С учетом локализации и импортозамещения, может называться Штирлиц edition

В продолжение

Быстрое перемещение из города на дачу ( пикап + аэротакси на основе грузоподъемного дрона)

Посылать в будущую Россию диверсантов, которые бы взрывали заводы, - смешная затея. А вот если наша пропаганда точно и аргументирование докажет национальностям России, что каждая из них может существовать, разговаривая только на своем языке, - это будет наша победа, и противопоставить этой победе русские не смогут ничего.

Я люблю молчунов… Если друг молчун - это друг. Ну а уж если враг - так это враг. Я таких врагов уважаю. У них есть чему поучиться.

Настоящий разведчик сродни актеру или писателю. Только если фальшь в игре грозит актеру тухлыми помидорами, а неправда и отсутствие логики отмстят писателю презрительными усмешками читателя, то разведчику это обернется смертью.

Приказывают умирать. Нет еще таких приказов - жить, сдаваясь врагу. Не научились писать.

Сторож не знал, что Штирлиц - из СД, и был твердо уверен, что коттедж принадлежит либо гомосексуалистам, либо торговым воротилам: сюда ни разу не приезжала ни одна женщина, а когда собирались мужчины, разговоры у них были тихие, еда - изысканная и первоклассное, чаще всего американское, питье.

Никто так не продажен, как актер, писатель, художник. Их надо умело покупать, ибо покупка-это лучший вид компрометации.

Вы верите в обезьяну в человеке. А я верю в бога в человеке.

Они все фантазеры, наши шефы... Им можно фантазировать - у них нет конкретной работы, а давать руководящие указания умеют даже шимпанзе в цирке.

Он воспитывался в штабе у Геринга. А тот, кто работает под началом какого-нибудь вождя, обязательно теряет инициативу. И ловкость приобретает, и аналитиком становится, но теряет способность принимать самостоятельные решения.

Все громилы и подлецы слезливы. Это у них такая форма истерии, подумал Штирлиц. - Слабые люди обычно кричат или бранятся, а громилы плачут. Слабые - это я неверно подумал. Добрые - так сказать вернее. И только самые сильные люди умеют подчинить себя себе.

Маленькая ложь рождает большое недоверие.

Это не патриотично - слушать вражеское радио, но временами меня так и подмывает послушать, какую ахинею они о нас несут.

- Мюллер, - ответил он, - слушает вас. - «Товарища» Мюллера приветствует «товарищ» Шелленберг, - пошутил начальник политической разведки. - Или вас больше устраивает обращение «мистер»? - Меня больше всего устраивает обращение «Мюллер», - сказал шеф гестапо. - Категорично, скромно и со вкусом.

Контрразведчик должен знать, как никто другой, что верить в наше время нельзя никому - порой даже самому себе. Мне, правда, верить можно.

Я верю в перспективу. В перспективу скорой гибели. Всех нас, скопом... Это не страшно, поверьте, когда все вместе. И гибель наша окажется такой сокрушительной, что память о ней будет ранить сердца многих поколений несчастных немцев.

- Кто из физиков или математиков, - горячился секретарь посольства, - приступает к решению задачи, надев на шею амулет? Это нонсенс. «Ему надо было остановиться на вопросе, - отметил для себя Штирлиц, - а он не выдержал - сам себе ответил. В споре важно задавать вопросы - тогда виден контрагент, да и потом, отвечать всегда сложнее, чем спрашивать…».

Запоминается последняя фраза. Важно войти в нужный разговор, но еще важнее искусство выхода из разговора.

- «Ни одна вражеская бомба не упадет на города Германии»?! - нервно, с болью заговорил он, не глядя на Геринга. - Кто объявил об этом нации? Кто уверял в этом нашу партию?! Я читал в книгах об азартных карточных играх - мне знакомо понятие блефа! Германия не зеленое сукно ломберного стола, на котором можно играть в азартные игры. Вы погрязли в довольстве и роскоши, Геринг! Вы живете в дни войны, словно император или еврейский плутократ! Вы стреляете из лука оленей, а мою нацию расстреливают из пушек самолеты врага! Призвание вождя - это величие нации! Удел вождя - скромность! Профессия вождя - точное соотнесение обещаний с их выполнением!

Древний Рим погиб лишь потому, что захотел поставить себя над миром, - и пал под ударами варваров. Победы вне страны так увлекли древних правителей, что они забывали о глухом недовольство своих рабов, и о ропоте обойденных наградами царедворцев, и о всегдашней неудовлетворенности этим миром мыслителей и философов, которые жили грезами о прекрасном будущем.

Появилось некое новое, невиданное раньше понятие правдолжи, когда, глядя друг другу в глаза, люди, знающие правду, говорили один другому ложь, опять-таки точно понимая, что собеседник принимает эту необходимую ложь, соотнося её с известной ему правдой.

• Штирлиц 23 февраля поднялся рано, умылся, выбрился… оделся в любимую буденовку, захватил свое любимое красное знамя… и пошел на встречу к Борману, напевая громко, от души революционные песни и размахивая знаменем. Сегодня он был близок к пpoвaлу, как никогда.

• Направляясь в свой кабинет, Штирлиц столкнулся с Мюллером. Шеф гестапо был одет в тельняшку и разыгрывал на балалайке. «Какой молодец, – подумал Штирлиц, – а я сам и забыл, что 23 февраля – День не только Красной Армии, но и Военно-Морского Флота!».