Навеяно фильмом о походах викингов "И на камнях растут деревья".
Озеро Малэйн, Джаспер, Канада.

Фотограф Evgeny Chertov.

Остров Духа (Spirit Island) – еще один из символов Канады. Расположен примерно в середине озера Малэйн (Maligne Lake) в заповеднике Джаспер (Jasper NP).
Собственно, островом он является только в начале лета, в период таяния ледников. В остальное время - это полустров, соединенный перешейком с берегом.
Остров является священным местом для индейцев племени Накода. Они считают горы представителями душ ушедших предков и свято почитают это место.Примерно в середине острова можно увидеть ритуальное индейское копье с костяным наконечником и лентами. Касаться или фотографировать его, как гласит надпись, запрещено. Да и заходить на остров, по идее, тоже не приветствуется.
Добраться можно только водным путем: либо на чартерном катере, либо на каноэ или байдарке.
Мы выбрали каноэ, дабы избежать толпы туристов и фотографов, да и сезон уже завершился. Озеро узкое, но протяженное, грести примерно часа 2.5 – 3 (14 км), в зависимости от направления ветра. Плыть пришлось против ветра. Озеро довольно коварное, ветер может налетать мощными порывами и если вы - новичок на каноэ, то можно легко черпануть бортом воду или даже перевернуться. Жилет, конечно, не даст утонуть, но в ледяной воде, легко схватить пневмонию или чего похуже. Рекомендуется плыть ближе к берегам, на случай больших волн. И это намного удлинняет путь. Мы сыпанули, естественно, по центру озера, по наикратчайшему пути. Ибо прогноз не обещал сильного ветра. Погорячились… Прогноз не обещал, но у природы свои правила – чуть поболтало. Все обошлось - добрались и встали лагерем на ночевку.

Каноэ - очень символичный атрибут для Канады. Я даже уверен, что не будь на флаге Канады кленового листа, это было бы непременное каноэ. Легкая и удобная, при правильном управлении, летит как ласточка по спокойным водам озера. Это настоящее наслаждение - плыть в нем.

Остров Чамп находится далеко на севере на 80 градусе северной широты в Северном Ледовитом океане. Он расположен в центральной части архипелага, состоящего из 192 больших и малых островов, имеющих общее название Земля Франца-Иосифа.

Площадь всех остров архипелага - 16134 кв. километров. Размер архипелага, примерно, 200 х 350 км. Площадь острова Чамп - 374 кв. километра. Его наивысшая точка расположена над уровнем моря на высоте 507 метров.

Остров Чамп получил своё название по фамилии руководителя английской спасательной экспедиции Уильяма Чампа, который в июле 1905 году прибыл на архипелаг на шотландском барке «Терра Нова» с целью эвакуации американской полярной экспедиции (исследователей Циглера, Фиала), пытавшейся трижды безуспешно в период 1904-1905 годов добраться до Северного полюса.

Территориально архипелаг Земля Франца-Иосифа сегодня входит в состав Приморского района Архангельской области Российской федерации.

Остров Чамп каменистый, с крутыми спадающими к океану склонами. На его территории есть несколько скалистых вершин, от которых к берегам спускаются ледники. В центральной части расположено высоко приподнятое ровное плато. В юго-западной части острова ледников нет, берег открыт. С береговых склонов открываются прекрасные горизонты на океан и виды на соседние проливы и острова. По сообщениям туристов и участников различных экспедиций на острове есть вкусная родниковая вода.

Но более всего остров Чамп примечателен другим, на нём есть множество каменных шаров (различного диаметра от 2 сантиметров до 3 метров), о природе происхождения которых ничего не известно. Этот таинственный факт стал во многом причиной растущего летнего туризма на архипелаг и в частности на этот остров.

Когда и как появились каменные шары никому не известно.

В этой связи предлагаю проанализировать имеющуюся немногую информацию и подумать о происхождении шаров острова Чамп (именно этих, а не разом всех других в мире, так как шары бывают разного происхождения). Как говорил в IV век до н. э. древнегреческий мыслитель и философ Платон: «Все возникающее должно иметь какую-то причину для своего возникновения, ибо возникнуть без причины совершенно невозможно».

Что мы имеем для анализа и размышления:

Большие каменные шары обнаружены только на одном из островов этого архипелага. На других островах нет (во всяком случае до сих пор не обнаружено). Проливы между островами в архипелаге небольшие - от 1 до 40 километров. Острова в климатическом плане ничем не отличаются друг от друга и, таким образом, общими внешними природно-погодными условиями связаны в единое целое. Все острова архипелага находятся в одной группе, а шары есть только на одном. Это значит, что природная причина происхождения каменных шаров отпадает. Иначе бы природа сделала схожее шаровое единообразие и на всех соседних островах.

Шары расположены не в глубине земли, а в открытом доступе на поверхности, лежащие среди множества осколков мелких камней различной неправильной формы. Округлая форма шаров среди каменных россыпей говорит, что они не являются продуктом «слепой» природы. Надо заметить, что крупные шары, повернутые чуть набок, имеют небольшую вытянутость - «шею», вероятно, служившую им опорой в земле.

На сколах крупных шаров видно, что состоят они из монолитной структуры. Шары не слоистые, как «капуста», а из одного целого пласта породы. Хотя не редко песчаники имеют выраженную многослойную, осадочную структуру.

Существование шаров из одного целого массива говорит, что они созданы не внутренним, равномерно развивающимся, «растущим» в разные стороны энергетическим напряжением, а внешним воздействием, приложенным на большой массив породы. На фото сколотого шара (нижнего из трёх) видно, что обработка сверху до конца не доведена. Шар не имеет идеально круглой формы, либо же он перевернут «шеей» в верх.

Материал каменных шаров песчаник. Песчаник – камень натурального природного происхождения, осадочная порода. Это сцементированный временем и давлением песок. Песчаник представляет собой однородный или слоистый состав из зёрен размером от 0,05 мм до 2 мм. Плотность песчаника 2250 - 2670 кг/м³; пористость 0,69 - 0,70 %; влагопоглощение камня низкое.

Песчаник сравнительно легко поддается ручному тесу (камень о камень). Из песчаника рукой человека сделаны многие древние сооружения по всему миру (пирамида Хеопса в Египте, плотная полигональная каменная кладка из тесанных камней в Южной Америке, фундаменты строений в Греции, Сирии, Израиле и т.д.).

Приведенные выше факты, говорят, что каменные шары на острове Чамп сделаны пытливым умом, настойчивостью, волей и умелой рукой развитого человека.

В настоящее время на архипелаге постоянно люди не живут (только вахта).

Но так было далеко не всегда!

Добыча каменного угля в наши дни на севере России на шахтах в окрестностях Воркуты (это 67 градусов северной широты), в русском посёлке Баренцбург на архипелаге Шпицберген (78 градусов сев. ш.) на глубинах от 100-500 метров, а также разведанные запасы нефти на шельфе в Карском и Печерском морях Северного Ледовитого океана на глубинах 100 метров говорят, что на этом уровне некогда росли большие пышные леса.

Нынешнее дно этих морей и пласты современных угольных шахт некогда были на поверхности. Уровень моря был ниже современного на 100 - 200 и более метров. Разбросанные в настоящее время многочисленные острова в акватории Северного Ледовитого океана: архипелага Шпицберген, Земли Франца-Иосифа, Северной Земли, Новой Земли, Новосибирских острова вплоть до Чукотки – все были соединены с сушей и были частью одного большого современного континента Евразия, который в следствии дрейфа континентальных плит за многие миллионы и тысячи лет двигался на Север.

В одни из тех далеких временных лет на оконечность северного материка Евразия (современной земли Франца-Иосифа) пришло первобытное племя древних людей. В древности люди свободно перемещались и заселяли земли по всему миру.

Точно также первые люди попали и на остров Пасхи в Тихом океане. И пришли они туда не иначе, как по суше, так как никакого судоходства в древности не было.

Если посмотреть на карту Мира, то можно увидеть, что от западного побережья Южной Америки, далеко вдаваясь в Тихий океан, идёт длинная «каменная гряда». Более чем на 7000 километров протянулась цепочка подводных гор. Когда уровень океана был много ниже, то это была, идущая в океан, связанная с материком горная, земляная коса.

Когда вода поднялась, то люди на острове Пасхи (сейчас площадь острова 163 кв. км), как и на острове Чамп, оказались в водном окружении. Однако жители острова Пасхи не погибли, поскольку окружавший их климат был благоприятный для жизни. Психология же поведения древних островитян по устройству каменных изваяний - схожая .

Туристы, в настоящее время, бывая на острове Чамп, находят кости (ребра) китов – то есть ту же самую пищу, которой сегодня (как показывают в фильмах) питаются рыбаки и жители современной Чукотки в России. Возможно, что островитяне о. Чамп также, как и современные промысловики охотились на китов, разделывая их туши на берегу. На островах была жизнь, некоторая растительность и пища для людей.

Климат на архипелаге со временем изменился. Наступило похолодание и племя острова Чамп, окруженное со всех сторон водой, оказалось в погибающем положении.

Сколько тысячелетий там продолжалась жизнь народа не известно, но, судя по наличию каменных шаров – те люди уже были не первобытными, а похожими на наших современников. У них уже существовала определенная религиозная система взглядов, вера в богов, обусловленная ритуалами поведения и жертвоприношениями.

Эти каменные шары ни что иное, как принадлежность ритуального поклонения богам Солнца (Луны, планетам Солнечной системы, звездам). Древние люди уже наблюдали небо. Видели и запоминали, где в какие дни, когда поднимается из-за горизонта безбрежного океана Солнце, в какое время и куда в воду океана оно садится.

Люди ощущали тепло солнечных лучей и безошибочно связывали жизнь всего живого и растительного мира (в том числе и свою личную жизнь) – с теплом Солнца. После долгой полярной ночи, они радуясь, выходили встречать Солнце. Люди хорошо понимали, что если не будет на небе светила, то они все погибнут.

Наблюдая, как время пребывания Солнца на небе всё убывает и убывает, они считали, что могущественное божество сердится на них. И чтобы задобрить великого бога – Солнце, люди делали жертвоприношения и подношения, создавая во множественном числе (на освещенном и согретом лучами Солнца юго-западном побережье острова) его шаровидные подобия - каменные шары.

По многочисленности шаров и разнообразии их размеров, можно сказать, что их изготовлением занимались не только сведущие шаманы, но все люди племени от мала до велика на протяжении многих и многих лет своей жизни. Каждый житель считал своей обязанностью и долгом сделать подарок божественному Солнцу, чтобы заслужить для себя его личное покровительство и доброе расположение.

Абсолютно такой же логике религиозного поведения следуют люди и сейчас во всём мире. У современных людей, как и тысячелетиями ранее у древних жителей не хватает знаний. Ничего в поведении у большинства современников не изменилось. – Страх и незнание толкают их на множественные ошибки и заблуждения.

Древние люди на острове Чамп боролись с похолоданием (являющимся результатом прецессионного обращением Земли), изготавливая для бога Солнца каменные шары. Теперь же прецессия Земли, двигаясь по кругу, вызывает потепление в Северном полушарии и современные люди намереваются бороться против него - с углекислым газом. И древние и настоящие одинаковы в незнании и заблуждениях.

Судя потому, что каменные шары оказались сосредоточены только на одном острове Чамп, можно сделать вывод, что ко времени начала изготовления этих шаров, некогда единая большая северная земля на тот момент уже была раздроблена на острова и архипелаг Земля Франца-Иосифа географически был похож на современный вид.

К сожалению жертвоприношения богу Солнца в виде изготовления его подобия – каменных шаров не спасло народ, проживавший на острове Чамп.

Прецессионное вращение Земли (один большой «Платоновский год» обращения за 25920 лет) и в результате этого на многие тысячи лет оледенение северного полушария – практически полностью стерло весь растительный и животный мир на островах Земли Франца-Иосифа, а вместе с ними уничтожило и племя тех древних людей.

Если отсчитать по «Платоновским годам» земной прецессии время назад, то этим шарам и тому погибшему народу, как минимум должно быть около 20000 лет.

А если же эти шары были изготовлены не в последний, предыдущий до нас период потепления в Северном полушарии, а ранее, то с цикличность прецессионного счёта, соответственно это будет – 46000, 72000, 98000, 124000 и так далее лет назад. – Вопрос когда? Ведь не известно в какой из прецессионных циклов Земли люди туда пришли по суше и впоследствии, наступившим через тысячи лет оледенением, были уничтожены.

Эти каменные шары могут (наравне с первобытными каменными рубилами, топорами, кремневыми наконечниками стрел и копий) оказаться самыми древними артефактами – свидетельством дела рук людей на Земле.

В 1872 году с мыса Тегетхофф по имени австрийской шхуны «Адмирал Тегетхофф» началось исследование и освоение архипелага.

Информация и знания о пустынной северной Земле Франца-Иосифа собираются по крупицам. Ранее на эти острова не было никакой возможности добраться. Кроме того острова сокрыты от изучения многометровым тысячелетним ледником, занимающим большую часть их поверхности. Время и природная стихия стёрли многие следы прошлой жизни. Острова архипелага ещё очень мало исследованы.

До сих пор туда не было ни одной наземной археологической экспедиции.

Но со временем люди больше изучат историю исчезнувшего народа архипелага и острова Чамп, так дорога многими исследователями уже проложена…

Мыс Евстафия и мыс Великан

Побывала на малой родине. Все таки спустя десять лет на Сахалин я смотрю  другими глазами. Влюбленными.

Спасибо за просмотр

Мой инстаграм - nikakrasnika

Чёрный камень, возвышающийся в центре небольшой поляны, отвоёванный у джунглей, тускло блестел при свете факелов. Все мужчины деревни сегодня собрались здесь, чтобы увидеть, как бунгапатма опять подарит жизнь одному из них. На чёрном камне лежал молодой охотник, тело которого было покрыто страшными кровоточащими ранами, оставленными диким кабаном. Левая рука была неестественно выгнута, а на бедре зияла рана от вырванного куска плоти. Лицо человека было очень бледным и измождённым. На нём застыла маска нечеловеческого страдания и боли. Тонкие струйки крови стекали по изувеченному телу на камень, а потом медленно падали вниз, на землю, унося с собой жизненные силы раненого. С его губ больше не срывались крики и стоны, дыхание становилось прерывистым и хриплым, он угасал в расцвете свей молодости, ни о чём не прося своих соплеменников. Его голова покоилась на вырезанном на камне изображении большого цветка, белые лепестки которого, были зловеще красными от крови молодого охотника. Никто не смотрел на него, все взгляды были устремлены на восток – навстречу лучам восходящего солнца, хотя не оно должно было подарить жизнь умирающему.

Вот на противоположном конце поляны раздался осторожный шорох, раздвинулись кусты густой молодой поросли, и на поляну выскочил запыхавшийся и исцарапанный юноша, держащий над головой некое подобие чаши, содержимое которой все ждали с мучительным напряжением. Хранитель камня выступил вперёд, осторожно приняв сосуд, и подошёл к израненному охотнику. Постепенно мгла рассеивалась, а джунгли просыпались, наполняясь разнообразными звуками, к которым давно привыкло живущее здесь племя. Теперь хранитель камня пристально смотрел на вырезанное изображение цветка. Его белые лепестки начали темнеть, приобретая красный оттенок.

Хранитель поднёс сосуд с розоватой жидкостью, неприятно пахнущей тухлым мясом, к губам умирающего охотника. Несколько капель скатились по потрескавшимся губам и исчезли в уголках. Сначала ничего не происходило, потом смуглые щёки охотника порозовели. Дыхание стало ровным и глубоким, а множественные раны перестали кровоточить.

Над поляной пронёсся радостный ропот. Мужчины потрясали ещё горевшими факелами, приплясывая на месте и издавая низкие гортанные звуки. Четверо их них подхватили тело раненого и понесли к деревне, состоящей из трёх длинных ветхих хижин. Остальные двинулись вслед, весело переговариваясь и смеясь.

На поляне остался один хранитель камня. Он благоговейно коснулся кончиками пальцев лепестков цветка, которые сейчас горели ярко-красным пламенем. Это была не кровь и не игра света, эта было нечто такое, известное, по-видимому, только хранителю чёрного камня.

***

- Профессор, может быть, вы объясните мне истинную цель нашего путешествия!

Высокий худощавый человек средних лет сидел у небольшого костра, и потирая натруженные ладони, вопросительно смотрел на пожилого мужчину, делающего какие-то записи в своём блокноте.

- А что именно вас интересует, господин Вааль?

- Мы уже два дня плывём по этой чёртовой реке, а куда и зачем вы так и не потрудились объяснить.

Пожилой мужчина вынул из внутреннего кармана своей куртки несколько фотографий и протянул одну из них Ваалю.

-Мне казалось, что вы в курсе и знаете цель данной экспедиции.

Бросив мимолётный взгляд на фотографию, худощавый человек усмехнулся:

- Раффлезия Арнольди! Самый большой цветок в мире! Кстати, давно изученный, и не представляющий особого интереса. Его мы могли бы найти практически в любом уголке этого острова. Зачем нанимать проводника и ехать чёрт знает куда, ради нескольких фотографий.

- А вы посмотрите внимательнее, ничего не замечаете, господин Вааль?

Тот ещё раз посмотрел на протянутую фотографию, внимательно рассматривая её при свете костра.

- Кажется, этот экземпляр, немного больше, чем другие, известные науке.

- Немного больше? Самый большой цветок, как вы говорите известный науке, имеет в диаметре немногим больше метра. Этот представитель своего вида достигает в диаметре два метра! А что вы скажете на это?

С этими словами профессор вынул из стопки фотографий ещё одну и протянул Ваалю.

Тот долго и внимательно смотрел на изображение, потом отрицательно покачал головой:

- Этого не может быть, Раффлезия Арнольди имеет красный цвет, а это попросту подделка.

- А я утверждаю, что на этих фотографиях один и тот же цветок. Он белый утром, но через несколько минут становится красным, каким мы его знаем. Туземцы называют его бунгапатма и наделяют его целительными свойствами. Я полностью подтверждаю данный факт, потому что в своё время испытал на себе всю целительную силу этого растения. Я уверяю вас, что ни одно растение в мире не обладает такими поразительными и быстродействующими целительными свойствами.

Четыре года назад я думал, что моё путешествие сюда будет последним. Саркома. Врачи давали полгода. Я не хотел умирать в четырёх стенах, ловя взгляды, полные жалости и сожаления. Лучше уж всегда оставаться при деле, даже когда смерть ходит за тобой по пятам.

На это племя туземцев наш маленький отряд наткнулся совсем случайно. По джунглям раскидано много племён, о существовании которых в научном мире и не подозревают. Правда, первое знакомство нельзя было назвать удачным. Туземцы встретили нас враждебно. Если бы не проводник, кто знает, чем бы всё закончилось. Не все местные племена  видели европейцев.

Боли мучали меня уже постоянно. Наблюдая за жизнью деревни, я иногда думал, где найдёт приют моё бренное тело. Кстати, я никогда не видел, как аборигены хоронят своих мёртвых. На закате их просто уносили в джунгли, не сожалея и не оплакивая.

Не знаю, что заставило их мне помочь. Я практически совсем обессилел от изматывающих приступов боли и валялся на полу в одной из хижин, когда за мной пришли. Меня подняли и понесли. Своим телом я ощутил холод, исходящий от камня, на который меня положили. Наверно, прошло несколько часов, а я всё лежал, плохо соображая, зачем всё это. Туземцы чего-то ждали, а потом из джунглей появился молодой охотник, который нёс в руках чашу с этим. Когда мне поднесли эту чашу к губам, в нос ударил отвратительный запах тухлятины. Желудок сжался, противясь и бунтуя, а потом на меня накатила волна умиротворения и спокойствия. Боль отступила, уступая место приятному теплу, страшно захотелось спать, спать и спать, в общем-то, что я и сделал. Когда я проснулся, то почувствовал себя не просто здоровым, а молодым и здоровым. Знаете, меня уже четыре года обходят стороной все болезни, я полон сил и желания жить.

- Гм, ну а что врачи?

- Удивлялись и поздравляли с устойчивой ремиссией.

- Послушай вас, так приходишь к выводу, что обладая таким чудодейственным лекарством, жители деревни живут вечно.

- В том то и дело, что нет! Я видел и стариков, и увечных, но все они были физически здоровы и полны сил. Я видел и больных, но почему-то их не спешили напоить чудодейственным соком.

- А почему вы решили, что вас вылечил именно сок раффлезии?

- Господин Вааль, во-первых запах тухлого мяса имеет именно это растение, а во-вторых, туземцы не скрывали, какое растение даёт им жизнь. Эти снимки я сделал недалеко от деревни. Как видите, сейчас больше вопросов, чем ответов. Мы должны привезти образцы этого гигантского цветка. Представляете, какой переворот в науке будет, когда в руках человечества окажется лекарство от всех болезней. Конечно, узнать как больше информации о том, как аборигены добывают сок растения и как его ещё используют. Я думаю, что это будет непростой задачей, так как туземцы свято охраняют свои секреты. Меня потом даже близко не подпустили к чёрному камню. Вооружённые аборигены очень тщательно охраняют поляну с камнем, а сам хранитель камня наложил строжайший запрет на появление чужаков в этом месте.

- Профессор, а вы думаете, что сейчас вам позволят исследовать камень и так просто сорвать цветок, который, судя по вашим словам, является неким божеством для туземцев? Вы хорошо владеете их языком?

- Племена, разбросанные по острову, имеют своё наречие, но во многом они похожи. Хоть я прожил там совсем немного, но думаю, что смогу общаться с ними без особых трудностей.

Профессор Шерган обвёл взглядом место ночёвки. Проводник, расторопный парень из местного селения, что на побережье, весьма за приличную плату согласился сопровождать профессора до конечной цели. Сейчас ом мирно подхрапывал под большим кустом. Ещё один спутник профессора, неказистый молодой человек, сидел поодаль, о чём-то мечтая, и отчаянно отмахивался от назойливых насекомых атакующих его с воздуха.

Вааль не нравился профессору. Всё время что-то высматривал и вынюхивал. Вот и сейчас, сделал удивлённое лицо, а сам, как показалось Шергану, знал намного больше, чем хотел показать всей своей недоумённой физиономией.

***

На удивление, трёхдневный переход через джунгли не доставил им особенных хлопот. Казалось, дикие звери обходили маленький отряд стороной. Проводник оказался честным малым, старательно отрабатывающим своё вознаграждение. Маленькие люди племени встретили их не так враждебно, как ожидалось. Даже старый Баух, хранитель камня, улыбнулся при виде профессора Шергана.

- По-видимому, он вас хорошо запомнил. А как же традиционные подарки и подношения? – спросил Вааль. Вы не боитесь обидеть их и оскорбить их чувства?

- Оскорблением для них и будут подношения. Ни один человек, ни мужчина, ни женщина, ни ребёнок не возьмёт от нас ничего. Они считают, что всё, что им нужно, находится здесь. По-моему, они правы, поэтому по-своему свободны и счастливы, - ответил Шерган.

Здесь ничего не изменилось со времени последнего пребывания Шергана в поселении туземцев. Обходя окрестности, профессор со своим помощником стали замечать, что за ними неотступно следовал кто-нибудь из жителей деревни. Их по-прежнему не пускали к поляне, на которой возвышался загадочный чёрный камень, если они направлялись вглубь джунглей, их всегда останавливал чей-нибудь суровый оклик. Профессор, понимающий язык людей племени пытался задавать вопросы, показывая фотографии огромного цветка, или указывая в сторону поляны, но ответов он не получал. Жители отворачивались и качали головами, не желая разговаривать с ним о бунгапатме, и о его целительных свойствах. Да, они умели хранить секреты, а может и сами многого не знали?

***

Четыре года назад, совсем недалеко от поселения, профессор обнаружил цветок небывалых размеров. Сегодня с Ваалем и молодым помощником он направился сюда в надежде увидеть снова это чудо, созданное природой. По стволу старого поваленного и полусгнившего дерева тянулись толстые лианы, уходящие куда-то вглубь густых зарослей. Радости Шергана не было предела: на одной из лиан разместился красивый цветок, огромный и величественный. Мясистые ярко-красные лепестки с маленькими белыми наростами были свежи и источали невыносимое зловоние, привлекающее целые тучи мух – неизменных спутников этого растения. На дне большой чаши соцветия колыхалась прозрачная жидкость розоватого цвета.

- Поразительно, Вааль! Великолепный экземпляр! – воскликнул профессор, доставая небольшой фотоаппарат.

- Так что же вы медлите, Шерган, вам были нужны образцы! Берите жидкость, давайте срежем эту махину в конце концов! Или вы хотите вечно торчать в этих джунглях, так и не добившись от проклятых аборигенов ничего! – воскликнул Вааль.

Шерган колебался. И всё же под натиском нахлынувшего возбуждения и радости, он протянул вперёд руку, чтобы коснуться столь редкой находки.

«Нуахии! Нуахии!» - раздался предостерегающий возглас, и из-за кустов показалась маленькая голова, покрытая курчавыми чёрными волосами. На языке туземцев это означало «нельзя», запрет.

- Что вы копаетесь, Шерган, помогите ему, Дак! – воскликнул Вааль, обращаясь к медлительному ассистенту, молча наблюдавшему за происходящим.

«Нуахии!» - закричал маленький человек ещё громче, потрясая длинным копьём. Кусты, окружающие место, на котором стоял профессор со своими спутниками зашуршали, и окрестность огласилась воем нескольких десятков туземцев, вооружённых копьями. Они ловко использовали это оружие при охоте на диких кабанов.

Профессор Шерган не успел сообразить, что произошло, как Вааль, выхватив из-за пазухи маленький пистолет и выстрелил в толпу смуглых аборигенов. Шерган услышал несколько выстрелов.

- Остановитесь, Вааль, это безумие, не надо! – закричал он.

В воздухе промелькнуло маленькое копьё. Оно пробило голову Вааля и вышло с другой стороны черепа, покрытое красными сгустками и мозгами безумца. Молодой помощник упал тут же с пронзённым животом, из которого показались синие скользкие внутренности. Сам профессор Шерган, обливаясь кровью, хлеставшей из ран на бедре и плече, тяжело опустился на ворох гниющих растений.

«Что же вы наделали, Вааль, зачем, зачем», - промелькнуло в мозгу, теряющего сознание профессора.

***

Первое, что увидел Шерган, когда раскрыл глаза, было суровое лицо Бауха, хранителя камня, склонившегося над тремя ранеными соплеменниками. Они громко стонали и корчились, размазывая кровь по смуглым телам. Четвёртый лежал поодаль, устремив невидящий взгляд вверх. Пуля Вааля попала ему в голову, а на его лице застыла гримаса страха.

- Зачем ты пришёл сюда? – обратился к профессору Баух на своём гортанном наречии. - Когда-то мы дали тебе жизнь, ты принёс сюда смерть.

Бунгапатма больше не поможет тебе, а вот ты можешь помочь одному из них выжить.

Баух указал на молодого охотника, корчившегося на земле.

***

Процессия шла по знакомой тропе уже больше часа. Пробитая голова Вааля болталась из стороны в сторону, как пустой мешок. Тело молодого ассистента со вспоротым животом несли рядом с профессором. Длинная петля кишечника вывалилась из зияющей раны и роняла на землю своё содержимое.

Сначала в нос ударил отвратительный смрад от гниющего мяса, как будто недалеко разлагались сразу несколько тушь животных. Потом воздух наполнился гулом, который издавали тысячи мух, собравшихся на пиршество. Они лезли в рот, глаза, ноздри, но связанные руки не давали возможности отогнать их. Сами туземцы не обращали внимания на назойливых насекомых и на смрад, окружавший их со всех сторон. Через несколько минут они опустили свою ношу и преклонили колени, бормоча какие-то странные слова, не то, воздавая хвалу, не то прося что-то. В надвигавшихся сумерках взору профессора предстал небольшой кусочек джунглей, сплошь усеянный гигантскими цветами. Их лепестки напоминали куски кровавого мяса, а белые вкрапления напоминали жирных личинок мух. Цветы поменьше усеивали стволы небольших деревьев, а самые огромные, доходящие в диаметре до трёх метров, крепко ухватились за стволы толстых лиан, тянувшиеся по земле в разные стороны. Куда ни посмотри – всюду царство великолепных цветов, издававших запах гнили и смерти.

«Этого мне может быть, цветы не могут расти в таком количестве на таком маленьком участке! Этого не может быть, она не может вырасти до таких размеров», - прошептал поражённый профессор.

К нему важно приблизился один из туземцев.

«Чтобы дать жизнь, бунгапатма забирает смерть!» - сказал он, показывая на мёртвые тела.

Два молодых аборигена взяли тело своего соплеменника и осторожно положили на дно чаши соцветия одного из растений. Раздался чавкающий звук, как будто где-то внутри заработала мясорубка, потом чаша начала сжиматься, скрывая, что происходит внутри от посторонних глаз, а кроваво-красные лепестки, обрамляющие соцветие, начали светлеть.

Вааль при жизни был и выше и плотнее любого из туземцев. С почтительным видом процессия обходила каждый цветок, подбирая подходящий для такого великана. Он нашёлся практически сразу, на самом краю, у подступающей кромки джунглей красовался такой же великан, у которого гудело целое полчище мух. Как только тело Вааля оказалось в чаше, природная мясорубка поглотила его, издавая такой же отвратительный хлюпающий звук. В лицо профессору ударил густой смрад гниющего мяса, от которого запершило в горле, а тело охватило чувство крайнего отвращения. Он закрыл глаза, чтобы не видеть, как молодой ассистент найдёт последнее пристанище на дне очередной чаши, которая быстро перемелет, растворит, и сожрёт своё подношение, не оставляя никакого следа.

Когда Шерган раскрыл глаза, почти совсем стемнело. Три цветка резко выделялись белыми пятнами в спустившихся сумерках. Он уже понял, что получив такую возможность увидеть, как туземцы хоронят мёртвых, он сам обрёк себя на смерть. Но ведь он ещё жив!

Молодой туземец, осторожными движениями собирал капельки выступающей жидкости с лепестков первого цветка и смахивал их в маленький сосуд, сделанный из чёрного камня. Осторожно, стараясь не обронить ни одной капельки, произнося при этом бубнящие гортанные звуки и прицоковая языком.

«Странная метаморфоза, думал профессор, - вот почему они не оплакивают мёртвых. Мёртвое тело под влиянием этого растения превращается в чудодейственный эликсир, полностью излечивающий больного от недуга. Одно мёртвое тело – одна спасённая жизнь! Вот откуда этот запах! Как возможно такое – ещё одна загадка, неподвластная его разуму».

Его размышления прервал абориген, приблизившийся к нему с большой палкой в руках. Удар оглушил профессора, рот наполнился привкусом крови, боль разлилась по телу, а ноги охватил предательский холод. Он ещё чувствовал, как его несут, кладут в какое-то углубление, сгибая его ноги в коленях. Потом тысячи иголок вонзились ему в тело, надавила страшная тяжесть, которая скручивала его, ломала кости и разрывала мышцы. Кровь, смешанная с омерзительной жидкостью, проникла в нос, рот, лёгкие, лишая возможности дышать и кричать. А потом – тёмная пустота.

Собрав последние капли с белых лепестков, молодые туземцы окинули благодарным взглядом «кладбище». Сейчас им предстоял обратный путь. Перед рассветом хранитель камня должен излечить раненых соком бунгапатмы, собранный и принесённый ими. Они должны успеть вернуться до рассвета, а раненые должны постараться дождаться их и выжить до рассвета. Туземцы знали, так было до них, так будет после них, так будет всегда. Им не нужны другие блага. Джунгли дают им всё, а бунгапатма спасает их жизни, не нарушая природные законы, поддерживая хрупкий баланс существования их племени.

***

Старый хранитель камня и мужчины племени стояли на поляне и смотрели в темноту просыпающихся джунглей. Две маленьких фигурки лежали у подножья камня, борясь за жизнь. Самого слабого хранитель заботливо уложил на камень в надежде, что посланники успеют до рассвета принести то, что много поколений даёт им красный цветок. Хранитель думал о том, что опоздай они хоть на несколько минут, собранный сок превратится в бесполезную и никому ненужную жидкость, которую останется только вылить и забыть про неё, а ведь жизнь молодых охотников так важна. Он думал о том, как невидимая связь между джунглями и этим камнем, существовавшие с незапамятных времён, и сейчас поддерживает жизнь в его соплеменниках, а собранный с белых лепестков бунгапатмы сок, даёт возможность исцеления только один раз, да и то, пока лепестки снова не окрасятся в кроваво-красный цвет. Старый Баух жалел, что четыре года назад помог чужому человеку, которого сжирала страшная болезнь. Очень понравился ему добрый взгляд белого человека и детский восторг при виде вещей, которые люди его племени знали и видели всегда. Теперь из-за него племя потеряло одного молодого охотника, а трое сейчас борются за свои жизни. Что надо здесь чужим людям? Его племени не нужны подарки, не нужны другие блага, ведь джунгли дают им всё. Это их мир, их дом, их жизнь, и чужакам здесь не место!