Пожалуйста, если есть добрые люди на свете, не пройдите, пожалуйста, мимо этой девушки на переходе Китай-города (фиолетовая ветка). Она уже 2 недели скитается по разным станциям, не хватает на билет до дома. Приходится каждый день надевать новые вещи, на которые были потрачены последние деньги. Проявите милосердие, нужно доехать до Мошенигорска. Добра вам!
Как вам переход на ремонтируемом мосту через реку Чусовая)
Посреди площади Задумчивых Черепов города Огрызла возвышалась каменная плита в сетке из ползучих сорняков. В центре плиты ступенчатый красный постамент. На постаменте чёрные ноги в сапогах. Отколотые по колено. Из выщербленного среза костьми торчат одинаково выгнутые металлические трубки с рваными краями. Кто сбил памятник с ног, и чьи ноги олицетворяли ноги на постаменте, не знал никто. Пояснительных надписей не имелось. Да и ни к чему это было знать. Невольным жителям Огрызла хватало и того, что они никак не могли понять, почему, как и зачем они оказались в этом давно заброшенном, заросшем паутиной зелени и полуразвалившемся городишке.
Но дело не в ногах, они служат затравкой для следующего действа. Перед отсутствующим памятниковым лицом (можно ли по ногам определить лицо?) в воздухе возникло клубящееся облако плотной розовой массы. В массе изредка искрилось синее и мелькали красные прожилки каких-то упругих колбасок, молниеносно ныряющих и выныривающих из розового. Облако вздулось, будто напряглось, венами вылезли колбаски, и, наращивая темп, словно в нетерпении, розовая масса растаяла.
На месте облака осталось лежащее на боку голое существо. Блестяще-коричневое, как бы затянутое в силиконовую кишку, с густым, закрывающим лопатки покровом ярко-красных сосковидных отростков, которые шевелились, будто ветер ворошил траву. Чрезвычайно вытянутое туловище обладало двумя руками и двумя ногами с перепончатыми пальцами и одним хвостом. Таким хвостом взамен хлыста можно вполне погонять не слишком строптивое стадо. Существо сонно заморгало, совсем по-собачьи встряхнуло головой и оторопело уставилось на отколотые ноги. Вероятней всего, существо в этот момент чрезвычайно остро занимали вопросы, а чьи это ноги, а куда подевался, собственно, сам памятник?
Но не успело создание окончательно ошалеть, как в одном из домов, хлипко повиснув на верхней петле, размашисто раскрылась дверь. Появилась пара костлявых желтокожих с отчаянно вместительными ушами, в которых детям впору мыть руки, и по-стрекозиному выпученными фасеточными глазами, от которых глаза лемура стали бы ещё больше, и подбежали к существу. В руках лупоглазые и ушастые желтокожики тащили носилки. Не мешкая, они переложили принесённое розовым облаком существо на носилки и быстрым ходом унесли в дом. Почти сразу после этого из проёма выглянула худосочная жёлтая рука, выпрямилась, судорожно нащупала дверную ручку и захлопнула дверь.
— Вот так меня и оприходовали, — мрачно подвёл итог Клеч Нейтра. Его голову тоже «заполняла масса», только не розовая, а игриво сверкающая серебром, так как состояла из свинца. Саму голову прикрывал капюшон серой толстовки, но можно было разглядеть две проплешинки на лбу. — Никогда бы не подумал, что стоит хлопнуть 50 грамм водки, как можно оказаться в каком-то сраном киселе, и при этом пребольно шлёпнуться копчиком об ёптовы булыганы. Я уж подумал, ко мне вместо белой белки розовая прискакала. Эта розовая хрень явно хочет заселить город инвалидами с отбитыми жопами. Только вот зачем?
Книгу "Маргинал" вы можете прочитать здесь: https://author.today/reader/256089
Признанный гений очухался и узрел темнеющую на сером потолке трещину. В отравленной башке крепко плесневело и свербило: высосать как можно больше водки (или чего-нибудь похожего) и снова вырубиться. Первая найденная бутылка поразила ищущего своей пустотой, но во второй было. Нашёлся и лимонад. Признанный гений откупорил и то, и это, и уже собрался испить змия, как спохватился. Рюмка! Как же без неё. Он ведь не эти, которые красно-синие, не жалкий опустившийся забулдыга, и из горла не хлещет (по такой логике, в принципе, из рюмки можно пить что угодно, хоть одеколон, хоть технический спирт — и не париться). Медленно и неуверенно продвигаясь по зале на четвереньках, шатаясь и валясь через малоподвижных людей, изредка издающих стоны и вскрики, вляпался ладонью в початый контейнер с салатом и с хрустом смял пластик (вытер руку о чью-то белую рубашку); коленкой наступил на кильку в томате и размазал её по многострадальному линолеуму и не менее многострадальным штанам; опасливо обогнул кокнутую трёхлитровую банку, из которой склизкими алюминиевыми внутренностями вывалились огурцы в налипшем вялом укропе вперемешку с разбухшими водянистыми зубками чеснока; и, чудом не изрезавшись о разбитую винную бутылку в тёмно-красной луже, признанный гений разыскал свою ненаглядную рюмку, закатившуюся в пыль под батарею. Эту рюмку признанный гений, с тех пор как начал регулярно выпивать, везде таскал с собой как счастливый талисман.
Усевшись на полу (стол — это ладонь бога, тогда пол — это стопа бога) и любовно протерев пальцем нутро одноногого сосудика, наполнил его беленькой, помедлил, наслаждаясь моментом, выпил и... оказался на площади Задумчивых Черепов, пребольно ударившись задницей об округлые камни. Глаза отчаянно залило розовым. Вокруг с безумным множественным шелестом мельтешило красное, с уханьем сверкали синие искры. «Ну вот и всё, — оглушённо подумал Клеч, прижав бутылку к груди, — наверное, печень отказала.»
Но это было ещё не всё. Розовая дрянь рассеялась, и Клеч увидел, что оказался на некой площади. Ничего не соображая, он обалдело, урывками, озирался, тупо вглядываясь то в одну точку, то в другую. Прямо перед ним устрашающие каменные ноги, вокруг незнакомые серо-оливковые здания с плоскими крышами и узкими, как бойницы, окнами зловещего вида. Всё это вместе производило жуткое, пугающее впечатление. Где это он, а? И как он здесь? Реакция трезвого Клеча была бы более острая, но пьяный Клеч воспринимал происходящее весьма туго.
— Э-эй! Где это всё? — несмело, тихо и хрипло крикнул он. И зашёлся в кашле. Глотку, измученную спиртом, запершило.
Закашлявшись, Клеч догадался промочить «трубы» лягушачьей зеленью лимонада, бутылку которого всё ещё держал. Догадался промочить лимонадом, но по привычке промочил прозрачной белизной водки, бутылку которой всё ещё ютил у груди. Писательское лицо побагровело и перекосилось. Со скрипучим звуком, похожим на звук мотоциклетного движка, когда бензина осталось на пару ложек, Клеч с пылесосной резкостью втянул воздух и, задыхаясь, зашёлся в убийственном кашле. Воздух вылетел из лёгких так, будто по хребту треснули дубовой столешницей. Из глаз брызнули слёзы. Едва не задохнувшись, Клеч насилу откашлялся, отдышался. Глотка полыхала огнём. Пропился и обплевался лимонадом и вернулся к обзору, узрев двух отвратительных желтокожих уродов с огромными глазищами и ушищами и вполне обычными зелёными носилками. Уроды, одинаково и синхронно двигаясь, как солдаты в строю, бежали к нему. Клеч хотел было встать и тоже побежать, но встать не получилось. Получилось повалиться на бок и судорожно упереться ладонью в холодный булыжник. От кашля в боку резануло так, что бежать расхотелось. Сжаться в комок, зажмуриться и сдохнуть, вот что хотелось. Желтокожие ловко перекатили писателя на носилки и унесли.
Полный текст книги здесь: https://author.today/reader/153519
У самурая нет цели, только путь... Последний.
Бонусом, не такой грустный путь улитки:
Все события происходили у нас на даче.
