В ожидании "Клюквы"
Сжижено с фейсбука
Екатерина Ракитина
16 ч · г. Саратов, Саратовская обл. · отредактировано ·
Поскольку синдром Стендаля и русские медведи с небольшим отрывом победили, рассказываю.
Много лет назад у моей соседки снимала комнату американская студентка Кейти, приехавшая в Россию учить русский — и немножко играть на альте. Времена были доскайповые и, в общем, ещё безынтернетные, так что Кейти звонила домой по какой-то хитрой многозначной карточке, рассказывала то про концерт, то про спектакль, то про оперный фестиваль или ещё какое культурное мероприятие, и мама всякий раз ахала: "Подумать только! А мы считали, что в России по улицам ходят медведи!". Ещё маму страшно волновало, не холодно ли ребёнку, ведь в России всегда снег... ребёнок, уже переживший пекло саратовского лета, неистово ржал и звал маму приехать да поглядеть, а заодно поискать медведей, если на то пошло. Мама никак не решалась, видимо, смутно подозревая, что с медведями не всё так безмятежно — и опасаясь начавшейся вскоре суровой русской зимы. Но в итоге Кейти уговорила маму быть в начале июня в Петербурге, куда сама собиралась с экскурсией.
Петербург обрушился на неподготовленную американскую маму и едва не сбил её с ног. Он восклицала, плакала, фотографировала, потом опять плакала, фотографировала и восклицала, перебегая с одной стороны улицы на другую, скупала открытки и буклеты, чтобы потом, бессонными белыми ночами чахнуть над ними в номере, повторяла бесконечно: "А нам-то говорили, что здесь ходят по улицам медведи! Oh my God, oh dear!" — и опять фотографировала, утирая слёзы. В Петергофе, лазурным солнечным днём, в бликах золота и воды, мама впала в окончательное исступление и неистовство, и её накрыло классическим синдромом Стендаля. Как называлось это в старой классике, она сделалась больная: её пришлось сперва отвести в автобус, а после отпаивать в гостинице водичкой и валерьяночкой.
На следующее утро не вполне оправившаяся мама и обеспокоенная Кейти не поехали любоваться красотами северной столицы. Они сидели в уличном кафе и пили сок. Разговор шёл о родне, о соседях, о новостях с родины — никаких опасных тем, никаких острых переживаний. Внезапно, с той замедленной романной внезапностью, которую напрочь убил кинематограф, мамины глаза широко раскрылись, потом её лицо засияло счастьем, и она ткнула слабым ещё пальчиком в пространство:
— There!.. I knew it! I always knew it!..
По чисто умытой утренней улице Санкт-Петербурга шёл на дневную вахту к ближайшей достопримечательности фотограф — и вёл на поводке бесспорного медведя. В красной косоворотке.
Екатерина Ракитина
16 ч · г. Саратов, Саратовская обл. · отредактировано ·
Поскольку синдром Стендаля и русские медведи с небольшим отрывом победили, рассказываю.
Много лет назад у моей соседки снимала комнату американская студентка Кейти, приехавшая в Россию учить русский — и немножко играть на альте. Времена были доскайповые и, в общем, ещё безынтернетные, так что Кейти звонила домой по какой-то хитрой многозначной карточке, рассказывала то про концерт, то про спектакль, то про оперный фестиваль или ещё какое культурное мероприятие, и мама всякий раз ахала: "Подумать только! А мы считали, что в России по улицам ходят медведи!". Ещё маму страшно волновало, не холодно ли ребёнку, ведь в России всегда снег... ребёнок, уже переживший пекло саратовского лета, неистово ржал и звал маму приехать да поглядеть, а заодно поискать медведей, если на то пошло. Мама никак не решалась, видимо, смутно подозревая, что с медведями не всё так безмятежно — и опасаясь начавшейся вскоре суровой русской зимы. Но в итоге Кейти уговорила маму быть в начале июня в Петербурге, куда сама собиралась с экскурсией.
Петербург обрушился на неподготовленную американскую маму и едва не сбил её с ног. Он восклицала, плакала, фотографировала, потом опять плакала, фотографировала и восклицала, перебегая с одной стороны улицы на другую, скупала открытки и буклеты, чтобы потом, бессонными белыми ночами чахнуть над ними в номере, повторяла бесконечно: "А нам-то говорили, что здесь ходят по улицам медведи! Oh my God, oh dear!" — и опять фотографировала, утирая слёзы. В Петергофе, лазурным солнечным днём, в бликах золота и воды, мама впала в окончательное исступление и неистовство, и её накрыло классическим синдромом Стендаля. Как называлось это в старой классике, она сделалась больная: её пришлось сперва отвести в автобус, а после отпаивать в гостинице водичкой и валерьяночкой.
На следующее утро не вполне оправившаяся мама и обеспокоенная Кейти не поехали любоваться красотами северной столицы. Они сидели в уличном кафе и пили сок. Разговор шёл о родне, о соседях, о новостях с родины — никаких опасных тем, никаких острых переживаний. Внезапно, с той замедленной романной внезапностью, которую напрочь убил кинематограф, мамины глаза широко раскрылись, потом её лицо засияло счастьем, и она ткнула слабым ещё пальчиком в пространство:
— There!.. I knew it! I always knew it!..
По чисто умытой утренней улице Санкт-Петербурга шёл на дневную вахту к ближайшей достопримечательности фотограф — и вёл на поводке бесспорного медведя. В красной косоворотке.
Намедни вспомнил я игру одну
World in conflict (вступительный ролик)
Поиграем в бизнесменов?
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
Откровения солдата ВВС США, спустя 15 лет (Клюква)
Писалось мной (Иваном Небесным) для псевдоНаучного сайта :)
Нам в редакцию пришло письмо от Джона МакКормика. Солдата ВВС США.
Меня зовут Джон Маккормик. Я служил в ВВС США до 1995 года. И написал историю только сейчас, так как я давал подписку о неразглашении в течении 15 лет.
В 1990 году наша военно-воздушная база получила приказ о начале операции "Красный октябрь". Отряд истребителей должен был уничтожить противовоздушную базу на территории СССР. Мой самолет был сбит и я упал недалеко от деревни Краковка. Мой самолет окружили медведи в ушанках с автоматами Барышникова. И велели мне поднять руки вверх и следовать за ними. Меня привели к генералу Мише Блашкевичу. Он сидел в ушанке и тельняге, пил водку из матрешки и из старого радио играла "калинка-малинка". Меня облили холодной водой, ударили балалайкой по лицу и сказали "Рассказывать, американский свинья!". я сказал что ничего не скажу и не предам америку. Тогда меня заставили есть что то с названием "боржтч". Тогда я не смог больше сдерживаться и рассказал о нашей операции. Меня кинули в камеру с решеткой во двор. я сидел очень долго. время шло. без апельсинового сока и туалетной бумаги я не мог жить. и вот через 3 дня я увидел в окне камеры как во дворе русские запускают летательный аппарат. Это было что то похожее на тарелку и разрисованное под хохлому. На тарелке было написано "УФЩЦТ - 113щ". Тарелка взвыла, оторвалась от земли но тут же села. Медведи с автоматами что то закричали и принесли канистру с надписью "Водка Старый ТоварищЪ". Залили ее в тарелку и она взлетела. Оказалось что мы должны были уничтожить не противовоздушную базу, а лабораторию советского ученого Бориса Петровского!!! Когда американцы заметили что я наблюдаю за запуском. То отвели меня к этому ученому. Борис Петровский в этом время готовил терракт в америке. Но оторвался и заговорил со мной.
-Дорогой товариштч, вы суёте свой нос не в свой делаааа!
-Вам не удастся совершить ваше зло, Борис! Вас арестуют!
-Какие ваши доказательства??!?!!? Зачем вы к нам цепляетесь? Мы ж не в чем не виноваааааатыыы!
Тогда я схватил баян стоящий на столе, разорвал его пополам и из него высыпался кокаин и я сказал сквозь зубы: "КОКАИНУМ......."
Меня напоили водкой и я потерял сознание. Очнулся голый на окраине села "Матрешкино". Это было уже 17 июля. Шла сильная метель. Все говорили по английски поэтому я легко смог найти американскую базу.
Нам в редакцию пришло письмо от Джона МакКормика. Солдата ВВС США.
Меня зовут Джон Маккормик. Я служил в ВВС США до 1995 года. И написал историю только сейчас, так как я давал подписку о неразглашении в течении 15 лет.
В 1990 году наша военно-воздушная база получила приказ о начале операции "Красный октябрь". Отряд истребителей должен был уничтожить противовоздушную базу на территории СССР. Мой самолет был сбит и я упал недалеко от деревни Краковка. Мой самолет окружили медведи в ушанках с автоматами Барышникова. И велели мне поднять руки вверх и следовать за ними. Меня привели к генералу Мише Блашкевичу. Он сидел в ушанке и тельняге, пил водку из матрешки и из старого радио играла "калинка-малинка". Меня облили холодной водой, ударили балалайкой по лицу и сказали "Рассказывать, американский свинья!". я сказал что ничего не скажу и не предам америку. Тогда меня заставили есть что то с названием "боржтч". Тогда я не смог больше сдерживаться и рассказал о нашей операции. Меня кинули в камеру с решеткой во двор. я сидел очень долго. время шло. без апельсинового сока и туалетной бумаги я не мог жить. и вот через 3 дня я увидел в окне камеры как во дворе русские запускают летательный аппарат. Это было что то похожее на тарелку и разрисованное под хохлому. На тарелке было написано "УФЩЦТ - 113щ". Тарелка взвыла, оторвалась от земли но тут же села. Медведи с автоматами что то закричали и принесли канистру с надписью "Водка Старый ТоварищЪ". Залили ее в тарелку и она взлетела. Оказалось что мы должны были уничтожить не противовоздушную базу, а лабораторию советского ученого Бориса Петровского!!! Когда американцы заметили что я наблюдаю за запуском. То отвели меня к этому ученому. Борис Петровский в этом время готовил терракт в америке. Но оторвался и заговорил со мной.
-Дорогой товариштч, вы суёте свой нос не в свой делаааа!
-Вам не удастся совершить ваше зло, Борис! Вас арестуют!
-Какие ваши доказательства??!?!!? Зачем вы к нам цепляетесь? Мы ж не в чем не виноваааааатыыы!
Тогда я схватил баян стоящий на столе, разорвал его пополам и из него высыпался кокаин и я сказал сквозь зубы: "КОКАИНУМ......."
Меня напоили водкой и я потерял сознание. Очнулся голый на окраине села "Матрешкино". Это было уже 17 июля. Шла сильная метель. Все говорили по английски поэтому я легко смог найти американскую базу.