В современной армии не современные, откровенно опасные методики обучения. Не знание командирами реальных ттх в данном случае гранат поражают. Солдаты не имеют необходимой подготовки и откровенно боятся своего оружия совершив для проформы несколько бросков с закрытой позиции усвоили не верные вводные. О наработке тактических комбинаций ведения боя не идёт и речи...
Первый день запомнился на долго. С электрички нас погрузили уже в армейский ЗИЛ и довезли до части, выгрузили нас перед КПП. ЗИЛ видимо был не нужен и уехал в автопарк. Построились около КПП и тут вдруг с КПП вышли, какие то срочники, рядом с нами стоял офицер. Надо еще добавить: в областном военкомате выдали на шапки офицерские кокарды. Так вот, воины с КПП (при чем они не были в наряде по КПП) стали сдирать кокарды с шапок. Мы поглядывали на офицера, офицер делал вид, что ничего не происходит, так будто так и должно быть. Это происходило до тех пор пока не открылись ворота и не пропустили нас.
Дальше нас разделили и отправили в разные казармы. Объяснили тем, что будет два потока. Дальше произошло не понятное для меня, нас завели в казарму, где на взлетке сидели на табуретках стройными рядами лысые солдаты... просто сидели и ничего не делали. Офицер зашел в канцелярию. С каптерки, с ленинской, с сушилки стали вываливать разномастный народ. "Дэнги есть?", "Дай сигарет!", "Сюда давай телефон!" всё это сопровождалось шмоном карманов, одно рукой держали тебя за руку, а другой лезли в карман. Я попробовал вырваться, но в принципе вырываться было некуда, только послал на йух. Тут же последовали угрозы и обещание "сладкой службы". Через минуту появился "наш" офицер, "местные" разбежались. Нам пояснили, что ошиблись казармой. Это я уж потом понял, не было ошибки. Нас призывников перевели в другую казарму, завели в ленинскую комнату. Тот же офицер, что и ошибся, задвинул речь, типа вы в курсе куда попали, мужайтесь, легко не будет. Никакого второго потока не было, нас соединили с другими новобранцами. Первые дни ничего не происходило, ждали других призывников. Получилось 3 роты по 40 человек, в каждой роте по два сержанта.
В первые часы уже в нашей казарме, произвели осмотр формы. Трусы и носки выкинули, с белугой произошел казус (белуга это белая рубаха с длинным рукавом и белые подштанники с ширинками с обоих сторон на пуговицах). Конечно, никто в призывном пункте не мерил подштанники, нам ведь прапор пообещал, что поменяют по размеру. Никто нам ничего не поменял, как бы мы не менялись друг с другом, а большие размеры подштанников не появились. Максимум мне на 56 жопу достались 52 размер, да и не мне одному. Толстожопых оказалось многовато. Как только я надел белугу и штаны, нагнулся за сапогами.... подштанники разорвались пополам, на две равные части правую и левую. Прапор, ну ты и урод! Чтоб ты икал всю жизнь!
КМБ меня не напрягал, целыми днями строевая подготовка. После строевой бушлат промокал насквозь. Учили наматывать портянки, подшивать воротнички, правильно носить форму, изучали устав, учили текст присяги. В карманах ничего не должно было быть лишнего, говорили несколько раз. Сержанты предупредили, что найдут в карманах, придётся съесть с гуталином. Как бы ты не объяснял коллективу, всё равно найдется тот, который не поймет. На следующий день после обеда нас построили на взлетке, достали всё из карманов и покидали в шапки. Человек 10 съели с гуталином, то чего не должно быть, а это какие то шнурки, тряпочки, витаминчики, хлеб. Удивительно, но на следующий день нашлись еще люди не понявшие с первого раза.... и на следующий день. Только на 5 или на 6 день до людей стало доходить смысл сказанного сержантами.
Была сушилка в которую на ночь все 3 роты складывали сапоги с портянками на просушку. С утра с подъемом все бежали за своими сапогами. Очень часто люди путали сапоги и брали не свои, всё бы ничего, но люди частенько не признавались, что одели чужие сапоги. Ладно, если у тебя 43 размер ноги и 44 размер тебе велик, ты же должен это был почувствовать. А вот у кого наоборот, тому не повезло. По долгу люди не сознавались. Почему сразу не сознавались? Хрен знает, они и сами ничего не могли сказать.
Через 2 недели в расположение зашел полковник, задвинул бессмысленную речь, в конце добавил, что кому неохота служить, подходите, решим. Сержанты пояснили, пожеланию можно свалить по дурке до присяги. Как не странно, к концу КМБ свалило человек 15. Больше я их не видел. Официально такой возможности никто не предлагал, но видимо так можно было.
В баню ходили по субботам, время отводилось ровно 1 час. За это время нужно успеть раздеться, помыться, получить чистую белугу. Вот тут среди толстожопых происходили замесы, количество больших размеров ограничено. У проигравшего подштанники лопались пополам и оставшуюся неделю ходил за час до отбоя сверкая голой жопой и писюном.
Запрещалось курить в туалете, но всё равно втихушку курили.... до первого залета. Сержанты поймали одного новобранца за сигареткой и заставили раскурить "трубку мира" (душка от кровати, в которую с одной стороны забили пачку "перекура"). "Счастливчик" больше не курил... по его словам он вообще бросил курить. До присяги он точно не курил. Кстати, про трубку мира сержанты предупреждали и не раз.
Месяц с одной стороны пролетел быстро, но с другой стороны в томительном ожидании кто и куда попадёт. На присяге ничего интересного не было. У многих приехали родители, привезли баулы жратвы. Нас предупредили, чтоб много не ели. Ходила байка, что боец после присяги съел столько, что умер. Вскрытие показало 8 кг еды. Может это и вымысел, по крайне мере, у нас никто не умер от переедания.
На счёт грамотности. Из комментариев понял, что кому то интересна тема, кому то даже нравится изложение, пусть таких будет пару человек, это уже большая заслуга для меня, ибо изначально я не думал что меня будут читать и писал по большей мере для себя. Однако у многих бомбит по поводу моих грамматических ошибок, обещаю, буду предпринимать меры, чтобы их количество свести к минимуму, не судите строго, и так, к теме...
18го августа я должен был быть с утра в школе. Прибыл я 17го, вечером. Прошел все то же КПП, стоял стенд, на котором ранее размещались результаты экзаменов, сейчас там располагались списки поступивших по взводам, территория школы была пустой, на стенде увидел свою фамилию, значился я в 5ом взводе(1-4 лётные, 5 и 6 пограничные). Направился к своей казарме, в беседке сидел парень, дагестанец. Подошёл к нему, парень был очень тихий и спокойный, звали его Шамиль. Спросил его, что делать дальше, он сказал "Тебе надо в канцелярию, кое-кто уже приехал, человек 15 тут. Расположишься в кубрике. Кушать негде, столовая и ЧПОК закрыты. Завтра начало, с утра все приедут, столовая откроется тоже завтра, учёба будет со 2‐го сентября, до этого момента будет КМБ". Сходив в канцелярию, расположился в кубрике, познакомился с парнями. Люди были все не местные, кто откуда, из разных регионов. Пообщавшись с ребятами, понял, что оказывается есть целый список вещей, которые нужно купить, о списке конечно же я ничего не слышал, а с собой у меня было рублей 700, купить же нужно было тысяч на 5-7. Форма выдавалась, а вот все остальное, нужен был полный комплект учебников и учебной канцелярии, шевроны, берет, нитки, иголки, обувной крем, мыльно-рыльное, комплект шнурков, две штуки тельняшек, одна тельняшка тёплая, армейский свитер, ремень, бляха, паста гои, для её чистки, вафельные полотенца, значки на головной убор, и ещё много чего другого. Главная боль. Ладно. Завтра разберусь, сейчас спать.
Проснулся от шума. Приехал народ. Кадеты, родители, педагоги, воспитатели. В 8 всех кое-как собрали, и повели в столовую. Накормили кашей с какао. С этого дня выходить из части было запрещено. Никакого распорядка пока не было, сотрудники школы разбирались с бумажной волокитой. Периодически собирали, проверяли по спискам, кого то вызывали. Отзвонился родителям, сказал нужны деньги. Был 2013й, карты банковские были не распространены, родители нашли какого то знакомого, который принёс мне 5т.р, жить можно. Подошёл к командиру роты, говорю, мне в военторг нужно, купить необходимое, так как завтра утром все должны были стоять по форме, форму пока не выдавали, выдать её должны были к середине сентября, на данный момент форма составляла — берет с кокардой, тельняшка, спортивные штаны, кроссовки. Ком.роты послал меня по дальше. Тут я первый раз столкнулся с армейской двоякостью, это все нужно было купить, но за территорию не пускали. Покупать нужно было в военторге. Было принято решение идти в самоволку, под страхом исключения, я нашёл лаз на территории, где было проще всего покинуть школу. Лаз был на брошенной территории, людей там не было, важно было сделать все быстро, чтобы отсутствие не заметили. В принципе все прошло хорошо, купил не все по списку, самое необходимое на данный момент времени, купить все — мне кажется невозможным. В тот же лаз залез обратно, теперь нужно было дойти до казармы, не попавшись на глаза с пакетом. Выполнено. Обед. Суп, второе, хлеб, чай, не плохо, даже вкусно. Сейчас питание было трехразовое, в дальнейшем — пяти разовое. Дальше ужин, после вечерняя поверка, отбой.
Утро началось. Начались учебные будни КМБ. - Рота подъем. - Отставить, медленно, рота отбой! - Рота подъем! Пошевелитесь! Отставить, отбой. После игры, которая называлась подъем-отбой, суть заключается в том, чтобы вскочить с кровати, откинуть одеяло на душку кровати, максимально быстро одеться и выбежать на "взлетку", все делается в тишине. После строем вывели на улицу, строем бегали вокруг плаца, отжимались, приседали, и выполняли другие элементы зарядки. Завели в казарму, провели курс обучения заправки кровати, вроде все просто, но половина кроватей заправлено не правильно. Завтрак, рисовая каша, какао. После завтрака снова обучение подъему-отбою на протяжении двух часов, после — ещё пара часов заправки и расправки кроватей. Вручили лопаты, отправили на прополку территории. Обед. После обеда тренировка действий при пожаре на протяжении трех часов. Раздевались, ложились якобы спать. При объявлении тревоги мы должны были быстро одеться, скрутить матрац с постельным бельём в рулет, прижать скрутку табуреткой, и согласно своим маршрутам выбежать из казармы на плац. Все на время, идеальная тишина, никакой толкучки, никакого тупежа. Конечно же, мы и во время не укладывались, и все эти условия не соблюдали, так продолжалось снова и снова. Потом строевая подготовка до ужина, учили как строится, как ходить, учили командам. Ужин. Рис с рыбой и чаем. Снова строевая подготовка, ещё разок действий по объявлению пожарной тревоге, вечерняя прогулка(строем несколько кругов по плацу), вечерняя поверка, отбой.
Так и проходило КМБ. Завтрак, обед, ужин — между ними занятия. Строевая, физо, подъем-отбой, заправка кроватей, репетиции торжественной клятвы(та же самая армейская присяга), занятия по уставам(обязанности дневального, ещё какие-то выборочные статьи), уборка территории и казармы. С утра до вечера мы были на попечении командира роты и командиров взводов, с вечера и до утра - ночной воспитатель, их было несколько.
Если в первые дни мы просто не понимали, где мы, что тут делаем, и что вообще происходит, то спустя пару дней все начало уже надоедать, кто-то уходил, кто-то старался как – то отвлечься, началась всеобщая дипрессия, люди начали скучать по домам, по родным. Начались проявляться характеры, человеческие качества. Каждый постепенно начал занимать свое место, лидеры — лидерские позиции, сильные морально и физически — позиции по выше в коллективной иерархии, слабенькие позиции ниже. Конфликты, драки, разбитые лица. Формировались группы по интересам, национальностям и другим признакам. Одиночкам приходилось очень туго, во-первых, самим было тяжело из-за изменений в жизни, во-вторых, просто-напросто проблемы с коллективом, их задирали, обижали. Если в армии парни более или менее разумны, то подростки в этом плане жёстче. Не зря говорят, что даже тюрьмы с малолетками гораздо жёстче, нежели тюрьмы со взрослыми.
КМБ продолжалось до 2‐го сентября. 2‐го сентября была линейка и начался учебный год, о чем я расскажу в следующей статье.
На макетах не сложно разглядеть советского солдата с АК.
Собственно о чем публикация!? У нас это называется КМБ "Курс молодого бойца". А как этому обучают бойцов на начальном этапе в США, правдивее сказать наверное "обучали" со старенькими винтовками М16. Как сейчас неизвестно.
Однако лицезреть как кормят лысых новобранцев, как их обучают, как заставляют морально готовиться к атаке, пройти полосу препятствий, какие у них инструкторы, как не проткнуть себя штыком при преодолении препятствий довольно забавно. Ну у них такая методика, у них такие военнослужащие...Однако орать их учат знатно!
Они это они!
Интересный сюжет от военкора ©Александра Сладкова
У кого есть 10 мин. свободного времени..приятного просмотра.
А на следующий день начался КМБ. КМБ – это курс молодого бойца. Сами молодые бойцы расшифровывают КМБ – кровь, мозоли, боль. Несколько театрально, но доля правды есть. После завтрака первый курс рассадили по машинам и поехали. Это сейчас легко пишется «рассадили по машинам». А в тогда этот процесс занял около сорока минут. Ведь в машину надо правильно сесть.
Сначала подаётся команда: «К машинам!» По этой команде мы должны выстроиться в колонну по два у заднего борта машины. «По местам!» А вот теперь можно начать посадку. Первый отдаёт вещевой мешок товарищу позади себя, залазит в машину и принимает свои вещи. И так далее. И всё это надо отрепетировать. При малейшем выкрике: «Чего пихаешься, я ещё не залез!», тренировка прекращается и начинается заново. Но всё-таки расселись, выслушали инструктаж и поехали. Учебный центр находился в шестидесяти километрах от города. А чтобы попасть в него, необходимо было пересечь реку на пароме. Машины доехали до парома, нас высадили и уехали обратно в училище. И далее около пяти километров пешком до лагеря.
Учебный центр представлял собой палаточный городок на берегу небольшого озера. Чуть в стороне стояли три ангара, в которых располагались столовая, клуб и учебные классы. Несколько кирпичных домиков: лазарет, караульное помещение и ещё какие-то необходимые строения. Особняком стояли деревянные домики для офицеров, которые называли «Шанхаем». Почему? До сих пор не имею понятия.
Остаток дня был посвящён размещению по палаткам. В каждой палатке по десять человек на деревянных настилах. На настилы брошены матрацы и бельё. Развернуться в палатке негде, места хватает, чтобы поставить обувь.
Ужин в полевом лагере – отдельная песня. Сервировки на столах никакой. В столовую мы ходили со своими котелками. На ужин выдали кашу, чай, сахар, хлеб и по шайбе масла. В первый день я, и не только я, съев кашу, потянулись за маслом. Его на хлеб пришлось намазывать ложкой, которой уже ели кашу. Как ни облизывай, а привкус каши на масле остаётся. А теперь надо помешать сахар. Мешать той же ложкой, которая уже в масле.
Так что поесть в лагере – это целая наука. Но скоро мы приспособились. Сначала чистой ложкой мешали сахар в чае, затем ложкой намазывали масло. Ну а промасленную ложку можно и в кашу опустить. Далее посуду надо помыть. Для этого на улице поставлена большая цистерна с водой. Под ней разводиться огонь, и вода нагревается, проходя через хитрое сплетение труб. Вся эта система завершается двумя прямыми параллельными друг другу трубами, к каждой из которых приварены краники. Вот в этих краниках и мыли. А в качестве чистящего средства использовали песок. А песка было много.
Вопрос: чем занять людей, если по плану учебных занятий нет? Ведь кем становиться солдат при получасовом безделии, уже сказано выше. Ответов на этот вопрос несколько: 1) строевая подготовка; 2) физическая подготовка; 3) уборка территории.
Лагерь располагался в сосновом лесу. Плац в это время был занят ( по-моему другой ротой), физическая подготовка наших командиров не прельстила. Наверное, из-за того, что бегать надо было с нами. И оставалась уборка территории.
Если вы считаете, что Сизифов труд бесполезен, вы глубоко заблуждаетесь. По крайней мере, толкая в гору камень, можно накачать мускулы. А вот уборка соснового леса от шишек и иголок – увлекательнейшее, я вам скажу, занятие. Только курсант прошёлся по своему участку, как подул ветер. Сосны отозвались ветру колыханием и… Правильно – уборка не получилась. Ещё раз! А никому не надо, чтобы было чисто. Надо, чтобы личный состав без дела не сидел.
Первым знаменательным событием в лагерной жизни было вручение оружия. После завтрака роты вернули в палатки и приказали начистить обувь. Затем построили на плацу. К этому времени приехала машина, в кузове которой находились ящики с автоматами и охрана. После этого поставили несколько столов. За эти столы встали офицеры и, вызывая по одному, вручали оружие каждому. После вручения оружие было сдано в оружейную комнату. А до этого мы как дети щёлкали затворной рамой, откидывали и примыкали приклады, перебрасывали автоматы с одного плеча на другое. И ещё не догадывались, что пройдёт немного времени, и оружие надоест по самое «не хочу». Ещё один парадокс! До совершеннолетия мы по закону не имеем право покупать спиртное, но оружие нам доверять можно. Ведь большинству из первокурсников на тот момент было по 17 лет.
На следующий день после вручения оружия начались занятия по тактике, уставам и другим военным предметам. К бегам на зарядке мы уже начали привыкать. К своему удивлению очень скоро я заметил, что успеваю заправить кровать и умыться за положенное время. КМБ мне запомнился двумя чувствами: голода и сна. Не хочу сказать, что нас плохо кормили. Не ресторан, конечно, но сносно. Просто резкий переход на питание по режиму сделал своё дело. Ко мне в один из выходных дней приезжали родители. С разрешения командира роты я с родителями ушёл из лагеря, и мы разложили скатерть на берегу озера. Разговаривая и поглощая пищу, я обнаружил, что сижу с плюшкой в одной руке и куском хлеба в другой. Мне было всё равно, что закидывать в желудок. Хотя повторюсь, голодом нас никто не морил. Командиры нас даже опрашивали после завтрака: «Кому не хватило чая, масла и белого хлеба?» Как в детском саду!
Возможно, и не стоило бы, но хочется рассказать, что даже физиологические надобности можно справлять по команде. Туалет был расположен метрах в двухстах от палаточного городка. Он представлял из себя бетонное строение на двадцать или двадцать пять посадочных мест с ямой внизу. Итак, к этому времени мы уже изучили какую-то строевую песню, с которой проводили вечернюю прогулку. По окончанию вечерней прогулки рота подходила к туалету и звучала команда: «Разойдись! Построение через пять минут!» И за пять минут мы должны были успеть добежать, оправиться и встать обратно в строй. Впрочем, со временем мы научились успевать выкурить сигарету. Прав был Михаил Зощенко: «Человек не собака! Ко всему привыкнет!».
В один из дней первой парой на занятия стоял РХБЗ. Радиационная, химическая и биологическая защита. Взвод получил оружие, взял противогазы, вещевые мешки и отправился на…лекцию по РХБЗ. А зачем..? На глупые вопросы отвечаю: лекция по РХБЗ. РХБЗ преподаётся на кафедре тактики, а на тактику надо приходить с оружием и в полной амуниции. Не поняли? Я тоже не сразу понял. В армии вообще некоторые вещи лучше не понимать, а принимать как аксиому. Следующей парой было изучение Уставов. Эта книжица называлась иногда Кораном или Библией. Да простят меня верующие люди, но никакой насмешки в этом не было. А ещё, когда хотели сослаться на Устав, говорили: «Читай первоисточник!» Третьей парой была строевая подготовка. На ней нам разрешили снять вещмешки и сложить в одно место оружие.
После обеда в этот день была баня. Баня находилась в другом лагере за пять километров от палаточного городка. В баню мы бежали. То есть сначала шли, но долго идти молча тяжело. И начался процесс, который называется «разговорчики в строю». После трёх замечаний старшины (старшиной уже официально был назначен старший сержант Рыжин, поступивший в училище из полка ВДВ), которые прозвучали, как глас вопиющий в пустыне, раздалась команда: «Вспышка слева!»
По этой команде военнослужащий должен имитировать свои действия в случае ядерного взрыва. То есть упасть на землю головой в сторону противоположенную взрыву, закрыть голову руками и поднять воротник. Кто-то решил, что это защитит от последствий ядерного взрыва. Ну не знаю насчёт взрыва, а дисциплину в строю укреплять помогает. Падать мы должны были на любую поверхность. Грязь, лужа и асфальт ядерный взрыв не остановят. И, нападавшись досыта, мы побежали до бани.
На мытьё в бане военнослужащему даётся 40 минут. Из них 25 минут на помывку и 15 минут – одевание и раздевание. Там же в бане нам выдавали сменное нательное бельё, а в городке чистое постельное.
Сама баня представляла собой небольшое кирпичное строение. Душ в ней был сделан из пустых консервных банок с отверстиями в днище. Сами банки были натянуты на трубы, вмонтированные в стену на уровне двух метров.
Из бани идти те же пять километров по песку и пыли. Результат ясен: можно было и не мыться.
А на следующий день были занятия по тактической подготовке. Тема: маскировка. Занятия напоминали детскую игру в прятки. Преподаватель в должности подполковника поворачивался к нам спиной на несколько минут, а мы за это время прятались по ближайшим кустам. Затем подполковник разворачивался и, оглядывая взглядом окружающий пейзаж, провозглашал, указывая пальцем: «Вижу! Вижу!» Это означало, что какой-то курсант плохо замаскировался. Похоже, преподаватель в детстве очень много читал произведение Гоголя «Вий».
Инженерная подготовка. Ну тут всё более банально. Тема: оборудование окопа для стрельбы лёжа. Окоп оборудуется под огнём противника, то есть лёжа. Место, где проводились эти занятия называлось «тактическим полем», у курсантов «поле дураков». На нём были вырыты окопы, стояли макеты боевой техники. Там же нам устроили огневую полосу.
Огневая полоса. Моя очередь. По команде я срываюсь с места, пробегаю через дверной проём, края которого обмазаны каким-то горючим веществом и стреляю холостым в сторону предполагаемого противника. Затем проползаю под колючей проволокой, по бревну прохожу над глубокой лужей, в которую кидают взрывпакет, и опять стреляю. Ползу по дну окопа, а сверху на меня скидывают чучело человека. Я должен изогнувшись под ним дотянуться до штык-ножа, который висит на поясе, и пронзить это чучело. Далее выбегаю на финиш. Возможно, были ещё какие-то препятствия, но мне запомнились только эти.
Ещё одним знаменательным для многих событием были стрельбы. Почему я говорю, что событие было знаменательным не для всех? Да потому что среди курсантов было много детей из офицерских семей, и стреляли они не в первый раз. Дело в том, что согласно Уставу военнослужащий не может быть допущен к принятию присяги, если не выполнил упражнение по стрельбе. Впрочем, огневая подготовка на стрельбище включает в себя не только стрельбу. Нас развели по отделениям, и каждое отделение занималось на своей учебной точке. Разборка – сборка оружия, метание макета гранаты, упражнение по прицеливанию и ещё множество элементов по отработке стрельбы. Там же на стрельбище я узнал ещё одну аксиому. Во время возвращения в лагерь я обнаружил, что на моём плече отсутствует противогаз. И не надо задавать глупых вопросов о необходимости противогаза на стрельбище! Уже объяснял.
- Товарищ капитан! Разрешите обратиться, курсант Шураев?
- Ну!
- Товарищ капитан! Я на стрельбище противогаз забыл. Разрешите сбегать за ним?
Капитан Георгиев посмотрел на меня, как на душевнобольного и произнёс фразу, которая была бы достойна анналов истории. Одна беда – фраза была нецензурной.
- Курсант! В армии нет слов «потерял», «забыл», «украли». Есть слово «прое…л»! Бегом марш за противогазом! Оружие отдать командиру отделения!
Я уже собирался метнуться, но раздалась следующая команда:
- Отставить! Первое отделение! На полигон, бегом марш!
И первое отделение, в составе которого я числился, рысью понеслось на полигон искать мой противогаз. А когда вернулись, оказалось, что рота даже с места не сдвинулась, ожидая нас. Моя забывчивость съела несколько минут потенциально свободного времени, которое могла быть в нашем распоряжении после занятий. Этот армейский принцип позаимствован у Дюма, правда, немного в иной форме: «Один за всех! И все из-за одного!» Издевательство? Нет, нет и нет! Воспитание ответственности за коллектив. А командир отделения обязан был проверит наличие оружия и амуниции у подчинённого личного состава.
На следующий день после стрельб состоялась обкатка танком. Курсант садится в окоп, и на него надвигается многотонная машина, за рычагами которой сидит прапорщик. Необходимо выстрелить несколько раз из автомата, изображая уничтожение десанта на броне, затем метнуть макет гранаты и залечь на дно окопа. Проезд танка над окопом ощущается интуитивно, так лицо смотрит вниз. Затем заставляем себя подняться в окопе, снова метнуть макет гранаты в танк и огонь из автомата, изображая ликвидацию экипажа, который покидает танк. К слову сказать, макет гранаты напоминает столовый прибор, которым хозяйки толкут продукты. Только макет больше и тяжелее. Поэтому травмы у механика-водителя танка – обычное явление.
Всё вспомнить тяжело. Но память иногда подкидывает забытые моменты жизни, которые, казалось, никогда не всплывут. Разве можно забыть пятидесятикратное прохождение мимо фонарного столба, с правой рукой, приставленной к козырьку. Это случилось после того, как я не выполнил воинское приветствие офицеру. И козырянием занимался в выходной день, когда остальные спали.
Да! Как не удивительно, но в выходные и праздничные дни нам разрешалось провести два часа в постелях. Но отдых тоже дело организованное. Поэтому лежать в своих ложах должны все. Спать никто не заставляет, но находиться все должны в постелях. Изредка в городок приезжала автолавка. Это был праздник души и живота.
В таких заботах промчался месяц. И наступил день отъезда из учебного центра. Всё также буднично собрали вещи, надели вещевые мешки, взяли оружие и пешком до парома. А на том берегу нас уже ждали машины. Обучение в лагере дало о себе знать, и, в отличии от отъезда из училища месяц назад, посадка в машины прошла быстро и организовано. А на следующий день после приезда нам выдали новую форму, та, в которой мы были в учебном центре, превратилась в рабочую и повисла на плечиках в каптёрке.
Думаю, многие в былые годы испытывали те самые чувства чего-то столь-же неизбежного, как новогодний праздник. Именно так можно описать томный стук колёс вагона, знаменующий долгий путь в первую в твоей жизни воинскую часть, где тебе придется провести один год своей жизни. На душе пусто. С таким настроем ехал каждый, кроме одного. Ему было плохо от палёной водки, что он купил у цыгана на вокзале и всё, что его интересовало - это как-бы не показать всем, что он ел ближайшие три часа назад. К вечеру, разогретый на палящем солнце вагон, набитый призывниками наполнился запахами. К «благовоньям» ещё придётся привыкнуть.
В дороге нам раздали индивидуальный рацион питания на трёх человек. Особо отбитые пытались его разогреть на таганке, после чего с ними провели «разъяснительную работу» сержанты.
На следующий день в 4 утра мы приехали на вокзал. Вступив на огрызок советского бетонного перрона (который ещё застал дедушку Ленина) Российским кирзовым сапогом Советского производства, начался наш долгий путь до шикарного автотранспорта марки «Камаз». Дорога была долгая, но байки «бывалых» сержантов, отслуживших аж целых пол года вселяли в нас надежду на светлое будущее.
По прибытию в часть всех «безпаспортанцев» построили в волнообразную прямую линию перед входом в казарму. На крыльцо вышел командир. «Помните, что говорил наш президент, что вы будите служить не дальше, чем сто километров от своего родного города? Ну так вот, вас на*^али, вы в Моздоке!». Все остальные слова не были так важны. Подозрения, что на улице как-то жарковато подтверждались его словами. Было слышно, как скрипит мозг соседа в строю от дурных вестей. Паническая дрожь повисла в воздухе.
Так начался первый день Курса Молодого Бойца. А как он начинался у вас?
Приятного воскресного дня всем подписчикам и просто читателям! Сегодня я хочу продолжить тему армейских историй.
Попали мы на службу зелеными юнцами. Зелеными - в прямом смысле, это же цвет нашей формы. И начался у нас КМБ. Пока длился курс молодого бойца, нам в головы вдалбливались прописные армейские истины, вроде воинских званий, знаков различия, обязанностей дневального, форм доклада и тому подобные. С формой доклада, первое время, особенно часто возникали проблемы, поскольку трудно было заставить мозг вместо простого и понятного "да" отвечать более громоздкое "так точно!", или сплетать в симбиозе обычное "нет" со странным "никак". В конечном итоге, конечно, освоились все, даже самые дремучие и альтернативно одаренные. Но до тех пор, пока учебная рота не достигла просветления, отжаться пришлось не одну сотню раз. Да и не каждая ситуация была такой уж однозначной и понятной...
Случай:
Только мой организм привык к пресной армейской пайке, как одному из сослуживцев, у которого родня жила неподалеку, притаранили целый пакет бонусов. Бонусов разных и вкусных, без которых жизнь была сера и тосклива - конфетки, колбаски, копчености, чипсы, чокопайки... Боец жлобиться не стал и выставил все на общий стол. Голодные рты смели всё это за секунды, не считаясь с потерями и здравым смыслом, да еще сверху шлифанули кока-колой для лучшего усвоения. И после этого сразу так хорошо на душе стало, но малость поплохело в животе.
Позже, буквально через час после отбоя, меня подняло острой резью отвыкшее от таких яств брюхо. Не пытаясь спорить со своим нутром, подчиняясь его настойчивым требованиям, я ломанулся в нужник, где начал задорно так и с огоньком проблёвываться давешними деликатесами. За этим-то неприглядным занятием меня и застал "контрабас", дежуривший по роте. Он вышел, что называется, на шум, собираясь предъявить традиционное в таких случаях: "Чо-о тут за муйня?! Чо-о за беготня после отбоя? Спать не хотите? Щас роту подниму, будем повышать утомляемость организма для более крепкого сна!", но увидев меня, согнувшегося над чашей Генуя, уважительность причины оценил.
В течение ночи за аналогичным баловством были пойманы ещё два бойца. А наутро, все втроем, мы были преданы анафеме объявлены отравившимися и пересажены на сухари с чаем. Как оказалось, медик, выписывая нам этот чудодейственный рецепт, подразумевала, что нам нужно будет питаться таким образом только сутки, но без поступления особых распоряжений, "пионервожатые" нас продержали на этом рационе три дня. И вот, на закате этого третьего дня, когда уже было известно что следующий завтрак будет нормальным, нас, слегка повеселевших, но обессиленных сержант спрашивает:
- Ну что, бойцы, как здоровье?
Я преувеличенно бодро отвечаю за всех:
- Хорошо, тащ сержант!
Реакция контрактника меня малость застала врасплох:
- "Хорошо" - это ты у тещи на блинах будешь говорить!!! Тридцать отжиманий, рядовой!!!
Пока я оформлял "тридцаточку", то не переставал ломать голову, какой же ответ на вопрос: "Как здоровье?" является правильным? Когда я встал, сержант от своего не отступился и продолжал надрывно орать, сверля меня полубезумным взглядом:
- Как в армии отвечать положено?!!
Сука, так лихорадочно мой мозг редко когда соображал. Мой чердак от сверхнагрузок был просто готов словить Critical Error. Наконец, ощущая себя участником передач "Поле Чудес в стране дураков" и "Кто хочет наряд вне очереди стать миллионером", я, отбрасывая всякую логику, предпринял попытку назвать слово сразу:
- Э-м-м... "Так точно"?
- Наконец-то! Пи%дец, ты долго думал! - Закатил глаза "контрабас", по-видимому, вполне удовлетворенный таким ответом. - Если так тупить дальше будете, нелегко служба пойдет!
И на этой ноте сержант гордо двинулся прочь, под шумный скрежет шестеренок в наших головах, провожаемый тремя донельзя озадаченными взглядами.
