Отражение. Глава 7. Палата⁠⁠

Отражение

Загляни в зеркало своей души

Предыдущие главы

Глава 7. Палата.

Я проснулся от того, что сквозь веко левого глаза снова пробивался ненавистный холодный белый свет. «Отпусти меня коридор, умоляю, отпусти». Полежав еще около минуты, я попытался открыть глаза, но сделать это почему-то не удалось. На пару мгновений меня охватила паника, но хотя бы один – левый глаз, но начал понемногу разлепляться. «Что с ним? Такое чувство, будто я не открывал его неделю. Так, вибрации вроде нет, спокойно, лежим и восстанавливаемся. Все тело затекло, ничего не чувствую». Да и вставать на самом деле не хотелось. Не хотелось вообще ничего, на грудь как будто положили мешок с чем-то очень тяжелым. Спустя, наверное, пол часа меня отпустило, и я продолжил попытку открыть глаза. Правый так и не работал, но левый все же поддался и показал мне, что я лежу на кровати. Кровь ударила в голову – «не в коридоре, не в коридоре!» Стараясь успокоиться, я продолжил осматривать все, что мог охватить один лишь глаз. Похоже это была больничная палата. «Меня спасли и пытаются лечить? Что случилось? Надеюсь, это не сон и не выдумка умирающего от боли сознания! Главное снова не заснуть! Не хочу в коридор! Нет! Ладно, спокойно. Что тут есть еще». Поведя взглядом в сторону двери, понял, что в комнате я не один. На стоящем рядом стуле, закинув скрещенные ноги на кровать, сидела девушка и что-то сосредоточенно печатала на ноутбуке, иногда ненадолго прерываясь. Но увидел все это я не сразу – уставший глаз медленно скользил по кровати, наконец дойдя до ступней девушки, одетых в толстые вязанные носки в сине-желтую полоску, затем начинались заправленные в эти носки черные махровые штаны. Все выше колен закрывал белый врачебный халат, но и под ним угадывалась теплая одежда – что-то вроде свитера с высоким горлом. Взгляд поднялся еще чуть выше – на плечах лежали локоны каштановых волос, обрамляющее лицо сердцевидной формы, на котором расположились – маленький острый подбородок, плотно сжатые губы, аккуратный нос, задумчивый взгляд глубоких каре-зеленых глаз. И я пропал, утонул в них. Какой-то жар охватил все тело, хотелось кричать, смеяться, что-то делать. Кто она? На бейджике, прикрепленном к ее халату, было указано только имя – Виктория.

Вдруг девушка, будто ощутив что-то, резко посмотрела на меня.

– Ты проснулся?! – в эти два слова она как-то умудрилась вложить и удивление и… Радость?

После этого девушка вскочила, чуть не уронив ноутбук.

– Простите, я скажу, что Вы проснулись, – залившись краской, она выбежала из палаты.

– А ботинки, – еле прошептал я пересохшим ртом. Но девушка уже убежала.

Дальше мое сознание похоже просто не выдержало такого количества новых эмоций и понимания, что я свободен. «Я больше не в коридоре! Я снова дома!»

Не знаю, сколько я был в отключке, но при следующем пробуждении застал в палате крупного мужчину в белом халате, руководившего установкой мне капельницы.

– Добрый день, уважаемый, – улыбаясь произнес врач, – не переживайте, еще неделя восстановительных растворов и вы сможете бегать, аки горный козлик, весело стуча копытцами. А пока спать.

«Какой-то чудной мужик», подумал я и снова провалился в сон. Позже от врача я узнал, что лежал в коме чуть больше года. Следующие три дня я провел, просыпаясь на короткие, до десяти минут, промежутки времени, в которые мне не разрешалось разговаривать, совсем. Так же попали под запрет снятие повязок с правой ноги, руки и глаза – неужели все, что со мной произошло было правдой. Не хочу пока даже думать об этом. И как же приятно, оказывается, спать без сновидений и просыпаясь не видеть эти бесконечные двери.

Проснувшись на четвертый день, я немного, на сколько хватило сил, приподнялся на подушке, прислонив ее к спинке кровати. Аккуратно покрутил шеей и увидел на тумбочке слева свой телефон. Кое как размяв затекшую руку, после пятиминутных усилий я все-таки смог достать заветную трубку. «Так, включить, разблокировать, заряжен – удивительно, конечно. На дворе суббота, октябрь, брр, не люблю осень, да и зиму в общем-то тоже. Даешь тепло народу! Дальше у нас несколько старых пропущенных вызовов – родители, бабушка, Пашка, Алиса. Как же я по всем вам соскучился!» Затем я вошел в мессенджер и нажал на видеозвонок абоненту «папа». Спустя три гудка на экране появилась небритое папино лицо.

– Лена беги сюда! Мишка на связи! – не выдержав папа сам поднялся и побежал маме на встречу. На экране появилось новое лицо.

– Мишка, родной, мальчик мой, как ты? Нам сказали, что ты проснулся, но приходить пока нельзя, – зачастила срывающимся голосом мама. – Скажи что-нибудь, что болит, где, как ты себя чувствуешь?

Я смотрел на них и не мог вымолвить ни слова, как же они постарели. И папа, так хвалившийся всегда своей шевелюрой орехового цвета, теперь полностью седой – в горле как будто все сжалось.

– Я жив мам, все хорошо, жив и поправлюсь.

– Когда к тебе можно прийти? – быстро спросил папа.

– Не знаю. Врач сказал, что дня через три я смогу вставать на ноги. Может быть тогда и можно. Я обязательно скажу.

– Подожди сынок, сейчас приведу бабушку, она рада будет тебя увидеть, – мама со слезами на глазах отошла от экрана телефона.

– Как ты сын? – устало спросил папа.

– Лучше пап, серьезно, я справлюсь, только вы не переживайте больше, я точно справлюсь.

– А вот и я, – бодро втиснулась в разговор бабушка. – Как ты, Мишка? Лена говорит, ты глаз потерял. Все остальное-то на месте, работает? Внуков хочу. Внуков, внуков! – скандировала она.

Горло опять сжалось, по щеке потекла соленая струйка.

– Простите меня! Никакой я не крутой, я просто запутавшийся неудачник. Надеюсь, когда-нибудь вы меня простите.

– Не надо, не извиняйся. Мы и так тебя любим, ведь ты наш сын, – ответил папа и резко отвернулся, передав телефон маме.

В этот момент дверь палаты открылась, и спиной вперед в нее вошла пожилая медсестра, везя за собой капельницу и столик для смешивания раствора. Вслед за ней в палату вошел врач.

– Это что еще такое? Откуда телефон? Рано же еще!

Я даже как-то немного вжался в подушку от такого напора.

– Лежал на тумбочке, когда я проснулся.

– Витька чей принес, – проворчала медсестра.

– Да, он мог, – согласился врач. – Но на сегодня разговоров хватит. Помашите родным ручкой и кладите трубку.

– Мы все слышали сынок. Не забудь узнать, когда нам можно приехать. И звони, мы будем ждать, – сказала мама и нажала на кнопку отключения.

Врач подошел ко мне и протянул руку. Тяжело вздохнув, я отдал ему телефон, который через пару мгновений оказался в верхнем выдвижном ящике все той же тумбочки. «Ну хоть недалеко убрал и то хорошо».

– Смотрю вы активно идете на поправку, – листая мою карточку сказал врач. – Ладно, родным напишите, пусть в понедельник приезжают, после четырех, как раз капельница закончится, и вы пообщаетесь. Но повязки не снимать! Рано еще, для них точно рано.

Мужчина положил мою больничную карту на столик медсестре и направился на выход.

– Простите, – позвал его я. – Я не запомнил, как Вас зовут.

– А я и не представлялся, если уж на то пошло, – рассмеялся врач. – Дормидонтов Валерий Сергеевич к Вашим услугам'с господа'с, – и сделал движение, будто снимает шляпу.

– Валерий Сергеевич, когда я очнулся, тут была девушка, Виктория, кажется.

– Виктория? – удивленно произнес врач отвернувшись. – Нет, не слышал о таких, у меня такие не работают.

На меня вдруг накатила такая дикая депрессия, что я просто обмяк в кровати и провел в прострации, наверное, минут тридцать, а потом еще примерно столько же приходил в себя, пытаясь понять – я точно ее видел, я помню ноги в полосатых носках.

В палату зашла медсестра, чтобы забрать капельницу.

– Бесчувственный чурбан, – произнесла она негромко, увидев мое состояние.

– Это вы мне?

– Нет, конечно, это я про Сергеича, – продолжила женщина. – Вика твоя и правда не работает у него, но интернатуру проходила у нас и закончила ее как раз неделю назад. За тобой следила, ухаживала, все смены рядом проводила. Утром вот заходила, какие-то документы забирала, но ты еще спал.

– Спал, – пробормотал я. – Спасибо Вам большое. Правда, от всей души!

– Да не за что, – отмахнулась женщина и, уже выходя из палаты добавила, – я тебе еще старую трость моего мужа завтра принесу, начнешь потихоньку-полегоньку вставать, а то валяется он.

***

Ближе к вечеру я достал из тумбочки телефон и набрал Пашку. Я не знал, что скажу, просто поддался порыву.

– Алло? – как-то неуверенно ответил парень.

– Привет Паш, как дела?

– Мишка! Очнулся! Живооой! – вдруг закричал он. – Лиска, ты слышишь? Мишка! Это Мишка!

В динамике раздался звук передачи телефона и услышал ту, кого в глубине души боялся услышать.

– Привет Миша, как ты?

– Прости меня Аля! Я мудак!

– Все хорошо Миш, мы заходили к тебе, наверное, месяц назад. И ты все сказал, все что мне было нужно.

– Сказал? – не понял я.

– А ты не в курсе? Иногда ты разговаривал вслух, не выходя из комы. Врачи решили, что это происходит в моменты эмоционального напряжения. Все хорошо Миша, я тебя простила.

– Спасибо, – тихо ответил я. – Врач сказал, что в понедельник мне можно увидеться с родными. Приходите, пожалуйста.

– Это Мишка! – радовался где-то на заднем фоне Пашка. – Мы будем! Обязательно будем!