Литература + Мифология

Сегодня мы нашли алтарь на перекрестье трёх ручьёв.

Не знаю, закопал ли его кто-то осознанно — или земля постепенно брала своё. Столетиями эта каменная плита погружалась всё глубже и глубже. Возможно, она никогда не увидела бы солнечный свет снова.

Если бы не мы.

Старательные руки моих студенток очищают камень. Наблюдаю с фотоаппаратом наперевес, а сердце трепещет в груди.

Я уже вижу, насколько хорошо сохранились узоры. Да пронзит меня молния, если это — не самая ценная находка за всю экспедицию.

Небо остаётся светлым и спокойным.

Сфотографировав алтарь со всех сторон, я составляю описание. Каменная плита почти идеальной круглой формы. В центре — кельтский крест, причудливое переплетение линий. Мне с детства знаком этот узор.

Вижу его каждый год на день Святой Бригитты.

Мы прячем находку под навесом, сворачиваем раскоп — и возвращаемся к цивилизации. Пока студентки ленятся в своих комнатах, я устраиваюсь на улице с кучей бумаг.

Пусть отдохнут. Им ещё успеет надоесть эта работа.

Даже к вечеру жара не отступила: стираю со лба пот, отпиваю воды из стакана. Составляю отчёт и переношу описание алтаря на чистовик. В какой-то момент ручка замирает над бумагой.

На ткани моего кимоно вышиты изящные журавли.

Эти птицы символизируют верность и счастье. Я раскидываю руки, и они будто машут крыльями. Голова кружится.

Сегодня — самый важный день моей жизни.

Зал, в котором я выйду замуж, уже украшают лотосом и белыми розами. Символы непорочности и — снова — верности. Закрыв глаза, я представляю их нежные лепестки.

Но среди белого вспыхивают жёлтые бутоны.

Мне не стоит думать об этом. Свадьба должна пройти идеально. Он снимет покрывало с моего лица. Мы поклянёмся в вечной любви, а после — выпьем несколько чашек саке.

Я думаю ладони, которая подносит напиток к моим губам. О человеке, который возьмёт меня за руку и уведёт за собой.

Пояс для кимоно ложится на талию. Подруги подкрашивают мне губы и приносят головой убор — цунокакуси.

Эта высокая белая шляпа должна скрыть мои маленькие рожки.

Конечно, рогов у меня нет. Но шляпа, как журавли и саке — это символ. По нашим поверьям, все ревнивые невесты щеголяют рогами. Цунокакуси должна это скрыть.

Моего жениха это не спугнёт. Наоборот, он сразу поймёт, что лучше не вступать в случайные связи — или скрывать их как следует. С помощью шляпки я показываю, что не потерплю измен, что во мне скрываются злость и чувство собственничества.

Все знают — жизнь возникла из океана.

Когда я смотрю на волны, ощущаю странную теплоту в груди. Вода, она такая прекрасная и необъятная. Если нырнуть и закрыть глаза — весь остальной мир становится тихим и далёким.

Тело покачивается в невесомости, будто в объятьях матери.

Каждый февраль мы приносим ей благодарности. Йеманжа, богиня-мать, родившаяся из глубоких вод океана, ждёт наших даров.

Все знают, она любит белые цветы и свечи, синие шёлковые ленты, сладости, украшения... Все в этот день собираются на берегу океана, чтобы порадовать богиню.

Кроме меня.

Я сорвала в саду самую белоснежную орхидею, которую могла найти. Повязала волосы голубой лентой, в цвет спокойного океана.

В этот день принято загадывать желания. Просить богиню-мать о чём-то. Но мне не хотелось этого делать.

Я желала просто подарить ей цветок — и побыть рядом.

Но всё пошло не так. Велосипед сломался; на автобус я опоздала. Пришлось бежать: так быстро, как только можно.

Туфли чудом не слетели с пяток. Дыхание сбивалось. Волосы путались.

Я была рядом с пляжем, потная и раскрасневшаяся, когда навстречу попалась женщина в синем платье. И ещё одна. И ещё.

Яд прожигает кожу Локи.
С клыков змеи срываются огненные капли. Сигюн, жена бога обмана, старается поймать их — но временами чаша переполняется.

Иногда Локи гадает, когда переполнится и чаша её терпения. Когда Сигюн оставит его в этой пещере, наедине со змеёй и ядом.

Эти мысли больнее любых ожогов.

Локи не может сбежать: он крепко привязан к скале. Не верёвками, не железными кандалами, а чем-то куда более прочным.

Он старается не думать об этом, но в мыслях то и дело возникает образ сыновей, Нарви и Вали.

Яд снова попадает на кожу.

Есть только один способ обуздать бога: связать его кишками собственного сына. Локи помнит день, когда его плоть и кровь разрывали на части, будто это было совсем недавно.

Будто не прошли тысячи наполненных ядом чаш.

Очередная капля падает на скулу. Локи кричит — и мир содрогается.

Землетрясение напоминает о Фенрире, Ужасном Волке, которого боги заперли в толще скалы. Хотел бы Локи ворваться туда, уничтожить цепи и освободить сына.

Но он не может даже увернуться от новой капли яда.