По пути к «Кожуховской» у Баширова стал отваливаться нос.
– Я не могу так, блядь! – заорал Баширов и ударил ладонями по баранке.
Накладной нос, на взгляд Петрова, не так, чтобы даже и отваливался. Так, провисал немного, но все же держался на соплях от специального клея. Сопли, если присмотреться, можно было увидеть. Они были похожи на густую многослойную паутину.
– У тебя истерика, Русик, – спокойно сказал Петров.
– Истерика – это у баб. А я – заебался ходить с этим носом. Пусть Фантомасыч пластику нам сделает. Вот почему бы не сделать? Мне нос. Тебе тоже ебальник переворотить.
– Да как-то неохота, – с сомнением сказал Петров.
– А тебе не похуй, с каким ебальником ходить? Он у тебя и сейчас не фонтан. Да и ты – не баба, чтоб волноваться по этому поводу.
Напарник явно переживал эмоциональный перегрев. В сущности, это тоже было ЧП.
Петров и Баширов никогда не спорили, никогда не ругались. За много лет они притерлись друг к другу. Баширов просто не мог срывать раздражение на Петрове. Однако это происходило.
– Я звоню Фантомасу, – сказал Петров.
– Да хоть иззвонись, стукач херов, – сказал Баширов.
– Что? – Петров не мог поверить собственным ушам. Рад был бы не верить. Однако ушные раковины поймали эти звуки, направили в улитку, оттуда – в барабанную перепонку. Слова оттолкнулись от эластичной ткани, подпрыгнули, как на батуте, и нырнули в мозг. И мозг их расшифровал, осознал. А переварить не мог!
– А разве нет? – Баширов кричал. По-настоящему! В Баширове словно бушевал шторм. И напарник – потный, страшный, с отваливающимся носом – кажется, переживал серьезный кризис.
– Останови машину, – сказал Петров.
Сказал жестко.
– Да пошел ты! Мы опаздываем!
Что это за «пошел ты»?
– Немедленно останови машину! – сказал Петров. – Русик! Кнопка «Ахтунг»! ЧП! Ахтунг!
До Баширова стало доходить. Петров видел, что он стал приходить в себя. В Баширова словно вселилась какая-то чуждая, недобрая сущность. А теперь уходила. Очень, очень тревожно это было.
Баширов съехал с шоссе на ближайший поворот, остановился у въезда в квартал новостроек.
– Саня, извини, – сказал Баширов.
– Я-то не злюсь, но что это было, Русик?
– Это была какая-то хуйня.
– Несомненно. Я-то не бешусь, а вот ты… Мы же одинаковые. Но отчего съехал с катушек именно ты? А не я? Не мы вместе?
– Потому что это я убил того таджика. Не ты, – сказал Баширов. – Это на мне на одного жмура больше. От така хуйня, малята.
– Да, – согласился Петров. – Это похоже на правду. Наверное, это она и есть. Но, с другой стороны, это же пиздец, Русик.
– Похоже на то, – согласился Баширов.
– Давай вот с этим недоразумением в офисе порешаем, и отпросимся у Фантомаса на море?
– Да, было б охуенно. Просто хотя бы позагорать.
– Я вот хочу попробовать с девчонками познакомиться.
– Да…
– Не, ну а что.
– Я только за. С двумя.
– Только надо нам, Русик, так выстроить события, чтобы девчонки дали нам одновременно. Вот прямо секунда в секунду. Чтобы опыт у нас одинаковый был.
– Ну, полностью одинаковым он по любому не будет. Кому-то из нас, допустим, достанется пизда пошире, или сиськи побольше.
– Это несущественно. Это все-таки не разница в жмурах.
Петров и Баширов помолчали. Баширов сорвал с себя нос, намазал его края клеем и прилепил обратно на лицо, глядя в зеркальце над лобовым стеклом.
– И вот еще одна разница в опыте, – гундел Баширов.
Приклеенный нос аккумулировал произносимые Башировым звуки, менял их модуляцию. И голосом Баширов стал похож на переводчика Володарского с прищепкой на ноздрях.
– Ты не таскаешь на себе вот эту хуйню, – гундосил Баширов. – Это тоже негативный опыт.
– На море, Русик. Срочно на море. Нас поймут и нас отпустят.
Баширов похлопал Петрова по плечу.
– За то, что стукачом обозвал – извини.
– Да это вообще ни в какие ворота, – сказал Петров. – Получается, что у нас есть какие-то тайны от Фантомаса, которые, по-твоему, я выдаю. То есть, нам есть, что скрывать, да?
– Ну, я не хотел, чтобы он узнал о моем срыве, – сказал Баширов. – Я на эмоциях был. И вот тогда-то мне очень этого не хотелось.
– А сейчас – хочется? – спросил Петров.
– И сейчас не хочется.
– Но ты был намерен скрыть факт своего нервного срыва. Русик. Об этом надо сообщить.
– Ну, надо – так надо. Значит, сообщай.
– Это пиздец, какие тревожные симптомы! Русик! А если нас разведут? Ведь к тому идет.
– Да никто не разведет, – неубедительно сказал Баширов.
– Чувак, мы больше не идентичны. Это очень хуево.
– Ну, что ж я могу поделать. Впрочем, ты – можешь.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Петров.
– Следующего двухсотишь ты, – сказал Баширов. – Тогда мы сравняемся.
– Но нам же нельзя больше никого двухсотить.
– Надо поговорить с Фантомасычем. Так и так, разница в опыте. Просим license to kill. А что? Джеймсу Бонду можно, а нам нет? Мы что, лысые?
– Вот этого Фантомасу говорить не надо…
– Да, ты прав.
– Слушай, Русик, – сказал Петров. – Тебе ведь необязательно ехать на эту долбаную встречу. Пиздуй-ка домой. Отдохни, поспи, пожри, подрочи. Я и сам справлюсь.
– Справиться-то справишься, – ответил Баширов. – Но разница в опыте станет еще больше. Нас еще больше разнесет. Понимаешь? Может быть, ты приобретешь какие-то знания, которых нет у меня. И мы станем еще более разными.
– Тогда, может, ты просто по коридору потусуешься, посмотришь, что там и как там.
– Bad idea, – сказал Баширов. – Снова будет разница в опыте. У меня появится опыт унылого стояния в коридоре. А ты приобретешь общение с хитрым жуком, скользким типчиком. Согласись, неравноценно?
– Ладно, напарник, – сказал Петров. – Поехали. Может, мне сесть за руль?
– Да ну нахуй.
– Ну, как скажешь.
Они поехали. Позже Петров понял, что брать с собой истерящего Баширова было очень плохой идеей.
Самой худшей в мире.
***
На проходной их не узнали. Не было того аморфного полупьяного охранника, который скучающей тушей растекся в будке в тот единственный раз, который случился примерно полтора года назад, когда Перов с Башировым были в этом бизнес-инкубаторе. Сейчас там сидел кто-то трезвый, цепкий и дотошный.
– Вы в каком корпусе арендуете? В четвертом? Что-то я вас не вижу.
Баширов, который вел переговоры, посмотрел на Петрова.
Петров прикрыл глаза. Спокойствие и вежливость. Не позволяй, Баширов, ярости победить тебя.
– Человек в состоянии аффекта теряет больше, чем приобретает, – говорил когда-то Фантомас. – Ярость помогает преодолеть страх перед боем. Да, часто она деморализует противника. Но она же ослабляет защиту, фактически уничтожает внимание. Настоящий боец не испытывает ярости.
– Да вот же мы, – сказал Петров, глядя в тетрадь, которую листал охранник. – Под сорок первым номером.
Он, как заметил Петров, совершенно четко срисовывал их, запоминал. Вот как они видят – те, кто полтора года не появлялись. Или, может…
Внезапная мыысль обожгла Петрова. Ну, конечно. Никакая это не безалаберность. Охранник просто выполняет инструкции. Он задерживает Петрова и Баширова. И делает это специально. Например, для того, чтобы их с Башировым подольше бы фиксировала видеокамера. Или, может, уже едет группа захвата.
– Да где? – валял дурака охранник.
Паника Баширова передалась и Петрову. Паника была как холодный зимний ветер.
– Вот, – сказал Баширов, полез рукой в окошко будки.
– Так, не лезьте руками, – осадил его охранник.
«Придется прорываться к автостоянке, – прикидывал Петров. – Хорошо, что тачку припарковали снаружи. Хотя видел ли я снаружи людей, похожих на оперативников в штатском? Нет. Не видел. Видел ли я фургон, «газель», крытый грузовик, из которого может выпрыгнуть спецназ? Нет. Не видел тоже. Значит, группа захвата – внутри. Какой смысл ей ждать снаружи? Ну, конечно. И сюда они не пойдут. Зачем этот шум, если нас спокойно можно принять около четвертого корпуса? Или уже в самом офисе».
– Да, вижу, – сказал охранник. – Ваши паспорта.
Напарники достали документы. У Петрова документы были на фамилию Куркуль. Баширов, по тому паспорту, который протягивал охраннику, звался Бекмурадовым. Бланки были настоящими, печати тоже. Волноваться не стоило.
Но охранник принялся еще и переписывать паспортные данные. Ни Петрову, ни Баширову не нравилось, что они оставляют следы. Ощущение, будто захлопывается капкан.
Действо с пропусками и документами длилось уже невероятно долго. За Петровым и Башировым уже начала образовываться очередь. Перетаптывался, словно срочно хотел отлить, лысоватый, бесцветный толстяк в спортивном костюме.
Когда Петров и Баширов получили назад свои паспорта вместе с пропусками, толстяк протиснул голову в окошко.
– Мне в четвертый корпус, сорок первый офис, – сказал он.
Напарники застыли. Охранник тоже на мгновение оцепенел. То полтора года никого не было, то вдруг чередой пошли.
«Значит, это наш покупатель», – с каким-то облегчением осознал Петров.
Толстяк был безопасен. Несмотря на спортивный костюм, бесцветный жирдяй не выглядел бойцом. Жуликом выглядел. Это да.
– Вы к нам, – сказал Петров, найдя в себе силы улыбнуться.
– Да-да! Я по поводу спортивного питания. Это я с вами, значит, по телефону говорил, мужики. Я Серега, если что.
– Николай, – сухо представился Петров.
– Зелимхан, – отрекомендовался Баширов.
– Ну, пойдемте к вам в офис, – сказал Серега. – Есть предмет для разговора.
Пошли.
***
Офис не был родным ни для Петрова, ни для Баширова. Чужое пространство. И напарники в нем не ориентировались. Не было такого, что руку протянешь и, не глядя, найдешь, что искал. И никакая память тел их с этим местом не связывала. Память тел, это когда передвигаешься не глядя, и ни обо что при этом не спотыкаешься.
Впрочем, ничего в офисе №41 и не было. Длинный стол. Стулья. Шкафы – один бесцветный, казенный, у окна. Второй – массивный, у дверей. Не канцелярский, а словно бы для одежды. «Нахуй бы такой здесь нужен?» – подумал Петров. Компьютеров, принтеров – ничего такого не было. Была тумбочка с пластиковым чайником – некогда белым, а сейчас почерневшим от старости и ненужности.
– Чаю? Кофе? – предложил Петров, безрадостно покосившись на чайник.
– Нет, мужики! Нет-нет! – сказал толстяк Серега. – Давайте без этих мерехлюндий.
При толстяке был портфель, очень подозрительный и Петрову, и Баширову. И сейчас Серега в этот портфель полез. Баширов явственно напрягся. Петров успокоил его взглядом, но сам уже просчитал, что уебет Серегу с ноги. Но надо посмотреть еще, что он достанет.
Серега достал бутылку коньяка.
– Вот, парни, если не возражаете…
Петров покачал головой. Алкоголь ему был отвратителен. Баширов тоже не поддержал.
– Мы не пьем, – сказал он.
– А, ну ладно, ладно, пацаны, я все понимаю, – сказал Серега. – Вы спортсмены, что я – не вижу, что ли? Я и сам спортсмен, правда, в отставке. Гы-гы-гы.
Ни Петров, ни Баширов не улыбнулись.
– Ну, хорошо, – сказал Серега. – Давайте я с сути дела начну.
– Давайте, – сказал Петров.
– Я, собственно, почему к вам пришел? Ну, естественно, вы удивились, что именно к вам. Давайте правде в глаза посмотрим. Вот почему?
– Давайте говорить конкретно, – сказал Баширов. – Мы даже гадать не будем.
– У нас – качество, – сказал Петров.
– Везде качество, – сказал Серега. – А цены у вас – из серии «Ого, блядь, я ебал!»
Петров и Баширов переглянулись, и мысли друг друга в этот раз прочесть не смогли.
– Вы уж извините, пацаны, я сам из Ставрополя, не знаю, как тут у вас, в столицах, принято. Я вам прямо скажу: хуй его знает, чем вы тут занимаетесь. Да мне это и неинтересно. Но я, блядь, чувствую, что питание у вас – для виду, так сказать. Но мне, повторю, и дела нет. Насрать мне.
«Мент, – понял Петров. – Хитро и нагло говорит. Раскалывает. Ждет, что врать начнем. И, конечно же, не насрать ему. Он ждет, чтобы мы что-нибудь сказали. Он это запомнит, запишет, проверять начнет, на вранье поймает».
«Молчи!» – взглядом послал он сигнал Баширову.
Смотреть на Русика было не то, чтобы страшно, но, как минимум, странно. Он как будто покраснел. Красным налились щеки, побагровел лоб. Вся физиономия Баширова алела как кумач. И только искусственный, приклеенный нос цвета не менял. И выделялся.
А хитрожопый гость с повадками оперативника в штатском именно на этот нос и смотрел.
– В общем, у меня к вам, парни, предложение, потрясающее своей новизной, – продолжал гость. – Я хочу купить у вас, именно у вас, партию спорпита. Объясню, чтобы вы поняли, чтобы не было между нами недомолвок. Я – из Ставрополя. Работаю в спорткомплексе, по хозчасти. Снабжение, хуе-мое. Финансирование – государственное. Поэтому я покупаю у вас, допустим, вот эту хуйню, которая у вас на сайте стоит 390 рублей. Но я беру ее за 420. Понимаете?
– Нет, – синхронно ответили Петров и Баширов.
– И хорошо. Но вы мне выдаете товарняки, с печатями, со всей хуйней, что я купил у вас по 450. Ну? Как вам?
«Или это действительно – всего лишь мелкий аферист? – задумался Петров. – Голубой провинциальный воришка. Коррупционер – душа компании».
– Не выйдет, – сказал Петров. – У нас на сайте написано 390. Ваша мэрия всего лишь зайдет на сайт, увидит, и начет задавать вопросы.
– Не начнет, мужики, – сказал Серега. – Отвечаю, не начнет. Да и вы цены на сайте – поменяете.
– Поменяем? – удивился Баширов.
– Ну, конечно! Конечно!
«Нет, это все-таки не жулик, – понял Петров. – Обычный ментовской разводняк. Когда Серега лез за коньяком, он включил оперативный диктофон. И сейчас все пишется. Нашел, блять, идиотов».
– Нет, – сказал Петров. – Обратитесь с этим к кому-нибудь еще.
– Да, мужики! Дело-то – верняковое. Прибыльное.
– Нет, – ответил Петров. – Мы беспокоимся о репутации нашей фирмы.
– Слушай, ты, Коля, или как тебя там, – сказал гость, резко переходя на «ты». – О какой, нахуй, репутации ты мне тут напеваешь, когда у твоего компаньона нос отклеился?
Баширов охнул и схватился за нос.
И в этот момент все вокруг пришло в движение. От окна и стен отделились шкафы. В одно мгновение Петров вдруг понял, что это были вовсе даже и не предметы мебели. Это были мужики в костюмах шкафов. И лица, и руки у них были в нужных местах перекрашены под цвет мебельной полировки. И пока они сохраняли неподвижность, иллюзия сохранялась, но сейчас шкафы пришли в движение, и стало понятно, что это были люди. Здоровенные мужики!
Один из них бросился на Баширова. А на Петрова налетел тот мужик, который прикидывался шкафом у окна.
Продолжение следует...