Участие в обеспечении подземных ядерных испытаний
Государственная комиссия по проведению подземных ядерных испытаний всегда назначала время проведения испытаний с учетом прогноза метеорологических условий в районе испытаний, а также прогноза траектории смещения воздушных масс из района испытаний на 7 – 10 суток.
Испытания проводились только при таких метеоусловиях, когда в случае выхода радиоактивных продуктов они будут распространяться в заданном направлении в течении определенного периода времени. В любом случае нельзя было допустить распространение радиоактивных продуктов над территорией иностранных государств.Первоочередная задача гидрометеослужбы полигона — заблаговременно, но не позднее чем за 6 – 8 часов, предупредить Госкомиссию, руководство полигона о возникновении благоприятных метеорологических условий для проведения испытаний, получить от специалистов Гидрометеослужбы СССР подтверждение о благоприятных условиях и прогноз траектории перемещения воздушных масс из района испытаний (рассчитывался по численным моделям общей циркуляции атмосферы в Главном вычислительном центре Госкомгидромета СССР).
В случае, если по непредвиденным обстоятельствам, метеорологические условия будут изменяться в неблагоприятную сторону, гидрометеослужба полигона обязана предупредить об этих изменениях, но не позднее, чем за 2 часа до назначенного время начала испытаний.
Никогда не забуду мое первое участие в ядерных испытаниях в сентябре 1979 года.
Уже в начале сентября все было готово к проведению подземных ядерных испытаний в районе п. Северный, расположенному на берегу пролива Маточкин Шар. Единственной причиной задержки испытаний было отсутствие благоприятных метеорологических условий.
Прогнозы погоды и на ближайшие дни были неблагоприятными. Естественно, мои доклады руководству и членам Госкомиссии воспринимались ими без энтузиазма.
Прошло 10 дней. Чувствовалось, как росло раздражение участников испытаний и, конечно, в этом была виновата погода. Я даже почувствовал некоторое недоверие ко мне. Ну конечно, человек новый, неопытный, может и пропустить нужную ситуацию!
Заместитель Председателя Госкомиссии В.Н. Михайлов (в будущем – Министр РФ по атомной энергии) поручил мне докладывать ему все изменения метеорологической обстановки в любое время суток.
Обычно в сентябре, по статистическим данным, возникает не менее 2 – 3 периодов с благоприятными для испытаний метеорологическими условиями. А уже пошла 3-я неделя ожидания… Аномальный сентябрь выдался! И надо же совпал с моим первым участием в испытаниях.
Во всех бедах должен быть виновник. А раз виновата погода, значит виноваты метеорологи! Все конечно понимали, что это не так, но виновник то должен быть! Морально это было тяжело выдержать, порой даже думалось, что мы действительно виноваты.
Прошло 3 недели. К Новой Земле со стороны Баренцева моря медленно смещался уже заполняющийся циклон. Центр его через сутки должен подойти к району испытаний.
Прогнозируемые метеорологические условия не соответствовали классическим благоприятным условиям. Но, судя по синоптической ситуации классических благоприятных условий в ближайшие 5 – 7 дней не предвиделось.
Если же принять решение проводить испытания в тех метеорологических условиях, которые ожидаются через сутки, то в случае выхода радиоактивных продуктов в воздушное пространство, они будут не менее 6 – 10 часов распространяться непосредственно над районом испытаний.
Я решил доложить о этом В.Н. Михайлову. Выслушав меня, Виктор Никитович дал указание срочно переговорить с Москвой, со специалистами Госкомгидромета и узнать их мнение. На переговоры, которые велись в то время по радиотелетайпу, пришел и сам Михайлов. Москва не рекомендовала начинать испытания. Решили провести дополнительные переговоры утром следующего дня.
И все же Михайлов принял решение оповестить всех участников испытаний о возможном начале испытаний в середине следующего дня – 24 сентября.
К концу ночи стало ясно, что наш прогноз оправдался, центр циклона выходил прямо на район испытаний. Утром Москва передала прогноз перемещения воздушных масс из района испытаний на 7 суток. Опасность распространения радиоактивных продуктов над районом испытаний оставалась.
Государственная комиссия приняла решение о проведении испытаний. Было дано указание принять меры к быстрой эвакуации участников работ, в случае необходимости. Также были приняты меры по возможной эвакуации жителей п. Северный.
Все непосредственные участники испытаний, в том числе и группа гидрометеослужбы выехали на командный пункт проведения испытаний, находящийся в непосредственной близости от места взрыва.
За 2 часа до взрыва я, как это было положено, вновь доложил метеорологическую обстановку Госкомиссии. Последующие доклады, а также шаропилотные наблюдения проводились только в случае необходимости.
Выход радиоактивных продуктов оказался в пределах нормы. И все же, участники испытаний, находящиеся на командном пункте, примерно через час после взрыва, были эвакуированы на вертолетах.
Дальнейший анализ погодных условий подтвердил, что решение о проведении испытаний было правильным.
А в октябре уже проводились новые испытания!
В 1980 году проведение испытаний было запланировано на октябрь.
В том году в районе испытаний холода наступили раньше обычного. Уже в последней декаде сентября в проливе Маточкин Шар началось интенсивное образование льда и установился ледяной покров.
В первых числах октября ожидалось прибытие в п. Северный транспортного судна »Яуза» с важным для обеспечения испытаний грузом. Это судно ледового класса, ломает лед толщиной до 1 метра, поэтому никто не волновался, что образовавшийся ледовый покров помешает »Яузе» подойти к причалу поселка.
Однако, войдя в пролив со стороны Баренцева моря, капитан судна доложил, что с трудом пробивается через лед. »Яуза» подошла к поселку с задержкой на несколько часов.
Начальник полигона вице – адмирал Кострицкий не поверил докладу капитана о причинах задержки и приказал мне промерить толщину льда по маршруту прохода »Яузы» в проливе.
Я взял двух матросов, ледовый бур, измерительную рейку и на вездеходе — ГТС мы отправились по проливу в сторону моря, держа курс в 50 – 100 метрах от канала, оставленного »Яузой».
Начали густеть сумерки, поэтому решил пока не измерять толщину льда, а побыстрее добраться поближе к морю, где по докладу капитана они встретились с тяжелым для прохода льдом. И, по мере приближения к морю, мы стали встречать, сначала небольшие, а затем более крупные поперечные гряды торосистого льда. Когда поселок скрылся из видимости, мы остановились у очередной гряды и решили измерить ее толщину. Бур уходил в глубину с трудом.
Толщина тороса оказалась 90см. Я решил прекратить дальнейшие измерения. Уже стало совсем темно, пора возвращаться, тем более и так было ясно, что »Яуза» действительно столкнулась с тяжелыми для неё торосистыми льдами.
Дней пять назад в этом районе отмечался сильный западный ветер, который создавал нагонную волну и течение в сторону залива, что способствовало взлому льда в заливе и его торошению. Так мог бы я объяснить причину образования торосов. Теперь можно будет оправдать капитана »Яузы», а значит мы не зря провели эту ледовую разведку.
Вот с такими чувствами мы начали свое движение в сторону поселка. Впереди с левой стороны пролива вырисовывались очертания красивого пика Седова, а над ним появилось северное сияние.
Красиво!
Вспомнилось, как в начале лета мне пришлось проводить ледовую разведку в Карском море, в том районе, где Маточкин Шар соединяется с Карским морем. На ледовую разведку мы летели на вертолете над проливом на небольшой высоте от одного моря – Баренцева до другого – Карского! Красота, просто не описать! Скалистые горы по берегам залива, большей частью покрытые снегом и ледниками, извилистый залив, с красивыми берегами!
И все сверкало на солнце просто поражало своей какой — то неземной красотой! Казалось, что ты оказался на другой планете, и очень хотелось, чтобы эта сказка подольше не заканчивалась!
Мы приземлились на лед Карского моря примерно в километре от берега. Вышли на лед и вновь обомлели, любуясь панорамой побережья Новой Земли! Очень потом жалел, что не было с собой хотя бы фотоаппарата, чтобы все это запечатлеть и поделиться этим чудом с другими!
Теперь уже с этими воспоминаниями, возвращался я по проливу в п. Северный. Ехали мы по колее, проложенной нами часа два назад. И вдруг наше хорошее настроение было резко испорчено – ГТС на скорости влетел в полынью! В этот момент поднялась волна, брызги, на какое-то мгновение показалось, что мы полностью погрузились в воду и тонем!
Но нет, вынырнули, хотя нос машины чуть было не оказался под льдиной с противоположной стороны полыньи.
Невольно подумалось, а что было бы, если скорость была побольше, могли и поднырнуть под льдину!
То ли от волны и брызг, то ли по какой-то другой причине в ГТС под ногами появилась вода, поэтому мы быстро перебрались на лед.
Ночь, мороз, до поселка километров 4 – 5! Кроме того, все почувствовали, что ноги, как будто, стали сырыми. Надо было как можно быстрее добраться до поселка, и мы побежали, периодически переходя на быстрый шаг.
Пока добирались, в голове все время копошились мысли, как же так получилось, что мы попали в полынью, мы же двигались по проложенному нами же пути. Что же могло случиться за это время? В канал, проложенный »Яузой», мы никак не могли попасть.
Он хорошо был виден, отличался своей »взрыхленностью» уже замерзшего льда, несмотря на то, что уже и было темно. Могу предположить, что в результате прохода судна, а так же приливо – отливных явлений образовалась трещина, которая могла за последние 2 часа и увеличиться, опять же из – за приливного течения.
Тем более, я заметил, что полынья действительно протянулась почти перпендикулярно каналу »Яузы», то есть поперек пролива, была похожа на трещину. Но это, как говорится, на первый взгляд, мы не занимались расследованием, не до этого было!
Когда добрались до поселка, узнали, что уже подготовлена группа, которая должна была в ближайшее время выйти к нам на встречу!
Организовав, чтобы моих коллег по несчастью накормили и »напоили», я отправился на доклад к начальнику полигона. С.П. Кострицкий молча выслушал мой доклад. Думаю, что после случившегося и нашего марш – броска у меня был такой усталый и, возможно, жалкий вид, что он не стал учить меня уму – разуму, спокойно сказал, что вычтет с меня стоимость ГТС и отпустил.
Мне показалось, что он сам уже жалел, что отправил нас по этому маршруту и был доволен, что мы вернулись!
Участие в обеспечении подземного ядерного испытания в 1982 году запомнилось, прежде всего сложностью прогнозирования благоприятных метеорологических условий и, соответственно, подготовки предложений о времени проведения испытания.
Все было готово к проведению испытаний. Ждем благоприятных метеоусловий.
Ни мы, ни Москва ближайшие трое суток нужных метеоусловий не ожидаем. Прошел еще один день. Утром, из – за плохого радиоприема информации, было сложно провести качественный анализ погодных условий и составить прогноз. Решил переговорить с дежурным синоптиком в Белушьей Губе .
Дежурный капитан А. Симутин, проконсультировал по интересующим меня районам и обратил внимание на образование фронтальной волны, имеющей условия для развития и быстрого смещения с юга на восточную часть Баренцева моря. Последующий анализ синоптических карт позволил пока лишь сделать предположение о возможном возникновении условий развития нового циклона.
И в случае его развития, приблизительно через полутора – двое суток, возможно возникновение благоприятных условий для проведения испытаний. Вместе с моим помощником майором В. Балашовым решили пока об этом никому не докладывать, так как полной уверенности еще не было, и продолжать анализировать синоптическую обстановку.
Тем более, что прогностические карты погоды, получаемые по фототелеграфу из Москвы не подтверждали наше предположение.
К сожалению, метеорологическая информация полученная к утру следующего дня не позволяла с полной уверенностью докладывать об ожидаемых благоприятных условиях. Да, как мы и ожидали, на фронтальной волне образовался и довольно активно начал развиваться циклон, смещающийся в нашу сторону.
Но была большая вероятность, что он просто сольется с малоподвижным циклоном, который уже несколько дней господствовал над Баренцевым морем.
Да, он может активизировать его и даже привести к смещению на восток, в сторону Новой Земли. Но приведет ли это к благоприятной ситуации?
Подходило время моего утреннего доклада руководству испытаний.
Несмотря на все наши сомнения, мы с все же решили нацелить руководство на возможное возникновение благоприятных условий, ориентировочно через сутки.
Как и положено, мы вышли на переговоры с Москвой. На связь вышел дежурный синоптик Гидрометцентра СССР. Судя по полученным прогностическим картам Гидрометцентра, мы уже предчувствовали, что он не согласится с нашими предположениями. Так и случилось. Но еще было время до принятия окончательного решения, договорились продолжить анализ получаемой информации и вечером вновь выйти на переговоры.
И вечерние консультации не привели нас к обоюдному решению. В тоже время московские синоптики уже не исключали возможности кратковременного возникновения благоприятных условий. Решили в течении ночи продолжить анализ синоптической обстановки и, что к 6 часам утра синоптики Гидрометцентра пришлют нам свои прогнозы, в том числе расчеты траектории смещения воздушных масс на 7 дней.
После моего доклада о результатах переговоров с Москвой и выслушав мои предложения, В.Н. Михайлов, после согласования с председателем Госкомиссии, распорядился в 6 часов утра 11 октября начать работы по развертыванию командного пункта проведения испытаний.
К этому времени мы получили прогнозы и расчеты смещения воздушных масс из Гидрометцентра СССР, которые подтверждали возникновение благоприятных условий для проведения ядерных испытаний.
За 2 часа до проведения испытания я подтвердил, что метеорологические условия благоприятны для их проведения, что подтверждают и прогнозы Гидрометцентра СССР. После моего доклада Председатель Государственной комиссии академик Е.А. Негин подошел ко мне, пожал руку и поблагодарил за хорошую работу! К нему присоединился и его заместитель В. Н. Михайлов.
Если кто знал, сколько мучений, сомнений, нервов стоила эта хорошая работа!
Было очень приятно получить благодарность от таких выдаюшихся ученых. Конечно же, в моем лице они благодарили весь личный состав, всех сотрудников гидрометслужбы полигона, да собственно и всю Гидрометслужбу страны, которая очень внимательно относилась к обеспечению наших испытаний, и без получаемой от них информации было бы очень сложно обойтись!
Еще раз хочу отметить, что благодаря четкой, слаженной работе всего личного состава гидрометслужбы полигона, опыту, профессионализму синоптиков, прежде всего офицеров, с кем мне пришлось служить – это майоры В. Балашов, А.Демидов, В.Тарнакин, капитаны С.Некрасов, А.Симутин, мы смогли предоставлять компетентные предложения по срокам проведения ядерных испытаний.
За время службы на полигоне я непосредственно участвовал в 8-ми ядерных испытаниях. В 6-ти испытаниях,вместе со мной, в группу непосредственного обеспечения входил офицер гидрометеолужбы майор В.Н. Балашов.
До службы на Новой Земле, Валентин Николаевич служил на Семиполатенском ядерном полигоне, где неоднократно участвовал в обеспечении испытаний. Было приятно работать с таким опытным грамотным офицером. При составлении прогнозов, выработке предложений для доклада руководителям испытаний, нам приходилось, при расхождении наших мнений, спорить, но всегда удавалось приходить к общему решению!
С удовольствием вспоминаю о нашей совместной службе. С ним и с его женой, Идией Ивановной, которая была и нашей коллегой по работе, я с удовольствием продолжаю поддерживать связь!
За непосредственное участие в ядерных испытаний, в том числе и во время возникновения нештатных ситуаций, я получил статус ветерана подразделений особого риска.
В 1983 году меня избрали секретарем партийной организации штаба и политического отдела полигона.
Честно признаться, без энтузиазма воспринял это избрание.
Не любил никогда общественную работу, хотя очень часто, начиная с детских лет, меня постоянно куда- либо избирали. Единственное, что успокаивало и поддерживало – раз избрали, значит, благодаря результатам работы гидрометеослужбы полигона, я заработал в какой-то степени авторитет и уважение командования, сослуживцев.
Когда начался 6- й год моей службы на Новой Земле, начал задумываться, что по сложившейся в моей жизни традиции, пора менять место службы. И вдруг получаю предложение поработать в системе Государственного Комитета СССР по науке и технике – Академии Наук СССР (с оставлением на действительной военной службе).
От такого предложения разве можно отказаться!
И в апреле 1984 года я и моя семья распрощались с Новой Землей. И хотя с тех пор прошло уже почти 40 лет, мы часто и с удовольствием вспоминаем о нашей жизни на Новой Земле, о наших друзьях – новоземельцах, о красоте этого прекрасного заполярного края!
