Приснился мне вчера сон. Такой прекрасный, что захотелось его как-то красиво написать.
И вот мой мозг подумал, что использовать ИИ, это всё же иногда хорошо. То, что не под силу сделать мне, он может помочь в этом. Чукча не писатель.
Я ему описала свой сон, сюжет, чувства и т.д.
Вот что из этого вышло:

Проводник: два дня до счастья.

Анна купила билеты у незнакомца в помятом пальто, который ловил прохожих у вокзала, словно воробей крошки. Он был странный, этот билет — слишком дешёвый, с непонятными условиями. «Два дня в пути входят в двадцать дней отдыха», — прошептала она, перечитывая распечатку. Усталость от работы затуманила здравый смысл, а азарт, крошечный, как рубиновое зёрнышко, подтолкнул: «Почему бы и нет?»

Поезд на перроне был обычным, ничем не примечательным. Но дверь в её вагон открылась — и время отступило. Тёмное полированное дерево, мягкие бархатные диваны, латунные светильники, отбрасывающие тёплые круги на стены. Пахло старыми книгами, кожей и чем-то неуловимо дорогим. Это был не поезд, а машина времени, уносящая её прямиком в позапрошлый век.

В купе оказался ещё один пассажир. Марк. Чуть старше, с глазами цвета осеннего неба и спокойной улыбкой. Он подал ей руку, помогая устроить чемодан на полке, и его прикосновение было тёплым и уверенным.

Два дня пролетели как один миг, сотканный из тихих разговоров под стук колёс, смеха за ужином в вагоне-ресторане и долгих взглядов, в которых тонули все вопросы. Он слушал её так, как будто каждое её слово было уникальным. Подстраивался под её настроение, предугадывал желания. Анна чувствовала, как между ними растёт нечто хрупкое и прекрасное, и уже начала бояться момента, когда это закончится. Она начала позволять себе думать, что это — не случайность, а судьба.

За час до прибытия он взял её за руку. «Пойдём, я должен тебе кое-что показать». Его голос прозвучал иначе — официально и мягко, без прежней интимности.

Он привёл её в служебное купе, и сердце Анны упало. Марк снял свой элегантный пиджак и надел форменный китель проводника, точь-в-точь как у персонала поезда. Он стал другим — правильным, отстранённым.

«Что… что происходит?» — выдохнула она, чувствуя, как постройка из её надежд даёт трещину.

«Постойте, — мягко, но твёрдо остановил он её. — Не стоит сейчас всё бросать и хотеть остаться. Поверьте, я сейчас — не то, что вам нужно».

Он положил перед ней на стол изящную брошюру с тиснением. «У вас ещё есть восемнадцать дней. Вот на это».

Анна машинально опустила взгляд на глянцевую страницу, и вдруг бумага будто ожила. Её не поглотило пламя, её поглотило будущее.

Она ощутила тепло солнца на коже. Увидела себя лежащей на шезлонге у бирюзового бассейна, в широкополой шляпе и тёмных очках. В руке она медленно вращала соломинку в высоком бокале, где кусочки фруктов касались льда. Было абсолютно, блаженно спокойно.

Картинка сменилась. Теперь она гуляла по узкой, вымощенной камнем улочке, под лучами ласкового, не палящего солнца. Лёгкий ветерок играл полами её лёгкого платья. Витрины бутиков манили, а из уличного кафе доносился вкусный запах кофе.

И ещё… Бескрайнее поле, усыпанное цветами, упиралось в линию далёких гор. Она шла по тропинке, и внутри разливалось странное, глубокое тепло. Тепло от осознания собственной цельности, от гармонии с этим миром. Это было не просто веселье — это было исцеление.

Видение исчезло. Анна снова сидела в купе, глядя на Марка. И всё поняла. Его забота, его внимание, эта идеально выстроенная романтика — всё это была частью услуги. Частью этого удивительного путешествия, где тебя не просто везут из точки А в точку Б, а готовят к чему-то большему. Он был искусным настройщиком её души, который помог ей сбросить напряжение и открыться для предстоящего отдыха.

Грусть была сладкой и светлой. Да, она уже начала влюбляться в этого незнакомца с глазами осеннего неба. Но теперь она понимала — он был проводником не только в этом поезде, но и в её новое состояние.

Анна не стала ничего говорить. Просто поднялась с места, кивнула ему с благодарной, немного печальной улыбкой и вышла на своей станции. В мир, где её ждали восемнадцать дней счастья, которое он ей так бережно передал. Она вышла, унося в сердце не боль потери, а легкую радость от встречи с чудом.

Только я закрываю глаза, то я сразу вижу бешенный калейдоскоп из картинок событий и действий. Вот я иду на остановку и жду автобус и только от нечего делать закрываю глаза, как вижу жирафа в порту, который идёт по пирсу сквозь вереницу портовых кранов.
А стоит мне попытаться лечь и уснуть я всегда начинаю видеть стройные ряды событий, будто прописанных сценаристом. Тут логика, конечно, вышла из чата.
Я вижу пачку творога, которая вдруг обретает крылья и улетает в форточку. Лестница стремянка, которая вдруг начинает идти по городу, как молотки в клипе Pink Floyd.
И чтобы понять, что я сейчас усну я должен словить эту картинку, как герой Кеану Ривза в Джонни Мнемонике и начать следить за сюжетом и только тогда я усну.
Когда я кончаю, я закрываю глаза и тут же мой внутренний оператор показывает мне просто цвета. НО это не веер, как палитра в типографии. Это текстурные цвета. Золотой, тёмносиний, изумрудно-зеленый или яркий оранжевый как вареный краб с фактурой поверхности, что её хочется потрогать и почувствовать пальцами шершавость крабовой спины. Мои сны это всегда феерия красочных и блещущих колоритом и текстурами объектов. Событийность стихийная, которая всегда имеет сюжет, который я помню проснувшись. Люди, лица, события и обстоятельства. Запахи, звуки и темп повествования в моих снах всегда очень разный. Но я всё помню и проснувшись некоторое время еще чувствую носом запах костра или солёный вкус прибоя если мне снился берег.
У меня есть лучший друг, с которым я дружу уже 30 лет. Ближе его у меня из друзей никого нет.
Он забирал нас с дочкой и женой из роддома, потому что я машину не вожу. А однажды я заблудился в нашей области, сплавляясь на лодках и он нашёл меня просто ориентируясь по солнцу в донавигаторские и смартфонные времена. Просто по течению реки и азимуту он вычислил где бы нас могло прибить к берегу. 100км было между нами с утра, но к вечеру он меня нашёл. Мы сильно непохожи. Я слушаю метал и техно, а он предпочитает в основном классический гитарный рок и авторскую песню. Он прагмат и педант до мозга костей. Я разъебай и бухарик, но наркотики я никогда не употреблял. Друг мой категорически алкоголь не переносит. Но мы дружим много лет и он столько раз меня забирал пьяную домой, что когда я напиваюсь другие друзья точно знают кто потащит это бренное тело домой. Он не пьёт принципиально всю жизнь.
И вот я узнаю от него, что сны это для него нечто неежедневное. То есть, он видит сны будто это какой-то приз, который он получит за ярко проведенный день. А в обычном режиме он просто закрывает глаза в темноту и спит до утра не видя вообще ничего. Это с его слов. Он сны конечно видит и помнит, но они настолько редки, что он даже не может ничего рассказать о том что было в его снах.
Понятно, что мы изначально разные. И по темпераменту и устройству жизни и внутренним часам. Просто я всю жизнь думал, что все люди закрывая глаза сразу видят это стереокино и наблюдают этот калейдоскоп событий. И продружив 30 лет с человеком я только вот недавно узнал, что он не видит ночами всю это ебанину, как я. Так интересно узнать что-то новое о человеке с которым дружишь 30 лет.
А у вас как с этим калейдоскопом?