Часть 1 Часть 2
- Сам ты дерево. Дуб — это символ. Во-первых, он могуч, охватист и крепок. Во-вторых, он питает своими плодами множество птиц, животных и насекомых. В его тени прячутся от палящего солнца и дождей. Ну? Ты понял?
Линг-эр посмотрела в упор на уже знакомого мужчину в дорогой одежде, быстро глянула на себя. Да, она снова была в чужом обличии.
- Лао-цзы? - неуверенно сказала она.
- Именно. Наконец-то ты, Фанг, начал немного соображать. Так что можешь выбросить свои ветки и начать читать свитки не только глазами, но и умом.
- Как тебя зовут? - прервала его Линг-эр.
Мужчина озадаченно глянул на нее:
- Кажется, я рано тебя похвалил. Эй, мы с тобой вместе пришли к учителю Ян, чтобы изучать Дао. И я — твой старый приятель, Минж.
- Что такое Дао? - Линг-эр не понимала, что происходит. Не понимала, о чем толковал этот парень. Только что она пришла к святилищу Туди-Шеня, Цапля уложил ее спать, и ей снилось, что она вовсе не она, а какой-то мудрый человек, который умеет читать и писать, и она слушала заумные речи. Но почему снова сюда? В тот же момент?
- О, я ждал, когда кто-нибудь задаст мне этот вопрос! - обрадовался Минж и даже хлопнул в ладоши. - Дао — это лучик солнца, с которым играет котенок. Дао — это незыблемость горы и изменчивость реки. Дао — крохотная песчинка на дне океана и необъятное Небо. Дао — это…
- Ты так говоришь, словно Дао и есть мир, - буркнула Линг-эр.
- Конечно! Больше ничего и не существует, кроме Дао.
- Зачем тогда нужно называть это Дао, если уже есть слово «мир»?
- Потому что Дао — больше, чем мир. Дао — это все миры. Понимаешь, если ты говоришь «мир», ты даешь этому миру границы. А если есть границы, значит, есть и то, что за этими границами.
Линг-эр замотала головой. Речь Минжа была слишком сложной и запутанной. Зачем думать о таких вещах? Она жила там, где все было понятно. Есть Небеса и есть земля, есть чиновники и есть крестьяне, есть время для работы и для сна. Зачем думать о чем-то, чего ты не видишь?
Минж устало опустил голову, отодвинул свиток в сторону, уселся на стол и начал вещать.
- Представь, что тебе выкололи глаза. Закрой их.
Линг-эр послушно закрыла глаза руками.
- Что ты видишь?
- Ничего.
- Совсем ничего? Или что-то видишь?
- Темноту. Просто все черное.
- Хорошо. Но откуда ты знаешь, что видишь темноту? Если бы ты был слеп с самого рождения, смог бы ты сказать это?
- Нет? - робко предположила девочка. Кажется, все вопросы у этого Минжа с подвохом.
- Конечно, нет. А почему ты сейчас можешь говорить, что перед тобой темнота? Потому что ты знаешь, что такое свет. Если бы ты не видел света, то не смог бы увидеть темноту, ведь они для тебя были бы едины. И так во всем. Когда ты даешь чему-то название, то одновременно создаешь и его противоположность. Жизнь равна смерти, холод равен теплу, но это наши земные понятия. Говорят, Лао-цзы был настолько мудр, что для него эти понятия сливались воедино. А мы несовершенны, и нам предстоит проделать огромный путь, чтобы хоть как-то приблизиться к такому. Дао и есть Путь.
- А что Лао-цзы говорил про духов? - не удержалась Линг-эр от волнующего ее вопроса.
- Говорят, духи — это и есть настоящее! А все, что ты видишь вокруг себя, это лишь тени духов.
Линг-эр снова замотала головой от непонимания.
- Представь, что ты сидишь на берегу озера, - вздохнул Минж, - и глядишь в воду. День ясный, ветерок настолько слабый, что не может шевельнуть и травинки. Поверхность озера гладкая-гладкая. И в воде ты видишь, как бегут облака, видишь свое отражение, видишь листики на деревьях и далекие горы. Но на самом деле в воде ничего нет. Это лишь отражение облаков, деревьев и гор, но стоит поднять голову, как ты увидишь настоящее небо.
Вот и с духами также. Существует дух горы, но мы не видим самого духа, видим лишь его отражение - гору. Лао-цзы учит, чтобы мы оторвали взгляд от озера и посмотрели на настоящую гору.
***
- Сам ты дерево. Дуб — это символ. Во-первых, он могуч, охватист и крепок. Во-вторых, он питает своими плодами множество птиц, животных и насекомых. В его тени прячутся от палящего солнца и дождей. Ну? Ты понял?
- Минж?
- Я бы не отказался от такого. Шуй Минж — дуб! Но нет, Фанг, я говорил про Лао-цзы.
Снова этот разговор. Снова тот же собеседник. Линг-эр впервые решилась осмотреться и обнаружила, что находится в просторной комнате с деревянными полами, повсюду стояли стеллажи со свитками, а она и Минж стояли возле одного из столов и обсуждали свиток с рецептом крепительного зелья. И все вокруг ей казалось таким знакомым.
Линг-эр посмотрела на ближайшую полку, на свиток, обвитый веревкой. На конце веревки висела маленькая табличка, и девочка знала, что там написано: «Малая утренняя сутра». Откуда она это знала?
Она знала, что сейчас время близится к полудню, скоро ударит колокол, из всех комнат выйдут ученики Ян и потянутся обедать. Снедь тут была довольно питательной, давали не только крупу и овощи, но также мясо, рыбу и пироги. Учитель Ян был популярным в этом округе, и ему приносили много пожертвований, в том числе и богатые семьи. Линг-эр помнила, что раньше была у другого учителя, не такого успешного, и там даже рис давали не каждый день.
Но она также помнила, что была девочкой в нищей деревне. Сейчас она понимала, что ее семья жила очень бедно, просто раньше ей не с чем было сравнивать. Раньше у нее были закрыты глаза, она не видела света, поэтому не знала, что жила во тьме.
- Минж! - Фанг схватил друга за плечо. - Кажется, я схожу с ума.
- Может, мои мудрые слова сподвигли тебя к просвещению, и ты стал ближе к Дао? - засмеялся Минж, показывая белые, словно жемчужины, зубы. Ни у кого в деревне Линг не было таких зубов.
- Я не знаю, кто я. То есть я знаю, что меня зовут Фанг, мне двадцать три года, и я родом из Ланъаня. Я ушел из дома в восемнадцать лет после проповеди бродячего даоса. В семье меня никто не понимал, отца беспокоила только прибыль в его лавке и мой экзамен на чиновника. Я заучивал наизусть тексты Кун-цзы днями и ночами напролет. И я думал, что если провалю экзамен, то мне останется только пойти и утопиться. Ведь это страшный позор. Но тот старый даос никогда не сдавал экзаменов и не читал книг Кун-цзы. У него не было ни дома, ни семьи, ни работы, и он был счастлив.
- У-вей, - понимающе кивнул Минж. - Недеяние.
- Именно. Я посмотрел на отца. У него было все: деньги, дом, свое дело, семья, статус и уважение окружающих, но он не был счастлив. Он боялся потерять хоть что-то и в то же время пытался получить еще и еще: больше денег, больше уважения. Старший сын должен стать чиновником, младший — продолжить семейное дело, дочери — выйти удачно замуж. Отец был тучен и нездоров, ведь он слишком мягко спал, слишком много ел и слишком много работал. Даос был старше отца вдвое, но он был худ, , здоров, крепок и смешлив.
Так зачем жить, как отец? Ведь все мы когда-то умрем. Какой будет моя последняя мысль? Жалость к себе? Страх смерти? Или улыбка Небесам? Вот я и ушел.
Но это жизнь Фанга. А я помню и другую жизнь, которую тоже прожил я.
Словно я — девочка-крестьянка в деревне на берегу реки. Она была глупа и необразованна, зато умела печь вкусные лепешки. Ее жизнь была настолько бессмысленной, насколько только можно. Хлопоты по дому, работа в поле, прялка эта. И я помню, как часами сучил нить, как отскребал горшки, как кормил скот, хотя Я-Фанг никогда этого не делал.
Если бы Я-Линг попробовала бы даже задуматься об У-вей, недеянии, ее бы выпорол собственный отец.
Ты говорил о том, что Дао учит нас смотреть не на озеро, а на настоящие горы. А крестьяне не смотрят даже на отражение Неба. Перед их глазами только земля, они живут, не поднимая головы и не распрямляя спин. Рассуждения Лао-цзы показались бы им полнейшей чушью.
Но та девочка, Линг… Я видел ее глазами духов. Я разговаривал с ними. Да я даже подрался с одним из них и победил!
И вот в чем дело, Минж. Кто же я? Ученик даоса Фанг или крестьянка Линг, которая умеет видеть духов?
***
- Сам ты дерево. Дуб — это символ. Во-первых, он могуч, охватист и крепок. Во-вторых, он питает своими плодами множество птиц, животных и насекомых. В его тени прячутся от палящего солнца и дождей. Ну? Ты понял?
Сколько раз Фанг слышал эту фразу? Двадцать? Сорок? Он все реже вспоминал про маленькую крестьянку, чью жизнь он когда-то прожил. Сейчас юного даоса больше волновало, почему он вновь и вновь проживает этот день.
Возможно, учитель Ян применил к нему какую-то магию. Может, ему надоела глупость Фанга, и он хотел таким образом приблизить своего ученика к пониманию Дао? Вон Минж так здорово разбирается во всем этом, а Фанг не мог даже перестать беспокоиться о своей семье. Заставил ли отец братишку проходить экзамены или смирился с тем, что в семье не будет государственного чиновника?
Что важнее: познать Дао или прожить жизнь обывателя? Наблюдать за туманом, застилающим вершины гор, или растить рис? Практиковать недеяние или своими руками менять мир?
Что такое Дао? Это слияние противоположностей. Что может быть дальше друг от друга, чем жизнь мужчины-даоса и жизнь девочки-крестьянки? Может, в нем существуют две души, как и говорил Лао-цзы? Мужская, умная, тянущаяся к свету, книгам, мудрости и женская, темная, погрязшая в крестьянских верованиях.
- Минж, а ты не думал, что наше существование бессмысленно?
- Существование всего бессмысленно, - тут же откликнулся друг.
- Зачем я живу? Раньше бы я сказал: «чтобы стать чиновником и повысить статус своей семьи». Потом бы я сказал: «чтобы познать великое Дао и стать бессмертным».
- А сейчас?
- А сейчас я говорю, что жизнь последнего крестьянина важнее жизни умнейшего даоса. Ведь итог меряется не сказанными словами и не количеством дней, проведенных в медитации. Может, важнее, сколько душ ты спас, сколько жизней изменил? И маленькая глупенькая Линг из отсталой деревни сможет сделать гораздо больше, чем образованный Фанг из Ланъяня?
Минж расхохотался громовым смехом. Его фигура начала расплываться, расти, становилась все больше и больше, его голова раздвинула крышу, и дом осыпался разноцветными лентами, которые закружили вокруг Фанга, туманя ему взор.
Паньгуан, а это был именно дух Паньгуан, ведающий судьбами людей, прогремел:
- Наконец ты поняла!!!
Линг-эр резко открыла глаза. Дверь святилища была приоткрыта, и оттуда лился солнечный свет. В проеме показалась голова Цапли:
- Ну как? Ты получила ответы?
Паньгуань погладил свой объемистый животик, поправил алый халат, отправил в рот сочный персик и задумался.
Не в привычках Паньгуаня было так откровенно вмешиваться в судьбу человека, да еще и своими руками. Для того есть армия подчиненных. И в обычное время доклад одного из мелких духов, чье имя, должность и расположение он даже никогда и не пытался запомнить, про девочку-крестьянку, что может говорить с духами, прошел бы мимо его ушей.
Но совсем недавно Паньгуань решил прогуляться в соседний мир, навестить местных духов, с кем в далеком прошлом у него были неплохие отношения. Хотел отведать экзотических фруктов да выпить нежнейший белый чай, выращенный на вершине белой горы. Мда.
Сколько же времени он не посещал тот мирок? Две или три тысячи лет? В мире Паньгуаня за это время сменилось несколько династий Срединной империи, изобрели бумагу, улучшили ирригационные системы, вывели новые породы лошадей да новые моды. Прокатывались крестьянские бунты, приходили иноземные захватчики, реки выходили из берегов, были засухи, паводки, неурожаи. Но общий порядок ни среди людей, ни среди духов не нарушался. Жизнь шла своим чередом.
Первое, что увидел Паньгуань в соседнем мире, - это города. Не те невысокие размашистые городки, которые от деревни отличаются лишь тем, что огороды поменьше, да скотина по дороге не шляется, а огромные каменные города, сверкающие миллионами огней, ревущие мириадами звуков, воняющие тысячью запахов.
В небе не видно ни одного дракона, лишь железные конструкции с людьми внутри. В реках не ездят колесницы духов, там и рыбы почти нет, зато их поверхность переливается радужными пятнами. От лесов остались небольшие клочки.
Паньгуань прочесал Небеса того мира и не нашел ни следа от своего старого друга, как, впрочем, и от прочих значимых духов. Не веря своим глазам, Паньгуань спустился на землю и решил поближе посмотреть на изменения.
Первое, что бросилось ему в глаза, - это время. Новый мир очень спешил. Прежде люди измеряли время годами, столетиями, императорскими династиями. А теперь повсюду были приборы, измеряющие время не только часами, но даже секундами: на стенах домов, на руках людей, на экранах и по радио. А люди так спешили угнаться за этими секундами, что стали быстрее разговаривать, быстрее ходить, изобрели самоходные повозки, мчащиеся с безумной скоростью, самолетные и самоплавающие конструкты, но никак не могли успеть.
В их речи появились новые выражения: «секундочку», «опаздываю», «время — деньги», «лови момент».
Когда Паньгуань присмотрелся поближе, то увидел, что люди так боятся потерять время, что придумали еще много всего для ускорения: вместо котла и очага - плиты, вместо корыта - стиральные машины, вместо метел - пылесосы. А потом освободившееся время тратили на пустые занятия. И были несчастны.
И куда-то пропали духи.
Да, кое-где еще стояли старые святилища, и к ним приходили люди, но они приходили не вознести хвалу или мольбы их обитателям. Нет, они приходили туда посмотреть - это одно из тех самых пустых занятий, которыми любили заниматься теперь земные обитатели . С такой же увлеченностью люди ходили посмотреть на животных в клетках, на других людей, на картины. Ну и на святилища.
Да, во многих квартирах еще стояли фигурки старых божков, Паньгуань даже видел фигурку своего друга, но в них не было ни толики самих духов.
Единственные духи, что кружили над землей, были духи времени. Они завладели умами людей, селились в миллионах приборов, измеряющих секунды, именно к ним взывали люди, постоянно о них думали, возносили хвалы.
Паньгуань и сам почувствовал, как из привычного состояния созерцания и безмятежности переходит к тревожности, появилось желание посмотреть на левое запястье — такой ритуальный жест был принят в этом мире. Захотелось втянуть круглое пузико, снять длинный уютный халат, в чьих полах так легко запутаться, надеть штаны и короткую рубаху и бежать. Куда — неважно, главное - бежать, главное — успеть.
Дух сплюнул и рванул из этого уродливого мира.
Когда вернулся, первым делом, созвал всех духов времени и строго-настрого запретил создание любых приборов, измеряющих время.
- На то вам дано солнце и луна, день и ночь, лето и зима. Больше людям и знать не нужно.
Но этого было мало. Паньгуань подумал, что стоит почаще спускаться на землю и творить какие-нибудь дела, иначе эти глупые люди вместо времени начнут поклоняться чему-то еще. Например, еде. Или деньгам. Или детям. Кто их знает?
Поэтому, прочитав доклад некоего Янь Шена, духа-стража, о духовидице, что посмела говорить с духами и даже смогла победить одного из них, Паньгуань решил вмешаться в ее судьбу. Немного. Всего разочек.
Может, эта девочка сможет напомнить о том, кто управляет Землей и Небесами? Может, именно она выстроит мост между людьми и духами? И этот мир не падет?