Жил-был в одном ресторане официант и звали его Пельзимухин. Жил в прямом смысле слова, ибо по ночам, за кров, исполнял обязанности сторожа.

Пельзимухин не был гением, не был хорош собой, не был молодым и гладким, но выпить был не дурак. А при такой работе за этим выносливость немалая нужна. Чтобы без отрыва, так сказать. Ну, что было то было, здоровья, по части приема на грудь, Пельзимухину было не занимать, и авторитет у Пельзимухина за счёт этого качества в миру официантской артели только креп, ибо выставляли его, как орловского рысака на бега, на спор богатых посетителей - кто кого перепьёт.

Зарплата у официантов вообще неказистая, а жить как-то надо, щедрые чаевые в засилие обилия менеджеров низкого пошиба на выгуле, бывают, но редко. Жадноват нынче офисный планктон до благодарности ближнему. Вот так Пельзимухин сотоварищи на пари и перебивались.

Тут, счастье - примадонна на огонёк, игристого хлопнуть заехала. Кто отработает столик с примадонной? Пельзимухин, конечно! А у того с утра два пари по пол-литра за плечами, и маковой росинки, в смысле закуски во рту не было. Даже затрепанной дольки лимона с сахарком, не говоря уже о картошке с луком и соленых огурцах. Работа такая. Пошатываясь, но делая вид, что безумно счастлив встрече, прихрамывая на обе ноги, но маскируя сию ущербность под благородные па, Пельзимухин, сквозь другие столики и попавшихся на пути коллег добрался до вожделенного ВИПа и по-голливудски сверкнув кариесом, стараясь не разносить своё амбре в окрестностях, то есть разговаривая на вдохе, тем самым напоминая инвалида, принял заказ.

Примадонна сегодня пожелала выпить что-нибудь брют, и скушать чего-либо морского.

Бежит, значит, Пельзимухин на кухню, к шеф-повару, дескать - «Иваныч! Что у нас свежего есть? Прима по морскому вдарить хочет» А у Иваныча корона меж ушей не проходит, за потолок цепляется. «Учи меню» - говорит - «там все свежее, не считая вчерашнего и позавчерашнего!»

А Пельзимухину уже надо вино бежать-подавать. Не получился у него разговор с шеф-поваром. А на пути управляющий как бакен стоит, покачивается. Или это Пельзимухин бежит, покачивается... не так важно, речь не об этом. Управляющий, миленький, поддержи! Шеф в пешее эротическое отправил, крови моей хочет! А у управляющего корона ещё больше, чем у шеф-повара, в залах потолки выше, чем на кухне, Мономаха за люстры цепляется... «Если» - говорит - «официант с поваром общий язык найти не могут, надо увольнять обоих! Но шеф-повара я уволить не могу!»

И куды бечь? Под какой каток залечь? Бежит Пельзимухин к корешу своему, повару, Тандыр-беку. Тот тоже выпить не дурак, но только сало на закуску терпеть не может.

- Братиша, выручай! Все меня предали, один ты, брат по промилле остался!

- Тщего хошь, брат - спрашивает

- Морского, чего посвежее! - выдыхает перегар на товарища Пельзимухин

- Алкашка на столе ест?

- Да, да, и чего посвежее, жду... - убегает подавать вино примадонне Пельзимухин

Проходит некоторое время, выносят ему на подушке из бакинских помидоров и хрустящих огурцов, отороченную платиновыми кольцами белого, сочащегося лука, присыпанную отварным перепелиным желтком и малахитовым лучком, мраморную на срезе... Селедку под шубой. Под брют... Шикарное сочетание...

А что? Морское? Морское. Под алкашку? Под неё, родимую - Тандыр-бек знал только два вида алкашки - водки много и водки мало. Да и намедни свежее всего селедка и была. Час как с рынка доставили.

Хотел было Пельзимухин отнести сие произведение обратно, до лучших времён... А мужики на ресепшене уже собрались: весь цвет кабака... Управляющий, сомелье, шеф-повар, старший смены... Все хотят посмотреть как примадонна будет селедку под шубой под брют рубать.

Делать нечего. С тяжелым чувством, под гнетом селедки под шубой и перспективы лишиться крова, содержания и выпивки без выходного пособия, Пельзимухин, вальсируя на обе ноги, как Александр Матросов на амбразуру, понёс свой гастрономический крест к столику с примой.

- ... вот, знаете... вот... это... свежее нет... с запахом моря... нет, не моря... Ниццы... Токмо вот из Канн... Ну почти из Канн... С овощами в стиле фьюжен... А на вкус!!!

- Это что? Селедка под шубой? - округлила глаза примадонна

- Если разрезать поперёк, завалить на бочок и набрать на вилку сначала картошечку, потом рыбку, потом свеколку...

- Так она с майонезом?

- Можно поступить обратно: сначала свеколка, потом рыбка, потом картошечка...

- И с помидорами...

- Можно вообще поступить по эпикурейски - чувствуя скорый конец затараторил Пельзимухин - на вилку помидор, огурец, шубу, сверху лук..

- А она же с луком?

- Да, с луком! - перешёл на визг наш герой - СЕЛЕДКА. ПОД ШУБОЙ. С МАЙОНЕЗОМ. И ЛУКОМ!

- Так что же ты, негодник мне шампунь наливаешь? Водочки неси!

Собственно говоря в истории имелся хэппи энд и Пельзимухина не поперли с работы. Напротив, дали ему поощрение, скостив немного недостачи и ряд штрафов. Так, через полгода можно и до зарплаты дожить. Однако вывод из этой истории можно таковым, что какой примадонною ты ни будь, если с тобою по человечески, то можно и водки под селедочку хлопнуть.

Сижу, вдыхаю пыль, выдыхаю послевкусие обеда, вперемешку с пивным духом, а почему нет? Мне же не за руль. Я мышководец, а не кардан. Айтишник, а не шофёр. Тут звонок, просят срочно зайти к новому заму зава ген дира, третьего дня к нам назначенному, за за два дня всю контору с ног на голову перевернувшему.

А у меня как раз заливка даты на винт. То есть закачиваю на сервер базу данных чего-то там, что дали по работе. Она уже началась, продолжаться ей минут сорок ещё... Жди, начальник. Прошу пардона.

Минут через десять, сметая на своём пути всё и всех, ко мне в каморку ввалился, громко сглатывая и задыхаясь в одышке, друг мой, менеджер Сёма с красивой интернациональной фамилией - Доха. Сто сорок кило кошерного мяса, красный и квадратный, как кирпич, лысый и блестящий от пота... Красавец.

- Тебя наш, новый, убирает - не отдышавшись пискляво выплюнул он. И если бы слова имели вес, фраза, как гирька тут же бы упала и если бы не пробила пол, то ногу бы ему отдавила точно.

- Не ври - отмахнулся я - двух недель не прошло как меня с ангиной из люльки, с жаром вытащили. Когда железо упало, в смысле когда сервер сдох. Это ошибка какая-то - говорю - у меня даже напарника нет.

- Не ошибка - вздохнул дохлый - тебя сдали, что ты в обед пиво покупал, а когда тебя Он Сам вызвал для беседы, ты сказался занятым.

- А что мне оставалось? - я указал на стойку с железяками - я и сейчас не могу. У меня заливка.

В общем он сказал, что мол завтра уже на работу не выходи, через неделю зайдёшь за расчётом. - закончил Дохлый, вздохнул, допил пиво из моей бутылки, поросёнок, и удалился.

А у меня ипотека... И привязана она, к сожалению, к календарю, а не к моментам получения денежного довольствия. В общем получилось так, что ваш покорный слуга ни разу не готов увольняться ни сейчас, ни через месяц, по крайней мере пока не найдётся удобоваримое место с соответствующим содержанием.

Пришёл я к заму зава, он мне вторично сказал о ненадобности моих услуг для него, крепко пожал мне руку, посулил старый сервер в качестве компенсации и велел приходить через неделю за расчётом.

А я не могу. У меня ипотека. И я знаю цену старого сервера, я его сам собирал. Чтобы его кто-то взял, надо ещё приплатить. В общем все мои варианты, это их полное отсутствие. Но надо же что-то делать...

Бегу я к кадровичке, а та уже в курсе, даде заявление напечатала, спрашиваю про причину предстоящего мне увольнения. Та говорит, что официальных оснований нет. Приказа о сокращении нет, дисциплинарных взысканий нет и на протяжение пятнадцати лет стажа в нашей упоительной конторе я - ни разу и даже рядом не стоял. Так что меня могут убрать сей момент только по моему собственному желанию.

А я не хочу.

Ночь я не спал, копался в страницах, перелопачивал мегабайты.

Встал с утра пораньше, специально, приехал - иду к себе. Мне на вахте:

- Привет! Ты чего здесь? - спрашивают

- Потому, чтобы впредь - с шуткой отвечаю я

- Ты же уволен...

- Я - говорю - приказа не видел, заявления не писал и не подписывал. - А вы?

- Да мы тоже не в зуб ногой - говорят - Если что, ты сказал, что пришёл за расчётом, чтобы нам по шапке не надавали за твой пропуск на объект

- Окей - говорю, и иду к себе на место.

А подчиняюсь я главному бухгалтеру. Вооот... Иду, на пути возникает главбух, полная противоположность «кирпичу», Дохе, тощая, под потолок ростом, с гривой во все стороны, бледная как сметана, с маникюром до колен, с фамилией от противного - Толстопальцева. Женщина-мечта. А ведь я на ней чуть не женился. Помнит. Мстит.

- Ты чего пришёл? - спрашивает, улыбается, наверное думает, что к ней, предложение делать - тебя же вчера под нож?

- Я на работу пришёл. - отвечаю - Заявления я не писал, приказа я не видел, больничный я не оформлял. То есть на работу придти обязан потому, что иначе прогул, а за прогулы точно попросят.

- Ну, до работы я тебя не допускаю, но чашку чая налью. - говорит огорчено она - видимо потому, что до сих пор виды на меня имеет.

- А с чего это вы меня до работы не допускаете - спрашиваю - я приказа не видел, заявления не писал, заразнобольным не являюсь. Трезв и непохмелен категорически.

- Нет, по распоряжению зама зава ген дира, в устной форме. Получается так, что видимо до прояснения ситуации, то есть до его прихода на работу. Для этого никаких бумажек, приказов не нужно.

- Ну чай-то хотя бы с плюшками? - подмигиваю я

- С сушками - она проводит руками по бокам, подчеркивая талию, видимо намекая, что я теряю и хитро подмигивает.

Сидим, в общем, пьём пакетиковый чай, хрустим сушками. Входит Сам Зам Зава ген дира:

- Я же сказал, через неделю приходить! - восклицает - твой расчёт не готов!

- А я не за расчетом - отвечаю - я исполнять свои обязанности согласно трудовому договору.

- Нет, я тебя увольняю, пошёл вон отсюда. - сердится

- Не могу - я за старое - заявление не писал, приказа не видел, больничного листа не имею

- Ты уволен за пьянство вчера на рабочем месте - говорит. Наивный.

- А где же акт о совершенном проступке - внимательно спрашиваю - не пил я.

- Тебя видели!

- Бессовестно врут!

- Все равно, пиши заявление. - требует

- Какое заявление - округляю глаза я

- Известно какое! По собственному желанию! - победно восклицает

- Не могу - говорю - не могу потому, что не желаю.

- Что значит «не желаю»? - не ожидая отказа он вытаращил глаза как омар - Я тебе приказываю написать заявление по собственному желанию. Это не обсуждается.

- Не буду - говорю - не желаю, даже в планах нет.

- Ну все! - говорит - я на счёт тебя выводы себе сделал! Я тебя сокращаю. Пиши заявление!

- Не могу - отвечаю. Я же всю ночь за книжками сидел, мегабайты ворочал - сокращают приказом, а не по заявлению сокращаемого.

- Пишите приказ - он рявкает Толстопальцевой - уволить сего дня по сокращению! На сервере будете сидеть все по очереди. Видеть этого умника не желаю и не могу. Слышать тем более!

- Нельзя увольнять сегодняшним днём по сокращению. - говорит женщина-мечта - Если приказ написан сегодня, то сегодня мы ему - мне в смысле - можем только уведомление о сокращении выписать. А уволить только через два месяца.

- А чего так долго? - бесится он - трёх недель с него хватит!

- Да, хватило бы, если бы он был на контракте - ответствует она - А у него бессрочный трудовой договор.

Черт побери, двое торгуются как меня вернее уволить и всё при мне. Потому, что увольняться я не желаю, дисциплинарных взысканий у меня нет, работаю я давно, веду нагрузки, имею переработки и несколько неотгуленных отпусков. Я бы ещё посмотрел с удовольствием как бухгалтерия, по очереди, сисадминить будет. Железяки жалко.

- Вот что - созрел начальник - сегодня я тебя до работы не допускаю, на завтра, подумаю. Проваливай отсюда - говорит - ты труп в кадровом понимании этого слова.

- Опять не могу - отвечаю - пять часов отсутствия на рабочем месте без уважительной причины является прогулом.

- Ну что мне с тобой делать? - он со вздохом садится на ближайший стул - пиши за свой счёт на два месяца, а потом за расчётом.

- Снова не могу - говорю - у меня ипотека.

- Да что я на тебя управы не найду - орет он, краснеет, ломает взятый со стола Толстопальцевой дырокол - Пиши на очередной отпуск! На два отпуска!

Вмешивается Толстопальцева:

- Вообще у него пять неотгуленных отпусков, по согласию сторон он может использовать их все, плюс два месяца отработки по приказу о сокращению.

- Это что, я его полгода задарма кормить должен? - с ревом крутит в узлы несчастный дырокол начальник

- Не совсем - говорит главбух - Ещё компенсация по сокращению, это двухмесячный оклад и если он(я в смысле) не трудоустроится ещё один месячный оклад

- Дешевле похоронить, чем уволить - шипит Зам зава ген дира перебирая крошево от дырокола на столе - Идите работайте, но выводы о вас я для себя сделал!

Все-таки я отсюда наверное уволюсь, когда ипотеку заплачу окончательно. Могу и скорее уволиться, если платить ипотеку напополам, с Толстопальцевой, если она не будет против. Ишь, как она за меня впряглась! Зовут её, кстати сказать, Ира.

В России много добрых людей, это всему миру известно. Недобрых редко встретишь, а добрые буквально на каждом шагу попадаются. Правда, не утром в понедельник и не в Москве. Утром в понедельник в Москве люди злые, лица у них угрюмы, кулаки сжаты, глаза кровью налиты, так и сверлят тебя, подлости ждут. И своей, и от тебя. Спустишься в понедельник в метро – как к голодным пираньям в аквариум попал. Или к тиграм в клетку. Даже бразильцы – я сам видел! - уж насколько жизнерадостная нация, вечно поют, улыбаются, танцуют, с детишками возятся, а приехали зачем-то в Москву и… На «Курской», ещё улыбаясь и фотографируя, в метро сели, одну остановку до «Комсомольской» проехали, всё – из вагона вышли мрачные, матерятся, перегаром воняют, дети у них орут, бабы друг друга толкают, сумками на колёсиках цепляются… Зараза, видно, какая-то в метрополитеновском воздухе витает. Не может же такого быть, что бы человек ещё в воскресенье вечером жену целовал, собаку гладил, с детьми уроки делал, даже телеканал «Культура» посмотрел во время рекламы по нормальным каналам, а утром в метро спустился и растерзать всех готов, особенно женщин и людей пожилого возраста. И какие диалоги в понедельник в метро услышать можно! «Мужчина, вы зачем девушку ногами бьёте?» «А она меня локтём задела!» «Вот мразь! Дайте я тоже ей в морду дам, твари этой!»

А часам к восьми утра заразный воздух из метро на поверхность выходит и дышат им, надышаться не могут, автомобилисты с пешеходами. Которые, кстати, когда до работы доберутся, наденут белые халаты врачей. Или сядут в свой кабинет в собесе. Или зайдут в аудиторию к студентам. Но пока врач-хирург с искажённым ненавистью лицом орёт из своей машины на женщину-пешехода: «Куда ж ты, сука старая, прёшь! Я ща выйду, ноги тебе оторву и в задницу засуну! Сдохнешь у меня, зараза!» И отвечает ему женщина-пешеход, воспитательница детского садика для одарённых детей: «Пасть заткни, козёл! И харю свою ублюдушную убери, а то кадык вырву!» И бежит она дальше на свою маршрутку, отталкивая конкурентов и не сортируя, кому из них три годика, а кому восемьдесят. Они все для неё сейчас, утром в понедельник, даже не конкуренты – враги. И всё меньше и меньше в Москве одарённых детей. И плавает, плавает в отравленном злобой воздухе тополиный пух. И несётся из каждой машины мат вперемежку с шансоном. И плачет девочка в беленьком платьице, которую выкинули из автобуса на асфальт, потому что внутрь залезала медленно, только мешалась всем. И говорит она фразу, от которой ещё в прошлом веке барышни падали в обморок, и соглашается с ней её молодая мама, которая в понедельник утром выглядит лет на шестьдесят – глаза злые, руки трясутся, лицо красное, волосы растрёпаны…

Но, к счастью, во вторник утром злоба из Москвы уходит. Люди смирились с тем, что выходные прошли, что работать ещё четыре дня, что пиво пить нельзя, что начальник идиот, а стрелять из травматического пистолета в глаз незаконно, даже если вам на ногу наступили. Можно обойтись и ударом в пах. Добрыми людьми жители Москвы, понятно, не стали, но это так быстро и не случается. Просто на место злобы пришло равнодушие. Не дай вам Бог умереть во вторник утром в метро! На вас обратят внимание только ночью, когда начнут убираться. А весь день через вас будут перешагивать, вас будут брезгливо обходить, о вас будут спотыкаться спешащие куда-то люди. И никто – никто! – не сообщит о вас дежурной по станции, а если кто и сообщит, то дежурная всё равно до вас не дойдёт. И как красиво смотрится спящий в автобусе мужчина, над которым навис живот глубоко беременной девушки! Когда автобус дёргается, мужчина просыпается, равнодушно смотрит на живот и снова уходит в дремоту. Потому что мужчина знает – он заплатил за проезд столько же, сколько и эта беременная, но едет один, а она в животе безбилетника провозит. Или безбилетницу, и хорошо, если одну. Справедливости ради надо сказать, что во вторник в Москве можно встретить и приличных людей, в понедельник их вовсе не было. Приличный человек отличается тем, что где-нибудь в трамвае очень неуклюже оттесняет старушку от освободившегося места, присаживается и, вместо того, что бы сразу притвориться спящим, начинает ёрзать. Стыдно ему, и опыта ещё нет, и четыре поколения интеллигентов возмущаются у него в сердце, но уж больно стоять не хочется. Потом приличный человек отгораживается от старушки томиком Бродского и спокойно доезжает до своей школы, где служит учителем. И также спокойно-равнодушно взирает на курящих второклассников…

А в среду утром Москву покидает и равнодушие. Но на смену ему приходит не доброта, нет. Приходит недовольство. В среду утром жители Москвы недовольны всем – президентом, правительством, мэром, дворниками-узбеками, погодой и вообще жизнью. Именно в среду вся Москва пишет жалобы, кляузы и заявления, и именно на среду приходится пик семейных ссор и преступлений на бытовой почве. А что вы хотите, середина трудовой недели, люди устали, нервы на пределе, всё дорожает, машина в сервисе, у соседей ремонт, в магазине обсчитали, пока жалобу писал ещё и оскорбили, водосчётчики протекают, любовница достала, жена надоела… Кто-то своё недовольство матом проорёт и успокоится, кто-то синяк жене поставит и спать пойдёт с недовольным видом, кто-то до полиции дозвонится или до суда дойдёт, но остальным-то что делать? Только за нож хвататься, он всегда под рукой лежит. А когда разрешат иметь боевое оружие, о чём уже давно говорят, вот тогда недовольство можно будет высказывать более результативно, со стопроцентной гарантией смерти объекта недовольства. Пока таким правом обладают только полицейские и представители Кавказа, но скоро, скоро, скоро… На президента с мэром, разумеется, не замахнёшься, на погоду с правительством тоже, но остальное-то всё рядом. Конечно, армию охранников придётся увеличить в два-три раза, каждому гражданину РФ охранник понадобится. Ведь как будет: «Почему у вас колбаса просроченная?» - семь трупов, «Девушка, мы уже полчаса сидим и к нам никто не подходит» - три трупа, «Извините, персики почём?» - семнадцать трупов, «Марат Владимирович, готовы ли вы взять в жёны Круглову Елену Анатольевну?» - один труп. Причём Марата Владимировича, за неправильный ответ.

Но в четверг от московского недовольства не остаётся и следа. В четверг Москва выхолощена, жители погружены в себя и на внешние раздражители не реагируют. Два дня! Осталось простоять-продержаться два дня и… Дачи, шашлыки, боулинги, караоке, клубы, рестораны, сауны, «Ашаны», реже кино и обязательно пиво. Поэтому в четверг московские люди молчаливы, задумчивы и заторможены. Они уже в предвкушении. На любой, даже на самый простой вопрос можно получить совершенно неадекватный ответ. «Скажите, пожалуйста, который час?» - спрашиваете вы. «Ох и нажрусь же я завтра…» - отвечает сосед по эскалатору. И ведь нажрётся же…

И – пятница! Кульминация рабочей недели, её жирная точка или даже восклицательный знак. В пятницу уже никто не работает. Люди закупают мясо, заказывают сауны и караоке, собирают по телефону компанию, обсуждают количество водки на человека и куда заныкать пиво на утро. В пятницу утром на лицах московских жителей можно заметить даже некое подобие улыбок, но, к сожалению, улыбки эти обманчивы. На самом деле в пятницу в Москве процветает хамство. При входе в метро вас с улыбкой ударят многотонной дверью. В троллейбусе улыбнутся и посоветуют сидеть дома, «с такой-то фигурой». На почте со смехом ткнут носом в табличку «Окно № 3 не работает никогда». Потом вас укусит собака без намордника и обматерит её улыбчивый хозяин, потому что «смотреть надо, куда идёшь, а то понаехали и ходят везде, как бараны». А если в пятницу у вас что-нибудь сломается и вы позвоните в службу технической поддержки, вам сначала скажут, что «Ваш звонок очень важен для нас», потом заставят в течении часа слушать весёленькую мелодию, а уже потом отключатся навсегда. Такое вежливое улыбчивое хамство…

И наконец – суббота! Свобода, равенство, пьянство! Крутятся в стиральных машинах белые рубашки и тёмные брюки, сушатся форменные юбки и блузки, валяются где-то бейджики с именами «Светлана», «Игорь», «Азиза» и «Охрана». В субботу Москва вымирает и замирает. Куда-то исчезли истеричные тётки из трамваев, наглые нищие из метро и хамоватые владельцы дорогих машин. Полупустые улицы, полупустой транспорт, не видно недовольных лиц, нет злых и равнодушных. Есть только агрессивные. Да, в субботу Москва малолюдна, но агрессивна, и в этой агрессии и обида за бесцельно прожитые пять рабочих дней, и накопившаяся за эти дни ненависть к другим людям, и нехватка денег на что-нибудь, и зависть к тем, кому на что-нибудь хватает… Поэтому в субботу жители Москвы на почве внезапно возникших личных неприязненных отношений бьют и режут всех, кто им почему-то не нравится. Особо отличаются в этом плане москвичи из южных республик, которые внезапно возникшую личную неприязнь всосали с молоком матери. И гремят по субботам в Москве выстрелы, и достаются металлические пруты с бейсбольными битами, и бьют русские нерусских, а пьяные – непьяных, бьют таксисты нетаксистов, а полицейские - неполицейских. А ведь есть ещё болельщики и неболельщики, самбисты и несамбисты, строители и ломатели, торговцы и покупатели, просто сумашедшие и около миллиона тех, кто не поделил место на парковке. И плещется по всей субботней Москве агрессия, и выплёскивается иногда даже за МКАД, и тогда студент колледжа в Химках вдруг бьёт в лицо идущего ему навстречу мужчину. «Зачем?» - спрашивают студента уже потом. «А что б не гавкал, урод…» - отвечает тихий по будням студент. А урод и не гавкал, он просто улыбнулся. В субботу вечером. В Химках. Студенту колледжа. Который уже выпил своё субботнее пиво «Охота»…

И вот оно – воскресенье… Даже название этого дня звучит светло, празднично и умиротворённо… Сколько хороших воспоминаний из детства и юности связаны с воскресеньем! Первый поход с папой в зоопарк… Первое возвращение домой под утро… Первое свидание с будущей женой… Но, видимо, к московским жителям по воскресным дням приходят совсем другие воспоминания. Первая пьяная драка… Первое похмелье… Первое свидание с будущей женой опять же… Ведь можно было просто не ходить и жизнь пошла бы cовсем по-другому! Но – увы, поздно, поздно… А тут ещё это воскресенье, вобравшее в себя всё, что было на неделе… И поэтому жители Москвы в этот день озлоблены, равнодушны, недовольны, погружены в себя, хамоваты, агрессивны и плюс ко всему депрессивны. И их можно понять – что было вчера, мало кто помнит, а завтра понедельник, опять идти к девяти утра продавать мобильные телефоны или страховые полисы, впаривать туры в Египет или автомобили, улыбаться клиентам или покупателям, вести переговоры с партнёрами из Воронежа или Пекина, сидеть весь день перед монитором или за кассовым аппаратом, из всего великого русского языка пользуясь одной фразой – «Пакет нужен?». Стоило ли для этого пять лет учиться в институте, шесть лет в музыкальной школе, одиннадцать в средней, при этом ещё занимаясь рисованием, танцами и английским, спрашивает сам себя житель Москвы и из петли его вынимает только две тысячи евро, отложенные на отдых в Черногории. И хмурится небо над Москвой, и так же хмурятся московские лица по воскресеньям. Не вздумайте в этот день звонить старым друзьям, подругам и приятелям с какими-либо просьбами. Поберегите и их, и себя. Взаймы вам никто не даст, никто вам ничем не поможет, а друзей потеряете навсегда. А если вы в гости приедете без предупреждения, вы не только друзей потеряете, вы ещё и врагов наживёте. Хотя дверь вам всё равно никто не откроет. По воскресеньям столичные жители прячутся в своих норках и заставить их открыть дверь может только что-то необычное, красивое и увлекательное. Авария с многочисленными жертвами на соседней улице, например. Или пожар в соседнем доме, тоже с жертвами. Или просто убийство на лестничной площадке. А тут вы с радостным лицом: «Привет, давно не виделись!» Да ещё сто лет бы не виделись, если б ты не припёрся, придурок! И сидят москвичи по воскресеньям в своих квартирах, кто-то жену целует, кто-то собаку гладит, кто-то уроки с детьми делает, но большинство телевизор смотрит. И совсем не телеканал «Культура». А там, в телевизоре, и аварии с многочисленными жертвами, и пожары, тоже с жертвами, и убийства на лестничных площадках, и… В общем, всё, что нужно для отдыха и гармоничного развития личности, и, главное, дверь открывать не надо.

А так, конечно, в России очень много добрых людей. Несмотря на телевидение. Злых редко когда встретишь, а добрые повсеместно. Доброта, она ведь в генах у русского народа сидит, она нам по наследству передалась, от пращуров. Она просто так исчезнуть не может. У москвичей просто доброта эта поглубже забралась, жизнь-то посложней, чем где-нибудь в Костроме-Коломне. Но если вечерком с ножом выйти, поймать москвича и этим ножом поскребсти, доброта сразу вылезет. Он тебе и кошелёк отдаст, и мобильный, и сумку свою сунет – на, носи, пользуйся, не жалко! Потому что человек добрый. И людей любит, и животных всяких, и рыбок, особенно осетровых пород. И взгляд добрый, и лицо в целом. Но не в понедельник с утра. И не во вторник. И не в среду… Вообще не на этой неделе.

Илья Криштул

«Чтобы привлечь внимание читателя необязательно быть лучшим. Достаточно сделать пёстрый заголовок и соответствующую подводку, выкроить пером пару-тройку красноречивых предложений и, пролив краску на глянцевую бумагу, растушевать её по палитре так, чтобы смотрелось, как надо, как того требует потребитель», – с этой мысли начался день Лизы Ян, работавшей в гламурном, но оттого не менее популярном столичном издании.

Завтрак. Вместо кофе – стакан молока, им Лиза запивала чечевичные хлебцы, следом впилась пышными губами в мягкую грушу, по причине равнодушия к музыке включила на проигрывателе первую попавшуюся пластинку, пролистала ленту с ранее опубликованными записями, отметила остроумные комментарии, а после отправилась в душ. Так протекало утро девушки, что была на хорошем счету у руководства издания. Она относилась к работе с дерзноватой ухмылкой, считая её не то чтобы постыдной, просто, как объясняла себе Ян, она была не под стать её навыкам.

Когда утренние ритуалы завершились, Лиза несколько минут посмотрела на дребезжащий уличный пейзаж, выискала пытливыми глазами колоритного персонажа, сделала пару снимков и выложила их в сеть с подписью: «А как одет сегодня ты?»

Руководители издания любезно предоставили Ян квартиру, что расположилась на два этажа ниже офиса редакции. Это облегчило её жизнь, экономило время и позволяло посвящать себя творчеству, которое она одновременно любила и презирала. Ян уважала человеческий труд, преимущественно физический, на первых местах её топа были дворники, электрики, слесари, те, кто дни напролёт проводит в водосточных канавах и канализации, тем самым предоставляя многомиллионному городу возможность благополучно избавляться от результатов жизнедеятельности и продолжать потреблять то, на что направлена работа Лизы и ей подобных.

«Нужно что-то написать, отработать хлеб. Надоело всё, скучно: знаменитости, помпезность, эпатаж, эти экзальтированные особы, пресыщенные вниманием, словно деревенский мужик, напившийся кваса или чего покрепче, из кожи вон лезут, чтобы оставаться на плаву, а мы им смиренно подыгрываем. Игра по чужим правилам – надоело, скучно. Надо бы устроить какой-нибудь эксперимент и развлечься», – рассуждала Ян.

Но начать не удавалось, в голову лезли пространные мысли: «Как же осточертели эти воздыхатели со своими приглашениями: ресторан, балет, опера, клуб, гостиница, постель. Господи, они такие наивные, думают, что я – Лиза Ян, клюну на их удочку и исполню первое попавшееся желание, как золотая рыбка. Я хоть и золотая, но не рыбка, да и говорила им уже не раз «не люблю музыку», а они всё за своё. Может, у меня слуха нет или я какая-то неполноценная? Ладно, к чёрту».

Лиза опубликовала в сети следующий пост: «Поздравляю всех с наступлением нового дня, напоминаю, что для кого-то сегодня – уже никогда не наступит, поэтому радуйтесь, что разомкнули веки и вкусили свежеприготовленную похлёбку вашей жёнушки. К делу: скажу по секрету, что повестка дня в журнале такова, что мне, уважаемой вами Лизе Ян, надо сделать «что-то», чтобы увеличить аудиторию, причём как можно скорее. У меня имеется материал, который может несколько шокировать, но оттого он не станет хуже, его исключительную значимость для общества в целом и для конкретных лиц в частности нельзя переоценить, история связана с героями высшего эшелона светской элиты и их контактами (думаю, вы догадываетесь, о каких контактах идёт речь) с членами столичного правительства. Если эта запись наберёт 10 тысяч репостов, я выложу саму историю, а последнему, кто поделится ей, пришлю в личные сообщение откровенные фото, скрыв их от остальной публики. В вашем распоряжении 24 часа, если не успеете, материал канет в лету, вслед за этим вас постигнет незавидная участь в виде бесконечных мучений от догадок. Время пошло…»

«Схожу пока в офис, выпью кофе, может, съём что-то», – заключила Ян.

– Привет Кай. Привет Герда. Снежная королева у себя? – обратилась Лиза к своим «любимцам».

Обиженные выпадом Ян корреспонденты кивнули, понурив взгляд, и отправились в буфет.

– Прилюбезнейше приветствую вас, Аглая Симоновна, я тут давеча именовала вас «Снежной королевой», по мне, так неплохо, как считаете?

– Остроумно, Лиза, ничего не скажешь. Что у тебя?

– Собственно говоря, ничего особенного. Пришла сообщить, что ваше «наставление» о популяризации издания практически выполнено, вот, зайдите-ка сюда и посмотрите, – озвучила Лиза и ткнула указательным пальцем в экран смартфона королевы.

– Недурно, уже 2 тысячи репостов. Ты в своём репертуаре. Что-то ещё?

– Нет, до скорых встреч, я пошла пить кофе.

– Скажи Герде, чтобы и мне один принесла, хорошо?

– Будет сделано.

Выполнив просьбу королевы, Ян отправилась по делам: отполировав до блеска слепящего летнего солнца ногти в одном из престижных салонов и попутно сделав несколько снимков для будущего материала, Лиза, попрощавшись с сотрудниками святая святых пальцев рук и ног, пошла на обед, а подкрепившись, вернулась домой и уснула.

Усталость прошедших дней сказалась на количестве часов, потраченных на восстановление организма. Когда Ян открыла глаза – было 7:08 утра, это значило, что с момента публикации прошло более суток. Набравшаяся сил Лиза заглянула в телефон: запись собрала 8070 репостов. «Отличный результат! Меня ждёт премия», – воскликнула Ян, и перешла к публикации горестной вести: «Эх, любимцы и любимицы, что до материала, то его, как я и обещала, не будет. Всё по-честному – вы, к сожалению, не справились. Но не беспокойтесь, никакие догадки вас мучить не будут, потому что никакого материала попросту не было, это был всего лишь эксперимент. До скорых встреч! С любовью, ваша Лиза Ян».

На табличке было написано "Дуракам вход запрещён".

Здоровенный детина стоял перед дверью и выдавал маленькие зелёные билетики.

- По чём билетик? - поинтересовался один из прохожих.

- Если вы не дурак, - сказал амбал, - то бесплатно.

- А если дурак? - улыбнулся прохожий.

Детина смерил прохожего хмурым взглядом и указал на табличку.

Очередь в странное заведение выстроилась уже немалая.

- Вы не дурак? - уточнял детина у очередного посетителя.

- Нет, что вы! - уверял посетитель, принимая зелёный билетик и проходя внутрь помещения.

- Любопытно, что же там такое? - шушукались в очереди. - Может, что-то стоящее? Полезное только для умных?..

- Дураки - люди безответственные - им доверять нельзя, - со знанием дела заявил пожилой джентльмен в роговых очках. - А раз тут не для дураков, значит хотят что-то ответственное предложить.

- Столько туда людей уже вошло, - сказала молодая девушка даме средних лет, - а обратно ещё никто не вышел.

- Ага, - кивнула дама.

- Если бы кто-нибудь вышел, мы бы спросили, стоит ли в очереди стоять, - поддержала другая дама.

- А чего тут, вообще, за тусовка? - спросили у очереди молодые люди в модном прикиде.

- Проходите мимо!.. это не для вас!.. - засмеялись из очереди.

- Спрашивают ещё!.. - прошамкала бабулька в махровом платочке. - Написано же по-русски - не для дураков!

Очередь росла.

- Лишь бы билетики не кончились, - волновались в толпе. - А то столько простояли уже!..

- Да уж, - соглашались ожидающие. - С обеда стоим…

- Знать бы ещё зачем! - усмехнулся лысеющий мужчина в розовой рубашке.

Понятное дело, если какая-то организация повесила табличку, на которой написано "Дуракам вход запрещён", значит внутри заведения есть что-то для умных. Ну кому не хочется почувствовать себя лишний раз умным?!

И вот, наконец, и пожилой джентльмен в роговых очках, и молодая девушка, и дама средних лет, и бабулька в махровом платочке, и даже лысеющий мужчина в розовой рубашке оказались внутри странного заведения.

Народу здесь было полным-полно. Всех раздирало любопытство. Все толкались, наступали друг другу на ноги и стремились подойти поближе к каким-то большим ящикам, стоящим посреди вместительного зала. Вероятно там проходил некий аттракцион. Но администраторов данного мероприятия негде не было видно.

Пробравшись сквозь толпу в центр зала, мужчина в розовой рубашке заглянул в один из ящиков и увидел в нём маленькую кучку круглых значков, на которых было выгравировано «УМНЫЙ». Взяв себе один значок, как делали другие, мужчина заглянул во второй ящик. В нём оказались тоже значки. Только на них почему-то было написано «ДУРАК». Этих значков было навалом: никто их себе не брал.

Вдруг откуда-то сверху, из мощного динамика зазвучала всем известная песенка:

"Вместе весело шагать по просторам.

По просторам. По просторам…"

И на фоне этой песенки загремел чей-то громоподобный смех!

Перестав толкаться и прицеплять к себе значки с надписью «УМНЫЙ», люди замерли и устремили взоры к потолку, в сторону смеющегося голоса.

- Всем спасибо за ожидание! - прогрохотал сквозь смех ужасный голос. - Наше представление начинается! А ну-ка, попытайтесь теперь выйти отсюда! Ха-ха-ха-ха!

В следующую секунду на людей со всех сторон посыпался красящий порошок, похожий на сахарную пудру! Из десятка фонтанов брызнула липкая жидкость, напоминающая розовый кисель! Невидимые "пушки" выстрелили в посетителей как минимум тридцатью килограммами кислых помидор!..

Это было ужасно! Визжа и ругаясь, люди спешили к выходу. Три железные двери располагались в разных частях помещения, но все они были наглухо закрыты!

- Посмотрите! - закричал кто-то, находящийся рядом с одной из дверей. - Тут есть табличка! На ней написано... Чтобы отсюда выйти, наденьте значок с надписью «Дурак» и вставьте 500 рублей в купюроприёмник.

Тут то все и догадались, как хорошо их развели! Но делать было нечего. Пришлось платить.

Как оказалось, механика двери была так хорошо настроена, что пропускала не больше одного человека. Один умник хотел проскочить, но его здорово зажало! С тех пор он так и ходит приплюснутый, будто по нему каток проехал. И шугается всякий раз, когда где-нибудь песенку знакомую слышит:

"Вместе весело шагать по просторам.

По просторам. По просторам!

И, конечно, припевать лучше хором,

Лучше хором, лучше хором!"

Источник: Миры Артура Арапова