11 мая 1980г. у кишлака Хара близ г. Асадабад афганской провинции Кунар в ходе ожесточенного оборонительного боя с превосходящими силами противника погибли 40 бойцов 1-го мотострелкового горного батальона 66-й отдельной "Джелалабадской" мотострелковой бригады…25 человек получили ранения.

По данным разведки, группе из 84 советских солдат противостояло около 200 моджахедов. Противник оставил на поле боя 36 трупов.

“Это все пацаны… Вертушек не будет…

В душе мы все попрощались друг с другом. К двенадцати часам в нашем доме оставалось около двадцати боеспособных солдат. Даже легко раненые переносили боль на ногах, не покидая рубежей обороны. Сожалею, но я не могу назвать их всех по именам, хотя они достойны того. Живые, преданные своими командирами, беззащитные перед ложью, уставшие и оглушенные, сейчас готовились к смерти, не спеша, перебирая патроны, снаряжали магазины…”

Десантная операция началась 5 часов утра с высадки тактического десанта в составе 1 батальона. Из 1 батальона первыми десантировались 1 рота и. о. командира — ст. л-т Сергей Заколодяжный), взвод АГС, взвод ДШБ (л-та Суровцева, 11 человек). Из третьего по счету МИ-8 десантировался минометный взвод л-та Котова (10 человек).

Рассказывает командир минометного взвода лейтенант Котов Игорь:

Тогда нам предстояло силами батальона вытеснить мятежников из ущелья, которое не могли взять наши войска в течение двух лет…

9.15 минут — У реки мои ребята набрали воды и двинулись дальше. Не скрываю — постреливали. Но как-то вяло. Идущие за нами пехотинцы сгрудились у реки, нам-же удалось отойти от водопоя метров на пятьдесят. И тут раздалось требование ст. л-та Шорникова строиться в колонны для движения по дороге вдоль реки. Первые ряды останавливаются, задние стали подтягиваться. Остановилась и часть моего взвода. Все, кто выполнил сию команду или погибли или были ранены.

Настолько глупая команда, что даже спустя более чем 30 лет приходиться кусать локти от злости за решение принятое политработником — трусом.

Как только рота выстроилась для движения на соединение с основными силами десанта по ним открыли огонь с трех сторон. Били более 100 стволов. "Работало" 2 ДШКа, около 50 автоматов и снайпера. Огненый шквал срезает половину подразделения. Ответный огонь. Попытка оказать сопротивление. Паника. Крики раненых. Все бегут к реке, где находят свою смерть. Гибнут Шорников (9.30 — 10.30) — смертельное ранение в спину в районе левой почки, Сальков получает тяжелое ранение (его вынесут из боя его бойцы, он умрет на руках прапорщика Акимова в 14.00), погибает Суровцев (9.30-9.40). В этот момент гибнет и большая часть моего взвода. Раненые плывут по реке или скрываясь ползут вдоль берега, укрываясь прибрежными камнями.

9.25 минут — Со стороны кишлака атака моджахедов под предводительством пакистанских инструкторов в черной одежде. (Позднее генерал Меримский пытал меня и Заколодяжного по вопросу существования такой одежды у духов). В атаке — около 50 — 60 человек. Расстреливают лажащих на песке раненых. Некоторых добивают мачете. Остатки роты тонут в реке. Кое-кому удаётся попасть в стремнину и их выносит в район штаба батальона, расположенного в 2-3 км. от места боя. Страшно. Чтобы от него избавиться жмешь курок, как автомат меняя магазины. Вдали жуткий встречный бой гостки бойцов против духов.

9.30 минут — Контратака 5 или 7 человек из 1 роты и из взвода лейтенанта Суровцева (ВДВ), с автоматами наперевес бегут в сторону наступавших моджахедов.

9.45 минут — Организация обороны старшим лейтенантом Заколодяжным в крайнем доме кишлака Хара похожа на безумие, которому не учат в военных училищах. Стреляют человек пять, остальные в шоковом состоянии прячуться внутри дома и за стенами дувана. Меня цепляет в левое бедро. Пуля на излете, поэтому я вытаскиваю её пальцами. Рядом Деревенченко прикрывает огнем. Вкалываю в себя 4 кубика промедола. Через пять минут начинаю ловить кайф.

9.55 минут — Спустя несколько минут вливаюсь с рядовым Деревенченко — все что осталось от моего взвода) в группу Заколодяжного. Общее количество военнослужащих, оборонявших дом составляло около 30 человек. Еще один мой боец скрылся в сорока метрах от места обороны основных сил — рядовой Дидык. Ему весь день пришлось драться в одиночку.

10.00 минут — И тут началась вторая волна атаки моджахежов. Практически полностью уничтожены остатки первой роты, скрывшейся в складках местности. На берегу тела убитых около 10-15 человек. Остатки добрались до штаба батальона ближе к обеду. Кто-то окопался на берегу (если позволял рельеф). Те, кто остался на берегу погибнут в ближайшие два часа. В этот момент ст.л-т Заколодяжный ставит АГС на бруствер дувана и практически в упор расстреливает атакующих душманов. Он чем-то напоминает Бога войны. Орет что-то. Свистят пули. Падают раненые. А ему хоть-бы хны. Мочит и мочит духов, пока не кончаются боеприпасы.

с 10 до 12 часов атаки длятся непрерывно. Новая атака начинается как заглохнет предыдущая. Впервые встречаемся с тактикой, применяемой моджахедами. Весь огонь пулеметов и автоматов они направляют на обороняющихся, а другая часть моджахедов бежит без выстрелов к дому, где сидят советские воины. На пике боя мы вызываем огонь артиллерии на себя. Радист — парень не потерявший присутствия духа, как робот постоянно передает сообщения в батальон. Мужественный пацан.

Сергей Заколодяжный — и.о. командира 1 роты.

12.00 часов — Постоянно просим оказать помощь с воздуха или огнем арт.батареи. Чувствуем, еще немного… и кирдык. Ни разу ни до этого боя, ни после не приходилось жать на курок в течении двух часов подряд. Болит плечо и кровоточат пальцы. Все вымотаны. Что говорить о духах. Эти еще и бегают. Наверно накурились марихуаны, суки. Пока МИ-8 обрабатывали вершины гор, снижая эффективность атак душманов, удается перекусить. Не поверите, лично видел бойца, рубавшего из банки перловой каши, между приемами пищи, стрелявшего из АК-74. У нас потери составляют человек 10. Трупы складываем неподалеку в глинобитное строение, раненые лежат неподалеку. Их немного. Со стороны зарывшейся в песок роты перестают раздаваться ответные выстрелы.

12.30 минут — Арт.батарея начинает работу. Сделан 1 выстрел прямо в гущу атакующих душманов. Потери у них колосальные. Возможно, человек 7-8 разнесло в клочья. Снаряд 122 мм разорвался в 20 — 30 метрах от нас. Грохот, я вам скажу, впечатляет. Заложило уши. Все родные рожи, окружавшие меня оказались в пыли. Которая расстаяла спустя несколько минут. Второй вытрел пришелся на взвод 3 роты, зарывшейся на гребне вершины, стоящей под директрисой полета снаряда. Убило двоих. По этому квдрату артиллерия больше не работала, и-за вероятности поразить своих.

По данным генерала Смирнова О.Е. артиллерия тогда нанесла огневой удар по базам душманов, выплюнув более 600 снарядов. Удар пришелся на возможные места скопления духов на всю глубину Чардаринского ущелья. Я читал его мемуары про бой в Харе — мура полнейшая. Но об этом ниже.

В этот момент видим приближающийся МИ-8 (если не изменяет память). Уверенный голос пилота: — Ребятя, обозначьте себя… (и) Где отработать?

Не поверите, на глаза навернулись слезы…

13.00 часов — Начинается работа вражеских снайперов. Жара более 50 градусов. Нет воды, кончаются медикаменты. Потеряно еще двое бойцов. Один из них бегал к реке, находящейся в 50-60 метрах. Ему удалось принести около 5 фляжек с водой. Но сам он погиб. Эти глотки воды спасают жизни остальным. Не всякий способен пойти на такой мужественный шаг. Второй был убит, когда ел, прислонившись спиной о стену дувана. Упал, практически без крика. К тому времени интенсивность боя приблизилась к нулевой отметке.

16.00 часов — Моджахеды направляют к нам парламентера. Он приближается на растояние 20-30 метров. Высокий, с белым флагом в левой руке. Что-то кричит, размахивая полотнищем. Предлагает сдаться? Все в доме держат его на мушке. По приказу Заколодяжного его "снимает" снайпер. Око за око. Узнаем, что в расположении штаба батальона тяжело ранен прапорщик Акимов. Двойное ранение руки и проникающее грудной клетки.

До 17.00 — Передышка. Ни выстрелов, ни атак. Замечаем, что через реку по переправе, метрах в трехстах от нас, направляются на "наш" берег около сотни моджахедов (возможно их было человек двадцать, но у страха глаза велики). "Это — конец" — шепчет мне мой рассудок. Превосходство противника над нами достигает 20 (или 10-ти) кратного перевеса! В общем, хрен его знает, какого. Но ИХ гораздо больше, чем НАС. Шанс выжить в таком бою равен нулю. Начинает темнеть.

17.10 минут — Вновь атакуют моджахеды. Атаки грамотные. Огнем ДШКа подожгли крышу строения, где скрывались основные наши силы. Погибает еще один парень, решивший сменить диспозицию. Ему в грудь попадает пуля ДШК. Темнота становится гуще. От огня над головой, от сумрачного монолога Заколодяжного, который можно выразить тремя словами: — Игорь, нам пиздец!

Перемещаемся как змеи, или как черви. Любое сравнение подходит. Прижимаясь пузом к земле и царапая яйца о камни.

18.50 минут — Моджахеды прорывают линию обороны. Они за стеной. Слышны их перекрикивания между собой. Несколько духов залезают на крышу ближайшего строения и стреляют сверху. Но мы еще живы и способны бросить гранату метров на 10, чтобы их осколки накрыли духов как зонтиком. Расскажу, как.

Берешь гранату (Ф-1), прижимаешь ребристое тело большим пальцем руки, дергаешь кольцо, разжимаешь пальцы рук. Предохранительная скоба отлетает (граната все еще в руках), и лишь затем бросаешь её за дувал. Разрыв раздается почти мгновенно.

Если раньше раненых и убитых складывали внутри строения, то сейчас не до них. Они валяются под ногами мешая живым. От крови скользят ноги. Тошнит от трупного запаха. Самыя яростные минуты боя, когда между противниками растояние сужалось до пяти — шести метров. Практический лишь толстый дуван разделял противобордствующие стороны. Время сжимается до плотности металла.

19 часов — Выдвижение в сторону Хары роты Какимбаева одним из взводов командовал Мамыркулов Алик. Возможно они вышли гораздо раньше, еще при свете. Его взвод находился на высоте, если по прямой — 2-2,5 км от нас. В горах, если топать ножками, — все пять или шесть километров. А если еще и в ожидании огня противника — время на движение составит не менее 3 — 4 часов.

До 19.30 — Пытаясь сдержать моджахедов на приемлемом расстоянии, стреляем в ночь без перерыва, благо патронов навалом. И постоянно бросаем гранаты. Лишь бы куда. В живых осталось не более 15 человек (с учетом раненых). На помощь УЖЕ НЕ НАДЕЕМСЯ.

За голову рядового — награда — 150.000 афгани, за голову офицера — 250.000 афгани. Для афганцев это целое состояние.

Решение прорываться самое правильное. Иного выхода просто нет. Сил нет держаться. Хочеться спать. Некоторые засыпают находу, не смотря на визг пуль. Если останемся — погибнут все. Духи вокруг. Рвется кольцо блокады. Рукопашный бой против более чем двадцати моджахедов (по восспоминанию Заколодяжного). Деремся прикладами и кулаками. Штык-ножей нет. Крики раненых с одной и с другой стороны. Такого мне никогда не суждено больше увидеть. Только в кинотеатре в дебильном фильме 9 рота много лет спустя. Удается прорваться к реке. Слышится шум боя в горах, недалеко от места прорыва.

Часть тяжелораненых осталась в том доме, который мы покинули. Так уж случилось, я оторвался от основной группы. И то, что сейчас расскажу — со слов Зэка (Заколодяжного)

Как только наши бойцы покинули глинобитный дом, духи практически мгновенно вошли в него. Зэк говорил, что со стороны дома стали раздаваться крики наших тяжелораненых пацанов, вытащить которых мы практически не могли, ибо каждый тащил какой-то груз. Там духи резали тех, кто остался. Этот факт не могу ни подтвердить, ни опровергнуть.

21.00 — Остатки десанта бредут вдоль берега по глотку в воде. Раненых тащат на себе. По дороге рыщут душманы. Ледяную воду мы почти не чувствуем. При опасности замираем, направляя стволы в сторону берега. Холод пронзает тела. Темень — выколи глаза. Сколько нас тогда вышло? Хрен его знает, думаю человек десять, двенадцать, пятнадцать. Помню, пока шли, мне глотку сжимал раненый, которого я тащил на себе. А когда мы добрались до своих, он оказался мертв. Медленно вылезаем из реки. Нет сил встать на ноги. Сидим, отдыхаем. Лишь, спустя некоторое время, бредем дальше. В рассположение штаба батальона (в 2-3 км. ниже по течению реки) прибываем ночью. Останавливает нас голос часового "Стой, кто идет!". На глазах слезы от радости, что вырвались к своим.

Сладко спит исполняющий обязанности командира МСБ Косинов, спит Князев — и.о. начальник штаба батальона.

Когда я вошел в хибару, где тот устроился, он встретил меня словами "чего так долго?".

13 мая 1980 года вновь идем сквозь Хару. Никого из вышедших из окружения не отправляют в тыл. Всем все по хрену. Даже через двое суток после боя на берегу реки насчитываем около 40 трупов моджахедов и несколько трупов наших бойцов. Приезжают корреспонденты. Двое. Из Москвы. Главное действующее лицо в беседе — капитан Косинов. Такое ощущение, что не будь его, погибли бы все. Он подвижен и с удовольствием рассказывает про ужасы встречного боя. Неизвестно откуда появляются штатный комбат Перевалов и начальник штаба Олейнич. Капитан Олейнич в лицо капитану Косинову говорит: "Положил весь батальон". По своему он прав. Но Косинову по "барабану" он уже видит себя с "Орденом Боевого Красного Знамени" на груди. Представления на себя, на Князева и на Шорникова отправляны одним рейсом.

14.20 Ст.л-та Заколодяжного и меня вызывают на беседу с генералом Меримским (прозванным солдатами генерал-смерть) и подполковником Смирновым. Разговор происходит у одного из старых захоронений. Практически на кладбище. В десяти метрах сидят на корточках все выжившие в том бою. Начальство без погон в навороченных маскировочных куртках с карманами. Смирнов выше Меримского сантиметров на 10-12. Меримский "песочит" Заколодяжного. Слышна фраза:

— А где была разведка? Какие пакистанцы? Куда пошли?

Сергей Заколодяжный что-то отвечает. Говорит об огненом мешке (см.выше). И тут генерал обращается ко мне.

— А вы где были лейтенант?

Отвечаю фразой типа… "стреляли, не было возможностей…не поднять головы. В общем, война была, товарищ генерал". Генерала сей ответ взбесил. Он покраснел, заорал, и стал приводить сравнения с Великой Отечественной войной. Когда с неба сотни бомб падали на землю.

Последнюю фразу беседы помню до сих пор.

"… никого не награждать!".

На поле боя валялось около сорока! трупов дурманов (многих духи успели вынести), а все ущелье "зеленело" от поминальных лент, повязанных на шесты в местах свежих захоронений. По данным разведки, убитых "духов" было более 200, но это за всю операцию, проводимую нашими войсками в Печдарьинском ущелье, длившейся до конца мая 1980 года.

Этот бой — не самая лучшая часть восспоминаний. И факт, это самый тяжелый бой, в котором участвовала 66 бригада. Самый тяжелый бой, в котором участвовал 1 батальон…

Источник : https://aif.ru/archive/1646945

https://www.drive2.ru/c/3182919/

4 августа 1988 года в ходе Афганской войны, выполняя боевой вылет в районе афгано-пакистанской границы, был сбит пакистанским истребителем F-16 заместитель командующего ВВС 40-й армии Александр Руцкой (будущий вице-президент России).

Руцкой в качестве летчика участвовал в боевых действиях в Афганистане с 1985 года и за время службы совершил 485 боевых вылетов. Сбит вражеским огнем он был дважды, причем оба раза — практически в одном и том же месте, в районе печально известной базы моджахедов Джавара (Жавара, как называл ее Руцкой в своих воспоминаниях).

4 августа Руцкой, возвращаясь с задания по бомбардировке и разведке, решил пролететь над базой Джавара, уже год как находившейся в руках моджахедов. Обнаружив в районе базы машины с ящиками, Руцкой решил уничтожить их ближайшей ночью, на что получил согласие от генерала Громова, командующего армией.

По команде Руцкого самолеты сбрасывали над базой светящиеся авиационные бомбы, после чего по колоннам грузовиков наносились удары неуправляемыми ракетами С-5. В ходе бомбардировки восьмеркой «грачей» Су-25, одним из которых управлял Руцкой, было уничтожено три колонны машин, как вдруг во время виража в его кабине раздался звук «Березы» — устройства, предупреждающего о захвате самолета бортовым локатором противника.

«Истребителям передаю: Меня атакуют!» В ответ: «Цель не наблюдаем!», — вспоминал Руцкой секунды перед поражением ракетой. — И в этот момент — мощный удар со взрывом в правый двигатель. Гаснет все освещение приборов и одновременно рассыпается вдребезги фонарь кабины».

На высоте почти четыре километра он оказался выброшенным в катапультном кресле и видел, как неслись к земле горящие обломки его самолета. Раненый, ободранный, испытывавший мучительную жажду после преследования Руцкой провел первую ночь на естественном скальном карнизе, готовясь вести оборону. В ту же ночь рядом пролетали советские самолеты, при помощи светящихся бомб пытаясь обнаружить летчика. Несколько раз Руцкой выходил в эфир по своей радиостанции, но его не слышали из-за большого расстояния.

Выйдя к реке и утоляя жажду, Руцкой был обнаружен вражеским прожектором, со стороны которого по нему ударили автоматной очередью. Руцкой упал в воду и проплыл по течению несколько километров, после чего выбрался и поднялся на соседний хребет. Все это время его мучили незаживающие раны. Один раз ему удалось набрать в лесу неспелых гранатов, поедая которые, он утолял не только голод, но и жажду.

Спустя несколько дней искавшие летчика советские самолеты прекратили поиски, и он продолжал продвигаться к границе, ориентируясь по звездам. У одной из рек во время отдыха он был замечен группой моджахедов, которые открыли по нему огонь, ранив в руку. Летчик снова бросился в реку, проплыв около километра. Вспоминая свое состояние, Руцкой писал, что подумывал о самоубийстве, однако решил продолжить бороться за жизнь.

Вскоре мужчины из деревни догнали летчика и вырубили его ударом в затылок. Очнулся Руцкой связанным у моджахедов, переброшенным через седло лошади, место это было севернее базы Джавара, куда и доставили его через какое-то время — моджахедам хотелось показать ее обитателям того, кто устроил на ней пепелище. Несколько часов пленный висел на дыбе. Руцкой был уверен, что его казнят, однако вскоре его перевезли в другое место, передали пакистанским военным, чьи врачи стали обрабатывать раны.

Поначалу пакистанцы требовали от него информацию о составе войск, системе охраны аэродромов, порядке вывода сил из Афганистана. «Разумеется, я ничего этого не делал». Выяснив личность летчика, пакистанцы стали лучше его кормить, поселили в коттедж. «Но я не продавался и не продаюсь», — рассказывал Руцкой впоследствии в одном из автобиографических фильмов.

В ходе одного из допросов Руцкой увидел и пакистанца, сбившего его на F-16. Обращение с пленным улучшилось, врачи залечили его раны, ему была предоставлена чистая одежда. Вскоре Руцкого переправили в Исламабад, где сообщили, что по решению президента страны Уль-Хака его передадут советскому послу. «Много позже я узнал, чему обязан своим нежданным спасением: меня обменяли на полковника одной иностранной спецслужбы», — вспоминал Руцкой. 21 августа самолет «Аэрофлота» доставил его в Москву, где летчика встречали жена, друзья, руководство ВВС.

Источник публикации: паблик ВКонтакте История и Право

До Нового года оставалось менее пяти часов. Приходилось спешить. Подарки уже были разложены. Но пока не стемнело, нужно было навести их на аэродром шурави.

Хайрулло, старший в группе, деловито осматривал небольшие горки камней, что складывали его юные помощники Мирзо и Бахтияр. Кажется, горки получились достаточной высоты? Или камней нужно было еще немного добавить? Здесь важно было не ошибиться! Рядом с горками лежали реактивные снаряды, которые еще днем они перенесли из небольшой пещеры, что располагалась буквально в сотне метров от их позиции. Реактивные снаряды Хайрулло устанавливал сам.

Ответственное это было дело и не простое - запускать реактивные снаряды с камней. Нужно было не только правильно выбрать направление, но что гораздо важнее - установить правильный угол наклона снарядов. Понятно, что большой точности здесь добиться было сложно. Но рядом с баграмским аэродромом располагался большой штаб шурави со множеством складов и различных подразделений - промахнуться по ним было сложно. К тому же, не случайно Хайрулло считался в банде лучшим специалистом по запускам реактивных снарядов. Не в первый раз он это делал.

Но каждый раз делал это старательно и очень тщательно. Он подходил к каждому снаряду, аккуратно поправлял его. Прицеливался, мысленно рисуя траекторию полета. И у каждого снаряда чуть слышно шептал, как заклинание, одно слово: "Иншалла".

Хайрулло установил последний снаряд. Посмотрел на часы. Все было в порядке. Они управились! Конечно, можно было запустить снаряды и сейчас. Но это было не интересно. Куда интереснее, было запустить их ровно в полночь, когда шурави начнут отмечать свой странный праздник - Новый год. Хотя какой новый год может начинаться в ночь на одиннадцатое джедди (1 января), было не понятно? Ведь все правоверные знают, что Новый год начинается с первого хамаля (21 марта). Да, не случайно шурави называют кяфирами (неверными), все у них не так, как у нормальных людей. Хотя если им нравится отмечать свой праздник, будут им на праздник от него подарки...

- Будут вам подарки, и будет праздник. Самый яркий, самый запоминающийся. - Хайрулло с улыбкой посмотрел на разложенные вокруг снаряды.

. Все было готово. И можно было немного передохнуть. Он присел на землю. Достал из котомки лепешку и немного кишмиша. Разломил лепешку на три равные части и позвал своих помощников. Предложил им немного перекусить. Мирзо и Бахтияр весело откликнулись. Что, что, а повеселиться они любили. Особенно поесть.

Нравилось им работать с Хайрулло. Мечтали они со временем и сами научиться всем его премудростям. Научиться запускать голюли (снаряды) по шурави.

Нравилось, как улетали в небо голюли. Но еще больше нравилось, что старший никогда не забывает их покормить. А Бахтияру нравилось, что Хайруллло разрешает иногда пострелять по шурави из его автомата. Своего у Бахтияра еще не было. Но он очень надеялся, что скоро будет. Не случайно ведь его имя означало Счастливый!

После еды парни заметно повеселели. Они стали представлять, как шурави начнут отмечать свой праздник. И как с неба на них будут падать их огненные подарки. Бахтияр подошел к небольшой сосне. И начал изображать шурави хануму (русскую женщину), которая сначала неприлично танцевала вокруг дерева, а затем испуганно пряталась под ним от разрывов снарядов. Мирзо отложил свой автомат в сторону и начал плясать рядом с Бахтияром. Сначала изображал щурави, пристающего к хануме. А затем скакал вокруг своего товарища, как горный козел, и радостно изображал разрывы снарядов. Это было так смешно, что даже Хайрулло не мог сдержать смеха. Хотя и очень старался.

Парни начали петь какие-то индийские песни. Сначала чуть слышно, а затем все громче и громче. Танцы их становились все смешнее и смешнее...

Из-за этих песен, из-за слез, навернувшихся на глаза от смеха, Хайрулло не сразу услышал и заметил хеликуптар (вертолет) шурави, который неожиданно появился из-за горного склона. А когда заметил, делать что-то было уже поздно.

- Нафахмидам (не понял). - Произнес он чуть слышно.

Хеликуптар шурави, хищно ощетинившийся блоками с неуправляемыми авиационными ракетами, остановился, как вкопанный. И завис метрах в двадцати от них. Пыль, поднимаемая винтами хеликуптара, мешала смотреть. Но Хайрулло прекрасно понимал, что слепит она только его. И его товарищей. А вот пилоту эта пыль ничуть не мешает все видеть.

И держать их на прицеле своих пулеметов. Мирзо и Бахтияр застыли в немой сцене. Они вопросительно смотрели на своего старшего товарища. Но Хайрулло было не до них. Сидя на корточках, он незаметно достал из своего пиджака какую-то бумажку и рвал ее на мелкие кусочки. Не нужно было шурави знать, что там написано! А затем раскрыл свои ладони. И обрывки его удостоверения, выданного исламским комитетом, немедленно унесло куда-то потоками ветра.

Как только хеликуптар опустился на землю, из него выпрыгнули семеро шурави. Один из них деловито залег в паре метров от хеликуптара с пулеметом и взял моджахедов на прицел. Двое стали собирать реактивные снаряды, подготовленные к запуску. И складывать их в небольшой ложбине. Еще двое, молча, подошли к Хайрулло и его помощникам, забрали их автоматы. Ловко обыскали моджахедов и отвели их немного подальше от сосны. И, казалось бы, сразу же потеряли к ним малейший интерес. Хотя, на всякий случай, свои автоматы держали направленными в их сторону.

Тем временем еще один шурави стал крепить что-то к стволу сосны. А второй - разматывать трос у хеликуптара. Командир-шурави стоял в сторонке, внимательно отслеживая все происходящее. Неожиданно он немного приподнял руку, плавно опустил ее и присел на колено. Шурави, охранявшие моджахедов, дали им знак немного пригнуться.

В то же мгновение раздалось два негромких взрыва. Один в том месте, куда шурави относили снаряды. Второй у сосны. Сосна, как подрубленная, упала на землю.

Командир сделал чуть заметное круговое движение рукой перед собой. И его бойцы, подхватив сосну, устремились к хеликуптару. Подвязали ее к тросу и запрыгнули в свою летающую арбу. Командир на прощание улыбнулся моджахедам, шутливо отдал им честь и, чуть пригнувшись, побежал к хеликуптару. Последним уходил пулеметчик. Вскоре все шурави были внутри своей шайтан-арбы. И хеликуптар взмыл в небо. Унося под собой главный трофей этого года - пятиметровую сосну. Вся эта операция заняла не более трех минут.

Моджахеды непонимающе смотрели друг на друга. Потом на небо. Потом снова друг на друга. Что это было? Откуда шурави узнали о том, что они устанавливают здесь реактивные снаряды? Почему они забрали с собой дерево? Вопросов было больше, чем ответов.

Мирзо и Бахтияр выглядели совершенно потерянными. Хайрулло тоже был в шоке, но еще он был старшим. А потому его интересовали совершенно другие вопросы. Как рассказать об этом главарю их отряда? Ведь он ни за что не поверит, что шурави оставили их живыми просто так. И стоит ли рассказывать? А если не рассказывать, то, как объяснить исчезновение их автоматов? И как отчитаться в пусках снарядов? Ведь если они их запустили, снаряды должны были куда-нибудь попасть...

- Ничего, что-нибудь придумаю. - Решил про себя Хайрулло. А своим помощникам, под страхом смерти, приказал никому и никогда не рассказывать о произошедшем. Но даже он понимал, что только что у него на глазах произошло настоящее чудо. Видимо, было в этом празднике шурави какое-то волшебство, раз они подарили Хайрулло и его товарищам такой бесценный подарок - оставили их живыми?

Одного не ведали моджахеды. В Новый год шурави не нужны были их неуправляемые реактивные снаряды. И не нужны были их жизни. А вот эту сосну они приметили еще осенью, когда выходили на очередную засаду. Потому что уже тогда понимали, что на Новый год им нужна будет елка. Когда не было елки, то вполне могла сгодиться и сосна. А если бы не было сосны, сгодилась бы и пальма.

P.S. Когда вертолет с разведчиками 3-ей разведывательно-десантной роты баграмского разведбата приземлился на аэродроме, его ждали уже многие. За несколько минут сосну разобрали на веточки. Так в Новый 1987-й год почти в каждом подразделении в окрестностях Баграма появилась своя маленькая новогодняя "елка". А, значит, появилась частичка настоящего праздника. И дома. Откуда взялись эти сосновые веточки, знали немногие. Но никогда и никому об этом не рассказывали.

Об авторе: Карцев Александр Иванович, с августа 1986 по октябрь 1988 года проходил службу в Афганистане (180 мсп 108 мсд). C 1989 по 1990 год - командир взвода, затем - роты курсантов МосВОКУ имени Верховного Совета РСФСР. С 1990 года по 2002 год преподавал в Московском инженерно-физическом институте. Участник антипиратской компании в Индийском океане и Красном море. Работал в Польше, Австрии, Германии, Франции и др. странах. Подполковник запаса.

http://okopka.ru/k/karcew_a_i/text_0030.shtml

В Светлогорске трое малышей ушли из детского сада и уехали на дизеле в другой город. Хватились детей, когда за ними в сад пришли родители, а тех не оказалось на месте. Мальчикам 3-4 года.

«Ребенку в марте 4 года, он ни разу не ездил на поезде, на вокзале был один раз только, ездим всегда на машине», — пишет мужчина, представившийся папой одного из малышей.

Евгений Новик, машинист того самого дизель-поезда, на котором ехали дети, сбежавшие из детсада, рассказывает:

— На часах было 17.19. Мы уже отправлялись. И вдруг вагонник (это человек, который осматривает вагоны с перрона) крикнул: «Там малолетки». Поскольку мы уже тронулись, я отправил помощника пройти осмотреть состав. Он и обнаружил в первом вагоне маленьких детей без сопровождения взрослых, — рассказывает Евгений.

Малыши сказали, что едут к родителям в другой город, потому что те не забрали их из детского сада. Машинист связался с дежурным по депо, объяснил ситуацию. Было решено сопровождать детей до Жлобина, где их уже ждали сотрудники милиции.

— Все это время, — говорит Евгений, — мой помощник находился в вагоне и смотрел за детьми, чтобы они нигде не вышли. А выйти они пытались. Был среди них самый бойкий Федор. На станции Мормаль он вдруг подскочил и крикнул: «Все, пацаны, погнали!». Хорошо, что помощник был рядом.

В 18.07 дизель прибыл к перрону жлобинского вокзала, где малышей уже ждали сотрудники милиции.

В детском саду, из которого ушли дети, от комментариев отказываются. Сейчас в милиции по факту происшествия проводится проверка, в ходе которой предстоит выяснить, почему дети самостоятельно смогли уйти из дошкольного учреждения.

Источник:https://news.tut.by/society/575468.html