В конце ноября 2020 года исламисты напали на отдаленную христианскую деревню в округе Сиги провинции Центральный Сулавеси в Индонезии. Лидер группировки лично обезглавил одну из четырех жертв, после чего террористы сожгли семь жилых домов и церковь, вынудив десятки мирных жителей бежать в джунгли.

Ответственность за теракт несет малоизвестная группировка — «Моджахеды Восточной Индонезии» (МВИ), которые десятилетие назад прочно обосновались в округе Посо на острове Сулавеси. Летом 2014 года боевики МВИ одними из первых присягнули на верность «Исламскому государству»1 (признано террористической организацией и запрещено в России), что вынудило индонезийские власти начать самую затяжную контртеррористическую операцию, продолжающуюся по сей день.

Автор Telegram-канала «Lu Man: Взгляд на Восток» рассказывает, как «Моджахеды Восточной Индонезии» создали террористическую базу в Центральном Сулавеси, где на рубеже тысячелетий противоречия между мусульманами и христианами вылились в массовые беспорядки, унесшие жизни свыше тысячи человек, а также о том, как «Исламское государство» едва не получило контроль над обширным районом Индонезии.

На начальном этапе становление «Моджахедов Восточной Индонезии» было непосредственно связано с филиалом «Аль-Каиды»1 (террористическая организация, запрещена в России) в Юго-Восточной Азии, террористической группировкой «Джемаа Исламия» (ДжИ, террористическая организация, запрещена в России), организовавшей в 2002 году самый смертоносный теракт в Индонезии — взрывы на Бали, в результате которых погибли 202 человека.

После того, как деятельность ДжИ была запрещена, ее духовный лидер Абу Бакар Баашир в 2008 году основал новую радикальную исламистскую группировку — «Джамаа Аншарут Таухид» (ДжАТ), которая унаследовала разветвленную сеть ячеек и отделений «Джемаа Исламии» по всей стране. Основной базой ДжАТ стала крайне консервативная западная провинция Ачех, где только завершился затяжной сепаратистский конфликт, продолжавшийся с 1976 по 2005 год.

В 2010 году индонезийские силы безопасности обнаружили и уничтожили в Ачехе лагеря по подготовке боевиков «Джамаа Аншарут Таухид», что вынудило руководство группировки искать новые территории, где можно было бы продолжить обучение террористов.

Таким местом был выбран округ Посо в провинции Центральный Сулавеси, где в период с 1998 по 2001 год острая конфронтация между мусульманами и христианами вылилась в серию массовых беспорядков, в результате которых погибло более 1000 человек. В то время «Джемаа Исламия» создавала специальные группы боевиков для участия в межконфессиональных конфликтах в ряде индонезийских регионов, включая Сулавеси, Малуку и Папуа, где проживает значительное число христиан. В последствии именно эти радикалы, а также члены ДжАТ, прошедшие обучение в лагерях в Ачехе, стали основой для формирования «Моджахедов Восточной Индонезии».

В 2010 году одному из командиров «Джамаа Аншарут Таухид» по имени Сантосо, также известному как Абу Варда, было поручено собрать группу радикальных исламистов и закрепиться в Центральном Сулавеси, превратив его в учебный центр по подготовке боевиков.

Сам Сантосо был родом из небольшого городка Тентена в округе Посо и хорошо знал местные реалии. Он участвовал в нападениях на христиан и представителей власти на рубеже тысячелетий, после чего присоединился к одной из групп, входившей в состав «Джемаа Исламия». В 2006 году Абу Варда был приговорен к году тюрьмы за ограбление, где подвергся еще большей радикализации. На свободу он вышел убежденным экстремистом, хотя внешне якобы «жил обычной жизнью». Похожим путем прошли многие будущие члены МВИ.

Бывший продавец оказался довольно хорошим организатором, быстро навербовав минимально необходимое количество сторонников, а также наладив закупки огнестрельного оружия, боеприпасов и самодельных взрывных устройств. Это позволило ему сосредоточится на военной подготовке своей группы в районе гор Мауро и Биру в Посо, вскоре распространив влияние также на соседние округа Сиги и Париги-Моутонг. С 2011 года боевики МВИ начинают совершать атаки на полицию и мирных жителей, в том числе с применением бомб.

К 2012 году Сантосо удалось создать в Посо постоянную базу боевиков, а сам он был провозглашен «эмиром» радикальной исламистской группировки, которая получила название «Моджахеды Восточной Индонезии». В октябре того же года было совершено одно из особо жестоких нападений, когда члены МВИ похитили двоих офицеров полиции, после чего перерезали им горло, а тела закопали в одной яме. Эта атака привлекла международное внимание к ситуации в Центральном Сулавеси.

В период с 2012 по 2014 год количество нападений МВИ продолжает расти. Сантосо публично признает ответственность за похищения людей, взрывы в полицейских участках, а также убийства фермеров и сотрудников службы безопасности. Прежде малоизвестный за рубежом исламский экстремист, становится самым разыскиваемым террористом Индонезии. Глава «моджахедов» постепенно приобретает авторитет среди радикальных джихадистов Юго-Восточной Азии, что позволяет ему привлекать больше ресурсов.

Помимо помощи от других террористических организаций, на местном уровне «Моджахеды Восточной Индонезии» финансируются за счет незаконной деятельности, прежде всего ограбления банков. Группировка также одной из первых установила сотрудничество с киберпреступниками, которые согласились взламывать торгующие валютой веб-сайты и переводить деньги боевикам.

Особенностью МВИ стала его ориентация при вербовке новых членов прежде всего на бывших участников межрелигиозного конфликта 1998-2001 годов в Посо, а также тех, кто потерял родных и близких в результате столкновений между христианами и мусульманами.

Еще одним источником человеческих ресурсов для МВИ являются исламские школы-интернаты и различные религиозные образовательные группы. При отсутствии должного контроля в подобных учреждениях различные индонезийские экстремистские организации подпольно распространяют идеи радикального ислама и в дальнейшем пополняют свои ряды молодыми сторонниками.

Группа Сантосо постепенно увеличивалась, достигнув пика к январю 2016 года. По данным индонезийских властей, тогда в рядах МВИ насчитывалось около 45 боевиков. Благодаря интенсивным совместным операциям армии и полицейского отряда по борьбе с терроризмом Densus 88 к концу года ситуацию удалось переломить, а количество «моджахедов» в Посо сократилось до примерно десятка человек.

При этом официальные лица склонны занижать число террористов, непосредственно примкнувших к группировке, и фактически не учитывают поддерживающих и частично аффилированных с МВИ радикалов. Так, только с января по апрель 2020 года было арестовано не менее 17 человек, которые намеревались присоединиться к «Моджахедам Восточной Индонезии» в Посо.

Хотя некоторые члены МВИ обладают выходами на международные террористические сети, особенно те, кто тренировался в лагерях в Ачехе до 2010 года, группировка считается прежде всего «трансиндонезийской». Помимо самого Посо и прилегающих округов провинции Центральный Сулавеси, деятельность «Моджахедов Восточной Индонезии» отмечена в провинции Малуку, где Сантосо успел поучаствовать в столкновениях между мусульманами и христианами в 1999–2002 годах, в округе Бима провинции Западная Нуса-Тенгара, в Восточном Калимантане и провинции Бантен на Яве, а также в Макасаре, Южный Сулавеси.

При этом МВИ открывает отделения в других регионах не столько с целью распространить свое влияние по стране, сколько для поддержки и обеспечения основных сил в Посо.

МВИ стали первой в Индонезии радикальной исламистской группировкой, заявившей о своей приверженности «Исламскому государству» 1 июля 2014 года, всего через несколько дней после провозглашения «халифата». Видео присяги на верность Абу Бакру аль-Багдади было передано через Салима Мубарока Ат-Тамими по прозвищу Абу Джандал, индонезийского боевика в Сирии, у которого был доступ к руководству ИГ (прим. Организация запрещена на территории РФ).

Уже 4 августа того же года на YouTube появился восьмиминутный пропагандистский видеоролик ИГ, опубликованный медиацентром «Аль-Хайят», в котором человек по имени Абу Мухаммадом аль-Индуниси на индонезийском языке призвал своих соотечественников отправиться на Ближний Восток, чтобы присоединиться к созданию «халифата».

Аль-Индуниси был идентифицирован как Бахрумшах, уроженец города Бантен, что в 25 км от Джакарты. Ранее он состоял в рядах «Джемаа Исламия» и «Джамаа Аншарут Таухид», затем перебрался в Сирию, где впоследствии возглавил созданное официально в сентябре 2014 года боевое подразделение ИГ «Катиба Нусантара», состоящее из индонезийцев и малайцев, а также, в меньшей степени, филиппинцев и сингапурцев.

Бахрумшах поддерживал связи с «Моджахедами Восточной Индонезии» через филиппинскую террористическую группировку «Ансар Халифа Филиппинс», базирующуюся в провинции Магинданао на южном острове Минданао.

Ключевой фигурой, связывающей индонезийские и филиппинские радикальные исламистские группировки с ИГ, стал индонезийский боевик «Ансар Халифа Филиппинс» Ахмад Сайфулла Ибрагим по прозвищу Ибрагим Али или Сучипто. Именно на него Аль-Индуниси возложил бремя по закупке на Филиппинах оружия для МВИ.

Финансирование аффилированных с ИГ террористических группировок в Юго-Восточной Азии было налажено через так называемую «сеть Бахрумшаха», в которую активно вовлекались ближайшие родственницы боевиков. В случае с «Моджахедами Восточной Индонезии», деньги приходили на счет филиппинке, жене индонезийского боевика, после чего Сучипто выделял часть на закупку оружия и доставку его в Посо. Другая часть средств отправлялась непосредственно на счета террористов на Яве и Сулавеси.

В конце ноября 2015 года силы безопасности Филиппин атаковали лагерь «Ансар Халифа Филиппинс» в провинции Султан-Кударат на юге страны. В результате четырехчасовой перестрелки были ликвидированы восемь боевиков, в том числе Сучипто. Но структуры Бахрумшаха продолжают обеспечивать деятельность террористов благодаря очень гибкой системе, позволяющей снабжать всю сеть проигиловских организаций в регионе через ту группировку, с которой в данный момент установлен надежный канал связи.

Так, летом 2019 года полиция Индонезии арестовала пятерых членов еще одной связанной с «Исламским государством» террористической группировки «Джемаа Аншарут Даула». Среди злоумышленников оказался казначей, который признался, что ему было приказано передать МВИ часть денег, полученных из Афганистана.

Большую часть поступающих извне средств «Моджахеды Восточной Индонезии» тратят на материально-техническое обеспечение террористической деятельности, включая закупки оружия и взрывчатки или веществ для ее изготовления, а также на содержание самих боевиков. На пике своей активности в 2015-16 годах «Моджахедам Восточной Индонезии» при поддержке ИГ удалось обзавестись даже крупнокалиберными снайперскими винтовками, которые позволяют выводить из строя бронированную технику.

В отличие от большинства радикальных исламистский группировок Юго-Восточной Азии «Моджахеды Восточной Индонезии» не стали тратить деньги на отправку своих членов на Ближний Восток получать боевой опыт. Сантосо придерживался поставленной в самом начале задачи создать региональную базу террористов, но теперь уже под эгидой «Исламского государства». С этой целью летом 2014 года он обратился к находившемуся в Сирии Абу Джандалу с просьбой предоставить ему дополнительные человеческие ресурсы, так как численность МВИ по-прежнему не превышала нескольких десятков человек, что не позволяло надежно контролировать достаточные территории в Центральном Сулавеси.

В сентябре того же года полиция Посо арестовала четырех уйгурских радикалов, которые пытались присоединиться к группировке «Моджахеды Восточной Индонезии». В дальнейшем выяснилось, что они составляли лишь одну из нескольких групп выходцев из Синьцзяна, которые намеревались попасть в Сирию, но были перенаправлены руководством ИГ в Индонезию в ответ на запрос Сантосо.

Расследование установило, что первые экстремисты покинули Синьцзян-Уйгурский автономный район Китая в августе 2014 года, отправившись в Таиланд через Камбоджу. В Бангкоке будущие боевики МВИ добыли поддельные турецкие паспорта, за которые заплатили по тысяче долларов. Далее они перебрались в Малайзию, чтобы получить визы в индонезийском посольстве в Куала-Лумпуре, после чего смогли въехать в Индонезию.

По данным индонезийских властей, радикальные уйгуры рассчитывали присоединиться к группе Сантосо с целью получить боевую подготовку, которую в дальнейшем можно было бы использовать в борьбе против Китая.

Всего в Индонезии было задержано шесть выходцев из Синьцзяна, намеревавшихся примкнуть к «Моджахедам Восточной Индонезии». В 2015 году четверо из них были приговорены судом Джакарты к шести годам тюремного заключения и штрафам около семи тысяч долларов, которые оплатили власти КНР. В октябре 2020 года осужденные были депортированы в Китай.

К августу 2016 года еще шесть уйгурских боевиков МВИ были ликвидированы в джунглях Центрального Сулавеси в ходе нескольких спецопераций сил безопасности Индонезии.

Особый интерес к «Моджахедам Восточной Индонезии» со стороны руководства «Исламского государства», которое не только снабжало оружием и финансами небольшую группировку, но и пыталось перебросить в Центральный Сулавеси иностранных боевиков, был обусловлен в первую очередь перспективами создания регионального центра ИГ в Юго-Восточной Азии.

До 2017 года засевшие в труднодоступных джунглях округа Посо, где по-прежнему сохраняется скрытое межрелигиозное напряжение, «моджахеды» рассматривались как наиболее близкие к созданию в Индонезии территории, удерживаемой ИГ. Понимая это, военные и полиция развернули масштабную контртеррористическую операцию, в результате которой удалось захватить или ликвидировать несколько ключевых лиц, включая самого Сантосо и уйгурских боевиков, что резко ослабило группировку.

Невозможность для радикальных джихадистов полноценно закрепиться в Посо привела к тому, что «Исламское государство» переключило внимание на южные Филиппины, что вылилось в полугодовую осаду Марави в 2017 году, которая собрала исламских экстремистов из всего региона.

Сантосо был убит в июле 2016 года во время перестрелки с силами правопорядка в джунглях Посо. Это положило конец многолетней охоте на самого разыскиваемого террориста Индонезии, в которой было задействовано около пяти тысяч военнослужащих и полицейских. При этом специалисты сразу отметили, что сама по себе ликвидация лидера «Моджахедов Восточной Индонезии» не решает задачу искоренения терроризма в Центральном Сулавеси.

«Это не означает, что МВИ и другие группировки будут распущены... До тех пор, пока правительство не решит главную проблему терроризма в Посо и в Индонезии в целом, он будет возвращаться снова, очередной Сантосо... для продолжения борьбы», - отметил Тауфик Андри, директор Международного института построения мира, базирующегося в Джакарте.

После смерти Сантосо, встал вопрос о новом лидере группировки. Так как Даенг Коро, самый опытный боевик МВИ, ранее служивший в армейском спецназе, был ликвидирован еще в апреле 2015 года, следующим в списке шел Мухаммад Басри по прозвищу Багонг.

Как и Сантосо, Басри родился в Посо и участвовал в религиозном конфликте 1998-2001 годов. Был приговорен к длительному тюремному заключению за обезглавливание христиан и другие теракты, но отсидев девять лет сумел бежать в 2013 году. Программы по дерадикализации, которые проходили все участники беспорядков в Центральном Сулавеси, в итоге оказались безрезультатными, поскольку оба вернулись на путь терроризма.

Во главе МВИ Багонг находился не долго. Он был арестован всего через три месяца после ликвидации Сантосо, а руководство «моджахедами» взял на себя Али Ахмад, более известный как Али Калора. Именно с его именем связывают нынешний подъем группировки.

Али Ахмад родился и вырос в селе Калора округа Посо. Хорошее знание окружающих гор и джунглей позволяет ему лучше ориентироваться на местности, что дает МВИ преимущество перед силами безопасности. Отряды военных и полиции регулярно сменяют друг друга в рамках самой затяжной в Индонезии контртеррористической операции, нацеленной на уничтожение «Моджахедов Восточной Индонезии».

При нем МВИ стали более активны в цифровой сфере, чем другие индонезийские группировки, включая самую разветвленную сеть «Джемаа Аншарут Даула». «Моджахеды» публикуют видеоролики с обезглавливанием местных жителей, которых они считают правительственными информаторами. Это повышает их авторитет среди экстремистов, а также напоминает о потенциальной возможности возвращения «Исламского государства» в Центральный Сулавеси. Таким образом Али Калора старается приобрести большее влияние и поддержку со стороны радикальных джихадистов как в Индонезии, так и за рубежом.

Важным преимуществом нынешнего лидера «Моджахедов Восточной Индонезии» является его связь с террористическими организациями на юге Филиппин и в других регионах Индонезии, что позволяет вербовать новых членов из-за пределов Посо, а также приобретать оружие и взрывчатку. В 2019 году численность МВИ возросла в два раза - до 20 человек, но половину из них удалось ликвидировать в ходе последних успешных спецопераций сил безопасности.

Под руководством Али Калоры группировка стремится увеличить иностранное финансирование, в том числе за счет доступа к средствам международных террористических сетей. Так, индонезийская полиция установила, что «Джемаа Аншарут Даула» и «Моджахеды Восточной Индонезии» получали денежные переводы из Тринидада и Тобаго, Мальдив, Венесуэлы, Германии и Малайзии.

Несмотря на существенное сокращение своих возможностей, МВИ по-прежнему рассчитывают привлечь внимание и поддержку со стороны «Исламского государства». В ноябре 2019 года боевики Али Калоры одними из первых присягнули на верность новому «халифу» ИГ, Абу Ибрагиму аль-Хашеми аль-Кураши, распространив соответствующее видео через Telegram.

Осенью 2020 года «Моджахеды Восточной Индонезии» вновь напомнили о себе, совершив свое самое крупное нападение.

27 ноября около десяти боевиков МВИ атаковали деревню Лембантонгоа в округе Сиги провинции Центральный Сулавеси, в результате чего четыре человека были убиты, сожжены семь жилых домов и церковь, а десятки местных жителей были вынуждены бежать. Все погибшие являлись членами христианской организации «Армия Спасения».

Лидер «моджахедов» Али Калора лично обезглавил одну из жертв в качестве мести за убийство двух членов МВИ в ходе совместного рейда военных и полиции в Посо в начале апреля.

Спустя несколько дней в провинции Горонтало в северной части острова Сулавеси отряд полиции по борьбе с терроризмом Densus 88 задержал семь человек. Все они предположительно были причастны к нападению на деревню, но при этом не являлись непосредственными членами группировки. Индонезийские военные также усилили группировку в Посо, перебросив дополнительное спецподразделение для поисков оставшихся «моджахедов».

При этом власти всячески пытались не акцентировать внимание на религиозной подоплеке теракта, опасаясь, что это может подорвать социальную стабильность в регионе, который два десятилетия назад отметился массовыми столкновения между мусульманами и христианами.

После дерзкого нападения МВИ, контртеррористическая операция «Тиномбала», продолжающаяся в округе Посо уже более пяти лет и ранее носившая название «Чамар Малео», в середине февраля 2021 года была переименована в «Мадаго Райя».

Первые результаты обновленной операции появились уже 1 марта, когда отряд армейского спецназа выследил в горном районе Посо группу из четырех «моджахедов», во главе с Али Калорой. В результате перестрелки был убит один спецназовец и двое боевиков, среди которых оказался 25-летний сын Сантосо по имени Хайрул, также известный как Ирул или Аслам. К сожалению, самого лидера МВИ ликвидировать не удалось, и он по-прежнему скрывается в джунглях Центрального Сулавеси.

Свыше двадцати лет округ Посо известен как очаг религиозных конфликтов и зона деятельности террористов. Сегодня «Моджахеды Восточной Индонезии» являются небольшой группировкой, сосредоточенной в труднодоступных районах центральной части острова Сулавеси. Но даже когда в МВИ насчитывается всего несколько членов, организации удается выжить именно благодаря тому, что у нее все еще есть условно подконтрольная территория.

«Моджахеды Восточной Индонезии» продолжат оставаться ограниченной, но заметной угрозой для страны по мере того, как Али Калора будет пытаться перегруппировать боевиков, поддерживая логистические связи с другими террористическими организациями, включая индонезийскую «Джемаа Аншарут Даула» и филиппинские радикальные группировки, аффилированные с «Исламским государством».

Источник

Чтобы защитить китайскую хлопковую промышленность Синьцзяна от негативной реакции, местные телеканалы начали «размывать» логотипы западных брендов в своих программах.

Брендовая война началась с отказа ряда компаний (H&M, Nike, Adidas and Uniqlo) использовать продукцию региона Синьцзян в связи с принудительным трудом уйгуров. После чего пошла волна бойкотов.

В соцсетях и под стенами магазинов китайцев начали массово призывать бойкотировать западные товары и уничтожать все вещи недружественных к Поднебесной брендов. Параллельно началась кампания поддержки отечественного производителя. ТВ-шоу – яркий тому пример.

Популярные телешоу Китая начали активно поддерживать своих производителей. Какие-то передачи частично «размывали» логотипы западных брендов, а вот реалити-шоу Chuang 2021 подошло к вопросу более щепетильно. Зрители заметили, что более 50 человек были с размытой одеждой.

Решения китайских медиа по-прежнему вызывают жаркие споры в Интернете.

Вашему вниманию предлагается видеоролик производства телеканала "Настоящее Время", в котором гражданка Казахстана, этническая уйгурка рассказывает о каких–то чудовищных вещах, которые ей, по её словам, пришлось пережить в одной из китайских тюрем. Рассказ чрезвычайно эмоциональный, и мало кого оставит равнодушным, однако, к данному видео есть несколько вопросов.

Несмотря на все озвученные исключительной строгости меры, она запросто смогла связаться оттуда с представителем ООН. Это как так?

Второй момент. Она не рассказывает подробности своего задержания. Ну, это известный феномен, — какого зэка не спросишь — все, как один невинно осужденные.

Третье. Обратите внимание на флаги, что висят за её спиной. Помимо вполне себе нейтрального (нет) флага Турции, там также присутствует экстремистская символика — флаг сепаратистского Движения за независимость Восточного Туркестана. Что это, как не политический манифест?

Четвёртое. Табличка на заднем плане с надписью на турецком "Müşteri Velinimetimizdir", что в переводе означает "да будет благословлены [наши] благодетели", "Благословение благодетелям", или с поправкой на культурные различия языков — "Спасибо спонсорам". Причём надпись набрана чрезвычайно специфичным шрифтом — готическим староанглийским блеклеттером. Удивительный выбор для дизайнера–мусульманина.

После всего этого верить, что человек на видео действительно не имеет никакого отношения к экстремистской деятельности, запрещённой на территории КНР — весьма затруднительно.

Какой ВВП и какая военная мощь должна быть у державы — в данном случае Китая, — чтобы она могла успешно бороться со стандартными глобальными кампаниями лжи против себя? Вопрос, сразу скажем, остается открытым, ясно лишь, что Пекин взялся за дело всерьез.

Поле битвы, понятное дело, северо-запад Китая, Синьцзян с его уйгурским населением. Промежуточная цель кампании — пекинская зимняя Олимпиада — 2022, стратегическая цель — подрыв глобального влияния этой страны, какой бы там у нее ни был ВВП или ядерный арсенал.

Ключевое событие этой недели состоит в том, что нижняя палата парламента Канады приняла резолюцию с призывом к правительству "принять меры" против Олимпийских игр по причине того, что Китай учиняет "геноцид" в Синьцзяне. И это абсолютно не единичный факт с учетом, скажем, немедленно последовавшего нападения на Китай в Совете ООН по правам человека в Женеве — там к Канаде присоединились США, Германия, Евросоюз и прочие обычные подозреваемые.

Давайте посмотрим, как Пекин отбивается. Стандартные заявления дипломатов с перечислением того, как агрессоры сами нарушают права человека по всему миру, — это уже было, и эффект сомнителен. А вот разбор по косточкам того, что такое "геноцид в Синьцзяне" и откуда берутся факты о таковом, — это как минимум весело.

Геноцидом в данном случае называют массовую стерилизацию и изнасилования (в каждом случае ставить кавычки уже становится утомительным). Это относительно новый сюжет, раньше главной была другая тема: в целом насчет концлагерей, куда заключены то ли один, то ли два миллиона уйгуров в каждый данный момент. Один из ключевых принципов создания постправды состоит в том, что старые фальшивки надоедают, надо создавать новые, причем строить их скорее на душераздирающих человеческих историях, чем на скучных цифрах.

Что касается массовых изнасилований: источник информации — Турсунай Зиавудун (на самом деле — Зинавдин), заявившая 18 февраля в интервью CNN (кому же еще) о том, что ее избили и изнасиловали охранники, когда она находилась в тех самых якобы концлагерях, и что это типичный случай. Она же вбросила идею о том, что вдобавок подверглась стерилизации, причем то же было с прочими обитательницами этих заведений. Вот вам и конкретная человеческая история, с именем обвинителя и фото: все по правилам.

Турсунай — ключевая "говорящая голова" расположенного в США "уйгурского проекта по правам человека" — UHRP, эта организация сейчас выправляет своей героине нужные документы для жизни в Америке. В Синьцзяне она в последний раз была, видимо, в 2019 году. Платит за проект Национальный фонд демократии. После этого названия обычно добавляют, что финансируется фонд прямо или косвенно ЦРУ и что это была первая организация, чья деятельность признана нежелательной на территории России — еще с 2012 года.

Кто-то другой мог бы сказать, что это абсолютно стандартная для таких информационных кампаний ситуация с таким же стандартным персонажем, на этом и успокоиться. Но китайцы — люди старательные и скрупулезные. Они тщательно проанализировали все, что сказала Турсунай в разных интервью (а была еще беседа с BBC и множество других), и получилось, что женщина как минимум страдает слабой памятью. В том числе памятью о том, что она говорила в предыдущем интервью. В ранних заявлениях она сообщала лишь, что боялась изнасилования.

Плюс мелочи: то, например, звери-охранники вырывают у нее из ушей серьги, то требуют снять таковые самостоятельно… Тут бывшие подруги рассказали, что у несчастной женщины была проблема — неспособность иметь детей, отчего с ней развелся муж. Так что стерилизация (в методах которой она тоже постоянно путалась) здесь не при делах.

В этот момент (по части технологий борьбы с постправдой) возникла другая интересная история, то есть появились другие лица с фотографиями и прочим. Это бывшие подруги Турсунай по заключению. Они демонстрируют фотографии своих новорожденных детей, говорят, что ждут новых…

Попутно выяснилось неожиданное побочное последствие существования тех самых "концлагерей". Напомним, речь идет о том, что в Синьцзяне для молодых осужденных по "слабым" пунктам статьи о терроризме придумали замену тюрьмы обязательными курсами перевоспитания. Это не тюрьма, потому что перевоспитываемых отпускают на выходные по домам, это скорее школа или профессиональное училище для тех, кто поддался в свое время призывам джихадистов не учиться "языку врага" и вообще чему бы то ни было. И ладно еще у выпускников таких школ сразу появилась возможность найти работу (как минимум потому, что они выучивали основы китайского, языка своей страны). А сейчас выясняется, что многие из них получили вкус к политике и стали растущими общественными деятелями и как минимум публичными фигурами… Надо же, что делает с людьми репрессивный режим. Геноцид, и только.

Кстати, о геноциде. Когда Синьцзян джихадизировался на глазах при вялой на то реакции центральных властей — то есть, например, в 2010 году, — уйгурское население там составляло 10,17 миллиона. Дальше, после серии терактов и начала кампании по деджихадизации — то есть конкретно в 2018 году, — уйгуров там стало 12,72 миллиона: рост на четверть. Это больше, чем прирост китайского (ханьского) населения в регионе, да и вообще национальный рекорд.

Впрочем, Синьцзян в последние годы ставит внутрикитайские рекорды во всем: в экономике, уровне жизни… Активное деторождение — скорее последствие всех этих процессов.

Вернемся к нашему разговору о постправде. Составители Оксфордского словаря, напомним, выбрали его в качестве "слова 2016 года". Это такая штука, когда для обработки общественного мнения не имеет никакого значения, как оно было на самом деле — важно, кто обрабатывает. Если "свои", то все съедается. Существованию постправды очень помогает сниженный уровень общественной грамотности и мощный уровень BigTech, то есть наднациональных информационных гигантов.

Проблема эта старая; мудрец Маймонид (XII-XIII века) по этому поводу заметил, что правда не становится более истинной оттого, что весь мир с ней соглашается, и не становится менее истинной, даже если весь мир с ней не согласен. А Китай… хотелось бы сказать, что побеждает, тем более что он давно уже научился работать на английском, латыни наших дней. Но для публики в западной группе государств Синьцзян все равно — сплошной геноцид и стерилизация. Так что битва ведется с учетом того, что вообще-то стран в мире почти две сотни, и тут картина информационного восприятия правды и постправды весьма смешанная. По крайней мере, Китай не пытается капитулировать в информационной войне — это вселяет некоторые надежды.

https://ria.ru/20210228/postpravda-1599247221.html