Сидели мы намедни со Славиком и культурно выпивали. Сначала в процессе выпивания решительно осудили европейский империализм и наметили пути развития гражданского общества. Потом вспоминали знакомых, а затем разговор зашёл о дачах, и я удивился, а почему у Славика её нет? И он поведал мне грустную историю тридцатилетней давности (далее монолог от первого лица):
Это я теперь немолодой пузатый дядька, а тогда в восемнадцать я был очень даже ничего… И моё первое лето после окончания школы, которое выдалось жарким. Две недели в тени было около 39, а что было на солнце - не хотелось даже и представлять. Но несмотря на жару, куча событий радовала душу. Во-первых, окончена школа и на носу поступление в институт, во-вторых, со Светкой из параллельного у нас наконец-то всё получилось. Да-да, я про это самое. Поскольку у обоих это случилось впервые - дел было просто море: оттачивать технику, обследовать недообследованное - в общем, сам понимаешь… Действо нам очень понравился, все мысли были только о повторении и закреплении пройденного. Тем более Светка где-то у подружек добыла переписанный от руки конспект Камасутры: дивный и удивительный мир ждал нас. Вот только с местами для уединения тогда было плохо – хотя родители были на работе, у обоих днём дома были бабушки. Друзья тоже ничем помочь не могли, а навык снимать отели для этих целей, как и сами отели, появятся только лет через десять. Вот такая суровая юность досталась нам. Заняться развратом было решительно негде.
Но кто ищет - тот всегда найдет. Под предлогом спокойно подготовиться к вступительным, я выпросил у отца ключи от дачи. Закинул в сумку учебник, настрогал бутербродов, добыл две бутылки пива, захватил Светку, и мы на автобусе выдвинулись на природу. Все бы ничего, но ключи были выданы с условием обязательно полить там все помидоры, огурцы, и прочую плодоносящую флору, которой грозила смерть от засухи.
Потратив час на дорогу, благополучно добрались до цели. И тут стала дилемма: быстренько удовлетворить страсть или заняться сельскохозяйственными работами, а только потом предаться разврату. Долг перед семьёй, усиленный комсомольским воспитанием, победил. Мы тогда твердо знали, что общественное надо ставить выше личного.
В общем, Светка живописно расположилась на веранде: она сидела на диване, закинув безупречные ноги на плетеное кресло. Её джинсовая мини-юбка в обтяжку, которая даже в положении стоя практически не оставляла тайн, в положении сидя уже не скрывала абсолютного ничего; блузка по случаю жары была расстёгнута до неприличия, бретелька лифчика невзначай упала на плечо. Этакий утешительный приз…
Ну а я, с трудом оторвав взгляд от Светки, грустно окинул взглядом поле деятельности и мужественно приступил к отработке барщины. Оборудованием для полива служила колонка с ручным приводом, бочка, в которую качалась вода, и два ведра. Ко всему этому прилагалась мышечная сила восемнадцатилетнего пацана. Я носился к колонке, качал воду, черпал ведра из бочки и бежал к помидорам, из расчета полведра под куст. Потом обратно к колонке, и обратно к помидорам. Просто колесо сансары какое-то... А после помидоров свой черёд ждали огурцы, болгарский перец и прочая будущая консервированная бакалея.
Чтобы я не скучал, Светка с веранды громко декларировала мне из «Руслана и Людмилы»:
И вот невесту молодую
Ведут на брачную постель;
Огни погасли… и ночную
Лампаду зажигает Лель.
Поскольку девушка была разносторонняя и готовилась на филолога, то иногда классика смешивалась с фольклором. Тогда над плантацией разносилось игривое: «Чтобы девушки потели - нужен х…, а не гантели».
В общем, мышцы росли, солнце неуловимо клонилось к закату, а этим овощам не было видно ни конца ни края… Но всему приходит конец, и спустя три часа пришел конец и этим чертовым кустам. И мы нетерпеливо направились к дивану, чтобы там вдумчиво исследовать друг друга. А потом, как пишут в женских романах: «Страсть поглотила их и легкий прохладный ветерок обвевал их молодые разгорячённые тела…». Но что-то мешало мне окончательно расслабиться. Я знал своих папу и маму и прямо предчувствовал, что помидоры они без внимания не оставят. Поэтому на диване я занял стратегически важную позицию лицом к окну, чтобы не пропустить внезапный визит родственников. Иногда прерывал на мгновение процесс, чтобы как суслик обозреть окрестности.
Нам повезло, и мы успели все завершить в одиночестве. А уже потом мы расслаблено сидели на веранде, болтали, ели бутерброды и пили пиво. На столе для маскировки вперемешку лежали учебники и тетради. Это ли не счастье?
Секс и помидоры были, ну а где же несправедливость, спросишь ты? А несправедливость явилась в лице отца и матери, которые едва поставив машину в тень, рванули к своим помидорчикам. И они их не порадовали. Потому как на такой жаре результатов моей работы совершенно не было видно. Земля всасывала эти полведра, как алкаш бутылку пива, и следы полива родителями обнаружены не были. Тщетно доказывали мы, что запланированное было исполнено в полном объёме – нам не верили. Я потрясал мозолями на руках, но мама, сопоставив легкий Светкин румянец и потёртости на коленях, страдальчески закатывала глаза и поджимала губы. В общем, в тот знойный вечер мы со Светкой узнали про себя много интересного. И этот случай на всю жизнь воспитал во мне ненависть к рассаде, тяпкам, лопатам и машинам чернозёма недорого.
На этом месте Славик смахнул слезу и выпил не чокаясь. И вечер закончился песней «Как молоды мы были», исполненной обнявшись, а также тостами за любовь, справедливость, ну и конечно за Светку, которая уже профессор и доктор наук, декан филфака и мать троих детей.
