Исполнительный директор Skyeng Рустам Айнетдинов — о том, почему изменил фокус компании с зарубежных рынков на работу с русскоязычной аудиторией и борьбу с багами.

— На данный момент где вы находитесь и почему?

— Территориально на данный момент нахожусь на Кипре. Потому что такое было принято решение внутри компании достаточно давно. У нас офис на Кипре открыт длительное время, поэтому здесь нет ничего связанного с современными реалиями. Соответственно, нахожусь на Кипре.

— Почему принято решение, что штаб-квартира компании находится на Кипре, а не в России?

— Это историческая история. Я бы сказал, что она больше связана с инвесторами, нежели с какими-то нашими хотелками на старте.

Известно, что первый крупный инвестор — это Baring Vostok (Baring Vostok Capital Partners — фонд частных капиталовложений.— примечание). Это деньги западных инвесторов. Конечно, они хотят и жаждут защиты своих интересов. Для этого у них есть ряд обязательных условий: английское право, какие-то возможные истории, связанные с налогообложением: есть ряд необходимых требований, которые крупные западные фонды предъявляют, даже если они инвестируют в российские компании. Поэтому «Яндекс» тоже не имел холдинг в России. И многие другие. Mail.ru Group в свое время переводил холдинг из западной структуры Кипра внутрь России.

Кипр давно уже не офшор, как принято об этом думать. Кипр давно уже вступил в Евросоюз. Его законы давно гармонизированы с европейскими законами… Сказать, что Кипр — это какой-то офшор, могут только люди, которые не разбираются в том, как устроены законы. Это стереотипный подход.

И поэтому кипрская холдинговая структура — это необходимость для западных инвестиций. Если вы хотите получить западные инвестиции, 99,9% у вас должна быть холдинговая структура через западную юрисдикцию. Сегодня они считаются недружественными. Это значимо осложняет работу компании, безусловно.

Но фундаментально ни одна крупная компания в России, которая была нацелена на инвестиции извне, не могла бы работать без открытия холдинговой структуры где бы то ни было за пределами Российской Федерации. Это, к сожалению, единственно возможный вариант получить инвестиции.

— Чтобы люди понимали вводные данные, я вас прошу рассказать о компании, о том, чем вы занимаетесь, как она устроена, основные источники дохода, бизнес-модель вашего дела.

— Основной бизнес компании Skyeng нацелен на тьюторинг. По сути — обучение face to face (стандартные занятия с преподавателем.— примечание). Это основной упор бизнеса. Обучение английскому языку для взрослых, детское обучение английскому, математике, русскому языку, обществознанию и так далее.

Кроме этого, есть элемент дополнительного профессионального обучения — Skypro, который занимается рескиллингом (повышением квалификации.— примечание) людей технических профессий. У нас есть шесть основных направлений, где люди могут освоить новую профессию, получить профессию в IT. Это основная часть бизнеса.

— 24 февраля. Для многих — тех, кто живет в России точно, и не только для тех, кто живет в России,— эта дата стала переломной. Можете ли вы вспомнить этот день? Какие были планы, что поменялось в связи с новостью о начале военных действий России на территории Украины? Как вы в этот день общались с командой, клиентами, партнерами?

— 24 февраля… У меня есть ежедневная рутина: это, ну помимо того, чтобы чистить зубы, просыпаться, завтракать, провести некоторое время с семьей… В этой рутине утренней, есть стандартная история — прочитка тех или иных новостей.

Поэтому первая новость — шок. Потом — перепроверка в других новостях, других источниках, Telegram-каналах и так далее. Когда большое количество видео стало доступно, стало понятно, что действительно что-то началось. Я прям помню, что я маме написал, типа, может ли она говорить, и первое, что я сделал, я ей позвонил и об этом рассказал. Она еще точно новостей не читала, я ее предупредил раньше.

Я ей, собственно, озвучил, что происходит, она говорит: не может быть. Потом она проверяла уже днем, отписалась, что, да, действительно все увидела.

После звонка маме следующее мое действие было: я написал человеку, который отвечает за синхронизацию топ-менеджмента.

Тогда я уже был в машине. Я быстро собрался, поехал в офис. И в машине уже набрал — попросил быстро созвать встречу всех топ-менеджеров. В этот момент мы синхронизировались, проговорили о текущих событиях.

Кто-то был в большей степени информирован, кто-то в меньшей степени. И, по-моему, часа полтора мы обсуждали, какие потенциальные риски для компании это несет. До тех пор пока исчерпывающий список фундаментальных рисков и их влияния на нас мы не сформировали, мы со встречи не ушли.

Сформировали риски, обсудили, какие могут быть последствия, и каждый получил задачу прорабатывать последствия для того, чтобы их минимизировать. Просто начали быстро и активно действовать, еще более жестко и еще более быстро, чем это было когда-либо до этого.

Источник и полная версия интервью: «Коммерсантъ»