– Насколько я понимаю, Вы с коллегами не первые, кто задался этим вопросом?
– Да такие работы проводятся, но на сегодняшний день никто досконально не знает, сколько и каких микро- и макроэлементов попадает на наш стол вместе с продуктами питания. Поэтому, работу в этом направлении надо вести дальше. В нашем исследовании мы применили несколько важных критериев. Во-первых, изучали содержание тяжелых металлов в органах и тканях крупного рогатого скота. Во-вторых, мы проводили сбор проб в условно безопасной зоне, то есть в хозяйствах, расположенных относительно далеко от промышленных объектов и других источников интенсивного загрязнения окружающей среды. В результате, мы получили, так скажем, фоновый уровень содержания тяжелых металлов в организмах крупного рогатого скота нашего региона. Кроме того, результаты нашей работы имеют значение не только с точки зрения здоровья человека как потребителя мясомолочной продукции. Мы провели обследование всей «пищевой цепочки», оценив содержание тяжелых металлов в почве, кормах.
– Опробованный Вашей группой подход может в перспективе стать обязательным стандартом для оценки экологической безопасности поступающей на рынок продукции?
– Для начала необходимо провести намного более масштабную исследовательскую работу по оценки содержания тяжелых металлов в органах и тканях популяции скота разных пород в различных климатических условиях. А как я уже сказал, наш метод довольно затратный и сложный: надо организовать сбор проб во время забоя скота, взять необходимые анализы, которые стоят очень дорого, обработать результаты.
– Можно как-то конкретизировать сумму затрат?
– Смотрите, определение содержания одного химического элемента в тканях стоит примерно пятьсот рублей, если мы берем весь основной перечень, это уже порядка десяти элементов, соответственно сумма вырастает до пяти тысяч. Это анализ одного животного, а для получения объективного результата по стаду надо взять пробы примерно у тридцати животных. Итого, сто пятьдесят тысяч – это только оплата самих анализов, а ведь есть еще масса сопутствующей работы. Одно дело, если это проводится в формате исследовательского проекта, и совсем другое – если включать в существующий процесс переработки мяса. Для одних хозяйств это будет означать существенный рост себестоимости продукции, а для других (особенно мелких) может стать вообще непреодолимым барьером. К тому же, хозяйства сдают мясо по-разному, одни несколько раз в год большими партиями, другие регулярно по несколько туш. И для вторых введение такого обязательно анализа будет особенно затратны. Поэтому производители добровольно на внедрение такой системы вряд ли пойдут.
– Где-то в мире уже есть подвижки в этом направлении?
– Я думаю, дальше всего по этому пути продвинулись в Евросоюзе, где вообще уделяют много внимания экологической составляющей производства пищевых продуктов. На это есть большой запрос со стороны граждан и государства Европы откликаются на него принятием соответствующих нормативных актов. Там выходят ежегодные обзорные доклады на этот счет, проводится немало исследований подобных нашему. У нас пока, как я сказал, такую работу только начинают, причем, в отдельных регионах.
– Взглянем с другой стороны. Насколько высоким и, соответственно, опасным для здоровья может быть содержание этих элементов? И насколько этот уровень может превышать полученные Вами результаты в относительно экологически чистых районах?
– Начнем с того, что у нас не так много хозяйств, расположенных в непосредственной близости от промышленных зон, особенно, что касается крупного рогатого скота. Так что в целом, уровень содержания тех или иных тяжелых металлов в мясе на прилавках магазинов не должен сильно различаться. Конечно, если не было случая какого-то очагового заражения окружающей среды в том или ином хозяйстве. Еще надо помнить, что эти металлы содержатся не только в мясе, в морепродуктах уровень некоторых из них еще выше, есть они и в растительной пище (животные ведь тоже накапливают их через корма). Так что, фактически, невозможно оценить, какой вклад в накопление этих элементов нашим организмом вносит именно мясо. Далее, чтобы оценить этот уровень, его надо с чем-то сравнивать. У нас данных для сравнения очень мало, похожие исследования проводят в основном за рубежом, у нас я видел такие результаты только по Тюменской и Орловской областях.
– А если сравнить с нормативами ПДК?
– В мясе ниже примерно от двух до десяти раз, в зависимости от элемента и образца. Вообще между разными животными получился довольно сильный разброс, возможно, это вызвано тем, что сами нормы ПДК тоже очень низкие и поэтому даже незначительные колебания хорошо заметны. И это тоже говорит о том, что для получения более объективной картины надо увеличивать массив собранных проб.
– К тому же этот уровень может меняться год от года, в зависимости от экологической ситуации?
– Совершенно верно. Поэтому, по-хорошему, нам нужна система постоянного мониторинга ситуации. Кроме того, было бы интересно посмотреть, как на этот уровень влияют сезоны года. У нас, в рамках проекта не было возможности оценить процесс в динамике.
– Возможно как-то оптимизировать расходы на такой мониторинг? Или это неизбежно скажется на его точности?
– Можно изучать концентрацию тяжелых металлов в волосе животного. И по концентрации тех элементов прогнозировать содержание мышечной ткани и субпродуктах. Причем, можно брать анализы у одних и тех же животных и смотреть, как варьируется результат. Но результаты будут не такими точными, как в случае проб из органов. Кроме того, в процессе работы мы нашли способ упростить пробоподготовку материала для анализа, что заметно его удешевляет. Это стало, по сути, вторым прикладным результатом нашего проекта.
– А первым?
– Первым стало получение информации о том, какое количество того или иного элемента содержится в мясе у обычных здоровых животных в сельской местности, применительно к нашему региону, конечно. Было бы здорово провести подобную работу в других регионах, составить некую карту в масштабах страны. Но для этого должен быть запрос общества и государства.
Источник