихся популяций выявил критически низкое разнообразие. Эффективный размер популяции оценивается в триста особей. Это означает, что даже при полном прекращении рубки восковая пальма уже потеряла большую часть своего генетического потенциала. Она балансирует на грани того, что биологи называют вымирающим вихрем — процессом, когда малая численность сама по себе ускоряет исчезновение.

История открытия и систематического уничтожения.

Когда Гумбольдт в 1801 году описал ceroxylon quindiuense, его публикация стала приговором для этих деревьев. Подробное описание воска привлекло внимание европейских промышленников. К 1820 году в Колумбии начался экспорт пальмового воска в Европу. Воск оказался идеальным сырьём для церковных свечей — он плавился при более высокой температуре, чем пчелиный, горел ярче и дольше, не коптил и не капал.

К середине девятнадцатого века в Колумбии действовало пятнадцать мастерских по переработке пальмового воска. Процесс был прост и разрушителен: дерево рубили, ствол распиливали, нагревали в котлах, собирали всплывший воск. Из одного дерева получали двадцать килограммов воска. Статистика экспорта сохранилась в архивах. В 1850 году было вывезено двенадцать тонн, в 1910 году — семьдесят тонн. За период с 1820 по 1920 год было срублено не менее ста двадцати тысяч восковых пальм ради свечей для европейских церквей.

Но промышленная заготовка была только первой волной. Вторая волна началась с религиозной традиции. В Вербное воскресенье верующие несли в церковь пальмовые листья. В Европе использовали вербу или оливу. В Колумбии использовали восковую пальму. Проблема заключалась в том, что листья находятся на высоте пятидесяти метров. Собрать их, не срубив дерево, было невозможно.

При населении департамента в триста тысяч человек для одного праздника требовалось обеспечить листьями девяносто тысяч верующих. Одна пальма давала листья для пятидесяти человек. Итого: тысяча восемьсот пальм за один день в году. Эта традиция продолжалась до 1985 года. За сто шестьдесят пять лет было срублено почти триста тысяч деревьев. Ради символического акта веры в воскресение было уничтожено три четверти популяции растения, которое само способно прожить больше века.

Экономика религиозного символизма.

В 1985 году правительство Колумбии объявило ceroxylon quindiuense национальным деревом и запретило рубку под угрозой уголовного преследования. Закон появился на сто шестьдесят пять лет позже, чем было необходимо. К этому моменту популяция сократилась до критического уровня. Но главное: закон не запретил использование пальмовых листьев в религиозных целях.

Официальная рубка прекратилась, но браконьерская продолжается. Исследование 2018 года зафиксировало незаконную рубку ста семидесяти восьми взрослых пальм за десять лет в одном только муниципалитете. Это восемнадцать деревьев в год. Экономика браконьерства проста: пучок листьев продаётся за четыре доллара, что составляет половину дневного заработка сельскохозяйственного рабочего. При минимальном контроле и символическом штрафе риск ничтожен.

Церковь занимает двусмысленную позицию. Официально призывает не использовать листья ceroxylon quindiuense. На практике большинство приходов департамента продолжают традицию. Социологическое исследование 2019 года показало, что семьдесят три процента верующих считают использование именно восковой пальмы принципиально важным для правильного совершения обряда. Для них символ важнее реальности.

Попытки выращивания в питомниках столкнулись с биологическими ограничениями. Пальма начинает плодоносить в сорок лет, растёт медленно. К 2020 году три специализированных питомника вырастили около восьми тысяч молодых растений за двадцать лет. За те же двадцать лет было срублено не менее трёх тысяч взрослых пальм. Воспроизводство отстаёт от уничтожения.

Философия символа, убивающего реальность.

Ceroxylon quindiuense воплощает парадокс сакрализации природы. Растение стало национальным символом Колумбии, изображается на гербах, марках, туристических брошюрах. Одновременно продолжает исчезать из реальных экосистем. Символ процветает, пока реальность умирает. Это фундаментальная проблема человеческого отношения к природе.

Восковая пальма была обречена в тот момент, когда стала значимой для человеческой культуры. Когда открыли, что её воск идеален для свечей, началась промышленная рубка. Когда христианская традиция выбрала её листья для обряда, рубка стала массовой. Когда объявили национальным символом, она превратилась в туристическую достопримечательность с новым набором угроз. Каждый акт признания ценности оборачивался новой формой эксплуатации.

Возможно, через пятьдесят лет ceroxylon quindiuense исчезнет из дикой природы, сохранившись только в ботанических садах и на почтовых марках. Символ переживёт реальность. Это будет логичным финалом истории, в которой человечество последовательно путало почитание с уничтожением, любовь с эксплуатацией, символ с объектом. Или, возможно, мы научимся различать символ и реальность до того, как различие станет академическим. Пока каждое Вербное воскресенье в департаменте Киндио рубят деревья ради традиции, ответ очевиден. Шестидесятиметровые стволы ceroxylon quindiuense поднимаются в андские облака, как последние свидетели человеческой неспособности любить то, что мы не убиваем.

Источник.

Биология бессмертия: цена вечной жизни.

Pinus longaeva — сосна остистая межгорная — растёт там, где ничто расти не должно. Высота 3000-3400 метров. Температура опускается до -30°C. Осадков 300 мм в год — меньше, чем в Сахаре. Почва — доломитовый щебень с pH 8.3, токсичный для 99% растений.

Секрет долголетия — предельная экономия. Прирост 0,2 мм в год — толщина человеческого волоса. За 5000 лет ствол достигает метра в диаметре. Древесина плотностью 650 кг/м³ — твёрже дуба. Смола составляет 30% массы — природный формальдегид, убивающий грибы и бактерии.

Хвоя живёт 30-40 лет — в 10 раз дольше обычной сосны. Фотосинтез идёт даже при -20°C благодаря антифризным белкам. Но эффективность минимальная — дерево производит 50 граммов биомассы в год. Мышь съедает столько за день.

Корни проникают в скалу на глубину 10 метров, растворяя доломит органическими кислотами. Микориза с 47 видами грибов создаёт сеть площадью до гектара. Дерево — не индивид, а колония, суперорганизм.

Самое жуткое — секторальная смерть. Когда часть корней отмирает, умирает соответствующий сектор кроны. Дерево может быть на 90% мёртвым, но 10% продолжают жить. Мафусаил жив только на треть. Две трети — мумифицированный труп, стоящий вертикально.

Хронология человеческих преступлений.

2833 год до н.э. — Мафусаил прорастает из семени. В Шумере изобретают письменность. Первые записи — долговые расписки и списки рабов.

2560 год до н.э. — Мафусаилу 273 года. В Египте строят пирамиду Хеопса. 100 000 рабов умирают при строительстве. Их кости замурованы в основание.

1200 год до н.э. — Мафусаилу 1633 года. Бронзовый коллапс, исчезновение цивилизаций Средиземноморья. Первый системный крах человечества.

551 год до н.э. — Мафусаилу 2282 года. Рождается Конфуций, чьё учение оправдает тысячелетия деспотизма в Китае.

33 год н.э. — Мафусаилу 2866 лет. Распятие Христа. Начало религии, во имя которой убьют больше людей, чем от всех эпидемий.

476 год — Мафусаилу 3309 лет. Падение Западной Римской империи. Начало Тёмных веков.

1347 год — Мафусаилу 4180 лет. Чёрная смерть убивает треть Европы. 75 миллионов трупов.

1492 год — Мафусаилу 4325 лет. Колумб «открывает» Америку. Начало геноцида коренных народов. 56 миллионов погибших от болезней и рабства.

1945 год — Мафусаилу 4778 лет. Хиросима и Нагасаки. Человек изобретает способ уничтожить всё живое.

2024 год — Мафусаилу 4857 лет. Шестое массовое вымирание. Микропластик в каждой капле воды. Средняя температура растёт на 1.5°C. Дерево переживёт и это.

Некрополь патриархов.

«Роща Мафусаила» в Белых горах — кладбище гигантов. На 10 гектарах растут 17 деревьев старше 4000 лет. Их имена — реквием по человечеству:

• Мафусаил (4857 лет) — библейский патриарх, проживший 969 лет. Дерево переживёт и Библию.

• Старик (4789 лет) — обнаружен в 1957 году. Сердцевина сгнила, возраст определён по радиоуглероду.

• Безымянный (4720 лет) — никогда не получит имя. Человечество исчезнет раньше.

• Сократ (4699 лет) — назван в честь философа, выпившего цикуту. Дерево пережило всю философию.

• Будда (4650 лет) — родился за 2000 лет до Гаутамы. Истинное просветление — пережить всех просветлённых.

Каждое дерево — база данных климата. В кольцах записаны все засухи, извержения вулканов, падения астероидов. Кольцо 536 года н.э. — чёрное от вулканической зимы. Кольцо 1816 года — «год без лета» после извержения Тамборы. Кольцо 1945 года содержит следы радиоактивного углерода от ядерных взрывов.

Туризм смерти.

После публикации в National Geographic в 1958 году роща стала местом паломничества. 50 000 туристов в год приезжают «прикоснуться к вечности». Результаты:

• Эрозия почвы от троп увеличилась в 100 раз.

• 30% молодых деревьев затоптаны.

• Вандалы вырезали более 10 000 «автографов» на стволах.

• В 2016 году турист из Китая спилил ветку Мафусаила «на память».

Служба национальных парков установила камеры, но бесполезно. В 2022 году группа инстаграм-блогеров нашла Мафусаила по анализу фотографий. Выложили координаты за $50. За неделю дерево посетили 3000 человек. Почва вокруг утрамбована как бетон. Корни задыхаются.

Учёные прогнозируют: если туризм не ограничить, Мафусаил умрёт в ближайшие 50 лет. Убийца — не время, не климат, а человеческое любопытство.

Клоны вечности.

В 2003 году началась программа клонирования Мафусаила. Из веток взяли черенки, вырастили 100 клонов. Генетически идентичные копии рассадили по ботаническим садам мира. Но клоны живут максимум 200 лет — без экстремальных условий включается программа старения.

Китай пошёл дальше. В 2019 году расшифровали геном Мафусаила — 22 миллиарда пар оснований, в 7 раз больше человеческого. Нашли 2730 генов долголетия. Планируют встроить их в рис и пшеницу — создать «вечные злаки». Но первые эксперименты провалились — трансгенные растения растут так медленно, что умирают от голода.

В 2023 году японская компания Tree of Life предложила «цифровое бессмертие» — полное 3D-сканирование Мафусаила с точностью до клетки. Терабайты данных, воссоздание в виртуальной реальности. Цена проекта — 50 миллионов долларов. Абсурд: оцифровать дерево, чтобы люди могли «посетить» его виртуально, пока реальное умирает от их посещений.

Философия геологического времени.

Мафусаил существует в другом временном измерении. Для него человеческая жизнь — вспышка, цивилизация — сезон, история — несколько лет. Римская империя просуществовала 10% его жизни. США — 5%. Ваша жизнь — 1.5%.

Дерево не помнит и не забывает. Память — это кольца, физическая запись времени в древесине. Каждый год — слой в полмиллиметра. Война или мир, чума или процветание — всё сводится к ширине кольца.

Мафусаил опровергает человеческую исключительность. Мы гордимся разумом, но дерево без мозга прожило в 60 раз дольше любого человека. Мы создаём искусство, но спираль ветвей Мафусаила совершеннее любой скульптуры. Мы строим города, но они рассыпаются в прах, пока дерево продолжает расти.

Смерть Прометея — метафора человеческого отношения к вечности. Мы не можем не разрушать. Даже изучая долголетие, убиваем долгожителей. Даже восхищаясь красотой, уничтожаем её. Даже стремясь к бессмертию, сеем смерть.

Мафусаил переживёт нашу цивилизацию. Когда последний человек умрёт от войны, пандемии или климатической катастрофы, дерево продолжит расти. Через тысячу лет от городов не останется следа, но в Белых горах всё так же будет стоять искорёженное временем дерево — памятник виду, который мог бы жить вечно, но выбрал самоуничтожение.

Источник.

И вот тут-то и появлялся тайный стыд, о котором я выше говорил. Она про себя иногда пугливо думала, что «мать зажилась» и никак помереть не может. Она думала, что такая жизнь не жизнь, а жалкое стариковское прозябание.

И себя жалко: «Кто знает, может, я через пять лет сама загнусь так, что встать не смогу». А тут приходится ради старой, можно сказать, «отжившей матери» отказываться от себя. Не посидеть, не полежать, не погулять – встань и иди. Ей казалось, что старая мать высасывает из нее энергию. Выйдет из материнской квартиры опустошенная. И только часа через два приходит в норму.

Она думала о себе как о пожилом человеке, которому тоже нужен покой.

С таким настроением трудно удержаться от раздражения. Приедет к старушке. Та задаст вопрос и ждет ответа. Дочь угрюмо молчит. Бабушка снова спрашивает. И это становится поводом для злости, которая в душе закипает: «Мама, я тебе сто раз уже говорила, а ты снова спрашиваешь». И чувствовала иногда непреодолимое желание встать и уехать.

Ее выводили из себя вечные разговоры о лекарствах, о недомоганиях, о ночном прерывистом сне, о череде неприятных предчувствий. Она знала: с кем поведешься, от того и наберешься. И ей казалось, что она набирается от старой матери немощи, вялости и душевной дряхлости.

Особое удовольствие доставляли разговоры с подругами, у которых тоже есть престарелые родители. Они жаловались друг другу на своих стариков, и это немного утешало.

Они с матерью чай пили. Бабушка о чем-то говорила и говорила, понимая, видимо, что нужно успеть наговориться перед одиночеством. Дочь молчала, не слушая. И тут старушка обронила «каменное слово»: «Знаешь, я себя убить не могу – греха боюсь. И ты меня задавить тоже не сможешь. Даже не знаю, что делать-то».

Дочь посмотрела на нее с недоумением. И увидела человеческую беспомощную боль. Рядом же человек. И это твоя мать.

Нам иногда кажется, что в старости мы иными будем. Откуда-то берется странная уверенность, что нас минует горькая чаша беспомощности. Иллюзия сознания.

Ситуация, когда старый отец или старая мать живут и живут, становится испытанием. Для нас. Может, самым тяжелым испытанием. И здесь сможет по-настоящему помочь только сердце.

Автор - Георгий Жаркой.

После Диксона, на западном побережье Таймыра, места уже были совсем дикие и необжитые даже во времена бурного советского освоения Арктики. Но кое-что нам удалось найти и заглянуть туда, куда не добирались обычные путешественники и, тем более, туристы.

На этот раз мы оказались на острове Правды в архипелаге Норденшельда, что в Карском море. Нашей целью было попасть на известную и когда-то довольно большую полярную станцию «Остров Правды».

Станция располагалась на крошечном острове размером всего 2,5 × 1,5 км в самом широком месте, на 76-м градусе северной широты. До полуострова Таймыр около 15 км по прямой, но сначала нужно преодолеть проливы Свердрупа, Фрам и Заря.

Надо ли говорить, что вокруг пейзажи полнейшей безжизненной арктической пустыни и бескрайних вод или льдов Северного Ледовитого океана.

«Полярка», как и многие другие, считалась труднодоступной и удалённой от цивилизации в советское время. До ближайших соседей, погранзаставы и роты ПВО «Эклипс» было по прямой 120 км, а до таких же полярников на станции «мыс Стерлегова» около 200 км.

Что уж говорить, когда до «цивилизации», условно находившейся в Диксоне - столице советской Арктики, или в Хатанге, более 500 км.

Но полярникам некогда было грустить. Соседи у них всегда были весёлые и интересные белые медведи да полярные волки. Даже на карте рядом бухта Медвежья и залив Волчий. Мы и впрямь видели здесь стаю полярных волков и медведицу с тремя медвежатами.

Снег в этих широтах лежит более десяти месяцев в году и это настоящая зима. А оставшиеся три сезона умещаются в два месяца.

Полярная ночь здесь длится около ста дней, когда солнце не показывается из-за горизонта. Не остров, а прямо курорт на южном берегу Карского моря!

Зато полярные сияния зимой каждую ночь. Небо полыхает божественно.

Станция была основана здесь в далёком 1940 году. Первые годы она действовала в формате «выносной», т.е. только во время навигации.

Во время Великой Отечественной войны здесь был зафиксирован самый северный факт ведения боевых действий. 18 сентября 1943 года подводная лодка U-711 подошла к архипелагу и атаковала здания полярной станции на острове Правды. Станция была полностью уничтожена.

В то время там работали два полярника, Будылин и Ковалёв. Они успели спрятаться за камнями и скрытно перебрались на соседний остров Нансена, где за месяц до этого была развёрнута полевая артиллерийская батарея № 265 из четырёх 122-миллиметровых орудий.

После ухода немецкой подлодки полярники по радиосвязи сообщили в штаб морских операций Западного района Севморпути о произошедшем, и за ними был направлен самолёт для эвакуации (из воспоминаний И.Д. Папанина, книга «Лёд и пламень»).

Станцию на острове Правды заново построили уже после окончания войны в 1945 году.

Как и многие другие станции в этом секторе Арктики, она была МГ-2 (метео-гидро) и относилась к Диксонскому УГМС.

Как правило, на таких объектах по штату зимовало 6–8 человек: начальник станции, метеорологи, гидролог, механик, электротехник и повар.

Станция была довольно большой для таких диких и необжитых мест. Помимо основного жилого здания, на «полярке» стояли баня, здание ДЭС с мастерской и складом, вспомогательное помещение для гидрологов и метеорологов, а также метеоплощадка.

Основное здание, несмотря на свой возраст, выглядит капитальным. Внутри рабочие и жилые комнаты, большая просторная кают-компания с остатками библиотеки, кухня.

Связь с «большой землёй» осуществлялась с помощью радиосвязи и до сих пор сохранилось антенно-фидерное хозяйство.

Продолжение следует.