Ребята обратились к соучредителю. Им в гараже какой-то долбежник-фрезеровщик-токарь-кузнец-таролог-пикабушник с зарплатой в 500000000₽ в час сделал комплект из вала, шпонки и муфты на вал. Это должно было собраться в один узел.
Спойлер - не собралось.
Шпонпаз - 12мм на вале.
Шпонка 18мм
Муфта продолблена шириной от 18 до 15,5мм.
За фоткать не получилось, делегация рядом стояла.
Ну за час я успел все привести к 15,5мм и собрать.
Рабочий завода в поселке Яблоновский заявил об увольнении после того, как ему стало плохо из-за сильной жары в цеху. По словам мужчины, температура в помещении достигала 60 градусов, а кондиционеры не работали. После жалобы руководству он был уволен, следует из видео.
Коллаж: Диалектик
В опубликованном видеообращении рабочий утверждает, что руководство завода пытается скрыть истинную причину увольнения, шантажируя его и обвиняя в наркозависимости: «60 градусов в цеху было. Я сознание чуть не потерял, высказал это начальству, а он сказал, иди [увольняйся] <…> И теперь ещё пытается шантажировать, что если я не закрою свой рот, он направит на меня какие-то инстанции и пытается выставить меня наркоманом».
Многочисленные отзывы на сайтах о работе подтверждают проблемы на предприятии: водители жалуются на плохое отношение и длительное ожидание погрузки, а другие работники — на тяжелые условия труда и хамство.
Напомним, что в России действуют нормы, регулирующие условия труда в жару. Если температура в помещении выше +28°C, то работодатель обязан остановить работу из-за нарушения норм СанПиН. При этом до 1 марта 2021 года, если температура воздуха на рабочем месте была выше допустимых величин, работодателей обязывали сокращать рабочее время сотрудникам. Сейчас такой прямой обязанности нет. Несоблюдение норм может повлечь штрафы для работодателя, а также проверки трудовой инспекции и Роспотребнадзора по заявлению сотрудников.
Работа на Табачной фабрике была именно такой, какой она бывает в американских капиталистических компаниях.
Тебе обеспечивали максимальный комфорт на работе: здесь было все, о чем мог только мечтать сотрудник.
Начнем со столовой: это несколько линий раздачи. Первая линия - основные блюда с постоянной переменой блюд в течение недели, вторая линия – это только десерты и кофе, третья линия – это фирменные блюда разных культур: сегодня это аргентинская кухня, а завтра тайская, вьетнамская или любая другая. Было ли это вкусно? Наверное, проще описать примером: пришел я на Фабрику с весом в 85кг, а уходил уже с весом в 125кг.
Компания оплачивала ДМС сотруднику и членам его семьи, сотрудник мог пройти лечение от жизнеугрожающих болезней в любой клинике мира за счет компании, при этом полностью оплачивалось проживание его близких родственников рядом (угадайте от какой болезни проходили лечение в среднем 40-45 сотрудников каждый год).
А еще дни семьи, когда территорию размером с футбольное поле оборудовали батутами, площадками с фокусниками, аниматорами, обучающими квестами и прочими потрясающими штуками.
Интересными были командировки. Помню, открыл рот тогда, когда за мной как-то утром приехал мерседес S класса и повез меня в аэропорт. Да и в стране пребывания тебе снимали строго пятизвездочный отель в самом центре городе. Такими были правила, ты должен был чувствовать, что такое быть сотрудником Табачной фабрики…
Карьерный рост… при входе на фабрику был выделен карьерный уголок. Любой желающий мог зайти в него и на сенсорных экранах выбрать свою текущую должность и ту должность, куда ему хотелось прийти в течение 5 последующих лет.
Компьютер просчитывал и выдавал тебе подробный маршрут, через какие этапы тебе нужно будет пройти в достижении цели: ты мог выбрать свой путь: через отдел качества, через производство, через планирование или даже через аналитику. Потом в отчете были те компетенции, которые тебе нужно будет развить в себе и в каких проектах участвовать.
Все, что тебе нужно было – это дойти с этой распечаткой до своего руководителя и согласовать с ним свой план развития. И да, это был один из основных KPI руководителя – рост его сотрудников в течение года. Руководителя, у которого сотрудники не вырастали, - снимали с должности.
Прекрасным примером такого роста был Игорь, пришедший на фабрику подсобным рабочим и за десять лет выросший до должности регионального директора по производству с локацией в швейцарской штаб-квартире.
А еще был свой пенсионный фонд, когда компания тебе добавляла 5% от твоего оклада в часть будущей пенсии. Но можно было написать заявление об отчислении 10% твоей зарплаты и компания добавляла сверху еще 10% своих, и таким образом отчисления составляли уже 20% каждый месяц.
А еще дотация в два блока сигарет каждый месяц, проекты, премии, корпоративы... Всего и не упомнишь сразу...
А минусы были? Более, чем. Но об этом в следующих статьях.
Шел две тысячи двенадцатый год. Не смогу вспомнить времени, более удачного для поиска работы, чем в те «тучные» годы. За первую же с момента обновления резюме неделю мне позвонили Nissan, Johnson Controls, Calsonic Kansei и Табачная фабрика.
Первым в списке шел Nissan, но его HR'ы решили почему-то провести стрессовое интервью. Каждое сказанное мною слово тщательно перепроверялось, каждая цифра ставилась под сомнение, а вишенкой на тортике стало обесценивание: «Вы серьезно этим гордитесь?» или «Вы хотели этим примером нас впечатлить» - постоянно вопрошали они на собеседовании и манерно закатывали глаза. Через полчаса я с легкостью перенял такую манеру общения и стал им отвечать их же монетой. Однако, они остались довольны и позвали к себе.
Директор Johnson Controls, а компания производила автомобильные сидения, - напротив оказался очень душевным человеком, собеседование с ним длилось несколько часов и мне запомнилось, что мы обсуждали «Белую гвардию» Булгакова и личность Феликса Най-Турса.
Табачная фабрика, однако, превзошла их всех своей изобретательностью. Она растянула процесс оценки кандидатов максимально: первичное интервью, вторичное, одни тесты, другие и напоследок еще, внимание, три финальных интервью.
На тестах-то я тогда и посыпался. Меня посадили за старенький компьютер с шариковой мышкой (кто помнит), и эта рухлядь в течение часа раздражала меня своими зависаниями и глюками. Мой тест, как помню, несколько раз тогда перезагружали, счетчик времени перезапускали и все это закончилось самым удивительным образом.
Суровая HR мне позвонила дня через два и объявила, что я на следующие этапы уже не прохожу. Виной тому были мои слабые знания в математике, а именно 20 баллов из 100 по результатам теста. Но тут она сама удивлялась: «По вербальным тестам вы набрали целых 95 баллов. Так странно..."
Не то, чтобы мне очень хотелось тогда попасть на Фабрику, но просто обидно стало очень: «Послушайте, - обратился я к HR, - пускай не прохожу, ничего страшного. Но просто объясните мне, как я, финалист городских олимпиад по математике, набравший 100 баллов в централизированном тестировании Минобразования, и в конце концов выпускник МГТУ им.Баумана - могу по математике набрать 20 баллов из 100?» Конечно, это было уже в пользу бедных, но на нее почему-то подействовало: «Согласна, постараюсь донести ваши доводы до заказчика», - ответила HR и отключилась. Как это ни странно, но Фабрика решила пригласить меня на очное собеседование, уже через неделю.
Фабрика… Сначала нужно проехать пункт пропуска, потом проехать через лес, потом припарковаться в дальнем конце парковки и оттуда уже 10 минут шагать до проходной. Фабрика была просто огромной.
Беседа у нас, честно говоря, поначалу совсем не клеилась. Вопросы мне задавали вразнобой, отвечал я на них как-то невпопад, и на лицах участников отчетливо я видел скуку и раздражение… Мучительно тянулись минуты... И вдруг HR спросил: «А вы как отнесетесь, если мы покурим при вас?» Я ответил, что резко отрицательно, но до тех пор, пока они не поделятся и со мною тоже сигаретами и пепельницей.
Мои оппоненты заулыбались, достали из-под стола фирменные пепельницы, затянулись синим дымом, пустили клубы дыма в потолок, и атмосфера в коллективе резко разрядилась. Теперь мы уже сидели рядом, обсуждали смешные случаи из жизни и стряхивали пепел в пепельницы.
Собеседование было пройдено. Но оставалось еще два.
Я вышел на крыльцо завода, затянулся сигаретой, когда мне снова позвонила HR:
- Вы далеко уехали?
- Нет, я курю на входе.
- Возвращайтесь.
Так я прошел второе собеседование в течение дня и снова вышел на крыльцо, и снова затянулся сигаретой, когда мне позвонила HR:
- На крыльце курите?
- Ага.
- Возвращайтесь.
И вот, пройдя все собеседования за один день, и выкурив две пачки сигарет, - я был принят в команду Табачной фабрики
Пора заканчивать с заводом, дорогой читатель, и идти дальше, тем более что там будет гораздо больше интересного и динамичного.
В последние мой год работы в компании нашим директором стал Терри, урожденный маленького острова, затерянного где-то в закоулках Тихого океана.
Выросший в бедной семье местного рыбака, Терри своим умом, потрясающей коммуникативностью и трудолюбием (и, наверное, сумасшедшей удачей) дорос до позиции вице-президента по качеству и производству в крупнейшей в мире компании по производству автокомплектующих. Регион Россия в то время для компании был настолько приоритетным, что на развитие завода отправили самого вице-президента.
Это были золотые годы для компании в Питере, а также для всех сотрудников. Терри, всегда в хорошем настроении и с фирменной улыбкой, приветствовал в коридорах завода каждого по имени. Двери его кабинета всегда были открыты и любой желающий мог зайти к нему в гости и провести полчаса за чашечкой чая и приятной беседой, далекой от производства.
Завод активно развивался и нашими клиентами стали Nissan, Hyundai, GM, Volkswagen и BMW. Строились новые корпуса, мы постоянно находились в командировках и на тренингах.
Но сказка однажды кончается, и в иностранных компаниях она всегда заканчивалась одинаково. Наступал тот день, когда в компании понимали, что стоимость зарубежных экспатов с их зарплатой в валюте, с их апартаментами в люксовых отелях и с их личным водителями – это несоразмерно дорого и принимали решение о назначении российского руководителя.
Последствия этого всегда были плачевными. Не знаю, почему это так происходило, какие тут невидимые пружины сокрыты: климат тому виной, менталитет, плотность грунта или фазы луны, но после такого назначения почти сразу исчезал бюджет. Потом в течение месяца трава начинала коситься в два раза реже, потом падало качество бумаги в туалетах, а потом отменялись командировки и регулярные тимбилдинги.
Но самой характерной чертой таких перемен было другое. Интриги и подковерные игры (я буду подробно писать об этом в главах про табачную фабрику). В непродолжительное время под новыми руководителями образовывались властные группировки, появлялись компроматы, вырастали, как грибы, серые кардиналы… Кардиналы, в свою очередь, обрастали, любимчиками и любовницами. И от цветущего иностранного предприятия оставалась одна только яркая вывеска посредине поля с некошеной травой.
Судостроительная верфь — это не только цеха, краны и стапели. Это ещё и сложная экосистема плавсредств, без которых ни построить, ни спустить на воду корабль невозможно. Буксиры, плавкран, док — эти «рабочие лошадки» акватории выполняют сотни операций: от перестановки строящихся судов до швартовки готовых гигантов.
Капитан завода Сергей Бондарчук
И если стапельные работы всегда на виду, то труд команды цеха плавсредств остаётся в тени — до тех пор, пока что-то пойдёт не так. А ведь именно от их слаженной работы зависит, сможет ли многотонное судно безопасно сойти со стапеля, встать к причалу или отправиться на ходовые испытания.
В гостях редакции газеты «Северная верфь» человек, который отвечает за этот скрытый от глаз, но жизненно важный механизм — Сергей Бондарчук, начальник цеха плавсредств Северной верфи, капитан завода.
«Капитан завода — это не про кабинет, это про ответственность»
От буксира до капитанского мостика, интервью с Сергеем Бондарчуком
— Сергей Викторович, ваша должность звучит почти поэтично — «капитан завода». Но за этим наверняка скрывается огромный объём работы?
— Если капитан судна отвечает за экипаж и корабль, то капитан завода — за людей, технику и процессы. Наш цех обеспечивает всю «плавучую» инфраструктуру верфи: буксиры, плавкран, доки, понтоны. Без этого ни одно судно не сойдёт со стапеля, не встанет к причалу, не отправится на испытания.
— Как вы пришли в эту профессию?
— Я начинал капитаном судна размагничивания СР-120, работал на акватории Северной верфи. Но рано или поздно каждый моряк задумывается о береге — хочется стабильности, семью видеть чаще. В 2016 году пришёл на верфь сменным помощником механика на РБТ-102 — скромном, но незаменимом буксире.
— И уже через пять лет стали заместителем начальника цеха. Это карьерный рекорд?
— (Смеётся) Скорее, стечение обстоятельств. В 2021-м тогдашний капитан завода Андрей Пивоваров предложил мне должность. А в 2023-м, после его ухода, я возглавил цех.
«Не каждый выдержит эту работу»
— Цех плавсредств — это кадровый «заповедник»? Говорят, у вас люди работают десятилетиями.
— Да, у нас много ветеранов. Но сейчас идёт естественная смена поколений — и это большая головная боль.
— Почему?
— Моряков с флота переманить сложно — у них зарплаты выше. А брать «с улицы» — риск: работа специфическая, не каждый выдержит график и ответственность.
— Какими качествами должен обладать ваш сотрудник?
— Терпением, стрессоустойчивостью и… любовью к воде. Без этого здесь делать нечего.
«РБТ-102 — наш универсальный солдат»
— Какое плавсредство самое загруженное?
— Наш «старичок» РБТ-102. Он и буксирует, и плавкран таскает, и в доках помогает. Раньше у верфи были мощные буксиры, но сейчас он один за всех.
— Это проблема?
— Критическая. Если он встанет — вся акватория «зависнет». Руководство понимает это и запланировало новые буксиры в рамках модернизации.
«Ошибки — это неизбежно, но мы их исправляем»
— Что самое сложное в вашей работе?
— Координация. Ошибка на воде — это не сбой в компьютере. Последствия могут быть серьёзными.
— А что радует?
— Команда. И момент, когда огромное судно, над которым мы работали, наконец выходит в море. Это стоит всех усилий.
Хочется отойти немножко от рабочих процессов и рассказать о чем-то более близком и человеческом, об отношениях между людьми на автомобильном заводе.
Как удавалось компании построить и поддерживать самую дружескую и доверительную атмосферу в команде – загадка для меня и по сей день.
У нас не было тренингов по сплочению, и не было тимбилдингов, а все настраивалось как-то само собою. Может быть, все дело было в обилии молодежи, ведь среди нас не было никого старше 45 лет, а может быть культура корпоративная тому способствовала, - но почти все свободное время мы проводили вместе. Вечера с корейскими менеджерами Hyundai - в питерских клубах, а выходные – со своим отделом на природе. Корейцы безумно желали познакомиться с местными девчонками и таскали нас с собою по всем гламурным заведениям города, оплачивая наши счета и используя нас в качестве переводчиков. Немцы и австрийцы, напротив, находили в заведениях самый уединенный угол, кучковались за одним столом, и весь вечер молча поглощали тонны пива, наблюдая, как корейцы зажигают на танцполах.
Роберт, мой наставник и добрый товарищ, тогда влюблен был в менеджера по качеству Алевтину и это было взаимно. Они, как подростки, краснели в присутствии друг друга, их речь начинала запинаться, а когда они оказывались наедине – так и вовсе впадали в ступор и оба стояли молча, глядя себе под ноги.
Ронни, наш менеджер по техническому обслуживанию, сильно полный и очень веселый парень-балагур, летом решил руками поймать гадюку, заползшую погреться в один из металлических ящиков. Местные мужики схватили лопаты и топоры и готовы были уже прикончить аспида, когда великодушный австриец остановил их и убедил, что он зверюшку в обиду не даст и вообще с детства обучен этих пресмыкающихся гадов ловить руками. Возможно, что так, и что австрийские добродушные гадюки, как сытые коты, сами прыгали на ручки… кто знает. Вот только русская гадюка развернулась и тяпнула австрийца за руку и глазом не моргнув. Гадюка – зверь, конечно, не смертельный, и самое неприятное, что ждало укушенного – то были тошнота и головокружение. Но у Ронни, как после оказалось, была аллергия и он потерял сознание.
И привело это к скорой, капельницам и неделе в больнице. И все бы ничего, но завод стоял в ленинградской области и отвезли нашего австрийского менеджера в областную токсикологическую больницу, где проживали свой недолгий век все местные наркоманы, токсикоманы и алкоголики в острой фазе белой горячки. И вернулся наш Ронни на работу молчаливый и задумчивый, анекдотов больше не травил и компаний шумных сторонился. Таким бы он и вернулся тогда в Австрию, если бы не секретарь Светлана, которая своим милым и беззаботным щебетанием отвлекала его от мрачных мыслей о бренности бытия.
Другой наш менеджер Армин, коренной берлинец, светловолосый и голубоглазый, глаз положил на миловидную девчонку из отеля Park Inn, в котором тогда проживал. Он каждый вечер спускался в ресторан и пытался завести с ней разговор о погоде, о музыке и еще о чем-то. Он приносил ей красивые цветы и угощал вином – но все это не имело ровным счетом никакого успеха. Совсем отчаявшись найти отклик в загадочном девичьем сердце, - он попросил старшего товарища Эдуарда о помощи. Тот отказывать юному другу не стал, правильно оценил обстановку и после короткой беседы с девушкой мечты вернулся к Армину с радостной новостью: я все оплатил, мой друг, всего-то 150 баксов и она твоя до утра. Армин был поражен и раздавлен.
P.S. Роберт и Алевтина женаты уже много лет, живут вместе в Китае, где Роберт занимает пост вице-президента в одной крупной компании.
P.S.S. Спустя год поженились и Ронни со Светланой, они счастливо живут в Австрии.
