С днэм незалэжности, люби друзи!:)
С приздником, пибратымы!
А теперь, внимание, вопрос: от чего или от кого не зависит внаукраина?
От инопланетного вторжения? От мароканских шишек? От Рональда Рейгана? От Рональд Макдональда? От чего? Или от кого?
С приздником, пибратымы!
А теперь, внимание, вопрос: от чего или от кого не зависит внаукраина?
От инопланетного вторжения? От мароканских шишек? От Рональда Рейгана? От Рональд Макдональда? От чего? Или от кого?
После 1991 года многие в Европе и даже в России поговаривали о том, что Калининград — бывший немецкий Кенигсберг — может стать четвертой прибалтийской республикой, пишет автор статьи. Сегодня на эту роль появился новый претендент, считает он. Этим претендентом он видит Ингрию — или Ингерманландию — население которой сто лет назад провозгласило государственную независимость, но так ее и не получило.
Ведран Обучина (Vedran Obućina)
Девятого июля 1919 года активисты Ингрии провозгласили создание Республики Северная Ингрия и выбрали временное правительство, претендуя на значительную часть территории между Эстонией и Финляндией, которая сегодня входит в состав России (под Санкт-Петербургом). Ингерманландцы — однородная этническая группа, которая во времена СССР подверглась полной депортации и которая не реабилитирована по сей день. Любое упоминание этих людей, в отличие от других наказанных народов, оставалось под строгим запретом вплоть до 1991 года. Ингерманландцев иногда путают с ижорами, но единственное, что у них общего, так это то, что их названия происходят от шведских слов. Ижоры известны еще с конца ХII века, когда они входили в Новгородское государство, пока в XV веке не началось возвышение Москвы. Ижоры сохранили свой язык, который находится в тесном родстве с финским, однако все они в основном обратились в православие. В XVII веке шведы подселили к ним две этнические группы: эвремейсов и савакотов, которые впоследствии и стали ингерманландцами. Они говорили на финском языке, но так и не смешались с ижорами, поскольку остались лютеранами. После революции 1917 года в этом регионе проживали около 16 тысяч ижоров и около 160 тысяч ингерманландцев. Кроме того, в Сибири жила еще почти тысяча ингерманландцев, изгнанных после 1804 года.
Ингерманландцы очень пострадали от роста национального самосознания во время Гражданской войны в России. Из-за их связи с финнами и антисоветскими белыми силами Ленин и большевики сомневались в надежности ингерманландцев, которые проживали компактными группами под Санкт-Петербургом. В мае 1919 года большевики начали насильственную мобилизацию ингерманландцев в Красную армию. В ответ в июле 1919 года ингерманландцы провозгласили Республику Северную Ингрию. Их поддержали финны. Но в октябре 1920 года Финляндия подписала мирный договор с Москвой. Республика пала, и многие ее сторонники бежали в Финляндию. Оставшиеся ингерманландцы пошли служить в антибольшевистскую Белую армию генерала Юденича, а после поражения осели в Эстонии. Общие демографические потери этого народа за время Гражданской войны в России (погибшими и переселенными) составили около 50 тысяч человек.
Москва считала ингерманландцев «нежелательным» элементом, и советский режим депортировал их в несколько заходов. Первая волна депортации, затронувшая около 18 тысяч ингерманландцев, прокатилась во время коллективизации. Вторая (в 1935 — 1936 годах) коснулась еще 41 тысячи человек. Кроме того, 10,6 тысяч ингерманландцев были осуждены как «финские шпионы», и 80 процентов из них расстреляли. Москва планировала депортировать всех остальных ингерманландцев подальше от северной столицы, однако стремительное немецкое наступление в 1941 году помешало советским властям реализовать эти планы. В конце войны более 63 тысяч ингерманландцев бежали в Финляндию, однако СССР надавил на Хельсинки, и «более 43 тысяч» ингерманландцев заставили вернуться в Советский Союз, где многих из них насильно переселили из родных мест. В результате этих гонений сегодня под Санкт-Петербургом осталось менее 25 тысяч ингерманландцев.
Несмотря на такое угнетение или, быть может, благодаря ему, ингерманландцы сформировали собственное национальное движение. Они открыли несколько интернет-порталов, в том числе freeingria.org. Но Москва старалась заглушить их голос и вынудила их активиста Павла Мезерина эмигрировать в Литву. В связи с минувшей годовщиной Paul Ingrian (псевдоним Павла Мезерина) призвал ингерманландцев стать «четвертой прибалтийской республикой» и возродить все атрибуты независимости, которые появились в 1919 году, став началом исторической традиции.
Республика Северная Ингрия занимала территории на Карельском перешейке и частично — в современных Приозерском и Выборгском районе Ленинградской области. Общая площадь «республики» составляла всего 30 квадратных километров. Временной столицей государства ингерманландцев было уже не существующее поселение Кирьясало. Лидер «республики» и главнокомандующий Юрье Эльфенгрен сделал головокружительную карьеру: царский офицер из Финляндии впоследствии стал дипломатом в Хельсинки, где представлял Белорусскую Народную Республику. В 1927 году его убили большевики. Финский военачальник Карл Густав Маннергейм попросил адмирала Колчака оказать поддержку силам Ингрии, однако командующий Белой армией отказался. Он также не пожелал признавать независимость Финляндии и Эстонии и «никогда так и не признал Ингрию». Тем не менее Ингрии удалось просуществовать два года.
В прошлом году Эстония, Латвия и Литва отметили столетие своей независимости. Четвертой независимой прибалтийской республикой должна стать Ингрия, как считают активисты движения «Свободная Ингрия». Многим их идея может показаться только фантазией, но Москва относится к ней со всей серьезностью. В последние месяцы она ужесточила борьбу с ингрийскими активистами, заблокировала их интернет-страницу и осудила все попытки вернуться к событиям 1919 — 1920 годов в каком-либо контексте. Опыт движения «Свободная Ингрия» в Санкт-Петербурге показывает, что сегодняшнее ослабление — это результат не только усилий российских властей, но и собственных ошибок, включая тенденцию к размышлениям о долгосрочных целях вместо того, чтобы думать о реальных и реализуемых вещах.
Если это движение регионализма, как и другие в Российской Федерации, вернется к тому, что было десять лет назад и сможет обрести широкую поддержку — если это позволят политические условия — «Свободной Ингрии» и остальным придется сосредоточиться на мелких шажках и отказаться от масштабных идей. Сторонники регионализма подвергаются большому искушению, ведь так легко свалить на Москву всю вину за собственные проблемы. Государственное подавление исторической политики — это, конечно, главное препятствие, но сторонники регионализма должны сосредоточиться на том, что делают, если они хотят преодолеть нынешние сложности и снова процветать.
«Подъем и спад» идеи «Свободной Ингрии» за последние десять лет убедительно это подтверждает. Идея зародилась примерно в 2006 — 2007 годах, когда на протестных акциях стали появляться активисты с желто-сине-красными флагами. Такие флаги сто лет назад подняла Республика Северная Ингрия. В 2009 году им удалось помешать Газпрому изуродовать центр города строительством огромного офиса. Движение «Свободная Ингрия», казалось бы, только крепло, поскольку привлекало все больше людей и внимания, а кроме того, разрослось настолько, что включало в себя целый ряд групп интересов с разной идеологией и религией. С 2012 года, а особенно в 2014 году, все это постепенно разрушалось на фоне государственных гонений.
В этом десятилетии власти, которые часто давали понять, что считают ингерманландцев «врагами», обратили свою власть против них. Активисты подвергаются таким преследованиям, что некоторые эмигрировали или просто перестали участвовать в деятельности «Свободной Ингрии», чтобы избежать плачевных последствий. В подобных обстоятельствах неудивительно, что подавляющее большинство потенциальных сторонников автономии предпочитают молчать о своих воззрениях. Многие считают их бунтовщиками. Движение больше не привлекает новых сторонников, а только теряет их. Одним из вариантов для тех, кто остался верен идеям движения, был переход из политики в культуру, но власти потребовали, чтобы такие организации, как Финский институт и Церковь Святой Анны, прекратили поддерживать это движение. Ясно, что эта репрессивная политика государства пагубно сказалась на движении, но и оно само совершило грубые ошибки, которые также стоили ему поддержки. Если «Свободная Ингрия» хочет их исправить, она должна признать эти ошибки и очень упорно работать над их исправлением. Самой серьезной ошибкой было сосредоточиться на идеях и фантазиях о далеком будущем и девизах вроде «Ингрия — не партия, а страна». Подобная позиция лишает поддержки, особенно в молодежной среде, которая была базой движения.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.
Оригинал публикации: Slobodna država Ingrija: Samo san ili prijetnja Moskvi?
https://inosmi.ru/social/20190721/245490430.html
От ТС:
Ну а что, давайте уж всю Россию поделим. Каждой области независимость!! Каждому городу независимость!! Каждой деревне независимость!!! Каждой избе и квартире полную независимость от государства!
Хотелось бы спросить у автора, делить только Россию будем, или все государства подряд?
Вплоть до пещер наших пращуров австралопитеков. А что, где то может мой пращур жил в шикарной независимой пещере, а пришёл какой то харватопитек и отжал её? Чего мелочится то.
Исторической справедливости требую! Моих предков убивали, захватывали их пещеры, до сих пор обглоданные канибалами кости моих пращуров находят археологи. Должна же наконец то восторжествовать справедливость. И кости моих пещерных предков должны упокоится с миром, зная что всё возвращено их потомкам через многие сотни тысяч лет.
Ну что, начинаем делёжку?
Мне в комментариях иногда попадаются утверждения, что Россия сто лет назад оккупировала независимую Украину. Нет, есть утверждения и про 70 тысяч лет государственности, но таких отбитых мы уж не будем рассматривать. А откуда про сто лет взялось, я не мог понять?И тут недавно понял, попалось несколько постов. «3 марта 1918 года - подписан Брестский мир. Россия признала независимость Украины и обязалась вывести войска с территории Украины».Эти же слова есть в одной статье на сайте «Дойче Велле». Ну и понятно, Россия оккупировала Украину ещё 100 лет назад. Поскольку никто из верующих в эту версию текст Брестского мирного договора не читал, то почитаем вместе…(Продолжение в видео)
Вокруг пишут:
Навальный- Говорящая голова, управляемая кем надо, против кого надо, куплена властью.
Трамп- Говорящая голова, не самостоятельный, им рулят крупные бизнесмены сша.
Макрон- Говорящая голова, марионетка правящей партии и своей жены.
Меркель- Говорящая голова, марионетка госдепа сша.
Порошок- Говорящая голова, раб всех на западе.
И тут сюрприз- Зеленский крутой правильный перспективный президент)))))
Супер мега сюрприз- Путин, которого холуи БН за ручку посадили на трон- очень крутой, очень независимый очень популярный президент, которого там боятся, а тут уважают ))))
Литва тайно закупает для своего СПГ-терминала сжиженный природный газ из России. Такой сенсационный вывод следует из данных системы слежения за судами в Балтийском море. Литовские власти ничего не говорили населению о покупке российского сжиженного газа, что неудивительно, ведь литовский СПГ-терминал провозглашен проектом обретения «энергетической независимости».
Российская компания «Новатэк» в начале года запустила завод по производству сжиженного природного газа «Криогаз-Высоцк». С этого месяца завод начинает экспорт своей продукции. Основные потребители — государства региона Балтийского моря.
«Согласно данным "Рефинитив Эйкон", "Новатэк" отправил семь грузов общим объемом 67 800 кубических метров замороженного газа в период с 31 марта по 16 апреля из порта Высоцк. Три груза были получены литовским портом Клайпеда, по одному от финских портов Тахколуото (Пори) и Торнио, а оставшиеся два отправились в Висби и Нинашамн в Швеции», — пишет Reuters.
И вот тут — барабанная дробь!
Власти Литвы и менеджеры клайпедского терминала Independence ни словом не обмолвились общественности о том, что заключали контракт с «Новатэком» на поставки для СПГ-терминала сжиженного газа из Ленинградской области.
Выходит, что Литва втайне от собственного населения и международных партнеров покупает СПГ у России.
Естественный вопрос, который может возникнуть у не посвященного в литовские реалии человека: зачем руководству клайпедского терминала понадобилось молчать, как партизаны, скрывать и утаивать от народа выгодную бизнес-сделку. Зато те, кто «в теме», сразу поймут, в чем дело. Экономическая «перемога» Литвы с политической точки зрения является «зрадой».
Регазификационная плавучая установка Independence появилась в Клайпеде во имя «обретения энергетической независимости» от России, и что же в итоге: для работы СПГ-терминала закупают… российский газ?!
Российский СПГ, как ни парадоксально, — возможно, единственный шанс для спасения идущего ко дну проекта «энергетической независимости Литвы».
Как основать свою страну, и возможно ли это вообще? На эти вопросы отвечает Wendover Productions.
Неужели нельзя запретить этим, и прочим кривлякам, въезд на территорию "врага и оккупанта"? Нехай окучивают незалежные окраины..
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
Сегодня я хочу вам предложить очень интересную статью о политике Путина, которая появилась
Ещё в 2005 году. Автор её ведущий научный сотрудник Фонда Карнеги в США.
Carnegie Endowment for International Peace, США
Часть 1
08.12.2005 03 34
Марта Олкотт
В настоящей работе ведущий научный сотрудник Фонда Карнеги за Международный Мир Марта Олкотт анализирует сдвиги, произошедшие в энергетической политике Российской Федерации за время президентства Владимира Путина. Автор считает, что реорганизация энергетической отрасли за этот период была направлена в первую очередь на усиление позиций в ней государства. Автор также выдвигает аргумент, что президент Путин признает важность рыночных механизмов и обязательство государства защищать частную собственность, но он при этом полагает, что права собственников не должны превалировать над интересами государства.
Введение
Медовый месяц в отношениях между нефтяной промышленностью Запада и президентом Владимиром Путиным закончился в середине 2003 г., когда Генеральная прокуратура РФ начала аресты руководителей компании ЮКОС. Внезапная на первый взгляд атака Кремля на частный сектор оказалась сюрпризом для международного делового сообщества, которое рассчитывало на более дружественное обращение российских властей с инвесторами. Ведь придя к власти в конце 1999 г., Путин незамедлительно дал знать о своей заинтересованности в тесном партнерстве с Соединенными Штатами в сфере энергетики, включая предоставление западным фирмам более широких возможностей инвестирования в нефтегазовую отрасль России.
Если в годы правления Ельцина западные фирмы считали российскую ситуацию неблагоприятной, то жест, который Путин сделал в 2003 г., лично благословив слияние 'Тюменской нефтяной компании' (ТНК) с British Petroleum (ВР) (1), породил надежду, что второй срок его президентства откроет более широкие перспективы для западных инвестиций в России. Однако арест председателя правления нефтяной компании ЮКОС Михаила Ходорковского в октябре 2003 г. (2) заставил предполагать, что, наоборот, условия для иностранных инвесторов могут стать даже сложнее, чем в первые четыре года пребывания Путина у власти. Тем более что взятие под стражу Ходорковского пришлось как раз на то время, когда главные собственники и менеджеры ЮКОСа вели переговоры с руководителями ChevronTexaco и ExxonMobil о возможном слиянии (3).
Поначалу иностранные наблюдатели, отслеживающие ситуацию в российской энергетике, попытались сделать вид, что ничего особенного не произошло. В своих публичных высказываниях Путин по-прежнему подчеркивал, как важно привлекать иностранные инвестиции в энергетический сектор России. Поэтому арест Ходорковского легко было расценить как результат совпадения множества внутриполитических и правовых факторов, большей частью не имеющих отношения к нефтяной индустрии.
Со временем, однако, стало ясно, что арест Ходорковского навел многих комментаторов на ложный след. Он не был предвестием того, что ведущие олигархи страны будут один за другим препровождены в 'Матросскую Тишину'. В действительности заключение Ходорковского под стражу знаменовало совсем другое - серьезный сдвиг в отношении того, как Россия намерена вести дела в своем энергетическом секторе.
Подобный сдвиг обозначился еще до президентских выборов. В январе 2004 г. российское правительство объявило, что оно хотело бы получить более одного миллиарда долларов за лицензию на разведку и разработку одного из трех блоков проекта 'Сахалин-3' - богатейшего Киринского блока, права на который должны были быть разыграны на конкурентных торгах. Такое решение фактически аннулировало результаты тендера 1993 г., в ходе которого ExxonMobil, ChevronTexaco и 'Роснефть' получили равные права на разведку. Оно особенно больно ударило по ExxonMobil, которая к тому времени вложила в проект более 80 млн долл. и воздерживалась от дальнейших инвестиций лишь потому, что надеялась заключить соглашение о разделе продукции (СРП)
После президентских выборов в марте 2004 г. стали появляться свидетельства того, что памятные события 2003 г. вовсе не были случайным отклонением, а, напротив, были частью хорошо продуманного плана и определенного видения перспектив российского нефтяного сектора. Президент Путин вовсе не собирался использовать свое возросшее политическое влияние, чтобы без всяких ограничений 'распахнуть двери' для иностранных инвестиций в нефтяную и газовую промышленность России, как полагали западные наблюдатели. Скорее, он намеревался реорганизовать эти отрасли таким образом, чтобы увеличить мощь российского государства. И только после того, как будет завершена реорганизация и подтверждена способность государства защитить национальные интересы в этом стратегически важном секторе, западные фирмы будут приглашены к участию на российском рынке.
В статье показано, что президент Путин искренне стремится к развитию партнерства между Россией и Соединенными Штатами в области энергетики, которое он считает краеугольным камнем улучшившихся российско-американских отношений, но только при соблюдении определенных условий, которые ранее не осознавались в достаточной мере. Путин понимает, что для достижения поставленной цели необходимо в большем объеме привлекать в энергетику России инвестиции западных фирм. Но он твердо уверен, что инвестирование не должно препятствовать российскому государству осуществлять надзор за нефтяными и газовыми ресурсами страны.
По мнению российского президента, этой цели можно достичь различными способами, включая государственное регулирование, частичное участие государства в собственности и государственный контроль за транспортировкой энергоносителей. Но, как бы то ни было, главенство российского государства в энергетическом секторе не может быть предметом торга.
Владимир Путин признает важность рыночных механизмов и обязательство государства защищать частную собственность, но при этом он полагает, что права собственности не должны превалировать над интересами государства - ведь последнее осуществляет контроль от имени российского народа, чьи коллективные интересы важнее любых частных.
Как показано в статье, нефтяные и газовые ресурсы России служат источником доходов для реинвестирования в экономику страны и одновременно эффективным рычагом в ее международных отношениях. Президент Путин понимает это и не желает уступать контроль над столь прибыльной сферой и потенциально мощным инструментом власти.
Владимир Путин характеризует себя как сторонника 'управляемой демократии'. Говоря так - а это определение впервые прозвучало в его интервью корреспонденту New York Times Стивену Ли Майерсу в октябре 2003 г., - он имеет в виду политическую систему, построенную на контроле 'сверху вниз', которая тем не менее обеспечивает гражданам России, по мнению Путина, во многом такую же правовую защиту, что и в странах с развитой демократией. Система подобного типа, настаивает российский президент, соответствует национальным традициям и культурным ценностям, а это, полагает он, является необходимым условием успешного функционирования любой демократической системы в России.
Приоритетной задачей своего президентства Владимир Путин сделал укрепление российского государства, оставляя на заднем плане проблему более надежной защиты прав российских граждан. Он явно считает, что политическая система постсоветской России только еще строится. Кроме того, российский президент полагает, что укрепить государство не удастся, не отказавшись от множества решений, принятых его предшественником Борисом Ельциным, первым президентом России.
К началу 2004 г. Путин смог избавиться практически от всей команды Ельцина, представители которой в начале первого срока президентства Путина занимали доминирующие позиции в его администрации. В их число входили и многие члены так называемой 'семьи' - круга приближенных Ельцина, которые оставались на своих местах и при Путине вплоть до парламентских выборов в декабре 2003 г. Путин заменил их своими людьми, а также технократами, не имевшими тесных связей с администрацией его предшественника. Столь длительное пребывание выдвиженцев Ельцина на их прежних постах при Путине, по-видимому, было частью соглашения, заключенного между Ельциным и его преемником в декабре 1999 г. (9)
Однако к середине первого президентского срока Путина было уже совершенно ясно, что этот бывший сотрудник КГБ намерен внести свой собственный вклад в развитие российской государственности. Ключевым моментом для Путина стало расширение президентских полномочий (институт президентства был учрежден Ельциным в 1991 г
При Ельцине в России царил хаос, а ее экономика и политическая система были подорваны внезапным распадом Советского Союза. Кроме того, первый российский президент был физически немощен и проболел часть своего первого и весь второй президентский срок. Но, несмотря на все это, Борис Ельцин был преисполнен решимости удерживать власть в собственных руках. Ему удавалось делать это, делясь своими конституционными полномочиями с президентской администрацией, Государственной думой и региональными лидерами, а также обменивая экономическое покровительство федерального центра на политическую поддержку (
Путин дожидался своего часа, чтобы провести кардинальные изменения, но с самого начала было очевидно, что новый президент России недоволен системой, доставшейся ему в наследство. В ней попросту было слишком много независимых центров власти, чтобы она могла нравиться Путину
Самой легкой мишенью для нападок стали 'независимые' российские СМИ, поскольку на большинство их ключевых фигур - владельцев и известных комментаторов - сделка, заключенная Ельциным и Путиным при передаче последнему президентских полномочий, по-видимому, не распространялась. Изъятие лицензий у самых откровенных и нелицеприятных СМИ резко ослабило критику нового президента России и его политики (12), а также позволило нанести удар по нескольким вызывавшим особое раздражение и сравнительно уязвимым олигархам (Борис Березовский и Владимир Гусинский) (13), которые ошибочно полагали, что доступ, который они имели к президенту в ельцинские времена, сохранится и при новой администрации. Атака на этих людей должна была послужить предупреждением другим крупным фигурам российского бизнеса, что и было по достоинству оценено 'целевой аудиторией'.
Путин, безусловно, понял, что так называемые олигархи, то есть бизнес-магнаты, пережившие финансовый кризис 1998 г., представляли собой чрезвычайно мощную группу. Объединившись, эти люди решающим образом повлияли на российскую политическую жизнь, когда они в 1996 г. выручили Бориса Ельцина, предложив ему схему 'займы в обмен на акции', позволившую обнищавшему российскому государству выплатить задолженность по зарплатам и пенсиям (14). Без этого Борис Ельцин в 1996 г. почти наверняка не был бы переизбран на пост президента, а к власти вновь пришли бы коммунисты.
По мере приближения выборов 2000 г. влияние Коммунистической партии шло на убыль. Совокупная же экономическая мощь двадцати пяти самых богатых людей России намного превысила экономическую мощь государства (15), так что российский президент фактически не имел шансов на успех в противостоянии этой группе людей как единому целому. Олигархи стремились наладить с новым президентом такие же отношения, какие они поддерживали с Борисом Ельциным, но Владимир Путин был непреклонен, решив держать их на расстоянии и ограничив для них прямой доступ к своей персоне. Путин предпочитал, чтобы роль своего рода консультативного бизнес-совета при новой администрации играл обновленный Российский союз промышленников и предпринимателей. Он также начал понемногу менять состав президентской администрации, вводя в нее людей, с которыми он работал в Санкт-Петербурге в 1990-х годах или с которыми чувствовал некоторое сродство из-за их принадлежности к той или иной ветви российских спецслужб (16). Это еще больше ограничило доступ олигархов к рычагам президентской власти.
Как это свойственно богатым людям повсюду, российские олигархи стремились к накоплению все больших богатств, желая при этом влиять на развитие российского государства в направлении, которое максимально способствовало бы реализации их собственного экономического потенциала. Учитывая хитроумие - сочетание делового и политического чутья, которое продемонстрировали олигархи, сколачивая свои состояния, можно с большой долей определенности утверждать, что большинство из них считали себя намного умнее любых политических лидеров России - людей значительно более скромного достатка. Действительно, многие олигархи, особенно те, чьи главные интересы сосредоточены в нефтяном секторе, с каждым годом становились богаче и богаче, а для таких корпораций, как ЮКОС и TНK, стало уже в порядке вещей иметь среди своих высших руководителей по несколько долларовых миллиардеров
Эти люди стали искать другие сферы приложения политического влияния, сосредоточив свое внимание на Государственной думе и на администрациях регионов, в которых расположены их предприятия . Такая стратегия позволили им усилить свое влияние и в Совете Федерации - верхней палате российского парламента, в которой представлены региональные власти.
Путин тоже искал способы контролировать парламент, и инициированная им процедура назначения членов верхней палаты сделала ее даже более управляемой, чем нижняя палата, члены которой были избраны в условиях политической вольницы последнего года пребывания Ельцина у власти. И хотя большинство членов Думы были настроены в целом лояльно к новому президенту, они все же не были 'его людьми', и даже те из них, кто присоединился к пропрезидентским фракциям, могли по конкретным вопросам проголосовать вместе с либеральным, коммунистическим или националистическим блоками.
Чем более спорным был вопрос, тем сложнее было Путину обеспечить себе легкую победу, и это особенно относится к тем проблемам, по которым позиция президента России расходилась с позицией крупнейших олигархов - ведь у последних были практически неограниченные возможности оказывать финансовую поддержку различным либеральным партиям (равно как и проправительственным блокам) .
Влияние этих людей, иногда персональное, а иногда коллективное, было особенно заметно в законодательстве, касающемся регулирования торговли, налогообложения и иностранных инвестиций. Поскольку ведущие бизнес-структуры России были стойкими поборниками корпоративной прозрачности , существовало общее согласие относительно того, что и налоговая система должна быть прозрачной, допуская при этом разного рода законные способы, посредством которых крупнейшие российские фирмы имели бы возможность оптимизировать свои налоговые выплаты
В этом смысле для большинства олигархов предпочтительным было законодательство, оставлявшее им выбор платить налоги там, где были зарегистрированы либо они сами, либо их активы. Это увеличивало шансы на то, что им удастся уменьшать свои налоговые издержки благодаря сотрудничеству с местными властями. Некоторые олигархи даже сами возглавили местную власть или сумели обеспечить избрание в местные органы управления старших менеджеров своих компаний. Владелец 'Сибнефти' Роман Абрамович стал губернатором Чукотки, и в течение нескольких лет его личный доход был основным источником финансовых поступлений для этого приполярного и малонаселенного региона Дальнего Востока. Высшие должностные лица ЮКОСа, TНK и 'Норильского никеля' также пошли в политику, чтобы защищать интересы соответственно Михаила Ходорковского, Михаила Фридмана и Владимира Потанина (23).
И если по большинству вопросов, касающихся торговли, олигархи не были едины, поскольку каждый из них прикидывал, получит ли выгоду его основное производство от введения режима свободной торговли, то идею полной свободы иностранного инвестирования в России поддерживали все. Некоторые из олигархов разошлись с Кремлем также по вопросу о том, следует ли в качестве инвестиционного стимула предоставлять иностранным фирмам налоговые льготы и льготы по плате за право разработки недр. Это привело к тому, что по вопросу соглашений о разделе продукции, в которых оговариваются особые условия для разработки природных ресурсов, представляющих стратегический интерес, при голосовании в Госдуме сложился причудливый альянс коммунистов с депутатами, тесно связанными с некоторыми из крупнейших нефтяных компаний России. Законодательство по СРП не делало различий между российскими и иностранными держателями лицензий. Некоторые российские нефтяные компании, а именно ЮКОС и 'Сибнефть', полагали, что закон о СРП будет на руку западным фирмам и ухудшит позиции нефтяных баронов России, которые в противном случае могли бы извлекать выгоду из своего инсайдерского положения; другие же российские компании, такие, как 'Роснефть', 'Татнефть' и TНK-BP, полагали, что при определенных условиях СРП могут быть для них выгодны.
Для людей, подобных Ходорковскому, вопрос был не в том, должны ли иностранцы вкладывать капитал в нефтедобывающую промышленность России, а в том, совместно с кем они должны были это делать: с государством или при долевом участии российских нефтяных компаний. Что же касается российских фирм, заинтересованных в том, чтобы раздувать свои активы, то для них было намного предпочтительнее сохранить свои преимущества и стать каналом для иностранного инвестирования, как это и было сделано руководством TНK при слиянии с BP.
Мнение президента Путина по этому вопросу не совпало с мнением некоторых самых богатых людей России по причинам, о которых речь пойдет ниже. Правовое регулирование российской нефтедобывающей промышленности было одной из множества проблем, решение которой Владимир Путин считал жизненно важным для того, чтобы вернуть себе полный контроль за этой сферой. Поэтому для российского президента было крайне существенно гарантировать, чтобы парламент, избранный в 2003 г., был гораздо более податливым, чем предшествовавший ему. Для Путина, человека, воспитанного в коммунистических традициях, результат был важнее самого процесса, особенно когда процесс в том виде, в каком его представляли себе сторонники свободных и честных выборов, обеспечивал большое преимущество тем, кто имел доступ к крупным финансовым средствам.
Несколько публичных заявлений Михаила Ходорковского - в сочетании с разраставшимися слухами, для опровержения которых сам Ходорковский ничего не сделал, - заставляли предполагать, что удачливый председатель правления ЮКОСа использует свое недавно обретенное влияние на законодателей, чтобы попытаться резко ограничить президентскую власть в России, сдвинув страну в направлении парламентской демократии, в рамках который не президент, а парламент назначал бы главу правительства (26).
Путину парламентская демократия представлялась абсолютно ложным путем развития России, дальнейшим отходом от сильного государства, которое только и способно защитить интересы российского населения. Он отвергал использование институтов западного типа (о которых простые россияне имели лишь смутное представление) для вывода российских активов за рубеж к выгоде привилегированного меньшинства. Между тем критики олигархов были уверены, что парламент, избранный при финансовой поддержке этих людей, именно в их интересах и будет действовать. На парламентских выборах в декабре 2003 г. проправительственные кандидаты одержали убедительную победу, которой способствовали изменения в законе о выборах, ущемляющие интересы независимых кандидатов и оппозиции. По мнению представителей ОБСЕ, эти выборы не соответствовали международным нормам.
Хотя многие видные деятели оппозиции и критиковали прошедшие выборы, фактически все серьезные политики в стране считали, что победить Путина на данный момент было нереально. Несмотря на разговоры о нарушениях, Путин воспринял результаты выборов как народный мандат на второй президентский срок. Конечно, у Путина были возможности выиграть выборы всеми правдами и неправдами, однако нужно признать, что российский президент был самой популярной (и самой сильной) политической фигурой в России. Популярность Путина, а также широко распространенные настроения типа 'исход заранее известен' предрешили то, что он не встретил серьезной конкуренции на президентских выборах
14 марта 2004 г. Владимир Путин был переизбран президентом в первом туре, получив 71% голосов при зафиксированной явке избирателей 64% (примерно 49 млн человек) (31). Столь подавляющий перевес развязал Путину руки для трансформирования экономической и политической системы России. Как мы покажем ниже, его прошлые действия и заявления могут служить ключом к пониманию его нынешнего поведения, когда он получил мандат избирателей и свободу действий.
ЮКОС и дело Ходорковского
Продолжение https://inosmi.ru/inrussia/20051208/224178.html