История о том, как боевой офицер Военно-морских сил Эфиопии приехал в СССР осваивать морские премудрости, а в итоге стал машинистом электропоезда в московском метро
Ворку Бедассо 61 год. Широкая улыбка, веселые глаза, забавный акцент. Родился он в небольшом городке Меки в 250 км от столицы Эфиопии, Аддис-Абебы. Для страны, в которой 10-12 детей — это норма, семья Бедассо была очень маленькой. Даже крохотной. Всего-то три сына. Ворку — младший, но, пожалуй, самый удачливый. Он единственный окончил школу и из земледельца превратился в офицера военно-морских сил. Служба в армии позволила ему посмотреть мир и стать уважаемым членом общества, к тому же с очень хорошей зарплатой.
В 1982 году 25-летний мичман Военно-морских сил Эфиопии приехал в СССР, чтобы мы научили его строить социализм. За первый полуторагодовой визит Ворку успел выучить русский язык, отведать и полюбить борщ и разобраться в устройстве нового боевого катера. На нем и уплыл домой. Родная Эфиопия вела затяжную гражданскую войну, и ей нужна была техника. Да и семья — жена и четверо сыновей — уже заждалась.
Через пять лет, уже офицером, он прилетел всерьез и надолго. Учиться в Каспийском высшем военно-морском училище в Баку. В аккурат под самый выпускной гражданская война закончилась. Сторона, за которую Ворку должен был сражаться, проиграла. Эфиопия потеряла выход к морю. Всех военных отправили в отставку. Через несколько недель после этого перестал существовать и Советский Союз.
«В Баку остаться не получилось. Там мы были никому не нужны. Ответственность за нас брал СССР, а не независимый Азербайджан, поэтому нас отправили в Москву в Министерство обороны. И оно нас не бросило. Дали нам стипендию, поселили в общежитие и помогли получить статус беженцев, хотя мы под этот статус не особо-то и подходили: на родине нам ничего не угрожало», — рассказывает Ворку.
Стипендию назначили в 50 долларов. В 1991 году это было примерно 100 рублей, вполне достойные деньги для работающего человека. Вот только работы для эфиопов не было. Куда их девать — не ясно. В министерстве сказали: ребята, ищите себе работу. А где ее искать в 1991 году — не сказали.
«Да, я военный моряк, да, плавал, да, радистом был, в механике катеров разбирался, и дальше что? Куда мне идти? В Москве-то... Тем более что моря я больше не хотел. Больше 15 лет отдал службе — хватит», — вспоминает бывший морской офицер.
Если бы Ворку не оказался вдали от родины в такой затруднительной ситуации, может быть, он никогда бы не встретил свою будущую русскую жену Ольгу, которая жила напротив депо «Выхино». И Ольга никогда бы не подтолкнула его сходить в это депо и попытаться устроиться туда на работу. В соответствии с женской логикой, генераторы и компрессоры, которые были на боевых катерах, ничуть не сложнее того оборудования, на котором работают в метрополитене.
«Это уже был 1992 год, денег не хватало. Ну она мне и говорит: «А может, сходишь вон в депо напротив? Ты же моряк, в механике и железе что-то же соображаешь. Иди туда. Корабли же все то же самое — генератор, компрессор. Давай, сходи». Ну я и пошел», — рассказывает Ворку.
Сказать, что визит гражданина Эфиопии в депо остался незамеченным, было бы неправильно. Глаза, по воспоминаниям Ворку, на него таращили так, будто он не просто иностранец, а как минимум с другой планеты. Но ничего. Взяли на должность слесаря-механика с испытательным сроком три месяца. Московская мэрия помогла. Оформили беженцу все необходимые разрешающие документы и сопроводительные письма. Да и вообще, хорошего слесаря по ремонту подвижного состава в любом депо с руками и ногами оторвут. Работа пусть не простая и совсем не офисная, но от того более ценная.
Больше года провел мужчина за ремонтом электропоездов. Научился, освоился. Стал, как говорят, добиваться хороших трудовых результатов. И тут будущая жена опять говорит: «А иди попробуй на машиниста выучиться». Сказано — сделано. Депо «Варшавское» от общежития, где по-прежнему жил африканец, недалеко. В свой выходной он сел на автобус да приехал. Схема убеждения, в которой одновременно фигурировали слова «мэрия», «документы» и «одобрят», опять сработала. Начались долгие полгода учебы.
Но после обучения кресло машиниста просто так не дают. Нужно сначала поработать помощником. Он следит за посадкой и высадкой пассажиров, за светофорами, за приборами. Помогает, в общем. Ездит помощник с опытным машинистом, который оценивает, можно ли вообще этому человеку доверить управление поездом. Не психанет ли он в стрессовой ситуации.
На это уходит от трех месяцев до полугода. Потом внутренний экзамен в депо. Принимает машинист-инструктор. Он проверят, как новичок работает, как общается с пассажирами, и, если все в порядке, разрешает самостоятельный выезд. И только тогда, можно сказать, заканчивается обучение и можно называть себя полноценным машинистом электропоезда.
«Под землей в темноте особо трудностей не было работать. Я военный человек, быстро привык. День с ночью не путаю. Привыкаешь. Поначалу, конечно, сложно, а потом уже в режим входишь, и нормально», — рассказывает машинист первого класса Ворку Бедассо.
С 1993-го по 1998 год Ворку работал в депо «Варшавское» и параллельно учился на инженера-электромеханика в Московском государственном институте путей сообщения. На вечернем отделении.
А потом пришлось уйти из метро. Хоть было и жалко, но тяга к знаниям пересилила. Аспирантуру невозможно было пройти в вечернее время или заочно. Пришлось выбирать — работа или образование.
К этому времени с семьей в Африке были потеряны все романтические связи. Муж и жена не виделись уже много лет. Потому решили разойтись, хоть в христианской Эфиопии разводы были приравнены к позору. Но что поделать. Домой Ворку не хотел, а семья не хотела в Москву. Разошлись миром. В 1999 году Ворку женился на той самой Оле, которая стала для него путеводной звездой, и получил российский паспорт.
Учась в аспирантуре, Ворку по ночам работал на складе. Крутился. Потом с отличием защитился в области инженерии, и друзья устроили его в логистическую компанию. Денег стало хватать на все. Правда, и хлопот прибавилось. Нужно было поднимать детей.
«Так получилось, что у меня все сыновья. Первый сын родился — жена говорит: девочку хочу, помощницу. Три года ждали — опять сын получился. Она мне говорит: нет, так не годится — дочку давай. Опять три года ждали — и опять сын. Ну, говорит, давай еще раз пробовать — последний. Опять сын. 12 лет рожали — и нет дочки. Слава богу, что военно-морские силы отправили меня учиться сюда, а то бы еще парней понаделали», — смеется бывший моряк.
Работа в коммерческих структурах помогла всех поставить на ноги. Дети получили образование в московских вузах: МАДИ, РУДН. Все работают, все уважаемые люди. Правда, старшего сына из-за проблем со здоровьем вскоре не стало. Для отца это больная тема, и Ворку не любит вспоминать об этой трагедии. Второй по старшинству уехал в Норвегию, младшие вернулись в Эфиопию. Звали и отца домой, но обида на родину все еще сильна.
«Они звали меня домой. Я не поехал. Зачем!? Не хочу. Страна, которая меня вот так в 90-е отфутболила, — зачем она мне нужна? В отпуск езжу, а возвращаться не хочу. Они нас предали, офицеров, военных. Выбросили нас на улицу, выкинули по-свински. Миллион человек. Представляете, сколько народу?! Никаких пенсий, ничего. Обида до сих пор. Как же так? Да, мы воевали. Вы победили. Но так же не делается!» — возмущается Ворку.
Когда самый младший ребенок успешно отучился, пришло время задуматься: а что же дальше? Погоня за длинным рублем уже не имела особого смысла, да и 53-летнему мужчине нужна была более размеренная работа с четким графиком. В 2010 году бывший военный офицер, бывший специалист по логистике и действующий дипломированный инженер-электромеханик вернулся в метрополитен. Как говорится, в родную гавань.
Рабочий стаж обнулился. Пришлось снова начинать карьерный путь от простого помощника. Сегодня Ворку машинист первого класса. Чуть-чуть не хватило до инструктора, пенсия подкралась. Но он все еще в строю. Работать пенсионерам не запрещается. Главное, чтобы ежегодную медкомиссию мог пройти и не допускал ошибок в работе.
За 14 лет в метрополитене, по наблюдениям Ворку, много чего изменилось. Самое главное — выросла общая дисциплинированность. Люди, спускающиеся под землю в 2018-м, отличаются от тех, кто делал это в 90-е. Они стали более спокойными, вежливыми. Если раньше, по рассказам машиниста, могли нахамить, устроить пьяный дебош, держать двери в метро, то сейчас такие ситуации крайне редки.
Ворку тоже изменился. Его, несмотря на цвет кожи, легко принять за своего. Появились русские привычки, пристрастия, даже дача, на которую он ездит позагорать раз в неделю.
«Дача у меня есть. Загораю там. Люди так удивляются, что я вообще загораю. Приедешь на отдых на море. Лежу на пляже: все белые вокруг, я один черный. Все спрашивают: «Зачем тебе?!» Как же, говорю, надо же поддерживать. Витамины. На даче работаю и загораю тоже. Ничего там, правда, не сажаем. Не любим. Мы по фруктам: яблони, абрикосы», — рассказывает Ворку.
Пищевые предпочтения тоже изменились. Многие блюда, которые вызвали у молодого африканца удивление, спустя столько лет — обыденность.
Например, борщ. В Эфиопии супов нет, а основа для всех блюд — это простая лепешка из тефа (эфиопского злака), инжера, которая бывает двух видов: обычная белая и красная — с добавлением микроэлементов железа. К этой лепешке готовят уже само блюдо: мясо, рыбу или курицу.
Потому, когда впервые Ворку увидел красное варево с огромными кусками мяса, он даже не сразу понял, что это такое. Или селедка под шубой. Рыба в Эфиопии двух видов: жареная и вареная. Соленой нет, тем более — под шубой.
«Салаты, например, из помидоров, огурцов с перцем — это понятно. У нас тоже там такое есть. А у вас этот... оливье! Что это вообще такое?! Сколько там всего! Бадья такая огромная! Смотреть страшно было. Ну а сейчас нормально, привык, все нравится. Русского застолья нигде в мире больше нет. Поэтому, когда в отпуск в Эфиопию приезжаю, недели через три начинаю думать, что пора домой», — вспоминает Ворку.
Для своих гостей африканец сам часто готовит. По-своему, по-эфиопски. Продукты вроде те же: картошка, мясо, курица — а вот порядок приготовления и хитрые смеси специй превращают блюдо из обычного в эфиопское. Один лук, оказывается, можно обжаривать до 40 минут, чтобы вкус мяса раскрылся лучше.
«Для дорогого гостя курица готовится. Делят ее на 12 частей. Это традиция в Эфиопии. Это как бы 12 апостолов чтобы накормить. Основная часть, где больше мяса, достается хозяину, остальное — гостям. В курином бульоне отваривают 12 яиц. Но если гостей меньше пришло, то все равно 12 яиц и 12 частей курицы готовится. Традиция, в общем», — увлеченно рассказывает африканец.
Помимо кулинарных увлечений и прочих бытовых хлопот, машинист до сих пор не прекращает учиться. Если видит какие-то интересные для себя курсы — записывается и ходит в свободное от работы время. Готовит себя к жизни на пенсии. В последнее время увлекся трейдингом. В день торгам на бирже уделяет около трех часов. Присматривается к криптовалютной торговле, но пока остается верен традиционным финансовым инструментам.
«Я, считаю, сделал правильный выбор, что тут остался. Даже более правильный, чем те, кто уехал в 90-е в США. Мы с друзьями переписываемся, которые там живут. Кто-то таксист, еще кто-то. Никто так особенно в жизни не преуспел. А у меня уважаемая профессия. Хотя я не стал пока начальником метрополитена, но все равно в метро лучшей работы нет. Может, они там за океаном денег чуть-чуть побольше зарабатывают, но столько это стоит крови, чтобы их заработать... Так что я не жалею», — заключает Ворку.
https://metroelf.livejournal.com/918660.html
