Это был 2006 или 2007 год. Я тогда грыз гранит науки в своей альма матер.

Вместе со мной было много разных интересных и не очень товарищей. Но выделялся особо один. Про него и хочу рассказать.

Не важно как его зовут, важно что он приехал с города, который на пол пути к вечной мерзлоте. В его родном городе не на много холоднее чем в мое родном городе (и в городе, где мы учились). Город этот в самом центре Сибири.

Он все время сам называл себя отморозком. Несмотря на такое "громкое" прозвище он добродушным, веселым и компанейским парнем всегда был (да скорее всего и сейчас остается таким же). Отморозком начал себя называть, да и мы тоже, совсем по другой причине.

Представьте. Университет, 3 отдельно стоящих корпуса. Расстояние, между ними не большое, но их разделяет центральная улица города. Пары всегда ставили в разных корпусах, поэтому мы часто бегали между ними, и в принципе всегда успевали, независимо от времени года.

Зимой маршрут был длиннее, так как надо было забежать в раздевалку, забрать куртку, добежать до другого корпуса, сдать куртку в раздевалку, а потом на пары. И так несколько раз в день.

Товарищ каждый день делал по другому. Он приходил в центральный корпус, сдавал куртку в раздевалку, а потом передвигался между корпусами без нее, забирая ее в конце дня.

И это при том, что на улице зимой температура -30/-35 по цельсия вполне обычное дело, а порой температура совсем хочет пробить дно градусника.

Но самый эпик был потом.

Однажды, после пар мы собирались домой. Последняя пара была в центральном корпусе, поэтому куртки забирали вместе с товарищем. На улице было примерно -25, точнее сказать из-за давности лет не могу. Мы укутались в свои пуховики, а товарищ наш куртку закинул в свойственной ему манере на плече и так пошел на улицу.

В то время еще не боролись с ларьками на каждом углу, поэтому, как и везде, рядом с универом было несколько штук. В одном из ларьков продавали мороженое.

В итоге картина маслом: на улице -25, по улице идет человек, куртка на плече, в руках мороженое, которое с большим удовольствием поедается.

"Отморозки не мерзнут!"

Прочитал про отмороженного шестиклассника в Ахтубинске. И немало комментариев, что раньше такого не было. Впрочем это модная тема - раньше такого не было, дрались только по правилам, один на один, до первой крови и прочие благоглупости. Я понимаю, что люди хотят верить в золотые времена, в благородных хулиганов, джентельменов-гопников, но достаточно посмотреть статистику по тяжёлым преступлениям, которые совершали малолетние подростки и число малолетних заключённых, и окажется, что раньше было куда хуже. И не только в девяностые, все это процветало вовсю в 70-80. Особенно махровым цветом цвело по промышленным городам и нацокраинах, там были такие отморозки - закачаешься. Хой песню "Местные" написал тридцать лет назад, а "Гопники" Майка Науменко появилась ещё раньше, когда хулиганы были якобы Робин Гудами.

У нас в поселке было две школы и два района. За молоком ходили короткими перебежками, рынок был на территории второй школы. Поймают - все, деньги отберут и пиздов получишь. Зато хлебный магазин был на территории нашего района, ученики второй школы бегали за хлебом перебежками.

У нас в школе тоже хватало уродов, но они были как-то более привычными, или не так трогали. А вот во второй учился чувак, которого боялись абсолютно все, и у нас, и в его школе. Звали его Сергей, но все его называли по прозвищу - Калашников. Оно приводило в ужас всех, Калашников идёт - и самые отъявленные хулиганы разбегались. Хуже его был только Хасан, тот вообще был живодёр.

Один раз я с одноклассником, Виталей, поехал за молоком. Виталик где-то задержался за углом, я занял очередь, и тут выезжает велосипед Виталия, только на нем уже не он, а Калашников. Отжал буквально за пять минут.

Повезло Виталию, что его отец работал в райкоме партии, велосипед вернули, а был бы из простой рабоче-крестьянской семьи - ходил бы пешком.

Прошло много лет, я еду на электричке, зашла семья, папа-мама и два ребенка. Сели, разговаривают, смеются. Тут папа отходит от них и садится напротив. "Узнаешь?" - спрашивает. Смотрю на него, что-то знакомое. Но кто - хоть убей не помню.
"Нет" - отвечаю.
"А я тебя узнал. - говорит, - Я учился во второй школе, Серега-Калашников"

А, вот теперь узнал, век бы тебя не видеть. Спросил где работаю, чем занимаюсь, как семья. Похвалил. Потом рассказал о себе: две ходки, одна по малолетке, другая уже в ИТЛ. А потом внезапно что-то в голове щелкнуло. На зоне он начал ходить в церковь, на него это повлияло очень благотворно. Он понял, что творил и понял, что если будет такое продолжаться, то вряд ли его даже до тридцати лет хватит. Убьют в поножовщине с такими же отморозками. Или залетит по настоящей тяжёлой статье на пожизненное. Но и это не самое главное, я итак принес столько зла в мир, не хочу больше. Поэтому после освобождения уехал из дома, нашел разведенную женщину с ребенком, усыновил, а другой уже от меня, но они оба для меня родные. "А ты меня прости, прости, если сможешь" - и ей-Богу, голос у него дрожал и глаза блестели от слез. Сказал и вышел с семьёй.

Я сидел и думал. Мне ничего особо плохого ты не сделал, я не сталкивался с тобой часто. Мне простить легко, а вот простят ли те, кого ты терроризировал. Не знаю, не могу за них решать. Но чудеса случаются, иногда и Савл становится Павлом

Сижу дома, настроение-купить ружьё и утопиться. И тут звонок! Беру трубу, глянул на номер и понял-пи&дец моему унылому состоянию...
Тут раздается звонок:

- Аллё!

- Здорово, Игорян. Не занят?

- Да вроде нет.

- Слышь, чем можно ожог помазать, чтоб не болел, падла?

- Ты чо, пальчик об утюг обжег?

- Ага, пальчик, бл@дь... Тот, который, сук@, между ног болтается...

- Твою мааааать... КАК???

Я упал в кресло, хохоча во всё горло от предчувствия нереальной истории. Хотя с Серегой случаются именно такие и именно - постоянно. До чего-ж "везучий чел, просто атас!

- Как-как... Кверху каком! Красил я тут батарею в кухне. Короче, покрасил, кисточку в банке с бензином помыл, а бензин в унитаз вылил. Апосля делов праведных дай, думаю, покурю пойду, да и нужду заодно справлю. Сижу, значит, как горный орел на вершине Кавказа. Покурил, а бычок, как всегда, в унитаз кинул. Бляяя, как оно пи@данулоооо!!!

Я от смеха сполз с кресла, свернувшись калачиком, и, задыхаясь от смеха, просипел:

- Серый, ты в натуре дебил? Бензин-же с водой не смешивается!

- Да, бл@дь, понял я. Тока потом уже. Я-ж его еще и не смыл, суку! Бляя, еще и дверь теперь чинить...

- Какую дверь? Ты и дверь спалил???,- уже не в силах смеяться, прошептал я.

- Да неее, дыра в ней...с мою голову... Я-ж, когда оно мандануло, от страха так вперед скакнул, что аккурат башкой в дверь въ@бался со все дури. Чуть насквозь не прошиб! Во бля, хомутик был-бы...

- Всё, тормози, Серый! Я больше ржать не могу,- прохрипел я, вытирая льющиеся из глаз слезы,- Я ща помру!

- Вот тебе тока поржать-бы, а мне тут хоть плачь. Хожу теперь в одном халате, без трусов. Больно-ж, ёбушки-воробушки! А тут еще решил перед приходом жены пол протереть, ну, там где краской накапал. Стою, значит, на четвереньках, халат задрал, шоб не испачкать, ноги раскорячил, тру полы. Да еще без трусов ведь! Ну, бубенцы -то мои в такт и раскачиваются. А моя недавно котенка притащила. И вот эта падла сзади подкралась, и...

Я просто заполз под стол. Ни говорить, не смеяться я уже не мог. Только судорожно всхлипывал...

- Хорош ржать, как суботка!,- Серега обиженно засопел,- я ему горе рассказываю, а он ржет. Пойду лучше волосья с макушки выстригать...

- О, Господииии! А волосы-то причем?,- заикаясь от смеха, спросил я.

- Ну так, когда эта мелкая мразь пушистая мне когтями в яйца вцепился, я от испуга башкой в батарею въехал. А краска-то еще не высохла, еле отодрал. Правда, половина волосьёв на батарее осталась. Бл@дь, хоть по новой крась...

- Не, не вздумай,- я мог изьясняться уже почти только с помощью жестов, говорить сил не было, один хрип,- Тебе Маринка щас еще добавит для полного счастья.

- И не говори. Ща мне полный аллес будет. Ладно, пойду попробую бензином краску с башки стереть. Может, ототрется...

- Только в унитаз не выливай,- на последнем издыхании прошептал я и снова упал под стол...

- Не, я ж не дебил -на одни грабли наступать.

- Серый, по моему, при твоем приближения грабли уже сами от тебя отползают. Ты Маринке-то всё не рассказывай-она ж тебя заподъ@бывает!

- Да неее, ну на хер! Она мне еще штаны простить не может, а ту батарея.

- ?????

- Да на даче недавно картошку сажали. Ну и приспичило мне в туалет. А он у меня там типа "сортир", тока буквав "м" и "жо" не хватает.

- Опять туалет?,- не имея возможности больше смеяться, я просто мычал,- Он хоть целый остался?

- А чё ему будет-то? А вот штанам новым, камуфляжным, пи@дец пришел...

- Серега, не пугай меня! Неужели ты...

- Да иди ты! Помнишь, меня шершень в руку цапнул? Рука, как мячик раздулась, а болела, зараза, неделю. Я с тех пор этих падлюг полосатых пи@дец как не переношу. Короче, сижу в сортире, покуриваю. И тут, бл@дь, этот вертолет залетает! А у меня там всякие газетки, журналы старые валяются, для , так сказать, просвещения ума-скокА оторвал, на стока и просветился. Ну, я его и пи@данул журнальчиком. И эта падла падает мне в штаны и продолжает еще, сука, жужжать!!!

- Бля, Серый, ты ходячий геморрой,- я просто не мог дышать,- Тебя в книгу Гинесова пора заносить!

- Не, тогда я сидячий был,- продолжил Серега,- Со спущенными штанами, да еще в кирзачах , что б копать удобнее. Короче, как я из всей этой аммуниции выскочил- хрен его знает. Вылетел на улицу, хватаю лопату и начинаю ху@чить ей по штанам, аж пыль столбом, бля! Очухался, когда Маринка сзади ехидно так говорит: - И за что-ж ты их так? Пи@дец!!! От штанов одни лохмотья остались!

- А шершня-то хоть убил?

- Ага, х@й там! Улетел, сука
Таких историй с Серёгой приключилась ещеё много, как нибудь расскажу еще)