Профессор МГУ: Слова "Рашка" и "совок" уже давно стали нейтральными
Фото: © РИА Новости / Александр Кряжев
В речи современной молодёжи они уже утратили своё первоначальное отрицательное значение и сейчас, скорее, используются только ради шутки.
Полную версию беседы Лайфа с Владимиров Елистратовым слушайте в аудиозаписи.
Слова "Рашка" и "совок" возникли в эмигрантской среде, и раньше они действительно имели уничижительное значение. Сейчас молодёжь если и использует их в своей речи, то только в шутку, рассказал Лайфу филолог-русист, кандидат филологических наук, доктор культурологии, профессор МГУ Владимир Елистратов. Так он прокомментировал скандал, вызванный постом дочери бизнесмена Мусы Бажаева Элины, которая в одной из соцсетей написала, что "везде лучше, чем в Рашке".
— Слово "Рашка" появилось очень давно, 20—25 лет назад. Я его фиксировал в конце 90-х точно. И по-моему, оно родилось всё-таки в эмигрантской среде. Я писал отзыв один на книжку о языке эмигрантов, и как раз там встречалось это слово. Я его в своё время включил в словарь и считаю, что сейчас это уже некий историзм. Если сейчас это слово употребляет молодёжь, то оно имеет почти нейтральный смысл, хотя изначально оно задумывалось, конечно, как и слово "совок". Но сейчас много таких случаев, когда те слова, которые были заряжены или слишком положительно, или слишком отрицательно, ушли в нейтрал, потому что это правила языка такие: когда слово "забалтывается", оно становится нейтральным. Сейчас, когда молодёжь говорит, она воспринимает это слово как штуку, как прикол некий, не более того. Политического заряда здесь, по-моему, уже нет, — пояснил он.
Ранее Элина Бажаева, магистрантка МГИМО, написала в соцсети, что "везде лучше, чем в Рашке". Так она ответила на вопрос подписчика о том, где лучше, в России или США, где она провела своё свадебное путешествие. При этом Бажаева написала, что при одной мысли о Москве ей "становится дурно". Фраза девушки вызвала большой резонанс в Интернете. Ректор МГИМО Анатолий Торкунов назвал поведение Бажаевой неприемлемым. Он заявил, что, когда студентка вернётся из-за границы, с ней проведут разъяснительную беседу.
Татьяна Долженко
Источник:
https://life.ru/922008/profiessor_mghu_slova_rashka_i_sovok_...
Вот такие дела...
Работаю в администрации одного большого, известного и рейтингового ВУЗа. Принято ругать студентов, мол, молодёжь не та пошла... да, примерно половина из них или немотивированные, или туповатые, и при этом очень наглые. НО! Преподаватели! Профессора, доктора наук всякие заслуженные - они ничем не лучше! Делать ничего не хотят, деньги получать хотят, хамят, способны на такие гадости, низости и подлости, что становится страшно - как им вообще учить детей дали! Студента научить ещё чему-то можно, он для этого и пришёл, но что делать, если его профессор - гнида последняя...
Где кончается христианство
Где кончается христианство.
Нашел в вк.
Николай Евгеньевич был философ. Он читал лекции молодежи, которая «совсем отбилась от рук». Он был задумчив и часто на занятиях замирал и стоял несколько неподвижно, задумавшись о чем-то весьма глубоком. Потом, придя в себя, он театрально всплескивал руками и, вопрошая в зал: «Ах да, о чем это я?», продолжал говорить о нравственной трагедии Ницше, не забывая как-то внутренне дистанцироваться от всего нерусского и потому неважного.
Николай Евгеньевич веровал в Бога. К зрелым годам, пройдя пору увлечения спорами русофилов и западников, он стал частенько заходить в церковь, завел дружбу с батюшками-попами и стал совсем воцерковленным человеком, постясь, соблюдая молитвенные правила. Он даже завел себе чудную бородку-испанку, которая придала его всегда детскому выражению лица нечто от зрелой мудрости.
Как и любой философ, Николай Евгеньевич питал слабость к старикам, детям, сумасшедшим и нищим. Он любил послушать щебетание детских дискантов в песочнице, поинтересоваться пусть не молодым, но молодецким здоровьем пенсионеров на лавочке у своего дома, любовался городским сумасшедшим Славой, который и зимой, и летом в одной рубашке стоял на перекрестке ул. Профсоюзной и благословлял всех проезжающих широким православным крестом.
Но более всего Николай Евгеньевич любил здороваться с безногим инвалидом Витей, который встречал его в церковном дворе на своем кресле-каталке. Витя был инвалид Афганистана, сначала жил в деревне, но от тамошней тоски и самогонки сбежал в город, тем более что здесь нашлись его старая, потрепанная жизнью подруга и небольшая пенсия, которую все равно нужно было получать в городе.
Николай Евгеньевич любил Витю за то, что тот никогда не жаловался, был всем доволен, за милостыню благодарил с достоинством и все совершенно искренне пропивал.
Любителю читать древние Патерики, Николаю Евгеньевичу Витя иногда казался сокровенным Христом, который внимательно смотрит на всех проходящих и их милосердие. Что вот это не Витя, нет, что это сам Бог сидит на каталке и смотрит в сердца человеков. Обычно они говорили о пустяках, однажды только Николай Евгеньевич заговорил с Витей о фантомных ощущениях от отсутствующих Витиных ног, но Витя посмотрел на него как на сумасшедшего, и разговор, не начавшись, закончился. «Много мудрствуешь», - озлился на себя философ, и губы его растеклись в неестественной улыбке.
Витя поначалу держался подальше от остальных нищих, которые ночевали неподалеку от храма в теплотрассе, но случай сблизил их, они стали вместе выпивать и что-то шумно обсуждать. Потом Витя пропал на некоторое время и появился уже только к осени без коляски и с загноившимися глазами.
Николай Евгеньевич стоял на остановке у храма, когда его кто-то дернул за плащ. Он обернулся и увидел Витю, который сидел на земле и протягивал ему горстку мелочи. «Мужик, - просил он, – купи мне курева, пожалуйста, а то мне до окошка ларька не дотянуться». Николай Евгеньевич наклонился к Вите и вдруг увидел, что из глаз того, словно крупные слезы, стекали мутные капли белесого гноя, глаза были воспалены, а зрачки его голубых когда-то глаз были совершенно белыми. Витя был слеп.
- Витя, друг, что с тобою? – заговорил Николай Евгеньевич. – Что с твоими глазами?
- Да мы тут с мужиками одеколону напились, потравились, значит. Вот и потерял я глазоньки-то из-за химиков наших. И чего это они в одеколон мешают, гады?
- Да ведь тебе в больницу надо…
- Надо, да ты не суетись, суетиться поздно, ты мне курева купи и посади-ка на скамейку, а то я себе уже задницу отморозил. Жаль вот, каталку я свою пропил…
Николай Евгеньевич купил ему сигарет и помог Вите взгромоздиться на скамейку. Они посидели. Помолчали. Витя закурил. От тошнотворного дыма Витиных сигарет, от гноя, который тек по Витиным грязным щекам, Николаю Евгеньевичу сделалось дурно, и он сбежал. Витю он увидел через неделю, тот сидел теперь постоянно у ларька на подстилке из картона и протягивал руку. Николай Евгеньевич положил ему туда всю мелочь, что была у него в кармане, и постарался проскочить мимо него скорее. Но Витя почти закричал: «Сколько положили-то? Сколько положили? Ты что, не видишь - я слепой. Я как узнаю, сколько ты мне дал-то?»
Николай Евгеньевич брезгливо остановился, ему совсем не хотелось вслух при людях считать, сколько он там дал, ему показалось это мелочно и некрасиво. Но Витя громко настаивал. Николай Евгеньевич посчитал: «Что-то около пятнадцати рублей».
- Что значит «что-то около»? Ты мне точно посчитай, я же слепой, я не вижу, - не унимался Витя.
Николай Евгеньевич посчитал и после этого случая старался обходить Витю стороной и не вспоминать о нем.
Но в осеннее затишье перед первым снегом он возвращался с церковной службы вместе со своим знакомым Кириллом. Они беседовали о чем-то божественном, высоком. Но вдруг впереди них на тротуаре вырисовался необычный силуэт существа, которое передвигалось странным способом. Николай Евгеньевич присмотрелся и узнал Витю. Асфальт был покрыт уже несколькими сантиметрами подмерзающей грязной жижи, в которой на своих ладонях, таща по земле остатки ног, полз обрубок человека на уровне коленей людей, стоящих на остановке. Полз очень неуверенно, потому что обрубок этот был еще и почти слеп. Николай Евгеньевич с Кириллом, не сговариваясь, подхватили Витю под руки и донесли его до скамейки у ларька, посадили на сухое место.
«Спасибо, ребята, а то бы я еще часа два полз, - поблагодарил усталый и запыхавшийся Витя, - я ведь слепой, у меня всего 12 процентов на одном глазу. Вы бы мне курева купили, а…»
В Николае Евгеньевиче росло негодование, смешанное с удушающей жалостью.
- Да куда же вы пойдете? - стал говорить он дурацким голосом, чтобы Витя не узнал его и не вспомнил. - Вы же на этой скамейке замерзнете. Ночью такие холода.
- А вы мне, ребята, главное – курева купите…
- Да что вы. Вы посмотрите, до чего вы себя довели… Вам нужно остановиться, вы без ног, вы ослепли от пьянства… Сейчас пост начинается, подумайте о своей душе, о Боге… - запричитал Николай Евгеньевич.
Странно, но Витя не стал оправдываться, он опустил голову, помолчал.
- А знаете что, ребята, - начал он вдруг весело, - коли вы такие хорошие, отнесите-ка вы меня в храм к адвентистам, здесь рядом. Знаете, поди…
- Может, вас лучше в православный храм отнести? – начал, было, Кирилл.
- Нет, я там уже всем надоел, да и курящий я. А у адвентистов меня сторожа терпят, ничего не говорят. Несите туда.
Николай Евгеньевич и Кирилл взяли Витю под руки и понесли к адвентистскому храму. Витя был-таки тяжелый, руки у него были слабые, расцеплялись. Пока несли, часто отдыхали, усаживая его на сухое. Он тяжело дышал и постанывал, почесывая совсем мокрые и грязные штаны свои, завязанные на концах узлами.
Наконец они посадили Витю у адвентистского храма, он пополз внутрь. Но вдруг остановился, перекрестился по-православному, поклонился до земли и твердо и вместе с тем как-то по-детски сказал: «Господи, если можешь, прости меня, грешного». Потом обернулся и посмотрел на оставшихся позади Кирилла и Николая Евгеньевича. Он, казалось, смотрел прямо на них и вдруг сказал: «Хорошие парни. Жаль, ушли. А курить-то так мне и не купили». Потом повернулся и стал заползать в храм.
Хорошие парни после этих слов повернулись и молча пошли домой. Николай Евгеньевич шел и думал: «Вот я из-за своей сомнительной праведности не купил человеку курить, он, поди, теперь всю ночь будет мучиться, до киоска-то далеко. Почему я не взял этого человека домой? Почему я даже не пригласил его? Почему я не привез его домой и не вымыл его в ванне, не постирал ему холодные, мокрые и грязные штаны его? Почему я не стал кормить его горячим супом? Почему на следующее утро я не отвез его на вокзал, чтобы электричкой отправить в родную деревню? Почему я брезгливо отнес его в храм к адвентистам, которые его принимают, а мы, православные, не принимаем? ПОЧЕМУ?»
И Николай Евгеньевич честно признался себе: «Потому что мне противно. Потому что я брезгую его грязной и вонючей одежды. Потому что я поймал себя за тем, что я разглядываю себя, не замарал ли он меня своей грязной одеждой. Потому что на этом и заканчивается мое христианство, моя любовь к людям и Богу. Потому что вот этими слепыми глазами Вити Господь посмотрел на меня и сказал: вот ЗДЕСЬ кончаешься ты как христианин».
И Николаю Евгеньевичу стало противно себя, он шел и ненавидел себя, и с его глаз капали невидимые капли невидимого гноя, которые добрый его Ангел-хранитель отирал с лица его, радуясь о прозревающем.
Хитрость
Рассказал коллега. Ему рассказал знакомый профессор. Далее с его слов.
Еще во время СССР, примерно в конце 80х, один аспирант защищал диссертацию. Строгая комиссия, Советский союз, все дела. Аспирант утверждал, что разработал импульсный трансформатор, что для того времени СССР было новинкой и сенсацией. Много записей, сложное обоснование, куча чертежей прототипов и обоснование как он все это вывел и сделал. В общем, все как положено. На защиту он притащил запечатанную коробку с входом и выходом. На вход давали около 3 вольт, на выходе получали около 9-10. Строгая комиссия в восторге, защита прошла быстро и успешно. Аспирант сразу же после защиты и получения корочек пропадает. Буквально через неделю комиссия решает показать сие устройство кому-то еще. Подключают и.. устройство уже не выдает повышенного напряжения. Все в шоке подключают и так и сяк. В итоге решают разобрать "устройство". А внутри.. внутри пусто. Нет никаких сложных схем, заявленных в тех.документации и так далее. Внутри прикручен кусок металла для утяжеления конструкции и простенькая схема с подключенной к ней "Кроной". "Крона" села - напряжение упало. А аспиранта уже и след простыл. Такие дела.
На экзамене
Экзамен. Профессор студенту:
- Здравствуйте, как Вас зовут?
- Е*ать! Ты валишь!
Учите русский, вдруг придёт Путин
В продолжение предыдущего поста. Тот же самый профессор, тот же день, та же пара.
(Чехия, на одной из пар в универе) Не ругайте за ошибки, за много лет всё подзабыл.
Разговор зашёл о языках, которые необходимо сейчас учить. С самого начала профессор сказал, что на данный момент Чехия больше ориентированная на Восток чем на Запад и, по его мнению, русский сейчас важней остальных, ведь без него очень тяжело налаживать отношения с Востоком. В этом он убедился после недавней поездки в Белорусь/Белоруссию/белорусское государство, где ему предстояло выступить с докладом о лесах чешской республики. Русский он учил ещё в школе много лет назад и, сами понимаете, совершенно ничего уже не помнит и поэтому готовился на английском. За пару часов до начала, организаторы были крайне удивлены, что доклад будет не на русском языке и попросили подготовиться на нём, потому что, как сказал профессор, там сидели важные люди которым "не упёрся" английский. Но выхода небыло пришлось рассказывать на английском, чему были довольны далеко не все.
Закончил он сей рассказ фразой: "да и вообще, господин Путин, как мы знаем, если захочет, может нас аннексировать"
Занавес
Друг познается в чате
«Чат на чат» — новое развлекательное шоу RUTUBE. В нем два известных гостя соревнуются, у кого смешнее друзья. Звезды создают групповые чаты с близкими людьми и в каждом раунде присылают им забавные челленджи и задания. Команда, которая окажется креативнее, побеждает.
Реклама ООО «РУФОРМ», ИНН: 7714886605
Гимнастика будущего
Ходили с женой по ашану, набрел на такое вот чудо