Продолжаем знакомиться с книгой Тома Холланда "Доминион. Становление мышления Запада."

Ссылки на предыдущие части: 1 2 3 4

Коротко: чума и войны напомнили об Антихристе. Гуситы разбудили Лютера. Лютер развернул революционную агитацию. После этого покоя не было: Писание стали толковать, кто во что горазд. Папство теряло страну за страной. Но были и приобретения. По дороге познания, указанной Абеляром, шли новые и новые первопроходцы.

Огонь революции, зажжённый на рубеже тысячелетий в процессе реформ, успокоился. Папские порядки устаканились. Многие уже не могли распознать дух перемен в церковных иерархиях, которые венчали временами аж трое конкурирующих пап. Меж тем треть христиан умерла от чумы. Войны опустошали королевства. Новая мусульманская держава турок-осман поднялась на Востоке.

Всё это указывало на неодобрение небес и толковалось многими как необходимость перемен. Популярнейшие проповедники обвиняли погрязшие в богатстве монастыри и призывали к возвращению к простоте ранних христиан. Все беды были неспроста: они возвещали о приходе Антихриста. На пражских улицах его агентом назывался не кто иной, как сам Папа. Противостоять силам зла взялись гуситы - сторонники Яна Гуса. Мужественный борец против папства и за первозданную чистоту веры был вызван императором Сигизмундом на ковёр. Вызван и сожжён на костре, несмотря на гарантии неприкосновенности. Утихомирить мятеж этим не получилось. Появились табориты.

В отличие от раздавленных катаров, у них был способный полководец, который прослыл непобедимым. Снова и снова королевские силы были вынуждены убраться. Не помогло даже, что стрела поразила его остававшийся зрячим глаз. Когда Ян Жижка, наконец, заболел, уже вся Богемия находилась под властью Табора. Народный герой завещал скормить своё мясо падальщикам, а из кожи сделать барабан, чтобы тот наводил ужас на врагов.

Табориты с нетерпением ждали неминуемого возвращения Христа и старательно уничтожали символы привилегий в своих владениях. Но Спаситель не пришёл. А короли остались. Радикализм стал стираться. В 1434 году их разбили более умеренные гуситы. Через два года они уже не противились новому конкордату с Папой.

Тучи продолжали сгущаться. Второй Рим - Константинополь - пал под ударами осман. Нога мусульманина ступила на землю Италии. Францисканский монах Йохан Хильтен напророчил падение Европы под власть турок. Которые, впрочем, потом обратятся в христианство.

Четыре всадника Апокалипсиса

Но не всё было так плохо. Изабелла с Фердинандом закончили Реконкисту и снарядили Колумба в плавание на поиски новой дороги к богатствам Востока. Новый путь в Индию был открыт. В Вест-Индию, если точнее. Как Земля Обетованная была дана Господом в руки детей Израиля, так и Новый Свет достался Испании. Благая весть переправилась через океан. Старые храмы индейцев, в которых лилась человеческая кровь, сровняли с землёй.

Борьба за умы шла и в Старом Свете. После мусульман настала очередь евреев. Им было сказано или обратиться, или свалить из Испании. На той стороне океана каналы Теночтитлана заполнились трупами. Однако самыми быстрыми и жестокими убийцами были не сами испанцы, а микробы, ими принесённые. Богатства порабощённых индейцев не принесли славу Господу, а были потрачены на войны испанских королей.

Как результат, испанцы без стеснения могли сравнивать свою империю с Римской. Угнетение индейцев они оправдывали словами не отцов Церкви, но Аристотеля.

Раб... будучи человеком, по природе своей принадлежит не себе, а другому.

И всё же в стае волков были и овцы, такие как Каэтан. Тот в традициях Алкуина говорил, что обращать надо не войной, а лаской.

Папство перестало нетерпеливо ждать Христа. Наступило время долговременных инвестиций. В 1506 году был заложен новый, невиданный храм на месте старой базилики святого Петра.

Строительство требовало немалых средств. Их взимали по всей Европе. Методы, которыми это делалось, нравились далеко не всем местным, включая духовенство. Один монах из Виттенберга публично выразил своё несогласие. Он написал свои 95 тезисов. Тезисы быстро разошлись по рукам: помогло недавно изобретённое печатное дело.

Каэтан призвал Лютера на собор в Аугсбург одуматься. Тон его слов был спокойный, нежный. Но голос всё возвышался. Для него всё было ясно: нет спасения вне Церкви. Но Лютер презирал и папство, и каноны, и самого Фому Аквинского. Только Святое Писание. Кардинал потерял терпение и изгнал Лютера до тех пор, пока не покается. Лютер поймал его за язык. Теперь, когда он был избавлен от монашеской клятвы, настала пора проповедовать новое, личное понимание религии.

Сроку на покаяние было два месяца. После этого было предписано явиться в Вормс на ковёр к императору Карлу Пятому. Пришёл. Увидел. Не покаялся. Более того, открыто отверг все претензии духовенства. Он признавал только понимание Святого Писания, открытое ему Духом Божиим. Император развеял его надежды, встав на сторону Папы. Лютера прокляли как еретика. Но Карл был человеком слова, в отличие от Сигизмунда. Ему дали три недели до того, как начнут на него охоту.

С потерей Императора не всё было потеряно. У Лютера оставался простой народ. И кое-кто поважнее. На обратном пути в Виттенберг его выкрали и заточили в замок. На самом деле в его же интересах о безопасности позаботился Фридрих Саксонский. Патрон снабдил Лютера надёжной охраной и завесой молчания. На кону была независимость от папства.

Конечно, сидеть взаперти мало кому нравится. А тут ещё дьявол в обличье пса. Пришлось выбросить его в окно. Но великий реформатор нашёл себе достойное занятие. Новый Завет был переведён с латинского на простой, народный язык. В сочетании с книгопечатанием это проложило дорогу Слову Божьему в сердце каждого мирянина.

Лютер выпустил джинна из бутылки. Проблема была в том, что Святое Писание открывалось Духом каждому по-своему. Ожили мечты рабочего и крестьянина простого мирянина о всеобщем равенстве и братстве. Крестьянские восстания всколыхнули Германию. Восставшие нашли себе подобающих предводителей наподобие Томаса Мюнцера. Лютер был не в восторге. Он знал, насколько он обязан сильным мира сего, которых он в свою очередь наделил независимостью от Святого Престола. Его вердикт был короток:

Лягушкам нужны аисты.

В то время, как Генрих Восьмой "по семейным обстоятельствам" освободился от власти пап, на той стороне Ла-Манша, в Мюнстере, король иного рода тоже воспользовался учением Лютера для своих целей. Ян Бокельсон установил правление без дворцов и парламентов. Духовный наследник анабаптистов и Мюнцера читал Библию по-своему, уничтожая изображения и устанавливая общую собственность и полигамию. Терпеть их долго не стали. В июне 1535 года Мюнстер пал под ударами объединённых сил лютеран и католиков. Яну вырвали язык после пытки калёным железом. Его оставили гнить в клетке, висящей на всеобщем обозрении в Мюнстере по сей день.

Лютеранская знать не примирилась после этого с католическими королями. Они сомкнули свои ряды и провозгласили в 1529 году формальную Протестацию. Отныне в Империи и за её пределами называли протестантами. Карл Пятый их разбил, но дух Реформации не угас. Наиболее внушительную попытку построения ковчега, способного выдержать ветры и шторма эпохи, совершил Жан Кальвин. Его приютила разодранная склоками Женева. Оружием Кальвина было слово. Со своей кафедры он провозгласил о трудном пути спасения для немногих и установил строгую систему для поддержания жизни в коммуне в гармонии с Божьим промыслом. За всем следили специальные люди: министры, учителя, дьяки, и, конечно, пресвитеры. Пощады не было никому – ни прогульщикам воскресных месс, ни преступавшим написанных Кальвином правил. Консистория зорко следила за теми, кто не разделял кальвинистскую теологию. Но преследуемым протестантам со всей Европы была широко открыта дверь и шанс на спасение. Гостеприимство и благотворительность кальвинистов распространялась даже на евреев.

Дело Кальвина пустило корни и в Нидерландах, где оно послужило мотиватором в борьбе за независимость. И в Британии, где духовенство не захотела после Марии Тюдор оставаться в папской иерархии и стремилось жить в духе заветов Кальвина. Их звали пуританами. Спустя век после Лютера простестанты смогли стать наследниками революции, которая чрезвычайно преобразовала христианство. Если Господь открывался в личном опыте каждому верующему, то тем более его можно было открыть во внушительной сложности космоса. Для осознании подлинных чудес папство оказалось ненужным.

Семнадцатый век вошёл в историю страшной Тридцатилетней войной. И хотя оплот протестантов, Прага, пала, война не окончилась. Вовлекались всё новые игроки. Лишь Нидерланды старались остаться над схваткой и по мере сил обогатиться на людском горе. Лейден, ставший прибежищем кальвинистов, показался недостаточно чистым пилигримам из Британии. Они пошли дальше, через океан. Новая Англия стала для них Землёй Обетованной. В этой земле они стремились делать всё по ветхозаветному образцу. Ветхий Завет они брали себе в обоснование, и когда резали и жгли индейцев в их вигвамах. Господь карал и врагов Израиля, да.

На другой стороне Земли долгом местного Императора было поддержание космической гармонии. А для этого было необходимо точно предсказывать движения небесных тел. В древних таблицах были ошибки. В 1592 году затмение наступило на день раньше предсказанного. Надо было что-то делать. К делу подключили чужеземца по имени Иоганн Шрек. Он выиграл состязание с придворными астрономами. Неудивительно: когда работают иезуиты, они делают на совесть. Они впитывали, как губка, чужие культуры и приносили чужеземцам пользу. Католичество было в кризисе, на который был найден ответ: орден Иисуса. Те, кто в него вступали, обязались соблюдать бедность, целомудрие и подчинение. Кто-то из них выбирал мученичество. Кто-то – просветительство. А кто-то нёс Благую Весть в дальние страны. В Мексике они вступались за индейцев, которых конкистадоры за людей не считали. В пику Аристотелю Лас Касас считал, что каждый смертный имеет права, дарованные им Господом. Он их называл Derechos humanos. Права человека.

Китай – не Мексика.С китайцами нельзя было общаться сверху вниз. Они не уступали практически ни в чём. Здесь нужна была другая стратегия. Путём иезуитов стало ненавязчивое вплетение христианства в тысячелетнюю культуру с её вечным круговращением пяти элементов, светлого и тёмного начал. Параллели учений Христа и Конфуция воодушевляли их. Были успехи и обращённые. Но задача оказалась слишком трудна. Даже создать школу астрономов было затруднительно. У китайцев не было свободных университетов. Знание было элитным. Иезуиты же твёрдо были уверены в том, что Господь открывается посредством свободного изучения философии природы.

Этот дух познания они унаследовали от Абеляра. Учитель Шрека Галилей добился звёздной популярности у себя в Италии. Сам будущий Урбан Восьмой посвящал ему стихи. Однако не всем нравилось его презрение к Аристотелю и птолемеевой геоцентрике. Ведь в Библии можно найти места, где Солнце останавливается и мир неподвижен. Галилей советовал толковать эти места иносказательно. Он жутко прокололся. Ибо не ему было даровано право толкования Священного Писания. Святая Инквизиция, затягивающая гайки в свете нашествия турок с Востока, а протестантов – с Севера, не дремала. Тут и сам Урбан был в силах лишь заменить тюремную камеру домашним арестом.

Китайцы в свою очередь быстро просекли, что изучение законов мироздания бросает тень на его божественность. Новое поколение чиновников заковало иезуитов в кандалы, и только лишь неожиданное землетрясение отвратило смертный приговор. А потом снова начались траблы с предсказанием затмений. Прошло четыре года, и астрономы с Запада снова заняли своё место при дворе Императора.

Путь познания был неизбежен. Галилей мечтал о тех, кто придёт ему на смену и откроет дорогу к новой науке, к новому, невиданному знанию. Открылась не одна, а много дорог. Но все они имели своим началом Христианство.

(окончание мини-цикла, предыдущая часть здесь)

Когда мы представляем себе жреца, в первую очередь в голове возникает картинка персонажа в ритуальном облачении, проводящего сложный ритуал. Это вполне верно; но важно понимать, что с очень давних времён такие персонажи существовали в двух разновидностях, и собственно жрецом был только один из них.

Зороастризм знает понятия заотар и раэтвишкар; христианство - иерей и диакон. Эти греческие слова, собственно, старше христианства; точно так же называли эти два типа священнослужителей и в классическом эллинизме. При этом исторически они были очень чётко разделены - но суть как раз в том, что в современной практике это разделение стало странным и неполным.

Иерей - "специалист по святости", жрец в собственном смысле этого слова - это, как я и писал выше, развитие идеи шамана, человек, находящийся в интенсивном контакте с божеством. Отсюда и идея "жреческого призвания", ничем, по сути, не отличающегося от шаманского, просто, может быть, более организованного - да и то, разные боги бывают, по-разному призывают. Жрец получает информацию от бога и преподаёт её верующим, пересказывает им смысл ритуалов, хранит в памяти огромное количество информации о обычаях и привычках потусторонних существ...

...и в определённый момент жестоко задалбывается всё это помнить наизусть. Именно чтоб с этим справиться, жрец изобретает письменность. Ну хорошо, возможно, письменность параллельно со жрецом изобретает царский бухгалтер - он тоже устал. Или они вместе её изобретают, когда после работы пьют в одной забегаловке просяное пиво и ругаются на правительство.

И именно тут появляется второй тип жреца - диакон, "служитель". Это человек, который не имел прямого контакта с божеством сам. Или имел, но фрагментарный и редкий, на том же уровне, что средний верующий как таковой - ведь в целом-то совершенно необязательно иметь прямое призвание, чтоб словить локальный мистический опыт. Факт в том, что диакон получает информацию о боге и его привычках не из общения с богом, а из писаного руководства по осуществлению обрядов. Какой-то иерей поговорил с божеством и написал книгу. Диакон её прочёл - и может повторить описанные в ней действия. И, поскольку у истоков-то текста стоял действительный жрец - обряд сработает, бог будет доволен.

Изобретение диаконата - это ещё один этап взрывного распространения веры и развития системы экклесии, религиозного сообщества. Почему? Да потому что теперь нам не нужно на каждый чих звать настоящего жреца и иметь своего жреца в каждой первой общине! Иереи теперь занимаются самыми важными вещами - особыми таинствами, верховными обрядами, природа которых темна и нерегулируема. Кроме того, в обязанность иереев продолжает входить правка священных текстов и написание новых по мере устаревания - а они устаревают, ведь бог - живое существо и тоже меняется со временем, меняются и его запросы.

Но всю, вообще всю повседневную религиозную деятельность можно оставить диаконам! Для диаконата не нужно особенного призвания, не нужно особенных талантов к вере, достаточно просто искреннего желания служить и усердной памяти. Очевидно, что таким образом штат жречества можно расширить вдесятеро. И до какого-то времени всё это оказывается крайне эволюционно выгодным.

А вот потом случается великий перелом, суть которого, если говорить брутально, в том, что диаконат захватывает власть.

В какой-то момент - в какой-то протяжённый, континиальный момент - диаконы решают, что иереи в сущности не так уж нужны. С обязанностью переписывать и учить тексты они прекрасно справляются и без них. Естественно, это не означает, что диаконы прям вот врываются в верховный храм со словами "караул устал". Скорее это выглядит как постепенный переход доверия верующих от иереев к диаконам; постепенное повышение значимости диаконата - и возникновение определённого практически недоверия, если не опасения, к людям с призванием изначальных иереев.

Почему это происходит? Да потому, как мне кажется, что экклесия, основанная на диаконах, гораздо стабильнее, прочнее и постояннее, чем экклесия, которую продолжают возглавлять иереи. Понимаете, это же какой постоянный риск! Вдруг что-то изменилось, бог потребовал чего-то нового, прежние обряды вдруг перестали действовать, какие-то божества поссорились или помирились между собой, сам бог вдруг решил, что он теперь хочет быть немного другим - и картинка изменилась качественно, что-то случилось на той стороне - а всю практику надо менять на этой. А мы ведь помним, что обрядовая практика не в последнюю очередь нужна людям как раз как основа стабильности и постоянства мира, страховка от тревожности. Куда удобнее в таком случае объявить священный текст неизменным каноном, учение - вневременным, бога - пребывающим вне любого изменения, и с этого момента стать уверенным, что на ближайшие как минимум века вы гарантированно обеспечены социальной поддержкой со стороны веры. Поэтому этот переворот происходил и происходит снова и снова, в разных частях мироздания и в принципиально разных религиях.

Диаконы становятся единственными жрецами - и присваивают себе само имя иерея. С этого момента жрец - это всего лишь высшая ступень иерархии служителей. В бога он технически может при этом вообще не верить, никто уже не в состоянии это верифицировать или наоборот. И сама иерархия немедленно начинает усложняться, она становится гораздо социально-понятнее, уподобляется армейской или чиновной; потому что исчезает критерий мистического опыта, по сути уравнивающего любых его носителей между собой. И соответственно снижаются или вовсе исчезают сами по себе требования к религиозной восприимчивости верующих. Вера становится из личного переживания общественной добродетелью.

Греческая религия окончательно пережила этот перелом ко временам Сократа; зороастризм - к началу правления Сасанидов; иудаизм ко временам Второго Храма; христианство - к Никейскому Собору. Каждая новая религия проходит, как мне кажется, этот путь всё быстрее, потому что ещё и ловит соответствующий мем от соседей.

Но, товарищи. Одно большое "но". В этом уравнении присутствует ещё один фактор - собственно сам бог.

Неважно в данном случае, как мы воспринимаем феномен божественного. Считаем ли мы, что с той стороны существует и действует некое подлинное существо - или предполагаем, что это некая химера, явление нашего мозга. Хоть, как Докинз тот же, считайте это паразитными мемами. Факт тем не менее в том, что чем бы ни была эта штука, имеет ли она действительную или мнимую природу - на человеческое восприятие она воздействие оказывает вполне реальное. И лучшее свидетельство тому то, как в устаканившихся, пронизанных формальной религиозностью любого рода обществах снова и снова рождаются люди с опытом и призванием подлинного иерея. Люди, которые взрывают контекст; которые внезапно начинают понимать, что в тексте-то написано одно, а вот богу это не соответствует, он на самом деле хочет другого - и более того, требует другого прямо сейчас, а его не слышат.

Путей у таких персонажей два. Это может быть ересиарх, основатель нового учения любого рода вплоть до принципиально новой религии. И это может быть реформатор, преобразователь, реорганизатор текущей модели. Во втором качестве он может быть для "своей" религии даже чертовски полезен - он даёт ей новую жизнь на какое-то время, организует ей разряд тока в сердце. Каким из этих путей он пойдёт - зависит не только от него, но и от того, как отреагирует на него система, и найдётся ли кто-то умный достаточно среди руководящих к этому моменту общиной диаконов. Франциска Ассизского отделяет от Пьера Вальдо буквально волос.

Но чаще всего среда всё-таки начинает интенсивно сопротивляться - и вытесняет ещё не до конца даже осознающего себя собою жреца вовне. И, если он остаётся жив и несломлен - так и возникают новые веры.

Мне кажется, что этим, и именно этим, и определяется проблема "кризиса религии". Мне кажется, что любая новая религия, которая возникает или пытается возникнуть, должна в первую очередь осознавать необходимость сохранения живой мистики как процесса и отслеживать, сохраняется ли в ней иерейское начало. Тем более сейчас, когда письменность и кодификация веры в тексте доступна нам по умолчанию.

Отсюда

24 октября 1648 года подписанием Вестфальского мира завершилась Тридцатилетняя война.

Термин «Мировая война» обычно ассоциируется с XX веком, когда человечество пережило два глобальных конфликта, в которые были вовлечены десятки стран, а счет жертв исчислялся десятками миллионов человек.

Но масштабные войны случались в истории и раньше. Разразившуюся в XVII веке Тридцатилетнюю войну иногда называют «нулевой мировой», потому что по разрушительным последствиям она действительно напоминала конфликты XX века.

Реформация и Контрреформация: спор о вере вел к новой войне

Начиная с X века на территории Европы существовала Священная Римская империя, с XVI века именуемая Священной римской империей германской нации. Это было децентрализованное образование со сложной феодальной иерархической структурой, объединявшей несколько сотен территориально-государственных образований. Основу территории Священной Римской империи составляли многочисленные германские государства.

Реформация, приведшая к разделению западных христиан на католиков и лютеран, стала причиной ожесточенных религиозных конфликтов, которые на территории Священной Римской империи были урегулированы Аугсбургским религиозным миром 1555 года. Документ признал лютеранство официальной религией и установил право имперских сословий на выбор вероисповедания.

Мир, однако, получился достаточно хрупким. В Европе набирала обороты Контрреформация — попытка католиков взять реванш, полностью вернув утраченные позиции. Конфликты приводили к десяткам бунтов в различных городах империи. В 1608 году один из вольных имперских городов Донаувёрт, где католики и протестанты имели равные права, был захвачен герцогом Максимилианом Баварским. Захватив город, Максимилиан выставил его жителям огромный счёт на компенсацию своих военных издержек. После того как те не смогли выплатить его, Максимилиан фактически присоединил город к Баварии и в рамках принципа cujus regio, ejus religio запретил там протестантизм. Для организованного отпора растущему давлению католиков протестантские князья на юге и западе Германии объединились в Евангелическую унию. В ответ католики объединились через год в Католическую лигу. Совещательные органы империи были парализованы, а полномасштабная война стала практически неизбежной.

«Битва при Лютцене, смерть короля Густава Адольфа 16 ноября 1632 года». Эпизод Тридцатилетней войны. Художник Карл Вальбом. © / Public Domain

Выброшенные из окна

В июне 1617 года бездетный император Священной Римской империи Матвей (король Чехии под именем Матиаш II) провёл через генеральный сейм решение об объявлении наследником чешского престола своего племянника эрцгерцога Фердинанда Штирийского. Наследник был воспитан иезуитами и считался фанатичным католиком. Это напугало чехов, в большинстве своем протестантов. В марте 1618 года бюргеры и оппозиционные протестантские дворяне собрались в Праге и обратились к императору с требованием прекратить нарушение религиозных прав протестантов. В мае было назначено проведение еще более представительного съезда протестантов, но он был запрещен императором.

В Праге 23 мая 1618 года протестантские дворяне во главе с графом Турном выбросили имперских наместников Вилема Славату и Ярослава из Мартиниц и их писца Филиппа Фабрициуса в ров из высокого крепостного окна в Пражском граде. Удивительным образом все трое избежали гибели. В историю это событие вошло под названием «Вторая пражская дефенестрация» — по аналогии с событиями 1419 года, положившим начало так называемым гуситским войнам.

События мая 1618 года обернулись карательным походом имперской армии в Чехию, с которого и началась Тридцатилетняя война.

Борьба с переменным успехом

Принято выделять четыре периода Тридцатилетней войны: чешско-пфальцский (1618–1624), датский (1625–1629), шведский (1630–1635) и франко-шведский (1635-1648). Первые два периода сложились в пользу католиков, завершившись в 1629 года изданием Эдикта о реституции, который кардинально урезал права протестантов. Восстанавливались права католической церкви на всё имущество, секуляризованное протестантами с 1552 года — на протяжении жизней трёх поколений. Лишались прав и те, кто честно приобрёл церковные земли, конфискованные ранее. Католической церкви возвращались 2 архиепископства, 12 епископств и сотни монастырей. Эдикт аннулировал законность всех предыдущих решений в отношении церковных земель, утверждая право императора изменять законы и правовые акты по своему усмотрению.

Столь радикальные шаги не только заставили протестантов бороться за свои права с удвоенной силой, но и внесли брожение в ряды католиков, среди которых многие были сторонниками умеренных ограничений. В итоге в третьем и четвертом периодах войны протестантам удалось восстановить свои позиции.

Основу католического лагеря составляли государства, находившиеся под властью представителей различных ветвей Габсбургской династии, а также папский престол, Речь Посполитая. В лагере противников Габсбургов оказались не только протестанты. Например, туда иногда относят и Россию, чью войну с Польшей 1632-1634 годов порой считают частью «Тридцатилетней войны». Ряд государств, в первую очередь Франция, успели, исходя из своих государственных интересов, повоевать за обе стороны конфликта.

Битва на Белой Горе, (художник Питер Снайерс, 1620)

Мир на новых принципах и независимая Швейцария

Несколько попыток остановить войну не увенчались успехом в силу того, что, помимо религиозных вопросов, конфликт породил много территориальных претензий между различными монархами. Лишь в 1641 году были начаты переговоры, которые растянулись на семь лет. В 1648 году был заключен Вестфальский мир — первое в истории соглашение подобного рода, которое не только завершало боевые действия и устанавливало новые границы, но и закрепляло принципы мирного сосуществования. Эти принципы сегодня известны как «Вестфальская система международных отношений». Среди главных принципов:

-приоритет национальных интересов;

-принцип баланса сил;

-приоритет государств — наций;

-принцип государственного суверенитета;

-право требовать невмешательства в свои дела;

-равенство прав государств;

-обязательство выполнять подписанные договоры;

-принцип действия международного права и применения дипломатии в международных отношениях.

Среди многочисленных территориальных изменений стоит выделить признание в качестве независимого государства, не входящего в Священную Римскую империю, Швейцарской конфедерации, а также признание суверенитета Республики Соединённых Провинций Нидерландов, добившейся независимости как от Священной Римской империи, так и от Испании.

Вестфальский мир уравнял в правах католиков и протестантов (как кальвинистов, так и лютеран), узаконил конфискацию церковных земель, осуществленную до 1624 года, и отменил ранее действовавший принцип cujus regio, ejus religio, вместо которого провозглашался принцип веротерпимости, что в дальнейшем снизило значение конфессионального фактора в отношениях между государствами.

Восемь миллионов жертв

Последствия Тридцатилетней войны были чудовищными. Территории Центральной Европы, в первую очередь земли германских княжеств, подверглись опустошению. Общие потери на полях сражений, составившие около 700 тысяч человек, не шли ни в какое сравнение с жертвами, вызванными голодом и страшными эпидемиями. Всего за этот период в Европе погибли около 8 миллионов человек. Целые регионы пребывали в запустении. Районы, где боевые действия велись с наибольшим ожесточением, потеряли до 70 процентов населения. В экономике и демографии результаты Тридцатилетней войны сказывались более века.

Наемные армии, переведенные на самофинансирование, по сути, грабили местное население, зачастую не делая поблажек даже единоверцам. Считается, что и термин «мародерство» также возник во время Тридцатилетней войны.

Автор статьи Андрей Сидорчик

https://aif.ru/society/history/nulevaya_mirovaya_kak_borba_k...

(с.) Еженедельник "Аргументы и факты"

Привет.

Сегодня я хочу поднять небольшое обсуждение по данному поводу. Наверняка, многие из Вас, дорогие Пикабушники, ходили в школу/лицей/(назовите своё учебное заведение). И также скорее всего ходили туда с не самым большим желанием. Да что там говорить, у нынешней системы образования есть множество различных минусов: низкая мотивированность учителей в фактическом обучении детей и низкая престижность самой профессии, ввиду опять-таки низкой зарплаты и не самых лучших условий труда, как следствие недостаток педагогов; ЕГЭ, которое уже скорее придумано завалить, нежели проверить знания; отсталость самой системы как таковой; малоэффективный подход зубрежки, вместо понимания, и далее, далее, далее...

Вас случайно это не удручает? Как такая система вообще может подготовить активного, свободномыслящего гражданина? Эта система скорее сломало больше судеб, чем дало хороших людей. А ведь от школы прямо зависит будущее нашей страны, не так ли?

Из-за всего этого у меня появился логичный вопрос: что мешает нам, обычным людям, взять и изменить эту систему? Конечно, я не говорю, что получится за один, два дня. И я не говорю, что его сможет изменить два с половиной человека. Будет нужна большая масса людей и не менее большое количество времени. Так или иначе, требуется начало.

В итоге, мы с друзьями, одноклассниками стали собирать Движение. Мы не дали ему имени, ибо это не важно. Оно осталось Безымянным. Сейчас нас очень мало, всего сто двадцать человек. Но зато сто двадцать человек со всей России: Москва, Санкт-Петербург, Саратов, Улан-Удэ и ещё небольшой ряд городов. Нам нужна помощь. Нам нужен каждый. Вы будете с Нами?

Что скажете на этот счет, уважаемые участники Пикабу?

Если Вас хоть немного заинтересовало, то прошу пройти по этой ссылке: https://vk.com/unnamedmovement

Это ссылка на наше сообщество в ВК. Спасибо за внимание)

В конце четырнадцатого века, одним бедным богословом в лицо всесильной церкви были брошены обвинения, которые ему не простили до сих пор. Первые вопросы здравого ума и выводы логики были противопоставлены католической вере.

Если Христос вознёсся на небо целиком - почему выставляются волосы из его бороды? Как так вышло, что, если собрать кости святых из разных монастырей и храмов, многие из них будут многорукими и многоногими отродьями? Как можно взимать плату за совершение церковных таинств? Как можно быть священником, нарушая заповеди? Как можно верить в Церковь, если Церковь не Бог? Как можно отпускать грехи и молиться за плату? А если бы заплатил сам дьявол, он бы тоже был прощён? Какого лешего вы говорите, что папа Римский святой, если у вас их вообще трое, один из которых в прошлом пират и убийца, а пару веков назад у вас была папесса, которая родила прямо во время службы?

Начав спрашивать это у богатейших и самых влиятельных людей Европы - служителей церкви - людей, чья власть, по мнению обывателя того времени, простиралась даже на загробный мир, чешский проповедник Ян Гус проложил себе дорогу к сожжению на костре. Но его костёр стал одним из многих, которые загорятся спустя годы, начав изменять облик католической церкви. Но был ли это результат богословских диспутов, или банальное наказание?

Хорошие семена в бедной почве.

В нищей крестьянской семье, в крохотном городке на территории тогдашней Богемии (а ныне - Чехии), давшем ему впоследствии второе имя - в Гусинце, родился бедный, но очень смышлёный мальчик. Назвали его Ян и было у него два брата, но знаем мы о судьбе только Яна. Да-да, в истории остаются только смышлёные. На дворе стоял 1369 год. До Куликовской битвы на Востоке оставалось ещё 11 лет, а на Западе Европа была поделена на 10 крупнейших государств, в центре которых - Священная Римская Империя, а по кругу - Англия, Франция, Венгрия и Польша. Отец Яна, Михаил, отправляет его в школу в соседний городок - Брохатицу, в надежде, что сын сможет выбиться в люди. Невероятно бедная семья и надежда на то, что дети будут жить лучше, чем родители. Двое братьев Яна такую возможность не получили. В школе Ян прилежно учится. Даже присутствие в небольшой Брахатице разжигает его юношеские мечты и смелые предпубертатные фантазии. Через город идёт торговый путь в Прагу, на нем стоит небольшой собор, множество ремесленных лавок, немецкие купцы следуют этим путём, слышится иностранная речь... Окончив школу, 18-летний юноша уговаривает с трудом сводящих концы с концами родителей на продолжение его образования. И его мать, собрав подарки для знатных панов в университете, отправляется с ним в Прагу.

Мальчика приняли только на факультет свободных искусств - самый дешевый и наименее популярный. Хотя хотел он на богословский. Ян был самым бедным студентом, питался хлебом и гороховой похлёбкой, не имел собственного угла и посуды. Он всё свободное время уделяет образованию и в 1396 году получает степень магистра искусств и право самому читать лекции. Отсутствие денег для инвестирования в бывшее тогда элитным образование богослова сыграло злую шутку с его судьбой. Вместо заучивания библейских текстов и теологии, он изучает философию и логику, и, в конечном счёте, он станет проповедником наоборот. Будущий лектор и самопрозглашенный богослов знакомится с трудами профессора Джона Уиклифа из Оксфордского университета. Уиклиф же даже без проповедей был весьма спорным автором. В 1381 году его уже выгнали из Оксфорда, и если бы не инсульт в 1384-ом, он бы вполне мог закончить на костре при жизни, а не после смерти. Да, представьте себе, его после смерти раскопали, осудили и сожгли на костре за тот эффект, что произвела его писанина. Его идеи всколыхнули Европу покруче рецепта пороха. Главный труд его жизни - Триалог - разошелся и осел во многих университетах, дав пищу для ума таким людям как Ян Гус, а затем и Мартин Лютер.

Уиклиф яро осуждал алчность духовенства, ссылаясь на то, что ни Христос, ни Его апостолы, не имели ни имущества, ни светской власти. Следовательно, право на секуляризацию церковных земель принадлежит монарху, а не церкви. Ведь у последней вообще не должно быть своего имущества. Он выпустил собственный курс лекций "О гражданском владении", согласно которому право на собственность и владение неотрывно связаны с праведностью. Нарушение основ праведности должно вести к отчуждению собственности, а право такого решения должно находится в руках гражданских властей, в том числе и в вопросах духовенства. Иными словами, Церковь должна быть подсудна гражданским судам и государственной власти, не иметь имущества и заниматься только вопросами веры и религии.

Он отвергал учение о чистилище и об индульгенциях в корне. Чистилище это такое жуткое место, куда вы, по мнению, средневековых священников попадёте, даже если верили в Бога и жили праведно, но не были очищены. Вам не отпустили грехи, не похоронили по христиански, вас не крестили - в общем, праведным быть недостаточно, а нужно ещё следить за регулярным отпуском грехов и чистотой души, с точки зрения церкви. А индульгенция - бумажка, подтверждающая отпуск грехов. Кому её предъявлять после смерти - не ясно, но без неё ждёт чистилище, а не райские кущи. Устная исповедь, по мнению Уиклифа, была насилием над совестью. Ведь раскаянье -это личное дело каждого, и наступает оно у человека перед Богом, а не его слугами. А значит, требовать от вас рассказа обо всех аспектах вашей жизни и дальнейшая манипуляция этим, к истинному раскаянию перед Ним не имеет никакого отношения.

Надо ли говорить, что Джон Уиклиф опередил своё время на несколько столетий. Причем ещё и неизвестно, на сколько именно, учитывая современные реалии. Уиклиф имел богословское образование, должность доктора теологии, но занимался работами по физике, математике, логике, астрономии. Знание теологических текстов вкупе с философией и создало гремучую смесь. Ян Гус шёл тем же путем, но с другого конца.

Спор о трёх головах.

Чтобы понять, как в конце 14-го века могли появится люди, которые открыто называли Папу антихристом, а попов дармоедами, нужно осознавать, о какой именно Европе идёт речь. Ведь нам при слове "Средние Века" и "Папа Римский" предстаёт в воображении Ватикан, крестовые походы, Бог в жизни простых людей и церковь буквально повсюду, а также инквизиция, рыцари, Жанна Д'арк - это всё конечно. Но не в этот раз. В этот раз - нет. В 14-ом идёт речь об одном из самых непростых периодов истории не только для католической церкви, а вообще в мире. Слухи о папессе лишь вишенка на торте. Интересное творилось повсюду и растекалось во все места. На 14-ый век выпало огромное число потрясений.

Китайцы воюют с Монголами, Тимур с Тохтамышем, Англия с Францией, Русь с Золотой Ордой, Ацтеки вообще со всеми. Чёрная смерть широкими взмахами своей косы собирает урожай со всего мира. И это только вторая половина 14-го века.

В Италии в 1309 году был избран папой Климент 5-ый, но на полуострове дела обстояли так "не очень", а итальянская знать так погрязла в междоусобицах, что Папа сбежал во французский порт-крепость Авиньон, под защиту французского короля. Это было тяжёлое время для папства в целом. Солдатские бунты, крестьянские восстания, передел территорий, эпидемии - людям было не до пожертвований. Папы выживали как могли. До тех пор пока Франция, ослабленная Столетней войной, тоже не перестала быть безопасной. В 1356-ом Черный принц во главе английской армии вообще взял в плен короля Франции Иоанна 2-го - настолько у них дела были плохи. В 1367 году Папа Урбан 5-ый пытался вернуться, но увидев всю красоту солдатских бунтов в Риме, уплыл на вёслах назад в Авиньон. Набраться смелости, чтобы вернуться, удалось только Григорию 9-му. В 1377 году он окончательно вернул папство в Рим, заняв крепость Ватикан. А в 1378 году окончательно умер. И эти события, скорее всего, были связаны.

Бурные итальянцы собрались вооруженной толпой, решив помочь выбрать нового папу прямо на месте кончины старого. Кардиналам, бывшим в Латеранском дворце, ничего не осталось, как выбрать наспех предложенного Урбана 6-го. Убран был из Неаполя и устраивал вооруженную толпу. Как только все разошлись, и вилы с алебардами скрылись за горизонтом, часть кардиналов уплыла назад в Авиньон, где на срочном собрании объявила несостоятельность прошедших выборов по причине того что Урбан - дурак, а говоря юридически - недееспособен. Они выбрали себе нового папу - Климента 7-го. Так их стало двое. Они прокляли друг друга и стали назначать разных кардиналов на одни и те же кормовые места. Разные правители предпочли поддержать разных пап.

В 1408 году ещё 7 кардиналов собираются в Пизе и говорят, что те двое Пап их не устраивают, и выбирают своего, уже третьего, Папу. Александра 5-го. Который остаётся в Пизе, через год умирает, и на его место приходит знаменитый Иоанн 23-ий, купивший себе некогда должность епископа в ипотеку у флорентийского банка Джованни Медичи, сойдя с пиратского корабля на берег.

И если, будучи студентом, Ян Гус как-то отдал последние 4 монеты, 4 чешских гроша, за индульгенцию, являясь глубоко верующим и чтящим церковь человеком, то к началу 15-го века он уже с ненавистью требует на своих проповедях прекратить взимания за индульгенции, а церковь дошла до того, что продаёт их впрок, как отпущение будущих грехов. Чтобы вы, не дай Бог, не умерли, не успев исповедоваться, получить отпущение грехов, или пропустив специальное предложение от соседнего монастыря со специальной ценой. Ну, как-то так.

Народ проповедника.

Примерно вот в это тяжелое время, с 1401 года, молодой Гус начинает читать проповеди в костёле св.Михаила, а в 1402 году, на фоне успеха и популярности его идей, получает приглашение стать настоятелем-проповедником частной Вифлеемской часовни в Праге. Причины популярности были не только в поругании недостатков церкви и феодалов, но и в том, что Гус был первым, кто делал это на чешском языке в Чехии. На эти проповеди, по словам очевидцев, собиралось до 3000 человек. Их записывали, пересказывали, подражали им, и распространяли тем самым дерзкие идеи по всей Богемии.

Ян считал идеи справедливыми, он не отвергал церковь, и до конца жизни оставался глубоко религиозным человеком, но, веря в свои идеи, он одновременно считал нужным донести их до каждого человека и обладал нужным уровнем интеллекта для этого. По его приказу стены Вифлеемской часовни были расписаны иллюстрациями его идей. Он сочинял песни на чешском, которые расползались через таверны и народный фольклор, всячески способствуя тому, что простые люди тоже могли его услышать и понять. Ян стал иницииатором реформы правописания чешского языка. Написал труд "Чешская орфография", в котором первым разработал диакритические знаки в чешском языке - это такие штуки над обычными буквами, как у "Й" или "Ё". Так он наделил каждый звук отдельной буквой.

Но всё из перечисленного достаточно далеко от папского раскола, Рима, столетней войны и прочих интриг сильных мира того, но куда уж ближе к Пражским пивным, чем к Ватикану. Ян не собирал войска и не призывал к вооруженному восстанию - он проповедовал в маленькой часовне на окрайне католического мира. От неё было в равной степени далеко и Тохтамышу и Папским войскам. Сама Чехия тогда не играла слишком существенной роли - король Вацлав 4-ый был жалкой тенью своего отца, сыном императора Священной Римской империи, который не сумел удержать сам себя на троне и остался в истории пьющим королём Чехии, входившей тогда в состав империи. Сами чехи прозвали его "Бесполезный". Случилась эта беда отчасти благодаря такому явлению, как лиги городов. Его отец, Карл 4-ый, создал новую экономическую единицу, разрешив городам кооперироваться с целью развития торговли. Таким городом фактически управляли торговцы, а самая крупная лига - Швабская - до 1389 года вообще была отдельным субъектом империи. Но, чтобы назначить сына преемников, пришлось отнять часть привелегий. Потом из-за этого началась война в Швабии, но это долгая история.

В 1356 году, кстати, был основан Ганзейский союз, и спустя всего пол века он расцвёл. Постепенно немецкая торговая олигархия охватит 160 городов, влияя на жизнь и политику в Лондоне, Брюгге, Новгороде, Венеции, а также оплатит обустройство крепостей на Балтийском море, обоснуется в Калининграде, Риге, Кракове, Висбю, Стокгольме, Таллине, Дерпте.

Как с этим связан Гус? В 1409 году Гус примет участие в качестве сторонника и одного из инициаторов в обсуждении закона Кутна-Горы (по городу подписания), согласно которому в делах Пражского университета преимущество принятия управленческих решений перейдёт к "богемской нации", то есть к чехам. Это вызовет исход ученых умов из Праги. До 25 000 иностранных врачей, магистров, студентов и профессоров покинут город. Большая их часть организуют Лейпцигский университет, и, как следствие, Прага перестанет быть центром международного просвещения. Мало кто упоминает об этом, но Гус говорил не только о том, что богатая Церковь противоречит Библии, но и о том, что чехи, говорящие на немецком, и не чехи вовсе. И что их страна, и их народ имеют свою судьбу и свой язык. А такая фривольность в рамках империи мешала не только торговле, но и говоря современным языком - попахивает сепаратизмом.

Вдобавок, так уж вышло, что Гус прошелся по абсурдности индульгенций как раз в тот период, когда Церковь воевала сама с собой, и эти самые индульгенции были нужны для найма войск, чтобы наконец объединить Церковь саму себя в единую систему. Папа должен был остаться только один. Помимо агитации против индульгенций, Ян выступал против насилия. Де факто, против права иерархов христианской церкви поднимать, оголять, а равно вообще иметь меч. По мнению Яна, Церковь и Папы должны были смиренно принимать свою судьбу, а не устраивать междоусобицы из-за дележа зон влияния и сбора податей.

Король умер, да здравствует король.

Отдельно стоит на сцене брат Бесполезного Вацлава - Сигизмунд. В отличие от Вацлава, говоря опять-таки современным языком, у Сигизмунда были стальные яйца, как и подобает монарху 14-го века. Сын четвёртой жены общего с Вацлавом отца, великого императора, получивший в управление от своего тогда ещё императора - брата - маленький Ноймарк, в ходе сложных переплетений браков, убийств и мести Сигизмунд становится аж королём Венгрии в 1387 году, и с тех пор почти не останавливается, ведя череду бесконечных войн. Корона Хорватии, война с Турками, личный рыцарский орден Дракона для охранения Креста Господня, союз с Тевтонским орденом, война с Польшой. Характеризующим его как личность, выглядит "Кровавый собор в Крижевцах" в 1397 году. После сложной и кровавой, даже по меркам ацтеков, битвы с султаном Баязидом Первым, Парламент Хорватии, узнав о масштабах резни, поспешил объявить Сигизмунда мертвым и назначить нового короля. Выживший Сигизмунд пригласил парламент на мирные переговоры, после чего перебил, устроив ещё 12 лет войны, хотя все были согласны с возвращением его, как короля, и уже признали ошибку.

И если Сигизмунд строил империю, согласно всем правилам средневековых междоусобиц, то Вацлав как раз поощрял творчество и выступления Яна Гуса. Поэтому, в отличие, например, от Александры Барковой, и многих чешских историков, я не вижу личности Яна без истории о двух братьях и спора о короне императора.

К 1410 году Сигизмунд становится личностью масштаба империи, и после смерти Рупрехта Третьего претендует на трон. К этому времени он 20 лет ведёт войны за подчинение Польской и Венгерской шляхты, престижную войну за веру с турками, и после неожиданной смерти его конкурента Йоста, по праву сильного и при бурных протестах Вацлава, готовится к коронации. И именно Сигизмунд добивается поддержки епископов в 1414 году для созыва вселенского собора в Констанце для решения церковного вопроса. Железная хватка латной перчатки, привычно сжимавшая меч без малого 20 лет войн и запутанных интриг, берёт весь католический мир за горло. Всех трёх Пап низвергают, назначив нового. Сигизмунд объединяет Церковь, возвысив титул императора Священной Римской Империи на порядок. Тот же собор выносит решение о сожжении Яна Гуса и признании его еретиком. И только затем Сигизмунд одевает корону императора.

Конечно, потом такие герои чешского народа как Ян Жижка - прославленный наёмник и полководец - или Прокоп Голый, воевали против Сигизмунда, начав череду гуситских войн после сожжения Яна. Они провоевали за самоопределение нации и религии целых 19 лет, но Сигизмунд успел принудить их к согласию и принятию его условий ещё при своей жизни, хоть для этого и понадобилось 5 крестовых походов из Германии в Чехию.

Получается, что Ян, с точки зрения немецкой империи, выглядит обычным сепаратистом, хоть и обличавшим недостатки церкви. Война с гуситами же для Сигизмунда стала логичным продолжением объединительных войн за государство, где Церковь и монархия составляют прочную основу и должны быть едины и неоспоримы. И не имеет значения, объединяет ли империя Богемию или Хорватию, турок или чехов. Власть и золото должны быть в одних руках.

Если вы знаете чешкий, вы можете посмотреть оригинальные тексты трудов знаменитого Гуса вот тут.