У нас в деревне уже лет 30 живёт Витёк. Однажды он приехал в нашу деревню к брату Серёге, который жил в трёхкомнатной квартире на земле в доме на двух хозяев, да так и остался у него. Впрочем, братом он оказался на самом деле каким-то дальним, чем-то вроде седьмой воды на киселе, но Серёга его принял – живи, мол, чего уж тут, всё равно скучно. Сам Серёга остался один, когда от него ушла жена с детьми. Но сам виноват – злоупотреблял веществами и алкоголем, бил жену.
Мы у Серёги иногда зависали. Нам лет по 16-18 тогда было в начале нулевых. Придём к нему весёлой ватагой, самогону принесём, жратвы какой-нибудь, да курева. И сидим. Он нам про тюрьму расскажет, да про жизнь нелёгкую холостую, а мы о своём, юношеском: о девках румяных, да о чарликах побитых после дискотеки. Серёга нам в отцы годился, его дочь старшая училась на год младше меня. Но он всегда просил обращаться к нему на Ты. Я мол, взрослый пацан, а вы просто помладше.
Витек тоже был постарше нас, ему лет 30 было. Но он какой-то хромой был уже тогда. Ни жены ни детей. Ни работы. Вроде как даже срок какой-то отмотал. Но не дурак. Просто ленивый. Выпить нахаляву чего покрепче, да сигаретку с фильтром стрельнуть он был большой мастак. Вот и все его суперспособности. Никто не знал его фамилии, да и паспорта у него вроде как не было. Просто Витёк. Такой несуразный, безобидный и бесполезный.
Сидим у Серёги на кухне: дым от сигарет стоит коромыслом, брага в стаканах тёплая, картошка жарится, яростный смех, маты через слово и Комиссар из старых динамиков поёт про туман туманище. Витёк располагается где-то в углу довольный и выпивший, но тихий. Мы его не замечаем и разговоры сильно с ним не ведём. Это же просто Витёк. Он вечно как-то сбоку, практически незаметен и молчалив. Сидит сам по себе на уме, да и хер с ним. Не буянит – уже хорошо. Выпил, покурил, поулыбался и ушёл спать.
И вот прошли года. Я меня машина, жена, работа, высшее образование, немного столицы да заграницы и прочее и прочее. Много воды утекло. Мир изменился. Приехал я в родимую деревню погостить, сижу на лавке и гляжу на дорогу. Давно умер Серёга, а также некоторые из друзей-сверстников. А деревня всё стоит, хотя половина избушек сгнила или сгорела. Одни старики живут.
Вижу, как по дороге еле-еле душа в теле идёт какой-то хромой маленький мужичонок и тянет за собой раму с колёсами от старой коляски за верёвочку. Спрашиваю у матушки – а это кто? А она говорит, да это ж Витёк в магазин за мукой шагает. А где он живёт, – спрашиваю я. Оказалось, что в избушке на краю деревни.
Серёга умер. Трёхкомнатная квартира на земле требует ухода. Надо чистить снег. Покупать ежегодно несколько тонн угля. Заказывать дрова и складывать в поленницу. Платить за электричество. Истопить баню чтобы помыться. Заменить кусок шифера на крыше и всё такое. Хромой Витёк на всё это оказался не способен. Желания и физических сил у него на это не было, а денег тем более. Он давно перешёл в пустую избушку на краю деревни. И живёт там уже много лет. Без электричества. Без денег. Беспросветно существует. Работать толком он не может и за какие-то мелкие поручения ему соседи дают капусты, картошки, дешёвого чая и махорки привезут из райцентра.
Мне стало жаль Витька. Возраст всё таки уже к шестидесяти. Ну, думаю, обращусь в районную соцзащиту через знакомых. Пусть хоть пенсию ему сделают или инвалидность какую. Нельзя же так жить элементарно без электричества и денег. Газету пусть выпишет себе или телевизор может кто старый отдаст.
В общем, приехала после моего сигнала к Витьку целая газель соцзащиты. Избушка там уже почти под землю ушла, дыры в крыше, рамы оконные деревянные перекосило. Короче, полный атас.
Витька сажают в газель и увозят в какой-то временный стационар для инвалидов. Пока оформляется инвалидность, у Витька трёхразовое полноценное питание, чистое постельное, новые рубашки и кофты, душ в палате и телевизор. Комфорт. Всяко лучше, чем избушка-землянка на краю деревни и жизнь впроголодь на подачках от соседей.
Однажды Витёк вышел покурить и не вернулся обратно в свою палату.
Он просто сбежал. Электричка. Автобус. И вот он снова в деревне.
Даже недели не прошло. Ничего, естественно, не оформлено и не подписано. Никакой пенсии по инвалидности. Ничего. Нужно было ещё немного потерпеть трёхразовое полноценное питание, чистое постельное, новые рубашки и кофты, душ в палате и телевизор. Что-то подписать и получать потом деньги. Но нет.
У него спросили люди, соседи: а, собственно, какого хуя ты сбежал?.. Для тебя же всё сделали: увезли, одели, обули, накормили, жди оформления и поучай пенсию. Что не так-то?
Витёк сказал, что его там подставили, мол, кто-то курил в форточку, а на него спёрли, вот и выгнали. А потом добавил, что ему там в принципе не нравилось: чифир заваривать и хлебать по ночам нельзя, курить тоже нельзя. Да и стрёмно всё это стерильное и по расписанию. Тяжело пришлось ему там, говорит он, непросто. Вам не понять.
Соседи, которые подкармливали его и давали простую работёнку, – намекнули, чтобы больше гуманитарной помощи он от них не ждал. Потому что это просто невиданная и невероятная тупость Витёк, вот так просто сбежать от надежды на лучшую жизнь и вернуться к убогому существованию. Тупость. Максимальная. Настолько тупая тупость, что даже сказать уже больше нечего.
