Продолжение поста о том, что стало со ШКИДой, известной нам из книги Л.Пантелеева и Г.Белых. Начало в https://pikabu.ru/story/zakat_respubliki_shkid_chast_1_iz_2_...

Система обучения

В ШКИДе не было классов в нашем привычном понимании. В ней были «отделения». В школу поступили дети примерно одного возраста, но с очень разными знаниями по предметам. Отставание от «нормальных» сверстников в программе было значительное и его нужно было нагнать, чтобы к моменту выпуска шкидцы могли продолжить обучение. Потому между отделениями воспитанники распределялись не по возрасту, не по знаниям и даже не по способностям, а в первую очередь по стремлению учиться. Программа обучения во всех отделениях была примерно одинаковая, но темп ее выполнения в старших отделениях был существенно выше.

Вспоминая завершающие главы «Республики ШКИД», примерно в 1923 году школу начали покидать воспитанники. А на замену им, конечно, поступали новые. И тут нужно принять во внимание важный момент: если в начале Викниксор отбирал учеников лично, то теперь сюда слали всех подряд. Это уже были не «одаренные дефективные», а самые обычные, потому пополнение шло преимущественно в младшие отделения. В итоге, если изначально существовало четыре отделения с примерно равным соотношением воспитанников. В «Последней гимназии» упоминается перевес в 67 человек у младших, против 18 у старших, который продолжал увеличиваться.

Программа обучения была построена на основе первых сильных учеников, тянущихся к знаниям. А теперь получалось, что если новый воспитанник и хотел учиться, то чрезмерная нагрузка (десять уроков в день) быстро это желание отбивала. А когда он начинал понимать, что учеба контролируется слабо, и на уроках можно ничего не делать, учиться он прекращал вовсе.

То есть школа все больше и больше состояла из оболтусов, учиться не желавших. Закономерно падала и дисциплина.

Трудовое воспитание

В те годы основой зарождающейся советской школы было постановлено сделать труд. Но труд не абы какой, не принудительный, не подготовку с ранних лет к определённому ремеслу, а труд творческий, развивающий руки, мышление и инициативность. Идея в общем-то хорошая и благородная, но была тут одна тонкость.

В пример часто приводили успешный опыт Макаренко, воспитанники которого трудились в колониях им. Горького (на сельхоз работах) и им. Дзержинского (на фабрике и в мастерских). Труд там был необходим, поскольку за счет него воспитанники и обеспечивали себя. Либо работаешь, либо голодаешь.

ШКИДа же располагалась в городе в обычном трехэтажном здании, даже без полноценного двора для активных игр. В ней не нужно было работать, чтобы получить кров, еду и одежду; да и условий для физического труда не было. Можно было открыть сапожную или столярную мастерскую, но лишь в небольших масштабах и всех этим занять было нельзя. Зато в школе было множество наглядных пособий для учебы и полноценная библиотека – наследие коммерческого училища, раннее располагавшегося в здании. Так что воспитанников больше занимали чтением, инсценировками и учебой.

Разница в этих двух подходах вырисовывается следующая: если у Макаренко воспитанники трудились на производстве и получали профессиональные навыки и опыт, то шкидцы учились все больше интеллектуальному труду. Получалась этакая недоученная и невостребованная интеллигенция.

После выпуска из ШКИДы у воспитанников не оказывалось каких-либо знаний и умений, с помощью которых они могли бы заработать себе на хлеб. Редким счастливчикам удалось продолжить обучение или устроиться на работу. Основная же масса просто вновь оказалась на улице без каких-либо перспектив. Что им оставалось делать? Единицы смогли устроить свою жизнь без криминала. Вот тебе и перевоспитание!

Самоуправление

Читая «Республику ШКИД» может сложиться впечатление, что в школе царит равноправие. Но в ней же был один яркий момент: когда было проведено общешкольное собрание, на котором Виктор Николаевич назвал школу «республикой» и ввел систему самоуправления, оно завершается словами, что ребята расшалились и потому снова вводится изолятор.

Никакого равноправия в школе, конечно, не было. Да и с чего ему быть, если рассуждать с точки зрения педагогического состава ШКИДы? Есть ученики, а есть учителя! В следствие этого в школе так и не была введена «конституция», что фактически означало, что у шкидцев перед педагогами и вовсе никаких прав не было. Даже логика наказаний у каждого педагога была своя, и шкидцы ее порой не понимали. В этом был неслабый конфликт – мало того, что тут подростки в критическом переходном бунтарском возрасте, так и времена-то революционные. Но педагоги сковывать себя по рукам не торопились, рассуждая, что прежде чем что-либо требовать, воспитанники должны сначала сами привести в норму свою дисциплину.

Так что самоуправление внедрялось в школу не ради предоставления шкидцам каких-либо прав. У него были вполне прагматичные педагогические цели, к примеру воспитание ответственности и социализация. Мечтой же Викниксора была такая структура, которая бы занималась школьным строительством. Этакое объединение лучших учеников, которые бы помогали учителям, занимались с отстающими, следили за дисциплиной в школе. Большие надежды в этом он возлагал на Юнком, который долгое время и вправду решал похожие задачи. Проблемой было то, что шкидцы задумывали его как комсомольскую ячейку и стремились к этому. В итоге, когда они почти добились официального статуса, Викниксор наложил свое вето в Губоно. Можно представить, какой удар это был для юнкомовцев! А после, безуспешно попытавшись взять Юнком под свой контроль, Викниксор и вовсе разогнал его, намереваясь сделать собственную «правильную» организацию. Идея, конечно, провалилась.

Роспуск Юнкома был огромнейшей ошибкой, поскольку тот имел реальную власть и авторитет у шкидцев. Он занимал скучающих воспитанников, направлял их энергию в конструктивное русло, положительно влиял на дисциплину и происходящее в школе. Без него школа фактически оказалась без тормозов.

Система наказаний

В ШКИДе существовала система разрядов, являющаяся этаким мерилом поведения воспитанников. Кроме того, что это была понятная и стройная система наказания, она еще и разрешала щепетильную проблему распределения материальных благ. Обеспечение школы было в те годы недостаточным, и когда удавалось, к примеру, достать одежду (которая была еще и разного качества), ее нужно было справедливо распределить. До системы разрядов это выливалось в долгие споры и раздумья, но в результате все равно кто-то оказывался обделенным и обиженным. Теперь же становилось все просто и понятно – лучшее лучшим, а остальным как получится.

Давайте рассмотрим всю систему подробно:

Первый разряд – ученики, которые за месяц не получали ни одного замечания. Свободно ходили в отпуск и в любое свободное время на прогулку. В первую очередь посещали театры и кино. Получали лучшую одежду и прочие блага.

Второй разряд – не получившие ни одного замечания за неделю. Также пользовались правом отпуска, однако на прогулку уже ходили только в послеобеденное и вечернее время, а все остальные блага получали после перворазрядников. Проведя месяц без замечаний поднимались в первый разряд.

Третий разряд – получившие за неделю одно или два несерьезных замечания. Им уже запрещалось свободно гулять (только во дворе школы или группой с воспитателем), но можно было ходить в отпуск. Во второй разряд могли перейти, не получив ни одного замечания в течение недели.

Четвертый разряд – это уже штрафники. Те, кто заработал больше трех замечаний за неделю. Эти ребята уже не ходили ни в отпуск, ни вообще на улицу. Могли перейти в третий разряд, не получив за неделю ни одного замечания.

Пятый разряд – особый разряд. В него попадали за серьезные проступки, к примеру, за воровство, умышленную порчу школьного имущества, насилие по отношению к слабым, а также за такие неоднозначные вещи, как наглое поведение по отношению к преподавателям. К таким ребятам мог свободно применяться изолятор. В четвертый разряд они могли попасть только спустя месяц.

Может быть с виду и не скажешь, но система довольно жесткая. Вдумайтесь: после попадания в пятый разряд, чтобы просто получить право выходить на улицу, не ходить в рванье и есть сидя, нужно было месяц и еще одну неделю провести без замечаний. Полный же путь до первого разряда занимал три месяца безупречного поведения. А вот оказаться на дне этой системы можно было за мгновение, просто угодив под горячую руку преподавателя.

Как все закончилось

Итак, в школе стремительно падала дисциплина.

Вместо того чтобы дать послабление ученикам, дать им права и попробовать восстановить тот же Юнком, учителя попытались разрешить ситуацию репрессивными методами. Не помогло. Перегнули палку.

Суть в том, что, когда вся школа была перманентно наказана, когда шкидцы перестали вылезать из «пятых» разрядов, это просто перестало их пугать. Они по-своему приспособились к этому. Не пускают гулять? Идут самовольно! Запрещают что-либо? Делают без разрешения! Ограничивают в еде или одежде? Добывают воровством! В такой ситуации уже было трудно что-либо сделать. Единственное доступное действующее наказание – выгнать воспитанника из школы. Но и оно уже не особо пугало шкидцев. Кроме того, школе от этого не было сильно легче, поскольку на смену выгнанному все равно поступал еще один дефективный новичок.

Под конец существования школы воспитанники сменяли друг друга так быстро, что не все уже друг друга знали в лицо. Уроков не было, Викниксор не выходил из своего кабинета. Да и сами шкидцы появлялись в ней только на ночь. Все что можно разворовали, все что можно сломали. ШКИДа просто превратилась в ночлежку, в «малину».

В 1925 году Виктор Николаевич был уволен, а ШКИДа закрыта. По некоторым сведениям, после этого в здании находился обычный детский дом, который в военные годы эвакуировали.

В 1927 году Надежда Крупская, курировавшая в те годы вопросы образования в ЦК ВКП(б), прочитав книгу «Республика ШКИД» написала разгромную статью «Воскресшая бурса» где гневно раскритиковала все происходящее в ШКИДа. А в последствие и Макаренко статьей в газете «Правда» забил последний гвоздь в крышку гроба карьеры Виктор Николаевича. В итоге с 1928 по 1936 год ему вовсе запретили заниматься учебной детальностью.

Заключение

Как часто бывает, реальная история значительно отличается от книжной. «Республика ШКИД» подарила мне в детстве множество положительных эмоций и сильно запала в душу. Стоило ли копаться в разных источниках и подвергать сомнению этот светлый образ? Да, конечно! Сейчас я действительно осознаю, что в старом здании на Старо-Петергофском проспекте находилась та самая ШКИДа. Герои книги обрели реальность, и хочется верить, что жизнь их сложилась хорошо. К сожалению, достоверно известно о судьбе немногих, да и не могу сказать, что истории эти счастливые. Даже у Пантелеева и Белых, ставших в последствие такими известными, жизнь была далеко не столь радостной, как они писали в финале своей книги. Но судьбы шкидцев – это тема для другого разговора, к которому я переходить не планирую.

Вам же советую самостоятельно ознакомиться с материалами, на основе которых я и написал этот текст. Может быть я ошибаюсь и все было хорошо?

— А я песню знаю! Жалестную!
"У кошки четыре ноги,
Позади у неё длинный хвост.
Но трогать её не моги!
За её малый рост, малый рост".

Многие из нас читали в детстве замечательную книгу «Республика ШКИД» за авторством Г. Белых и Л. Пантелеева. Многие также видели и экранизацию от 1966 года. В этой автобиографической повести авторы рассказали о своей жизни в петербуржском детском доме в начале 20х годов двадцатого века. Нужно учесть, что произведение художественное и не претендует на полную достоверность. Авторы, писав детскую книгу, умолчали о не вписывающихся в нее моментах, что-то приукрасили, а что-то и просто выдумали.

Поскольку ШКИДа действительно существовала, мы можем найти и другие материалы о ней, чтобы взглянуть на ее историю с разных позиций. Главным образом здесь интересна книга «Последняя гимназия» П. Ольховского и К. Евстафьева, а также недописанный труд В.Н. Сорока-Росинского «Школа Достоевского».

Ознакомившись с этими материалами, я с некоторым удивлением для себя обнаружил, что книга «Республика ШКИД» умалчивает об очень важном – о том, что со школой случилось. И об этом я бы хотел с вами поговорить.

Предупреждение

Все написанное является сугубо моим мнением. Оперируя скудными и противоречивыми источниками, не могу ручаться за достоверность фактов. И, разумеется, я оставляю за собой право ошибаться в выводах и интерпретации событий.

Пост получился длинным и мне пришлось разбить его на две части. За раз мне и самому сложно дочитать его до конца полностью.

Темная сторона

Есть одна вещь, о которой лично я, когда читал книгу в детстве, не задумывался. Персонажи книги слишком уж… хорошие. Да, они порой воруют, дерутся и бузят, но выглядят этакими обыкновенными сорванцами-шалунами. А ведь это беспризорники, воспитанные улицей, которая, в те революционные годы, была посуровее современной. Причем не простые, а за статусом «дефективные» и «трудновоспитуемые» – такие, которым уже не было места в обычных детских домах. ШКИДа же по своей сути была полутюремной! Давайте проведем параллели: вспомните каких-нибудь современных гопников или отморозков. Уловили мысль? Эти «шалунишки» были ой какие не безобидные.

В такой среде обыденностью было курение, алкоголь, ранние половые связи, воровство и грабеж. Не редкостью были и убийства. Да, справедливости ради нужно заметить, что воспитанников ШКИДы все же отличал один момент: они были талантливыми. Завшколы отбирал себе их в школу лично. Но это не означало, что их привычки и поведение отличались. Если ШКИДа и перевоспитывала учеников, то в любом случае процесс этот был не мгновенный. А уж как легко случаются рецидивы! К примеру, Викниксор в своей книге упоминал, как шкидцы толпой забили камнем собаку, чтобы просто посмотреть, что у нее в голове. Причем не просто какую-то случайную псину, а всеобщую школьную любимицу Милку. Можете живо представить себе, какой именно контингент воспитывался в ШКИДе.

Ну хорошо. Какая разница, кем они были, если в конце концов они перевоспитались и жили долго и счастливо? Так ведь преподносится финал книги? А вот здесь я приведу еще один факт, о котором я раньше не знал. Действия в книге происходят в 1920-1923 году, а сама школа была закрыта всего лишь два года спустя, уже в 1925 году. Это как же так получается? Такая нужная и успешная школа, которая, по словам авторов книги «кого угодно перевоспитает», а тут раз и закрылась? Что, неужели всех перевоспитали?

Эти два момента даже без исследования дополнительных материалов наводят на мысль, что в школе было не все так гладко, как повествует «Республика ШКИД». Но давайте разбираться.

«Последняя гимназия»

Павел Ольховский

Как я уже упоминал, есть еще одна книга, также написанная шкидцами, которая вышла в 1930 году под названием «Последняя гимназия». Авторами ее являются П. Ольховский (Саша Пыльников) и К. Евстафьев (Химик-Механик, в «Республике ШКИД» не упоминается). Книга не сыскала популярности и, если быть честным, она и интересна лишь в формате «побольше узнать о ШКИДе». В ней рассказывается о более позднем периоде жизни школы, начиная с тех времен, когда за бузу вышибли Цыгана, Гужбана и их подельников.

Общий дух книги гораздо тяжелее, чем у «Республики ШКИД». Особой «чернухи» в книге нет, но в ней больше какой-то мрачной простоты и без стеснения упоминаются такие вещи, о которых Белых и Пантелеев умолчали.

Во время прочтения книги меня не оставляло ощущение, что она была написана как ответ. Причем с немалой долей противопоставления и даже с этакой обидой. Порой упоминаются те же самые моменты и слова, что и в «Республике ШКИД», но с совершенно иной окраской. Тот же завшколы, опытный и мудрый наставник, у Белых и Пантелеева, здесь выставлен деспотичным самодуром.

Книгу можно назвать разоблачительной по отношению к ШКИДе и ко всем образовательным учреждениям подобного типа. Авторы считают их дореволюционным пережитком, которому необходимо отмереть и исчезнуть. Именно потому книга и называется «Последняя гимназия».

В последствие авторы признавали, что в чем оклеветали Виктора Николаевича, потому сложно сказать сколько в этой книге правды. По ощущениям она конечно реалистичнее, но, вполне возможно, что в ней слишком уж много преувеличения. Кроме того, есть неслабая вероятность, что авторы вообще пытались выехать на популярной в то время волне негатива к ШКИДе. В любом случае, когда есть подозрения в предвзятости источника, ему сложно доверять полностью. Но мнение есть мнение, и мы его учтем.

Викниксор

Говоря о ШКИДе было бы странным забыть о человеке, чьим детищем она собственно говоря и была. Я говорю о заведующим школой – Викторе Николаевиче Сорока-Росинском. Или, как по-советски сократили его имя шкидцы, Викниксоре.

Виктор Николаевич родился в 1882 году в семье офицера в украинском городе Новгород-Северском. Был единственным ребенком в семье. Видя, как он изнывает от скуки и одиночества, родители разрешили ему водиться с солдатами. Рос он среди них, были они для него и за друзей, и за близких. Ходил с ними на маневры, наблюдал за их обучением. Героями для него были Петр Великий и Суворов, и он зачитывался книгами про них. В результате большим жизненным примером для него и служила армейская жизнь.

Получил хорошее образование: учился в прогимназии в Брест-Литовске, затем в Новгородской мужской гимназии и в 1906 году окончил историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета. С детства мечтал о военной службе, но время для этого было уже не подходящее и единственную для себя альтернативу нашел в педагогике.

На момент открытия ШКИДы ему было 38 лет, и он имел хорошую педагогическую практику, в том числе положительный опыт работы с трудными подростками в Путиловском училище.

В педагогическую систему школы заложил, как он сам называл, «суворовскую педагогику», базирующуюся на «науке побеждать» и взятыми из нее принципами «глазомер, быстрота и натиск", «тяжело в учении – легко в походе» и «уважение к личности солдата».

Можно смело утверждать, что Виктор Николаевич был талантливым и старательным педагогом. Много сделал и для своих воспитанников, и для всей зарождавшейся тогда системы советского образования. Однако, в те годы еще никто не знал, как правильно обучать детей так, чтобы из них выросли достойные советские граждане. Тем более из такого сложного материала, как «дефективные». Ошибки в такой ситуации неизбежны, а они могли стоить воспитанникам исковерканными судьбами.

Подробнее о его педагогических взглядах, о том, как формировалась система обучения в ШКИДе и много другое можно узнать, прочитав его книгу «Школа Достоевского» (к сожалению, не законченную).

-
В следующей части я распишу о внутренних особенностях ШКИДы и о том, что с ней стало.
Продолжение: https://pikabu.ru/story/zakat_respubliki_shkid_chast_2_iz_2_...

Все помнят замечательный фильм «Республика ШКИД» о трудных подростках молодой советской республики, снятый в 1966 году. Гораздо меньшее количество людей читали книгу, по которой он снят. А вот о судьбах реальных «шкидовцев» знают и того меньше. Они сложились очень по-разному.

Еще не закончилась Гражданская война, но советская власть уже вплотную занялась судьбами беспризорников. Так в Петрограде в здании бывшего реального училища на Старо-Петергофском проспекте в 1920 году появилось учебное заведение для трудновоспитуемых подростков — Школа-коммуна имени Достоевского. Позднее она, благодаря книге, написанной двумя ее воспитанниками, стала известна как «Республика ШКИД».

После того как губернским отделом народного образования было принято решение о создании школы, ее директором назначили Виктора Николаевича Сороку-Росинского. Родился он в 1882 году в городе Новгород-Северский. После окончания гимназии поступил в Санкт-Петербургский университет. Получив диплом, работал на базе экспериментальной лаборатории Военно-медицинской академии, занимавшейся изучением психологии и педагогических проблем.

До назначения на директорскую должность Сорока-Росинский преподавал историю в Путиловском училище имени А.И. Герцена. А директорский пост педагог занимал вплоть до 1925 года, когда ШКИД была перепрофилирована в обычный детский дом. После этого до начала войны Сорока-Росинский преподавал в различных учебных заведениях — от классов Торфяного техникума и Ленинградского государственного педагогического института до обыкновенных средних школ. Не прекращал свою педагогическую деятельность Виктор Николаевич и будучи эвакуированным из блокадного Ленинграда, и после возвращения на берега Невы. К сожалению, его жизнь трагически оборвалась 1 октября 1960 года, когда Сорока-Росинский погиб, попав под трамвай. Похоронили выдающегося педагога на Серафимовском кладбище. Долгие годы в день его рождения на могиле собирались не только родственники, но и благодарные воспитанники.

А вот где была похоронена супруга Сороки-Росинского, тоже стоявшая у истоков создания ШКИД, неизвестно. Учитель немецкого языка, Элла Андреевна Люминарская умерла во время блокады и, скорее всего, была похоронена в братской могиле на Пискаревском кладбище. По другой информации — умерла в эвакуации. Судьба других педагогов, к сожалению, осталась неизвестной, за исключением двух. После выхода на экраны в 1966 году фильма Геннадия Полоки «Республика ШКИД» отозвались бывшие учителя: преподаватель литературы Павел Иванович Ариков (Пал Ваныч, исполнитель куплетов «Не женитесь на курсистках...») и ботаник Герберт Людвигович Рейс (Верблюдыч, упоминаемый только в книге).

Итак, в 1926 году была написана книга «Республика ШКИД», одним из авторов которой был бывший воспитанник заведения, 18-летний Леонид Пантелеев. Его настоящее имя — Алексей Еремеев. Сыну казачьего офицера выпала нелегкая доля, особенно в годы Гражданской войны. Бегство от голода вместе с семьей из Петрограда в Ярославль, временная разлука с родными, скитания в положении беспризорника, приводы в милицию за воровство… И, наконец, возвращение домой, где за кражи электрических лампочек Алексей попал в ШКИД. Вот здесь за крутой нрав паренек и получил прозвище Ленька Пантелеев, по имени жестокого налетчика, терроризировавшего в тот период Петроград.

Впоследствии это прозвище станет литературным псевдонимом известного детского писателя, из-под пера которого выйдут рассказы и повести, некоторые из которых будут экранизированы. Скончался писатель в 1987 году и был похоронен на Большеохтинском кладбище Ленинграда. А вот судьба его соавтора Григория Белых оказалась совсем иной.

Родился он в 1906 году в Санкт-Петербурге, во флигеле особняка на Измайловском проспекте, где жила семья мастерового Белых. Его обитателей, быт и нравы Григорий потом опишет в автобиографической повести «Дом веселых нищих». Расскажет он и о тяжелой жизни, которая началась после смерти отца. Матери, которой целыми днями приходилось работать, было не до воспитания детей. Поэтому Гриша, окончив 2 класса, решил, что грамотой он овладел достаточно, и теперь можно посвятить себя чтению приключенческих романов. Средства на покупку новых книг и на кусок хлеба паренек добывал, продавая безделушки старшей сестры. Вот тогда терпение у матери лопнуло, и на семейном совете было принято решение отправить непутевого отпрыска на перевоспитание. Надо сказать, что Гришка, получивший за свою специфическую внешность прозвище Янкель, быстро стал одним из лидеров и «сламщиком» (на жаргоне ШКИД — верным другом) Леньки Пантелеева. Вместе они после выпуска отправились учиться на киноартистов. Вместе, после провала на этом поприще, решили заняться литературным творчеством. Но для Белых эта карьера закончилась в 1935 году, когда он попал в руки НКВД.

Обвинения, на основании которых был арестован Григорий Белых, сохранились в протоколах уголовного дела. Вот выдержка из показаний, которые давал начальник отдела снабжения Механического завода Мамович-Дымшиц: «Я являюсь ответственным съемщиком данной квартиры, и мне приходилось нести большую часть расходов по оплате коммунальных услуг. Белых являлся братом моей жены, и я не хотел делать ей неприятностей. Позднее я решил положить этому конец и изменил свое отношение к Белых, поставив перед ним вопрос об участии его в расходах по оплате квартиры и коммунальных услуг пропорционально занимаемой площади. Как-то, зайдя в его комнату, я обнаружил на столе заложенный в книгу листок с контрреволюционным стихотворением «Два великих» которое тут же переписал, исключительно для того, чтобы довести его до сведения органов».

Стихотворение, сыгравшее роковую роль в жизни Белых, начиналось со следующих строчек: «Петру Великому, шутя, /Раз Сталин вымолвил хвастливо: /«Ты, Петя, малое дитя /С своей реформой горделивой»...» Явная сатира на «отца народов»! Плюс к этому при обыске был обнаружен сборник частушек типа: «Ах, калина, калина, /Много жен у Сталина, /У колхозника одна, / Холодна и голодна». В общем, состав преступления был налицо.

На закрытом заседании Ленинградского областного суда 25 февраля 1936 года литератор был приговорен к лишению свободы на 3 года с содержанием в камере ленинградских «Крестов». А через год после вынесения приговора врачи констатировали у заключенного туберкулез. Перевод в тюремную больницу, увы, улучшению здоровья не способствовал. Пантелеев сделал все для друга. Писал прошения в различные инстанции, в том числе и лично Сталину, ходатайствуя об условном освобождении заключенного по причине тяжелой болезни. Но не успел. 14 августа 1938 года врач тюремного лазарета выписал свидетельство о смерти гражданина Белых. Где находится могила Янкеля, так и осталось неизвестным.

Стоит упомянуть о судьбе еще некоторых граждан «Республики ШКИД». Известно, что Николай Победоносцев (Громоносцев, Цыган) был отчислен из школы за участие в воровстве и направлен в сельскохозяйственный техникум. После его окончания, встав на путь истинный, работал агрономом в одном из совхозов. Георгий Ионин (Еонин, Японец) стал заведующим клубом милиции, закончил режиссерское отделение сценического института, написал несколько пьес, работал в театре классических миниатюр. Скончался от скарлатины, не дожив до 20 лет.

Георгий Лагидзе (Джапаридзе, Дзе) получил техническое образование, работал в одном из ленинградских КБ и умер во время блокады. Инженером стал и Мстислав Вольфрам (Офенбах, Купец). Вместе с Пантелеевым он участвовал в праздновании столетия со дня рождения Сороки-Росинского. О судьбе Кости Федорова (Федотова, Мамочки) известно только то, что после окончании рабфака он работал в типографии.

Еще несколько слов о судьбе двух персонажей книги, которым не хватило места в сценарии фильма. Павел Ольховский (Ельховский, Саша Пыльников) окончил педагогический институт. В соавторстве с еще одним «шкидовцем» Евстафьевым написал в 1930 году книгу о школе «Последняя гимназия», которая успеха не имела. Потом стал кадровым военным, после выхода в отставку занимался военной историей. Похоронен он также на Большеохтинском кладбище, неподалеку от могилы Пантелеева. А вот Константин Лихтенштейн (Финкельштейн, Кобчик) стал профессиональным журналистом и погиб на фронте под Ленинградом в 1942 году.

Сергей Уранов

Взято отсюда http://m.mywebs.su/blog/people/29163/