Однажды на работе Валя никак не могла подобрать музыку для детского праздника. Всё, что она находила, казалось ей слишком примитивным, избитым или пафосным. А Валентине хотелось, чтобы мелодия была особенной, нежной и радостной. Она начала наигрывать, пытаясь понять, в каком ключе ей искать, и гармония, которая выходила из-под её пальцев, Вале понравилась. Дома она попробовала продолжить и записала ноты. Три дня она обыгрывала и дорабатывала мелодию дома и на работе, и, наконец, решила включить её в программу.
У Валентины захватило дух, когда на утреннике она начала играть свою музыку. После окончания праздника её как всегда хвалили, поздравляли и благодарили. Но никто, ни коллеги, ни родители, ни даже присутствовавшие музработники из других садиков не сказал ничего о вставленной в программу мелодии. Валентина была рада, это значило что её – её музыку – приняли за настоящую, профессиональную.
Окрылённая, она решилась вечером продемонстрировать мелодию семье. Когда она закончила, и, отвернувшись от пианино, спросила мнение самых дорогих ей людей, Катенька скривила своё хорошенькое личико, и сказала, что такую фигню сейчас никто не слушает. А Георгий, изначально бывший не в восторге от этой затеи, сказал, что у него вообще голова болит от Валиного долбания по клавишам.
Больше музыку Валентина не писала.
Она работала, занималась домашним хозяйством, уроками дочери, стиркой, глажкой, уборкой. И изо всех сил старалась, чтобы у её дочери было всё, что есть у её сверстников. У одной из первых у Катюши появился компьютер, ведь девочке надо было заниматься, велосипед, ролики, дорогие игрушки – новомодные электронные игры и забавы.
В покупке одежды Катенька тоже не знала отказа. Георгий хорошо зарабатывал, и не экономил на дочери. Сама же Валя, привыкшая обходиться малым, теперь и вовсе забыла о своих нуждах. И жизнь семьи, как и прежде, держалась старого, довольно мирного русла.
Настоящие проблемы начались, когда у матери Валентины начали болеть суставы. И без того злобная старуха превратилась в фурию. Обвинения и оскорбления сыпались на всю Валину семью, и, в первую очередь, на неё саму. Валентина ходила с матерью по поликлиникам и консультациям. Несколько раз устраивала ту в больницы и санатории. Собирала информацию о болезни по всем возможным каналам, дома пользуясь Катенькиным компьютером, по телефону у знакомых, на работе, упрашивая коллег позволить ей воспользоваться казённым интернетом. Она покупала мази, пилюли и примочки, сама пользовала мать в соответствии с инструкциями, но болезнь только прогрессировала. В конце концов Валина мама слегла в постель, и жизнь моей героини стремительно покатилась в ад.
Ночами она не отходила от маминой кровати, утром и вечером бесконечно подавала лекарства, мазала и перебинтовывала больные ноги матери. Совершенно не выспавшаяся, она всё чаще упускала каши и омлеты, приготовляемые на завтрак мужу и дочке. Она стала нервной и срывалась на работе на коллег и даже на детей, нещадно потом коря себя за это. Муж стал всё поздней возвращаться с работы, а Катенька предпочитала проводить время у подруг и даже делать там уроки.
Кирилл, и так не часто баловавший мать своими посещениями – в чём старуха, конечно же винила Валину семью, - теперь и вовсе возложил все тяготы, связанные с маминой болезнью, на Валю и её родных. Брат заявил, что оставил им жилплощадь, и, стало быть, это их обязанность ухаживать за бабкой. Но ухаживать приходилось одной Валентине, она, как и всегда, не возмущалась, ведь муж тяжело работает, а у доченьки учёба.
Понимая, что Кате тяжело проводить каникулы дома, Валентина старалась отправить её на два месяца в лагерь детского отдыха в Евпаторию. Благо, профсоюзный комитет педагогов смог Вале это позволить. Когда же Катеньке исполнилось шестнадцать, и детский лагерь уже не мог принять подростка, Валентина стала узнавать, какие на тот момент существовали лагеря труда и отдыха для подростков старшего возраста, желательно на юге. И, после окончания учебного года, сообщила Катеньке о возможных вариантах.
Но её дочь безапелляционно, как бабушка, заявила матери, что не собирается в свои каникулы горбатиться на какого-то дядю. И, уж если мать не знает, куда её отправить, то лучше она, то есть Катя, проведёт лето на даче у подруги. Потому что у подруги, конечно же, нормальные родители, и уж они точно не будут против Катиного присутствия на их «фазенде». Придя в себя, Валентина связалась с родителями Ани – так звали подругу дочери, - выяснила всё, что казалось ей важным, и отпустила дочь на два месяца в чужую семью.
Когда Катенька вернулась домой, Валентина встретила её с цветами. Дочь как-то странно посмотрела на букет, потом бросила такой же непонятный взгляд на мать и досадливо отвернулась. Валя взяла чемодан дочери, и потащила его в подъезд. Катя всё так же отрешённо поплелась за ней, даже не взяв цветы. Валя была озадачена и даже испугана. С дочерью что-то было не так. Мать с ужасом представляла, что могло случиться. Она принесла Катеньке в комнату чай и бутерброды, но дочь сказала, что ничего не хочет. У женщины сжалось сердце, она была уверена – её Катю кто-то обидел. Валентина собралась с духом, и пришла в комнату дочери для разговора.
- Катя, доченька, если тебе плохо, ты можешь всё мне рассказать. Я всё, всё смогу понять. Если тебя кто-то обидел…
Дальше Валя не смогла договорить, Катя подскочила со своей кровати как ужаленная.
- Обидел?!! Мама, да ты вообще ничего не понимаешь!
Катя перешла на крик, из глаз у неё катились слёзы. Валя вжалась в кресло.
- Почему, почему у других родители делают для детей всё?! Почему все, все мои подруги чувствуют себя нормальными людьми, ездят за границу на отдых и имеют всё, что хотят?! Да весь наш класс уже умеет водить машину! Почему у Аньки есть коттедж с бассейном и обсерваторией? Только одна я как опущенка!!!
Валю почему-то больно резануло слово «опущенка», хотя мать и не знала, что это значит. А Катя продолжала кричать, она уже перешла на рыдания.
- Почему я должна жить в этом аду, почему вы до сих пор не разменяли квартиру?
- Доченька, - осмелилась подать голос Валя, - но ведь бабушка болеет, ей нужна забота.
- А мне не нужна забота и нормальная жизнь? Да ты всё время и деньги тратишь на эту маразматичку, из-за неё и так дома жить невозможно. От тебя скоро папа сбежит. Давно пора сдать эту тварь в богадельню.
Катя окончательно выдохлась, и упала на кровать, лицом в подушку. Плечи её сотрясали рыдания. А Валентина, вжатая в кресло, забыла, как дышать. Когда то, во времена её безмерного счастья, Валя мечтала о втором ребёнке, но муж сказал, что у него уже есть двое детей, и третий ему не нужен. Валентина смирилась, как, впрочем, и всегда. Теперь же она размышляла на тему, как был прав Георгий, потому что представить не могла, чего бы ей стоило растить двоих.
Вечером, когда Георгий пришёл с работы, Валя со слезами на глазах пересказала ему разговор с дочерью. Муж пожал плечами:
- Ну, а чего ты ждала, я давно говорил тебе, что бабку надо класть в лечебницу.
Валя вытаращила на него заплаканные глаза.
- Но она же моя мама, как ты можешь такое говорить? Она очень больна, она не выживет в доме престарелых.
Георгий мрачно усмехнулся:
- Она ещё всех нас переживёт.
Всю ночь Валентина размышляла о том, что произошло. «Нет, конечно, её родные не жестокие люди, просто им тяжело, очень тяжело, ведь тяжело было ей самой, а это всё-таки её мама».
После этого случая она стала давать матери снотворное, чтобы обеспечить родным спокойный сон, больше уделяла внимание мужу и старалась не раздражать дочь. Валя собрала в кулак всю волю, чтобы ни на работе, ни дома её усталость и раздражённость не была заметна другим. А сама стала покупать две бутылки вина вместо одной.
Когда в жизни Валентины ещё пели птицы, её семья очень любила гулять. Они устраивали прогулки втроём не только по выходным, но и вечерами после рабочего дня, когда позволяла погода. Георгий любил пиво, и приучил жену к этому напитку. Вале не нравился горьковатый вкус, но она привыкла. Вместе они любили выпить по бутылочке, гуляя по парку.
Но однажды Георгий сломал ногу. Перелом был сложный, со смещением, и муж надолго осел дома. В это время Жора просил покупать ему пиво домой, а так как из-за вынужденной изоляции он стал раздражительным и злым, пива требовалось всё больше. Валентина часто составляла ему компанию, муж нуждался в общении, и жена поддерживала его, как могла.
Через два месяца Георгий смог вернуться на работу, но количество выпиваемого пива не уменьшилось. Когда злобная фурия обратила, наконец, внимание на это, она стала колоть родственникам глаза неприглядностью подобного факта. И пророчествовала, что её дочь и зять закончат жизнь на помойке. Валентина старалась не обращать на это внимания, она-то знала, что это не так, и они с мужем не алкоголики.
Как-то раз, на междусобойчике с коллегами, устроенном, кажется, по поводу восьмого марта, Валентина сделала то, чего до этого избегала – выпила вина. В тот день она поняла, что вино расслабляет гораздо лучше, чем пиво. Теперь, когда нервы её были на пределе и требовалась вся сила воли, чтобы не сорваться, Валя тайком покупала вино и прятала его. Георгий вина не пил, и Валя не надеялась, что муж одобрит этот способ её «спасения».
Теперь Валентине требовалось больше, Катеньке предстояли выпускные экзамены. Дочь по-прежнему не посвящала мать в свои дела, но Валя старалась быть в курсе. Она тайком заглядывала в Катин компьютер и звонила классному руководителю. Волнению матери не было предела, но Катя сдала экзамены вполне не плохо. Предстоял новый этап переживаний – вступительные экзамены в ВУЗ, и, так как Катя не собиралась делиться с матерью своими планами, Валя подумала: «Может, так и лучше. Пускай доченька сама сделает выбор».
Вступительные экзамены Катя провалила. А ещё через некоторое время Валю постиг новый удар – Катя ушла из дома. Дочь сказала, что нашла человека, который её любит и понимает и переехала к нему. Катерине было уже восемнадцать, и перечить её решению никто не мог.
Валя впала в прострацию, у неё случился нервный срыв. На работе она прекращала занятия, не в силах справиться с эмоциями, плакала без видимых причин, отвечала невпопад, и надолго замыкалась в себе. Заведующая детским садом вызвала её к себе на беседу, в результате которой предложила Вале взять больничный.
После месяца лечения у невропатолога, в всё время которого она, конечно же, выполняла все свои домашние обязанности, Валя вышла на работу. Всё стало ещё хуже: руки дрожали и не слушались, голова плохо соображала. Валентине не удавалось сконцентрироваться на работе. После очередного срыва занятий ей предложили написать заявление «по собственному желанию». И Валя опять не стала спорить, она понимала, что не справляется с обязанностями.
Оставлять работу было страшно, Валентина привыкла к ритму своей жизни, не говоря уже о финансовой стабильности. Но она не привыкла спорить, и в очередной раз подчинилась. В конце концов, оставался ещё муж, который по-прежнему неплохо зарабатывал.
Тайком от него Валентина носила продукты дочери, адрес которой раздобыла через бывших одноклассниц Кати. Виновато протягивала сумки, а дочь, недовольно сморщив лицо, принимала их. Диалога, конечно, не получалось, на все вопросы матери Катя отвечала предельно кратко: «Всё у нас нормально».
Дома же у Вали всё было плохо, боли у матери усиливались, к ним прибавилось ухудшение мозгового кровообращения, и бабка начала впадать в маразм, что при её характере сказывалось на Валентине просто катастрофически. В какой-то момент старуха потребовала, чтобы ей давали коньяк, заявляя, что это полезно для сосудов. Валя знала, что это не так, но она по-прежнему не научилась говорить матери «нет».
Она наливала матери рюмку, а потом, вечером, стакан себе. Когда муж наконец заметил Валино пристрастие, он обрушил на неё шквал негодования, и пообещал сдать супругу в наркодиспансер. Валя чувствовала себя бесконечно виноватой, но справиться с желанием выпить не могла.
Она стала скрывать свои вечерние вакханалии. Дожидалась, когда муж уснёт, жевала лимон и старалась не поворачиваться к Георгию лицом, когда ложилась спать. Но Георгий всё равно перебрался в комнату дочери. Валя не знала, радоваться этому или огорчаться. С одной стороны, она получала некоторую свободу действий, с другой же, терять последнее уважение мужа ей было страшно.
Но шила в мешке не утаишь, и однажды, после особенно тяжёлой ночи, проведённой у постели матери, Валентина перебрала с дозой коньяка. Проснувшийся муж, не найдя жену на кухне, пришёл искать её в спальне, и обнаружил в состоянии жестокого похмелья. После этого Георгий собрал свои вещи и ушёл. Куда – Валентина выяснять не стала, не считала себя вправе.
Самым насущным для неё оказался вопрос – как теперь жить на одну пенсию матери. Но, произведя некоторые подсчёты, она поняла, что им двоим вполне можно обойтись даже меньшей суммой. Она научилась делать только необходимые покупки, самыми дорогими из которых были лекарства для матери, и коньяк для них обеих.
Оставшиеся деньги она откладывала для дочери, рассудив, что молодые сами лучше решат, что им купить на них. Но в один из визитов матери, Катерина устроила скандал, обвиняя ту, что она вторгается в её – Катину – личную жизнь, даже не спросив, нуждается ли в этом сама Катя.
