В Каннах всегда можно найти множество радикальных фильмов. Современный независимый кинематограф исследует человека в самых крайних, неожиданных его проявлениях. Просмотр таких фильмов — своего рода терапия, хотя иногда она бывает очень неприятной. А иногда люди, сидящие в зале, бывают к ней глухи.
На премьере фильма Шона Пенна «Последнее лицо» я наблюдал любопытную сцену. Представьте себе большую каннскую премьеру: торжественная атмосфера, главные звезды — Шарлиз Терон, Хавьер Бардем, Адель Экзаркопулос, Жан Рено, сам Шон Пенн.
Я, как и большинство сидящих в зале, наблюдал за трансляцией красной дорожки, которая перед каждой премьерой идет на большом экране. Членов жюри сажают в центре зала, рядом со съемочной группой — это лучшие места в зале. На них практически невозможно попасть «случайно»: либо ты часть фестивальной касты избранных, либо ты заплатил примерно три тысячи евро за билет. Официально этого сделать, конечно, нельзя, но многие элитные консьерж-службы с недавних пор научились покупать билеты на каннские премьеры для своих клиентов, и, таким образом, во Дворец фестивалей попадают иногда совсем «неожиданные» персонажи. Так вот, я услышал за собой русскую речь, обернулся и увидел молодую красивую пару. Они увлеченно смотрели в свои телефоны и необычайно долго и подробно, не обращая внимания на экран и всех звезд, обсуждали селфи, которые сделали на красной дорожке. «Не волнуйся, ногу уберу здесь», «А как тебе эта?», и так далее.
Дальше начался фильм. Это тяжелый фильм, важное высказывание. История врачей, работающих в Африке. Адские условия работы, страшная африканская повседневность: бесконечная война, невероятная, очень натуралистично снятая жестокость. И среди всего этого разворачивается история двух главных героев, которые самоотверженно делают свою работу, одновременно пытаясь как-то отрефлексировать тот безнадежный ужас, который их окружает.
И вот на 12-й минуте эта пара встала и вышла. Еще не зная, хороший фильм или плохой. Вышла просто потому, что им стало ясно — развлекать не будут, будут «грузить» чужой им реальностью неприятных им людей. Кроме того, выйти из зала, когда ты сидишь в центре ряда забитого битком фестивального дворца — это жест. Вокруг тебя не просто зрители, а съемочная группа, режиссер, «звезды». В Каннах такое нельзя вообразить: это с пресс-показа утром можно уйти, а с вечерней премьеры просто неприлично. Свистеть можно, букать можно, но уйти — никогда. Это оскорбление сидящих в зале и неуважение к фестивалю.
Но краткое знакомство с реальностью, показанной в фильме, видимо произвело впечатление: никого не смущаясь, молодые люди просто встали и ушли. Для меня это история о моральной глухоте, об отсутствии интереса к настоящей жизни и полном отсутствии уважения к авторам и актерам, которые, пусть ненадолго, на полгода, но отказались от своей яркой и комфортной голливудской жизни и отправились в Африку, чтобы рассказать важную для многих историю и, быть может, хоть что-то изменить своим фильмом.
Текст: kinopoisk.ru