Рано или поздно должно же человечество научиться решать встающие перед ним задачи какими-то другими способами, а не просто грубой силой.
Клиффорд Саймак

Современная фантастика лишь отображение общества, немудрено, что представления многих авторов о Контакте с иным разумом граничат с ксенофобией, тотальной подозрительностью к Чужим, которые якобы только и жаждут отобрать наши земли, еду и женщин. Совершенно иначе видел Контакт Клиффорд Саймак, убеждённый, что Разум всенепременно победит страх и недоверие.

Добрый волшебник с запада

Саймак — из тех фантастов, чьи книги пришли к нашему читателю ещё в советские времена. Вместе с Рэем Брэдбери, Робертом Шекли, Гарри Гаррисоном, Айзеком Азимовым он входил в относительно небольшой список «прогрессивных» западных писателей, чьи книги якобы разоблачали капиталистические «нравы». В случае с Саймаком наверняка сыграло роль и то, что происхождения он был самого «социально близкого».

Клиффорд Дональд Саймак родился 3 августа 1904 года в окрестностях провинциального городка Милвилл (штат Висконсин) в семье простых фермеров Джона Льюиса Саймака и Маргарет Оливии Уайзман. Интересно, что происхождение у будущего писателя было славянское: его дед, эмигрировавший в Штаты из Чехии, носил фамилию Шимок.

Саймаки жили небогато, но дружно — честные работяги, истинно американская «соль земли». Светлую память о детстве Клиффорд пронёс через всю жизнь: всё его творчество проникнуто особым пасторальным духом, да и действие многих книг происходит в провинции, в основном в родном Висконсине.

Рос Клиффорд на ферме, помогая отцу, но копаться в земле не входило в планы будущего писателя — после школы он поступил на факультет журналистики Университета штата Висконсин в Мэдисоне. Увы, вскоре у семьи Саймаков, как и у многих американских фермеров той поры, начались финансовые трудности (не зря в книгах знаменитого фантаста то и дело достаётся бездушным чиновникам да алчным банкирам!), и учёбу пришлось оставить. Клиффорд пошёл работать учителем, а женившись в 1929-м на Агнес Карченберг, рискнул заняться потенциально более «хлебной» журналистикой.

Чтобы прокормить семью, пришлось попотеть: Клиффорд одновременно подрабатывал в нескольких региональных газетах Мичигана, Канзаса и Миннесоты, благо перо у него было бойкое. В 1939 году Саймак окончательно перебрался в Миннесоту, заключив постоянный контракт с газетой Minneapolis Star and Tribune, где проработал до самого выхода на пенсию в 1976-м. Поначалу репортёром, потом редактором отдела новостей, наконец — шефом научно-популярного отделения.

Уже в начале журналистской карьеры Клиффорд попробовал себя как писатель. По правде говоря, делал он это по финансовым причинам, да и писал всякое — в основном вестерны и приключенческие рассказы. А затем взялся и за фантастику, которой увлекся ещё в детстве, прочтя книги Герберта Уэллса. Поначалу с фантастикой не складывалось — сочинять-то Саймак сочинял, но не печатали. Первая НФ-публикация состоялась в 1931 году — повестушка «Мир красного солнца» вышла в журнале Хьюго Гернсбека Wonder Stories. Дальше — как отрезало. Почти все рассказы и повести капризные редакторы фантастической периодики отвергали не глядя.

Истинным «крёстным отцом» Саймака-фантаста (как и многих других столпов «Золотого века» американской НФ) стал Джон Кэмпбелл, который придирчиво отбирал для своего журнала Astounding Science Fiction самых ярких и оригинальных авторов. С конца 1930-х Саймак заслуженно стал одной из наиболее резвых «лошадок» кэмпбелловской литературной «конюшни».

Купить книгу

Потихоньку Клиффорд нащупывал собственный путь в фантастике — начинал он преимущественно с космических опер и «твёрдой» НФ, пока, наконец, не обустроил особую нишу. Саймак фактически стал одним из основоположников «мягкой» фантастики особо гуманистической направленности, в центре которой не бестрепетные супермены с квадратной челюстью, а обычные люди, оказавшиеся в фантастических ситуациях.

В 1935 году в журнале Marvel Tales появилась первая большая повесть Саймака «Создатель», через четыре года Astounding напечатал его «почти» роман «Космические инженеры» (на тот момент — повесть, позже заметно расширенная), однако ещё несколько лет Клиффорд оставался в основном автором рассказов. Успех как к романисту пришел только в 1952-м, с появлением заявленного именно как роман «Города» — серии сюжетно объединённых рассказов, которые до этого на протяжении восьми лет печатались в журналах. Роман получил Международную премию фэнтези, хотя никаких эльфов и магов там не было — в те времена «фантазией» в англоязычном мире называли фантастику вообще.

После «Города» для Саймака-творца наступила самая благодатная пора — почти 20 лет он оставался одним из лидеров американской НФ. В обыденной жизни ничего особенного не происходило: Саймак писал книги, работал в газете, занимался популяризацией науки и растил детей. Правда, в самом конце 1970-х у писателя начались проблемы со здоровьем, из-за чего в последующие годы Саймак больше налегал на короткую форму. А вот его романы того времени, хоть и затрагивают зачастую серьёзные проблемы и спорные темы, в художественном отношении заметно уступают книгам «золотых» шестидесятых.

Писатель оказался на перепутье — мировая фантастика менялась на глазах: сначала «Новая волна», потом пришествие модернизированной космооперы, зарождающееся цунами фэнтези. Саймак лихорадочно метался, пытаясь сохранить лидирующие позиции — отсюда многообразие тем, перекликающихся с популярными произведениями более модных на тот момент авторов. Во многих книгах Саймака проявляются мистические или эзотерические мотивы, изрядная доля политизированной злободневности. Впрочем, встречались и яркие мысли, и нестандартные идеи. Да и писательское мастерство никуда не делось. В семидесятые мэтр «мягкой» НФ попробовал себя в фэнтези, сочинив авантюрные квесты «Паломничество в волшебство» и «Братство талисмана».

Купить книгу

В 1976 году Ассоциация американских писателей-фантастов отметила заслуги Клиффорда Саймака перед жанром титулом Грандмастера в рамках премии «Небьюла». Были у него и другие награды — ещё одна «Небьюла», три «Хьюго», «Локус» и премия Брэма Стокера. За более чем полувековую карьеру фантаста Саймак сочинил 28 романов, более сотни повестей и рассказов.

Его книги активно издают за рубежом — особой популярностью, кроме России, они пользуются во Франции, Италии, Португалии, Германии и Дании, а «Город» выпустили даже в Аргентине! Первая русская публикация Саймака датирована 1957 годом, когда журнал «Знание — сила» напечатал рассказ «Однажды на Меркурии». В советские времена были переведены почти все лучшие книги Саймака — ведь идеи писателя-гуманиста оказались близки коммунистическим ценностям. При этом Саймак никогда не был «бичевателем» социальных язв мира капитала, хотя иронических, даже сатирических ноток в его творчестве немало.

Странное — не значит страшное

Циклов Саймак не писал вообще. Однако его творчество можно разделить на несколько тематических блоков, наиболее значительный из которых — Контакт с иным разумом.

Контакт в книгах Саймака многообразен. Обычные люди сталкиваются с бывшими собратьями-сверхчеловеками, с разными формами инопланетной жизни, с неожиданно разумными соседями по планете, с собственноручными созданиями… Понятно, что Контакт оборачивается для человечества огромным культурным шоком, чреватым колоссальными потрясениями — нравственными, идеологическими, религиозными, социальными, политическими. Смятение, тревога, и, наконец, страх — именно эти чувства обуревают человека при столкновении с неведомым, неожиданным. Но почему? Возможно, надо полностью изменить вектор восприятия?

Один из первых романов Саймака, написанное на грани сатирического памфлета «Кольцо вокруг Солнца», — своеобразная версия «войны» Людей Икс против обычного (точнее, обывательского) человечества. Одновременно — размышления о присущих людям пороках вроде ксенофобии, попытка разобраться в самой сути природы человека.

Ещё более остро идея столкновения человека обычного со своим более продвинутым «альтер эго», перешедшим на следующую ступень эволюции, развернута в одном из лучших романов писателя «Что может быть проще времени?». А «Принцип оборотня» во многом пересекается со знаменитым «Чужаком в чужой стране» Роберта Хайнлайна, рассказывая о найдёныше, в чьём сознании человеческое начало борется с иноразумным. В этих книгах чётко проглядывают две основополагающие грани творчества Саймака — истинного сына своего времени и определённой среды: с одной стороны — оптимистическая вера в человека, в самые лучшие черты его естества, с другой — изрядная доля идеализма на грани наивности.

Не всегда Контакт ведёт к миру, достаточно часто это конфликт, однако и тут есть варианты. Не обязательно ведь доводить дело до смертоубийства, разумный компромисс — тоже выход. Перекликающийся с рассказами о роботах Айзека Азимова роман Саймака «Снова и снова» показывает конфликт людей и созданных ими андроидов. Впрочем, чего ещё могут ожидать люди, много лет использовавшие «чад своих» как рабов? Вздумалось поиграть в Создателя? Но ведь это колоссальная ответственность! С другой стороны, позиция восставших андроидов тоже небезупречна, тем более в игру вмешивается «третья сила». Герой книги оказывается между молотом и наковальней столкнувшихся интересов, вместе с читателем отчаянно пытаясь найти мостик взаимопонимания, по которому смогут пройти все, и «волки», и «овцы». Иногда приходится делать выбор — кто сказал, что это легко?

Во многом сатирические «Почти как люди» — ироническая история очередного вторжения инопланетян на Землю. Изучив землян, хитрые чужаки поняли, что гораздо эффективнее звёздных дредноутов могут быть весело шуршащие денежные знаки — и люди чуть было не продали свой мир! Однако едкой иронией над «родимыми пятнами капитализма» роман не исчерпывается. Да, алчное стремление сделать «бизнес» способно стать средством саморазрушения, но впитанный с молоком матери индивидуализм, ощущение «своего» дома, который нужно защитить во что бы то ни стало, присущи только подлинно свободным людям. Именно они, истинные носители традиционных ценностей американской демократии, оказались недоступны искусу «золотого тельца». Впрочем, без помощи «хорошего» инопланетянина тоже не обошлось.

Роман «Вся плоть — трава», в котором человечество вступает в Контакт с разумными растениями, ставит перед людьми ещё один непростой выбор. Переход на новую ступень цивилизации чреват для человечества полным отказом от привычного «механизированного» образа жизни, особенно от оружия. Для многих такой подход совершенно неприемлем, потому главной и естественной реакцией становится насилие. И опять спасение мира — удел не близоруких власть имущих, но человека обычного, эдакого простоватого американского «хоббита» из глубинки.

Знаменитые «Миры Клиффорда Саймака» — первое 18-томное собрание сочинений писателя на русском языке, выпущенное с 1993-го по 1995-й годы рижским издательством «Полярис»

В «Пришельцах» Саймак блестяще показывает саму атмосферу первого Контакта — на Землю спускаются непонятные чёрные объекты. Явно происходит нечто из ряда вон, — но что? Роман может показаться пресноватым, однако это попытка смоделировать ситуацию, исходя из окружающей писателя действительности. Получилась «производственная» хроника с открытым финалом.

«Пересадочная станция» — апофеоз темы Контакта в творчестве Саймака, наиболее полно раскрывающая ключевую идею многих его книг об общности всех разумов. Герой истории — обитающий в американской глуши хозяин тайного перевалочного пункта для межгалактических путешественников, который стал своеобразным посредником между цивилизациями. Люди у Саймака — лишь один из видов разумных существ, населяющих бескрайние просторы Вселенной. И главная задача для всех видов sapiens — не выяснить, кто лучше или хуже, а нащупать то, что их объединяет, чтобы вовремя протянуть руку или принять её в ответ, чтобы быть готовым объединиться с иным разумом… Наивно? Возможно. Но если бы люди восприняли всем сердцем этот простой принцип здесь и сейчас, многие конфликты и противоречия удалось бы разрешить мирным путём.

10-томник «Весь Саймак» — второе и пока последнее собрание сочинений фантаста на русском, на данный момент самое полное (2004–2006 годы, издательство «Эксмо»)

О скитаньях вечных и Земле

Самый знаменитый роман Саймака «Город» рисует элегически-печальный образ Земли, которую покинули люди, оставив в качестве непрошенных заместителей разумных псов. Книга получилась очень эмоциональная, многослойная, неоднозначная, — авторский оптимизм здесь перемежается с трагическими размышлениями о природе человека.

«Город» был написан в результате крушения иллюзий… Человечество прошло через войну, не только унесшую миллионы жизней, но и породившую новое оружие, способное уничтожить уже не армии, а целые народы… Меня лично потрясла не столько разрушительная сила нового оружия, сколько очевидный факт, что человек в своей безумной жажде власти не остановится ни перед чем. Похоже, нет предела жестокости, которую люди готовы обрушить на головы своих ближних… «Город» не был задуман как протест (что толку от протестов?), это был поиск фантастического мира, способного противостоять миру реальному… Кто-то назвал этот сборник «обвинительным актом человечеству»; такое определение не приходило мне в голову, когда я писал рассказы, но я с ним согласен и считаю, что у меня были и есть причины предъявить человечеству обвинительный акт.

Клиффорд Саймак

В «Городе» Саймак по-прежнему балансирует на грани идеалистической веры в лучшее и разочарования в ней, пытаясь нащупать иной путь развития человечества, нежели современная цивилизация. «Меня беспокоит, что под влиянием техники наше общество и мировосприятие теряют человечность» — писал Саймак. Человечность — вот золотой ключик ко всему творчеству замечательного фантаста. Его герои в самых необычных обстоятельствах пытаются остаться людьми — даже если они не люди. С «Городом» перекликается и более поздний роман Саймака «Могильник», в котором Земля превратилась в планету-кладбище. Сюда можно принести цветы, вспоминая былое величие и славу, но жить на кладбище нельзя.

Книги Саймака никогда не издавались в серии Fantasy, но пираты решили иначе, и несколько томов выпустили в фальшивых жёлтых суперах "под «Северо-Запад»"

В своём творчестве Саймак затронул почти все традиционные темы современной фантастики: космические приключения («Империя», «Космические инженеры»), путешествия во времени («Мастодония», «Дети наших детей»), причудливые параллельные миры («Исчадия разума»), закат цивилизации («Звёздное наследие», «Выбор богов»), бессмертие («Зачем их звать обратно с небес?»). Но во всех произведениях писателя его герои находятся в духовном поиске, ибо бездумное погружение в пучину обывательских радостей неизбежно ведёт к деградации.

Положительные персонажи Саймака сродни рыцарям короля Артура, чей удел — поиск Святого Грааля. Кто сказал, что это обязательно чаша? Граалем может оказаться что угодно, например, дракон! С одной стороны, вместилище всех знаний Вселенной, с другой — просто прекрасное существо, олицетворяющее величие Жизни. Таковой оказалась конечная цель героев «Заповедника гоблинов» — самой популярной у нас книги Саймака. Едва выйдя на русском, она буквально очаровала советских читателей поразительным и необычным ароматом «чудесности» — ироничной, но необъяснимо притягательной.

Герои книг Саймака ищут, и что бы ни становилось предметом их стремлений — могущественные артефакты, открывающие двери или несущие истину («Игрушка Судьбы», «В логове Нечисти»), либо ответы на извечные вопросы («Паломничество в волшебство», «Живи высочайшей милостью»), итог поисков всегда един. Не стоит искать Грааль вовне, он внутри каждого из нас — надо лишь нащупать верную дорогу. Героям Клиффорда Саймака это, как правило, удаётся — не до конца, не сразу, но они делают первые робкие шаги по пути познания самого себя. Открыть и понять собственную душу и сердце — что может быть важнее?

* * *

Саймак любил людей и верил в них, призывая к духовной общности различных разумов, вне зависимости от количества конечностей или наличия хвостов. Он презирал ксенофобов и шовинистов, верил в торжество здравого смысла. Именно эта вера в лучшее, в то, что «вместе мы преодолеем!» — одна из главных причин, по которой книги Саймака тянет перечитывать даже в наше циничное время. Ведь в самых грустных его произведениях всегда проглядывает наивный, но притягательный оптимизм.

Клиффорд Дональд Саймак скончался 25 апреля 1988 года в Миннеаполисе. Он остался в истории как знаковая фигура американской и мировой фантастики, хоть в последние годы его несколько подзабыли. Но если мир вокруг кажется гадючьей норой — почитайте «Заповедник гоблинов» или «Почти как люди», и на душе станет заметно светлее. Магия Клиффорда Саймака по-прежнему жива.

Источник: журнал Мир фантастики

Материалы о других писателях:

• Абрахам Меррит — творец кошмаров и фантазий

• Фриц Лейбер — Великан героического фэнтези

• Генри Каттнер и Кэтрин Мур — гениальные халтурщики и мистификаторы

• Жизнь Эдгара По — как правильно сойти с ума и стать несчастным

• Конан-литератор: отец и заложник Шерлока Холмса — Артур Конан Дойль

• Моряк, который не вернулся домой — Роберт Луис Стивенсон

• Андрэ Нортон — первая леди фантастики

• Филип Хосе Фармер — повелитель миров и героев

• Курт Воннегут — канарейка в шахте

• Джонатан Свифт — Человек на все времена

• Шпион-фантаст, женщина-мужчина — двойная жизнь Джеймса Типтри-младшего

• Обогнавший время — Жюль Верн

• Истинно американский джентльмен Эдгар Райс Берроуз — создатель Тарзана и Джона Картера

• Чародей с дипломом — миры Лайона Спрэга Де Кампа

• Как Харлан Эллисон стал классиком — посылая всех на хрен

• Роберт Силверберг — классик, который дважды отрекался от фантастики

• Чайна Мьевиль — новый, странный, стимпанк, коммунист (о жизни и творчестве писателя)

• Стивен Кинг — Король ужасов (о жизни и книгах писателя)

• Альфред Элтон Ван Вогт — бегущий по волнам фантазии (о жизни и книгах писателя)

• Янтарный принц Роджер Желязны — о жизни и творчестве писателя

• Жизнь Лавкрафта — хикки, расиста и гения (о жизни и книгах писателя)

• Станислав Лем и его фантастика — о жизни и творчестве писателя

• Роберт Асприн — легкомысленный мифотворец (о жизни и творчестве писателя)

• Роберт Адамс — Вождь кланов (о жизни и книгах практически не известного в России писателя боевого тёмного фэнтези)

Мы все — машины времени. Вот почему всю свою жизнь я нахожусь под очарованием стариков. Потому что я знаю: вот сейчас нажму его потайную кнопку и окажусь в 1900 году. Или на Гражданской войне… А в детстве я встречал ветеранов Гражданской войны!
Рэй Брэдбери

Американская история укладывается в столь небольшое количество поколений, что древность оказывается поразительно близка. Молодой Рэй Брэдбери был современником Эдгара Берроуза. А Берроуз был сыном отставного офицера американской Гражданской войны, современника Эдгара По. Как поразительно коротка эта цепочка — всего два-три поколения, неполный век…

Но ведь Рэй Брэдбери — наш современник. Он врос в эту временную цепочку, добавил к ней свое звено, стал еще одной живой машиной времени, которая связывает нас с легендарным ныне миром пионеров журнальной фантастики — Хьюго Гернсбеком, Абрахамом Мерритом, «Доком» Смитом, Джоном Кэмпбеллом…

Одна жизнь — между легендой и современностью. Это кажется немыслимым. Невозможным. Брэдбери был прав: люди — это живые машины времени.

Брэдбери под одной обложкой с Лавкрафтом и Говардом

1.

Рэй Дуглас Брэдбери родился 22 августа 1920 года в Уокигане, штат Иллинойс. Связь с американской древностью Рэю была обеспечена: английские предки его отца обосновались на новом континенте ещё в 1630 году. Мать Рэя была по национальности шведкой, так что по материнской линии он вполне мог считать себя потомком викингов. С матерью у мальчика всегда было полное взаимопонимание. Отец, напротив, держал сына на некотором расстоянии. Позже, уже когда Рэй повзрослеет, их отношения наладятся, и тогда в сборнике «Лекарство от меланхолии» появится необычное посвящение: «Моему папе, чья любовь, хоть и столь запоздалая, так радостно меня удивила».

Радостное удивление — пожалуй, именно этими словами можно описать вкус многих произведений Брэдбери о детстве. Кажется, что Рэй никогда не переставал играть с этим миром. Но его воображение будоражили и детские страхи. В раннем автобиографическом эссе он писал:

Среди моих первых воспоминаний есть и такие: я поднимаюсь ночью по лестнице и вижу мерзкое чудовище, поджидающее меня на предпоследней ступеньке. Я вскрикиваю и бегу изо всех сил к маме. Затем мы поднимаемся по лестнице вместе с ней. Чудовище неизменно прячется. Маме так ни разу и не удалось его увидеть. Временами мне было даже обидно, что ей не хватает воображения… Все первые десять лет моей жизни призраки, скелеты и прочие детские страхи постоянно квартировали в моей голове.

Маленький босой Рэй с проницательным взглядом

Но в этой голове квартировали не только детские страшилки — с самого раннего детства у Рэя была неодолимая тяга к волшебному вымыслу. Он с упоением слушал, как мама читала ему «Волшебника страны Оз», и с таким же восторгом внимал тётушке, которая сказкам предпочитала рассказы Эдгара По. Взрослые брали мальчика с собой в кино, где он смотрел «Призрака оперы» и «Затерянный мир». Однажды он попал на выступление знаменитого иллюзиониста Блэкстона. Магия произвела на Рэя совершенно неизгладимое впечатление. Он захотел стать фокусником.

В 1928 году (который через много лет станет волшебным годом «Вина из одуванчиков») мир восьмилетнего Рэя перевернулся раз и навсегда: совершенно случайно к нему в руки попал номер Amazing Stories Quarterly — толстого ежеквартального журнала фантастики. Это было бумажное сокровище, преисполненное магии. На ярко-жёлтой обложке гигантские, больше двух метров ростом, красные муравьи преследовали человека. Какой мальчишка смог бы спокойно смотреть на такое? Обложка обещала невероятные приключения. От неё веяло именно тем, что стало едва ли не главным достоинством ранней журнальной фантастики, — ощущением Чуда. Восторг перед чудом был сильнее страха перед чудовищами. Точнее, чудовища сами становились частью волшебства, пронизывающего мир…

Как будто фрагменты сложной головоломки, щёлкнув, встали на свои места, и с этого момента жизнь Рэя пошла в строго предопределённом направлении. Впрочем, пока он об этом не догадывался.

Но маховик его судьбы уже разгонялся. В 1932 году бедствия Великой депрессии сорвали семью Брэдбери с места. Из Иллинойса они переехали в Аризону. За день до отъезда Рэй снова попал под действие магии. Мистер Электрико, иллюзионист из бродячего цирка, разбившего шатры на берегу озера Мичиган, сказал мальчику, что узнаёт в нём старого друга, который погиб в 1918 году в Арденнах. По словам мага, Рэй унаследовал душу его приятеля. Это было не на представлении, фокусник просто разговаривал с мальчиком.

Почему он сказал это? Не знаю. Может быть, он увидел во мне готовность принять какую-то новую судьбу? Откуда мне знать… Но я помню, что он сказал мне «Живи вечно» — и подарил мне моё будущее, а заодно и моё прошлое — много лет жизни до того дня, когда его друг погиб во Франции…

Купить книгу

Сам Брэдбери был уверен, что начал писать именно благодаря встрече с Мистером Электрико. Почему бы нам не поверить ему?

В Аризоне Рэя ждал настоящий клад: один из местных ребят собрал целый ящик журналов фантастики, и Рэй прочитал их все. Истории о Тарзане и марсианские эпопеи Эдгара Райса Берроуза настолько потрясли его воображение, что он, не в силах преодолеть жажду новых приключений, принялся творить их сам. Тем летом его настоящей Машиной Чудес стала игрушечная пишущая машинка, у которой были одни только заглавные буквы.

Ещё двумя годами позже, в 1934-м, судьба и Великая депрессия перенесли его семью в Лос-Анджелес. К этому времени Рэй превратился в полноватого очкарика, традиционного школьного изгоя, которого сверстники никогда не звали играть в бейсбол. Что ему оставалось? Только чтение. И фантастические рассказы, порождённые собственным воображением.

2.

Восемь десятилетий спустя он оставался таким же толстячком в очках, с по-детски чистой и не по-детски печальной улыбкой. В 1950 году он написал: «Никто не может постареть, пока не осознает вполне, насколько он одинок в этом мире». Ещё через полстолетия станет ясно, что сам он этого так вполне и не осознал.

Тогда, в середине 1930-х годов, он лишь начинал чувствовать одиночество, но был не в силах его осознать. Это было нелёгкое чувство. Он, открытый для чудес, погибал в повседневности. Мама понимала его, но удивляться чудесам не могла — ей по-прежнему не дано было видеть чудовищ, засевших на предпоследней ступеньке ночной лестницы.

Возможно, со временем Рэй тоже научился бы не обращать на них внимания, забросил бы журналы и стал бы обычным работягой. К тому шло, и к тому бы пришло, если бы рок не продолжал раскручивать свой маховик. Если бы не чудеса.

В 1930-е любой сказал бы, что слева — звезда радио Джордж Бёрнс, а справа — какой-то неуклюжий очкарик

В Калифорнии было возможно всё. Однажды Рэй заехал на роликах в Голливуд и приехал домой в лимузине бывшей кинозвезды и будущей королевы голливудских сплетен Луэллы Парсонс. А вот 13-летний Брэдбери стоит рядом с Джорджем Бёрнсом, в прошлом популярным радиоведущим, а в будущем — известным актёром и лауреатом «Оскара». Рэй всегда был там — в неуловимом промежутке между прошлым и будущим, и никогда не терял способности охватить взглядом и то, что уже было, и то, что ещё не сбылось.

Мультфильм по Брэдбери

В первых числах сентября 1937 года Брэдбери случайно познакомился в букинистическом магазине с каким-то парнем, который обратил внимание на его страсть к фантастическим журналам и пригласил… куда? Не может быть. Он пригласил Рэя на очередное ежемесячное заседание местного отделения Научно-Фантастической Лиги.

Брэдбери пережил то потрясение, которое примерно тогда же обрушилось на нью-йоркского любителя фантастики Фредерика Пола и на сотни (всего сотни — на всю страну) других читателей НФ: он, неудачник, заблудившийся в воображаемых мирах, нашёл таких же, как он, единомышленников — и нашёл их в совершенно реальном, вещественном, повседневном мире! Не может быть. Во-первых, чудес не бывает. Во-вторых, попробуйте-ка повторить это ещё раз — после такого несомненного чуда!

5 сентября 1937 года Рэй Брэдбери наконец вышел на скоростное шоссе, по которому его судьба рванула вперёд — без светофоров и остановок на дозаправку. Именно на том заседании кто-то вручил ему первый номер самодеятельного клубного журнала Imagination (отпечатанного на машинке, размноженного на ротаторе и пробитого у корешка тремя скрепками), где были опубликованы рассказы и статьи членов Лиги. Брэдбери вдруг осознал, что в таком журнале могли бы публиковаться и его рассказы. Предложить их в настоящий журнал он бы не осмелился, но в такой — почему бы и нет?

Его первая фэнская публикация состоялась уже через четыре месяца: в январе 1938 года в очередном выпуске Imagination появился рассказ «Дилемма Холлербокена». Рассказ был снабжён всеми недостатками любительской прозы, но как минимум сюжетная идея была свежа: герой накопил невероятное количество энергии благодаря тому, что сумел «остановиться во времени», и эта энергия должна была немедленно высвободиться, если бы он снова начал «двигаться».

Три года спустя на поразительно похожей идее построит первый рассказ из своего «оружейного» цикла Альфред Ван Вогт — профессиональный писатель и один из любимцев Джона Кэмпбелла. Было что-то? Или?.. Как бы то ни было, фантастический мир оставался невероятно тесен.

Но Брэдбери был в этом мире пока что почти никем. Он был шутом. Джокером. Записным остряком, который хохмил в журналах, на встречах, на улице, всегда и по любому поводу. Он бурно общался. Он рассылал юморески и заметки во все любительские журналы, до которых мог дотянуться. «Но под всем этим неуправляемым весельем, — писал спустя всего лишь пять лет его близкий друг Брюс Йерке, — скрывалось глубокое понимание человеческой природы, и уже видны были зарубки, оставленные временем…»

Тогда же клубная жизнь познакомила Брэдбери и с некоторыми писателями-профессионалами из Лос-Анджелеса. На заседания Лиги приходили Генри Каттнер, Артур Барнс, Ли Брэккет, Роберт Хайнлайн. Улыбчивый молодой человек, энергичный и ненасытно жаждущий общения, временами пугал их своей импульсивностью, а уж бесконечными расспросами о том, как стать профессиональным и успешным писателем, мог довести просто до белого каления.

К тому времени он как раз закончил школу и принялся искать, чем заняться во взрослой жизни. Театр? Графика? Литература? Юморески вскоре перестали его устраивать, и он перешёл к более серьёзным формам. Но любительские журналы, привыкшие получать от Брэдбери лёгкие хохмы, такие его рассказы брали не слишком-то охотно. Рэй прекрасно знал, что фэнзины испытывают дефицит материалов, и отказам сначала удивлялся, а затем начал с обидой подозревать чуть ли не заговор. Но из этой ситуации выход был найден — летом 1939 года Брэдбери выпустил первый номер своего собственного фэнзина Futuria Fantasia. В этом журнале ему, как правило, не отказывали.

3.

С подготовкой первого номера (всего Брэдбери сделал четыре выпуска) совпало первое (и последнее) политическое затмение, постигшее будущего классика, — он увлёкся идеями технократии. В 1930-х годах это было весьма модное поветрие, этакая новая химера, в болоте всеобщего уныния рождённая от брака Депрессии с техническим прогрессом. Технократы утверждали, что научные методы управления экономикой позволят сделать её максимально эффективной и у общества не останется другого выхода, кроме как немедленно начать процветать.

Для этого нужно было дождаться, когда неэффективная капиталистическая экономика сама себя скушает. Депрессия — это только начало, говорили идеологи технократии. Если всё пойдёт так, как предсказывает суровая логика, то к 1945 году Америка будет лежать в руинах. У народа просто не будет иного выхода, кроме как вручить свою судьбу в руки наиболее продвинутых инженеров, учёных и мыслителей, которые смогут подняться над сиюминутными проблемами и объединёнными силами решить задачу по построению идеального общества.

Купить книгу

Брэдбери в те времена ещё вполне бодро принимал предложения по воплощению в жизнь всяческих утопий. Но уже через несколько лет он будет воспринимать технический прогресс как одно из многих фантастических чудовищ, выпестованных человеческой недальновидностью. А уж утопии, особенно воплощённые в жизнь, станут для него едва ли не главным кошмаром. Потому что утопии — это те же детские мечты. Став былью, они немедленно оказываются не нужны и погибают.

Но тогда, в 1930-х, писатели и любители фантастики относились к социальным экспериментам без особенных предубеждений — если можно было фантазировать в области науки и техники, то почему бы не пофантазировать и по части социального устройства? Некоторые из молодых фэнов, помогая «сказку сделать былью», даже решались на следующий шаг и становились членами компартии США — впрочем, после подписания пакта Молотова-Риббентропа и резкого перехода коммунистов от тотальной критики фашизма к объявлению Гитлера главным союзником все они, за редким исключением, партбилеты сдали. При всей любви к фантастике (а может быть, именно благодаря ей) они всё-таки не были совсем уж наивными юношами.

Технократия была для американцев определённо меньшим пугалом, чем «красная угроза», хотя и предлагала, как и коммунистическая теория, «научный» подход к общественному переустройству. Это был не очень страшный ужас. Кое-кому из молодёжи нравилось.

Эти простые и безумные обложки рисовал Ханнес Бок. Брэдбери увидел его рисунки на лос-анджелесском конвенте в 1939-м и чуть ли не за руку потащил художника в редакцию

«Мне кажется, — писал тогда Брэдбери, — что технократия сочетает в себе все мечты и надежды фантастики. Именно об этом мы мечтали столько лет — и скоро наши мечты могут воплотиться в реальность…» Через десять лет, перечитывая эти строки, он испытывал перед некогда превозносимыми им идеями только ужас.

Брэдбери играл с технократической утопией недолго — в первых номерах Futuria Fantasia ей уделялось довольно много места, но постепенно тема сошла на нет. Ему было интереснее публиковать фантастические рассказы, чем описания социальных прожектов. К тому же в этой области наблюдались определённые достижения: например, для четвёртого (и, увы, последнего) номера фэнзина Брэдбери выпросил рассказ у самого Роберта Хайнлайна — почти невероятная удача, даже с учётом того, что Хайнлайн поставил главным условием публикацию рассказа под псевдонимом «Лайл Монро». Обложки для журнала рисовал Ханнес Бок — ещё один приятель Брэдбери по Лиге, художник-любитель, тогда никому ещё не известный.

Именно его рисунки Брэдбери захватил с собой, когда летом 1939 года отправился в Нью-Йорк на самый первый в мире WorldCon — всемирный съезд любителей фантастики. Всемирным этот съезд назывался, скажем прямо, ради красного словца — съехались на него только американцы, но ничего подобного нигде в мире тогда больше не проводилось. Помимо участия в съезде, Брэдбери совершил в Нью-Йорке ещё один важный для нашей истории подвиг — он зашёл в редакцию ежемесячника Weird Tales и встретился с редактором Фэрнсуортом Райтом. Во-первых, он хотел выяснить, существует ли возможность опубликовать в журнале собственные рассказы (возможности, впрочем, тогда не нашлось). Во-вторых, он предложил Райту посмотреть работы Ханнеса Бока — и здесь попадание было точным. Райту понравился стиль иллюстраций, и вскоре с подачи Брэдбери графика Ханнеса Бока стала регулярно появляться в журнале, а сам он быстро сделался одним из популярнейших художников-фантастов.

Купить книгу

Сам же Брэдбери нашёл в Нью-Йорке нечто большее, чем возможность издаться, — литературного агента. Джулиус Шварц был тогда одним из немногих активистов, кто тратил время на пристраивание чужих рассказов в журналы (позже он найдёт себе более престижное и творческое занятие и останется в истории массовой культуры как ведущий редактор комиксов про Супермена и Бэтмена). Брэдбери отдал Шварцу свои рукописи и вернулся в Лос-Анджелес — работать.

За неимением других вариантов он стал разносчиком газет. Будущий классик носился по улицам с криком «Последние новости!» добрых четыре года, с 1938-го по 1942-й, одновременно придумывая новые рассказы, наблюдая за людьми, подмечая яркие детали… Если у него хватало на это сил. Вы никогда не бегали по улицам с тяжеленной пачкой газет? Попробуйте. Очень способствует творческому росту, если удастся сохранить дыхание.

Через много лет он написал об этом времени:

Когда я продавал газеты, друзья спрашивали меня: «Что ты тут делаешь?» Я отвечал: «Становлюсь писателем». — «Ты выглядишь не по-писательски», — говорили они. «Зато я чувствую себя как писатель!» — возражал я.

Шварц был ещё и редактором комиксов о Супермене

Только в 1941 году (через полтора года после знакомства с Брэдбери) Шварцу впервые удалось продать его рассказ. «Маятник», написанный ещё в 1939 году и позже переписанный приятелем Брэдбери Генри Хассе, принёс соавторам на двоих двадцать семь с половиной долларов (минус причитавшийся агенту процент). Это была история учёного, который во время демонстрации своего изобретения нечаянно угробил два десятка светил мировой науки и был за это наказан бессмертием — и созерцанием бесконечной смены эпох.

4.

В 1942 году Брэдбери решил, что хватит с него «газетной» работы. Он выбрал из своих рукописей всё, что можно было читать без риска для рассудка, и отправился в Нью-Йорк к Шварцу, рассчитывая на его дружеский совет. Шварц, уже имевший к тому времени значительный опыт общения с редакторами журналов, помог не только советом. Несколько дней они вдвоём жили за пишущей машинкой: Шварц критиковал то, что Брэдбери писал, а Брэдбери раз за разом послушно переписывал, раз в день выбегая на улицу, чтобы купить молоко и гамбургер — большего он позволить себе не мог, да и у Шварца дела были не настолько блестящими, чтобы кормить Рэя за свой счёт.

Может быть, помогла диета, может быть — советы мудрого Шварца, но рассказ «Дудочник», написанный Брэдбери во время совместного сидения, удалось пристроить довольно быстро. Это был первый опубликованный «марсианский» рассказ Брэдбери — достаточно прилично сделанный, но не настолько хороший, чтобы удостоиться включения в какой-нибудь из будущих авторских сборников 50-60-х годов.

Одна из первых публикаций Рэя в крупном журнале. Рядом — гвоздь номера, рассказ Эдмонда Гамильтона. На свадьбе Гамильтона Брэдбери позже будет свидетелем

Отойдя от машинописной лихорадки, Брэдбери посмотрел на свой текст со стороны и остался недоволен. Он видел, как, что и зачем он сделал, он сознавал, что рассказ приобрёл более привычный для издателей вид, — но был ясно, что одновременно «Дудочник» что-то потерял. Исчезли странные и ни на что не похожие марсианские города. Исчезла юношеская поэтическая приподнятость. Исчезла… магия?

Брэдбери засел за машинку и принялся писать — один рассказ за другим, не позволяя себе ни малейшей поблажки и выдавая текст десятками страниц в день. Ни один из этих рассказов не был принят никаким журналом фантастики. Но он упорно продолжал искать свой «голос», и монолитная суровость редакторов стала давать трещины. Рассказик в Thrilling Wonder Stories, другой в Weird Tales— иногда подражая другим, иногда изобретая что-то своё. «Ветер» он писал, держа в голове стилистику Хэмингуэя. «Толпа» выросла из стилистики Эдгара По…

К середине 1943 года упорство Брэдбери принесло первые успехи. Его рассказы стали регулярно появляться в Weird Tales, реже — в других изданиях, менее значимых. Самым известным журналом фантастики оставался Astounding Джона Кэмпбелла — тот первым читал каждый новый рассказ Брэдбери, но не проявлял ни малейшего желания их публиковать. Такая фантастика ему не подходила.

«Подводная стража» Брэдбери на обложке Amazing Stories за декабрь 1944

Брэдбери мало-помалу стал дрейфовать в сторону литературы ужасов. Детские страхи были ему памятны, и пишущая машинка превращала их в стильные и необычные истории. В Weird Tales его уже числили постоянным автором. А в 1947 году у него даже вышел авторский сборник «Тёмный карнавал» в издательстве Arkham House — вышел и разошёлся довольно большим для этого издательства тиражом в три с небольшим тысячи экземпляров. Но, конечно, для мира «большой» литературы это пока ещё не было Настоящей Книгой.

В 1945 году Джулиус Шварц предложил один из рассказов Брэдбери в журнал New Detective и внезапно получил совершенно восторженный отзыв. Редактор Райерсон Джонсон писал: «Вне всяких сомнений, Брэдбери — самый интересный начинающий автор из всех, кого мне доводилось читать. Присылайте мне всё, что он напишет».

Стена жанрового загона была сломана, мустанги могли уходить в прерию. Рассказы Брэдбери расходились по детективным журналам, журналам мистики, да и по части научной фантастики наметился прорыв: в 1946 году журнал Planet Stories опубликовал «Пикник на миллион лет» — первый фрагмент того, что через несколько лет соберётся под обложкой с заголовком «Марсианские хроники», — и новеллу «Забытые временем» (которая позже получит новое название «Лёд и пламя»), историю взбесившегося времени, за несколько дней пожирающего целые поколения.

Рэй в 1959 году

Ещё важнее было то, что прозой Брэдбери заинтересовались «внежанровые» популярные журналы. Его рассказы появились в American Mercury, Charm, Collier’s, Mademoiselle. Один из этих рассказов Марта Фоули включила в ежегодную антологию «Лучшие рассказы года». Другой был выдвинут на премию О. Генри.

Когда предложения прислать рассказ стали приходить от престижных New-Yorker и Harper’s, Джулиус Шварц написал Брэдбери, что больше ничем не сможет ему помочь. Если дело касалось пристраивания рассказов в фантастические журналы, Шварц был бесспорным специалистом. Но опыта работы на более ответственных и дорогих рынках у него не было. Здесь он помочь не мог ничем.

5.

Брэдбери вырос на фантастике, он был её прямым литературным потомком, её следующим поколением и её гордостью. Но мир фантастики теперь уже не был единственным доступным ему миром. Теперь для него были открыты все пути. При этом его любимая фантастика по-прежнему оставалась с ним, но самим своим существованием он сумел изменить и её саму, и её восприятие «внешним миром». Подумать только — глянцевые журналы с миллионными тиражами не считали зазорным перепечатывать его рассказы, уже опубликованные когда-то в Weird Tales! О его прозе спорили серьёзные критики. Его книги выпускали крупнейшие издательства. Его приглашали писать сценарии для Голливуда.

Мальчик, запоем читавший «Принцессу Марса», теперь написал «Марсианские хроники». Преисполненный восторга подросток, любовавшийся в цирковых шатрах на живые диковинки, создал «Человека в картинках». Юноша, увлекавшийся технократическими идеями, стал автором ярчайшего антитехнократического романа «451° по Фаренгейту». Писатель, прежде зарабатывавший на жизнь рассказами ужасов, вырастил «Золотые яблоки солнца».

В 1950 году, когда вышли «Марсианские хроники» — более 70 лет назад! — Рэю Брэдбери было всего тридцать лет. Впереди были долгие годы жизни, увлекательной работы, неизменного успеха, неувядающей популярности. Премии, переводы на все языки, признание современников, слава живого классика…

В 1950 году он оставался тем же мальчишкой, который зачитывался «Тарзаном». В том же 1950 году он по-мальчишески плакал, узнав о смерти его автора.

«Оно пришло из далёкого космоса»: фильм по сценарию Брэдбери

В нём поразительно сочетаются страх перед тьмой и умение радоваться свету. Его любимый праздник — Хэллоуин. Его лучший враг — время. Хрупкое, как крылышко бабочки. Безжалостное, как молодой голос по телефону. Равнодушное, как прилив, который каждую ночь слизывает с песка шедевры старого художника…

Пройдёт ещё полвека, и он напишет:

«Когда я гляжу в зеркало, я встречаю взгляд мальчишки, чьи голова и сердце переполнены мечтами, восторгом и неистребимой любовью к жизни. Да, у него совсем седая шевелюра — но что с того? Люди часто спрашивают, как мне удаётся оставаться таким юным, как удаётся сохранить ощущение молодости. Всё просто: пусть ваша жизнь преисполнится всеми возможными рифмами, всеми возможными занятиями, всей возможной любовью. И обязательно находите время для смеха — помните о том, что дарит вам счастье, — каждый день, без исключения. Именно так я и поступаю с самого раннего детства».

Источник: журнал Мир фантастики

Другие материалы о писателях:

Айзек Азимов
Пол Андерсон
Гарри Гаррисон
Лайон Спрэг Де Камп
Говард Лавкрафт
Роберт Шекли
Харлан Эллисон

Фриц Лейбер на протяжении десятилетий считался ведущим сторонником и верховным «жрецом» движения модернизации, выступая против суеверий, магии и религиозного фанатизма, объясняя логически и развенчивая научно все формы и аспекты колдовства и суеверий.

Белокурый мальчик, который получил своё имя «по наследству», родился 24 декабря 1910 года в Чикаго, штат Иллинойс, в семье актёров Фрица Лейбера и Вирджинии Бронсон Лейбер.

Фриц Лейбер-старший тоже родился в Чикаго, а его отец покинул Германию после революций 1848 года, был капитаном Союза во время Гражданской войны в Америке и работал госслужащим в штате Иллинойс. Вирджиния Бронсон, уроженка Великобритании, изучала актёрское мастерство и познакомилась с Лейбером во время летних гастролей Шекспировской труппы Роберта Б. Мантелла, в которой Фриц был ведущим актёром. Его актёрская карьера стремительно развивалась, Лейбер-старший сыграл Цезаря в немом фильме «Клеопатра» (1917) и Соломона в «Царице Савской». В 1920 году Фриц Лейбер-старший организовал собственный шекспировский театр и гастролировал с ним по стране до 1935 года. До самой смерти в 1949 году он снимался в кино.

Отец писателя - Фриц Лейбер-старший

Свои ранние годы будущий писатель провёл, путешествуя с матерью и отцом, живя в гостиницах и пансионах, ежедневно окунаясь в театральное закулисье и причудливый мир актёрской труппы.

Самым близким к понятию «дом» для юного Фрица был особняк, построенный отцом в Атлантик-Хайлендс, штат Нью-Джерси, где семья проводила вместе три летних месяца (при условии отсутствия турне). В течение учебного года, вплоть до третьего класса, Фриц-младший жил с бабушкой по материнской линии в Понтиаке, штат Мичиган, но смерть мужа заставила её переехать в Чикаго. Там Фриц поселился с двумя сёстрами отца, Дорой и Марией. Тихий и замкнутый, он редко заводил друзей, а те, с кем он сближался, были такими же одинокими и замкнутыми, как он сам. В течение учебного года Фриц тщательно оберегался тётушками, но получал карт-бланш на три месяца, которые проводил с родителями. Дисциплина была на самом деле излишней, так как мальчик редко нарушал установленные правила.

Купить книгу

Склонность к литературе Фрицу внушил отец, который, помимо Шекспира, щедро читал вслух Диккенса и Конрада, а также проявлял пристрастие к детективам. Необычайно чувствительный, Фриц страшно боялся темноты, в годы взросления всё сверхъестественное воспринималось им близко к сердцу, возможно, его более поздние попытки рационализировать ужас в своей художественной литературе возникли из-за страхов, пережитых в детстве.

Обученный шахматам актёром Александром Андре из труппы своего отца, Фриц стал чрезвычайно искусен в этой игре, которую называл «опасной». Он рассматривал шахматы как порок, которому можно предаваться с осторожностью, потому что увлечение это сильно мешало литературному творчеству. Первоначальные писательские усилия Лейбера в области необычного и фантастического стали результатом недостатка собственной уверенности. Он не чувствовал, что может создать серьёзную художественную вещь и предположил, что стоит попрактиковаться в области фантазии, хотя Фриц любил научную фантастику так же сильно, как и классическую литературу.

Выпуски журнала Amazing Stories 1950-го года с именем Фрица Лейбера на обложках

Помимо Жюля Верна, Герберта Уэллса и Эдгара Райса Берроуза, Фриц Лейбер-младший был почти религиозно предан «Удивительным историям» (Amazing Stories), которые читал с первого номера (апрель 1926 года) и оставался с журналом в течение четырёх лет. За эти годы Фриц поступил в Чикагский университет на специальность психолога, окончил с отличием учебное заведение в 1932 году, получив степень бакалавра. Фриц всегда думал о том, чтобы пойти по стопам отца. В средней школе он участвовал в драматических постановках, позднее — в нескольких пьесах драматической Ассоциации Чикагского университета. В то же время Фриц познакомился с Гарри Отто Фишером, который мечтал стать писателем, кукловодом и танцором балета, интересовался шахматами и фехтованием, научной фантастикой и фэнтези.

В переписке Фишер обменивался с Лейбером эссе, стихами и короткими отрывками художественных произведений. Они предлагали друг другу самые оригинальные литературные блюда, а однажды Фриц получил письмо, содержащее отрывок, который начинался словами: «Ибо все боятся того, кого называют Серым Мышеловом. Он разгуливает с дерзким видом, хотя ростом всего лишь с ребёнка…». Там же описывалась встреча Серого Мышелова с Фафхрдом, семифутовым великаном с севера, а также предыстория эпохи, которая напоминала читателю о средневековье. Но об этом чуть позже.

Купить книгу

Колледж Лейбер окончил в разгар депрессии. Преподобный Эрнест У. Мандевиль, епископальный священник Миддлтона, штат Нью-Джерси, убедил юношу, что он может стать отличным священником. Мандевиль редактировал журнал «Церковник» и руководил конторой по найму священнослужителей в Нью-Йорке. Он записал Лейбера в общую теологическую семинарию, крестил и конфирмовал его, затем отправил в качестве мирянина-чтеца и служителя в церкви в Атлантик-Хайлендс и Хайлендс, штат Нью-Джерси, где не было постоянного религиозного лидера.

Лишённый глубокой веры, Лейбер думал, что сможет рационализировать работу в социальное служение, но через пять месяцев понял, что работа в церкви ему ни по совести, ни по темпераменту. Фриц завершил эксперимент, но полученный опыт сформировал его циничное отношение к религии. Этот опыт ещё найдёт отражение в будущем романе «Мрак, сомкнись!».

Скопив денег за счёт стипендии, которую Фриц получил на последнем курсе Чикагского университета, Лейбер осенью 1933 года вернулся в колледж для получения диплома магистра. Он специализировался на философии и сравнительном религиоведении.

Лейбер присоединился к труппе своего отца в 1934 году. Взял сценическое имя Фрэнсис Лэтроп и сыграл Эдгара в «Короле Лире» и Малькома – в «Макбет». Во время гастролей Фриц-младший продал «Церковнику» несколько детских сказок, но от актёрской карьеры полностью не отказался. Субсидируемый отцом, он без особого энтузиазма пытался пробиться в Голливуд, получив маленькую роль в «Даме с камелиями» (1936), где снялись Роберт Тейлор и Грета Гарбо, и крошечную роль в «Великом Гаррике» (1937). Разочарованный кино, Фриц совершил длительную поездку в Чикаго и обнаружил среди бывших друзей-сокурсников странный набор из коммунистов, троцкистов и одинокого нациста. То, как эти разрозненные экстремисты враждовали на публике и общались в частном порядке, произвело на него неизгладимое впечатление, заставив сопоставить мотивы агитаторов политических идеологий с псевдо-идеализмом священнослужителей.

Купить книгу

Во время учёбы в Чикагском университете Фриц познакомился со студенткой Джонквил Стивенс, у них имелся общий интерес к фантастике, поэзии и английской литературе. На этом сходство заканчивалось, ибо Джонквил Стивенс была ростом ниже 150 см., и контраст с высоченным Лейбером (196 см) выглядел довольно комично. Но противоположности, как говорится, притягиваются, и 16 января 1936 года они поженились. Их единственный ребёнок, будущий философ и писатель-фантаст Джастин Лейбер, родился в 1938 году.

Потом была ещё одна неудачная попытка пробиться в Голливуде, и Лейберы вернулись в Чикаго, где Фриц получил работу в издательстве «Консолидейтед букс», где редактировал материал для «Стандартной американской энциклопедии» и книги серии «Университет Знаний Инкорпорейтед».

Перед вторым штурмом Голливуда Лейбер предпринял попытку стать профессиональным писателем, но пара коротких рассказов оказалась непригодны для продажи. Однако тут подсобил Генри Отто Фишер с идеей про пару героев Серого Мышелова и Фафхрда, которые вместе с Конаном откроют новую страницу в литературе героического фэнтези. Первый рассказ из цикла вместе с некоторыми стихотворениями Лейбер представил для критики Говарду Лавкрафту, и отклик был благоприятным.

Лавкрафт послал историю Лейбера Роберту Блоху и Генри Катнеру. Когда Блох посетил Лос-Анджелес в 1937 году, Генри Каттнер познакомил его с Фрицем Лейбером, что положило начало длительной дружбе. Однако, первый роман «Гамбит адепта», построенный вокруг персонажей Серого Мышелова (олицетворение Гарри Фишера) и семифутового гиганта с мечом Фафхрда (романтическое воплощение Фрица Лейбера-младшего), тогда не был куплен журналами.

Сборник «Посланцы Ночной Тьмы» Night's Black Agents, 1947 год

Следующая история о Сером Мышелове и Фафхрде, написанная в 1939 году, сломала барьеры для Лейбера. Джон Кэмпбелл приобрёл её для своего нового журнала «Unknown», опубликовав в августовском номере 1939 года. Начался «Золотой век» фантастики, в 1939 году впервые опубликовались рассказы таких известных мастеров жанра как Р. Хайнлайн, А. Азимов и А. Бестер.

Лейбер начал активно публиковаться у Кэмпбелла, а в 1943 году написал самый знаменитый свой роман «Ведьма», который хотя и получил запоздалую реакцию, но, в конечном счёте, имел значительный успех. Предыстория, использованная Лейбером для романа, взята из реального опыта его преподавания актёрского мастерства и драматургии в кампусе Западного колледжа Лос-Анджелеса в 1941-1942 годах, когда их семья перебралась в Калифорнию. «Ведьма» повествует о молодой женщине, которая знает, что в университетском городке практикуется колдовство, и использует сложные сверхъестественные меры предосторожности, чтобы защитить своего сомневающегося мужа. История стала настолько привлекательна, что выдержала несколько экранизаций, а сама идея трансформировалась и обыгрывалась не только в литературе, но во всевозможных сериалах.

Две экранизации романа «Ведьма»: «Странная женщина» / Weird Womanи (1944) и «Ночь орла» / Night of the Eagle (1962)

Пацифизм Лейбера рассеялся после Перл-Харбора, когда Соединённые Штаты вступили во Вторую мировую войну. В конце 1943-начале 1944 года Фриц устроился в американскую авиастроительную компанию «Дуглас эркрафт» и трудился инспектором в области контроля качества, работая в основном над военно-транспортным самолётом C-47 «Скайтрэйн».

Когда война закончилась, Лейбер вернулся в Чикаго, где устроился на должности помощника редактора журнала «Science digest». Журнал, издаваемый владельцами «Популярной механики», требовал многих навыков, которые Лейбер приобрёл во время своей энциклопедической работы для «Консолидейтед». На этой должности Лейбер проработал до 1956 года и оставил журнал, когда понял, что может прокормить семью одной лишь писательской деятельностью. В 1958 году Лейберы вернулись в Лос-Анжелес.

Особенности постсоветского книгоиздания: из 4-х томов на фото только один («Мечи против колдовства») действительно выходил в легендарно серии Fantasy (изд. «Северо-Запад»), остальные три - с поддельными пиратскими суперами

В это время у Фрица особенно сильно проявляется неудовлетворённость сексуальными стереотипами западной культуры, он считал, что нездоровые фрустрации вносят вклад в «больные» аспекты современной культуры. Его предпочтения основывались на социальных нравах последних людей в книге Олафа Стэплдона «Последние и первые люди: история близлежащего и далёкого будущего» (1930), в которой мужчины и женщины живут группами, и представители мужского пола вступают в половую связь со всеми представителями женского пола. Лейбер с восхищением рассматривал Онайдскую коммуну Джона Хамфри Нойеса, которая процветала между 1840 и 1900 годами и практиковала то, что Стэплдон представлял в виде фантазии и вымысла. Идеи промискуитета просочились в ряд рассказов Фрица, начиная с «Корабль отплывает в полночь», романа «Зелёное тысячелетие» и наиболее удачно раскрыты в «Порядочная девушка и пять её мужей», в которой герой попадает в идиллическое сообщество 2050 года, очень похожее на сообщество Онайда.

В 1960-е годы Лейбер будет подражать Лавкрафту, рассказы которого становятся крайне популярными в это время. Произведения Лейбера – «Мертвец», «Крупинка тёмного царства» и «Глубинный ужас» вошли в мировую классику литературы ужаса. В творчестве Лейбера отразились как его увлечения – кошки, шахматы и театр, – так и убеждения, в частности, отвращение писателя к сексуальному угнетению и лицемерию. Тексты Лейбера всегда энергичны, и хотя его литературный стиль иногда кажется вычурным, но точность, с которой писатель выбирает слова, спасает его пышный, цветистый язык от аляповатости – по крайней мере, в фэнтезийных произведениях.

Книги Лейбера родом из «лихих 1990-х»

В 1969 году жена Фрица, Джонквил, неожиданно скончалось, её смерть усугубила давний алкоголизм Лейбера, проявления которого преследовали писателя в течение всей жизни, особенно, когда Лейбер сталкивался с проблемами в Голливуде. Переработав душевные переживания, Фриц написал новый роман – «Our Lady of Darkness», о Франце Вестерне, писателе литературы ужаса, который должен разобраться со смертью жены и вылечиться от алкоголизма, в общем-то, почти о себе. В 1970-е годы Лейбер продолжал испытывать проблемы с деньгами, которые начались ещё после переезда в Калифорнию. Несмотря на коммерческую успешность, Лейбер часто продавал права на экранизацию своих произведений за сущие копейки и не получал гонорары с показов фильмов, а также все поступающие средства пускал на развлечения и ничего не откладывал в отличие от многих других писателей-фантастов, таких, например, как Роберт Хайнлайн, после смерти которого на скопленные им деньги была открыта библиотека в городе Батлер и организована премия за достижения в области космоса для частных предпринимателей.

В последние годы жизни финансовое положение Лейбера немного улучшилось, т.к. он начал получать гонорары от TSR.Inc. (создателей популярной настольной игры «Драконы и подземелья», которые использовали произведения серии «Фафхрд и Серый Мышелов»). При жизни Лейбер был признан научно-фантастическим сообществом и стал лауреатом 6-ти премий «Хьюго» и 4-х – «Небьюла». В 1980 году удостоился самой высшей награды американских писателей-фантастов – признан «Грандмастером». Однако, несмотря на множество наград, Лейбер так и не стал значительным автором научной фантастики в той мере, в какой он завоевал фэнтези.

Фриц Лейбер 1979 года

В 1992 году, в последний год своей жизни, Лейбер во второй раз женился, его супругой стала Марго Скиннер, журналист и поэтесса, с которой Фриц дружил более 20 лет. Затем писатель предпринял серию поездок на поезде по стране, во время которых Фриц часто терял сознание, и в конечном итоге нервное напряжение и переутомление привели его к смерти 5 сентября 1992 года, во время возвращения домой с научно-фантастического конвента в городе Лондон (Канада).

В 2001 году Фриц Лейбер посмертно был внесён в список «Зала славы научной фантастики и фэнтези» за огромный вклад в развитие жанра.

Источник: журнал Уральский следопыт

Материалы о других писателях:

Роберт Адамс
Айзек Азимов
Пол Андерсон
Роберт Асприн
Эдгар Райс Берроуз
Жюль Верн
Альфред Ван Вогт
Курт Воннегут
Гарри Гаррисон
Роберт Говард
Лайон Спрэг Де Камп
Артур Конан Дойль
Роджер Желязны
Генри Каттнер и Кэтрин Мур
Стивен Кинг
Говард Лавкрафт
Лагин Лазарь
Станислав Лем
Чайна Мьевиль
Андрэ Нортон
Эдгар Аллан По
Джонатан Свифт
Роберт Силверберг
Роберт Льюис Стивенсон
Марк Твен
Джеймс Типтри-младший
Герберт Уэллс
Филип Фармер
Роберт Хайнлайн
Роберт Шекли
Харлан Эллисон

Многие знаменитые писатели-фантасты жили довольно бурно: путешествовали, воевали, пробовали себя в разных профессиях. А потом использовали обретенный жизненный опыт как подспорье для творчества.

Гарольд Гауэр, Роберт Блох, Кэтрин Мур и Генри Каттнер. Фото из архива исторического общества Висконсина

Но были и те, кто сидел на одном месте, получая опыт из прочитанных книг. К примеру, «затворник из Провиденса» Говард Лавкрафт, который почти не покидал своего дома, зато феноменально много читал и переписывался с талантливыми людьми. Одним из «собеседников по переписке» Лавкрафта был и чем-то похожий на него Генри Каттнер. Ему тоже предстояло прославиться — но лишь после того, как он начал скрывать своё авторство и нашёл себе идеально подходящего соавтора…

Под солнцем Калифорнии

Генри Каттнер родился 7 апреля 1915 года в Лос-Анджелесе, под небом Калифорнии, где почти безвылазно прожил всю свою жизнь. Любовь к чтению была у Генри в крови: его отец держал небольшой книжный магазинчик. Правда, родителя будущий писатель практически не помнил — тот скоропостижно скончался от инфаркта, едва мальчику стукнуло пять лет.

Портретов молодого Каттнера сохранилось немного. Вот он, слева

Миссис Каттнер продала магазин и вместе с тремя сыновьями (Генри был младшим) перебралась к родственникам в Сан-Франциско, где открыла небольшой пансион. Правда, когда старшие братья выросли, а Генри готовился к поступлению в колледж, Каттнеры вернулись в родной Лос-Анджелес.

С самого детства Генри обожал читать, причем фантастика всегда ходила у него в фаворитах. Поначалу его любимым автором был Л. Фрэнк Баум — волшебные приключения в стране Оз Генри изучил от корки до корки. Затем настал черед Эдгара Райса Берроуза — «Принцессу Марса» с продолжениями мальчик зачитывал до дыр. В скором времени юный Генри перешел на журналы бульварной фантастики, главнейшими из которых были Amazing Stories и Weird Tales.

Бульварные журналы с рассказами Каттнера

Влияние бульварных журналов на развитие американской фантастики трудно переоценить. Их печатали на дешевой бумаге: страницы остро пахли кислотой, быстро желтели и становились ломкими (немногие сохранившиеся экземпляры сегодня стоят бешеных денег). Яркие броские обложки с нестойкой краской, низкая цена — настоящее бульварное чтиво… Однако сколько поклонников завоевала фантастика благодаря этим журналам! Сколько великих авторов начинали творческий путь на их страницах!

После колледжа Генри пошел работать — денег на университет у семьи не было. Супруга одного из его братьев унаследовала небольшое литературное агентство, куда по блату и устроился Генри — клерком. К тому времени он уже пробовал сочинять, отдавая предпочтение ужастикам и темному фэнтези. Еще бы, ведь Генри переписывался с самим Говардом Лавкрафтом, который весьма благосклонно относился к начинающим авторам. Через Лавкрафта Каттнер завязал знакомства и с другими поклонниками фэнтези — по большей части «виртуальные», посредством переписки.

Трехтомник Генри Каттнера, вышедший в России в начале 1990-х

Особенным для Генри стал 1936 год, когда в журнале Weird Tales состоялся его литературный дебют, причем «двойной»: в февральском номере появилось стихотворение «Баллада богов», а в мартовском — хоррор-рассказ «Кладбищенские крысы». Для 21-летнего Каттнера это было знаменательным событием.

Он не только увидел свое произведение рядом с мэтрами жанра вроде Лавкрафта и Говарда — его отметили особо! «Кладбищенские крысы» был настолько хороши, что читатели журнала приписывали рассказ кому-то из знаменитостей, скрывшимся под псевдонимом. Как славно все начиналось…

Человек с тысячей лиц

Многоликий Генри Каттнер

Каттнер вовсе не собирался писать бесконечные мрачноватые подражания Лавкрафту и другим корифеям тех лет. По натуре Генри был весельчаком, остроумным и легким в общении. Какой контраст с мизантропом Лавкрафтом! Вступив в том же 1936-м в Лос-Анджелесское отделение Лиги научной фантастики, Каттнер познакомился с несколькими столь же молодыми и амбициозными авторами. С некоторыми из них он не раз писал в соавторстве.

Довольно скоро Генри Каттнер обрел писательскую репутацию — однако весьма сомнительную: его сочли беспринципным халтурщиком. Подобно Мартину Идену, герою знаменитого романа Джека Лондона, Генри отчаянно нуждался в деньгах. Жалования клерка в литагентстве хватало на один зуб, в Weird Tales рассказы Каттнера публиковали регулярно, но гонорары не отличались щедростью. Однако бульварных журнальчиков в те годы было море — и не только фантастических.

За детективы Каттнер обрел клеймо халтурщика

Научную фантастику Каттнер тогда не писал: серьезного образования у него не было, в технике он разбирался слабо, а Джон Кэмпбелл и его коллеги-редакторы НФ-журналов обращали особое внимание именно на «научность» присылаемых текстов. Оставались мистические и детективные издания — и Каттнер слал туда рассказы пачками! Некоторые он публиковал под своим именем, другие — под многочисленными псевдонимами: Пол Эдмондс, Ноэл Гарднер, Хадсон Хастингс, Роберт Кеньон, Скотт Морган, Вудро Вильсон Смит — всех не упомнишь!

Благодаря гонорарам Генри мог чувствовать себя свободно, однако в фэндоме его репутация была сильно подмочена. Каттнер? А, этот дешевый писака… Доходило до скандала: когда в 1938 году НФ-журнал Marvel Science Stories напечатал повесть Каттнера, читатели засыпали редакцию протестами против публикации опусов «этого деляги» в порядочном издании…

После нескольких лет затишья Каттнера вновь начали издавать, вышло уже три сборника, анонсировано ещё два
Купить книгу

Однако в суперпродуктивности Каттнера была и хорошая сторона (помимо финансовой, разумеется): Генри накапливал опыт, постепенно оттачивал писательское мастерство. Ведь даже в бульварных журналах за просто так денег не платили — сочинять кровавый трэш тоже надо уметь! Тем более, у Генри имелся и бескорыстный стимул к писательской карьере: он был по-настоящему влюблен…

Романс о влюбленных

Одним из ведущих авторов Weird Tales был некий К.Л. Мур, чьи произведения выходили на страницах журнала с 1933 года. Уже дебютный рассказ «Шамбло» удостоился похвалы Лавкрафта, став культовым для почитателей темного фэнтези.

В лице Кэтрин Генри обрел музу и второе дыхание

Постепенно знающим людям стало известно, что К.Л. расшифровывается как Кэтрин Люсиль, однако широкий круг фэнов долго оставался в неведении относительно личности автора. Ведь до 1960-х фантастика считалась «мужским» жанром, потому писательницы скрывались либо под псевдонимами, как Джеймс Типтри-младший, либо под инициалами — поди разбери…

Кэтрин Люсиль Мур родилась 24 января 1911 года в Индианаполисе (штат Индиана) и с детства обожала фантастику. Бросив колледж во время Великой депрессии, она устроилась секретаршей в Fletcher Trust Company, попутно пописывая фантастические рассказы. Каттнеру эти произведения нравились необычайно, и однажды ему выпал повод познакомиться с их автором поближе.

Купить книгу

Лавкрафт попросил Каттнера переслать «мистеру Муру» несколько книг. Генри с радостью написал своему коллеге и был немало удивлен, получив ответ от мисс Мур… Завязалась активная переписка, результатом которой стал совместный рассказ «В поисках Звездного Камня», напечатанный Weird Tales в 1938 году.

Через пару месяцев Генри и Кэтрин впервые встретились. Их объединяло многое, прежде всего — общие интересы и страстная любовь к литературе. Все завершилось закономерно: 7 июля 1940 года они поженились. Главным итогом их свадьбы было рождение выдающегося писателя-фантаста, которого звали… Генри Каттнер!

Маска для двоих

Загадочный Льюис Пэджетт

Львиную долю того, что написали Генри Каттнер и Кэтрин Мур, они создали вместе, прекрасно дополняя друг друга. Генри, набивший руку на бульварном чтиве, на раз придумывал динамичный сюжет с острыми поворотами, а Кэтрин отличалась вниманием к деталям и изощренностью стиля. Некоторые их совместные произведения выходили под псевдонимами Лоуренс О’Доннелл и Льюис Пэджетт, большинство печатались под именем Генри Каттнера, кое-что как проза Кэтрин Мур… Ныне отделить их друг от друга — настоящая головная боль библиографа.

Когда в 1943 году тайна псевдонима «невероятно талантливого молодого автора» Льюиса Пэджетта была раскрыта, матерые фэны долго не могли в это поверить. Как? Генри Каттнер? Этот халтурщик? И пишет такие замечательные фантастические рассказы? Этого не может быть!

Генри и Кэтрин: фантастический дуэт

Кэтрин предпочитала держаться в тени, — впрочем, это вовсе не означает, будто она была неким кукловодом, а Генри лишь марионеткой в творческом тандеме. Супруги были по-настоящему вместе — во всем…

Во время войны Генри в армию не взяли — фамильные проблемы с сердцем, — однако он хотел служить своей стране и отправился в госпиталь Форт-Монмут, где работал медбратом. Хотя служба в госпитале изрядно утомляла, писать Генри не прекращал — и последовавшая за ним Кэтрин всегда была рядом. Чета Каттнеров вкалывала как проклятая.

Купить книгу

Часть заработанных денег они решили потратить на учебу: Генри всегда остро чувствовал свою необразованность, которая мешала литературной карьере. В 1950 году они вместе поступили на психологический факультет Университета Южной Калифорнии. В 1954 году Генри ударными темпами закончил курс и взялся за магистерскую диссертацию, одновременно ведя в альма-матер класс литературного мастерства. Кэтрин училась более вдумчиво и завершила образование в 1956-м. Тем временем их литературная известность росла. Вышло несколько романов, в 1952 году по рассказу «Твонк» сняли фильм.

Генри дописывал диссертацию, они с Кэтрин работали над сценарием еще одной кинокартины, рассказы и повести расходились влет — жизнь удалась… Но беда всегда происходит нежданно: в ночь 4 февраля 1958 года Генри Каттнер умер. Заснул и не проснулся — сердечный приступ, как и у его отца…

Малобюджетный «Твонк» 1952 года

Кэтрин завершила некоторую совместно начатую работу — повести и рассказы, увидевшие свет уже после смерти Генри Каттнера, но под его именем. Несколько лет писала сценарии для телевидения, выпустила пару сольных вещей — но что-то сломалось в Кэтрин. В 1963 году она снова вышла замуж, ее второй супруг врач Томас Реджи не имел никакого отношения к литературе. И Кэтрин Мур замолчала — до самой своей кончины 4 апреля 1987 года она не написала ничего, кроме нескольких предисловий к очередным переизданиям Каттнера. Чудо закончилось в 1958-м.

Великий рассказчик

Что же такое Генри Каттнер как писатель-фантаст? На его счету с десяток романов, наиболее заметные — «Темный мир» (1946), «Ярость» (1947), «Источник миров» (1953). Впрочем, даже в лучших своих образцах крупной формы Каттнер не поднимался выше среднего уровня. Разве что фэнтезийный «Темный мир» оказал влияние на Роджера Желязны, став, наряду с тоанским циклом Филипа Фармера, одним из предтеч «Хроник Амбера».

Из рассказа «Все тенали бороговы» получился неплохой фильм «Последняя Мимзи Вселенной» (2007)

Главный вклад Генри Каттнера в американскую и мировую фантастику — его замечательные рассказы, остроумием и психологической точностью напоминающие лучшие произведения О. Генри. «Все тенали бороговы», «Музыкальная машина», «Твонк», «Вернулся охотник домой», «Лучшее время года», «Двурукая машина» — одни невероятно веселые, другие пронзительно грустные… Но все — по-настоящему талантливые! И, конечно, два небольших цикла: блестяще остроумные рассказы про любящего «поддать» изобретателя Гэллегера (наш человек — хоть сейчас в любой советский НИИ!) и семейку мутантов Хогбенов.

О, Хогбены — это особая песня! Переведенные на русский язык под конец 1960-х, несколько историй о свободолюбивой семейке мутантов из штатовской глубинки сразу вошли в число самых любимых произведений советских поклонников фантастики. Уж больно эти американские мутанты напоминали некоторых соотечественников — не только любовью к самогону, но и активной неприязнью к власть имущим…

Хогбены, иллюстрации художника А. Грашина

В общем, не зря Рэй Брэдбери, Мэрион Зиммер Брэдли, Ричард Матесон, Лайон Спрэг де Камп, Роберт Блох посвящали Каттнеру свои книги и всегда отзывались о нем с благодарностью. Как сказал Брэдбери: «Он напоминает мне гранату, полную идей». И пусть у Генри Каттнера не было престижных наград, он останется одним из главных символов «Золотого века фантастики» — навсегда…

Источник: журнал Мир фантастики

Материалы о других писателях:

Роберт Адамс
Айзек Азимов
Пол Андерсон
Роберт Асприн
Эдгар Райс Берроуз
Жюль Верн
Альфред Ван Вогт
Курт Воннегут
Гарри Гаррисон
Роберт Говард
Лайон Спрэг Де Камп
Артур Конан Дойль
Роджер Желязны
Стивен Кинг
Говард Лавкрафт
Лагин Лазарь
Станислав Лем
Чайна Мьевиль
Андрэ Нортон
Эдгар Аллан По
Джонатан Свифт
Роберт Силверберг
Роберт Льюис Стивенсон
Марк Твен
Джеймс Типтри-младший
Герберт Уэллс
Филип Фармер
Роберт Хайнлайн
Роберт Шекли
Харлан Эллисон

Я пишу такие книги, которые люблю читать сама.
Андрэ Нортон

Долгое время женщины в фантастике занимали сугубо второстепенное положение. Как персонажам им полагалось быть предметом вожделения пришельцев, монстров и суперзлодеев, то и дело истошно визжать и падать в обморок на руки мужчин-спасителей. Удел авторов-дам также был предопределен — сочинять приключенческие истории для девочек, подавляющее большинство которых фантастику не читали вовсе. Немудрено, что писательницам, пытавшимся изменить сложившуюся ситуацию, приходилось пускаться на всяческие ухищрения!

Если на обложке книги стояло женское имя, то нормальный потребитель фантастических историй подобную «гадость» даже в руки бы не взял! Естественно, издатели чутко держали нос по ветру — потому желавшие писать фантастику женщины обычно скрывались под мужскими псевдонимами. Или ставили неопределенную подпись, по которой невозможно было опознать половую принадлежность автора — например, К.Л. Мур или Ли Брэккет. Одной из таких «жертв» общественного предубеждения и стала будущая Первая Леди фантастики Андрэ Нортон.

Кливленд 1912 года

Простая жизнь

17 февраля 1912 года в городе Кливленде (штат Огайо) владелец небольшой компании по производству ковров Адальберт Фрили Нортон уже в довольно солидном возрасте во второй раз стал отцом. После рождения старшей дочери чета Нортонов и не чаяла обзавестись еще одним чадом — и вдруг эдакий сюрприз! Новорожденную назвали Элис Мэри, причем основное имя девочка получила в честь героини знаменитой сказки Льюиса Кэрролла — уж больно Берта Стемм Нортон любила эту книгу. С родителями будущей писательнице повезло — мать обожала читать, да и глава семьи относился к книгам с почтением. Каждую субботу Нортоны отправлялись в общественную библиотеку, где набирали книги впрок. Поначалу мама читала дочери вслух, а уж когда Элис освоила грамоту сама, от книг ее было за уши не оттянуть. Они стали для девочки главными друзьями: 17 лет разницы оказались неодолимой преградой в общении со старшей сестрой.

Родители активно поощряли увлечение дочери — так, за хорошие оценки ей покупали книги. Да и сама Элис почти все свои карманные деньги тратила, посещая крупный книжный магазин, где регулярно устраивали распродажи. Немудрено, что девочка взялась за перо — свою первую историю она сочинила еще в десятилетнем возрасте. Немалую помощь Элис оказала учительница литературы Коллинвудской школы Сильвия Кокрейн, о которой Нортон тепло вспоминала многие годы спустя. Вскоре Элис стала сотрудником школьной газеты «Прожектор», на страницах которой регулярно появлялись ее рассказы. А затем девочка сочинила свой первый роман «Удача Рэйлстоунов» и еще две книги, которые, правда, надолго «легли в стол».

Дебюты Андрэ Нортон

После окончания школы восемнадцатилетняя Элис решила стать учителем, для чего поступила в Западный Университет Кливленда. Однако время для учебы было выбрано неподходящее — после кризиса 1929 года страна барахталась в пучине Великой Депрессии. Родителям Нортон жилось несладко, и материально поддерживать Элис они не могли. Девушке пришлось бросить университет и поступить на работу в детский отдел Кливлендской библиотечной системы. Одновременно Элис ходила на вечерние курсы по журналистике — ей хотелось как следует научиться писать самой. И не зря...

В 1934 году вышел дебютный роман Нортон — историко-приключенческий «Принц приказывает» (третий из тех, которые она написала во время учебы в школе). Именно тогда Элис сменила имя — причем речь шла не о простом псевдониме. Девушка официально стала Андрэ Элис Нортон, что дало ей право подписывать свои произведения «по-мужски». Сейчас, возможно, подобная щепетильность выглядит странно, но в те времена понятия «репутация» и «приличия» были не пустым звуком. Впрочем, пару раз Элис все же использовала псевдонимы Эндрю Норт и Алан Уэстон.

Библиотека Конгресса — место для избранных

Поначалу Нортон писала приключенческие и детективные книжки для подростков, благо работа в детской библиотеке давала возможность проникнуться интересами юного поколения. Книги выходили от случая к случаю и известностью не пользовались, — так, небольшой приработок, не более. А фантастику Нортон тогда просто никто не брался публиковать. Первая ее фантастическая повесть «Люди кратера» была напечатана альманахом Fantasy Book лишь в 1947 году.

Несколько раз Элис пыталась изменить свою жизнь. В 1940-1941 годах она участвовала в специальной правительственной программе по натурализации иностранцев, благодаря чему попала в отдел каталогизации крупнейшей в стране Библиотеки Конгресса. Правда, после вступления США в войну проект прикрыли, и должности Нортон лишилась. На заработанные деньги она купила небольшой книжный магазин в мэрилендском местечке Маунт Рэйнер. Однако лавка с романтическим названием «Таинственный дом» быстро прогорела. Пришлось вернуться в Кливленд, в библиотеку, где Элис проработала до 1950 года. Затем шеф издательства Gnome Press Мартин Гринберг пригласил Нортон на должность редактора, посадив ее на «самотек» — изучать присылаемые рукописи. После 8 лет литературной «каторги» (какой только ерунды не пришлось перечитать!) Андрэ Нортон целиком и полностью переключилась на собственную писательскую карьеру.

Шарж Дэвида Людвига, 1978 год

Пионеры Галактики

В 1950-х годах Нортон наконец обрела достаточно высокую репутацию в области приключенческой фантастики. Многие процессы, определившие лицо мировой фантастической литературы на десятилетия вперед, зародились именно тогда. Один из них — всплеск интереса к НФ среди молодежи, вызванный техническими достижениями, особенно в области ракетостроения и космонавтики. Неспроста такой популярностью пользовались книги Роберта Хайнлайна, нацеленные именно на юное послевоенное поколение, значительная часть которого полюбила фантастику на всю жизнь.

Нортон, конечно, уступала главному американскому фантасту в популярности, да и ее космооперы не были столь же самобытны. Однако писательнице удалось на редкость удачно приспособить к потребностям юношества классическую космическую оперу в духе Гамильтона и Дока Смита. За 10 лет Нортон выпустила 20 романов и несколько сборников, став, наряду с Хайнлайном, флагманом подростковой фантастики тех лет. Наибольшей известностью пользовались ее романы «Сын Звездного Человека» (1952), «Повелитель зверей» (1959), серия «Торговцы во времени». У нас же из книг Нортон этого периода более всего востребован цикл об экипаже звездолета «Королева Солнца».

Купить книгу

В большинстве приключенческих книг Нортон действие происходит на терраморфных планетах. Там присутствует богатая флора и фауна, описываемая весьма подробно, ибо непосредственно влияет на сюжет. Особую роль играют животные — как обычные земные, так и инопланетные, разработанные автором весьма тщательно. Они часто обладают разумом, взаимодействуя как равноправные партнеры героев-людей — обычно с использованием телепатии. В мирах, рожденных фантазией писательницы, нередки многочисленные артефакты древних цивилизаций — от циклопических сооружений до экзотических мелочей. Многие НФ-романы Нортон, никак не связанные сюжетно, объединены наличием осколков культуры Предтеч — давно сгинувшей неведомо куда сверхцивилизации.

Герои Нортон — обычно одиночки, способные проявлять инициативу и находчивость в критических ситуациях. Персонажи-подростки на глазах читателя преодолевают немыслимые трудности, постепенно формируясь как личности. Однако назидательность Нортон никогда не перерастает в сюсюканье или занудное морализаторство. Ее литературный стиль лишен особых изысков — зато он кристально чист, вызывая читательское доверие своей искренностью.

Когда я пишу книги для подростков, мое основное правило — никакого упрощения! Нельзя оскорблять интеллект читателя, особенно читателя научной фантастики — даже если он учится в третьем классе средней школы.
Андрэ Нортон

Русская королева Нортон

Когда в 1969 году в СССР вышел роман Андрэ Нортон «Саргассы в космосе», первая часть серии о вольных торговцах с «Королевы Солнца», книга произвела фурор. Переводчиками романа были скрывшиеся под псевдонимами братья Стругацкие, благодаря чему достаточно заурядный текст засверкал яркими красками. Но самое главное — традиционная космическая опера была для советских читателей штучным товаром. Никакого идеологического напряга: лихие герои, невероятные приключения и, главное, совершенно особый «ветер добычи, ветер удачи», так несвойственный советской НФ. Кстати, именно романы Нортон о Колдовском мире позднее открыли для многих и фэнтезийный жанр. Результат — отношение к Андрэ Нортон в России особенно теплое, ибо она оказалась пионером непривычной для нас фантастики.

Быть ведьмой

В 1963 году Нортон выпустила роман «Колдовской мир», ставший главной вехой ее творчества и открывший популярнейшую серию. Впрочем, появление романа вовсе не вызвало синдром «и проснулась знаменитой» — популярность цикла росла постепенно, книга за книгой.

Купить книгу

Поначалу Нортон придерживалась расхожей схемы — истории приключений современного человека, попавшего в иной мир. Начальные романы повествовали о бывшем полковнике Саймоне Трегарте, который, скрываясь от гангстеров, оказывается в мире магии. Точнее, Трегарт — герой лишь двух книг, далее действуют его дети. Если бы Нортон принялась штамповать бесконечные сиквелы, серия могла запросто выродиться в обыкновенную коммерческую дребедень. Однако писательница сделала ставку на развитие всего мира, шаг за шагом разворачивая перед читателями обширную панораму иной реальности, отдаленно похожей на земное средневековье. Результат — более трех десятков романов и сборников, часть из которых, впрочем, написаны «в соавторстве» (точнее, их сочиняли более молодые писательницы, руководствуясь идеями и советами демиурга Мира Ведьм).

Поначалу у меня и в мыслях не было затевать какой-нибудь цикл. Для первого романа я использовала фрагменты, написанные давным-давно для исторических приключений из времен крестовых походов.
Андрэ Нортон

Сериал распадается на несколько подциклов, действие которых происходит в различных уголках Колдовского мира и на протяжении многих веков. В Эсткарпе приключается семья Трегартов и персонажи нескольких отдельных произведений. Подцикл о Верхнем Холлеке на севере Колдовского мира основан на легендах кельтского и мирового фольклора. Есть еще «Предания» Колдовского мира, его «Великая Перемена» — все вместе они составляют впечатляющую вселенную фэнтези!

Нортон и компания

«Колдовским миром» вклад Андрэ Нортон в фэнтези не ограничился. Сольно она написала «магическую» серию условно связанных подростковых романов и с десяток отдельных книг. Гораздо плодотворнее оказалась совместная деятельность Нортон с другими авторами — как правило, женщинами.

Первым опытом соавторства был вышедший еще в 1954 году детектив Murders For Sale, сочиненный вместе с Грейс Аллен Хогарт. Следующим соавтором стала мать писательницы — так появилась детская книжка Bertie and May (1969). А с 1970-х совместные книги пошли косяком. Достаточно взглянуть на динамику появления таких трудов — за первые 40 лет творчества лишь 4 книги «в соавторстве», а с середины 1970-х их уже около полусотни.

Для начинающих авторш Нортон превратилась в своеобразный символ — немудрено, что ее засыпали просьбами ознакомиться с трудами дебютантов. Нортон не отказывала, щедро делясь опытом. Со многими у нее завязывались приятельские отношения, которые постепенно перерастали в творческое сотрудничество.

Из-за возраста и болезней активно работать Нортон было уже трудновато — во всяком случае, в том же темпе, что и ранее, потому большинство «совместных» книг написаны ее более молодыми коллегами. Сама Нортон исполняла роль редактора либо поставщика идей и ментора. Этим объясняется и удивительное тематическое, жанровое и стилистическое разнообразие выходящих под подписью Нортон книг — писали их ведь разные люди. Впрочем, среди «соавторских» трудов Нортон немало и более творческих проектов — к примеру, фэнтезийный цикл «Триллиум», в сочинении которого поучаствовали именитые Мэрион Зиммер Брэдли и Джулиан Мэй. Среди соавторов Нортон были и другие известные писатели — Роберт Блох, Мерседес Лэки, Сюзан Шварц, Розмари Эдхилл. Однако немало и неведомых дам, которые использовали сотрудничество с Нортон для раскрутки. Да и издателям гораздо проще продать книги с именем Андрэ Нортон на обложке. А кто знает Сашу Миллер или Линн МакКончи? Однако, несмотря на возраст, Андрэ Нортон продолжала много работать и самостоятельно.

Это интересно

• В оригинале самый известный цикл Нортон называется Witch World (Мир ведьм), однако на русском языке принято видоизмененное название, что вызвано негативным восприятием слова «ведьма».

• Лауреатами Andre Norton Award были Холли Блэк (2005), Юстина Ларбалестье (2006) и Джоан Ролинг (2007). Пока премию выигрывают только женщины.

• Нортон была членом SAGA (Swordsmen and Sorcerers' Guild of America) — общества наиболее известных англоязычных авторов героического фэнтези. Его основал Линн Картер, в недрах общества родилась идея премии «Гэндальф», которая стала аналогом титула Грандмастер в области фэнтези. В костяк Общества также входили Пол Андерсон, Лайон Спрэг де Камп, Джон Джейкс, Фриц Лейбер, Майкл Муркок и Джек Вэнс. Позже к ним присоединились Кэролайн Черри, Диана Дуэйн, Крейг Шоу Гарднер, Эйв Дэвидсон, Кэтрин Курц, Тэнит Ли и Роджер Желязны.

• Своими наиболее любимыми фантастами Андрэ Нортон называла Эдгара Бэрроуза, Абрахама Меррита, Джона Толкина, Бима Пайпера, Алана Гарнера, Кэролайн Черри, Пола Андерсона, Роджера Желязны, Спрэга де Кампа, Кейта Лаумера и Энн Маккэффри.

• Кроме чтения фантастики, Нортон увлекалась историей, археологией, шитьем и кошками.

Отсюда и в Вечность

Профессиональные критики довольно долго игнорировали Андрэ Нортон, однако, в конечном счете, они обратили внимание на возрастающее качество ее работ. Благодаря упорству, работоспособности и таланту Нортон стала фактически первой женщиной-фантастом, добившейся значительной известности. В 1965 году она получила подростковую Boys Club of America Award, в 1977-м — «Гэндальфа», почетнейший титул Грандмастера фэнтези, в 1983-м стала первой женщиной, удостоенной премией Дэймона Найта (Nebula Grand Master Award). Через год — премия Жюля Верна, имелись в ее коллекции и другие почетные награды. А самое главное — Нортон обрела всеобщее признание как Первая Леди фантастики! Перед подобным меркнут любые официальные титулы.

Из-за проблем со здоровьем в 1966 году писательница уехала в теплую Флориду, поселившись в городке Винтер-Парк, где прожила 30 лет. Последние годы (с 1998-го) она провела в еще одном провинциальном городишке Мерфрисборо, что в штате Теннеси (крупные города писательница явно не любила). В окрестностях местного университета она основала High Hallack — специальную библиотеку для писателей-фантастов.

С личной жизнью у Нортон не сложилось. Но были почитатели, друзья, любимые книги и дом, полный обожаемыми ею кошками.

Увы, ничто не вечно — годы летят, жизнь проходит: 17 марта 2005 года сердце Андрэ Нортон остановилось, выдающейся писательнице было 93 года. Месяцем ранее Ассоциация американских писателей-фантастов учредила Andre Norton Award — награду за достижения в области детско-юношеской фантастики.

Источник: журнал Мир фантастики

Материалы о других писателях:

Роберт Адамс
Айзек Азимов
Пол Андерсон
Роберт Асприн
Эдгар Райс Берроуз
Жюль Верн
Альфред Ван Вогт
Курт Воннегут
Гарри Гаррисон
Роберт Говард
Лайон Спрэг Де Камп
Роджер Желязны
Стивен Кинг
Говард Лавкрафт
Лагин Лазарь
Станислав Лем
Чайна Мьевиль
Джонатан Свифт
Роберт Силверберг
Марк Твен
Джеймс Типтри-младший
Герберт Уэллс
Филип Фармер
Роберт Хайнлайн
Роберт Шекли
Харлан Эллисон

Фармер не разочаровывает никогда.
Теодор Старджон

Писатели иногда совершают истинно фантастический подвиг, обращаясь к темам, которые до них были запретны или вовсе как бы и не существовали. Фармер — один из таких пионеров. Его можно не любить, но им нельзя не восхищаться — его буйной фантазией, шокирующей смелостью, мастерством конструирования оригинальных литературных вселенных.

Нарушая запреты

Филип Хосе Фармер — один из немногих авторов научной фантастики, обладающих талантом и создания собственных запоминающихся миров, и построения увлекательных литературных игр с уже существующими персонажами.

Стремительно ворвавшись в мир научной фантастики повестью «Грех межзвездный», опубликованной в журнале Startling Stories в августе 1952 года, Фармер навсегда вписал свое имя в историю жанра.

Главный герой повести, землянин Хэл Ярроу в качестве лингвиста отправляется в межпланетное путешествием на планету Оздва, где влюбляется в инопланетянку Жанетту. Их роман естественным образом переходит в сексуальную стадию и завершается трагической гибелью Жанетты, оказавшейся высокоразвитым паразитическим организмом, лишь внешне напоминающим человека. Биологическое объяснение произошедшего выглядит научным, ибо Фармер описал так называемые криптические виды — организмы, которые выглядят одинаково, но существенно отличаются генетически.

Повесть Фармера стала первым произведением, открыто заговорившим о табуированных в фантастике темах. Вкупе с оригинальностью идеи и уровнем ее исполнения, это принесло ему первую премию «Хьюго» как самому многообещающему молодому автору.

Рассказы сборника «Странные отношения» (1960) продолжили исследовать сексуальные и психологические аспекты традиционных для фантастики тем. Повесть «Отвори мне, сестра» (1960) описывает злоключения землянина, обнаружившего на Марсе представительницу внеземной цивилизации. Контакт приводит к печальным последствиям из-за неспособности героя смириться с физиологическими особенностями размножения чуждого нам вида. Зато в рассказе «Мать» (1953) великовозрастный оперный певец, путешествующий вместе со своей матерью, после крушения космического корабля легко находит общий язык с гигантской инопланетной самкой, берущей его под свою опеку.

Герой рассказа «Отец» (1955) Джон Кэрмоди, священник ордена святого Джейруса, стал персонажем серии произведений, затрагивающих вопросы религии. Если секс был запретной темой в НФ, то вопросы религии многими авторами игнорировались сознательно и добровольно. Слишком разнятся между собой научный подход и иррациональная вера. В то время как фантастике пристало проповедовать идеи прогресса и научного познания, места для религиозных поисков и постановки «вечных вопросов» на страницах НФ тех лет не существовало — еще один барьер, то ли разрушенный, то ли просто не замеченный Фармером. Основным произведением цикла об отце Кэрмоди стал роман «Ночь Света» (1966) о попытке убить бога.

Питая любовь к провокациям Фармер не избежал соблазна представить и свою версию второго пришествия в романе «Иисус на Марсе» (1979). В «Бессмысленной маске» (1981) тесно переплетаются космология и теология. Это уникальный образец религиозной космической оперы, где в интерьерах звездолета и среди пейзажей далеких планет люди предпринимают попытку достучаться до бога-младенца, чье тело составляет сразу несколько вселенных и который принимает разумную жизнь за раковое образование, подлежащее уничтожению.

Краткая биография

• Филип Хосе Фармер (Philip Jose Farmer) родился 26 января 1918 года в Норт-Терроте (штат Индиана). После окончания школы в 1936 году работал электромонтером и одновременно учился в политехническом институте Брэдли в Пеории (штат Иллинойс), затем в университете штата Миссури. В 1941-м женился, бросил учебу и пошел работать на сталеплавильный завод в Пеории. Позже Фармер все же получает степень бакалавра по английской филологии.

• Литературный дебют Фармера состоялся в 1946-м, в журнале Adventure. С 1953-го он становится профессиональным писателем, подрабатывая техническим редактором. В 1960-е сотрудничал с журналом Playboy.

• Фармер — трехкратный лауреат «Хьюго» и обладатель Nebula Award 2000 года с присуждением титула «Гранд Мастер».

• 25 февраля 2009 года писатель скончался в своем доме в Пеории. На момент смерти у него с женой Бетти было двое детей, шесть внуков и четыре правнука.

Мир в кармане

Фармер не остановился на славе разрушителя табу современной ему фантастики, занявшись созданием и описанием миров, смело оперируя незыблемыми, казалось бы, константами — пространством и временем, создавая с инженерной доскональностью и подобающим правдоподобием самые невероятные конструкции — яркие, удивительные, запоминающиеся.

Одним из первых миров, созданных им, стал Многоярусный мир — пирамидальная планета, состоящая из нескольких ярусов, сужающихся по мере набора высоты. Возникающие сомнения в возможности существования подобного сооружения в реальности отметаются упоминанием о том, что творцы этого мира способны создавать не только планеты, но и целые искусственные вселенные с физическими законами, отличными от известных нам.

Используемый автором прием вкупе с 3-м законом Артура Кларка («любая достаточно развитая технология неотличима от магии»), позволяет уверенно отнести цикл к жанру фэнтези, однако Фармер наглядным образом демонстрирует именно научные и технологические основания пирамидального мира. Устройство мироздания, как в этом, так и в других произведениях автора всегда не случайно и работает не только на сюжет, но и на идейную составляющую его текстов.

Многоярусный мир прекрасно иллюстрирует идею социального расслоения. На нижнем ярусе обитают русалки, сатиры и прочая нецивилизованная нечисть, с каждым последующим ярусом уровень цивилизации и культуры возрастает. Разумеется, на самом верху находится замок создателя этого мира (используется слово Lord, то есть речь идет о боге).

Начавшись со злоключений страдающего амнезией землянина, фигурально и буквально карабкающегося вверх по лестнице Многоярусного мира, цикл набрал обороты и вскоре в центр сюжета попали несколько представителей сверхмогущественной расы тоанов — создателей искусственных миров. Весьма напряженные семейные отношения между бессмертными богами «карманных вселенных» поданы так выпукло и психологически достоверно, что стали своего рода каноном в отображении сложных взаимоотношений могущественных персонажей, связанных родственными узами.

Наряду с персонажами получает развитие и сама идея искусственных вселенных: выясняется, что и наша Земля создана одним из Властителей — как точная копия родного мира тоанов Гардзринтрах, а пространства за пределами трехкратного расстояния от Солнца до Плутона не существует.

Несмотря на атрибуты приключенческой НФ, сериал вышел за ее границы. Увлекательный сюжет и изобретательные декорации были для Фармера возможностью высказаться на интересующие его вопросы: бессмертие, его последствия, сверхлюди, их психология. Интересно наблюдать за эволюцией героев, подстегнутой не только развитием сюжета, но изменением жизненных взглядов самого автора, — ведь издание первой и последней книги цикла разделяет без малого 30 лет. Фармер говорил о намерении завершить цикл книгой The Garden of Evil («Сад зла»), к сожалению, замысел не был реализован.

На берегу великой реки

Самое известное создание воображения Фармера — мир Реки, протянувшейся на сотни тысяч километров, кольцами опоясывая гигантскую планету. Подходящая арена для грандиозного эксперимента над воскрешенным человечеством, причем события выходят из-под контроля таинственных и могущественных экспериментаторов — этиков.

Речная сага стала «визитной карточкой» Фармера, в которой ярко проявились все характерные для его творчества черты. Склонность автора к миротворчеству, динамичный сюжет, удерживающий внимание читателя на протяжении всего цикла, необычные действующие лица. И магистральные для Фармера темы: физическое и духовное бессмертие, внутренняя и внешняя свобода, религиозные поиски и сексуальные отношения.

На берегах великой Реки воскрешены все люди, жившие на Земле с начала каменного века до наших дней. Естественно, среди героев немало реальных лиц — Марк Твен, Герман Геринг, путешественник Ричард Бертон, Джек Лондон, Алиса Лидделл (прототип «Алисы в стране Чудес»), Сирано де Бержерак и многие другие, кому предстоит разгадать загадку воскрешения человечества.

Действие первой книги начинается там, где многие романы заканчиваются - сценой смерти главного героя, Ричарда Бертона, и его последующим пробуждением незадолго до Воскрешения. Узнав, что произошедшее — не проявление божественной воли, а дело рук иных разумных созданий, герой решает выяснить, кто же правит речным миром. Вскоре он обретает таинственного союзника в лице одного из экспериментаторов, отступившего от прежних целей, а в опасное путешествие к устью Реки устремляются все искатели истины и приключений.

Река являет собой постоянное движение и перемены, символизируя человеческую жизнь, а путешествие героев к истокам Реки — поиски смысла жизни и богоискательство. Фармер проводит своих героев через культуры различных стран и веков. Путь к разгадке тайн речного мира для героев саги оказывается извилист. По авторскому замыслу ответы, предлагаемые читателю в финале каждой книги, оказываются либо ложными, либо неполными.

С каждой следующей книгой внимание смещается с сюжетных перипетий на ключевые вопросы саги: о существовании и происхождении души, религии и духовном развитии человека, поисках смысла человеческого существования — для фантастики, мягко говоря, не самые характерные темы. Закономерно возрастает и склонность автора к психоанализу и духовным поискам.

Популярность саги о мире Реки закономерно привела к ее экранизации. В 2003-м вышел телефильм — «пилот» планируемого сериала. Несмотря на то, что исполнительным продюсером был Алекс Пройас («Тёмный город», «Я — робот»), фильм оказался крайне неудачен. Продолжения не последовало.

Укротитель героев

Смелость Фармера в обращении с действительно священными и запретными темами быстро, надежно и бесповоротно сформировали писателю скандальную репутацию, которую тот охотно поддерживал. Парадоксальным образом это привело Фармера к созданию одной из самых обширных и увлекательных литературных игр.

В конце 1960-х Фармер заключает контракт на написание трех книг для издательства Essex House, специализирующегося на порнографической продукции. Первым романом стал «Образ зверя» (1968) — абсурдистская пародия на готические романы и шпионские триллеры, насыщенная сексуальными сценами. Третьей книгой был «Пир потаенный» (1969) — блестящее исследование садомазохистских фантазий, скрытых в литературе о супергероях. В образах Лорда Грандрита и Дока Калибана легко узнавались лорд Грейсток (Тарзан) и Док Сэвидж — популярный персонаж Лестера Дента. С необоримой свободой Фармер рассказывает о подлинной сексуальной жизни суперменов.

Заигрывание Фармера с персонажами массовой культуры стало в дальнейшем магистральной темой его творчества. Романом «Тарзан жив» (1972) он начал серию книг о семье Ньютоновой Пустоши. Оказывается, реальное падение метеорита в Англии, случившееся 13 декабря 1795 года, сопровождалось радиоактивным излучением, что привело к рождению мутантов, обладающих повышенной силой и развитыми умственными способностями.

Авторской волей среди членов семейки с Ньютоновой пустоши оказались Шерлок Холмс и Мориарти, капитан Блад, знаменитые сыщики Сэмюэль Спейд, Ниро Вульф и Филип Марлоу, Филеас Фогг, Аллан Квотермейн, профессор Челленджер, Джеймс Бонд, другие литературные персонажи. В ряде рассказов Фармер установил связь Ньютоновой пустоши с Виктором Франкенштейном и Дракулой.

В 1973-м вышел в свет один из самых любопытных романов о Ньютоновой Пустоши — «Другой дневник Филеаса Фогга», откуда мир наконец-то узнал правду о путешествия за 80 дней. Очевидно, что она кардинально отличается от версии Жюля Верна. В изложении Фармера за этим путешествием ни много ни мало скрывается конфликт двух внеземных цивилизаций!

Первое, и на данный момент единственное, собрание сочинений Филипа Фармера на русском языке — 23 тома от издательства «Полярис», вышедшие в 1996-1998 годы.

Идея Фармера о родственных связях известных персонажей массовой культуры оказалась очень популярна и обрела многих поклонников. Их усилиями семейка из Ньютоновой Пустоши разрослась до целой Вселенной, в которую вошли не только действующие лица, попавшие под воздействие радиоактивного метеорита, но и все персонажи, которые так или иначе упомянуты в соответствующих книгах. Результатом фанатских радений стал сборник «Легенды нашего века: Вселенная Ньютоновой Пустоши Филипа Хосе Фармера» (2005) под редакцией Вина Скотта Эккерта, куда вошли многочисленные заметки как фанатов, так и исследователей поп-культуры, посвященные родственным связям героев и злодеев. Вселенная Ньютоновой Пустоши стремительно расширяется — на сегодняшний день она включает в себя и короля Артура, и Star Trek.

Символично, что своеобразным завершением творческой карьеры Филипа Фармера и одновременно венцом его литературных игр стала книга «Темное сердце времени» (1999), которая была авторизирована правообладателями творчества Эдгара Райса Берроуза, официально став частью приключений Тарзана. Мечтал ли об этом десятилетний мальчик, запоем поглощающий книги о легендарном герое?

Филип Фармер со своим правнуком, 1995 год

Помимо выдуманных героев, Фармер выпускал произведения и под именами вымышленных авторов. Среди псевдонимов писателя — Пол Чапин, вымышленный автор из детективных романов Рекса Стаута; Кордвайнер Берд — псевдоним Харлана Эллисона, также фигурирующий как персонаж нескольких его рассказов; Род Кин — персонаж книги Ричарда Бротигана. Зачастую такие литературные связи становились очень уж изощренными. Так соавтором книги Фармера «Осирис на костылях» (1976) стал Лео Квикег Тинкроудор — действующее лицо его книги «Станции ночного кошмара» (1982).

Своеобразным апофеозом литературных игр Фармера стала книга «Венера на половине раковины» (1975), выпущенная под именем Килгора Траута — героя книг Курта Воннегута «Завтрак для чемпионов» и «Времятрясение». Специально для этого издания Фармер неплохо замаскировался, на фотографии его нельзя узнать в большой накладной бороде и шляпе. Действительно, многие литературные обозреватели приписали авторство книги именно Воннегуту. Мистификация обернулась скандалом — Воннегут, у которого Фармер получил разрешение на использование его героя, был крайне недоволен этим произведением и говорил, что оно портит его литературную репутацию. Это положило конец планам Фармера выпустить под именем Траута еще пару книг.

Наряду с вольным обращением с запретными темами и уникальным талантом создания фантастических интерьеров для своих сюжетов, смелые литературные игры Филипа Фармера позволили известному исследователю фантастики Джону Клюту охарактеризовать писателя как самого грозного, проказливого шутника и анархично настроенного автора в мире научной фантастики, своего рода enfant terrible и Джокера от НФ.

Фармер в России

В СССР Фармер был неизвестен - не только книг, даже не одной публикации в периодике не было, впрочем, учитывая содержание его творчества, удивляться тут нечему.

Этот писатель, как и многие до той поры не известные, пришёл к нам в те самые «лихие 1990-е», и тогда его популярность в России была сопоставима с такими мастерами жанра, как Роберт Хайнлайн, Айзек Азимов, Роджер Желязны.

Выходило множество изданий самого разного качества и даже собранием сочинений порадовал рижский «Полярис», правда двадцатитысячный тираж первого тома, вышедшего в 1996-м, к 23-й книге в 1998-м «усох» до 5000. Бум на переводную фантастику схлынул, а с ней сошла и широкая популярность автора.

Сейчас он у нас издаётся мало и больше в малотиражных любительских вариантах. Хотя есть и хорошая новость — в апреле этого года АСТ выпускает в серии «Мастера фантазии» книгу Фармера «Венера на половинке раковины» (даже уже объявлен предзаказ на неё). В том вошли два романа из серии «Семья с Ньютоновой Пустоши»: сама «Венера», доселе не переводившаяся на русский, и «Другая записная книжка Филеаса Фогга», изданная в 2020 году мелким тиражом в несколько десятков экземпляров.

В общем, с творческим наследием Филипа Фармера в России обстоит всё не так уж и плохо, но непереведённого на русский всё ещё много, да и нормальными тиражами (чтобы всем хватило) издано далеко не всё из переведённого. А жаль, его стоило бы почитать...

Источник: журнал Мир фантастики

Материалы о других писателях:

Роберт Адамс
Айзек Азимов
Пол Андерсон
Роберт Асприн
Эдгар Райс Берроуз
Жюль Верн
Альфред Ван Вогт
Курт Воннегут
Гарри Гаррисон
Роберт Говард
Лайон Спрэг Де Камп
Роджер Желязны
Стивен Кинг
Говард Лавкрафт
Лагин Лазарь
Станислав Лем
Чайна Мьевиль
Джонатан Свифт
Роберт Силверберг
Марк Твен
Джеймс Типтри-младший
Герберт Уэллс
Роберт Хайнлайн
Роберт Шекли
Харлан Эллисон