Мистика зеркал
С давних времен у людей к зеркалам особое отношение. И связано это с верой в то, что с помощью зеркала можно проделать немало магических действий, например заглянуть в будущее или защитить себя от дурного глаза. С другой стороны, зеркала занавешивают в помещении, где лежит покойник, чтобы они не запечатлели его образ. Считается также дурным предзнаменованием, если зеркало разобьется или надколется. Конечно, большинство современных людей все эти поверья назовут дремучими предрассудками. Но так ли это на самом деле?
Взять, к примеру, историю, произошедшую в 80-х годах ХIХ века на Сицилии. Там в это время один из жителей города Мессины считался коварным убийцей, но доказать его причастность к многочисленным смертям было практически невозможно, поскольку убивал он довольно необычным способом: своим взглядом.
И тем не менее убийца был наказан. Как-то его внимание привлек костюм, выставленный в витрине магазина. Мужчина остановился и стал внимательно рассматривать вначале костюм, а затем свое отражение. И вдруг в какой-то миг он без чувств упал на тротуар. Выходит, что он убил себя собственным взглядом, отразившимся от стекла. По крайней мере, позже такую версию выдвинули жители Мессины.
Отличить в этой истории правду от вымысла довольно сложно, но, по крайней мере, ни так называемые колдуны, ни экстрасенсы стараются без особой необходимости в зеркало не смотреться. И не исключено, что в этом есть определенная логика. Ведь еще в середине XIX века немецкий естествоиспытатель и техник Карл фон Рейхенбах доказывал, что если исходящие из глаз лучи, несущие негативную энергию, отразятся от зеркала, то они могут принести серьезный вред здоровью как раз тех, кто их послал. И кто знает, возможно, наши далекие предки совсем не зря вместо кулона носили на груди миниатюрные зеркала?
По крайней мере, некоторые из современных ученых уверены, что любой предмет находится в окружении некоего незримого поля, которое обладает отражающей способностью. Если предмет имеет неровности и шероховатости, то поле вокруг него рыхлое, и поэтому он отражает лишь небольшую часть падающей на него энергии. Но если предмет ровный, как зеркало, да еще и блестящий, то это поле у него настолько плотное, что практически любые потоки волн отражаются от него без существенных потерь энергии.
Эту удивительную особенность зеркальных поверхностей давно используют на Востоке. Например, чтобы уберечь себя и своих близких от негативной энергии злого соседа или находящихся рядом с жильем тюрем или больниц, на наружной стороне дома помещают зеркала.
Существует на Востоке еще одно поверье, согласно которому почти все зеркала, кроме отражения отрицательной энергии, могут притягивать положительную. По этой причине лежачим больным, которые не в состоянии самостоятельно выбраться на природу, рекомендуют воспользоваться зеркалом. Для этого его следует разместить так, чтобы через окно примерно под углом 45 градусов на него падала энергия неба, леса, луга и т. д. Отраженные от зеркала пейзажи необходимо направить в глаза больного человека или на нездоровый участок тела.
Иногда в печати высказывается любопытная точка зрения на процесс старения мужчин и женщин. Суть ее в том, что женщины увядают быстрее мужчин потому, что излишне часто заглядывают в зеркало. Опять же этот взгляд вполне согласуется с выводами современной биоэнергетики. Ведь, по сути, исходящие от человека тонкие энергии, особенно из органов зрения, отбрасываются зеркальной поверхностью обратно и поэтому в той или иной степени разрушают его защитную ауру. Выходит, что чем дольше мы смотримся в зеркало, тем больше теряем энергии…
Выше уже говорилось о существовании поверья, в соответствии с которым образ покойника может запечатлеться в открытом зеркале и навсегда в нем остаться, как портрет на полотне. Правда, на зеркальной поверхности это изображение будет невидимым.
И если такое зеркало по какой-то причине окажется в квартире другого человека, то не исключено, что впоследствии его новому владельцу оно может принести немало бед.
Но как в таком случае разобраться: где «плохое» зеркало, а где – «нормальное»? Узнать это в общем-то не так уж и сложно: поверхность такого зеркала относительно холодная. К тому же перед ним гаснут освященные в церкви свечи. И даже если такое зеркало окропить святой водой, оно от этого лучше не станет. Единственная рекомендация для такого случая – просто его разбить и выбросить.
Но если присутствие в зеркале образа покойника или его души – тема спорная и большинством ученых всерьез не воспринимается, то к существованию зеркал, обладающих огромной негативной энергетикой, отношение исследователей совсем иное.
По крайней мере, специалисты по паранормальным явлениям убеждены, что такая энергия особенно в больших количествах накапливается в старых зеркалах, которые за свою долгую жизнь впитали в себя отразившиеся в них сцены насилия, а тем более убийства. Поэтому специалисты по биоэнергетике советуют, чтобы не навлечь беду, отказываться от приобретения бывших в употреблении зеркал. Ведь зеркало не только накапливает негативную энергию, но и может «заразить» ею других людей. Видимо, не зря Иван Грозный, опасаясь сглаза и порчи, приказывал, чтобы зеркала для его жены Марии Нагой делали только слепые мастера.
У многих народов существует поверье, что разбитое и даже треснутое зеркало – дурная примета. И для такого суеверия имеются довольно серьезные причины. Сегодня уже не приходится сомневаться, что разломы в земной коре приводят к появлению так называемых геопатогенных зон, которые, в свою очередь, становятся причиной многих негативных процессов и явлений, отрицательно воздействующих на здоровье человека. Например, у людей, проживающих в домах, которые расположены в этих зонах, появляются проблемы с психикой, а также с внутренними органами. Но ведь трещина в стекле или зеркале – это, в определенной степени, то же самое, что и разлом в земной коре. Разница лишь в масштабах этих двух явлений. Поэтому нельзя отрицать тот факт, что и трещины в зеркале тоже способны накапливать, а затем выбрасывать опасное для здоровья излучение. По этому поводу на Востоке существует мнение, что разбитое окно может стать причиной серьезных заболеваний.
Еще один аргумент в пользу особых свойств зеркал – их использование в гаданиях и предсказаниях. Например, легенды рассказывают, что знаменитый средневековый мистик Корнелиус Агриппа имел особое зеркало, в котором его гости могли увидеть своих возлюбленных.
Итак, зеркало – это вовсе не безобидный предмет нашего быта, а реальная сила, которая при определенных условиях может оказать то или иное влияние на состояние нашего организма. А вот как появляется в зеркалах эта сила и как она воздействует на человеческий организм, выяснять ученым.
Анатолий Сергеевич Бернацкий, «100 великих мистических тайн», 2013г.
Отражение. Глава 10. Все не то, чем кажется
Отражение
Загляни в зеркало своей души
Глава 10. Все не то, чем кажется.
Через неплотно задвинутые жалюзи осторожно проскользнул утренний солнечный лучик. От шкафа полного медицинской литературы перетек на низкий стеклянный столик, с которого перебежал на диван и прыгнул в глаза мужчине, сидящему на нем и проверяющему документ. Заведующий реанимационного отделения Дормидонтов Валерий Сергеевич немного отклонил голову, дочитал последние строки и довольно покивав положил проверенные бумаги в стопку документов на столик.
Откинувшись на спинку дивана, врач замер в ожидании. Через пять минут, ровно в восемь ноль-ноль дверь в ординаторскую распахнулась и в помещение смеясь и толкаясь ввалились две девушки и парень.
– Здрасьте! – хором произнесли они, и видя строго смотрящего на часы врача, начали быстро переодеваться в рабочую форму – халат, шапочку и маску.
Валерий Сергеевич медленно перевел взгляд на возящихся интернов: первая – невысокая симпатичная брюнетка Алиса, которая постоянно «строила глазки» мужской части отделения, чем сталкивала лбами местного психолога Виктора и интерна Пашку. Сам Пашка – высокий нескладный и вечно опаздывающий. И, наконец, постоянно мерзнущая Виктория в неизменных вязанных полосатых носках.
Раздав ребятам задания на день, Валерий Сергеевич отпустил их.
– Виктория! Задержись, – врач дождался, когда остальные выйдут, – у тебя сегодня наблюдение за коматозными.
Девушка вдруг заулыбалась, спрятав за прической лицо. Заметив это, врач продолжил.
– Я же все вижу, Вика. Все видят. Дам тебе один совет, нет, даже попрошу тебя – не привыкай к ним, а к нему особенно. Можешь продолжать рассказывать Михаилу все, что видишь: про Алису, Пашку с Виктором, про бегающего по отделению сына главного врача и его любимую игрушку – огромного черного плюшевого кота. Но ты должна видеть в Михаиле только пациента и больше ничего.
– Я все поняла, – быстро закивала головой девушка.
– Тогда беги работай, – дверь в ординаторскую со стуком закрылась. – Только вот ничего ты не поняла, – вздохнул врач и сев на диван продолжил проверку документов.
Вдруг свет в помещении мигнул, потом еще раз и совсем погас.
***
– Остановка сердца! Валерий Сергеевич!
– Не стой! Три кубика адреналина! И возьми себя в руки!
– Дефибриллятор, я сейчас, я быстро! – трясущимися руками девушка схватилась за прибор.
– Вика, не тупи! Света нет! Непрямой массаж, вперед! Раз, два, три. Раз, два, три! Кислород! Давайте, Михаил, дышите!
– Дыши, Миша, ну пожалуйста. Дыши!
Девушка раз за разом методично надавливала на грудь лежащему на кровати мужчине.
– Никак! Никак! Не получается!
– Хватит, – врач коснулся руки девушки. – Остановись! – он взял ее мокрые от слез ладони в свои и отвел в сторону.
– Нет. Нет! Я не верю! Это не правда, не правда-а-а! – девушка осела на пол сотрясаясь в рыданиях.
Врач приспустил с носа маску и посмотрел на часы.
– Восемь часов семнадцать минут. Пациент так и не вышел из комы. Последний из той нашумевшей автомобильной аварии двухлетней давности с участием автобуса частного перевозчика. Нужно сообщить родным. И, Виктория, мне жаль, правда.
Если вы профи в своем деле — покажите!
Такую задачу поставил Little.Bit пикабушникам. И на его призыв откликнулись PILOTMISHA, MorGott и Lei Radna. Поэтому теперь вы знаете, как сделать игру, скрафтить косплей, написать историю и посадить самолет. А если еще не знаете, то смотрите и учитесь.
Отражение. Глава 9. Встреча
Отражение
Загляни в зеркало своей души
Глава 9. Встреча.
«Не теряться. О чем это он? А в правом кармане у нас…» Я достал предмет, который каким-то образом захватил из палаты – на ладони у меня лежало мое кольцо из скрепок.
– Ой, это мне? – раздался женский голос.
Я медленно поднял голову и увидел рядом с лавочкой мальчика Витю, держащего за руку ее…
– Виктория! – тут же прикрыв правую часть лица рукой, я молча смотрел на нее и не мог вымолвить ни слова, только хлопал губами, как рыба.
– Миша! Ой, простите. Михаил, у Вас все хорошо?
– Это тебе. Ой Вам, – протянул я девушке кольцо.
– Спасибо! Очень мило. А что Вы здесь делаете? Вам нельзя долго сидеть на улице, – отчитала она меня.
– Вик, я забыл шапку в кабинете врача, – подмигнув мне и резко сорвавшись с места, мальчик побежал в сторону больницы. Вдруг из рюкзака Вити, висящего у того за спиной, что-то выпало и с громким протяжным «Мяаааав» добежав до лавочки, прыгнуло мне на колени.
– Сплюшик, маленький мой, где ты был, как ты? – гладил я малыша без остановки, а кот в свою очередь терся об меня и, помявкивая и мурча, бился мне лбом в грудь. – Как же я по тебе скучал, мой черный зубастый зверь.
– Он очень умный. Никто не знает как, но он сам нашел Вас в больнице. А мы с Витей взяли его себе, на время пока Вы в коме, – сказала Виктория.
– Плюх тоже очень скучал, – мы не заметили, как вернулся Витя. — Это ведь Вы сидели тогда на лавочке под дождем? И это ведь Плюху Вика отдала шарф? Я же прав?
Я поднял удивленный взгляд на девушку, перевел его на Витю, потом на Сплюшу.
– Как тесен мир, – и улыбнувшись выпалил. – Виктория, Вика, как насчет выпить чашечку кофе?
– Вы знаете Михаил, мой вечер занят другим мужчиной, – почему-то улыбаясь произнесла она.
Меня будто кто-то по голове ударил, а сердце пропустило пару ударов.
– Вика, тебе не стыдно? Другой мужчина, если что посидит у тети Даши, мне уже не пять лет, справлюсь. И вообще, хватит так про меня шутить! Не смешно, – строго выдал парень и вдруг крикнул:
– Плюхич! – кот поднял голову. – Побежали ловить голубей! – И два сорванца полетели гонять пернатых попрошаек, которые целой стаей паслись около больницы.
– В детстве мама часто читала мне одну сказку, и мне очень нравилась фраза – «когда даришь кольцо это подразумевает, что любовь будет длиться вечно», – тихо сказала Вика, крутя в руках мой подарок.
Я встал, сделал маленький шажок, чтобы встать ближе к девушке.
– Очень на это надеюсь, – и поцеловал ее в уголок губ.
– Вика, Вика, Плюх поймал голубя и пытается съесть его!
– Нам пора, – быстро произнесла чуть покрасневшая девушка. – Завтра я устраиваюсь в эту больницу официально. И в кофейном аппарате у ординаторской мне нравится латте без сахара. Увидимся, Миш.
Спустя минут пятнадцать из дверей больницы выбежал Валерий Сергеевич и обнаружил меня стоящим около лавки.
– А мы его по всему корпусу ищем! Давайте внутрь! В палату! Простынете же! И что у Вас с лицом? Чему вы так улыбаетесь? Что-то съели в психиатрическом крыле?
Я поднял голову к небу и негромко произнес.
– Раньше я рисовал себе в воображении идеальный мир. Но нам нужны те, кто будет нас ценить и любить ни смотря ни на что. Нужна особая сердечная связь. Я понял себя и, кажется, нашел то, что каждый ищет всю жизнь. Я наконец-то счастлив, доктор.
Отражение. Глава 8. Осознание
Отражение
Загляни в зеркало своей души
Глава 8. Осознание.
К сожалению, мое восстановление шло не так быстро, как планировал врач, поэтому посещение родных пришлось перенести почти на неделю – на следующие выходные, о чем я тут же и сообщил родителям и Пашке.
Делать было особо нечего, я начал понемногу вставать с тростью, которую все-таки принесла медсестра. Даже мог дойти до окна и назад, правда с перерывами на передохнуть. В ходе еще одного телефонного разговора с Пашкой я узнал, что мой кот «жив и здоров, остальное позже» – именно так он и сказал. Что же, Сплюша, надеюсь ты нашел себе хорошую семью.
Валяясь, пытался освоить оригами по найденной в тумбочке книге, видимо оставленной прошлым жильцом палаты. К книге были прикреплены две обычные канцелярские скрепки, которые я, бездумно крутя в руках, превратил в что-то напоминающее кольцо, которое вместе с книгой убрал в тумбочку к телефону.
Раз в день в десять утра меня приходил проведать Валерий Сергеевич. На десятый день моего бодрствования вне комы на вопрос – «почему я не могу снять повязки», он, подумав секунд пять ответил.
– Вы можете их снять хоть сейчас Михаил, но будьте готовы, что там не все так радужно, как с левой частью тела несмотря на то, что все давно и зажило.
– Тогда зачем?
– Спрятали повреждения после Вашего пробуждения. Просто предосторожность, для защиты ослабленного разума.
– Я хочу увидеть, – твердо ответил я.
Врач тяжело вздохнул, переглянулся с медсестрой.
– После обеда в палату принесут ростовое зеркало. Постарайтесь его не разбить.
Я решил начать с руки. Сидя на кровати, медленно аккуратно разматывал бинт на правой руке. Боли не было, что уже хорошо. Постепенно из-под повязки начала показываться сама рука и это было отвратительно – вся кожа от плеча до кончиков пальцев была в рубцах и шрамах, будто заживала после сильнейшего ожога. В голове всплыла картинка, как черный дым наплывает на мою руку, и на мгновение я почувствовал резкую, выбивающую из сознания боль. «Но как же так? Я же просто был в коме! Я никуда отсюда не уходил!» Собрал пальцы в кулак, согнул-разогнул руку в локте, покрутил в плечевом суставе – вроде все в порядке, слушается, как и раньше. Затем уже двумя руками быстро снял бинт с торса и с правой ноги, как оказалось, находившейся в еще более ужасном состоянии. Черт, меня чуть не вывернуло. «Я что, прыгал через костер и упал в него?» Опершись на трость, подошел к зеркалу и начал разматывать повязку, закрывающую глаз. Сначала быстро, но чем ближе к концу был этот процесс, тем больше я замедлялся, боясь увидеть результат. Глубоко вздохнув, я резко скинул повязку. К счастью, ранее закрытый бинтом глаз был на месте. Но все равно не видел. «Не вижу!» Голова закружилась, и я еле удержался от падения, схватившись свободной рукой за зеркало и опустив голову. Надо посмотреть, что там. «Давай! Все равно придется!» – мысленно заставил я себя поднять голову и посмотреть себе в глаза. Полностью бордовый белок правого глаза был прошит желто-коричневыми прожилками, зрачок же визуально был в порядке. Но не работал. «Ненавижу!»
К субботе я уже мог выходить из палаты и сам добираться до туалета. В буфете с помощью телефона я купил немного конфет и минеральную воду, гости же придут, а стол не накрыт.
Первыми были родители и бабушка. Я заранее предупредил их о том, как сейчас выгляжу, но мама все равно никак не могла успокоиться и каждую минуту спрашивала больно ли мне. Папа молча обнял и все посещение только улыбался, не отрывая от меня взгляд. А бабушка веселилась – спросила у меня как дела, покрутилась перед зеркалом и убежала творить бардак по отделению, вот ведь неугомонная. Когда родители уже засобирались, в палату вошел Валерий Сергеевич, под руку с бабушкой.
– Ваша? – строго спросил он. Я кивнул.
– Забирайте, она мне персонал расхолаживает. Девушку Вам, Михаил, искала. Прямо так подходила ко всем и рекламировала Вас. Виктория бы этого не одобрила, – тут он сделал вид, что сказал что-то не то и быстро вышел из палаты.
– Виктория? – подхватила бабуля.
– Ну уж нет мама, хватит, давай дадим ему отдохнуть, у нас еще будет время. Звони сын, не забывай, – отец взял бабушку под руку, и они втроем ушли под задорный смех бабушки. Удивительный человек.
Вдруг боковым зрением у зеркала я выхватил какой-то силуэт, повернул голову и...
– Привет Михаил, вот решил тебя проведать, – у окна в своем бессменном пальто и белой рубашке с синим галстуком стоял Виктор, держа руки в карманах брюк.
– П-п-привет, – почему–то начал заикаться я. А ты как тут?
– Говорю же, решил проведать, вижу с тобой все в порядке. Ох уж эти оголенные провода.
– Так это электрический ожог… – проговорил я скорее сам себе.
– Да, и немного обычного, после удара током загорелась и одежда, – психолог направился к выходу. – Ну, я вижу у тебя все под контролем, бывай, надеюсь не увидимся.
Значит ожог. Но как, где и почему он не сказал.
– Виктор! Виктор! – позвал я вслед закрывающейся двери.
– Что? – на уровне ручки в дверь просунулась вихрастая голова маленького мальчика.
– Позови, пожалуйста, дядю, который только что вышел, – попросил я нетерпеливо.
Голова парня на пару секунд пропала, после чего он вошел в палату.
– Так не выходил же никто, и в коридоре пусто. Только я играю в охранника. Я, кстати Вас и охраняю.
– Спасибо, – задумчиво ответил я. «Что это было? Неужели после выхода психолога я на какое-то время потерял сознание».
– А как тебя зовут?
– Виктор, – какое совпадение, вот почему он заглянул на мой зов. – А где твои родители, Витя? – и почему разговаривая с детьми у нас меняется голос и выражения, будто с дебилами говорим.
– Не Витя, а Виктор, – строго поправил он меня. – Вика говорит, что мама с папой в отъезде по работе. Уже три года… Но я знаю, что они обязательно вернутся, обязательно! А пока мы живем втроем, – закончил мальчик, резко вздохнув.
– Не сочти за дерзость, а почему так официально – Виктор?
– Сестра говорит, я рано повзрослел и думаю совсем не как ребенок. Она очень старается – мы играем, ходим в кино, в парки. Так сказать, наверстываем упущенное. Но у нее учеба, работа, своя жизнь. Вы не подумайте, я не жалуюсь, у нас все хорошо. А я, пожалуй, пойду, иначе она меня потеряет и будет ругаться, а мы очень торопимся, – на этих словах мальчик выбежал из палаты, чуть не столкнувшись с моими новыми гостями.
– Живой! – Пашка крепко сжал меня в объятиях и тут же отпустил. – Тебе не больно?
– Я рад видеть вас, Пашка, очень рад! – вслед за ним заметно округлившимся животом вперед зашла Алиса.
– Привет Мишка, мы тоже рады, – улыбаясь и поглаживая живот сказала девушка. – И не переживай, все хорошо, теперь точно все хорошо. И Паш, скажи ему.
Парень вдруг как-то сник.
– Ты не обижайся только, я же не знал. И вообще сначала сядь.
Дождавшись, когда я окажусь на кровати, он продолжил:
– И не перебивай, пожалуйста. Помнишь я давал тебе визитку папиного психолога? По глазам вижу, помнишь. Так вот, никакого Виктора нет.
– В смысле?! – воскликнул я.
– А вот так. В тот день папе на голову упал не человек, а дырокол, выброшенный из окна посетителем главного врача. Наверное, неделю после этого папа разговаривал сам с собой, зачем-то снял и оплатил на год вперед небольшой офис в центре города. В офисе он распорядился установить большое зеркало во всю стену, поставил столик с кружкой и кресло. В итоге помогал папе уже не психолог, а психиатр. Папе было стыдно сознаться, но после случая с тобой, он рассказал мне правду.
– А Виктор? – хрипло спросил я.
– Бред сумасшедшего, фантазия, облеченная в визитки и никем не посещаемый офис. Никем, кроме тебя, конечно. Поверь, я не знал, я думал, ты ходишь к специалисту.
– Стоп, но я же видел Виктора, вот только что, – Пашка и Алиса как-то странно переглянулись. – Мы, наверное, пойдем, Миш.
Я решительно встал, не забыв мой бессменный атрибут – трость, и опираясь на нее, как мог быстро, пошагал к лифтам. Спустившись на первый этаж, вышел на улицу, осмотрелся и на лавочке у клиники обнаружил того, кого оказывается не существует. Виктор сидел все в той же позе, что и во время сеансов – нога на ногу, руки в замке.
– Присаживайся, поговорим, – указал он кивком головы на свободное место рядом с собой.
Доковыляв до лавки, я плюхнулся на нее и... Не знал, что спросить. Виктор тоже молчал, предлагая начать мне.
«Что происходит, почему Пашка сказал, что Виктора нет, вот же он. А если подумать». В голове начали всплывать обрывки фраз: «расскажите потом, что же там такое, туда никто не ходит», «я не тактильный, обойдемся без рукопожатий», «считай ничего этого нет».
«И я ведь сам включал и выключал свет в кабинете психолога. А зеркало, о котором говорил Пашка, столик и всего лишь одно кресло. И сейчас в палате он стоял у зеркала. Отражение» – дошло до меня.
– Вижу, что ты все понял, – Виктор, вытянул скрещенные ноги и засунул руки в карманы брюк.
– Кто ты?
Он повернулся ко мне – в глазах плескалась тьма. Тьма, которую я недавно видел, ощущал, причинившая мне столько боли. Я резко отшатнулся, чуть не упав с лавочки, но видя, что ничего не происходит, вернулся в прежнее положение и постарался успокоиться.
– Ты тот дым, что живет в коридоре?
– И, да и нет, – уклончиво ответил Виктор. – Скорее я и есть коридор. Я всегда был в тебе, я твоя совесть – можешь гордиться, она у тебя есть.
– Но почему ты появился?
– Ты считаешь, ну раньше считал себя непрошибаемым, непоколебимым, но это не так. Ты эмоциональный и ранимый, как и все чувствуешь и боль, и радость, и разочарование, и тебе не чужды чувства привязанности и сострадания. Просто ты боялся себе в этом признаться и держал все эмоции в себе. К сожалению, в какой-то момент любая чаша переполняется, и хорошо, если ее просто переливает, но иногда случается взрыв. Подобный взрыв, или лучше сказать срыв, спровоцировала ситуация с Алисой.
Следующие минут десять я в тишине пытался переварить все сказанное Виктором.
– Получается коридор подтолкнул меня во внутреннем плане и сейчас те чувства, что я уже давно привык имитировать, начали проявляться по-настоящему? Даже страшно немного.
– Ничего, привыкнешь.
– А как же притча о стакане? – спросил я.
– Ты уже читал ее раньше, несколько лет назад на одном из сайтов в интернете.
– А ожоги? – повернулся я к Виктору.
– Короткое замыкание от торчащего из стены провода – последствия ремонта на скорую руку. Выключая свет в офисе, ты случайно задел оголенную часть, находящуюся под напряжением, и упав от удара током загорелся. Потом как-то смог найти в себе силы выползти в коридор, где и сработала система пожаротушения, но часть тела уже обгорела, а глаз был необратимо поврежден электричеством.
Виктор вдруг встрепенулся и засобирался.
– Ну а мне пора бежать.
– Мы еще увидимся?
– В рамках коридора – надеюсь нет, а так, я – это ты, я всегда с тобой. Кстати, проверь правый карман и не теряйся.
Мой «психолог» встал, взмахнув полами пальто и растворился в толпе выходящих из больницы людей.
Отражение. Глава 7. Палата
Отражение
Загляни в зеркало своей души
Глава 7. Палата.
Я проснулся от того, что сквозь веко левого глаза снова пробивался ненавистный холодный белый свет. «Отпусти меня коридор, умоляю, отпусти». Полежав еще около минуты, я попытался открыть глаза, но сделать это почему-то не удалось. На пару мгновений меня охватила паника, но хотя бы один – левый глаз, но начал понемногу разлепляться. «Что с ним? Такое чувство, будто я не открывал его неделю. Так, вибрации вроде нет, спокойно, лежим и восстанавливаемся. Все тело затекло, ничего не чувствую». Да и вставать на самом деле не хотелось. Не хотелось вообще ничего, на грудь как будто положили мешок с чем-то очень тяжелым. Спустя, наверное, пол часа меня отпустило, и я продолжил попытку открыть глаза. Правый так и не работал, но левый все же поддался и показал мне, что я лежу на кровати. Кровь ударила в голову – «не в коридоре, не в коридоре!» Стараясь успокоиться, я продолжил осматривать все, что мог охватить один лишь глаз. Похоже это была больничная палата. «Меня спасли и пытаются лечить? Что случилось? Надеюсь, это не сон и не выдумка умирающего от боли сознания! Главное снова не заснуть! Не хочу в коридор! Нет! Ладно, спокойно. Что тут есть еще». Поведя взглядом в сторону двери, понял, что в комнате я не один. На стоящем рядом стуле, закинув скрещенные ноги на кровать, сидела девушка и что-то сосредоточенно печатала на ноутбуке, иногда ненадолго прерываясь. Но увидел все это я не сразу – уставший глаз медленно скользил по кровати, наконец дойдя до ступней девушки, одетых в толстые вязанные носки в сине-желтую полоску, затем начинались заправленные в эти носки черные махровые штаны. Все выше колен закрывал белый врачебный халат, но и под ним угадывалась теплая одежда – что-то вроде свитера с высоким горлом. Взгляд поднялся еще чуть выше – на плечах лежали локоны каштановых волос, обрамляющее лицо сердцевидной формы, на котором расположились – маленький острый подбородок, плотно сжатые губы, аккуратный нос, задумчивый взгляд глубоких каре-зеленых глаз. И я пропал, утонул в них. Какой-то жар охватил все тело, хотелось кричать, смеяться, что-то делать. Кто она? На бейджике, прикрепленном к ее халату, было указано только имя – Виктория.
Вдруг девушка, будто ощутив что-то, резко посмотрела на меня.
– Ты проснулся?! – в эти два слова она как-то умудрилась вложить и удивление и… Радость?
После этого девушка вскочила, чуть не уронив ноутбук.
– Простите, я скажу, что Вы проснулись, – залившись краской, она выбежала из палаты.
– А ботинки, – еле прошептал я пересохшим ртом. Но девушка уже убежала.
Дальше мое сознание похоже просто не выдержало такого количества новых эмоций и понимания, что я свободен. «Я больше не в коридоре! Я снова дома!»
Не знаю, сколько я был в отключке, но при следующем пробуждении застал в палате крупного мужчину в белом халате, руководившего установкой мне капельницы.
– Добрый день, уважаемый, – улыбаясь произнес врач, – не переживайте, еще неделя восстановительных растворов и вы сможете бегать, аки горный козлик, весело стуча копытцами. А пока спать.
«Какой-то чудной мужик», подумал я и снова провалился в сон. Позже от врача я узнал, что лежал в коме чуть больше года. Следующие три дня я провел, просыпаясь на короткие, до десяти минут, промежутки времени, в которые мне не разрешалось разговаривать, совсем. Так же попали под запрет снятие повязок с правой ноги, руки и глаза – неужели все, что со мной произошло было правдой. Не хочу пока даже думать об этом. И как же приятно, оказывается, спать без сновидений и просыпаясь не видеть эти бесконечные двери.
Проснувшись на четвертый день, я немного, на сколько хватило сил, приподнялся на подушке, прислонив ее к спинке кровати. Аккуратно покрутил шеей и увидел на тумбочке слева свой телефон. Кое как размяв затекшую руку, после пятиминутных усилий я все-таки смог достать заветную трубку. «Так, включить, разблокировать, заряжен – удивительно, конечно. На дворе суббота, октябрь, брр, не люблю осень, да и зиму в общем-то тоже. Даешь тепло народу! Дальше у нас несколько старых пропущенных вызовов – родители, бабушка, Пашка, Алиса. Как же я по всем вам соскучился!» Затем я вошел в мессенджер и нажал на видеозвонок абоненту «папа». Спустя три гудка на экране появилась небритое папино лицо.
– Лена беги сюда! Мишка на связи! – не выдержав папа сам поднялся и побежал маме на встречу. На экране появилось новое лицо.
– Мишка, родной, мальчик мой, как ты? Нам сказали, что ты проснулся, но приходить пока нельзя, – зачастила срывающимся голосом мама. – Скажи что-нибудь, что болит, где, как ты себя чувствуешь?
Я смотрел на них и не мог вымолвить ни слова, как же они постарели. И папа, так хвалившийся всегда своей шевелюрой орехового цвета, теперь полностью седой – в горле как будто все сжалось.
– Я жив мам, все хорошо, жив и поправлюсь.
– Когда к тебе можно прийти? – быстро спросил папа.
– Не знаю. Врач сказал, что дня через три я смогу вставать на ноги. Может быть тогда и можно. Я обязательно скажу.
– Подожди сынок, сейчас приведу бабушку, она рада будет тебя увидеть, – мама со слезами на глазах отошла от экрана телефона.
– Как ты сын? – устало спросил папа.
– Лучше пап, серьезно, я справлюсь, только вы не переживайте больше, я точно справлюсь.
– А вот и я, – бодро втиснулась в разговор бабушка. – Как ты, Мишка? Лена говорит, ты глаз потерял. Все остальное-то на месте, работает? Внуков хочу. Внуков, внуков! – скандировала она.
Горло опять сжалось, по щеке потекла соленая струйка.
– Простите меня! Никакой я не крутой, я просто запутавшийся неудачник. Надеюсь, когда-нибудь вы меня простите.
– Не надо, не извиняйся. Мы и так тебя любим, ведь ты наш сын, – ответил папа и резко отвернулся, передав телефон маме.
В этот момент дверь палаты открылась, и спиной вперед в нее вошла пожилая медсестра, везя за собой капельницу и столик для смешивания раствора. Вслед за ней в палату вошел врач.
– Это что еще такое? Откуда телефон? Рано же еще!
Я даже как-то немного вжался в подушку от такого напора.
– Лежал на тумбочке, когда я проснулся.
– Витька чей принес, – проворчала медсестра.
– Да, он мог, – согласился врач. – Но на сегодня разговоров хватит. Помашите родным ручкой и кладите трубку.
– Мы все слышали сынок. Не забудь узнать, когда нам можно приехать. И звони, мы будем ждать, – сказала мама и нажала на кнопку отключения.
Врач подошел ко мне и протянул руку. Тяжело вздохнув, я отдал ему телефон, который через пару мгновений оказался в верхнем выдвижном ящике все той же тумбочки. «Ну хоть недалеко убрал и то хорошо».
– Смотрю вы активно идете на поправку, – листая мою карточку сказал врач. – Ладно, родным напишите, пусть в понедельник приезжают, после четырех, как раз капельница закончится, и вы пообщаетесь. Но повязки не снимать! Рано еще, для них точно рано.
Мужчина положил мою больничную карту на столик медсестре и направился на выход.
– Простите, – позвал его я. – Я не запомнил, как Вас зовут.
– А я и не представлялся, если уж на то пошло, – рассмеялся врач. – Дормидонтов Валерий Сергеевич к Вашим услугам'с господа'с, – и сделал движение, будто снимает шляпу.
– Валерий Сергеевич, когда я очнулся, тут была девушка, Виктория, кажется.
– Виктория? – удивленно произнес врач отвернувшись. – Нет, не слышал о таких, у меня такие не работают.
На меня вдруг накатила такая дикая депрессия, что я просто обмяк в кровати и провел в прострации, наверное, минут тридцать, а потом еще примерно столько же приходил в себя, пытаясь понять – я точно ее видел, я помню ноги в полосатых носках.
В палату зашла медсестра, чтобы забрать капельницу.
– Бесчувственный чурбан, – произнесла она негромко, увидев мое состояние.
– Это вы мне?
– Нет, конечно, это я про Сергеича, – продолжила женщина. – Вика твоя и правда не работает у него, но интернатуру проходила у нас и закончила ее как раз неделю назад. За тобой следила, ухаживала, все смены рядом проводила. Утром вот заходила, какие-то документы забирала, но ты еще спал.
– Спал, – пробормотал я. – Спасибо Вам большое. Правда, от всей души!
– Да не за что, – отмахнулась женщина и, уже выходя из палаты добавила, – я тебе еще старую трость моего мужа завтра принесу, начнешь потихоньку-полегоньку вставать, а то валяется он.
***
Ближе к вечеру я достал из тумбочки телефон и набрал Пашку. Я не знал, что скажу, просто поддался порыву.
– Алло? – как-то неуверенно ответил парень.
– Привет Паш, как дела?
– Мишка! Очнулся! Живооой! – вдруг закричал он. – Лиска, ты слышишь? Мишка! Это Мишка!
В динамике раздался звук передачи телефона и услышал ту, кого в глубине души боялся услышать.
– Привет Миша, как ты?
– Прости меня Аля! Я мудак!
– Все хорошо Миш, мы заходили к тебе, наверное, месяц назад. И ты все сказал, все что мне было нужно.
– Сказал? – не понял я.
– А ты не в курсе? Иногда ты разговаривал вслух, не выходя из комы. Врачи решили, что это происходит в моменты эмоционального напряжения. Все хорошо Миша, я тебя простила.
– Спасибо, – тихо ответил я. – Врач сказал, что в понедельник мне можно увидеться с родными. Приходите, пожалуйста.
– Это Мишка! – радовался где-то на заднем фоне Пашка. – Мы будем! Обязательно будем!
Отражение. Глава 6. Боль и страх
Отражение
Загляни в зеркало своей души
Глава 6. Боль и страх.
Как оказалось уснул я и в реальности. А в реальности ли? Все же что такое этот коридор? Сколько я здесь? К вибрации я постепенно даже привык, правда изредка накатывающее чувство страха, как бы это ни прозвучало, пугало меня до ужаса. Тавтология, но что поделать.
Я встал и пошел по коридору, просто чтобы размяться. Подергал за ручки несколько дверей подряд, поковырял ковер, пробежался – так я проводил последние... Внутренние часы давно сбились, я не понимал сколько время, день или ночь, да и вообще сколько дней прошло, а может нисколько, голова гудит. Зажав виски, я прислонился спиной к стене коридора – вибрация, она усилилась. Вдруг моргнул свет, впервые за время моего здесь пребывания. Что-то меняется! И не понятно хорошо это или плохо.
Вибрация нарастала, и волны страха стали чаще. «У меня дежавю? Я уже испытывал подобное, но где, когда. Вспоминай, вспоминай! Точно! Во снах, уже здесь, когда я убегал. Мне снились вибрация и страх. Может это совет, подсказка?»
Теперь нужно понять с какой стороны идет вибрация. В этот момент со спины накатила очередная волна страха – понятно. Ну я не совсем дурак, пойдем в противоположную сторону, может позже что-то прояснится. Все-таки наконец начались изменения, хоть такие.
Спустя пол часа страх основательно поселился во мне и уже не уходил. Непроизвольно я прибавил шаг, появилось чувство, что там, откуда идет ужас и вибрация, кто-то есть. «Я же от кого-то убегал во сне». Проблема в том, что каждый раз я просыпался весь сырой от ужаса и с дикой болью по всему телу. И это был только сон, а что меня ожидает здесь. Даже представлять не хочется, поэтому идем, пока идется.
«Надо занять голову, отвлечься. О чем я думал перед сном? Ах, да, интересно, как там мой маленький Сплюшик».
Не смотря на отсутствие глаза, котенок был полон жизни, игрив и кусач. За пол года нашей с ним совместной жизни из милого Плюши он превратился в большого наглого мохнатого Плюхана. Но для меня он так и остался тем ласковым котенком, который будто поняв мою просьбу, каждое утро, когда я собирался на работу, просыпался, коротко мяукал мне, после чего снова засыпал. «Спасибо малыш, жаль, что ты меня сейчас не слышишь, я очень скучаю».
От усиливающейся вибрации и страха уже стучали зубы. Я начал понимать, что на краткие мгновения сознание начало просто отключаться, видимо срабатывало что-то вроде внутреннего предохранителя. Ужас нарастал, стало тяжело идти – тряслись колени, подкашивались ноги. Опершись рукой о стену, я усилием оставшейся воли заставил себя идти вперед, прочь от неизвестности... И боли? Да, я ее боялся. Не любил и боялся.
Говорят, в стрессовой ситуации мы начинаем соображать чуть быстрее. В голове снова начала биться мысль – «что я здесь делаю, за что я здесь, как выбраться? Какое такое плохое зло я сделал этому миру?»
В сознании всплыл образ Алисы. «Ну и что? Расстались, с кем не бывает?» Только я так подумал, как страх усилился, и потеряв сознание я упал на ковер. Не знаю, сколько я так пролежал, но обернувшись увидел, что с коридором не все так, как раньше. Лампочки в дальнем конце коридора, откуда я пришел – они не горели. И, судя по всему, постепенно гасли по мере приближения чего-то или кого-то ко мне. Я вскочил и что было сил в ослабших ногах побежал. «Нет, пожалуйста, помогите!» Обернувшись посмотреть на ситуацию за спиной, я споткнулся и кубарем покатился по ковру. «Нет, нет, пожалуйста! Что мне нужно сделать? Я хочу жить! Алиса, Алисочка. Да! Я соврал! Я внушил себе, что все было именно так, но...»
Но в то воскресное утро мы не сели и не поговорили. Нет. Пока она спала, я собрал свои немногочисленные вещи и уехал. Сбежал! Конечно, спустя час, когда она проснулась, мой телефон начал разрываться от звонков и сообщений во все мессенджеры. Я не отвечал. Звонили и родители и Пашка, видимо она искала меня, переживала. Но я всех проигнорировал. В понедельник Алиса ждала меня у входа на работу – посыпались вопросы, слезы, уговоры. И снова я молчал с каменным выражением лица. Думаю, я боялся признаться и ей, и себе, что не любил. Что чувств не было даже в начале. А она? По-моему, она влюбилась, но не в меня, а в тот образ, который пыталась слепить.
Но это еще не все – после того дня, как я уйдя к психологу, оставил Пашку и Алису, они начали общаться чуть ближе – переписки, вечерние звонки. Пашка, не стесняясь и не скрывая делился со мной всем. А я начал редкими сообщениями напоминать о себе Алисе. По сути, мне это не было нужно, я не собирался ничего менять, но зачем-то продолжал это делать. Да, я понимал, я видел, что ей плохо. Часто на работе ловил на себе ее взгляд полный надежды и каких-то еще эмоций. На корпоративах иногда шутил с ней, подливал напитки, но всегда держал дистанцию. Теперь понимаю – я играл. Играл с чувствами и эмоциями живого человека! Влюбленный Пашка не замечал, что я творю и продолжал рассказывать мне о себе и Алисе. Жаловался, что она почему-то часто грустная и редко соглашается встретиться, даже не позволяет довести до дома после работы. Но я-то понимал, в чем проблема, скорее в ком. В дни запланированных Пашкой встреч, я будто ненароком ловил взгляд Алисы, находил повод даже просто пройти мимо нее, задеть рукой. Ее глаза загорались искрой надежды, Пашке она говорила, что занята, а я в итоге в конце рабочего дня, молча уходил домой. И да, я знал, что она уходила в туалет и плакала, я все это знал, но не делал ничего, чтобы это исправить.
«Я умру здесь и так не смогу ей ничего сказать».
Лампочки гасли все ближе к тому месту, где я сидел. И, что удивительно, там, где пропадал свет, наступала сплошная тьма, за завесу почему-то не поступал даже свет от соседних, еще светящих ламп. Вдруг тьма шевельнулась, и из нее медленно выплыл черный дым, который начал заполнять коридор, приближаясь ко мне.
«Нет! Нет, пожалуйста!» Я попытался встать, но ноги не слушались. И я пополз. На онемевших от страха руках я полз, часто ударяясь лицом об пол. Боль в носу и пятно крови… «Наплевать! Главное выжить! Я уползу! Помогите кто-нибудь, умоляю!» Обернувшись посмотреть, как далеко преследователь, я застыл в ужасе. Нет не так – в УЖАСЕ! Черный дым висел буквально в полуметре от меня, заполонив все пространство пройденного коридора. Я попытался сдвинуться, но страх сковал мышцы.
Дым подплыл ближе и начал обтекать мою правую ногу, в которую тут же пришла нестерпимая боль. Я кричал, выл, умолял пощадить, но черная дымка медленно поднималась вверх по ноге.
– Аля, Алечка, прости меня! – вскричал я в потолок. – Будь счастлива! В глубине души я ревновал тебя к Пашке! Лиска! Прости!!!
– Давно глупый, давно уже простила, – донеслось до моего воспаленного сознания.
– Пашка! Ты хороший человек и верный друг! У тебя все получится! И прости, что использовал твою дружбу!
Я почувствовал, как туман немного замедлил движение, но не остановился. Проведя рукой по лицу, осознал – я плачу. «Плачу? Да, и пусть! Я заслужил это! Боль и слезы!»
– Папа! Мама! Простите меня! Я никогда не слушал вас, а только грубил и требовал! Я люблю вас! Да, я только сейчас это понял! Простите мне всю боль и переживания! Я идиот!
Медленно, но верно дым, поднявшись по ноге, начал охватывать правый бок и руку. От боли казалось, что в меня воткнули и прокручивают внутри тысячи раскаленных игл, на краткие мгновения я терял сознание, но полное забытие не приходило. Наверное, так и должно быть, никаких поблажек, так мне и надо.
– Бабуля! Я так редко навещал тебя! Бросил в одиночестве после смерти деда, изредка заезжая за очередной купюрой. Я моральный урод! Прости меня, если сможешь!
Черная масса, не останавливаясь двинулась к голове – сначала шея, потом правая щека. Я уже не мог кричать, только шептать и выть от все усиливающейся боли.
– Простите меня все! – тихо произнес я. – Всю жизнь я врал сам себе... Но теперь я понял, жаль, что поздно.
В этот момент дым дошел до правого глаза и медленно начал заполнять его.
– Прости меня, Сплюшик, ты снова остался один в этом злом холодном мире. Прости…
И, наконец, сознание сжалилось надо мной и погасло.
Отражение. Глава 5. Новый друг
Отражение
Загляни в зеркало своей души
Глава 5. Новый друг.
От психолога я вышел весь в растрепанных чувствах. Не знаю, как объяснить, но именно так я себя сейчас ощущал. Рядом с клиникой располагался недавно благоустроенный властями сквер. Прогуливаясь по центральной аллее, я приблизился к ближайшей лавочке – уже изрисована баллончиками. Вот ведь гады. Ага, гады, а ведь я тоже пару раз в свое время также баловался, но как давно, кажется, это было. Попробовав рукой, красится или нет, я сел посередине лавочки. Напротив меня метра через три на асфальте сидел грязный серый то ли щенок, то ли котенок.
Незаметно для меня наступил вечер, зажглись фонари и пошел мелкий дождик. А я сидел и смотрел в никуда, в пространство. Мимо проходили люди, они смеялись, плакали, выясняли что-то, чаще просто молчали целеустремленно направив взор вперед, будто не замечая этот холодный мир вокруг. Вдруг раздался тихий писк, потом еще раз. В этот момент к мокрому комочку шерсти подошла невысокая девушка и протянула руку, чтобы погладить малыша. Но стоящий рядом с ней маленький мальчик, не по возрасту сурово сказал:
– Сестренка, не надо, пошли пожалуйста. Всем не поможешь, – он огляделся и обвел людей вокруг свободной рукой. – Смотри сколько их вокруг, кто-нибудь да остановится. Пошли домой, ты простудишься.
Мальчик взял сестру за руку и начал уводить ее в сторону. Девушка же вдруг резко оглянулась. – Подожди минутку, – и подбежав к жмущемуся к бордюру малышу укрыла его шарфом, который еще мгновение назад был обернут вокруг ее шеи. После чего встала и подошла к мальчику.
– Вот теперь пошли.
Уже издалека, я услышал звонкий детский голос.
– Пока котик! Не мерзни, пожалуйста! – не такой ты и суровый оказался, улыбнулся я про себя.
И все-таки это кот. Так, я снова отвлекся. О чем я думал? О проходящих мимо людях. Почему-то в голове всплыли несколько строк стихотворения моего хорошего знакомого:
«Нехотя двигаюсь к дому я,
День мой окончен рабочий.
Жить одному – хорошо!
Быть одному... не очень.»
А мне хорошо быть одному? Вроде бы да, нормально же. Но все равно чего-то не хватает, человек существо социальное, ему нужно поговорить, да хоть с телевизором, но и его у меня нет.
В этот момент к дождю добавился снег – противный и сырой.
Когда я выходил из кабинета Виктора, до меня донеслись его последние за сеанс слова:
– И не сиди на месте, действуй! Хватит быть зрителем собственной жизни! Все, что ни делается – к лучшему!
– Только не всегда к моему, – прошептал тогда я.
И вот я уже сырой от только усилившегося снега с дождем сижу на лавке и... А чего я, собственно, раскис? Нужно что-то делать, чем-то занять себя. Взгляд невольно упал на котенка. Если мне холодно, то как же замерз он.
– Кис-кис-кис, – позвал я кота. Но меховой комочек, даже не шевельнулся. Э, так не пойдет, нужно спасать животинку, подойдя к бордюру, потрогал малыша – дышит, отлично. Я расстегнул куртку до половины, потом подумал и расстегнул еще и кофту, которая тоже была на молнии. Аккуратно взял котенка правой рукой под животиком и положил его под кофту греться.
Ехать домой на автобусе не хотелось, да и малыша нужно скорее отогреть, поэтому выйдя из сквера к дороге я открыл первое попавшееся приложение такси и нажал на вызов машины. Пока шел поиск свободных авто я, переминаясь на замерзших ногах, поддерживал завозившегося котенка двумя руками, чтобы тот не выпал. Но предложений такси не было, ни через минуту, ни через пять. Что же делать? Я начал крутить головой в поисках остановки общественного транспорта. В этот момент окно припаркованной недалеко от меня машины опустилось и молодой парень, на вид студент, явно сдерживая смех, предложил довезти.
– Я же вижу, вам очень надо, – не удержавшись хихикнул он в кулак. – Только вы это, давайте на заднее сиденье.
Я, не раздумывая согласился, прыгнул в машину, и черный седан понес нас в сторону дома. Всю дорогу я ловил на себе смеющийся взгляд водителя в зеркале заднего вида. Достал телефон, включил фронтальную камеру – с лицом и прической все нормально. Может что не так с одеждой? Аккуратно, как мог, чтобы не потревожить отогревающегося жильца, я осмотрел себя, но ничего странного, или вызывающего смех не обнаружил. Ладно, главное скоро мы будем в тепле.
Уже когда я выходил из машины, парень заржал не стесняясь.
– Поторопитесь, главное донесите до дома, – продолжая смеяться он включил музыку и уехал. По дороге к подъезду я все думал, над чем смеялся парень. Он же вроде не видел котенка, а только то, что я поддерживаю выпирающий живот.
У подъезда стоял бессменный постовой-курильщик дядя Вася.
– А че он ржал?
– Да и сам не понял, – ответил я.
А потом вдруг, как понял. Ну и молодежь пошла, ладно вошел в положение, хоть и не о том подумал.
Быстро поднявшись в квартиру, я первым делом зашел в ванную комнату за махровым полотенцем. Потом пройдя на кухню, расстелил его на столе и положил на него все еще сырого и трясущегося от холода малыша, тут же свернувшегося комочком – жив, а остальное не важно. Включив для дополнительного тепла пару конфорок на плите, я в шутку дал указание котенку лежать и не двигаться, пока я сам не переоденусь.
Сняв с себя насквозь промокшие вещи и закинув их в стиральную машину, на минуту залез в теплый душ и только после этого вспомнил, что банное полотенце сейчас на кухне. Долго нежиться себе не позволил, быстро сполоснулся, кое как вытерся полотенцем для рук и побежал на кухню.
Котенок, видимо немного отогревшись, уже лежал пузом вверх раскинув лапки в стороны. И ведь ровно под лампочкой, прямо как на пляже.
– С тобой же все в порядке? – спросил я вслух, почему-то испугавшись такой его позы. Но ответный короткий «мяв» успокоил меня, и я начал потихоньку вытирать шерсть одним из углов полотенца, который в момент стал очень грязным.
– Большое мягкое полотенце у меня одно, поэтому пошли мыться, – я уже разговариваю с котом, и когда только успел до такого дойти.
В ванной я посадил малыша в раковину, взял душ и включив слабый напор теплой воды начал смывать грязь с шерсти. Под серой коркой и грязью оказался чисто черный, будто угольный котик. На удивление, он мужественно перенес водные процедуры, ни разу не пискнув. Уже отмытого, я снова принес малыша греться на кухню и аккуратно начал вытирать его чистым концом полотенца. Дойдя до мордочки, я на секунду впал в ступор – одного глаза у котенка не было. Что же ему уже пришлось пережить – ужас. Но хватит о грустном. В холодильнике обнаружилась непочатая коробка ультрапастеризованного молока. Ну мелкий, молись всем котячьим богам, чтобы оно не испортилось. Осмотрев упаковку, нашел срок годности. Повезло – еще месяц и свернется. Или нет. Кто знает из чего сейчас делают молоко, не портящееся двенадцать месяцев, или хлеб, не черствеющий целую неделю. Но ничего, едим, привыкли, даже удобно. Особенно одиночкам вроде меня.
Напевая какую-то очередную приставучую современную попсу, я налил немного молока в ковшик и поставил его на огонь.
– Как же мне тебя назвать? Может пират? – опять с котом вслух, симптомчик.
Я обернулся за ответом и в последний момент успел подхватить падающего с края стола плюшевого монстра.
– Тебе, если имя не понравилось, так и скажи. Зачем кошачьим суицидом заниматься?
Я снова положил котенка в середину стола и сбегав в комнату принес пару подушек, которые теперь ограничивали его катание по полотенцу.
Решив проверить молоко, я понял, что вскипятил его. И как быть? Возьмем холодного и разбавим.
– Не знаю, может так делать нельзя, но мы же никому не скажем? – кот промолчал. А молчание, как известно – знак согласия.
Я стал понемногу добавлять в кипяток холодное молоко, и смесь кипяченного и холодного ультрапастеризованного – надеюсь не подерутся – стала умеренно теплой. Теперь как? Блюдечко? Попробуем. Я перелил часть молока в найденное мной под завалами немытой посуды блюдце и пододвинул к усатой мордочке. Но котенок посмотрел единственным глазом на меня, на блюдце, потом снова на меня и отвернулся.
Не понял, это как так, что за протест? Чем же вас кормят? Понятно чем, но я же не кошка. Попробуем по-другому – я сел на табуретку возле стола, правой рукой немного приподнял голову моего микрозверя, кончик мизинца левой опустил в молоко и затем поднес к мордочке. И, о чудо, он начал лизать, пить, или что-то такое, я не понял, но палец стал чистым. И следующие пять минут я, изображая маму-кошку, кормил одноглазика. Наевшись, малыш потянулся и подергал лапками.
– Понял, не ругайся, отпускаю, – я нашел самое сухое место на полотенце и переложил котенка туда. Малыш тут же свернулся калачиком.
– Может чертенок? Или уголек? Ты хоть слово скажи, – начал я гладить котенка. Тихонько замурлыкав, малыш промолчал. Конечно промолчал, а что он должен был мне сказать. Крыша едет, не спеша... Через какое-то время мурлыканье прекратилось, зато началось тихое сопение. Похоже простыл. Точно! Завтра нужно к ветеринару, прививки там, и еще. А что еще? Не знаю. Там уж точно знают, что ему нужно. Это понятно. А как спать? А вдруг опять покатится в сторону линолеума, он же не переживет. Я шутливо погладил линолеум у стола ногой, потом взял черное мохнатое пятнышко двумя руками и понес его в комнату.
Рядом с диваном положил свое одеяло сделав из него что-то наподобие гнезда и опустил туда спящего малыша, а сам лег на диван и укрылся тонким покрывалом. Вот ведь, даже не проснулся, пока переезжал с кухни в комнату, бедный котик.
– Давай договоримся так, я буду тебя гладить, кормить и убирать за тобой. А ты… – я свесился с дивана и погладил котенка. – А ты, пожалуйста, говори мне свой маленький «мяв», когда я буду уходить на работу. Мне это очень важно. Очень... – котенок тихонько мявкнул, будто соглашаясь.
– Спокойной ночи, Сплюша. И пусть тебе приснятся вкусные толстенькие мышки, – малыш снова тихонько мявкнул. Конечно, кому же не нравятся вкусные мыши. Стоп, какие к черту мыши, я схожу с ума, уже засыпая подумал я.