Отчасти я буду использовать американский официальный отчет об инциденте и официальные отчеты по истории USMLM 1984-85 годов. Кроме самой истории будет и рассказ очевидца и непосредственного участника тех событий.

Все началось 22 марта 85 года. Бравый офицер американской миссии связи в Германии, майор Артур Николсон получил инструктаж по предстоящему разведвыезду от майора Вискоффа и выдвинулся на задание.

Николсон уже знал район выезда и в ходе инструктажа особого акцента на полигоне в Людвигслусте не делалось. Ко всему, во время предыдущего разведвыезда , 18 марта, на полигоне уже побывал офицер миссии майор Роберт Вайс вместе с водителем сержантом Шац. Вайс подъезжая к танковому ангару, заметил двух советских солдат и решили немедленно покинуть зону, но успел сделать снимок ангара.

Тот самый снимок...

Людвиглуст входил и в маршрут поездки Николсона, но приоритетной целью выезда не являлся. В целом поездка оценивалась как рутинная, без особого риска. Задачи по Людвигслусту перед майором были поставлены следующие: контроль активности на полигоне, фиксация бортовых номеров бронетехники и регистрационных номеров автотранспорта, описание типов оборудования использующихся на полигоне, фотографирование учебных плакатов на открытых стендах, сбор информации в любом транспорте оставленном без присмотра.

Артур Николсон был опытным офицером военной разведки с богатым послужным списком и даже когда-то учился в Русском институте армии США изучая наш язык и обычаи. И справлялся он со своими обязанностями разведчика в Германии, судя по всему неплохо. В 1983 он даже получил звание майора, а в февраля 1984 командующий американскими войсками в Европе генерал Гленн Отис вручил ему Defense Meritorious Service Medal. Замечу, что в 1984 только два офицера USMLM (включая Николсона) получили награды.

Николсон выехал из Потсдама вместе с водителем сержантом Джессом Шац на полноприводном Мерседесе 280 GE.

Они успели осмотреть несколько точек по маршруту, неоднократно увязали в грязи, выбирались с помощью лебедки, исследовали мусор выброшенный у мест дислокации советских в/ч – словом обычная рутина.

У Людвигслуста они заметили на дороге свежие следы танков, что указывало на текущую активность советских войск в районе полигона. Экипаж решил следовать по маршруту дальше, соблюдая повышенные меры предосторожности.

К полигону, который американцы обозначали как Людвигслуст 475, машина миссии подъехала примерно в 15.20. Как указывается в отчете, полигон не был огражден по периметру, и на него можно было свободно заехать по множеству лесных дорог и просек.

Сначала они подъехали к танковой директрисе (это место где танкистов учат стрелять из танков) по одной просеке и понаблюдали за полигоном, стоя на опушке. Затем вернулись назад и подъехали снова уже по другой дороге, ближе к танковому ангару. По дороге, они дважды останавливались и выключали двигатель - пытались услышать признаки активности на полигоне.

Подъехали, встали на опушке не далеко от танкового ангара. У ангара был постовой грибок с телефоном, но на посту никого не было. Пока машина медленно объезжала ангар, Николсон изучил местность в бинокль. Убедившись в отсутствии признаков охранения, вышел из машины и пошел фотографировать учебные плакаты на стендах возле ангара.

Сержант Шац в это время, встав на сиденье и высунувшись в верхний люк, контролировал окрестности. Майор беспрепятственно сфотографировал все плакаты и вернулся в машину. Советских военнослужащих видно не было. Они объехали ангар и встали с противоположной стороны. Снова осмотрев местность в бинокль, Николсон приказал Шацу оставаться в машине и визуально контролировать подходы, сам же отправился к ангару, взяв с собой фотокамеру.

И тут, неожиданно возник советский часовой, привлеченной фотовспышками камеры внутри боксов, а рядом с боксами он, конечно же обнаружил американский джип. Шац стоявший в люке машины, заметил часового, направившего автомат в его сторону. Повернувшись, он крикнул Николсону: «Сэр, быстро в машину» и тут же услышал звук выстрела. Пуля прошла рядом с его головой.

Никаких предупредительных выкриков часовой, по словам сержанта, не делал. Шац упал на сиденье, открыл пассажирскую дверь, включил двигатель и начал сдавать назад, к ангару, чтобы забрать майора. Пока он это делал, прозвучало еще два выстрела, и сержант услышал крик боли Николсона. Оглянувшись, он увидел, что майор лежит на земле в 10 метрах позади машины. Сдав назад еще на несколько метров, Шац остановился и выглянул в окно. Николсон приподнял голову и произнес – «Джесс, меня подстрелили», после чего ткнулся лицом в землю и замолчал.

Сержант схватил аптечку начал выбираться из машины, чтобы оказать помощь Николсону. Но тут подоспел часовой и угрожая оружием, заставил Шаца вернуться в машину. Затем он, продолжая держать машину под прицелом, вызвал по телефону караул. А американский майор истек кровью до приезда врача. Самое скверное в этой истории, что за убитого Николсона пару лет спустя МО Язов приносил официальные извинения госдепу.

В тот воскресный день взвод разведчиков, в котором я был одним из них, отдыхал. Примерно в 16.00 от начальника разведки взвод получил приказ выдвинуться бегом в "огневой городок", так мы называли стрельбище, а для караула этот «городок» был 8-ым постом. До этого места от нашего расположения напрямки (через забор части) было всего пятьсот метров.

История от свидетеля тех событий

По прибытию на место, я увидел знакомую машину с номером 23, которую я сфотографировал за несколько недель до этого на близлежащей трассе (191 маршрут) по которой этому джипу около нашей части было запрещено ездить. И тогда же, лишь за эту фотографию я получил от командования части благодарность, за бдительность!

А ещё раньше, я видел эту машину во время марша военной техники на учение. Смелый был разведчик (Артур Николсон), продвигаясь вместе с колонной военных машин, он будто сопровождал её.

По этой причине наш взводный запросил по рации начальника штаба (машина которого также двигалась в колонне), просил разрешить припугнуть резвого попутчика. Но приказа "припугнуть" не последовало, нерешительность только что сменившегося начальника штаба была налицо. Ехал тогда этот джип с нами в колонне примерно полчаса, затем обогнал и исчез вдали.

Так вот, на территории 8-го поста стояла машина, а возле машины с боку у двери лежал человек в маскировочной одежде. Печальная картина. Наш взвод и рота охраны, в которой служил караульный, оцепили всю территорию "огневого городка". Кстати, я хорошо знал этого караульного (до сих пор помню и его имя и фамилию), он был сержантом в комендантском взводе, а комендантский взвод вместе с сапёрным и нашим разведывательным жили в одном здании (в бывшем штабе Геринга), затем, за какие-то «заслуги» его перевели в пехоту, а там он стал ходить в караул, и, стало быть, вписал себя в историю холодной войны.

Да, в машине сидел другой сержант, он был испуган, но старался не показывать вида. Все разговоры с ним проходили через боковое стекло, не открывая двери, а разговаривал он только со своими, из миссии связи. Просидел он в машине почти до полуночи.

Прилетал и вертолет с главнокомандующим. Разборка была шумной. А пока генералы и майоры с обеих сторон спорили о законности всего того что произошло, в это время под ночным покровом, рота пехоты строила заграждения "огневого городка". Так что, туда мог забрести любой человек и даже на машине, подходов было много и со стороны леса, то есть, ограждений на стрельбище не было.

Примерно через ещё пару часов, все стали потихоньку разъезжаться, а мы вернулись в расположение. На другой день, утром, а точнее, в это же утро, меня и моего сослуживца позвали в штаб части, к военному прокурору, который сидел за столом и был очень занят, а на столе лежало дело о смерти Артура Николсона.

И лежало там много его вещей (визитные карточки, деньги в трёх видах, его окровавленное удостоверение в маленьком пакетике вместе с шоколадкой), а у стола стояли его военные ботинки с высокой голенью, а также, маскхалат и фотоаппарат.

Да…, подумал я, судя по нашим приключениям в Германии, в подобную ситуацию мог попасть любой из нас. Мне и моему сослуживцу позволили посмотреть и потрогать своими руками все вещи Артура Николсона, а затем, попросили расписаться в деле о его смерти.

Таким образом, я стал ещё и "понятым" по этому делу, но, зато могу с уверенностью сказать – я знаю больше, чем кто либо!