В мае меня перевели в новый центр обслуживания, расположенный в Вантаа, всего в двадцати минутах пешком от аэропорта. Хотя он находился рядом с авиационными путями, шум самолетов не ощущался, создавая удивительную атмосферу спокойствия.
Здание, приютившее сотни беженцев, представляло собой двухкорпусный комплекс в форме буквы "Н". Здание, не выделявшееся размерами среди окрестных офисов, своим возрастом словно само обрекло себя стать приютом для беженцев.
Оказавшись в англоязычной среде, где я почти не встречал носителей русской культуры, я чувствовал себя оторванным от привычного мира. Тем не менее, мои школьные знания английского языка помогли мне быстро интегрироваться в коллектив и найти общий язык с коллегами.
Всего в тридцати минутах на метро от суеты Хельсинки находился этот приют для измученных странников. Удобное расположение, однако, омрачалось высокой ценой проезда — пять евро в одну сторону.
В одном крыле, на верхнем этаже, царила тишина: здесь находились служебные помещения и сауна. На нижних этажах же кипела жизнь.
Другое крыло было полностью отдано под жилые комнаты, где звучали голоса на десятках языков, дети играли, смеялись, создавая атмосферу многоликого и на первый взгляд дружелюбного сообщества.
Номер, предоставленный мне, располагался на втором этаже в самом конце коридора. Он представлял собой стандартное четырехместное помещение. В конце коридора также находилась небольшая гостиная, оборудованная большим телевизором и мягкой мебелью. Несмотря на большое количество каналов, подавляющее большинство программ транслировалось на арабском языке, отражая культурные предпочтения большинства проживающих.
Я же, предпочитая уединение, проводил время за ноутбуком. Исключением были футбольные матчи Лиги чемпионов, которые я иногда смотрел вместе с другими жителями этажа.
Комната — небольшое помещение, обставленное двумя двухъярусными кроватями, расположенными напротив друг друга. Между ними стоял стол. Моим проводником стал молодой иракец, живший здесь постоянно. Он показал мне пустые койки, и я выбрал ту, что приглянулась мне больше. Оказалось, что кроме него, в комнате прописаны еще двое, но они предпочитают жить у своих друзей.
Сосед мой был человеком немногословным, и наше общение ограничивалось лишь самым необходимым. Вскоре он последовал примеру своих сожителей и покинул это скромное пристанище.
Оставшись один, я ощутил долгожданное уединение. Тишина и спокойствие, царившие в комнате, были мне по душе.
Электронные замки защищали каждый этаж, но беженцы часто забывали карты и, теряя терпение, выбивали двери. На нашем этаже одна зияла пробоиной, другая держалась на щепках. Стены были изрешечены следами ударов и украшены детскими рисунками — динозаврами, футбольными эмблемами, как попыткой заявить о себе там, где слова теряли смысл.
С наступлением Рамадана наш приют превратился в шумный базар. Ночи, которые должны были даровать успокоение, стали бесконечным хаосом. Громкая музыка, крики, стук — все это создавало ощущение постоянного напряжения. Дым курящих сигарет проникал в каждый уголок здания.
В тот период моя жизнь была наполнена постоянным напряжением и страхом. Находясь в розыске и в списке экстремистов, я чувствовал себя загнанным в угол. Лагерь беженцев, где мне пришлось искать приют, сложно было назвать спокойным местом. Ночи часто становились бессонными из-за Рамадана, стены и двери несли на себе следы чьих-то ударов, а общая атмосфера была крайне нездоровой и угнетающей.
Тишина моей комнаты была последним, что я ценил. Но вскоре это убежище было разрушено: ко мне поселили невысокого мужчину средних лет, беженца из России. На фоне уже невыносимого хаоса его громкий, утробный храп стал не просто шумом, а физической пыткой, отнимающей остатки хрупкого сна. Ночи превратились в часы изматывающей борьбы с этим чудовищным звуком. Мой разум, истерзанный страхом и лишенный отдыха, отказывался справляться. Я сорвался, совершив непростительную ошибку: в порыве отчаянного, животного раздражения облил спящее лицо соседа холодной водой из чайника. Обиженный, он поспешил пожаловаться, и его сразу же переселили.
Совершенно очевидно, что мой поступок был недопустим, и я ни в коем случае его не оправдываю. Оглядываясь назад, я понимаю, что находился в состоянии глубокого отчаяния. Впервые столкнувшись с подобной обстановкой, полной напряжения и конфликтов, я не обладал необходимыми навыками для управления своими эмоциями в таких экстремальных условиях.
Последнее время в российском инфополе постоянно присутствует проблема мигрантов из средней азии. Что не хотят ассимилировать, не хотят учить русский язык, живут своими группами, пересылают заработанные деньги на родину, в случае проблем мгновенно туда же улетают. Да что говорить, вы и сами все прекрасно видите.
Я сам мигрант. Переехал в США из России. По меркам многих на пикабу, да и в жизни, это примерно то же самое – человек из малоразвитой и бедной страны переехал в развитую и богатую (я категорически это мнение не поддерживаю, но будем иметь его в виду). И я задал себе вопрос, а какие условия нужно создать для меня, мигранта, чтобы я полностью интегрировался в новую страну, в новое общество и культуру, разорвать связи с домом.
Для лиги лени сразу вывод: никакие условия не способны меня, да и любого приехавшего в любую страну заставить полностью влиться в новую страну. Кроме двух – либо очень раннего возраста переезда, либо отсутствие навсегда физической возможности вернуться назад.
Я переехал уже во взрослом возрасте, далеко за 30, имея за плечами образование и большой рабочий стаж. Все мои родственники, друзья, коллеги, связи остались там. Я вырос в совершенно другой культурной среде. Вот немного иллюстративных примеров.
Я не читал комиксы про супергероев, считаю это неинтересной галиматьей, но у половины моих коллег статуэтки героев стоят на рабочих местах, они читают комиксы, смотрят фильмы про супергероев и тд. Хоп – большая часть коммуникаций пропала.
Я не играл в бейсбол и американский футбол ни в школе, ни в университете. После переезда честно пытался смотреть игры. Не зашло ни то ни другое. Бейсбол довольно тупая игра, американскому футболу не хватает активности. Две минуты бега, потом 20 минут хождения по полю и выстраивания. Мои местные друзья и коллеги знают всех игроков, их контракты, команды, забитые голы. Когда наступает супербол то страна вообще встает колом – все смотрят и обсуждают. Хоп – еще часть общих тем пропала.
Я не вырос на Рождестве, Халуине, Дне святого патрика и т.д. У меня ничего в душе не откликается на эти праздники. Зато Новый год, 9 мая, 23 февраля и т.д. я праздную с удовольствием. Им же совершенно насрать на эти даты. Опять несовпадос.
Я последние лет 5 не смотрю американские фильмы. Заметил одну особенность – чем больше тут живешь тем больше понимаешь контекст местных фильмов. И часто это очень здорово меняет саму суть фильма. Я вижу дикое несоответствие того что декларируется в фильмах и того что происходит за окном. Я вижу дикое несоответствие смыслов и поступков. Я вижу изобилие повестки. Местные же это воспринимают вполне себе нормально. На этом фоне возникает разница в понимании окружающих событий у меня в голове и у них.
Новости про страны вне америки. Они подаются исключительно однобоко, с конкретными вложенными смыслами, и часто вообще не соответствуют тому что происходит на самом деле.
Религия тут представлена сотней разных сект, задача которых рубить бабло. Я был на паре служб ради любопытства, они больше похожи на рок-концерт чем на церковную службу. Мне, воспитанному в традициях христианства это просто не интересно и дико.
Фаворитизм и кумовство везде. Скажу проще, как бы я не говорил на английском, я все равно буду обладателем неместного акцента, фамилии, рабочей культуры. Меня тупо не будут рассматривать ни один работодатель на серьезную должность, потому что с местным Джоном все очень понятно, а я могу выкинуть сюрприз. Все ссут ответственности, поэтому мой карьерный рост выше определенного уровня заказан.
И еще много подобного.
Когда человек из средней азии приезжает в Россию, он попадает в аналогичную ситуацию. Другие герои, другие праздники, другая религия, другие отношения между людьми, другие карьерные перспективы. А дома осталась семья, друзья, дети, родители. Какая мотивация интегрироваться? Никакой! Заработать бабла, набрать кредитов и свалить назад. Единственный путь – делать упор на их детей. Мягкой силой, выращивать, воспитывать, прививать ценности. Других путей нет.
П.С. Прошу нее рассматривать мой пост как критику америки. Это не хорошо не плохо, это естественный процесс в любой стране с любыми мигрантами.
UPD. Сразу ответ на то, почему я терплю и не уезжаю: у меня есть план и я его придерживаюсь.
Об этом заявил министр экономического развития РФ Максим Решетников.
«Если мы будем развиваться в условиях трудодефицита, очевидно, в силу ситуаций привлекать мигрантов, ну да, разумеется, надо. Но нам предстоит еще закончить тот процесс, который мы начали — когда в миграции мы будем подходить по принципу: приехал, подработал, уехал», — сказал министр на пленарном заседании Всероссийской недели охраны труда на тему «Платформенная экономика и производительность труда как ответ на кадровый дефицит»
Решетников назвал честным принцип, когда иностранцы приезжают в Россию, зарабатывают деньги и уезжают.
РФ не обязана принимать семьи приезжих и учить их детей в школах!
Если кому-то интересно, как выглядят нарисованные флаги на столбах, то вот они. Заметил с неделю назад и подумал, что сборная по футболу что-то выиграла, а сегодня на Пикабу узнал, что это означает :)
Но большее удивление у меня в этом контексте вызывают настоящие флаги на столбах, которые появились примерно в то же время. Я сомневаюсь, что их могли развесить какие-то активисты без ведома и согласия администрации нашего городка, и тогда это принимает довольно интересный оборот.
13 сентября 2025 г. В Лондоне проходит масштабная демонстрация под лозунгом «Объединим Королевство».
По данным СМИ, на улицах города собралось более 100 тысяч человек.
Протестующие принимают участие в антииммиграционном митинге, организованном британским антииммиграционным активистом Стивеном Яксли-Ленноном, также известным как Томми Робинсон, в Лондоне 13 сентября 2025 года.
Участники акции выражают недовольство миграционной политикой
Участники акции выражают недовольство миграционной политикой и заявляют о росте преступности, связывая её с прибывающими мигрантами. На плакатах и скандируемых лозунгах звучат призывы к ужесточению контроля над миграцией и выселению иностранцев из города.
Среди лозунгов — тревожные заявления о безопасности детей и женщин, что подчёркивает обеспокоенность людей по поводу общественного порядка.
«Выгнать всех арабских мигрантов из Лондона — они убьют наших детей и изнасилуют наших женщин»,– скандируют британцы.
Видео с воздуха демонстрирует масштаб протеста «Объединяйтесь с Королевством» (Видео без аудио)
Робинсон, настоящее имя которого Стивен Яксли-Леннон, известный своими националистическими и антимигрантскими взглядами, назвал марш демонстрацией за свободу слова, а также заявил, что он проводится в защиту британского наследия и культуры.
Робинсон хриплым голосом заявил толпе, что теперь у мигрантов больше прав в суде, чем у «британской общественности, людей, которые построили эту страну».
Марши проходят в то время, когда в Великобритании разгораются споры по поводу мигрантов, пересекающих Ла-Манш в переполненных надувных лодках, чтобы добраться до берега без разрешения.
Участники марша «Объединим Королевство» несли красно-белый флаг Англии Святого Георгия и государственный флаг Великобритании — Юнион Джек — и скандировали: «Мы хотим вернуть нашу страну». Этим летом по всей Великобритании — на мероприятиях и на фонарных столбах в деревнях — появилось множество британских флагов. Некоторые считают это проявлением национальной гордости, другие — проявлением национализма.
Некоторые сторонники Робинсона держали плакаты с надписями «Остановите лодки», «Отправьте их домой» и «Хватит, спасите наших детей».
В день, когда в море появились лодки, он едва мог поверить своим глазам. Небольшие лодки, одна за другой, шли со стороны Турции. «Сейчас на меня нахлынули воспоминания, — говорит 50-летний Парис Луамис, владелец отеля на греческом острове Лесбос. — Там были люди из Сирии, Афганистана и многих других стран».
Beata Zawrzel/NurPhoto via Getty Images
Это было в августе 2015 года, когда Европа стала свидетелем крупнейшего перемещения населения со времен окончания Второй мировой войны. В течение следующих нескольких месяцев в ЕС прибыло более миллиона человек, вынужденных покинуть свои дома из-за насилия в Сирии, Афганистане, Ираке и других странах.
Я был свидетелем прибытия беженцев на Лесбос и встретил Париса Лаумиса, когда он помогал измученным просителям убежища возле своего отеля. «Я горжусь тем, что мы сделали тогда», — говорит он мне. Вместе с международными волонтерами он предоставлял прибывающим еду и одежду.
Сегодня на пляже тихо. Просителей убежища нет. Но Парис обеспокоен. Он считает, что возможен новый кризис. В связи с ростом числа мигрантов, прибывающих в летние месяцы, министр по делам миграции Греции предупредил о риске «вторжения» тысяч людей из таких стран, как Судан, Египет, Бангладеш и Йемен.
Jeff J Mitchell/Getty Images В 2015 году более миллиона мигрантов и беженцев пересекли границы Европы, что вызвало кризис, поскольку страны Старого континента с трудом справлялись с наплывом мигрантов
«Конечно, я беспокоюсь. Я вижу страдания людей. Сюда они не приезжают, но мы видим это на Крите (крупнейшем острове Греции), куда люди прибыли. Так что вполне возможно, что из-за войн сюда приедет еще больше людей».
В 2015 году я был свидетелем того, как просители убежища садились на паромы, шли в жару по железнодорожным путям, через кукурузные поля, по проселочным дорогам и вдоль автомагистралей, продвигаясь через Балканы и далее в Германию и Скандинавию.
Число прибывших в Германию увеличилось с 76 000 в июле до 170 000 в августе. В последний день августа канцлер Ангела Меркель заявила «wir schaffen das» — «мы сможем», что многие интерпретировали как желание принять беженцев с распростертыми объятиями.
«Германия — сильная страна, — сказала она. — Основание при решении этих вопросов должно быть таким: мы уже так много достигли — мы сможем! Мы сможем, и если что-то стоит на нашем пути, это нужно преодолеть, над этим нужно работать».
Но бурные эмоции того лета, когда толпы людей приветствовали просителей убежища вдоль дорог на север, сегодня как будто из совсем другого времени.
То оптимистичное заявление вскоре обернулось для Меркель политическим бременем. Политические оппоненты и некоторые европейские лидеры считали, что эти слова притягивают просителей убежища в ЕС. В течение двух недель — из-за наплыва просителей убежища — канцлер была вынуждена ввести контроль на границах Германии.
А спустя 10 лет опасения по поводу миграции стали одной из главных политических проблем во многих европейских странах. Причины этого явления сложны и варьируются от страны к стране, но опасения по поводу безопасности, экономические трудности и разочарование в правящих партиях сыграли важную роль в формировании отношения к тем, кто приезжает в Европу, спасаясь от войны, голода и разрухи.
Sean Gallup/Getty Images Канцлер Ангела Меркель заявила «Wir schaffen das» — «Мы сможем», что было широко воспринято как «добро пожаловать» просителям убежища
Это способствовало росту популярности ультраправых партий и заставило центристские и даже левые партии спешно вводить меры контроля над миграцией, опасаясь поражения на выборах от правых популистов.
С 2015 года, когда, по данным УВКБ ООН, более миллиона человек прибыли в Европу в поисках убежища, количество прибывающих резко сократилось. Но с 2016 года среднее количество людей, прибывающих в Европу, по-прежнему составляет около 200 000 человек в год. В этом году было зарегистрировано в общей сложности 96 200 просителей убежища.
Могут ли новые жесткие меры контроля реально сократить число людей, пытающихся попасть в Европу? Или глобальные конфликты и экономическая безысходность делают неизбежным их поток, где-то больше, где-то меньше, но непрерывный?
Жесткая позиция Венгрии
В Венгрии крайне правое правительство премьер-министра Виктора Орбана приняло одно из самых жестких решений в отношении миграции. В сентябре 2015 года я был свидетелем того, как вдоль границы с Сербией венграми возводился первый забор, и видел, как сотни людей пытались перебраться в ЕС, прежде чем им перекроют путь.
Подпись к фото, В июне 2015 года Венгрия начала строительство четырехметрового забора протяженностью 175 километров вдоль своей южной границы
Министр по делам ЕС Янош Бок сказал, что подход Венгрии оправдывается ограничительными мерами,
«Мы чувствуем, что наша позиция оправдала себя — не только из-за того, что происходит в других странах Европы. Это, конечно, также признак того, что 10 лет назад мы выбрали правильный путь, и теперь мы видим, что большинство стран делает то, что мы делали в течение последних 10 лет».
Венгрия немедленно возвращает людей, которые прибывают на границу без разрешения на въезд. Они могут подать заявление о предоставлении убежища только в столице Сербии Белграде или в Киеве.
Адвокат по правам человека Тимеа Ковач говорит, что фактически это делает невозможным въезд в ЕС через Венгрию. «По сути, нет законного способа въехать на территорию Венгрии в качестве беженца», — утверждает она.
MARTIN BERTRAND/Hans Lucas/AFP via Getty Images Подпись к фото, ЕС теперь штрафует Венгрию на миллион евро в день за нарушение обязательств по предоставлению убежища. Министр Янош Бока настаивает, что политика его страны не изменится
В результате Евросоюз штрафует Венгрию на миллион евро в день за нарушение обязательств перед просителями убежища в соответствии с европейским законодательством. Министр по делам ЕС Бока заявляет, что страна не собирается менять свою политику: «Если это цена, которую мы платим за защиту наших границ и поддержание мира и стабильности в Венгрии, то эта цена стоит того».
Но даже такие ограничительные меры не смогли полностью остановить поток просителей убежища.
Австрийская полиция сообщила, что ежедневно выявляет от 20 до 50 человек, пытающихся незаконно въехать в страну из Венгрии. И это только те, кого удается обнаружить.
«Просто большой цирк»
Я съездил на границу с Сербией с группой венгерских патрульных. Мы съехали с асфальтированной дороги и последовали за патрулем по грунтовой дороге в лес. Деревья сформировали естественный туннель. Яркий солнечный свет сменился тенями. Мужчины в автомобиле перед нами были вооружены ружьями.
Одетые в камуфляжную форму Сандор Надь и Эрик Молнер — добровольцы, которым государство платит за патрулирование венгерской стороны границы с Сербией.
«Я чувствую печаль и гнев, а больше всего — беспокойство по поводу того, что нас ждет впереди», — говорит Сандор. Он считает, что Европа не способна остановить людей, пересекающих ее границы. «Честно говоря, то, что мы здесь видим, — это просто большой цирк. Охрана границы здесь — это в основном шоу, политический спектакль».
Гражданские патрули, такие как Сандор Надь и Эрик Молнер (на фото), получают зарплату от государства за охрану границы Венгрии с Сербией
Мы выходим на поляну, где возвышается четырехметровый пограничный забор, увенчанный колючей проволокой и оборудованный датчиками и камерами.
«Они просто разрезают его, и группы людей врываются сразу в нескольких местах — так происходит уже много лет». Проблема, по его мнению, заключается в организованной преступности, которая постоянно опережает ответные действия властей: «Этот забор в долгосрочной перспективе никого не останавливает… Он замедляет поток, но не может его остановить».
Множество нарушений
По данным Организации Объединенных Наций, с ростом торговли людьми выросло и количество случаев нарушений прав человека.
За последние 10 лет попытка добраться до Европы стоила жизни более чем 32 000 человек, в том числе 1300 человек погибли или пропали без вести в этом году.
По данным Международной организации по миграции ООН, «большая часть этого происходит в условиях почти полной безнаказанности».
Carl Court/Getty Images Подпись к фото,За последнее десятилетие более 32 000 человек погибли, пытаясь добраться до Европы
Лето 2015 года было не только летом гостеприимства. Оно вызвало стремительные изменения в подходах нескольких европейских государств. Речь идет не только о возведении забора в Венгрии: например, в Хорватии развернули спецназ, а в Словении мигрантов стали задерживать.
К марту 2016 года — через полгода после заявления Меркель — ЕС договорился с Турцией, чтобы воспрепятствовать проникновению мигрантов в Грецию и Болгарию.
С тех пор ЕС заключил соглашения с такими странами, как Марокко, Тунис, Ливия и Египет, чтобы предотвратить использование их территорий в качестве отправных точек для переправки мигрантов в Европу.
В настоящее время уже насчитывается множество хорошо задокументированных случаев, когда полиция и береговая охрана выдворяют просителей убежища за пределы ЕС. В январе прошлого года Европейский суд по правам человека признал Грецию виновной в незаконном и «систематическом» выдворении просителей убежища в Турцию.
Paula Bronstein/Getty Images Подпись к фото, Известно немало случаев, когда полиция и береговая охрана выдворяют просителей убежища за пределы ЕС
Герасимос Цурапа, профессор международных отношений Бирмингемского университета, описывает политику передачи вопросов убежища на аутсорсинг как радикальное изменение для Европы: «Идея, что миграцию можно использовать для получения денег, помощи или других уступок, которая в 2016 году была довольно исключительной для Европы, теперь стала нормой. Миграционная дипломатия заразна. Как только сделка заключена, эта логика распространяется».
Тут есть и парадокс, говорит он: «Мы ограничиваем предоставление убежища, мы закрываем границы, но нам также нужно найти трудовых мигрантов, чтобы восполнить нехватку рабочей силы и помочь нашей национальной экономике».
Меняющаяся Швеция
Постоянная обеспокоенность общественности привела к росту поддержки ультраправых партий по всему ЕС, даже в таких странах, как Швеция, всегда гордившаяся своим гостеприимством в отношении бежавших от преследований. Ультраправая партия «Шведские демократы» набрала 20,5% голосов на всеобщих выборах 2022 года, став второй по величине партией в стране. В обмен на поддержку коалиционного правительства меньшинства они добились того, что значительная часть их антимиграционной платформы вошла в политику правительства.
Воссоединение семей мигрантов стало более сложным, как и условия для получения постоянного вида на жительство, а квоты на предоставление убежища существенно сократились.
Сирийский беженец Абдулменем Альсатуф вспоминает, как тепло его встретили в Швеции в 2015 году
44-летний сирийский беженец Абдулменем Альсатуф вспоминает, как его принимали здесь в 2015 году.
По его словам, ситуация изменилась. «Вначале люди относились к нам очень хорошо. Но через несколько лет — и после смены правительства — все изменилось. Они стали более расистски настроенными». Он приводит примеры расистских оскорблений, в том числе случай, когда один из соседей оставил игрушечную свинью у дома этой набожной мусульманской семьи.
Я впервые встретил Абдулменема и его семью 10 лет назад, когда они пытались добраться до Европы из Турции. Я помню, как они надеялись на новую жизнь. Теперь его жена Нур говорит, что предпочла бы быть в Сирии. «Они смотрят на нас, как будто мы приехали сюда только для того, чтобы забрать их деньги или жить за счет их помощи. Но это неправда. Когда я впервые приехала, я два года учила шведский, выучила язык, закончила школу. Затем я пошла работать — уборщицей, поваром, няней. Я плачу здесь налоги, как и все остальные. Я часть этого общества».
Почему шведское общественное мнение по вопросу миграции сместилось вправо? Одной из причин, наиболее часто упоминаемых в местных СМИ и политиками, является преступность, в частности — рост организованной преступности, в которой замешаны молодые люди, совершающие крайне жестокие преступления. С 2013 года уровень преступности с применением огнестрельного оружия в стране вырос более чем в два раза.
В статистке преступности люди, родившиеся за границей, и их дети, выросшие уже в Швеции, представлены непропорционально широко. Но министерство иностранных дел Швеции предостерегает от упрощений. Оно заявляет, что причины этого — низкий уровень образования, безработица, социальная сегрегация и травмированная психика беженцев, а не сам факт миграции.
Возле местного музея культуры я встретил 46-летнего Даниэля Хессарпа — он и его ученик красили стены. Хессарп — один из тех 60% шведов, которых, согласно опросам общественного мнения, беспокоит рост преступности. «Мы видим статистику преступлений, кто их совершает и так далее. Так что ответ очевиден. Раньше в Швеции такого не было».
Житель Карлстада Даниэль Хессарп — один из множества шведов, которых беспокоит преступность
Его 20-летний подмастерье Тео Бергстен сказал, что не против иммиграции, потому что «ты учишься у них, они учатся у тебя… так что это тоже очень хорошо». Но, по его словам, рост преступности — это «печальная часть» этой истории.
Мария Моберг, преподаватель социологии в Университете Карлстада, говорит, что благодаря социальным сетям ультраправые идеи процветают и находят новую поддержку среди тех, кто чувствует себя исключенным из общества.
«Политики партии Шведские демократы очень открыты в этом вопросе — они не хотят никаких просителей убежища. На самом деле они хотят, чтобы эти люди покинули Швецию. И все правительство как бы задает тон, делая страну враждебной. Сейчас не быть гостеприимным стало более приемлемо».
Могилы с надписью «Неизвестный»
Вернувшись на Лесбос, я посетил место, которое изучил за много лет освещения вопросов миграции в этой стране. Примерно в 30 минутах езды от аэропорта Митилини, посреди оливковых рощ, находятся могилы просителей убежища, погибших в попытке добраться сюда или в лагерях беженцев, созданных после 2015 года. Многие могилы просто обозначены как «Неизвестный» — это последнее пристанище тех, кто верил, что Европа предложит им лучшую жизнь.
Во время своего последнего визита я обнаружил три свежих могилы и еще одну пустую, ожидающую захоронения. Это отрезвляющее напоминание о том, что отчаявшиеся люди будут продолжать попытки добраться до Европы, несмотря на огромные риски.
MANOLIS LAGOUTARIS/AFP via Getty Images Подпись к фото, На кладбище в Греции — могилы беженцев, утонувших при попытке пересечь Эгейское море
В этом году количество просителей убежища, обнаруженных при попытке добраться до Европы, сократилось на 20%. Цифры могут меняться, но глобальные кризисы, вызывающие миграцию, никуда не исчезнут. Это фундаментальная проблема для политиков, независимо от того, какая партия находится у власти.
- Не трогайте мигрантов, они нам нужны! - кричат одни. - Не трогайте бродячих собак, они сами не нападают! - кричат другие. Может это одни и те же люди?
