I. Начало.
Конец сентября две тысячи четырнадцатого года. Начался новый, по своему, обычный провинциальный день. У многих людей, в сложившейся текущей ситуации, не чем не отличающийся от предыдущих. Для многих - это очередной день сурка. Пожалуй, это лучшее сочетание слов, которыми можно это описать...
Рассказов Андрей Юрьевич всегда выглядел так, чтобы не выделяться из толпы, быть частью этой серой массы. Одевался не броско. Здесь не положено было высовываться из своей норки, а уж тем более засовывать куда либо свой нос. Этому научила его жизнь, сорок первый год которой он проживает.
Когда-то он защищал это общество, эту ситуацию, отрубавшую большинству все возможности. Он не понимал, что делает, да и выбора особого он не видел. Потребовалось почти пол века, чтобы это понять. Здесь есть только иллюзия свободы, которой вот-вот уже второй год тешился Рассказов. Сейчас Андрей Юрьевич на пенсии. Он отдал лучшие годы своей жизни. Первую половину жизни он прожил не для себя. Увы, но нет смысла жалеть о прошлом, туда заколочены двери. Ты можешь только учиться на своих, а лучше на чужих ошибках. Но всё можно исправить, нет таких ошибок, которые нельзя исправить - тем более в таком скудном обществе, которое создали люди.
На улице стояла холодная погода, дул сильный изнуряющий осенний ветер. С яблони, ростущей в небольшом придворовом участке, небольшого по площади и количеству квартир, двух подъездного дома, построенного ещё в советское время, который уже несколько лет нуждается в ремонте, опали листья. Снега ещё не было, солнце появлялось из-редка, если удастся пробиться через толщу облаков, которые затянули небо толстым слоем. Добрая часть населения этого обычного городка ходила в зимней одежде.
Время на часах уже было много, на столько много, что солнце за окнами его серой квартиры давно должно было взойти, но его в текущий момент не было. При этом было светло, хотя и облака заслонили небо, они были не способны удержать лучи солнца, которые стремились освещать этот участок земли. Андрей только что проснулся, буквально несколько лет назад он бы себе этого не позволил, потому что был строг к себе. Этого требовала его деятельность, общество вокруг него и, в конечном счёте, эта система. Открыв глаза, он увидел одну из стен параллельно которой расспологалась его кровать. Лёжа на кровати, в данный момент, на левом боку, не меняя позы с момента как проснулся, смотря на стену - он понимал, что они уже несколько лет нуждаются в ремонте. Стена была уже тусклого серого цвета, в принципе, как и все стены в его спальной комнате, да и даже во всей квартире. Есть очень большая вероятность, что даже во всём доме так. В этом провинциальном городке много домов, которые имели опавшую штукатурку в своих серых, плохо освещаемых подъездах, обломанные уголки ступеньев лестниц, обшарпанные двери подъездов... Здешнее население (само приводит к этому своё "казённое окружение. Они) наклеива(ю)ет свои объявления на двери подъездов, которые (далее) в конечном счёте будут сорваны другими людьми, преследующими те-же самые цели или просто окажутся под их объявлениями - это одна из деталей, которая и придаёт обшарпанность дверям подъездов, стенам общественных маршрутных автобусных остановок и многих других мест.
Прошло около десяти минут, а Андрей всё ещё лежал на левом боку, не двигаясь, пытаясь восстановить силы, потому что сон в его случае плохо выполнял эти функции. Сон давал Рассказову лишь возможность отключиться от этого мира, забыться и лежать не шевелясь - словно его и нет вовсе, а значит нет проблем и нет этого мира, ведь откуда ты знаешь - существует ли этот мир, когда ты за ним не наблюдаешь? Скинув с себя тоненькое одеяло, Андрей почувствовал холод. Кожа его тела моментально покрылась так называемой гусянкой, а волосы встали дыбом. Было прохладно. Отопление ещё не было включено. Было уже много времени, но жилищно-коммунальное предприятие, находившееся уже много лет в частных руках, даже не почесалось о включении отопления, подаче тепла
в дома. Через несколько мгновений он сидел на кровати, оглядываясь по сторонам, понимая в каком положении он находится, но это не кого не волновало. На тумбочке серого цвета, которая стояла слева от кровати, и, в данный момент, находившееся слева от Рассказова лежали аккуратно сложенные чёрного цвета штаны. Через несколько секунд они уже были в руках у Андрея. Он был готов их одеть и начать заниматься своими обычными делами. Но, то, как себя чувствовал Андрей, заставило его отложить дела на потом. Чувствовал он себя не важно, болела голова, всё это последствия его вчерашнего времяпровождения. Одев штаны на свои голые ноги, которые совершенно его не грели, сел на кровать, чтобы посидеть на ней ещё хотя бы две минуты.
Вчера к Рассказову приходили друзья. Они общались, веселились. Отдыхали от постоянной повседневной рутинной жизни. Смотрели телевизор, немного выпивали, обсуждали мировые новости. Включён был первый канал, в новостях всё как всегда, вот уже четверть века и, всё, с нарастающей мощностью глупости и бессмысленности...
- Войска украинских националистов снова обстреливают Донецкую и Луганскую народные республики. В новостном репортаже взяли интервью у женщины пред пенсионного возраста, которая всеми последними словами оговаривалась об украинском правительстве, президенте. Но в скором времени словарный запас её слов подошёл к концу.
По тому, как она вела свою речь можно судить о развитости личностей людей не только в нашей стране.
- Автобус с туристами перевернулся в Турции во время экскурсии на горных дорогах.
Пожалуй я опущу информацию о количестве погибших и раненых пассажирах, потому что в этом нет смысла.
- Президент Российской Федерации выразил свою благодарность директору проекта по возведения нового православного храма в городе Екатеринбург, согласно плану храмов шаговой доступности.
Здесь без комментариев. В этой стране скоро уже вообще не кто не будет интересоваться наукой. И так, уже мало кто знает имя первого советского космонавта.
- Лучше бы так космонавтику развивали, подумал Рассказов, сидя на кровати и гоняя у себя в голове почти разумные мысли.
Он знал, что таким темпом дел от этой страны, этого общества очень скоро не останется вообще ничего. Но это были лишь всего мысли.
Не прошло много времени, а Андрей уже был около шкавчика, который находился недалеко от кровати в связи с тем, что спальня его имела маленькую площадь, квартира тоже не могла похвастаться своей обширностью, как и мебелью, которая расспологалась внутри. Открывал его дверцы Андрей с очень хмурым лицом и подавленным настроением. За его дверцами Андрея взору представилась в основе своём скудная одежда. Из одежды на первом плане лежали скудные футболки серого, чёрного и других скудных цветов, не дававшие не какого прибавления настроения. Штаны грязного цвета, выцветшая от большого количества времени толстовки и какой-то невзрачный спортивный костюм непонятного цвета. Всю эту одежду он приобретал на местном рынке - с рук, так называемом базаре. Денег хватало приобретать вещи только там. Цены на рынке не кусались. Выбрав футболку чёрного цвета, Андрей взял её в левую руку, а правой начал закрывать дверь. Движение дверцы шкавчика сопровождалось небольшим скрипом вызванным тем, что
- во первых, петли были старого типа, такие уже лет как пятьдесят не выпускались;
- во вторых, они уже на столько износились, что были очень сильно протертыми.
Закрытая дверь провисала, горизонтально не совпадали аж, на примерно, пол сантиметра с рамой шкавчика. На столько была протёрта верхняя петля. Освободив свою правую руку от держания двери Андрей сделал пару шагов сторону и начал потихоньку одевать свою футболку. Через несколько мгновений футболка уже закрывала тощий торс худого до костей тела, что было видно, как кожа обтягивает рёбра грудной клетки. Истощённый организм по видимому хотел есть, но нельзя было есть, по его принципу, не умывшись. Было утро.
Чтобы умыться, Андрей направился в ванную комнату, где его уже ждал на половину опустошённый тюбик зубной пасты. В этот момент только этот тюбик зубной пасты самым точным образом отображал состояние Рассказову. Он уже стоял около зеркала, смотря на себя, то есть на своё отражение он видел очень худого, сгорбленного, морщинистого не подстриженного, морально уставшего человека. Его использовали, он сам это позволял, нечего не делал против – плыл по течению. Здесь всех используют. Все молчат.
Время на часах уже было много, но утро ещё не закончилось. Андрея уже ждала комната, где он продлевал своё бренное существование. Сейчас он уже в ней, около холодильника. Надо что-то поесть, иначе пищеварительная система его организма в скором времени начнёт выводить его из себя и будет готова переваривать саму себя. Их холодильника он взял только парочку куриных яиц и буханку белого хлеба, которая хоть и была нарезанной с момента производства на тоненькие кусочки, не осталась совсем после того, сколько нужно было взять Андрею (на текущий приём пищи). Быстро поев свой скудный однообразный из-за ежедневного сходства завтрак, ничем не приправленный, встал из-за стола. Тарелок много пачкать не приходилось, лишь одну – и то, она отмывалась быстро. Завтра его проходил обычно, быстро и скучно.
Не прошло и минуты, а Андрей уже включал телевизор. Маленькая квартира, маленькие хлопоты связанные с затраченным временем на передвижение по ней. Буквально только что он вставал из-за стола, а уже был в зале. Телевизор его имел логотип зарубежного бренда, потому что в этой стране не осталось нечего своего. Этот телевизор не мог похвастаться обилием своих функций, так как был из самого бюджетного сегмента. Теперь себе он мог это позволить. Андрей расплатился за этот телевизор с нескольких пенсионных получек, это позволяло более гибко распределять бюджет, который и без того был мал. Утро подходило к концу, но он не куда не торопился, потому что не был не кому обязан. В каком-то смысле это была свобода, ограниченная во многих сферах: возраст, силы, возможности – но это была свобода. Сидя на диване перед экраном телевизора, Андрей молча смотрел, что он показывает. Как всегда, в принципе, по телевизору одно и тоже:
- В городе Москва, активисты РПЦ устроили большое шествие к самому главному храму всея Руси, в котором пришедшие могли вспомнить царскую семью Романовых, бывшего законного владельца короны Российской Федерации, не законно свергнутых во время революции.
Затем слово дали одному из настоятелей русской православной церкви, который отзывался о том, что после революции, наглой и бессовестной, творился бардак и хаос подкрепленный бездуховностью.
- В этой стране пытаются переврать, выставить не лучшем свете, закрыть доступ к правдивой информации. Чтобы гражданин обычный был не осведомлён о том, что было раньше, не видел разницы жизни, не могу думать и анализировать, потому что не будет соответствующей почвы для этого. Так и работают СМИ. В голове Рассказову сразу появилось детально выстроенное, аргументированное подкрепленное доказательствами опровержение слов настоятеля с экрана, но он решил опустить эти мысли. Единственное, о чём он упомянул в слух, с явным недовольством на его лице, это о событии вошедшем в историю как «Кровавое Воскресенье». В этот день 22 января 1905 года рабочие заводов, предприятий и фабрик устроили забастовку у Зимнего дворца в Санкт-Петербурге, целью которого было донести до правительства того времени, хвалённой царской семьи, петицию о рабочих нуждах.
Протестующие, среди которых были женщины и дети были разогнаны с использованием огнестрельного оружия. Это и поступило основой для революции.
Далее были очередные новости про Украину, Америку и запад в целом. Как там всё плохо, как у нас всё хорошо. Как президент РФ кому-то помогает, что он молодец и вообще лихо скачет на белом коне впереди планеты всей. Это был лишь один канал, именуемый «Россия»!
Андрей решил отвлечься от этих где-то бессмысленных, где-то лживых новостей и переключиться на другой канал. На тот, что имеет в своём названии всего три буквы и является самым распространённым и все-доступным каналом. По нему шла передача «Следствие вели…» Увидев это, Андрей даже не стал слушать голос диктора с экрана и решил выключить телевизор. Посидеть в тишине. Подумать.
- Эти глупые новости, передачи, всевозможные программы, репортажи вот уже третий десяток лет пудрят людям голову, извращают прошлое, ставят его в тёмном виде, а самое главное, что они делают – подменяют понятия.
Сегодня именно тот день, когда Андрей с определённой периодичностью посещал один из местных магазинчиков, чтобы купить продукты. Он долго не хотел вставать с дивана, но всё же пересилил себя, встав, в конце концов с дивана и подойдя к шкафу, находящемуся в зале, длинной во всю стену, так называемой в простонародье как стенка. Из отдела для одежды он взял шапку и сморщенное от старости пальто, одевая которое прихватил с полки соседнего отдела бумажник и ключи левой рукой. Идя по лестнице, Андрей ещё не успел положить свой бумажник в один из карманов, решив его придержать в руках. После того, как он открыл свой бумажник лицо его ничуть не изменилось, осталось такое-же хмурое. Внутри кошелька было скудно, шла первая половина третьей недели после пенсии. На улице тоже всё обычно: серая улица, серая погода, серая атмосфера, серые люди. Провисшие и облокотившиеся друг на друга заборы, они провисали от большого количества времени, находившиеся в ближайшей сотне, второй метров частных домов только увеличивали серость. Особенное унылые лица прохожих, которых уже нечего не надо. Большинство жителей этой страны вынуждены жить лишь на одну зарплату от зарплаты до зарплаты. Больше на их долю нечего не приходится. Они безмолвно вынуждены скитаться по палубе корабля под названием жизнь, который неизвестно куда привезёт их завтра, они не хотят нечего контролировать. Никто не хочет взять штурвал в руки.
Постоянные облака на этот раз были вызваны пасмурной погодой. Шёл дождь. Андрей шёл по обочине узкой автомобильной дороги, хотя от обочины дороги до ближайшего по окраине забора или ограждений частных территорий частных владений было много места. Спокойно можно было расширить дорогу, увеличить проезжую часть, сделать бордюры и тротуары, пешеходные дорожки – думал Рассказов. Но это не кому не надо. Дорога рядом имела трещины в асфальтовом покрытии, кочки, горки и прочие выбоины Неровности дороги позволяли воде постоянно находиться на дороге, ямы быстро заполнялись водой. Машины обрызгивали пешеходов. Последние ругались, в одну сторону обвиняли водителей, но они не виноваты. Всё вопросы должны быть обращены к правительству. Водители двигались по этим дорогам очень медленно, чтобы не испортить ходовую систему своих подвесок, ведь проезжие части на самом деле были в ужасном состоянии. Идя по дороге, дальше, приближаясь с каждым шагом к магазину, который был целью его выхода на улицу, Андрей наблюдал умопомрачительную картину: в многочисленном количестве фильтры или по другому бычки от докуренных сигарет по всюду; бутылки из под газировок, стекло и всячески разбросанный мусор среди которого можно встретить: фантики, разорванные упаковки из под семечек, сухарей, конфет, различных хлебных изделий и продуктов… На мысли Андрею сразу пришёл персонаж по имени Валл-и из одноименного мультфильма.
Подойдя к магазину Андрей увидел молодых парней, которые без повода нецензурно выражались друг с другом, бросили окурки себе под ноги, хотя мусорное ведро было рядом. Мусорное ведро было рядом, но упорно некто не выкидывал мусор в него, а оставлял рядом. Это умопомрачительная картина. Подойдя к двери Андрей прочитал надпись, которая гласила:
«На себя»
Потянув дверь на себя за ручку, которую взял правой рукой одновременно про себя прочитывая запись, Андрей стал свидетелем того, что дверь выпала из дверного проема на три, может, четыре сантиметра, и открывалась сама сложно и не охотно.
Зайдя в магазин Андрей отпустил дверь, которая дойдя до половины остановилась, даже установленный сверху автодоводчик не смог её притянуть, и если бы и притянул то точно не смог бы втащить в дверной проём, ведь чтобы плотно закрыть дверь нужно было её приподнять. Как всегда, в принципе, как и везде в магазине не было не одного используемого оборудования российского бренда, даже жалкий кондиционер был из Китая. Другом элементом занимающим пространство внутри была очередь. Эта очередь была безмолвной толпой. Каждый человек этой очереди был безмолвен по своему. Каждый человек в этой очереди в этой очереди ненавидел другого, впереди стоящего. Что-то у всех этих людей было общего. Они были похожи тем, что создали очередь в одном из самых дешёвых магазинов этого самого бренного города, серого города, города безликих и безмолвных граждан. Такого-же города как сотни, нет – тысячи провинциальный городов России. Очередь продвигалась. Люди, купив что им надо потихоньку уходили от кассы и вообще выходили из магазина. Уходили они от кассы с ещё более недовольной физиономией. Кошельки их становились ещё тоньше. В этой стране очень плохая финансовая система. Хотя нет – в каком-то смысле, возможно, она выполняет свою главную роль. На планированное обогащение меньшинства. С бедных очень стабильно можно вытягивать деньги, да у них их немного, зато самих бедных много… Но бедные в основном рабочие. Они видят основы и понимают устройство. Чтобы сдерживать их на их местах, нужны определённые условия и действия, это мы и видим сейчас, в текущем обществе. Бедного нужно занять, чтобы не было времени для саморазвития. Если ты не видишь проблемы, её для тебя не существует и всё окружающее становится в порядке вещей. Ведь, «зачем выбираться из жопы если вы туда провели интернет, сделали ремонт и поклеили свои новые обои». Вам и там хорошо. Главное, чтобы не трогали. Власти официально потыкивают вас грязной палкой и ждут, ну или не ждут, не имеет разницы, зависит от цели, результатов – словно хулиган тычет маленького безобидного котёнка и мучает его ожидая, реакции. Вот Андрей уже был около кассы, пришла его очередь покупать. Он смог разглядеть лицо продавщицы. На вид ей было лет тридцать, может-быть, тридцать пять. Три большие морщины были на её как поверхность утюга ровно лбу. По её лицу можно было сказать, что она лет как двадцать не брала отпуск, чтобы получить на одну зарплату больше да и ещё отпускные, в добавок. Продавщица была года собою. Но лишняя зарплата не улучшала её ситуацию. Морщинам нужен отдых, а не получка. В этом обществе людям трудно принять эту мысль, ведь они часть его. Винтики и шестерёнки этого огромного механизма, нацеленного на то, чтобы выжать из них все соки жизни, а затем, по истечению срока годности или службы, выкинуть на свалку, как приготовивший пищу выкидывает выжатый лимон в мусорное ведро. Потому что они уже не кому не нужны.
- Здравствуйте, - тихо от усталости и бесмысленной деятельности произнесла продавщица.
- Что-то хотите? – добавила она после секундой, двух секундной, паузы.
- Да. – после чего помолчав, Андрей продолжил, - Здравствуйте. Дайте пожалуйста две нарезанные булки белого хлеба, подсолнечное масло, маргарин и вон тот вот, маленький красивый тортик.
Андрей показал левой рукой на один из тортов, лежавший за прилавком параллельно правого плеча Андрея, если бы он стоял ровно. Продавщица немного подумала и отошла от кассы, чтобы подойди к деревянной полке на стене. Двумя руками схватила две булки белого хлеба и быстро вернувшись к кассе положила их рядом с кассой. После того, как её руки освободились, она взяв в руки маленький калькулятор, начала считать нажимая какие-то кнопки. Положив его рядом с кассой, немного левее от хлеба отошла от кассы. Подойдя к белому старой марки холодильнику советского времени, но не производства, взяла из него маргарин и подсолнечное масло. Вернувшись, положив продукты у кассы и проделав теже-самые манипуляции с калькулятором, отошла уже в другую сторону к открытому холодильнику с тортиками.
- Ещё раз, покажите какой Вам, - тихо сказала продавщица.
- Сейчас покажу, - ответил Андрей отходя от кассы, - Вот этот вот, с красивым узором из цветом – добавил он.
Продавщица принесла торт к кассе в последний раз посчитав на калькуляторе, немного опустила голову. Она понимала, что с каждым разом у её покупателей денег всё меньше и меньше.
- С Вас триста девяносто семь рублей, - сказала она, далее нажав какие-то кнопки на кассе выдвинула ящик из кассового аппарата в котором находились деньги. Эта ниша или ящик находился по своему расположению ниже точки наблюдения Андрея. Он отчётливо видел разделения на покупюрные отделы и много понимал. Андрей открыл молнию своего бумажника и доставая, затем ложа чётко выравненную купюру, сопровождал её взглядом…
- Будьте добры пакетик, - проговорил Андрей, отпуская купюру.
- Да, с Вас, пожалуйста, ещё семь рублей, - отвечала продавец, пока он не убрал свой бумажник.
Не застёгивая молнию кошелька, Андрей держа его правой рукой, запустил в одел бумажника средний и указательный пальцы, потихоньку доставая из отдела рублевые монетки, периодически помогая большим пальцем левой руки. После того, как монеты в нужном количестве оказались замкнутыми ладонью Андрея, он передал их продавщице. Последняя дала ему пакет, в который он всё сложил и как, ранее все, отправился к выходу. Ему снова придётся пройти через все эти испытания и бардак, чтобы дойти до дома. Придётся всё это лицезреть, выбора нет. Снова это провисающая дверь, которую нужно приподымать, чтобы закрыть, мусор выброшенный мимо урны, бутылки, пачки, бычки, целофан и многое другое. Снова эта непогода, брызги воды и слякоть из под колёс… Серый и тусклый мир, формируемый этим обществом серое и тусклое общество формируется нежеланием развиваться, подавляется подменой понятий на системном уровне. Вернувшись домой Андрей распределил все продукты и просто направился в спальную комнату. Отдохнуть, попытаться. Расслабиться, забыться. Этого мира снова не существует…
Сон пришёлся сладкий, но не восстанавливающий силы. Во сне был мир, покой, счастье. Просыпаться не хотелось. Андрею приснилось общество, в котором важен каждый. Родившись человек получает гарантированные социальные гарантии, уверенно любой может смотреть вперёд. Вырос в хорошей, счастливой обеспеченной семье, получил качественное образование. Деятельность каждого направлена на саморазвитие, улучшение общества – создания рая на земле. На обед Рассказову ловить сегодня не было чего и, поэтому, на обед этого мира тоже не существовало. Но время шло, подходил полдник и этот серый, угрюмый мир вторгался в его сознание. Андрей проснулся. С обидой открыл глаза, снова всё по прежнему. Нечего не изменилось. Его сладкий и очень интересный сон с каждым шагом уходил в прошлое. Лучше бы не когда не просыпался, подумал он. Снова эта стена, эта спальная комната, это общество.
Так как Андрею было нечего ловить на обед, для экономии продуктов, обед он, с недавних пор, просыпал. Именно поэтому он спит до полдника. А чем ещё полезным можно заняться ему.
Шли дни, месяцы, несколько. Нечего не изменялось. Было таким-же. По телеэкрану всяческий бред сивой кобылы, социальная структура всё так-же подвергается нападкам тупой лживой информации, имеющей под собой конечную цель полного закабаления личности. У тех, кто находится за чертой
бедности всё меньше и меньше возможностей поправить своё финансовое положение. Текущая финансовая система подавила и раздавила их. Особенно трудно тем, кто начинает свой путь. Аренда жилого помещения, пропитание, бессмысленные расходы но в чём-то нужные и всё это покрывается меленькой заработной платой.
В один прекрасный вечер того-же дня Рассказов решил погулять. Погода была такая-же холодная, тусклая из-за своей пасмурности, но уже без дождя. (Предыдущие дни бытия Андрея были так-же скудны и бессмысленны, как и этот.) Сейчас он был в зале. На очень длинном во всю стену шкафе была целая секция для одежды, перед которой был Андрей. Он открыл дверцы, потому что тёплые свитера были только там. Но там была не только тёплая одежда. Там аккуратно висела зелёная парадная форма сухопутных войск и один комплект димисезонной вкпо. Андрей больше их не когда не тронет и не оденет. Дело в том, что он бывший контрактник, которому исполнилось сорок лет и он вышел на пенсию. Наступил отдых. Но его не чувствовал Андрей. Эти комплекты военной одежды очень сильно ударили по памяти Андрея, особенно парадная. Он защищал это общество, эту систему, а оно не то что взаимность ответить, вообще нечего ему не дало. Эта огромная и жестокая машина эксплуатации не щадит не кого, кто играет по её правилам. Неблагодарное бессмысленное общество, думал Андрей. Но это были мысли хомячка в беговом колесе, с огороженной территорией для мысли, в виде клетки. За неё нельзя. Наказуемо. Они боятся. Не берут на себя лишнего. Вдруг всё станет ещё хуже, лучше нечего не трогать. Ну а что, что всё на столько плохо, главное стабильность. Вдруг мы всё испортим. Лучше плыть по течению. Зато нас не трогают, не обижают. В своей жизни Рассказов не знал ничего другого, кроме как служить этому государству, этой системе повиновения. Где-то в глубине себя он понимал, что его обманули, что всё что он делал в этой жизни для этой страны было напрасно. Его просто использовали, но использовали с его согласием, а ведь он просто пытался спастись от безысходности бытия в новом обществе. Он был сломлен, раздавлен. Не мог бороться. Эти мысли не давали ему покоя – нужно было действовать.
Добавив ко всему, в чём он сегодня ходил в магазин, тёплый свитер, который должен был расширить его зону комфорта – отправился к выходу. Когда Андрей стоял лицом к лестничному пролёту, он видел женщину лет пятидесяти, может старше. Её лицо тоже имело измотанный вид. Женщина полного телосложения, двигавшаяся еле-еле. Тяжело. Она занималась уборкой. Мыла полы на лестничной клетке. Этой двух этажки. Неблагодарный и тяжёлый труд, к тому-же мало платят. Всё её движения были предсказуемы. Помыла, передвинулась. Снова помыла. Так постоянно. Из-за дня в день, каждый день. Работает – чтобы жить. Живёт – чтобы работать. Неблагодарный круг. Одета она была в светло-серую курточку с бубенчиком. Она, как и многие другие, находилась в самом низу этого общества. С утра идёт на работу, на обед – возможно, идёт домой, затем снова возвращается на работу. Вечером выполнив свою дневную норму – на радостях в своём создании идёт домой. Вот и день прошёл. Скучно и скудно. А, ведь, сколько можно всего сделать – если посвятить его себе. Для, например, саморазвития. Изучение чего-нибудь. Дикость – для этого общества. Люди не примут. Дома эта женщина наверняка вечером поест. Как все. Нечего нового. Закинет свои не особо грязные вещи на стирку. Посидит на диване, посмотрит телевизор и просто ляжет спать, чтобы завтра начать всё сначала. Она работает не для себя. Хорошая работа должна подымать настроение, а в текущей ситуации получается наоборот и поперёк. Безысходная ситуация заставляет работать. Из этой ситуации есть только один выход, чтобы его увидеть нужно было посмотреть на это с другой стороны.
Но, чтобы так видеть ситуацию, более глубоко – надо свободно мыслить, не зацикливаться на себе, ситуации и иметь изменять точку зрения. Тогда появится новые знания. Откроются двери выхода, ну или, хотя-бы, найдётся ключ. Чтобы открыть двери выхода, надо открыться поступающей информации. Учитывать все аспекты, прежде чем выносить решение. Мыслить надо следующим образом образом – я не хочу быть правым, я хочу не ошибаться. Эта женщина является частью этой системы, думал Рассказов, он сам являлся частью этой системы. Чтобы жить, ой – не жить, а существовать, на её месте и месте многих граждан, ей надо питаться, нужно иметь вещи обихода. Они есть в магазинах различного рода. Но нужны деньги. Обменный бартер. Его и приходится зарабатывать. В её случае – таким образом. Они поддерживают сущность этой систему, её принципы. Она помогает её быть, к примеру – поддерживая хотя-бы товарооборот. Система живёт пока они есть. Её образуют государство и корпорации, нацеленные на обогащении.
Андрей шёл по одной из улиц своего города, направляясь к его самому центру. Передвигаясь не особо быстро, но и не медленно. Осматривал всё вокруг. На встречу ему попались молодая российская семья. Муж лет двадцати семи, тридцати. Одет в дублёнку чёрного цвета, косившую под оригинал и какие-то джинсы. Жена примерно лет двадцати пяти, может возрастном как её муж, не старше. По ней было видно – не старше. На ней было красное пальтишко с большими розовыми пуговицами, шапочка чёрного цвета, цвета как мужа, колготки тёмно-телесного цвета. Все они находились на широком тротуаре и напротив друг другу. Андрей и молодая семья. Мать держала за правую руку своего маленького сына, примерно лет восьми, одетого в синюю детскую курточку, ватные штаны и синюю шапочку с бубенчиком.
- Ну купи, - раздалось из уст ребёнка.
- Нет, - отвечала ему мать.
- Я так хочу эту машинку, - сказал ребёнок.
- Нет. Я же тебе уже ответила. Нет денег, - снова заговорила мать.
- Ну почему? – произнёс сын в ответ.
- Нет денег, 0 ещё раз проговорила женщина, - Иногда у людей не бывает денег. Вырастишь – поймёшь, - добавила мать в ответ своему сыну.
-------------------------------------
Автор я - Эльмир (Suza)
vk.com/az.suza