Под сенью чёрного солнца 7
Я - червь, я - тлен, я - ничто. Так было всегда, сколько я себя помню, и так будет. Иногда мне приходится что-то есть и пить, приходится спать и дышать, и все это ради одного единственного момента, момента, когда Всемогущий делает меня КЕМ- ТО.
Меня рвет на части. Ломота давит тело незримым прессом. Кости будто хотят отделиться от плоти, и все потому, что я не был КЕМ-ТО уже очень и очень давно. Без этого нет смысла в существовании, нет нужды продлевать себе жизнь. Я не хочу, а возможно и не могу подняться на ноги.
Более сильные и молодые отбирают дары Всемогущего. Даже если они падают рядом со мной, я не могу достаточно сильно напрячь руку, чтобы схватить драгоценный дар и вновь ощутить это блаженное чувство - быть КЕМ-ТО.
Раньше я мог постоять за себя. Я ждал мига, когда Всемогущий примет подношение и одарит меня своей плотью, частицей своей силы. Я получал его дар и возвращался в свои грезы.
Вот, я мальчик лет семи. Небольшая речушка цепляется за мои босые ноги. Каменные кругляшы ложатся в руку, чтобы проворными водомерками поскакать по водной глади. Бросаю камень. Раз, два, три... Восемь. Камень уходит под воду, но это не беда - у меня в запасе ещё есть немного времени. Я смогу повторить свой собственный рекорд. Здесь - в тени размашистых ветл - палящему солнцу не добраться до моей головы. Я могу сидеть здесь часами. Вода и ветер мои друзья. Лето обнимает мои худые плечи своим теплым дыханием. И главное: я - КТО-ТО.
Иногда я был молодым парнем. Я иду с прекрасной девушкой по улице ночного города. Сегодня я в первый раз взял ее за руку. Она раскраснелась, отвела глаза, но руку не отдернула. Мы идем вдоль сапожного переулка, луна светит лишь нам двоим, и никого больше нет в этом спящем городе. Никого и не надо. Я уверен в своем выборе. Она - моя судьба, и я хочу чтобы так было всегда: я, она и больше никого на этом свете. И главное, я был КЕМ-ТО.
Вот, я купец. Спорю с крестьянами о цене на зерно. Эти пройдохи не уступают и медяка. Им невдомек, что год выдался урожайным не только на их хуторе, но и во всей долине. Никто не даст им цену лучше моей. Возможно, мне стоит оставить им их зерно. Не первый и не последний хутор встретился на моем пути, их будет много. Но что-то нравится мне в этом огненно-рыжем чубатом отце семейства, которому срамная брань заменяет добрую половину слов.
Чуть поднимаю цену, и мы бьем по рукам. Я не обеднею от этой уступки, а рыжему баламуту будет на что купить лишний гостинец для снующей у нас под ногами, такой же конопатой, как отец, детворы. Но главное, я был КЕМ-ТО.
А потом грёзы уходили. Моя жизнь теряла смысл. Меня просто не было. Ведь я больше не был КЕМ-ТО. И вновь я был заперт в этом бесполезном, почти уже безжизненном сосуде под названием человеческое тело, рядом с такими же как я, грязными, давно уже не видевшими солнечный свет живыми мертвецами. Оставалось лишь ждать и надеяться, что Картерис одарит нас частицей своего света, разгонит тьму, зияющую на месте наших душ. Вместе со светом придут и грезы. Придет сладкий сон забытья...
Вместо этого пришел кошмар.
Люди вскочили со своих мест, устремив взор на вход в пещеру. Если бы только ноги меня слушались... Грот пульсировал от беззвучного призыва повелителя. Картерис приказывал:
" Остановите их!"
Пытаюсь оторваться от пола, но руки слишком слабы. Нужно защитить хозяина. Я сделаю все, лишь бы ещё раз вкусить его плоть. Я умру за возможность стать КЕМ-ТО.
И чрева горы доносятся крики, и в грот врывается страх. Материализовавшийся антрацитовый ужас. Сгусток тьмы двух с половиной метров в высоту. Зверь встаёт на задние лапы, давая себя рассмотреть, будто говоря каждому в этой пещере:
"Я буду последним, что вы увидите в этой жизни."
Передние лапы зверя гораздо мощнее задних и оканчиваются почти человеческими ладонями. Каждый палец переходит в длинный изогнутый коготь. Одна из рук сжимает странный предмет - матово-белый цилиндр. Под черной шерстью перекатываются канаты мышцы. С огромных клыков капает слюна. Шерсть дыбится на загривке. В черных глазах, которые лишены белков, полыхал огонь. Огонь всепожирающий ярости.
Волколак принюхивается, прижимает уши и рычит на приближающихся людей.
Первое оцепенение спало, мы готовы защищать своего повелителя.
Силюсь встать, но тело все ещё не слушается. Меня колотит от ненависти. Я должен сделать что-нибудь, должен защитить всемогущего. Я начинаю стонать, пытаясь приманить зверь. Быть может, эта тварь захочет полакомиться моей плотью, и я отвлеку ее внимание на себя?
Несколько человек бросаются на монтсра. В воздух поднимаются стрелы, летят копья. Дрянной металл их наконечников не способен повредить зверю.
Волколак будто и не замечает атаки, а лишь перекладывает свою ношу в зубы и гигантскими прыжками бросается к центру грота.
Встречные люди и их оружие - игрушечное на фоне выпирающих из пасти монстра клыков - его мало интересуют. Он даже не бьёт. Мощные плечи, словно таран, расчищают его путь. Люди - снопы из истощеной плоти и хрупких костей - разлетаются в стороны. Пролилась первая кровь: особенно ловкий парень запрыгнул зверю на загривок и попытался пробить его толстую шкуру. Волколак, лишь немного сбавив темп, скинул "наездника" перебив его руку пополам. Изогнутые когти рвут жилы и вены. Багровая морось взмыла в воздух, чтобы осесть на скалящуюся пасть зверя красным дождем.
Волколак сделал еще несколько прыжков и остановился на самом краю помоста-жертвенника. Белый цилиндр застыл над лоном Всемогущего. Монстр, зажмурив глаза, задрал пасть, и грот сотряс жуткий вой.
Белый цилинд стал изменять форму и через несколько мгновений превратился в небольшой шар, сжатый черными пальцами огромного зверя. Тот еще раз исполнил свою жуткую партию и бросил шар вниз - в логово Всемогущего. Полет белой сферы "остановил время". Я и сотни других рабов Картериса застыли, оцепенев от крика. Крика нашего повелителя. Наши сердца и души пропитал его страх и предчувствие неизбежности. Грот на мгновение погрузился во тьму. Стены и потолок пещеры перестали светиться, словно сам фосфорицирующий мох устрашился бушевавшего в пещере монстра.
Тьму сменила ослепительная вспышка.
Свет вырвался из разлома, заполонив все вокруг, и, пробиваясь даже через закрытые веки, впился в мой разум.
Свет обжигал, свет крушил.
Он пропитал все мое естество, разрушив внутренние оковы. Что-то в моей душе сломалось, словно какой-то невидимый барьер, сжимавший мой разум, рухнул, а пелена спала с глаз. Мое собственное Я выбралось из тьмы безвестия. Я осознал себя. Я знаю КТО Я. Я - купец Матей из Кежеца. Я вспомнил последнюю ночь, когда я ещё был КЕМ-ТО. Небольшая телега застыла на обочине Сенапольского тракта, преграждая путь к приветлевой опушке этого проклятого леса. Зараза - моя норовистая лошадь - щиплет траву у небольшого костерка. Я устраиваюсь на ночлег. Мне шел сорок шестой год. Поток грез, которые я считал великим блаженством, выстроился в моей голове в стройный ряд воспоминаний. Я осознал, что все, увиденное мною в сладких грезах, было моим собственным прошлым, напрочь забытым, как только я попробовал семя этого проклятого цветка.
Собрав все силы, на локтях я дополз до ближайшей лужи, служившей мне водопоем последнее время, и посмотрел на грязную воду.
Из отраженья на меня смотрит иссохший, беззубый старик. Кожа на лице одеревенела и почти вся покрылась коркой; волосы слиплись от грязи и поседели; глаза выцвели, но все это было не важно. Впервые за бесконечно долгое время я хочу жить. Жить по-настоящему... В темнице человек терял свободу, цветок же отобрал у меня гораздо больше, он отобрал мое собственное Я. Теперь все изменится. Мысли о жене и дочери, так и не узнавших мою участь, будоражили рассудок. Я должен, я смогу. Хватая руками каменный пол, я пытаюсь ползти в направлении выхода. Через пару метров я выбился из сил и сделал передышку. Чуть-чуть отдохнуть и можно дальше ползти к свободе. Еще бы подчинить себе эти треклятые ноги, отчего-то отказывающиеся слушаться.
В это мгновение купол грота начал рушиться. Гигантские каменные глыбы откалываются от потолка и летят вниз. Сотни людей - сотни несчастных, осознавших себя в эту секунду, - бросились в сторону выхода. Толпа понеслась. Я пытаюсь сдвинуться с места, но сил хватает лишь на то, чтобы перевернуться на спину. Люди бегут, гонимые гранитным ливнем. Мне наступают на руки и ноги, но я уже не чувствую боли - ее больше нет. Все чувства ушли.
Все, что было вокруг, уже не имеет значения. Память горит в моей душе, испепеляя страх смерти. Я прощаюсь со вновь обретенными воспоминаниями. Прощаюсь с женой, первую прогулку с которой я так часто видел, поедая ядовитую спору. Прощаюсь с детством, теплым ветром гревшим мое дрожащее тело. Прощаюсь с дочерью, на гостинец которой я хотел сберечь денег, остановившись на обочине тракта, а не в корчме... Я прощаюсь с обретенным Я - прошлым и настоящим. Я помню, КЕМ я был. В моих глазах нет страха, когда кусок каменного потолка прямо надо мной откалывается и летит вниз. Я помню...
***
Выше и выше, сквозь нутро горы, по заковыристым природным ходам и выщербленным в породе рукотворным тоннелям. Вой заставил их сорваться с места. Фурез вел, а Салазар с Ноктисом старались не отставать. Полуголый жрец и его недавние пленники. Котакомбы петляли, то разбегаясь паутиной боковых ответвлений, то сливаясь небольшими пещерами. Крохотные лазы, где нужно было ползти, разростались, позволяя передвигаться в полный рост. Фосфорицирцющий мох освещал дорогу лучше любого факела. Стены и потолок котакомб продолжали мерцать, но уже как-то порывисто и нервно, словно чувствую страх повелителя здешних мест. Гладкий пол сменился прорезями ступеней, чтобы вывести мужчин на вершину горы, к целому лесу зеленых отростков. Исполинские лишенные листьев стебли вились вверх, подрагивая на ветру. Дышла пор впитывали воздух. Воздух пропитанный дымом, воздух пропитанный страхом.
Огонь захватывал владения Картериса.
Языки пламени пожирали одно дерево за другим, все стремительней подбираясь к небольшой горе, в чреве которой и жил цветок и его безумная паства. Мерцающие светлячки-искры вздымались вверх, поджигая ночное небо.
Горячий воздух дрожал, искажая реальность. Тени гнулись, превращаясь в мистическим образы.
Выскочив на вершину, Фурез обнял один из отростков, прислонившись к нему голой грудью. Тело жреца оцепенело, пальцы впились в зеленый покров отростков, а глаза закатилась. Рот, почти скрытый кустистой бородой, слегка подрагивал, словно шепча заклинание.
- Что он делает? - спросил Ноктис.
- Разговаривает с Картерисом... Даже нет, не так. Он слился с ним, стал частью его огромного тела, - Салазар, хмель из которого выветривался быстрее, чем огонь пожирал ночной лес, был предельно собран. Зелёный камзол застегнут на все пуговицы, словно вора обуял жуткий холод. Пальцы нервно сжимали перстень на мизинце. - Он видит все, что видит цветок.
Словно в подтверждение слов вора, зелёные отростки стали тянуться в их сторону, дотрагиваясь до рук и ног.
Частицы огромного тела цветка-людоеда изучали все вокруг, выискивая опасность.
Через пару минут Фурез пришел в себя, начав жадно глотать ртом воздух. Лысая голова немного подрагивала, а глаза никак не хотели фокусироваться.
Язык жреца заплетался.
- Прок... Прокл... Проклятый со своей сворой... Здесь. Вас ищут?
Ноктис, разглядывавший метку жреца, уже лишившуюся нескольких лучей, ответил:
- Нет, они ищут ВАС. Вас семерых... От них не убежать и не спрятаться. От них не откупиться.
- По-позже обсудим, - Фурез поднялся на ноги, потряс головой, выгоняя из мыслей дурман и пошел к краю вершины. Ноги полуобнаженного мужчины застыли в нескольких сантиметрах от пропасти. Жрец аккуратно посмотрел за обрыв, а через секунду полетел вниз. Там, в нескольких десятках метров, на небольшом каменном пятачке, навроде того, на котором располагалась хижина Фуреза, раскинулись гигантские листья. По одному из этих огромных лопухов жрец и скатился вниз. Неудавшийся самоубийца был жив, здоров и довольно бодр, тут же принявшись призывать спутников повторить его трюк. Не особо надёжный способ передвижения, решился опробовать Ноктис. Он сделал несколько шагов назад и разбежался. В итоге инерция все же переборола взыгравшее в нем в последний момент чувство самосохранения, и сын кузнеца полетел вниз. Свободное падение действовало на людей почти как алкоголь: кто-то отключался, кто-то терял ориентацию в пространстве, а кто-то - как Ноктис, например - терял способность членораздельно изъясняться, переходя на безсвязную речь с обильной примесью бранных выражений.
Салазар, без особого воодушевления наблюдавший за летунами-экспериментаторами, скривился от недовольства, собираясь с силами. Он зажал нос, подобно тому как делают дети, прыгая в воду, и последовал примеру Ноктиса.
- Не сейчас, не сейчас, не сейчас! - Лист спружинил и принял верещавшего Салазара в свои объятьях. Вор спустился с него и подошел к товарищам, стоявшим у валунов, расположившихся у самого края каменного пятачка. Глыбы служили укрытием, из-за которого было видно подножие скалы. Площадка с причудливыми листьями располагалась над входом в пещеру, через который спеленованные Салазар с Ноктисом и попали "в гости" к Картерису. На этот раз к пещере шли добровольно. Шли уверенно и не таясь. Шли чувствуя свою силу.
Балдер Проклятый брел к пещере в окружении своей свиты. Огонь шел за ним по пятам. Кольцом пламени Падший отрезал все пути отступления. Любой, кто захочет покинуть владения Картериса, должен будет встретиться с ним лицо к лицу. Единственный выживший член Радуги вел к горе сумрачное войско друидов. Гончие темных - мороки, в образе черных псов выслеживающие склонных к магии детей по всему Новому миру, на этот раз предстали в виде нескольких десятков воинов. Стая стала дружиной. Вместо клыков и когтей - мечи и копья. Всесто черной шерсти - матовые скорлупки доспехов. Вместо оскала - шлем с опущенным забралом. И лишь вожак посланников друидов не стал менять свой облик. Никто не видел Балдера Многоликого в обличие человека вот уже триста лет. Никто, кроме Салазара. Обрывок кошмара встал у вора перед глазами:
живая волна обрушивается на спящий город, пожирая его жителей; вороны пируют в царстве смерти, лакомясь ещё теплой плотью; черный провал портала манит Балдера невидимым поводком его нового повелителя и кровь, кровь, кровь...
Фурез вновь закатил глаза, взявшись за корни, пробившие себе путь сквозь горную породу. Прикрытые веки не могли скрыть безумную пляску его зрачков. Жреца пробила дрожь. Конвульсии его тела передались земле. Почва у входа в пещеру задрожала, и из ее недр, подобно червям, спасающимся от затопления во время дождя, поползли гигантские корни. Растения устремились в атаку. Хищные отростки пронзали земную твердь и впивались в плоть гончих. Вьюны оплетали ноги воинов, не давая сдвинуться с места. Доспехи трещали под гнетом корней. Дерево гнуло металл. Ветви пронзали плоть. И лишь один Волколак не попадался в смертельные тиски, уворачиваясь от выпадов. Он орудовал изогнутыми когтями, перерубая одеревеневшие щупальца растений. Черная шерсть дыбилась от злости, огромная пасть скалилась, изредка перекусывая подобравшиеся совсем близко ветви.
Свора темного редела. Воины падали исчезая под живым ковром. Черные доспехи тонули в колышушемся море корней. И все это в какой-то зловещей, мертвой тишине. Не было слышно ни криков, ни стонов. Раненные гончие молчали, меланхолично наблюдая, как растения рвут их плоть.
Так продолжалось до тех пор, пока стоять не остался один Балдер. Падший часто дышал, выискивая угрозу, но растения начали уходить, посчитав свою миссию выполненной. Фурез пришел в себя.
- А я тут паникую, нервничаю, понимаешь ли. Сразу бы сказал, что на раз этих темных уделаешь, я бы и не бегал тут с вами. И не прыгал, особенно, - Салазар обернулся, посмотрев на вершину горы, будто прикидывая расстояние.
Фарез, бросив на него измученный взгляд, ответил:
- Я - всего лишь проводник. Я пытаюсь направлять энергию Картериса в нужное русло, но, отчасти, ты прав. Кое-что умеем...
Его речь прервал звук, долетевший снизу. Волколак встал на задние лапы и задрал морду вверх.
Падший выл, и огонь за его спиной разгорался с новой силой.
Падший выл, и волосы дрожали на затылке Салазара.
Падший выл, и трупы усеявшие поляну изменялись.
Тела Гончих стали распадаться в пыль. Одно за другим они теряли форму и превращались в горы тлена.
Волколак провыл еще раз, и горы пепла пришли в движения, став подниматься темными тучами. Черный туман разделялся на отдельнын сгустки. Не прошло и нескольких мгновений, как взору троих наблюдавших за всем происходящим мужчин предстала в своем истинном обличие стая Черных Гончих. Подобные своему вожаку, они лишь немного уступали Падшему в размерах. Балдер провыл в третий раз, и свора пришла в движение, устремившись в пещеру.
Фурез бросился к тоннелю, скрытому за их спинами одним из огромных листьев, только и успев крикнуть: «За мной!».
Путь вел их вглубь горы. Снова бесконечные катакомбы, извилистые повороты и ходы, сужающиеся до маленьких лазов. За несколько минут они преодолели расстояние, отделявшее их от центрального грота, и выскочили на узкий карниз, опоясывающий зал по кругу у самого потолка. Почти одновременно с ними стая ворвалась в пещеру. Гончие встали у входа, ожидая команды. Балдер вышел вперед. Великий оранжевый маг в своем излюбленном обличии. В лапе зажат белый цилиндр.
- Цветок боится, боится этих тварей... Он захочет защитить себя.
Словно услышав слова Фуреза, дикари, аморфной массой бродившие рядом с разломом, атаковали стаю. Призыв цветка подавил их страх. Истощенные тела обрели силу, бесцельная жизнь наполнилась смыслом.
Люди бросались на Гончих, рвали их на части, но те вновь и вновь восставали из тлена, отвлекая внимание от своего вожака. Волколак, разметав всех попавшихся ему на пути людей, выскочил из гущи драки. Пара могучих прыжков, и антрацитовый монстр оказался на помосте. Пасть Волколака вновь задралась. Балдер выл заполняя грот ужасом, подчиняя все вокруг своей воле. Цветок открыл свое лоно, ответив на призыв Падшего. В разлом полетел матово-белый шар. Секунда полета крохотного снаряда растянулась в вечность. Полутьму подземелья сменила белая вспышка, залившая все вокруг. Звуки исчезли. Люди и темные застыли прекратив сражение. Вспашка гасла, словно солнце опустившиеся за горизонт, а пещеру наполнял хаос. Дикари вертели головами, не понимая что происходит. Их повелитель исчез. Не было больше зловещего алого света, льющегося из разлома. Сердце грота почернело.
Фурез осел на пол и схватился за голову. Он раскачивался из стороны в сторону, бормоча себе под нос:
- Как, как он это сделал? Он не убил его... Его будто никогда и не было. Этой дряни больше нет. Они все свободны. Картериса больше нет!!! Столько лет... Столько людей сгинуло... Столько лет...
- Люди умрут без спор? - Спросил Ноктис.
- Он... Он стёр его. Выпил. Он не убил его. Не осталось и следа его силы... Нет больше власти цветка, нет больше стада дикарей.
Внизу приходившие в себя люди разбегались по тоннелям. Паства Картериса обрела разум и рвалась на свободу. Свора Гончих застыла на месте, ожидая команд. Люди их больше не интересовали.
Волколак, все так же стоявший на помосте-жертвеннтке, задрал морду и принюхался. Мокрый нос оборотня дрожал, впитывая сотни запахов и выделяя из них нужные. На секунду он прикрыл глаза, а потом впялил взгляд точно в том направлении, где находилась компания из трех мужчин. Показались клыки. Пасть зверя растянулась в зловещей, противоестественной ухмылке.
Падший прыгнул в провал и через мгновение выбрался наружу, сжимая в пасти кусок тьмы. Шар, поглотивший силу цветка, из белого превратился в черный. Казалось, его пульсирующая поверхность пожирает сам свет, продолжавший литься от потолка и стен грота.
Потолка и стен, которые через секунду начали обрушиваться. Зубы сталактитовой пасти полетели вниз на немногочисленных зазевавшихся дикарей. По стенам побежали гигантские трещины. Непомерное тело цветка-людоеда, служившее опорой грота, исчезло. Камни пришли в движения, заполняя образовавштеся пустоты.
Салазар схватил все так же сидевшего в прострации Фуреза за грудки и стал трясти:
- Нужно уходить... Если этот милый волчонок не догонит, так камнями завалит...
Жрец кивнул в сторону дальнего тоннеля.
Ноктис и Салазар подхватили Фуреза под руки и устремились в указанном направлении. Вой, раздавшийся за их спинами, придал им сил.
Падший, призвав свое окружение, гигантскими прыжками бросился в погоню.
Трое мужчин почти одновременно оказались в тоннеле и повалились на бок. Ход уже у самого своего начала превращался в желоб, круто уходивший вниз. Троица с криком полетела в черную бездну.
- Да сколько можно то уже? Ну, не обучен я летать! - кричал Салазар, впившись в руку Фуреза. Капающая откуда-то сверху вода только ускоряла их спуск. Тоннель закручивался в спираль, уходя все ниже и ниже в земные недра. Через несколько витков "горка" резко оборвалась, отправив надрывающееся трио в полет. Полет во что-то светящееся. За несколько секунд в воздухе Салазар успел подумать, что им предстоит попасть в гигантский чан с желудочным соком цветка, первую встречу с которым так любезно прервал Фурез.
"Будет суп из кота."
Его мысли разогнал удар об обжигающе холодную, но такую приятную воду. Три барахтающихся тела распугали местный источник света: просторы гигантского подземного озера бороздили мириады светящихся рыбешек. Они создавали причудливые узоры, резвясь в хороводах своих игрищ. Синеватый свет рыб указал мужчинам путь к берегу. Выход на сушу был лишь продолжением их безумной гонки с темными - о передышке можно было только мечтать. Ноктис первым поднялся на ноги:
- Надо уходить, скоро они будут здесь.
Фурез - на правах местного - повел их к выходу. Совсем рядом с водой обнаружился лаз, круто уходящий вверх.
Почти вертикальная шахта больше походила на непреодолимую преграду, чем на лёгкий путь к спасению.
Они медленно поднимались по склону тоннеля, когда где-то внизу раздался всплеск. Падший шел по их следу.
Лаз, пробитый когда-то в горе человеком, стал почти отвесным.
Ногти царапали камень; локти и колени сбивались в кровь; жилы трещали от натуги.
Чудом находя в себе какие- то остатки сил, мужчины взобрались на ровную поверхность и увидели выход из подземелья. В небе, уставшем от дремы этой бесконечной ночи, занимался рассвет. Узников подземелья встретила опушка выгоревшего леса. Черные деревья ещё дымились. Ветер гонял облака пепла.
- Не убежать, - сказал Ноктис переводя дыхание.
Фурез, голый череп которого покрылся испариной, добавил:
- Надо завалить выход.
- Чем и как?
- Он может, - жрец кивнул в сторону свалившегося на землю Салазара. Пытавшийся отдышаться вор непонимающе покосился на товарища.
- Этот тоннель проделали ещё до моего появления. Может, здесь было золото или ещё что-то... Свод входа держит железная балка, и если ты чему-то да научился с тех пор, как мы с тобой виделись, ты сможешь выдернуть ее оттуда.
Салазар молча встал и устало поднял взгляд на балку, зажатую могучей скалой. Он должен почувствовать ее, должен стать ее частью. Нет, это балка должа стать его плотью. Секунда, и металл подчинился. Никогда еще Салазару это не удавалось с такой легкостью. Что может быть сложного в том, чтобы согнуть, к примеру, собственную руку? Понимание пронзило разум вора. Всю жизнь он бежал от этого дара. Всю жизнь что-то сдерживало эту силу, но сейчас этот барьер пал. Сила опьяняла. Салазар уже не хотел бежать от Волколака. Что сможет противопоставить какой-то вшивый кусок мяса его новому огромному телу. Его взгляд пронизывал гору. Тысячи тонн металла в ее недрах звали. Он чувствовал свою мощь. Мощь, которорой так хотелось воспользоваться...
Крик Фуреза привел его в чувство, вытянув из грез:
- Давай!
Салазар подчинился и с необычайной легкостью вытащил намертво зажатую метрами породы балку. Железный остов хода провалилась вниз, потянув за собой свод тоннеля. Каменные глыбы остановили погоню. Тысячи тонн земли и песчанника погребыли посланников Темных.
Обессиленные мужчины упали на землю. Их светящиеся от счастья лица озарял восход солнца. Их не пугали ни грохот обваливаюшейся пещеры, ни перспектива постоянной погони, ждущая впереди. Сейчас они были в безопасности.
***
Где-то в глубине горы Падший плыл, лавируя между огромных камней. Его тело изменилось. Не было больше когтей и шерсти, не было рук и ног. А вот клыки остались. Огромный змей, сжимая в пасти шар, поглощающий свет, искал путь на свободу.
Продолжение следует.