От восторга поцелуя я, невзирая на значительную высоту горы, откинулась назад, повиснув вниз головой на его руках. Мне не было страшно, хохоча в пустоту, я словно признавала свою принадлежность мужчине. Знала, что рядом, что удержит, полюбуется, а когда я, устав от своих свисто-плясок вернусь, таща на верёвочке покорённый собою мир, он бережно возьмёт на руки, баюкая.

Добрались до верха, и пока мужчина на долю секунд потерял бдительность, я уже свисала над горой, шебурша рукой в значках, мне нужен был с кото-нерпой, но почему-то именного его я никак не могла отыскать.

Мужчина вернулся, забрал меня в момент, когда я, хитро жмурясь прятала в кармашек горсть утащенных значков.

Дом - длинная деревенская изба, та, куда нам надо. Мимо, с охапкой дров прошёл мой дедушка, кивнув. Улыбнувшись, я потянула мужчину к окну, тут же начав его открывать. Створок было три – тяжёлых, деревянных, но моего терпения хватило на каждую и, пробравшись в открытое окно, мы оказались-таки в доме.

Хозяйничая, бабушка тут же усадила мужчину за стол и пока я околачивалась где-то возле, налила ему тарелку горячего супа. Он принялся за еду. Взглянув на него в процессе, я поняла, что тот, кто сидел за столом усатый, со щетиной – не тот, с кем я пришла. Убедилась я в этом тотчас, когда одна фраза, брошенная  ироничной, властной грубостью коснулась меня. Терпеть я, конечно же не стала и, тут же, фыркнув, что покорной дамы в моём лице ему не видать – пробудилась. Но. Осадочек-то остался.

Не склонить моей головы.

Тебе.

Есть вариант и он един

Я делаю наклон затем,

Что б головы ударом вверх

Тебе, «мой Господин».