Дева тешит до известного предела -
Ближе к ней не подойти, чем на два метра.
Сколь же радостней прекрасное вне тела:
Ни от туч не заразишься, ни от ветра.
Вот и прожили неделю карантина.
Как сказал мне старый раб перед таверной:
"Лучше гречки только гречка со свининой".
Взгляд, конечно, очень варварский, но верный.
Понт шумит за черной изгородью пиний,
Понта шум - он тоже в общем нейролептик.
На рассохшейся скамейке - Старший Плиний,
Пара масок... две перчатки... антисептик...
В магазине был, вожусь с большим пакетом,
Взял себе еды, сухого корма псине.
Что в Ломбардии, мой Постум, или где там,
- Неужели до сих пор на карантине?
Здесь в глуши поменьше шансов заразиться,
В мегаполисе - изрядно хватишь горя.
Если выпало в Империи родиться,
лучше жить в глухой провинции у моря.
От заразы далеко и от закона,
Руки мыть не нужно, рыскать, суетится
Говоришь, что все врачи тут фармазоны?
Фармазонщик мне милей, чем врач-убийца.
Этот вирус переждать с тобой, гетера,
я согласен, но давай-ка без обиды:
брать гречихой с покрывающего тела -
неприлично в эти мартовские иды.
Вот лежит купец из Азии. Толковым
Был купцом он - деловит, но незаметен.
Умер враз - коронавирус. По торговым
Он делам сюда приплыл, а не за этим
Чуковский
Крокодилы в крапиву
Забилися,
И в канаве слоны
Схоронилися.
Только и слышно,
Как зубы стучат,
Только и видно,
Как уши дрожат.
Карантин, карантин, карантинище.
А вот и наше все, Пушкин подъехал:
Китай. Он самых лучших правил,
Когда короной занемог,
Он уважать себя заставил
И лучше выдумать не мог.
Его пример другим наука.
Но боже мой, какая скука
На карантине - день и ночь,
Не уходя из дома прочь.
Какое подлое коварство
На карантине зависать,
Сознательно давить бунтарство,
Вздыхать и думать про себя:
Когда же черт возьмет тебя.
Ну и естественно, как и все остальное хорошее, это тоже не мое, а сперто вот тут: ЖМЯКАТЬ ТУТ